Екатерина Гринева. Ночной гость, или Бабочка на огонь

   Вечером мама мне позвонила, спросила, как дела, и сказала, что у них все в порядке, утром они выезжают. Я тогда училась на первом курсе института и радовалась возможности побыть одной. Я врубила музыку на полную катушку и танцевала, пила джин с тоником, дурачилась. Словом, отрывалась по полной… Легла спать я уже под утро. Звонок раздался в семь утра. Чужой металлический голос сообщил мне, что мои родители разбились на семьдесят пятом километре от Москвы, сказал, чтобы я выехала туда. Я ничего не слышала, слова доходили до меня как сквозь толщу воды, онемевшими пальцами я сжимала трубку и ощущала лишь ужас, поднимавшийся откуда-то из глубины моей души. Нет, нет, этого не может быть! Это не мои родители! Это говорится не о них! Это о каких-то других чужих людях… Сейчас мне скажут, что позвонили не туда и ошиблись номером.
   – Вы меня слышите? Алло! Алло! – гудел мужской голос.
   Я не помнила, как я выехала, как добралась до места аварии и как потом тупо смотрела на машину (вернее, на то, что от нее осталось), врезавшуюся в дерево. Это была крепкая сосна, машина задела росшую рядом рябину, и красные гроздья, рассыпанные на белом снегу, выглядели как капли крови. Я с тех пор не могла видеть рябиновые деревья, у меня сразу во рту появлялся неприятный привкус и начинала кружиться голова.
   А потом… для меня наступило полное беспамятство. И если бы не Веня, я вряд ли выкарабкалась бы из того омута – оцепенения, – куда я медленно погружалась. Веня спас меня. А потом и погубил…
   Я резко тряхнула головой, отгоняя воспоминания, и почувствовала во рту вкус непролившихся слез. Эта трагедия всегда была со мной, она меня не отпускала…
   Спать уже не хотелось, и я решила с толком использовать время, изучить материалы и узнать, что это за девица, скрывшаяся с деньгами банка. Веня брался за любые задания: он частенько говорил, что контора не должна простаивать, а мозги нуждаются в постоянном тренинге. Он подчеркнул, что мое задание – не из легких, стало быть, мне придется попотеть. И угораздило же эту Регину удрать с деньгами накануне Нового года! А с другой стороны – все логично и понятно. Накануне Нового года, когда все немного расслаблены и заняты предстоящими праздниками, самое время, чтобы улизнуть незамеченной. Но как это случилось? Я не сомневалась, что в материалах, которые мне предоставил Веня, будет самый подробный отчет по этому делу. Лучше всего изучить этот отчет сейчас, по горячим следам. Завтра мне уезжать, и неизвестно, окажется ли у меня время просмотреть этот доклад.
   Работает всего полгода! Хм! Маловато… Получается, что… в голове моей вертелась какая-то мысль. Я просмотрела досье на начальника Лиховцевой, Соболева Бориса Степановича. Один факт зацепил мое внимание: его дочь заканчивала в следующем году школу. Наверняка ему требуются большие деньги на ее дальнейшее обучение. А если он решил отправить ее на учебу за кордон, как это сейчас модно, то бабки ему понадобятся очень серьезные. Он мог быть с Региной в доле. Во всяком случае, с ходу я бы такую версию не отмела…
   Меня клонило в сон. Я решила просмотреть до конца материалы на следующий день, а сейчас лечь спать. Утром мне еще предстоит собираться в авральном темпе. Немного подумав, я поставила будильник на восемь утра. Итого – я взглянула на часы, висевшие на стене, – мне оставалось спать всего шесть часов.
 
   Отель в Таллине, где я поселилась, находился в центре города, в старинном трехэтажном доме. Я разместилась в номере, поставила чемодан в коридоре, сумку с ноутбуком положила на стол и спустилась в холл. Был предновогодний вечер, и мне не хотелось сидеть в номере, тем более в чужом городе. Напротив, мне хотелось потолкаться среди людей и хоть как-то приобщиться к празднику, раз уж я была на нем явным аутсайдером. Было уже девять часов вечера, через три часа пробьют куранты.
   Народу на улицах было не очень много; во всяком случае, намного меньше, чем в Москве в это время суток. Наверное, семейные эстонцы уже сидят за столом и смотрят свои развлекательные программы, а на улицах толкаются в основном туристы или неприкаянные люди, которым некуда деваться в праздник.
   Таллин был чистеньким, типичным европейским городом. Мне он напомнил Прагу: трех– и четырехэтажные старинные разноцветные дома, стены их подпирают друг друга. Первые этажи были отданы под магазины, многие из которых уже были закрыты, а свет старинных кованых фонарей придавал городу уютную камерную обстановку.
   Немного побродив по центру города, я вышла к симпатичному кафе, над вывеской которого висела пушистая елочная гирлянда с шишками и круглыми золотистыми и красными шарами. В кафе играла приятная музыка. Именно эта расслабляющая томная музыка – какой-то старый американский блюз – и подтолкнула меня зайти.
   Потянув на себя тяжелую дубовую дверь, я оказалась в помещении, отделанном темным деревом. Столиков было немного – шесть или семь, все, кроме одного, были заняты.
   Этого мужчину я увидела сразу. Он сидел за столиком в углу и хмуро смотрел на улицу. Во всем его облике читалось презрение к окружающим и еще – осознание собственной внутренней силы. «Плевать я хотел на вас, – говорил его надменный вид. – Я-то попал сюда случайно, мое место – в ресторане на Эйфелевой башне в Париже, и поэтому я всего лишь терплю вас, вы для меня – мусор и полнейший отстой, и отношусь я к вам соответственно».
   Это был нордический блондин, как назвала я его про себя. Со светлыми волосами, не доходившими до плеч, и носом с легкой горбинкой.
   Мне был виден его профиль; при моем появлении мужчина даже не повернул головы, весь был в своих думах, как и полагается секс-мачо, знающему себе цену.
   Я села за свободный столик неподалеку от него и взяла меню, в котором я ничего не понимала. Оторвавшись от меню, я вновь посмотрела на мужчину. С такими типами я сталкивалась и раньше. Это были холеные красавцы, думавшие исключительно о себе и о своих удовольствиях. И женщина была им нужна лишь как фон для беседы или как способ получить секс-разрядку. Они ничего никогда не обещали, всех рассматривали только как «приложения» к себе, любимому, и твердо полагали, что за счастье находиться в их компании можно отдать многое. Если не все. Они способны перешагнуть через тебя, не задумываясь, просто потому, что по-другому они и не умеют. Я старалась обходить таких секс-героев за три версты, чтобы не обжечься лишний раз и уберечь свои нервы.
   Я вздохнула и перевела взгляд на окно. На улице было темно, и этот мирный тихий городской пейзаж за окном был исполнен очарования и уюта, который можно найти только в европейских городках, где старательно вылизывают улицы до зеркального блеска и каждый сантиметр городской площади украшают, холят и лелеют.
   Правда, это не совсем Европа, а наша бывшая «колония» или братская республика – Эстония, но сейчас это был уже вполне европейский город, и я предвкушала ночную прогулку по его узким улочкам и по городской площади, легчайшую морозную пыль в воздухе и собственное дыхание – облачко, которое появляется, когда ты выдыхаешь на сильном холоде.
   Я заказала бокал глинтвейна и пирожное. Именно эти маленькие радости, глинтвейн и пирожное, обсыпанное шоколадной крошкой, заставили меня настроиться на элегический лад. Я вдруг непонятно почему подумала, что меня ждет яркий вечер. А может быть, я просто очень сильно хотела отвлечься, погрузиться в другую жизнь, избавиться от своего одиночества, и мне показалось, что я могу это сделать?
   От этих размышлений меня отвлекла официантка:
   – Вам подать что-то еще? – спросила она на плохом английском.
   – Нет. Спасибо, – пробормотала я, утыкаясь в бокал с глинтвейном.
   Она улыбнулась холодной заученной улыбкой и отошла.
   Я представила себе сегодняшний вечер в одиночестве, и он вдруг неожиданно померк. Так бывает, когда что-то уж очень радужное рисуешь в воображении, а потом словно включается какой-то рубильник – и мир, который еще совсем недавно, пару минут назад, был ярким, переливающимся всеми красками, становится уныло-серым. Я тряхнула головой. Наваждение не проходило.
   Я перевела взгляд на мужчину. Он сидел и смотрел в окно; внезапно он нахмурился и посмотрел на меня. От неожиданности я вздрогнула и, придвинув бокал с глинтвейном, обхватила его обеими руками, как будто пытаясь согреться.
   Он посмотрел на меня, лениво сощурившись, и вновь перевел взгляд на окно.
   Я пыталась представить себе, кто этот мужчина, и вообразить его биографию, как когда-то учил меня Веня, мой шеф, учитель и мучитель в одном флаконе.
   Закрыв глаза, я стала «рисовать» его жизнь: сейчас он холост, если и был женат, то очень давно, так давно, что само воспоминание об этом у него выветрилось. А теперь он свободен, аки волк в лесу, и гуляет сам по себе – красивый волк-одиночка… Я замерла и посмотрела на сидевшего в углу мужчину более пристально. Почему мне вдруг в голову пришло это слово – красивый? Почему? Раньше я называла мужчин мужественными, симпатичными, надежными и даже милашками. Было в моем лексиконе и такое слово. Но красивыми я их не называла. Никогда. Что в нем красивого? Я же помнила классическую присказку, что мужчина должен быть чуть покрасивее обезьяны. То есть красота настоящему мужчине вроде бы и ни к чему. Даже Веню я никогда не называла красивым…
   Наверное, все дело – в его надменности и потрясающем взгляде. Сверху вниз – на всех. Это цепляет, интригует. «Сукин сын», – внезапно тихо выдохнула я – и сама испугалась своих слов: не подслушал ли кто-нибудь?
   А следующий пункт его биографии? В смысле работы? Я открыла глаза и опять уставилась на мужчину. Он словно почуял мой взгляд и с вызовом посмотрел на меня, решив, что я флиртую – одинокая женщина сидит в кафе и пожирает мужчину глазами. «Непорядок, Ева! – приказала я самой себе. – Прекрати! Тебе нет до него никакого дела, у тебя есть вполне конкретное задание в этой командировке, и ты вполне можешь прекратить мучить себя догадками. Просто представь, что он просто не существует… Сдался он тебе, в конце концов…» Я отвела глаза и уставилась в бокал.
   Я быстро съела пирожное, таявшее во рту, и отпила несколько глотков глинтвейна. Скорее всего, он банкир, решила я про себя. Почему же, милочка? – возразил мне внутренний голос. Только потому, что у него дорогие наручные часы?
   Банкиры все-таки выглядят немного по-другому, более нудными, что ли. Он не похож на зануду.
   А вдруг он… спортсмен? Ну нет, у спортсменов все-таки с ай-кью плоховато. Этот на дебила не похож… Препод из универа? Вряд ли… Менеджер фирмы по производству чего-то там… От труб до детских памперсов… Но может, у него серьезное дело? В промышленности или в энергетике? А здесь он просто в командировке. Похож, однако, на местного. Хорошо, а если он – врач?
   Я вздрогнула: вот уже в третий или четвертый раз его глаза остановились на моей персоне. С чего бы это? Или его раздражает, что я тоже на него смотрю? Вряд ли я привлекаю его как женщина… Я посмотрела на свои руки: от мороза они немного покраснели и обветрились, я забыла перчатки в номере, и руки стали шершавыми. И еще я вылетела из номера как-то наспех и не успела привести себя в порядок – как следует накраситься, сделать вечерний мейк-ап.
   Обычно я не выхожу никуда без минимального макияжа – это уже привычка. Но я торопилась выйти в город до наступления полной темноты. Хотя программа-максимум была – спать. А минимум – пройтись, несмотря на то, что глаза у меня слипались и хотелось завалиться, не раздеваясь, на кровать, накрытую бежевым покрывалом с маленькими ромбиками, но все-таки я себя пересилила и отправилась на прогулку по городу.
   Наши глаза вновь встретились. Я невольно смутилась: получается, что я все-таки с ним заигрываю, он уже, поди, решил, что я готова прыгнуть к нему в койку. И зачем мне это надо? Я перевела взгляд на бокал. Кажется, пора мне допивать и уходить отсюда. Допив глинтвейн, я расплатилась с официанткой и поднялась со стула. Моя черная куртка висела на вешалке в углу, и, сделав несколько шагов по направлению к ней, я боковым зрением увидела, что мужчина все-таки опять смотрит на меня, и это принесло мне некое чувство удовлетворения. Я немного потешила свое женское самолюбие, которое в последнее время находилось на угрожающе низкой отметке.
   Ага, ты на меня смотришь, значит, я тебе нравлюсь, невольно хмыкнула я про себя и, попав со второго раза в рукав куртки – наверное, все-таки из-за легкого волнения, – замоталась сине-бирюзовым шарфом и вышла в маленький коридорчик. Дубовая дверь с трудом подалась, и, выйдя на мороз, я невольно поежилась – там, в кафе, было тепло и уютно. На улице мела легкая поземка, морозец пощипывал лицо.
   Впереди простиралась узкая улочка, где дома налезали один на другой, как бы подбоченившись. Я подняла воротник куртки и услышала:
   – Девушка!
   Резко обернувшись, я увидела мужчину, «Того-Кто-Сидел-В Углу». Он торопливо застегивал на ходу замшевую куртку и сердито встряхивал головой.
   – Девушка, подождите!
   – Да? – против воли мой голос прозвучал хрипло.
   – Вы торопитесь?
   «Это он так клеится?» – мелькнуло у меня в голове. «Вы торопитесь или нет?..» То есть располагаю ли я свободным временем? Я остановилась и поправила на плече сумку:
   – Вообще-то – да.
   Почему-то мне показалось, что он смеется надо мной или считает легкой добычей. Вот сидела молодая женщина в кафе, в одиночестве. Ясно, что под Новый год, когда все ездят вместе со своей семьей на отдых, женщина эта – без спутника. Скорее всего, она безнадежно одинока и будет рада любому мужскому вниманию. Кроме того, я читала в одном женском журнале, что у женщины без мужчины в глазах заметна тоска…
   Я подняла на него глаза. Надеюсь, мой взгляд был достаточно строгим и даже сердитым, потому что в голосе мужчины неожиданно появились бархатные нотки:
   – Скажите, пожалуйста, у вас не найдется свободного времени?
   Типичная песенка, усмехнулась я. Сейчас прозвучит фраза: «А не могли бы вы скрасить мой досуг?» или что-то в этом роде…
   – И что? – теперь в моем голосе прозвенел металл.
   – Ничего, – кривая усмешка исказила его лицо.
   На узкой улочке царил полумрак. Впереди и позади меня горели фонари, но здесь – в середине – был полумрак, исключая теплый матово-сливочный свет, разливавшийся кольцом над еловым венком.
   В темноте его лицо приобрело очертания демонически-угрожающие, инфернальные. Глаза словно провалились и казались бездонными глазницами. Он стоял напротив и словно гипнотизировал меня. Мы молчали. Пахло апельсинами и хвоей. Я потянула носом: этот колдовской рождественский запах исходил от него. Надо скорее кончать с этим наваждением! Зачем мне все это, вяло подумала я.
   – Простите, мне надо идти, – проговорила я почти скороговоркой. – Я тороплюсь.
   – Чушь! – фыркнул мужчина. – Никуда ты не торопишься!
   Его нагло-бесцеремонное «ты» поразило меня до глубины души. Я шагнула назад и прищурилась, собрав в кулак всю свою волю.
   – Мы с вами на брудершафт не пили и на «ты» не переходили, – сказала я довольно-таки резко.
   – Ну, так перейдем. В чем дело? – теперь голос его был лениво-тягучим. Он стоял напротив, засунув руки в карманы, и ждал. – Я предлагаю свою компанию на сегодняшний вечер. Чем плохо-то?
   – Вы же слышали. Я отказываюсь… мне не нужна никакая компания. Я приехала сюда по делу…
   – Одна! – поднял он вверх указательный палец. – В новогодние праздники не очень-то хорошо оказаться одной на улицах незнакомого города.
   – С чего вы взяли, что я впервые здесь? Может быть, я здесь живу!
   Мой ответ его смутил. Но – только на секунду.
   – Сдаюсь. – Он шутливо поднял вверх руки. – Вы за словом в карман не лезете. Как вас зовут? – Он опять перешел на «вы».
   – Это уже явная пошлость!
   – Спросить: «Как тебя зовут?» Что вы, девушка! Я полон самых чистых намерений. – Он прижал руки к груди. – Давайте побродим по городу вместе и решим проблему вечернего досуга.
   – Вам нечем заняться?
   – Слава богу! – он заразительно рассмеялся, показав крепкие белые зубы. – Наконец-то вы поняли. Нечем! Абсолютно. Подыхаю, пардон, со скуки, и только вы можете скрасить мой досуг! Не откажитесь! Девушка! Убедительно прошу вас! – Его тон, эти слова как-то не вязались с обликом записного плейбоя, и я нерешительно замерла.
   Он, видимо, почуяв мою нерешительность, сделал шаг навстречу и шутливо протянул руку:
   – Будем знакомы! Андрис!
   – Ева! – Я тоже протянула руку, и он схватил ее и энергично потряс.
   – Ева-прародительница!
   Я криво улыбнулась. Все время слышу эту шутку, она уже порядком мне надоела.
   – …И многие вам говорили об этом, – хохотнул мой новый знакомый. – И вам это уже порядком надоело.
   «Он что, читает мои мысли?» – с недоумением подумала я.
   – Считываю мысли! – и Андрис постучал себя по лбу. – Здесь у меня – мыслительный процессор. Считывает мысли моментально. На счет «два». Так что не пытайтесь меня обмануть.
   – Я и не пытаюсь! – вырвалось у меня.
   – Вот и славненько! – Он взял меня под локоток. – Скажите, у вас нет сестры или близкой родственницы?
   Я замерла: может быть, он видел Регину Лиховцеву в этом кафе или на таллинских улицах? Таллин по сравнению с Москвой – город небольшой, и если он местный, то мог столкнуться где-нибудь с Региной. И запомнить ее.
   – Нет, – буркнула я, утыкаясь носом в шарф. – Никаких родственников. Ни дальних, ни ближних.
   – Жаль!
   – Почему? – встрепенулась я.
   – Просто так. С родственниками всегда проще. Помогут, подскажут, совет дадут…
   – Навалят проблем, ощипят как липку, – в тон ему продолжила я.
   – Не без этого.
   – Скажите, я вам кого-то напоминаю?
   Он отвел взгляд в сторону.
   – Нет. А почему вы так решили?
   – Вы же спросили про родственников.
   – Показалось. Иногда бывает – встречаешь человека, а потом думаешь: где я его видел раньше? Но если принять за гипотезу, что мы все произошли от обезьяны и все переженились, перемножились и пересеклись за всю историю человечества – и не раз, – то фактор наличия у всех людей дальних родственников исключать нельзя. Так же, как и похожести. Сейчас мы выйдем из переулка и пройдемся по площади. Как вам город? Впечатляет?
   Я кивнула.
   – Ну и отлично! – пропел он. – Прогуляемся! Погодка хорошая… Морозец. Люблю зиму. А вы?
   – Не очень. Лето люблю больше…
   – Не скажите! Зима! Снежок хрустит, как кочерыжка… Зимние ели с тяжелыми лапами… Лыжи, наконец… классно!
   Голос его гудел. Обволакивал. Странное чувство тревоги поднялось в моей душе, и я даже не могла понять: откуда оно взялось? Тревога буквально впиявливалась в мозг и готова была взорваться дичайшей головной болью. Я сделала несколько шагов и остановилась.
   – Что такое? – удивленно сказал мой спутник.
   Зазвонил телефон. Это был Веня. Наверное, он хочет спросить, как я, и заодно поздравить с наступающим Новым годом. Отстреляться, так сказать…
   – Одну минуту, – кивнула я Андрису. – Сейчас…
   В одном из домов была арка-подъезд с козырьком, и я подумала, что могу без помех переговорить там. Я уже шагнула в том направлении, как вдруг…
   Все дальнейшее было как в плохом сне…
   Откуда-то из переулка показался мотоцикл, мотоциклист был одет во что-то темное, в шлеме на голове. Он ехал на нас на полной скорости. Я резко дернулась в сторону, раздался звук выстрела, и я, охнув, вжалась в дверь; Андрис молниеносно провел ключом по панели домофона, и дверь с писком открылась. Почти одновременно мы с ним влетели в подъезд, тяжело дыша. Все это заняло всего лишь несколько секунд. А мне показалось, что целую вечность. И я чуть не упала, если бы меня не поддержала крепкая мужская рука.
   – Что вы…
   – Молчите! – почти одними губами прошептал он. – Молчите…
   – Что такое?!
   – Вас только что хотели убить… Вы понимаете это?!
   – Да… – Я прижала к груди сумку.
   Если бы не он, я бы сползла на пол, но Андрис подхватил меня:
   – Прекратите!
   – Что?..
   – Вы сейчас впадете в истерику! Держитесь!
   В голове моей что-то стреляло и шумело, и казалось, конца-края не будет этой пытке.
   – Здесь стоять не очень удобно. Вот что, поднимайтесь ко мне. Посидите и отдохните какое-то время. Вы никуда не торопитесь?
   Я качнула головой.
   – Тогда – за мной. Посидите немного, чайку попьете и придете в себя. Вам такой вариант подходит?
   – Подходит, – прошептала я. – Что это было?
   – А вы не видели?
   – Видела!
   – Вас пытались убить! – повторил он.
   – Да, – сказала я тупо. Наверное, все это очень красиво выглядит в кино: наезд мотоциклиста, неожиданное спасение, мужчина-рыцарь рядом, – но никак не в реальности.
   Я подняла глаза на Андриса.
   Его лицо расплывалось передо мной…
   – Мне… Плохо…
   Он понял, подхватил меня и поднял на руки. Внезапно четкость зрения восстановилась, и я близко-близко увидела его глаза: светло-серые, с холодным блеском.
   Он поднимался по лестнице, неся меня на руках.
   – Мы куда?..
   – Я же сказал: ко мне.
   Красивая лестница уходила на третий этаж. Пахло мандаринами и хвоей. Это его запах? Или это запах предновогоднего Таллина?
   Поднявшись на третий этаж, он остановился перед дверью с номером семнадцать.
   – Вот мы и пришли. – Андрис спустил меня на пол и, достав из кармана ключ, вставил его в замок и повернул два раза. – Ничего, – сказал он, словно вновь читал мои мысли. – Посидите немного и пойдете по своим делам…
   – Ну да! – сказала я и прибавила: – Спасибо.
   Дверь открылась. В коридоре было темно, но откуда-то просачивался слабый свет.
   – Оставил ночник гореть. Думал, что выйду ненадолго.
   – Я нарушила ваши планы?
   – Нет, что вы. Это я их нарушил сам. – Он щелкнул выключателем, и коридор озарился мягким рассеянным светом. – Прошу! Чай, кофе, плюшки с медом. Свеженькие, только сегодня испеченные.
   – Вы готовите?! – поразилась я.
   – Что вы? У меня есть домработница. Вот она и печет. Готовит обалденно. Я ее ни на одного супер-пупер-повара не обменяю. Кстати, рекомендую.
   – Вряд ли. Я тут человек… мимолетный.
   – Мимолетный – это как?
   – Туристка.
   – А… я так и подумал, – почему-то с удовлетворением сказал он. – Хотя вы и пытались это отрицать.
   – Почему подумали?
   – А просто так, – усмехнулся он. – В зимнее время много туристов посещает наш город. Зимний Таллин, видите ли, удивительно красив. – Эти слова он произнес с легкой иронией, как будто сам сомневался в сказанном. – Вот и валят к нам толпы туристов. Вы не исключение. Увидели рекламу, картинки и решили сюда приехать.
   – Не совсем так. – И я тряхнула головой.
   – А как? – Мне показалось, что в голосе моего нового знакомого прозвучала настороженность.
   Я закусила губу: откровенничать мне совсем не хотелось.
   – Просто решила отдохнуть, – скороговоркой произнесла я, разматывая шарф. – Я могу сюда повесить свою куртку?
   – Вешалка для того и предназначена.
   Он протянул руки и помог мне снять куртку.
   – Спасибо. Вы очень галантны.
   – Отнюдь. Это на меня зимний Таллин подействовал. И ваша беспомощность. И еще этот ужасный мотоциклист, весь в черном. Поневоле станешь галантным. – Он быстро снял пальто и махнул рукой: – Идемте в кухню. Или на чердак?
   – На чердак? – удивилась я.
   – Там уютно, – заговорщически сказал мой спутник. – Я очень люблю сидеть там!
   – Не знаю, – нерешительно протянула я. – Никогда не гуляла по чердакам. Давайте в кухню.
   – Как хотите.
   Кухня была небольшой, но очень уютной.
   Деревянная мебель, сувениры на стенках… В глаза бросилась длинная соломенная кукла в вышитом переднике.
   – Национальный оберег, – сказал мужчина, – сувенир на добро, богатство дома и так далее. Чай, кофе, глинтвейн?
   – Глинтвейн я уже пила. Давайте чай.
   Все мне казалось нереальным. Как во сне. И мотоциклист тоже. Кто-то прознал о моем приезде, и это ему сильно не понравилось? Но кому? Кто-то покрывает Регину? Как произошла утечка информации из службы безопасности? Надо обязательно сказать об этом Вене! Я передернула плечами.
   – Замерзли? – моментально откликнулся Андрис. – Сейчас отогреетесь.
   – Нет. Просто это нападение… – Я мучительно потерла лоб. – Кому это понадобилось?
   – Это уже надо спросить у вас. Кому вы насолили? Тайные враги? Конкуренты? Или вы похитили большую сумму денег и решили рвануть в Европу? Или собираетесь похищенные деньги положить на счета эстонских банков?
   – Фантазия у вас богатая!
   Но мне стало не по себе.
   – А вдруг это просто пьяный решил покуражиться!
   – Пьяный! И зачем-то выбрал именно меня?
   – Так я и говорю: за вами числятся какие-то грехи? Покопайтесь хорошенько в своей жизни.
   – Нет у меня грехов! – От возмущения мой голос зазвенел.
   – Тогда – пьяный.
   – Вы издеваетесь! – с досадой сказала я. – Над бедной и беспомощной девушкой, ставшей жертвой нападения эстонского маньяка.
   – Что-то раньше ничего не было слышно об эстонских маньяках, нападающих на своих жертв на мотоцикле. Ничего.
   – Все когда-то случается в первый раз…
   – Совершенно верно. Ваша мудрость ставит меня в тупик. Чай скоро будет готов. По оригинальному рецепту. Не подождете, пока я поколдую?
   В его голосе слышалась ирония.
   – Мне, собственно, идти некуда.
   – Вы еще нигде не устроились?
   «Господи! Он еще подумает, что я к нему на ночлег набиваюсь! Только этого мне и не хватало!»