Страница:
Екимов Борис
Новое начало, или На колу мочало
Борис Екимов
Новое начало, или На колу мочало
Все происходило просто и обыденно. Огромный грузовик-скотовоз подъехал и встал возле ворот молочно-товарной фермы. Поставили сходни. Стали загонять коров в просторный кузов. Ромашка, Малина, Дочка, Фиалка... Сто семьдесят дойных коров колхоза - все его стадо - начинали свой последний путь "под нож", на мясокомбинат. Коровы ничем не болели (европейское "коровье бешенство", слава богу, далеко); они плохо ли, хорошо - но доились, помогая колхозу выживать (молоко - в цене, чуть не десять рублей за литр). Были тут коровы стельные, а были и "глубокостельные", которым до отела - лишь день-другой. (Потом, на мясокомбинате, выбрасывали из распоротых коровьих утроб телят с желтыми мягкими копытцами.) Но это было потом; а сейчас коровы шли в кузов скотовоза неохотно, словно чуяли близкий конец. Доярки гнали коров и плакали, потому что для них это было не "поголовье", не "крупный рогатый скот", а послушная Беляна, норовистая Майка и Калина, которая вот-вот отелится. А еще это была работа, пусть колхозная, с никудышной зарплатой. Но все же - работа, а значит, надежда. Хотя бы на пенсию. Теперь и этого нет.
По здравому смыслу, везти на мясокомбинат дойных коров, а тем более стельных - глупость, варварство. Но экономические законы говорят, что происходящее - верно. Колхоз, а точнее МУСП (муниципальное унитарное сельскохозяйственное предприятие), не возвратил банку кредит, залогом которого было молочное стадо. Самый короткий путь превращения живого залога в рубли мясокомбинат. Что и было сделано. Для банка трудоустройство доярок, их зарплаты и пенсии, судьбы семей, хлебные или молочные ручейки или реки, стельная корова Ромашка, теленок с желтыми копытцами - не существуют. Кредит, залог, возврат, пеня - его язык. И это, естественно, как говорится, совсем другой монастырь.
Но... примерно четверть населения страны живет и трудится в сельской местности, при сельском хозяйстве. А весь этот "агропромышленный комплекс" задолжал всем и всяческим "банкам" (государству, частным коммерческим структурам) примерно 200 млрд. рублей. Впору всех "грузить и вывозить", от старых до малых. Но будет ли прок?
Две сотни дойных коров коллективного хозяйства "Калачевское" были, конечно, шаткой, но все же поддержкой колхозу. Цена литра молока почти десять рублей. А это значит, что круглый год, изо дня в день, течет пусть невеликий, но денежный ручеек. Можно купить горючего, какие-то запчасти - как говорится, дыры заткнуть. Есть стадо - значит, растет молодняк. В любой момент можно забить скотиняку-другую. Тоже - денежка. Круглый год.
Теперь же, потеряв свое молочное стадо, хозяйство обречено. Доходов от полеводства надо ждать целый год. И будут ли они? Вот картина уборки урожая последнего лета.
Хлебное поле, которое хлебным назвать трудно. Высокая трава. Среди травы еле видны низкие щуплые колоски озимой пшеницы. Называется - озимое поле.
Осенью сеяли плохие семена в плохо обработанную почву, и сеяли поздно. Отсюда - результат. Урожай - два-три центнера с гектара. Да еще за два захода. Сначала косят на свал, потому что из-за травы эти чахлые колоски напрямую не промолотятся. Вторым ходом, через несколько дней, молотят. Горючего тратят вдвое больше. Комбайны, и без того изношенные, добивают. Ради двух центнеров с гектара.
Рядом, у хороших хозяев, урожай той же озимой пшеницы в 15, в 20 раз выше. По 40 - 60 центнеров намолачивают. Отец и сын Штепо, Олейников с Колесниченко...
И какой смысл (не говоря уж об экономической целесообразности) добывать, словно золото, эти несчастные два центнера с гектара?
- Мы вынуждены идти на это, - отвечает руководитель хозяйства. - Озимые сеять пора, а у нас семян нет. И никто нам их не даст.
Правильно. "Не даст..." А купить не на что. Долг примерно 4 млн. рублей. Не считая того, что работники (акционеры! хозяева!) зарплаты пять лет не получали.
А ведь год назад это хозяйство, как и другие в районе, по указанию из областного центра (специальный семинар проводили!) преобразовалось из СПК (сельскохозяйственный производственный кооператив) в МУСП, отказавшись от всех прежних долгов. "Теперь у нас чистый счет. Будем работать и налоги платить". Я писал об этой новации или афере ("Новый мир", 2000, No 1), полагая, что через год-другой "преобразованные" хозяйства снова погрязнут в долгах. Прошел год. Пора затевать новую "реорганизацию". Хотя совершенно очевиден полный крах хозяйства. Ничто и никто ему не поможет. Ну, наскребут они семян озимки для посева... Это будут не семена, а мусор. Эти плохие семена они кое-как посеют в практически не обработанную почву, полную сорняков. Агротехнических сроков не выдержат. И если сейчас собирают по два центнера с гектара, то в будущем году и одного не наскребут. Словом - крах.
Тем более, что на шее - тяжелый хомут долгов. А теперь осенью молочного стада лишились. Пусть невеликие, но тысчонки всякий день в колхозный карман попадали. На текущую жизнь. Теперь и этого нет. На что надеяться? Только на Бога. Это мое мнение.
А вот что думает мой земляк Виктор Иванович Штепо, работающий на земле более полувека, дважды Герой Социалистического Труда, прежде - директор легендарного совхоза "Волго-Дон", а в нынешние времена - крепкий фермер. Бодрый вопрос корреспондента в канун очередных губернаторских выборов - и ответ:
- Собран неплохой урожай. Вице-губернатор Харитонов заявил недавно, что на элеваторах лежит четыреста тысяч тонн продовольственного зерна. Вроде бы должны рассчитаться с долгами, и на следующий год станет легче. Что вы об этом думаете?
- Похоже, все будет наоборот. Перспектива просматривается страшная. Насколько я знаю, озимых посеяно очень мало, да и те бросали по некачественным парам или по стерне. Поэтому толку по этой озими будет мало. По Калачевскому району дело обстоит так: вспаханной зяби сегодня где-то три тысячи гектаров, а пахать надо сто тысяч. Когда работать, где брать ГСМ, технику - никто не знает. И что делать на будущий год, если в нынешнем колхозы района намолотили всего тридцать тысяч тонн? В том же "Волго-Доне" как не платили зарплату четыре года, так и до сих пор не платят. Так что в следующем году будет только хуже.
Вслед за Виктором Ивановичем могу лишь повторить давно сказанное, в том числе и на страницах "Нового мира" (1996, No 5): "Продолжится развал колхозов, разгром всего, что нажили за долгие годы; продолжится падение сельскохозяйственного производства - видимо, до основания".
Сегодня - январь года 2001-го. В прошлом, очень благоприятном для сельского хозяйства году (дожди прошли в меру и вовремя, раз в десять лет у нас такое бывает), как и в годы предыдущие, область потеряла 12 процентов поголовья крупного рогатого скота, примерно треть всей пашни осталась необработанной.
Так что сказанное могу лишь повторить: "Видимо - до основания". Но повторяю это с великой горечью. Это ведь моя страна, моя земля, мои люди.
И потому порой и вправду на чудо надеешься. На Бога ли, на "царя"... Иначе зачем в конце лета 2000 года, услыхав краем уха о том, что правительство что-то по сельскому хозяйству "обсудило и приняло", стал я искать это постановление.
В своем поселке, в Калаче-на-Дону, заявился в районное сельхозуправление и попросил:
- Дайте поглядеть новое постановление.
- Не слыхали.
- Газета пишет: "Правительство РФ на своем заседании одобрило основные направления агропродовольственной политики на ближайшие десять лет... Документ определяет..." Где документ?
Но это в давние теперь годы, при власти советской, подобные постановления на другой уже день разлетались по всей стране. Их "изучали, принимали к сведению, делали выводы" и проч.
Нынче - век иной и порядки иные. Не то что в райцентре, даже три месяца спустя в области, в Управлении сельского хозяйства, никто мне помочь не смог. "Протокольная группа" областной администрации, через которую все указы, приказы, распоряжения проходят, тоже руками развела. Нет такого постановления.
Какая-то "пропавшая грамота". Ведь не приснилось, вот они, строчки: "Правительство РФ на своем заседании одобрило основные направления..." Что "одобрило"? Любопытствую, ищу полгода. Тщетно.
И прихожу к выводу: правительство РФ на своем долгом заседании 27 июля 2000 года ничего не решило. Поговорили - и разошлись.
Повторю и давнее предположение о том, что наверху толком не знают, что делать на селе, одни туманно-теоретические разговоры: мол, рынок, мол, капитализм, все образуется.
Это самое "образуется" теперь - фундамент высоких чиновничьих размышлений.
Алексей Гордеев, вице-премьер правительства РФ, министр сельского хозяйства России, в обширном разговоре с читателями "Сельской жизни" (2000, No 60, 24 - 30 августа) сообщает:
"Недавно на заседании Правительства РФ были рассмотрены и одобрены основные направления агропродовольственной политики страны на ближайшие 10 лет.
Думаю, многим понятно, чем вызвано рождение этого документа.
Аграрный комплекс находится в глубоком системном кризисе...
В сельском хозяйстве произошло существенное сокращение производственно-технического потенциала... Актуальной стала проблема деградации земель. Из сельскохозяйственного оборота выведено около 30 миллионов гектаров угодий. Вынос питательных веществ из почвы в четыре раза превосходит их внесение с удобрениями. Приходят в упадок мелиоративные системы, увеличиваются площади закисленных почв.
В последнее время селян буквально задавила высокая кредиторская задолженность - в основном по льготным государственным кредитам, платежам в бюджеты и внебюджетные фонды. Основная часть этих долгов приходится на пени и штрафы за просроченные платежи. У подавляющей части сельхозпредприятий из-за этого блокированы банковские счета".
Это - первая часть размышлений Гордеева, как говорят, констатирующая, а потом выводы: "Исходя из сложившейся ситуации и строятся стратегия и тактика в разработанном специалистами, учеными, практиками документе, в котором заложена идеология стабилизации и подъема агропромышленного производства".
Теперь - внимание! - вице-премьер объясняет стратегию и тактику переустройства села. Как жить и куда идти. Планы на целое десятилетие:
"На первый план выдвигаются институциональные преобразования в сельском хозяйстве и развитие рыночной инфраструктуры...
Другим важным направлением деятельности, согласно новой концепции, является четкое распределение функций в сфере АПК между федеральными и региональными органами власти... Усилия федерального центра будут сконцентрированы на формировании и регулировании единого продовольственного рынка и рынка материально-технических ресурсов для сельского хозяйства и других отраслей АПК: большое значение придается проведению единой общегосударственной земельной, финансово-кредитной и налоговой политики...
Реализация таких крупномасштабных замыслов потребует обеспечения правовой базы функционирования аграрного комплекса, разработки целевых федеральных программ развития тех или иных его отраслей..."
Перечитал я эти строки раз и другой. "Институциональные преобразования", "четкое распределение функций", "формирование и регулирование", "совершенствование", "оздоровление" и снова "совершенствование"... Термины славные. Но понять что-либо трудно. Как жить селу, куда идти?.. Хотелось бы чего-то осязаемого, конкретного. А вот оно и "конкретное": "Мы не говорим, что данный документ является программой, то есть конкретным планом действий с обозначением параметров, сроков и т. д. Этого нет. В документе прописана только идеология стабилизации и развития АПК. Иными словами, общие подходы. Конкретные же меры в русле этой стратегии будут разрабатываться и корректироваться по мере улучшения в стране экономической ситуации".
Так вот оно что: опять - лишь идеология. А "конкретные меры" снова отложены на далекий потом.
Но скажите мне, каким образом может наступить "улучшение экономической ситуации", если основная задача власти - ждать у моря погоды?
Закончил свой рассказ Гордеев довольно лирично: "Нелегко сейчас хлеборобам, но пусть их всегда согревает мысль о том, что хлеб - это основа всей жизни".
Последнее мне кажется самым ценным: "...пусть согревает мысль..." Один из многих предшественников нынешнего вице-премьера и министра, тоже лирик, закончил одну из своих речей пожеланием: "Надо, чтобы у крестьянина загорелись глаза..." Поэты...
Итак, надеяться на какие-то шаги правительства не стоит. Ясно ответил вице-премьер Гордеев: "Конкретные же меры будут (еще только будут! - Б. Е.) разрабатываться... по мере улучшения в стране экономической ситуации". Словом, пока поспеют каныши, не останется у бабки и души.
И это ведь не оговорка. Это позиция не одного Гордеева.
Вот В. А. Мау - руководитель Рабочего центра экономических реформ при правительстве Российской Федерации.
Итак, читаем:
"Особая сложность ситуации состоит в том, что практически невозможно сказать, что конкретно надо делать (курсив в обоих случаях мой. - Б. Е.) для решения стоящих перед Россией проблем... До того как заниматься прямым регулированием экономики, раздачей денег на сельское хозяйство... и т. п., государству надо быть уверенным, что деньги эти не будут разворованы. А для этого надо укрепить правоохранительную систему, силовые структуры, суды, разобраться с соответствием регионального законодательства федеральному. Надо провести реформу государственного аппарата...
При здоровых институтах власти особого вмешательства в экономику уже не потребуется..." ("Новый мир", 2000, No 5).
Песня очень знакомая: само собой образуется... надо лишь годить.
Кстати замечу, что А. И. Солженицына, от телеэкранов давно отлученного, Мау корит за то, что тот "осуждает частную собственность на землю". Но почему только Солженицына? А весь легион великих мыслителей? Кант, Ламенне, Карлейль, Эмерсон, Толстой...
"Если я родился на земле, то где же моя часть?"
"Мой разум учит меня, что земля не может быть продаваема".
"Земля принадлежит двоим: всемогущему Богу и всем сынам людским, которые работали на ней или которые будут работать на ней".
"Все люди с самого начала и прежде всякого юридического акта находятся во владении землею".
"Владение землей как собственностью есть одно из самых противоестественных преступлений".
И еще: земельное законодательство западных стран, у которых мы нынче учимся... Оно ведь далеко от тех лозунгов, которые звучат ныне почти истерически: "Все на продажу!"
Цитата из записок Дж. Хэрриота, йоркширского ветеринара, который с земельным законодательством своей родины - Англии - был не больно знаком, но хотел построить дом, а для этого купить участок земли.
"Рыская по окрестностям в поисках участка, я вскоре выяснил, что это чрезвычайно трудная задача... нельзя было попросить знакомого фермера продать уголок луга... Они все были очень милыми людьми и искренне хотели помочь, но ничего сделать не могли.
- Я бы с радостью, Джим, - сказал один, - да только это запрещено. Я даже не имею права построить на собственном лугу дом для собственного сына!"
Это - современная Англия.
А что до России, то здесь нынче опять страсти кипят: продавать землю - не продавать? Правда, точки кипения - Москва и телевидение с газетами. Саратовский губернатор Аяцков призывает перенять опыт его области, где еще три года назад приняли радикальный закон о земле, сняв все ограничения на куплю-продажу и проводя периодически земельные аукционы. Послушаешь его божий рай. Мы с саратовцами - соседи. Интересуемся. Вот цифры: за три года там продано 9 тысяч гектаров сельхозугодий. А одной лишь пашни у саратовцев около 6 миллионов гектаров. Если такими темпами они будут землей торговать, потребуется времени около трех тысячелетий. А цена - смехотворная: по 25 - 50 рублей за гектар продавали. Гордиться нечем, перенимать - тем более. Словесные фейерверки.
По мнению наших, волгоградских, специалистов-землеустроителей, частная собственность на землю в России - реальность, и довольно давняя: Указ президента России от октября 1993 года и Конституция РФ, да еще Указ от марта 1996 года, который снял все ограничения.
Но рынок земли не работает, потому что требуются большие затраты, прибыль невеликая, окупаемость 10 - 15 лет, земля находится в паях, каждый из которых не превышает 10 - 20 гектаров, владельцы паев понимают, что этот клочок земли для них - последняя и единственная надежда на жизнь. Выгоднее пока аренда. Зерно дают, сено, солому, помогают вспахать приусадебный участок. Из года в год. Можно держать скотину. Это - жизнь. А продашь - деньги невеликие, быстро кончатся, а потом - волком вой. Хутор - не город, там нет работы.
Поэтому не купля-продажа, а аренда земли у нас в области неплохо идет. 570 тысяч гектаров - арендуемые земли. (Сравните с 9 тысячами у саратовцев). Срок аренды (по областному закону) от 5 до 49 лет. Срок серьезный - полвека, почти своя. Что будет потом? Поживем - увидим. О сегодняшнем душа болит. Ведь очень трудно...
Хутор Кумовка да хутор Рог-Измайловский, Ярки-Рубежные да Кундрючкин... Вчера - колхоз да совхоз, с детства привычный. Работай - и будешь жить. А ныне?
Новый порядок, десятилетие назад пришедший в российскую деревню, по значимости и масштабам сродни Великому освобождению крестьянства 1861 года.
В тогдашнем Манифесте император Александр II, "обращая внимание на неизбежные трудности предприемлемого преобразования", требовал "бдительного попечения" от "исполнителей нового устройства".
Вместе с Манифестом были утверждены и обнародованы 17 законодательных актов, в которых содержались условия и механизм не только освобождения крестьян, но их земельного устройства.
Указ президента РФ по земельной реформе от января 1992 года, к сожалению, был гораздо легковеснее. Сопутствующих законодательных актов, кроме постановления правительства, не оказалось. Сам указ по многим пунктам не был исполнен.
А что касается "идеологии преобразований", то она получилась топорной. Подавляющее большинство - колхозники, их руководители, от бригадиров, председателей, районных и областных чинов до "аграриев" московских - заявляли в один голос: "Нас хотят уничтожить!" Так было понято.
"Демократическое" меньшинство, микроскопическое по сравнению с оппонентами, но находящееся в столичной реальной власти, определило все колхозы и совхозы одним словом - "черная дыра", имея в виду нерентабельность, низкую производительность труда, плохую "отдачу" при инвестициях и просто-напросто невозврат полученных ссуд и кредитов. Экономистов при власти понять можно. Но и они должны были понять, что другого сельхозпроизводителя у нас нет. А "черная дыра" кормит Россию и является четвертой частью ее по населению. Живые люди. В колхоз их согнали и почти семьдесят лет колхозной жизни "учили" такие же экономисты, как нынешние, - умные, властные, но придерживающиеся других взглядов.
Теперь, уже целое десятилетие, длится новый "загон", направление которого менялось не раз.
1990 - 1993 годы. Цель: "Вперед к частному (фермерскому) хозяйствованию на земле". Новым хозяевам (непросто!) выделяются денежные кредиты на обзаведение. Но не выполнены многие пункты постановления правительства "О порядке реорганизации колхозов и совхозов" от 29 декабря 1991 года и главный из них: "Колхозы и совхозы, не обладающие финансовыми ресурсами для погашения задолженностей по оплате труда и кредитам, объявляются несостоятельными (банкротами) до 1 февраля 1992 г. и подлежат ликвидации и реорганизации в течение I квартала 1992 г.".
1993 год. Вице-президент страны под бурные аплодисменты зала заявляет: "Фермеры страну не накормят". Прекращено кредитование фермеров. Списываются долги колхозов (дважды!). Начинается выделение новых займов: "на уборку", "на сев", "по лизингу", "товарных кредитов".
И пошло-поехало... К чему приехали, рассказывал я не раз. Мои слова подтверждают руководители страны, области.
Вице-премьер правительства России: "Аграрный комплекс находится в глубоком системном кризисе... Острейшая проблема - тяжелое финансовое положение сельского хозяйства... У подавляющей части сельхозпредприятий блокированы банковские счета..."
То есть они - банкроты, "подавляющая часть"...
Вице-губернатор области, руководящий сельским хозяйством, подводит итоги. Из шестисот коллективных хозяйств лишь сто он называет благополучными. Все остальные: "в кризисе", "в глубоком кризисе", "с полным развалом". Позволю усомниться даже в этих ста "благополучных". Пусть не знаю досконально всю область. Но свой район, Калачевский, далеко не самый худший, как говорится, на ладони. В нем нет ни одного благополучного коллективного хозяйства. Хотя по классификации вице-губернатора к благополучным, видимо, принадлежат "Мир" и "Тихий Дон", и то и другое хозяйства недавно "реформировались", то есть оставили все свои немалые долги фиктивным образованиям, носящим прежние названия хозяйств: "Советское" и "Приморское". Долги - в сторону, ликвидное имущество - в новое хозяйство с новым названием, но все с теми же проблемами. И потому новые долги появляются сразу же.
"Крепкими сельхозпредприятиями" районная газета именует "Ниву", "Волжанин". И на той же газетной странице печатает информацию о ходе полевых работ, где значится урожайность "передовика": озимая пшеница, рожь и ячмень дали по 5 центнеров с гектара. А всего этих гектаров - целых 700. "Передовое сельхозпредприятие"... Рядом - фермеры, Штепо ли, Олейников, Кузьменко. У каждого площадь убираемых хлебов в 2 раза больше, а урожайность в 10 раз больше. Вот тебе и "благополучное". Так что к словам вице-губернатора даже о сотне (из шестисот!) "благополучных" коллективных хозяйств надо отнестись с небезосновательным скептицизмом.
По-настоящему благополучных коллективных хозяйств очень мало. Мы их знаем наизусть и повторяем, как таблицу умножения: "Кузьмичевский" и "Луч" Городищенского района, им. Ленина Суровикинского района и им. Ленина Нехаевского, им. Калинина и "Калиновское"... Кузнецов да Белоштанов, Яменсков да Петров, Телитченко да Акинтиков... Сладкая для души музыка имен руководителей этих хозяйств! 25 млн. рублей годовой прибыли в Кузьмичах. Семь тысяч литров - надой от коровы в "Луче". Новые комбайны и тракторы в Калиновке... Молочная доильно-холодильная линия шведской фирмы "Альфа-Лаваль" у Белоштанова, в им. Калинина...
Но уж очень короткий список. Хорошо, если наберется полсотни хозяйств на область. Вряд ли... Насчитать бы три десятка...
А все остальные? Повторим слова вице-губернатора: "кризис", "глубокий кризис", "полный развал"... Из которого есть ли выход?
Требования профсоюза тружеников агропромышленного комплекса России. Естественно, президенту, правительству:
обеспечить ежегодное выделение бюджетных средств на поддержку сельхозпроизводителей из расчета не менее 10 процентов общей расходной части бюджета;
определить государственную квоту на производство сельхозпродукции и обеспечить ее закупку;
принять законы о дотациях за произведенную продукцию и о регулировании цен на горюче-смазочные материалы;
создать фонд поддержки АПК и отечественного сельскохозяйственного машиностроения;
выделять долговременные кредиты сельхозпредприятиям под низкие проценты не более 10 процентов;
списать все пени и штрафы, начисленные за неуплату платежей в бюджет и страховых взносов в государственные внебюджетные фонды (около 25 млрд. рублей) и по необеспеченным возвратом централизованным кредитным ресурсам, выданным в 1992 - 1994 годах (21 млрд. рублей) и начисленным по ним процентам.
На месте, в селе да на хуторе, просят поменьше, но из года в год. Вот один из руководителей хозяйства заявляет корреспонденту газеты в 1998 году: "Пусть дают денег, а как с ними управиться, мы сами знаем..."; в 1999 году: "Если нам не помогут, не знаю, как мы будем дальше жить"; в 2000 году: "Напишите, чтобы нам дали солярки. Все планы летят в тартарары. (Накануне, прямо с колхозной нефтебазы, при стороже, украли все горючее. Воров, конечно, не сыскали.) Мороз и засуха загубили 770 гектаров озимых и 1000 гектаров ячменя". (И ведь поворачивается язык о засухе говорить. Такого доброго к земле года не припомню. По 50 центнеров на круг намолачивают добрые люди.)
Но солярку, конечно, опять дали. И этому хозяйству, и многим другим. За счет все того же бюджета области. Брать все берут. А вот расплачиваться желающих мало.
Вот совещание руководителей коллективных хозяйств в райцентре. Речь о долгах.
- Давайте договоримся, чтобы все гасили долг РАО на 50 процентов, предлагает один из руководителей. - Зачем отдавать все долги...
Это уже - сознательность. Правда, не у всех. Кто будет отдавать Сбербанку еще 50 процентов - не ясно. Кредит брали под гарантию районного бюджета. Значит, виноватыми окажутся учителя, врачи, дети...
Вот газетный отчет с планерки у губернатора области:
Губернатор: "Почему селяне не рассчитываются за кредиты, взятые для проведения посевной?"
Начальник облсельхозуправления: "Работа проводится".
Начальник финуправления: "А нам зарплату платить бюджетникам нечем".
Губернатор: "Так почему селяне не рассчитываются?"
Начальник облсельхоза: "Ну, Николай Кириллович, это вопрос не ко мне..."
Губернатор: "А к кому? Весной все стонали: селу сеять-пахать не на чем, вы ставили предо мной задачу финансового обеспечения работ. Кредит дали, я поручился за него бюджетом, хозяйства договора подписывали. Когда пришла пора долг отдавать, вроде как и крайних нет. Кто мешает сельхозуправлению серьезно заниматься проблемой возврата кредитов?"
Новое начало, или На колу мочало
Все происходило просто и обыденно. Огромный грузовик-скотовоз подъехал и встал возле ворот молочно-товарной фермы. Поставили сходни. Стали загонять коров в просторный кузов. Ромашка, Малина, Дочка, Фиалка... Сто семьдесят дойных коров колхоза - все его стадо - начинали свой последний путь "под нож", на мясокомбинат. Коровы ничем не болели (европейское "коровье бешенство", слава богу, далеко); они плохо ли, хорошо - но доились, помогая колхозу выживать (молоко - в цене, чуть не десять рублей за литр). Были тут коровы стельные, а были и "глубокостельные", которым до отела - лишь день-другой. (Потом, на мясокомбинате, выбрасывали из распоротых коровьих утроб телят с желтыми мягкими копытцами.) Но это было потом; а сейчас коровы шли в кузов скотовоза неохотно, словно чуяли близкий конец. Доярки гнали коров и плакали, потому что для них это было не "поголовье", не "крупный рогатый скот", а послушная Беляна, норовистая Майка и Калина, которая вот-вот отелится. А еще это была работа, пусть колхозная, с никудышной зарплатой. Но все же - работа, а значит, надежда. Хотя бы на пенсию. Теперь и этого нет.
По здравому смыслу, везти на мясокомбинат дойных коров, а тем более стельных - глупость, варварство. Но экономические законы говорят, что происходящее - верно. Колхоз, а точнее МУСП (муниципальное унитарное сельскохозяйственное предприятие), не возвратил банку кредит, залогом которого было молочное стадо. Самый короткий путь превращения живого залога в рубли мясокомбинат. Что и было сделано. Для банка трудоустройство доярок, их зарплаты и пенсии, судьбы семей, хлебные или молочные ручейки или реки, стельная корова Ромашка, теленок с желтыми копытцами - не существуют. Кредит, залог, возврат, пеня - его язык. И это, естественно, как говорится, совсем другой монастырь.
Но... примерно четверть населения страны живет и трудится в сельской местности, при сельском хозяйстве. А весь этот "агропромышленный комплекс" задолжал всем и всяческим "банкам" (государству, частным коммерческим структурам) примерно 200 млрд. рублей. Впору всех "грузить и вывозить", от старых до малых. Но будет ли прок?
Две сотни дойных коров коллективного хозяйства "Калачевское" были, конечно, шаткой, но все же поддержкой колхозу. Цена литра молока почти десять рублей. А это значит, что круглый год, изо дня в день, течет пусть невеликий, но денежный ручеек. Можно купить горючего, какие-то запчасти - как говорится, дыры заткнуть. Есть стадо - значит, растет молодняк. В любой момент можно забить скотиняку-другую. Тоже - денежка. Круглый год.
Теперь же, потеряв свое молочное стадо, хозяйство обречено. Доходов от полеводства надо ждать целый год. И будут ли они? Вот картина уборки урожая последнего лета.
Хлебное поле, которое хлебным назвать трудно. Высокая трава. Среди травы еле видны низкие щуплые колоски озимой пшеницы. Называется - озимое поле.
Осенью сеяли плохие семена в плохо обработанную почву, и сеяли поздно. Отсюда - результат. Урожай - два-три центнера с гектара. Да еще за два захода. Сначала косят на свал, потому что из-за травы эти чахлые колоски напрямую не промолотятся. Вторым ходом, через несколько дней, молотят. Горючего тратят вдвое больше. Комбайны, и без того изношенные, добивают. Ради двух центнеров с гектара.
Рядом, у хороших хозяев, урожай той же озимой пшеницы в 15, в 20 раз выше. По 40 - 60 центнеров намолачивают. Отец и сын Штепо, Олейников с Колесниченко...
И какой смысл (не говоря уж об экономической целесообразности) добывать, словно золото, эти несчастные два центнера с гектара?
- Мы вынуждены идти на это, - отвечает руководитель хозяйства. - Озимые сеять пора, а у нас семян нет. И никто нам их не даст.
Правильно. "Не даст..." А купить не на что. Долг примерно 4 млн. рублей. Не считая того, что работники (акционеры! хозяева!) зарплаты пять лет не получали.
А ведь год назад это хозяйство, как и другие в районе, по указанию из областного центра (специальный семинар проводили!) преобразовалось из СПК (сельскохозяйственный производственный кооператив) в МУСП, отказавшись от всех прежних долгов. "Теперь у нас чистый счет. Будем работать и налоги платить". Я писал об этой новации или афере ("Новый мир", 2000, No 1), полагая, что через год-другой "преобразованные" хозяйства снова погрязнут в долгах. Прошел год. Пора затевать новую "реорганизацию". Хотя совершенно очевиден полный крах хозяйства. Ничто и никто ему не поможет. Ну, наскребут они семян озимки для посева... Это будут не семена, а мусор. Эти плохие семена они кое-как посеют в практически не обработанную почву, полную сорняков. Агротехнических сроков не выдержат. И если сейчас собирают по два центнера с гектара, то в будущем году и одного не наскребут. Словом - крах.
Тем более, что на шее - тяжелый хомут долгов. А теперь осенью молочного стада лишились. Пусть невеликие, но тысчонки всякий день в колхозный карман попадали. На текущую жизнь. Теперь и этого нет. На что надеяться? Только на Бога. Это мое мнение.
А вот что думает мой земляк Виктор Иванович Штепо, работающий на земле более полувека, дважды Герой Социалистического Труда, прежде - директор легендарного совхоза "Волго-Дон", а в нынешние времена - крепкий фермер. Бодрый вопрос корреспондента в канун очередных губернаторских выборов - и ответ:
- Собран неплохой урожай. Вице-губернатор Харитонов заявил недавно, что на элеваторах лежит четыреста тысяч тонн продовольственного зерна. Вроде бы должны рассчитаться с долгами, и на следующий год станет легче. Что вы об этом думаете?
- Похоже, все будет наоборот. Перспектива просматривается страшная. Насколько я знаю, озимых посеяно очень мало, да и те бросали по некачественным парам или по стерне. Поэтому толку по этой озими будет мало. По Калачевскому району дело обстоит так: вспаханной зяби сегодня где-то три тысячи гектаров, а пахать надо сто тысяч. Когда работать, где брать ГСМ, технику - никто не знает. И что делать на будущий год, если в нынешнем колхозы района намолотили всего тридцать тысяч тонн? В том же "Волго-Доне" как не платили зарплату четыре года, так и до сих пор не платят. Так что в следующем году будет только хуже.
Вслед за Виктором Ивановичем могу лишь повторить давно сказанное, в том числе и на страницах "Нового мира" (1996, No 5): "Продолжится развал колхозов, разгром всего, что нажили за долгие годы; продолжится падение сельскохозяйственного производства - видимо, до основания".
Сегодня - январь года 2001-го. В прошлом, очень благоприятном для сельского хозяйства году (дожди прошли в меру и вовремя, раз в десять лет у нас такое бывает), как и в годы предыдущие, область потеряла 12 процентов поголовья крупного рогатого скота, примерно треть всей пашни осталась необработанной.
Так что сказанное могу лишь повторить: "Видимо - до основания". Но повторяю это с великой горечью. Это ведь моя страна, моя земля, мои люди.
И потому порой и вправду на чудо надеешься. На Бога ли, на "царя"... Иначе зачем в конце лета 2000 года, услыхав краем уха о том, что правительство что-то по сельскому хозяйству "обсудило и приняло", стал я искать это постановление.
В своем поселке, в Калаче-на-Дону, заявился в районное сельхозуправление и попросил:
- Дайте поглядеть новое постановление.
- Не слыхали.
- Газета пишет: "Правительство РФ на своем заседании одобрило основные направления агропродовольственной политики на ближайшие десять лет... Документ определяет..." Где документ?
Но это в давние теперь годы, при власти советской, подобные постановления на другой уже день разлетались по всей стране. Их "изучали, принимали к сведению, делали выводы" и проч.
Нынче - век иной и порядки иные. Не то что в райцентре, даже три месяца спустя в области, в Управлении сельского хозяйства, никто мне помочь не смог. "Протокольная группа" областной администрации, через которую все указы, приказы, распоряжения проходят, тоже руками развела. Нет такого постановления.
Какая-то "пропавшая грамота". Ведь не приснилось, вот они, строчки: "Правительство РФ на своем заседании одобрило основные направления..." Что "одобрило"? Любопытствую, ищу полгода. Тщетно.
И прихожу к выводу: правительство РФ на своем долгом заседании 27 июля 2000 года ничего не решило. Поговорили - и разошлись.
Повторю и давнее предположение о том, что наверху толком не знают, что делать на селе, одни туманно-теоретические разговоры: мол, рынок, мол, капитализм, все образуется.
Это самое "образуется" теперь - фундамент высоких чиновничьих размышлений.
Алексей Гордеев, вице-премьер правительства РФ, министр сельского хозяйства России, в обширном разговоре с читателями "Сельской жизни" (2000, No 60, 24 - 30 августа) сообщает:
"Недавно на заседании Правительства РФ были рассмотрены и одобрены основные направления агропродовольственной политики страны на ближайшие 10 лет.
Думаю, многим понятно, чем вызвано рождение этого документа.
Аграрный комплекс находится в глубоком системном кризисе...
В сельском хозяйстве произошло существенное сокращение производственно-технического потенциала... Актуальной стала проблема деградации земель. Из сельскохозяйственного оборота выведено около 30 миллионов гектаров угодий. Вынос питательных веществ из почвы в четыре раза превосходит их внесение с удобрениями. Приходят в упадок мелиоративные системы, увеличиваются площади закисленных почв.
В последнее время селян буквально задавила высокая кредиторская задолженность - в основном по льготным государственным кредитам, платежам в бюджеты и внебюджетные фонды. Основная часть этих долгов приходится на пени и штрафы за просроченные платежи. У подавляющей части сельхозпредприятий из-за этого блокированы банковские счета".
Это - первая часть размышлений Гордеева, как говорят, констатирующая, а потом выводы: "Исходя из сложившейся ситуации и строятся стратегия и тактика в разработанном специалистами, учеными, практиками документе, в котором заложена идеология стабилизации и подъема агропромышленного производства".
Теперь - внимание! - вице-премьер объясняет стратегию и тактику переустройства села. Как жить и куда идти. Планы на целое десятилетие:
"На первый план выдвигаются институциональные преобразования в сельском хозяйстве и развитие рыночной инфраструктуры...
Другим важным направлением деятельности, согласно новой концепции, является четкое распределение функций в сфере АПК между федеральными и региональными органами власти... Усилия федерального центра будут сконцентрированы на формировании и регулировании единого продовольственного рынка и рынка материально-технических ресурсов для сельского хозяйства и других отраслей АПК: большое значение придается проведению единой общегосударственной земельной, финансово-кредитной и налоговой политики...
Реализация таких крупномасштабных замыслов потребует обеспечения правовой базы функционирования аграрного комплекса, разработки целевых федеральных программ развития тех или иных его отраслей..."
Перечитал я эти строки раз и другой. "Институциональные преобразования", "четкое распределение функций", "формирование и регулирование", "совершенствование", "оздоровление" и снова "совершенствование"... Термины славные. Но понять что-либо трудно. Как жить селу, куда идти?.. Хотелось бы чего-то осязаемого, конкретного. А вот оно и "конкретное": "Мы не говорим, что данный документ является программой, то есть конкретным планом действий с обозначением параметров, сроков и т. д. Этого нет. В документе прописана только идеология стабилизации и развития АПК. Иными словами, общие подходы. Конкретные же меры в русле этой стратегии будут разрабатываться и корректироваться по мере улучшения в стране экономической ситуации".
Так вот оно что: опять - лишь идеология. А "конкретные меры" снова отложены на далекий потом.
Но скажите мне, каким образом может наступить "улучшение экономической ситуации", если основная задача власти - ждать у моря погоды?
Закончил свой рассказ Гордеев довольно лирично: "Нелегко сейчас хлеборобам, но пусть их всегда согревает мысль о том, что хлеб - это основа всей жизни".
Последнее мне кажется самым ценным: "...пусть согревает мысль..." Один из многих предшественников нынешнего вице-премьера и министра, тоже лирик, закончил одну из своих речей пожеланием: "Надо, чтобы у крестьянина загорелись глаза..." Поэты...
Итак, надеяться на какие-то шаги правительства не стоит. Ясно ответил вице-премьер Гордеев: "Конкретные же меры будут (еще только будут! - Б. Е.) разрабатываться... по мере улучшения в стране экономической ситуации". Словом, пока поспеют каныши, не останется у бабки и души.
И это ведь не оговорка. Это позиция не одного Гордеева.
Вот В. А. Мау - руководитель Рабочего центра экономических реформ при правительстве Российской Федерации.
Итак, читаем:
"Особая сложность ситуации состоит в том, что практически невозможно сказать, что конкретно надо делать (курсив в обоих случаях мой. - Б. Е.) для решения стоящих перед Россией проблем... До того как заниматься прямым регулированием экономики, раздачей денег на сельское хозяйство... и т. п., государству надо быть уверенным, что деньги эти не будут разворованы. А для этого надо укрепить правоохранительную систему, силовые структуры, суды, разобраться с соответствием регионального законодательства федеральному. Надо провести реформу государственного аппарата...
При здоровых институтах власти особого вмешательства в экономику уже не потребуется..." ("Новый мир", 2000, No 5).
Песня очень знакомая: само собой образуется... надо лишь годить.
Кстати замечу, что А. И. Солженицына, от телеэкранов давно отлученного, Мау корит за то, что тот "осуждает частную собственность на землю". Но почему только Солженицына? А весь легион великих мыслителей? Кант, Ламенне, Карлейль, Эмерсон, Толстой...
"Если я родился на земле, то где же моя часть?"
"Мой разум учит меня, что земля не может быть продаваема".
"Земля принадлежит двоим: всемогущему Богу и всем сынам людским, которые работали на ней или которые будут работать на ней".
"Все люди с самого начала и прежде всякого юридического акта находятся во владении землею".
"Владение землей как собственностью есть одно из самых противоестественных преступлений".
И еще: земельное законодательство западных стран, у которых мы нынче учимся... Оно ведь далеко от тех лозунгов, которые звучат ныне почти истерически: "Все на продажу!"
Цитата из записок Дж. Хэрриота, йоркширского ветеринара, который с земельным законодательством своей родины - Англии - был не больно знаком, но хотел построить дом, а для этого купить участок земли.
"Рыская по окрестностям в поисках участка, я вскоре выяснил, что это чрезвычайно трудная задача... нельзя было попросить знакомого фермера продать уголок луга... Они все были очень милыми людьми и искренне хотели помочь, но ничего сделать не могли.
- Я бы с радостью, Джим, - сказал один, - да только это запрещено. Я даже не имею права построить на собственном лугу дом для собственного сына!"
Это - современная Англия.
А что до России, то здесь нынче опять страсти кипят: продавать землю - не продавать? Правда, точки кипения - Москва и телевидение с газетами. Саратовский губернатор Аяцков призывает перенять опыт его области, где еще три года назад приняли радикальный закон о земле, сняв все ограничения на куплю-продажу и проводя периодически земельные аукционы. Послушаешь его божий рай. Мы с саратовцами - соседи. Интересуемся. Вот цифры: за три года там продано 9 тысяч гектаров сельхозугодий. А одной лишь пашни у саратовцев около 6 миллионов гектаров. Если такими темпами они будут землей торговать, потребуется времени около трех тысячелетий. А цена - смехотворная: по 25 - 50 рублей за гектар продавали. Гордиться нечем, перенимать - тем более. Словесные фейерверки.
По мнению наших, волгоградских, специалистов-землеустроителей, частная собственность на землю в России - реальность, и довольно давняя: Указ президента России от октября 1993 года и Конституция РФ, да еще Указ от марта 1996 года, который снял все ограничения.
Но рынок земли не работает, потому что требуются большие затраты, прибыль невеликая, окупаемость 10 - 15 лет, земля находится в паях, каждый из которых не превышает 10 - 20 гектаров, владельцы паев понимают, что этот клочок земли для них - последняя и единственная надежда на жизнь. Выгоднее пока аренда. Зерно дают, сено, солому, помогают вспахать приусадебный участок. Из года в год. Можно держать скотину. Это - жизнь. А продашь - деньги невеликие, быстро кончатся, а потом - волком вой. Хутор - не город, там нет работы.
Поэтому не купля-продажа, а аренда земли у нас в области неплохо идет. 570 тысяч гектаров - арендуемые земли. (Сравните с 9 тысячами у саратовцев). Срок аренды (по областному закону) от 5 до 49 лет. Срок серьезный - полвека, почти своя. Что будет потом? Поживем - увидим. О сегодняшнем душа болит. Ведь очень трудно...
Хутор Кумовка да хутор Рог-Измайловский, Ярки-Рубежные да Кундрючкин... Вчера - колхоз да совхоз, с детства привычный. Работай - и будешь жить. А ныне?
Новый порядок, десятилетие назад пришедший в российскую деревню, по значимости и масштабам сродни Великому освобождению крестьянства 1861 года.
В тогдашнем Манифесте император Александр II, "обращая внимание на неизбежные трудности предприемлемого преобразования", требовал "бдительного попечения" от "исполнителей нового устройства".
Вместе с Манифестом были утверждены и обнародованы 17 законодательных актов, в которых содержались условия и механизм не только освобождения крестьян, но их земельного устройства.
Указ президента РФ по земельной реформе от января 1992 года, к сожалению, был гораздо легковеснее. Сопутствующих законодательных актов, кроме постановления правительства, не оказалось. Сам указ по многим пунктам не был исполнен.
А что касается "идеологии преобразований", то она получилась топорной. Подавляющее большинство - колхозники, их руководители, от бригадиров, председателей, районных и областных чинов до "аграриев" московских - заявляли в один голос: "Нас хотят уничтожить!" Так было понято.
"Демократическое" меньшинство, микроскопическое по сравнению с оппонентами, но находящееся в столичной реальной власти, определило все колхозы и совхозы одним словом - "черная дыра", имея в виду нерентабельность, низкую производительность труда, плохую "отдачу" при инвестициях и просто-напросто невозврат полученных ссуд и кредитов. Экономистов при власти понять можно. Но и они должны были понять, что другого сельхозпроизводителя у нас нет. А "черная дыра" кормит Россию и является четвертой частью ее по населению. Живые люди. В колхоз их согнали и почти семьдесят лет колхозной жизни "учили" такие же экономисты, как нынешние, - умные, властные, но придерживающиеся других взглядов.
Теперь, уже целое десятилетие, длится новый "загон", направление которого менялось не раз.
1990 - 1993 годы. Цель: "Вперед к частному (фермерскому) хозяйствованию на земле". Новым хозяевам (непросто!) выделяются денежные кредиты на обзаведение. Но не выполнены многие пункты постановления правительства "О порядке реорганизации колхозов и совхозов" от 29 декабря 1991 года и главный из них: "Колхозы и совхозы, не обладающие финансовыми ресурсами для погашения задолженностей по оплате труда и кредитам, объявляются несостоятельными (банкротами) до 1 февраля 1992 г. и подлежат ликвидации и реорганизации в течение I квартала 1992 г.".
1993 год. Вице-президент страны под бурные аплодисменты зала заявляет: "Фермеры страну не накормят". Прекращено кредитование фермеров. Списываются долги колхозов (дважды!). Начинается выделение новых займов: "на уборку", "на сев", "по лизингу", "товарных кредитов".
И пошло-поехало... К чему приехали, рассказывал я не раз. Мои слова подтверждают руководители страны, области.
Вице-премьер правительства России: "Аграрный комплекс находится в глубоком системном кризисе... Острейшая проблема - тяжелое финансовое положение сельского хозяйства... У подавляющей части сельхозпредприятий блокированы банковские счета..."
То есть они - банкроты, "подавляющая часть"...
Вице-губернатор области, руководящий сельским хозяйством, подводит итоги. Из шестисот коллективных хозяйств лишь сто он называет благополучными. Все остальные: "в кризисе", "в глубоком кризисе", "с полным развалом". Позволю усомниться даже в этих ста "благополучных". Пусть не знаю досконально всю область. Но свой район, Калачевский, далеко не самый худший, как говорится, на ладони. В нем нет ни одного благополучного коллективного хозяйства. Хотя по классификации вице-губернатора к благополучным, видимо, принадлежат "Мир" и "Тихий Дон", и то и другое хозяйства недавно "реформировались", то есть оставили все свои немалые долги фиктивным образованиям, носящим прежние названия хозяйств: "Советское" и "Приморское". Долги - в сторону, ликвидное имущество - в новое хозяйство с новым названием, но все с теми же проблемами. И потому новые долги появляются сразу же.
"Крепкими сельхозпредприятиями" районная газета именует "Ниву", "Волжанин". И на той же газетной странице печатает информацию о ходе полевых работ, где значится урожайность "передовика": озимая пшеница, рожь и ячмень дали по 5 центнеров с гектара. А всего этих гектаров - целых 700. "Передовое сельхозпредприятие"... Рядом - фермеры, Штепо ли, Олейников, Кузьменко. У каждого площадь убираемых хлебов в 2 раза больше, а урожайность в 10 раз больше. Вот тебе и "благополучное". Так что к словам вице-губернатора даже о сотне (из шестисот!) "благополучных" коллективных хозяйств надо отнестись с небезосновательным скептицизмом.
По-настоящему благополучных коллективных хозяйств очень мало. Мы их знаем наизусть и повторяем, как таблицу умножения: "Кузьмичевский" и "Луч" Городищенского района, им. Ленина Суровикинского района и им. Ленина Нехаевского, им. Калинина и "Калиновское"... Кузнецов да Белоштанов, Яменсков да Петров, Телитченко да Акинтиков... Сладкая для души музыка имен руководителей этих хозяйств! 25 млн. рублей годовой прибыли в Кузьмичах. Семь тысяч литров - надой от коровы в "Луче". Новые комбайны и тракторы в Калиновке... Молочная доильно-холодильная линия шведской фирмы "Альфа-Лаваль" у Белоштанова, в им. Калинина...
Но уж очень короткий список. Хорошо, если наберется полсотни хозяйств на область. Вряд ли... Насчитать бы три десятка...
А все остальные? Повторим слова вице-губернатора: "кризис", "глубокий кризис", "полный развал"... Из которого есть ли выход?
Требования профсоюза тружеников агропромышленного комплекса России. Естественно, президенту, правительству:
обеспечить ежегодное выделение бюджетных средств на поддержку сельхозпроизводителей из расчета не менее 10 процентов общей расходной части бюджета;
определить государственную квоту на производство сельхозпродукции и обеспечить ее закупку;
принять законы о дотациях за произведенную продукцию и о регулировании цен на горюче-смазочные материалы;
создать фонд поддержки АПК и отечественного сельскохозяйственного машиностроения;
выделять долговременные кредиты сельхозпредприятиям под низкие проценты не более 10 процентов;
списать все пени и штрафы, начисленные за неуплату платежей в бюджет и страховых взносов в государственные внебюджетные фонды (около 25 млрд. рублей) и по необеспеченным возвратом централизованным кредитным ресурсам, выданным в 1992 - 1994 годах (21 млрд. рублей) и начисленным по ним процентам.
На месте, в селе да на хуторе, просят поменьше, но из года в год. Вот один из руководителей хозяйства заявляет корреспонденту газеты в 1998 году: "Пусть дают денег, а как с ними управиться, мы сами знаем..."; в 1999 году: "Если нам не помогут, не знаю, как мы будем дальше жить"; в 2000 году: "Напишите, чтобы нам дали солярки. Все планы летят в тартарары. (Накануне, прямо с колхозной нефтебазы, при стороже, украли все горючее. Воров, конечно, не сыскали.) Мороз и засуха загубили 770 гектаров озимых и 1000 гектаров ячменя". (И ведь поворачивается язык о засухе говорить. Такого доброго к земле года не припомню. По 50 центнеров на круг намолачивают добрые люди.)
Но солярку, конечно, опять дали. И этому хозяйству, и многим другим. За счет все того же бюджета области. Брать все берут. А вот расплачиваться желающих мало.
Вот совещание руководителей коллективных хозяйств в райцентре. Речь о долгах.
- Давайте договоримся, чтобы все гасили долг РАО на 50 процентов, предлагает один из руководителей. - Зачем отдавать все долги...
Это уже - сознательность. Правда, не у всех. Кто будет отдавать Сбербанку еще 50 процентов - не ясно. Кредит брали под гарантию районного бюджета. Значит, виноватыми окажутся учителя, врачи, дети...
Вот газетный отчет с планерки у губернатора области:
Губернатор: "Почему селяне не рассчитываются за кредиты, взятые для проведения посевной?"
Начальник облсельхозуправления: "Работа проводится".
Начальник финуправления: "А нам зарплату платить бюджетникам нечем".
Губернатор: "Так почему селяне не рассчитываются?"
Начальник облсельхоза: "Ну, Николай Кириллович, это вопрос не ко мне..."
Губернатор: "А к кому? Весной все стонали: селу сеять-пахать не на чем, вы ставили предо мной задачу финансового обеспечения работ. Кредит дали, я поручился за него бюджетом, хозяйства договора подписывали. Когда пришла пора долг отдавать, вроде как и крайних нет. Кто мешает сельхозуправлению серьезно заниматься проблемой возврата кредитов?"