Страница:
После этих слов глава Совета явно стал ощущать нехватку кислорода, Пра цветом лица напоминала гейшу, члены Совета вскочили со своих мест, а остальные демиурги начали довольно переговариваться. Гул нарастал, то тут, то там стали слышаться довольные смешки, а некоторые присутствующие откровенно смеялись, глядя на реакцию Совета. Пра долго призывала всех к порядку, а я, дождавшись тишины, спокойно продолжила:
– Доказывать, что пройти наш путь можно, будут ваши дети под моим чутким руководством. – Вы соберете мне команду из десяти человек, в которую войдут отпрыски родов трех всем известных личностей, с которых началась история. Остальные будут лично вами набраны из детей зарождающейся оппозиции. Ну а чтобы все было по-честному, доукомплектуйте роту бойцов отпрысками членов Совета. А во избежание разговоров о том, что я к кому-то предвзято отношусь, вы не сообщите мне, кто из смертников к какой семье принадлежит.
Кто-то с задних рядов после этих слов истерично выкрикнул:
– Да она сошла с ума, да кто она такая, чтобы мы вообще ее тут слушали?
– Она та, которая прошла этот путь, и не фига мне тут хвосты свои облезлые поднимать, а то половина присутствующих завтра пойдет по мирам скитаться в поисках пропитания! – не выдержав, рявкнул Сосискин.
Кликуша быстро заткнулся, желающих его поддержать не нашлось, и я, благодарно кивнув псу, продолжила:
– Условия игры остаются неизменными. У рекрутов не будет магической силы, никаких амулетов и прочих средств вспоможения, и если кто-то из них погибнет или будет тяжело ранен, то он сойдет с дистанции. Методы и способы курса обучения по выживанию кандидатов в Избранные я выбираю сама. Если хоть один из моих будущих новобранцев дойдет до финала, то я вас сделала и вы навсегда оставляете свои мысли на тему некомпетентности Совета. Если никто из бойскаутов не доползет до конца, то я проиграла, а Совет складывает свои полномочия, возвращает всех ваших невинно осужденных в родные пенаты и приносит им свои извинения. Я закончила, а финансовую сторону вопроса вам осветит мой друг.
Сосискин вышел вперед, шаркнул лапкой и, застенчиво потупив глаза, выдал:
– За превращение ваших рохлей в конных авиаторов, а также в случае успеха операции мы попросим всего ничего – дать нам безграничный допуск к Ткани Мироздания.
Что тут началось! Как демиурги стали вопить – куда там нашим футбольным фанатам с их лужеными глотками и детскими дудками. Дело в том, что Ткань Мироздания – это Ткань Мироздания. Там записаны все судьбы обитателей миров. Каждый из нас с самого рождения становится одной из ее ниточек. Получить к ней доступ – как получить доступ к самым секретным файлам всех разведок мира. Дотронуться до Ткани Мироздания и задать один-единственный вопрос могли только особо отличившиеся демиурги и исключительно по специальному разрешению Совета. Можно сказать, что это высшая награда для творца миров. Мы же фактически требовали открыть нам информационный канал по выделенной линии в безграничное пользование, и совершенно даром.
Ко мне подлетела Пра и яростно зашептала на ухо:
– Вы вообще соображаете, чего просите?! Совет не сможет пойти на это.
– Значит, начинайте готовиться к банкету, посвященному вашему выходу на пенсию! В конце концов, это нужно вам, а не мне! – жестко отрезала бескомпромиссность.
– Предложите нам что-то более весомое, чем всезнающая тряпка, и представьте на рассмотрение: обещаю, что в ближайшие десять лет мы всенепременно обсудим ваши предложения! – поддержал ее пес.
– Попросите чего-то другого! – увещевала Пра.
Но, по слухам, я характером уродилась в деда, которого никто, кроме моей ставшей недавно невестой бабки, никогда не видел. Он, по ее словам, если что-то себе в голову вбивал, то с места его уже было не сдвинуть. Поэтому я твердо стояла на своем, периодически отметая альтернативы, предлагаемые мне Пра:
– Возьмите Кольцо Власти.
– А вы со мной в хоббитов поиграете? Нет? Облом, а я так хотела побыть Галадриэль.
– Чаша Любви – это равноценная замена Ткани Мироздания. Любой, кто выпьет из нее, навеки станет твоим, а ты сможешь вить из него веревки.
– Пояс верности – мужской вариант – у вас там еще на склад не завезли? Нет? Жаль, очень б пригодилось бы в случае замужества, а то, знаете ли, часто в разъездах бываю, а за благоверным глаз да глаз нужен. А вообще, отстань от меня со своими матримониальными заморочками, себе сначала мужика путевого найди, а потом ко мне приставай.
– Соглашайся на Венец Правды – пока он на тебе, никто не сможет солгать в твоем присутствии.
– А Вуали Невинности у вас нет лишней? Нет? Ну а хотя бы шлема от скафандра для глубоководного погружения? Как, тоже нет? Что ж вы так поиздержались… Ты, Пра, совсем в своей лаборатории из реальности выпала, сама подумай, очень мне лет так в восемьдесят будет приятно услышать от молодого красивого неженатого, что я старая толстая прокуренная жаба!!! Говоришь, что бессмертие не отразится на моем биологическом возрасте и мне всегда будет не больше тридцати пяти? Все равно нет, на Сосискине Венец не будет гармонично смотреться. Какое Всевидящее Око? Окстись, мне вполне хватает телевидения и Интернета, а также тех сплетен, которые ты мне приносишь, а у Сосискина армия шпионов. Тебе выражение «обезьяна с гранатой» о чем-нибудь говорит? Тогда чего ты мне предлагаешь магическую силу? Да у меня ее столько, что вполне могу тебе на бедность отсыпать. Как что я имею в виду? Деньги, конечно. Мне попросить Сосискина, чтобы он тебе прочел лекцию о магическом воздействии денег на окружающих? Не надо, тогда и не обостряй мне невроз.
Пра рыпнулась предложить мне стать аватаром демиурга и войти в члены Совета, но в этот момент ее прервал главный:
– Мы принимаем ваши условия. Если Дарья справится со своей задачей, то Совет предоставит ей право безгранично пользоваться Тканью Мироздания.
«Смотри, на портянки не пусти!» – услышав сказанное, нервно хихикнула меркантильность.
«Отвали от нее!» – заступился за меня прагматизм.
Но это была половина победы. Еще предстояло получить согласие остальных. То тут, то там раздавалось:
– Отдать в руки этой девки наших детей – это все равно что отправить ангела на воспитание к демонам.
– Ее пес и так всех держит в своих лапах, а теперь представьте, что с нами будет, если у него окажется доступ к Ткани.
«Ого, мать, смотри, как вас боятся», – удовлетворенно подметило мое самолюбие.
«Боятся – значит уважают!» – авторитетно высказалось тщеславие.
– Никогда человек не будет заниматься воспитанием демиурга! Ей нечему научить наших детей.
– То-то они у вас такие коты ученые, что больше суток продержаться без магии не могут, – услышав это, съехидничал Сосискин.
– Смотрю, тут на нашем семинаре, посвященном проблемам воспитания современной молодежи, одни Макаренко собрались, – съехидничала наблюдательность.
– Только непонятно, а чего это тогда практически у всех присутствующих дети не только оказались замазаны в грязной истории, но и показали себя как полные придурки? – поддержал ее мой педагогический талант.
Прения продолжались бы очень долго, если бы вдруг мою авантюру не поддержал один из родителей трех Избранных, пятый год как пытающихся доползти хотя бы до первого уровня своего квеста.
– А что мы, собственно говоря, так переживаем? Мы же с вами все прекрасно знаем, что победить в этой игре невозможно, им в прошлый раз просто повезло. Мы выполним все условия, а потом насладимся ее поражением и последующей отставкой Совета.
В его огненном взоре читалось обещание скорой расправы над нами и решения кучи проблем по реализации моей задумки. Очень хотелось сказать в ответ какую-нибудь гадость, но я заставила себя промолчать, а моя голова тут же предложила мне не отговаривать Бога Возмездия устраивать заварушку в одном из миров этого умника.
Еще через три часа дебатов все устали спорить и наконец согласились на наши условия, включая техническую сторону вопроса. И вот тут настал звездный час Сосискина. Он откашлялся и дурашливо пропел:
– Вот и ладушки, вот и договорились! Думаю, формальности, связанные с оформлением наших взаимоотношений, не займут много времени, тем более что я весьма осведомлен в различных юридических нюансах.
Может, демиурги и умеют творить миры и их обитателей, но они ни фига не умеют составлять юридические документы, иначе как могли проморгать такие пункты, как:
п.123.пп.89. «В случае обнаружения Исполнителем при выполнении поручения препятствий, чинимых Заказчиком, Исполнитель автоматически признается победителем и имеет право на возмещение морального вреда, материального ущерба и получение компенсации в размерах и сроках, установленных им самим».
п.347.пп.269. «Исполнитель вправе самостоятельно, без уведомления Заказчика, привлекать для выполнения поручения субподрядчика. Оплата услуг Исполнителя по поиску и привлечению субподрядчиков оплачивается отдельно. Оплата по подбору субподрядчика устанавливается Исполнителем и не подлежит уменьшению. Стоимость услуг субподрядчика устанавливается Исполнителем. В случае задержки Заказчиком оплаты услуг Исполнителя по поиску субподрядчика, а также задержки по предоставлению награды виновный выплачивает пени в размере ста процентов за каждую минуту просрочки».
От лица Совета контракт подписал главный, от оппозиции – отец Ника, ну а от нас, естественно, я. Как только была поставлена последняя подпись, я быстро схватила наш экземпляр, а Сосискин с довольной мордой прошептал себе под нос:
– Творец Сущего, ты бы вразумил своих детей неразумных, что же они у тебя документы-то подписывают, практически не читая, даже стыдно их так разводить.
А я, страдающая от нехватки никотина, протараторила:
– К выполнению миссии приступлю после свадьбы, а сейчас у меня там пироги горят, карету мне, карету!!!
И пока Пра, открывшая на автомате переход, не пришла в себя от услышанного, мы с псом быстро юркнули в окно портала, не забыв крикнуть на прощанье:
– С вами приятно было иметь дело!
Глава 4
Я очнулась от удара по голове чем-то мягким. С трудом разлепив веки, мои красные от недосыпа и злоупотребления алкоголем глаза узрели нависшую надо мной кипящую праведным гневом Пра, держащую в руках подушку.
«Лучше бы она была с топором!» – простонал мозг и отключился, сраженный натиском наступающего со всех сторон похмелья.
«Воды, нет, лучше рассола!» – прохрипел измученный организм.
С трудом подавив в себе рвотные позывы, я смогла только простонать:
– Пра, лучше добей, но если тебе не чуждо милосердие, то сгоняй за пивком, а?
– За пивком? – взвилась похлеще базарной торговки, уличенной в подсовывании гнилой картошки, демиург. – За пивком??? – Ты хоть изредка будешь пользоваться своей совестью??! – Какое сегодня число? Ты где должна была быть еще неделю назад, кандыриха несчастная?!
Я поморщилась: вопли дорогой подруги раздавались в похмельной голове, как удары огромного барабана, и заставляли тело дребезжать, словно холодец. Какое сегодня число, где сейчас нахожусь, я не смогла бы сказать даже под пытками утюгом. Для стимуляции мозговой деятельности срочно требовалось либо глотнуть пива, либо дернуть рюмку водки, но сил доползти до холодильника, если он тут вообще имелся, попросту не было. Остатками ума я понимала, что вряд ли во мне сейчас даже вода задержится, но на меня неумолимо надвигался колотун со всеми вытекающими из него «приятностями».
«Давай, дави на жалость, а то земле предашься, я, так уж и быть, потерплю в последний раз!» – простонал желудок.
На лицо даже не надо было напускать страдания, оно и так буквально кричало, как нам с ним плохо, поэтому я хрипло прокаркала:
– Пра, давай ты меня похмелишь, а потом будешь орать, а я стану искать свою совесть, честь девичью точно не найду, но, может, отыщется раскаяние, особенно если ты мне скажешь, что такое я опять сделала.
– Похмелить?! Похмелить?! – завизжала, топая ногами, моя личная Немезида. – Да я тебя, алкоголичка, так сейчас похмелю, что ты у меня на всю жизнь закодированной останешься!!!
У меня хватило сил протестующе поднять руки и возразить:
– Эй, вот только давай без крайностей, хорошо? Ты знаешь мое стойкое отвращение к наркотикам, я даже не смогу расслабляться косячком. И вообще, никакая я не алкоголичка, если что, у меня свадьба была.
– Свадьба была неделю назад, а ты все ее празднуешь, забывая, что тебя вроде как давно ждут! – опустив мне на голову подушку, заверещала в ответ карающая десница.
– Подумаешь, неделю, – откидывая пуховый снаряд, фыркнула я в ответ. – Не каждый день родную бабку замуж выдаешь.
– Не каждый, – кивнула Пра. – Но никто, кроме тебя, не пьет по этому поводу уже столько времени!!!
– У моего нового дедули многочисленная родня, вот я и укрепляю семейные связи! – огрызнулось нежелание признаваться в своем косяке.
Со всей беготней, связанной с проведением торжества и последующим его празднованием, я так замоталась, что, оправдываясь, что у меня еще море времени, забила на организацию военно-спортивного лагеря для демиургов. Нет, по моей просьбе владыка драконов Лабуды обещал подобрать для этих целей мир, пару раз даже пытался мне рассказать, что он там надыбал, но мне было некогда, и я переложила задачу на драконьи плечи, заявив, что целиком и полностью полагаюсь на него.
От самобичевания, только усугубляющего недомогание, меня отвлек ехидный голосок Пра:
– А это, наверное, теперь будет твой любимый родственник?
И она рывком сдернула с меня одеяло.
Рядом со мной, свернувшись калачиком, спал и мерзко шлепал мокрыми губами какой-то тощенький латинос с цыплячьим пушком на груди.
Я в ужасе отшатнулась и шепотом просипела:
– Пра, родненькая, это вообще кто и что оно делает в моей постели?
Она дьявольски расхохоталась:
– Насколько знаю, это троюродный внучатый племянник твоего нового дедушки.
Мне стало по-настоящему плохо, и я, заикаясь, спросила:
– У меня что, с ним вчера случился инцест?
– У тебя (вырезано цензурой) сначала случилась водка с пивом, а потом ты уломала Эдика перенести вас в Эмираты, потому что тебе (вырезано цензурой) захотелось восточной экзотики, и ты потребовала устроить тысячу и одну ночь, – полоснула, как бритвой, Пра.
– С этим?! – Я в ужасе уставилась на суповой набор, который, не просыпаясь, тянул ко мне свои ручки-прутики.
– А вчера ты его называла слапутянчиком, – съехидничала, видимо решившая меня добить, подруга.
«Значит, все же пила шампанское, тебя всегда после этой дрожжевухи на муси-пуси тянет», – презрительно скривилась тяга к высоким мускулистым мачо.
Видимо, у меня было такое выражение лица, что сердце Пра дрогнуло, и она сжалилась:
– Нет, тебе с другим захотелось поиграть в Шахерезаду, но вы его где-то по дороге потеряли.
После этих слов мне резко похорошело. А то от мысли, что я так опозорилась перед новым дедулей, которого бабульчик ласково звала Хулито, меня бросило в холодный пот. Я поудобней пристроила свою голову и, задумчиво глядя в потолок, философски заметила:
– Могло быть и хуже, потянуло бы меня вчера в Лас-Вегас и, как знать, может, была бы сейчас супругой этого чахлика…
Я хотела дальше развить свою мысль, но меня прервал оглушительный раскат, раздавшийся, как гром небесный, с правой стороны:
– Ортандиэльд!!! Как это понимать?!!
– Папа? Папа?! Это не то, о чем ты сейчас подумал… – откуда-то с пола послышался испуганный голос Эдика.
Плюнув на все возможные последствия, я, свесив голову вниз, узрела нашего бессменного третьего в голом виде, развалившимся на полу в компании четырех обнаженных блондинок с натуральными силиконовыми сиськами умопомрачительного размера. Дико заржав, я попыталась заступиться за лихорадочно натягивающего на себя трусы друга:
– Чего так орем, папаша? Радоваться надо, что такого мужика родили и воспитали! Вон как девок уработал, что они даже от ваших воплей не проснулись.
Подняла голову, и мой взгляд натолкнулся на пылающие жаждой убийства глаза главного в Совете демиургов. Глупо открыв рот, я таращилась на него, как на ценник в ювелирном магазине на скромном с виду колечке.
– В этом доме когда-нибудь вообще бывает тишина или мне вас всех депортировать в тундру? – откуда-то с другой стороны кровати просипел Сосискин.
Рывком перекатившись, я смогла наблюдать лежавшего на кушетке и морщившегося от громких звуков пса, рядом с которым уютными клубочками свернулись две персидские кошечки – беленькая и рыженька. На меня по новой накатила истерика. Пес испуганно вскочил и, увидев, кто спит рядом с ним, потрясенно выдохнул:
– Я что, вчера с кошками трахался?!
И, переходя на ультразвук, Сосискин завыл, как сигнализация:
– Ты чем меня вчера (вырезано цензурой) напоила?!!
Занавес.
Буквально через десять минут мы уже сидели за столом в нашем доме на острове. Я, пребывающая уже в более-менее сносном состоянии (успела втихорца лакнуть водочки), надутый, как индюк, Сосискин и попеременно меняющий цвет лица с белого на красный Эдик. Напротив нас расположились оба демиурга и, пылая праведным гневом, читали нотации. Меня не покидало стойкое ощущение дежавю. Где-то я это уже проходила… Чтобы прогнать наваждение, прихлебнула из чашки коньяка, слегка закрашенного кофе, и вклинилась в обличительную речь главного, который грозил Эдику всевозможными карами.
– Ой, ну и что вы так разоряетесь, дорогой мой, все равно ничего, кроме дурного вкуса и нездоровой тяги к имплантатам, вы Эдику пришить не можете, подумаешь, расслабились вчера немного, что орать-то.
– Ты, ты… – зашипел он, как змея. – Да ты вообще помолчи!!! Вместо того чтобы заняться делом, пьянствуешь, совращаешь моего мальчика и спаиваешь своего пса!!! Ты когда приступишь к выполнению своих обязанностей по договору?
Видимо, я все же переборщила с коньяком, ибо, не думая, брякнула:
– Прям сейчас и займусь! Только дайте рюкзак собрать.
И, слегка покачиваясь от гуляющего по крови алкоголя, потопала собираться в очередной поход за спасением чьей-то шкуры.
Естественно, никуда мы сегодня не пошли. Едва зайдя в свою спальню, я тут же рухнула на кровать и заснула. Среди ночи приперся Сосискин, а ближе к утру ко мне под бочок змеей просочился Эдик. Вот что ему надо было на моем койко-месте, так и осталось до сих пор тайной, покрытой мраком.
На следующее утро, наспех позавтракав, мы с кобелем вызвали Дракона для получения сведения о месте будущей дислокации. Согласно его докладу нам предстояло жить и тренироваться в мире, название которого переводилось на доступный язык как Изменчивый. Наш знакомец подобрал нам обиталище, которое до боли напоминало родную Россию. Почти такая же непредсказуемая погода, тучи комаров, нудные дожди, внезапный приход зимы и прочие радости жизни. Ну и, естественно, многочисленная нечисть, обожающая перекусывать зазевавшимися прохожими. Еще там имелись настоящие светлые и темные маги, всякие мифические создания типа эльфов, ну и главный отрицательный персонаж, скрывающийся под небанальным «Наместник тьмы». Сейчас на Изменчивом наступил конец весны, только-только от весенней распутицы подсохли дороги и начала пробиваться зелень.
Дракон обнаружил недалеко от одной затерянной в лесах деревеньки шикарную поляну с протекающей поблизости речушкой и решил расквартировать нас там. Зная мой паскудный характер и злопамятность Сосискина, он велел возвести для нас двухэтажный дом повышенной комфортабельности с отоплением, горячей и холодной водой, теплым туалетом и прочими благами цивилизации, включая подвал, забитый продуктами, и безлимитный выход в Интернет. Вчера, пока мы дрыхли, туда срочно были переправлены мой гардероб и всякие милые девичьему сердцу безделушки, в том числе и впечатляющая коллекция дисков тяжелой музыки. Работало все в этом чуде архитектуры на магии и в случаях поломки или если что-то еще понадобится, Дракон клятвенно заверил, что решит все проблемы в течение пяти секунд.
Для нашей с другом безопасности коттедж и прилегающий к нему участок окружили тройной магической защитой, а по его периметру пустили нести незримую охрану целый взвод до зубов вооруженного драконьего спецназа, и это не считая прикрепленных ко мне личных телохранителей. Так что если бы кто-то и дернулся на меня напасть, его бы просто разорвали в клочья. Остальным предстояло заботиться о себе самостоятельно, и меня, честно говоря, это совсем не волновало. В отличие от демиургов, которым светило стать отрядом штурмовиков, я совсем не собиралась терпеть какие-либо неудобства или лишения.
Наскоро попрощавшись с Пра и главным, быстро сунув им счет за услуги драконов (внимательнее договоры надо читать), оставив Эдика на хозяйстве, мы попросили крылатого друга переправить нас на новое место жительства. Не успели ахнуть, как через мгновение наш дуэт, ежась от утренней прохлады и остаточных явлений, пялился на стоящих вразвалочку молодых демиургов, скривившихся при нашем появлении. Пять юношей и пять девушек. Итого десяток юных суицидников, которые пребывали явно не в восторге от нашего вида и не считали нас серьезными товарищами. Чтобы привести мысли в порядок, я шепотом спросила у Сосискина:
– У тебя жвачка есть?
– Тебе с ксилитом или карбонитом? – ехидно уточнил он в ответ.
– Мне с мятой, придурок, – рыкнула ему, – от меня до сих пор чадит, боюсь, детишки попадают в обморок, если я к ним ближе чем на пять метров подойду.
– Я тебе что, магазин, убогая? Откуда у меня жвачка? – огрызнулся он в ответ.
Заслышав презрительные смешки, явно направленные в наш адрес, я вызверилась и гаркнула:
– Значит, так, десять негритят, быстро вытащили пальцы из носа и других мест, в которых вы так увлеченно ковыряетесь, и построились по росту! Хочу посмотреть, что за куски безобразия мне подсунули!
Пред моим хмурым взором новобранцы неловко попытались построиться в слабое подобие шеренги.
– До тысячи лет, поди, дожили, а строиться до сих пор не умеют, – кисло констатировал мозг.
«Сейчас, обождите, я научу их жизнь любить!» – радостно завопил проснувшийся энтузиазм.
«Может, устроить на сегодня увольнительную?» – робко выступило самочувствие.
Но, как всегда, планы нарушил Сосискин. Увидев, как вверенное нам подразделение до сих пор топчется на месте, он принял стойку американского сержанта и рявкнул:
– А ну быстро, кошачьи задницы, стройся!
Под его грозное рычание и впечатляющую демонстрацию клыков молодняк наконец построился. Я, сурово нахмурив брови, прошлась вдоль строя, периодически кривя губы и тихо матерясь под нос. Дойдя до конца, остановилась и, тяжело вздохнув, стала обозревать, с кем мне придется иметь дело.
Итак, что мы видим? А видим мы избалованных, надутых детишек, которые явно не хотят понимать, во что их втравили. Один их внешний вид чего стоит. Лично я была одета в тренировочный костюм и кроссовки. Тут же народец явно собирался даже не на пикничок, а так, на приятную пятиминутную прогулку по саду возле виллы в районе Ниццы. Все как на подбор явились в каких-то хламидах пастельных тонов и сандаликах на босу ногу. Просто выводок ангелочков на прогулке в раю. Я уже молчу, что двое из них (девушка и парень) явно страдали избыточным весом. Все оранжерейные цветулечки женского рода были завиты, надушены, напомажены, в бантиках и оборочках, с перламутровыми ноготками, надутыми губками и кучей ювелирки. Сильный пол тоже не оставался в стороне. Сплошные мальчики-мажоры, которые явно ничего тяжелее бокала с коктейлем не поднимали. Ни у кого из них я не увидела даже рогатки, торчащей из кармана. Но больше всего меня «порадовала» гора вещей, возвышающаяся буквально в ста метрах от нас. Куда там нашим челнокам, прущим на себе товар из Китая, до их баулов с чемоданами.
«И вот из этого дерьмеца мы должны слепить пули?» – тяжко вздохнул скептицизм.
Я угрюмо кивнула и, набрав в грудь побольше воздуха, проревела:
– Вы куча имбицилов, а я ваш штабс-капитан Дарья. Можете меня звать капитан или командир. На ближайшее время ваши жалкие задницы принадлежат мне. А это (кивок в сторону пса) ваш самый большой кошмар. Гвардии старший бригадный прапорщик – Сосискин. Прошу любить, а жаловаться не рекомендую! Вопросы есть? Вопросов нет, быстро подхватили свои котомки и посайгачили за мной.
– Где ты видела бригадных прапорщиков, идиотка?! – дернув меня за штанину зубами, возмутился пес.
– До бригадного генерала ты еще не дорос, – крысануло в ответ мое абсолютное незнание воинских званий.
В этот момент жирдяй капризно сморщил нос и прогнусавил:
– А что, наши имена вы не спросите?
Про себя я его тут же окрестила Кабан и, скорчив самую презрительную морду, процедила:
– Мне плевать, как вас тут зовут. Право не то что на имя, а хотя бы на кличку, еще надо заслужить. А пока вы для меня никто и звать вас никак, поэтому я буду обращаться к вам: «эй, ты», или «задница», и не дай Творец Сущего вам не откликнуться.
– Доказывать, что пройти наш путь можно, будут ваши дети под моим чутким руководством. – Вы соберете мне команду из десяти человек, в которую войдут отпрыски родов трех всем известных личностей, с которых началась история. Остальные будут лично вами набраны из детей зарождающейся оппозиции. Ну а чтобы все было по-честному, доукомплектуйте роту бойцов отпрысками членов Совета. А во избежание разговоров о том, что я к кому-то предвзято отношусь, вы не сообщите мне, кто из смертников к какой семье принадлежит.
Кто-то с задних рядов после этих слов истерично выкрикнул:
– Да она сошла с ума, да кто она такая, чтобы мы вообще ее тут слушали?
– Она та, которая прошла этот путь, и не фига мне тут хвосты свои облезлые поднимать, а то половина присутствующих завтра пойдет по мирам скитаться в поисках пропитания! – не выдержав, рявкнул Сосискин.
Кликуша быстро заткнулся, желающих его поддержать не нашлось, и я, благодарно кивнув псу, продолжила:
– Условия игры остаются неизменными. У рекрутов не будет магической силы, никаких амулетов и прочих средств вспоможения, и если кто-то из них погибнет или будет тяжело ранен, то он сойдет с дистанции. Методы и способы курса обучения по выживанию кандидатов в Избранные я выбираю сама. Если хоть один из моих будущих новобранцев дойдет до финала, то я вас сделала и вы навсегда оставляете свои мысли на тему некомпетентности Совета. Если никто из бойскаутов не доползет до конца, то я проиграла, а Совет складывает свои полномочия, возвращает всех ваших невинно осужденных в родные пенаты и приносит им свои извинения. Я закончила, а финансовую сторону вопроса вам осветит мой друг.
Сосискин вышел вперед, шаркнул лапкой и, застенчиво потупив глаза, выдал:
– За превращение ваших рохлей в конных авиаторов, а также в случае успеха операции мы попросим всего ничего – дать нам безграничный допуск к Ткани Мироздания.
Что тут началось! Как демиурги стали вопить – куда там нашим футбольным фанатам с их лужеными глотками и детскими дудками. Дело в том, что Ткань Мироздания – это Ткань Мироздания. Там записаны все судьбы обитателей миров. Каждый из нас с самого рождения становится одной из ее ниточек. Получить к ней доступ – как получить доступ к самым секретным файлам всех разведок мира. Дотронуться до Ткани Мироздания и задать один-единственный вопрос могли только особо отличившиеся демиурги и исключительно по специальному разрешению Совета. Можно сказать, что это высшая награда для творца миров. Мы же фактически требовали открыть нам информационный канал по выделенной линии в безграничное пользование, и совершенно даром.
Ко мне подлетела Пра и яростно зашептала на ухо:
– Вы вообще соображаете, чего просите?! Совет не сможет пойти на это.
– Значит, начинайте готовиться к банкету, посвященному вашему выходу на пенсию! В конце концов, это нужно вам, а не мне! – жестко отрезала бескомпромиссность.
– Предложите нам что-то более весомое, чем всезнающая тряпка, и представьте на рассмотрение: обещаю, что в ближайшие десять лет мы всенепременно обсудим ваши предложения! – поддержал ее пес.
– Попросите чего-то другого! – увещевала Пра.
Но, по слухам, я характером уродилась в деда, которого никто, кроме моей ставшей недавно невестой бабки, никогда не видел. Он, по ее словам, если что-то себе в голову вбивал, то с места его уже было не сдвинуть. Поэтому я твердо стояла на своем, периодически отметая альтернативы, предлагаемые мне Пра:
– Возьмите Кольцо Власти.
– А вы со мной в хоббитов поиграете? Нет? Облом, а я так хотела побыть Галадриэль.
– Чаша Любви – это равноценная замена Ткани Мироздания. Любой, кто выпьет из нее, навеки станет твоим, а ты сможешь вить из него веревки.
– Пояс верности – мужской вариант – у вас там еще на склад не завезли? Нет? Жаль, очень б пригодилось бы в случае замужества, а то, знаете ли, часто в разъездах бываю, а за благоверным глаз да глаз нужен. А вообще, отстань от меня со своими матримониальными заморочками, себе сначала мужика путевого найди, а потом ко мне приставай.
– Соглашайся на Венец Правды – пока он на тебе, никто не сможет солгать в твоем присутствии.
– А Вуали Невинности у вас нет лишней? Нет? Ну а хотя бы шлема от скафандра для глубоководного погружения? Как, тоже нет? Что ж вы так поиздержались… Ты, Пра, совсем в своей лаборатории из реальности выпала, сама подумай, очень мне лет так в восемьдесят будет приятно услышать от молодого красивого неженатого, что я старая толстая прокуренная жаба!!! Говоришь, что бессмертие не отразится на моем биологическом возрасте и мне всегда будет не больше тридцати пяти? Все равно нет, на Сосискине Венец не будет гармонично смотреться. Какое Всевидящее Око? Окстись, мне вполне хватает телевидения и Интернета, а также тех сплетен, которые ты мне приносишь, а у Сосискина армия шпионов. Тебе выражение «обезьяна с гранатой» о чем-нибудь говорит? Тогда чего ты мне предлагаешь магическую силу? Да у меня ее столько, что вполне могу тебе на бедность отсыпать. Как что я имею в виду? Деньги, конечно. Мне попросить Сосискина, чтобы он тебе прочел лекцию о магическом воздействии денег на окружающих? Не надо, тогда и не обостряй мне невроз.
Пра рыпнулась предложить мне стать аватаром демиурга и войти в члены Совета, но в этот момент ее прервал главный:
– Мы принимаем ваши условия. Если Дарья справится со своей задачей, то Совет предоставит ей право безгранично пользоваться Тканью Мироздания.
«Смотри, на портянки не пусти!» – услышав сказанное, нервно хихикнула меркантильность.
«Отвали от нее!» – заступился за меня прагматизм.
Но это была половина победы. Еще предстояло получить согласие остальных. То тут, то там раздавалось:
– Отдать в руки этой девки наших детей – это все равно что отправить ангела на воспитание к демонам.
– Ее пес и так всех держит в своих лапах, а теперь представьте, что с нами будет, если у него окажется доступ к Ткани.
«Ого, мать, смотри, как вас боятся», – удовлетворенно подметило мое самолюбие.
«Боятся – значит уважают!» – авторитетно высказалось тщеславие.
– Никогда человек не будет заниматься воспитанием демиурга! Ей нечему научить наших детей.
– То-то они у вас такие коты ученые, что больше суток продержаться без магии не могут, – услышав это, съехидничал Сосискин.
– Смотрю, тут на нашем семинаре, посвященном проблемам воспитания современной молодежи, одни Макаренко собрались, – съехидничала наблюдательность.
– Только непонятно, а чего это тогда практически у всех присутствующих дети не только оказались замазаны в грязной истории, но и показали себя как полные придурки? – поддержал ее мой педагогический талант.
Прения продолжались бы очень долго, если бы вдруг мою авантюру не поддержал один из родителей трех Избранных, пятый год как пытающихся доползти хотя бы до первого уровня своего квеста.
– А что мы, собственно говоря, так переживаем? Мы же с вами все прекрасно знаем, что победить в этой игре невозможно, им в прошлый раз просто повезло. Мы выполним все условия, а потом насладимся ее поражением и последующей отставкой Совета.
В его огненном взоре читалось обещание скорой расправы над нами и решения кучи проблем по реализации моей задумки. Очень хотелось сказать в ответ какую-нибудь гадость, но я заставила себя промолчать, а моя голова тут же предложила мне не отговаривать Бога Возмездия устраивать заварушку в одном из миров этого умника.
Еще через три часа дебатов все устали спорить и наконец согласились на наши условия, включая техническую сторону вопроса. И вот тут настал звездный час Сосискина. Он откашлялся и дурашливо пропел:
– Вот и ладушки, вот и договорились! Думаю, формальности, связанные с оформлением наших взаимоотношений, не займут много времени, тем более что я весьма осведомлен в различных юридических нюансах.
Может, демиурги и умеют творить миры и их обитателей, но они ни фига не умеют составлять юридические документы, иначе как могли проморгать такие пункты, как:
п.123.пп.89. «В случае обнаружения Исполнителем при выполнении поручения препятствий, чинимых Заказчиком, Исполнитель автоматически признается победителем и имеет право на возмещение морального вреда, материального ущерба и получение компенсации в размерах и сроках, установленных им самим».
п.347.пп.269. «Исполнитель вправе самостоятельно, без уведомления Заказчика, привлекать для выполнения поручения субподрядчика. Оплата услуг Исполнителя по поиску и привлечению субподрядчиков оплачивается отдельно. Оплата по подбору субподрядчика устанавливается Исполнителем и не подлежит уменьшению. Стоимость услуг субподрядчика устанавливается Исполнителем. В случае задержки Заказчиком оплаты услуг Исполнителя по поиску субподрядчика, а также задержки по предоставлению награды виновный выплачивает пени в размере ста процентов за каждую минуту просрочки».
От лица Совета контракт подписал главный, от оппозиции – отец Ника, ну а от нас, естественно, я. Как только была поставлена последняя подпись, я быстро схватила наш экземпляр, а Сосискин с довольной мордой прошептал себе под нос:
– Творец Сущего, ты бы вразумил своих детей неразумных, что же они у тебя документы-то подписывают, практически не читая, даже стыдно их так разводить.
А я, страдающая от нехватки никотина, протараторила:
– К выполнению миссии приступлю после свадьбы, а сейчас у меня там пироги горят, карету мне, карету!!!
И пока Пра, открывшая на автомате переход, не пришла в себя от услышанного, мы с псом быстро юркнули в окно портала, не забыв крикнуть на прощанье:
– С вами приятно было иметь дело!
Глава 4
Тусовки в отсутствие родаков дело святое, но стремное.
Из ЖЖ девушки, застуканной не вовремя приехавшими с дачи родителями
Я очнулась от удара по голове чем-то мягким. С трудом разлепив веки, мои красные от недосыпа и злоупотребления алкоголем глаза узрели нависшую надо мной кипящую праведным гневом Пра, держащую в руках подушку.
«Лучше бы она была с топором!» – простонал мозг и отключился, сраженный натиском наступающего со всех сторон похмелья.
«Воды, нет, лучше рассола!» – прохрипел измученный организм.
С трудом подавив в себе рвотные позывы, я смогла только простонать:
– Пра, лучше добей, но если тебе не чуждо милосердие, то сгоняй за пивком, а?
– За пивком? – взвилась похлеще базарной торговки, уличенной в подсовывании гнилой картошки, демиург. – За пивком??? – Ты хоть изредка будешь пользоваться своей совестью??! – Какое сегодня число? Ты где должна была быть еще неделю назад, кандыриха несчастная?!
Я поморщилась: вопли дорогой подруги раздавались в похмельной голове, как удары огромного барабана, и заставляли тело дребезжать, словно холодец. Какое сегодня число, где сейчас нахожусь, я не смогла бы сказать даже под пытками утюгом. Для стимуляции мозговой деятельности срочно требовалось либо глотнуть пива, либо дернуть рюмку водки, но сил доползти до холодильника, если он тут вообще имелся, попросту не было. Остатками ума я понимала, что вряд ли во мне сейчас даже вода задержится, но на меня неумолимо надвигался колотун со всеми вытекающими из него «приятностями».
«Давай, дави на жалость, а то земле предашься, я, так уж и быть, потерплю в последний раз!» – простонал желудок.
На лицо даже не надо было напускать страдания, оно и так буквально кричало, как нам с ним плохо, поэтому я хрипло прокаркала:
– Пра, давай ты меня похмелишь, а потом будешь орать, а я стану искать свою совесть, честь девичью точно не найду, но, может, отыщется раскаяние, особенно если ты мне скажешь, что такое я опять сделала.
– Похмелить?! Похмелить?! – завизжала, топая ногами, моя личная Немезида. – Да я тебя, алкоголичка, так сейчас похмелю, что ты у меня на всю жизнь закодированной останешься!!!
У меня хватило сил протестующе поднять руки и возразить:
– Эй, вот только давай без крайностей, хорошо? Ты знаешь мое стойкое отвращение к наркотикам, я даже не смогу расслабляться косячком. И вообще, никакая я не алкоголичка, если что, у меня свадьба была.
– Свадьба была неделю назад, а ты все ее празднуешь, забывая, что тебя вроде как давно ждут! – опустив мне на голову подушку, заверещала в ответ карающая десница.
– Подумаешь, неделю, – откидывая пуховый снаряд, фыркнула я в ответ. – Не каждый день родную бабку замуж выдаешь.
– Не каждый, – кивнула Пра. – Но никто, кроме тебя, не пьет по этому поводу уже столько времени!!!
– У моего нового дедули многочисленная родня, вот я и укрепляю семейные связи! – огрызнулось нежелание признаваться в своем косяке.
Со всей беготней, связанной с проведением торжества и последующим его празднованием, я так замоталась, что, оправдываясь, что у меня еще море времени, забила на организацию военно-спортивного лагеря для демиургов. Нет, по моей просьбе владыка драконов Лабуды обещал подобрать для этих целей мир, пару раз даже пытался мне рассказать, что он там надыбал, но мне было некогда, и я переложила задачу на драконьи плечи, заявив, что целиком и полностью полагаюсь на него.
От самобичевания, только усугубляющего недомогание, меня отвлек ехидный голосок Пра:
– А это, наверное, теперь будет твой любимый родственник?
И она рывком сдернула с меня одеяло.
Рядом со мной, свернувшись калачиком, спал и мерзко шлепал мокрыми губами какой-то тощенький латинос с цыплячьим пушком на груди.
Я в ужасе отшатнулась и шепотом просипела:
– Пра, родненькая, это вообще кто и что оно делает в моей постели?
Она дьявольски расхохоталась:
– Насколько знаю, это троюродный внучатый племянник твоего нового дедушки.
Мне стало по-настоящему плохо, и я, заикаясь, спросила:
– У меня что, с ним вчера случился инцест?
– У тебя (вырезано цензурой) сначала случилась водка с пивом, а потом ты уломала Эдика перенести вас в Эмираты, потому что тебе (вырезано цензурой) захотелось восточной экзотики, и ты потребовала устроить тысячу и одну ночь, – полоснула, как бритвой, Пра.
– С этим?! – Я в ужасе уставилась на суповой набор, который, не просыпаясь, тянул ко мне свои ручки-прутики.
– А вчера ты его называла слапутянчиком, – съехидничала, видимо решившая меня добить, подруга.
«Значит, все же пила шампанское, тебя всегда после этой дрожжевухи на муси-пуси тянет», – презрительно скривилась тяга к высоким мускулистым мачо.
Видимо, у меня было такое выражение лица, что сердце Пра дрогнуло, и она сжалилась:
– Нет, тебе с другим захотелось поиграть в Шахерезаду, но вы его где-то по дороге потеряли.
После этих слов мне резко похорошело. А то от мысли, что я так опозорилась перед новым дедулей, которого бабульчик ласково звала Хулито, меня бросило в холодный пот. Я поудобней пристроила свою голову и, задумчиво глядя в потолок, философски заметила:
– Могло быть и хуже, потянуло бы меня вчера в Лас-Вегас и, как знать, может, была бы сейчас супругой этого чахлика…
Я хотела дальше развить свою мысль, но меня прервал оглушительный раскат, раздавшийся, как гром небесный, с правой стороны:
– Ортандиэльд!!! Как это понимать?!!
– Папа? Папа?! Это не то, о чем ты сейчас подумал… – откуда-то с пола послышался испуганный голос Эдика.
Плюнув на все возможные последствия, я, свесив голову вниз, узрела нашего бессменного третьего в голом виде, развалившимся на полу в компании четырех обнаженных блондинок с натуральными силиконовыми сиськами умопомрачительного размера. Дико заржав, я попыталась заступиться за лихорадочно натягивающего на себя трусы друга:
– Чего так орем, папаша? Радоваться надо, что такого мужика родили и воспитали! Вон как девок уработал, что они даже от ваших воплей не проснулись.
Подняла голову, и мой взгляд натолкнулся на пылающие жаждой убийства глаза главного в Совете демиургов. Глупо открыв рот, я таращилась на него, как на ценник в ювелирном магазине на скромном с виду колечке.
– В этом доме когда-нибудь вообще бывает тишина или мне вас всех депортировать в тундру? – откуда-то с другой стороны кровати просипел Сосискин.
Рывком перекатившись, я смогла наблюдать лежавшего на кушетке и морщившегося от громких звуков пса, рядом с которым уютными клубочками свернулись две персидские кошечки – беленькая и рыженька. На меня по новой накатила истерика. Пес испуганно вскочил и, увидев, кто спит рядом с ним, потрясенно выдохнул:
– Я что, вчера с кошками трахался?!
И, переходя на ультразвук, Сосискин завыл, как сигнализация:
– Ты чем меня вчера (вырезано цензурой) напоила?!!
Занавес.
Буквально через десять минут мы уже сидели за столом в нашем доме на острове. Я, пребывающая уже в более-менее сносном состоянии (успела втихорца лакнуть водочки), надутый, как индюк, Сосискин и попеременно меняющий цвет лица с белого на красный Эдик. Напротив нас расположились оба демиурга и, пылая праведным гневом, читали нотации. Меня не покидало стойкое ощущение дежавю. Где-то я это уже проходила… Чтобы прогнать наваждение, прихлебнула из чашки коньяка, слегка закрашенного кофе, и вклинилась в обличительную речь главного, который грозил Эдику всевозможными карами.
– Ой, ну и что вы так разоряетесь, дорогой мой, все равно ничего, кроме дурного вкуса и нездоровой тяги к имплантатам, вы Эдику пришить не можете, подумаешь, расслабились вчера немного, что орать-то.
– Ты, ты… – зашипел он, как змея. – Да ты вообще помолчи!!! Вместо того чтобы заняться делом, пьянствуешь, совращаешь моего мальчика и спаиваешь своего пса!!! Ты когда приступишь к выполнению своих обязанностей по договору?
Видимо, я все же переборщила с коньяком, ибо, не думая, брякнула:
– Прям сейчас и займусь! Только дайте рюкзак собрать.
И, слегка покачиваясь от гуляющего по крови алкоголя, потопала собираться в очередной поход за спасением чьей-то шкуры.
Естественно, никуда мы сегодня не пошли. Едва зайдя в свою спальню, я тут же рухнула на кровать и заснула. Среди ночи приперся Сосискин, а ближе к утру ко мне под бочок змеей просочился Эдик. Вот что ему надо было на моем койко-месте, так и осталось до сих пор тайной, покрытой мраком.
На следующее утро, наспех позавтракав, мы с кобелем вызвали Дракона для получения сведения о месте будущей дислокации. Согласно его докладу нам предстояло жить и тренироваться в мире, название которого переводилось на доступный язык как Изменчивый. Наш знакомец подобрал нам обиталище, которое до боли напоминало родную Россию. Почти такая же непредсказуемая погода, тучи комаров, нудные дожди, внезапный приход зимы и прочие радости жизни. Ну и, естественно, многочисленная нечисть, обожающая перекусывать зазевавшимися прохожими. Еще там имелись настоящие светлые и темные маги, всякие мифические создания типа эльфов, ну и главный отрицательный персонаж, скрывающийся под небанальным «Наместник тьмы». Сейчас на Изменчивом наступил конец весны, только-только от весенней распутицы подсохли дороги и начала пробиваться зелень.
Дракон обнаружил недалеко от одной затерянной в лесах деревеньки шикарную поляну с протекающей поблизости речушкой и решил расквартировать нас там. Зная мой паскудный характер и злопамятность Сосискина, он велел возвести для нас двухэтажный дом повышенной комфортабельности с отоплением, горячей и холодной водой, теплым туалетом и прочими благами цивилизации, включая подвал, забитый продуктами, и безлимитный выход в Интернет. Вчера, пока мы дрыхли, туда срочно были переправлены мой гардероб и всякие милые девичьему сердцу безделушки, в том числе и впечатляющая коллекция дисков тяжелой музыки. Работало все в этом чуде архитектуры на магии и в случаях поломки или если что-то еще понадобится, Дракон клятвенно заверил, что решит все проблемы в течение пяти секунд.
Для нашей с другом безопасности коттедж и прилегающий к нему участок окружили тройной магической защитой, а по его периметру пустили нести незримую охрану целый взвод до зубов вооруженного драконьего спецназа, и это не считая прикрепленных ко мне личных телохранителей. Так что если бы кто-то и дернулся на меня напасть, его бы просто разорвали в клочья. Остальным предстояло заботиться о себе самостоятельно, и меня, честно говоря, это совсем не волновало. В отличие от демиургов, которым светило стать отрядом штурмовиков, я совсем не собиралась терпеть какие-либо неудобства или лишения.
Наскоро попрощавшись с Пра и главным, быстро сунув им счет за услуги драконов (внимательнее договоры надо читать), оставив Эдика на хозяйстве, мы попросили крылатого друга переправить нас на новое место жительства. Не успели ахнуть, как через мгновение наш дуэт, ежась от утренней прохлады и остаточных явлений, пялился на стоящих вразвалочку молодых демиургов, скривившихся при нашем появлении. Пять юношей и пять девушек. Итого десяток юных суицидников, которые пребывали явно не в восторге от нашего вида и не считали нас серьезными товарищами. Чтобы привести мысли в порядок, я шепотом спросила у Сосискина:
– У тебя жвачка есть?
– Тебе с ксилитом или карбонитом? – ехидно уточнил он в ответ.
– Мне с мятой, придурок, – рыкнула ему, – от меня до сих пор чадит, боюсь, детишки попадают в обморок, если я к ним ближе чем на пять метров подойду.
– Я тебе что, магазин, убогая? Откуда у меня жвачка? – огрызнулся он в ответ.
Заслышав презрительные смешки, явно направленные в наш адрес, я вызверилась и гаркнула:
– Значит, так, десять негритят, быстро вытащили пальцы из носа и других мест, в которых вы так увлеченно ковыряетесь, и построились по росту! Хочу посмотреть, что за куски безобразия мне подсунули!
Пред моим хмурым взором новобранцы неловко попытались построиться в слабое подобие шеренги.
– До тысячи лет, поди, дожили, а строиться до сих пор не умеют, – кисло констатировал мозг.
«Сейчас, обождите, я научу их жизнь любить!» – радостно завопил проснувшийся энтузиазм.
«Может, устроить на сегодня увольнительную?» – робко выступило самочувствие.
Но, как всегда, планы нарушил Сосискин. Увидев, как вверенное нам подразделение до сих пор топчется на месте, он принял стойку американского сержанта и рявкнул:
– А ну быстро, кошачьи задницы, стройся!
Под его грозное рычание и впечатляющую демонстрацию клыков молодняк наконец построился. Я, сурово нахмурив брови, прошлась вдоль строя, периодически кривя губы и тихо матерясь под нос. Дойдя до конца, остановилась и, тяжело вздохнув, стала обозревать, с кем мне придется иметь дело.
Итак, что мы видим? А видим мы избалованных, надутых детишек, которые явно не хотят понимать, во что их втравили. Один их внешний вид чего стоит. Лично я была одета в тренировочный костюм и кроссовки. Тут же народец явно собирался даже не на пикничок, а так, на приятную пятиминутную прогулку по саду возле виллы в районе Ниццы. Все как на подбор явились в каких-то хламидах пастельных тонов и сандаликах на босу ногу. Просто выводок ангелочков на прогулке в раю. Я уже молчу, что двое из них (девушка и парень) явно страдали избыточным весом. Все оранжерейные цветулечки женского рода были завиты, надушены, напомажены, в бантиках и оборочках, с перламутровыми ноготками, надутыми губками и кучей ювелирки. Сильный пол тоже не оставался в стороне. Сплошные мальчики-мажоры, которые явно ничего тяжелее бокала с коктейлем не поднимали. Ни у кого из них я не увидела даже рогатки, торчащей из кармана. Но больше всего меня «порадовала» гора вещей, возвышающаяся буквально в ста метрах от нас. Куда там нашим челнокам, прущим на себе товар из Китая, до их баулов с чемоданами.
«И вот из этого дерьмеца мы должны слепить пули?» – тяжко вздохнул скептицизм.
Я угрюмо кивнула и, набрав в грудь побольше воздуха, проревела:
– Вы куча имбицилов, а я ваш штабс-капитан Дарья. Можете меня звать капитан или командир. На ближайшее время ваши жалкие задницы принадлежат мне. А это (кивок в сторону пса) ваш самый большой кошмар. Гвардии старший бригадный прапорщик – Сосискин. Прошу любить, а жаловаться не рекомендую! Вопросы есть? Вопросов нет, быстро подхватили свои котомки и посайгачили за мной.
– Где ты видела бригадных прапорщиков, идиотка?! – дернув меня за штанину зубами, возмутился пес.
– До бригадного генерала ты еще не дорос, – крысануло в ответ мое абсолютное незнание воинских званий.
В этот момент жирдяй капризно сморщил нос и прогнусавил:
– А что, наши имена вы не спросите?
Про себя я его тут же окрестила Кабан и, скорчив самую презрительную морду, процедила:
– Мне плевать, как вас тут зовут. Право не то что на имя, а хотя бы на кличку, еще надо заслужить. А пока вы для меня никто и звать вас никак, поэтому я буду обращаться к вам: «эй, ты», или «задница», и не дай Творец Сущего вам не откликнуться.