Страница:
Канонизированная церковью, святая Одиль стала небесной покровительницей родного края. Эльзасцы благоговейно вспоминают о ее последнем пророчестве: «Эта гора разделяет два мира – немецкий и франкский. Но пока здесь стоит монастырь, Эльзас будет защищен, что бы ни случилось, и ничья вражеская нога не ступит за монастырские стены».
Что ж, Одиль снова оказалась права: на протяжении тринадцати веков войны обходили монастырь стороной, да и сам Эльзас всегда сохранял свою самобытность. Даже во время Второй мировой войны Мон-Сен-Одиль чудом уцелел на своей скале.
Он и сейчас стоит там – теперь приют не паломников, а туристов. Тысячи людей со всего мира едут в самый посещаемый сегодня в Эльзасе монастырь Мон-Сен-Одиль. Расположенный в 40 километрах от Страсбурга на крутой горе, взмывающей прямо в синее небо, он и сегодня является лучшим памятником провидице.
Габсбурги: пророчество или проклятие
Легенда о строящемся мире
Проклятое пророчество Жака де Моле
Что ж, Одиль снова оказалась права: на протяжении тринадцати веков войны обходили монастырь стороной, да и сам Эльзас всегда сохранял свою самобытность. Даже во время Второй мировой войны Мон-Сен-Одиль чудом уцелел на своей скале.
Он и сейчас стоит там – теперь приют не паломников, а туристов. Тысячи людей со всего мира едут в самый посещаемый сегодня в Эльзасе монастырь Мон-Сен-Одиль. Расположенный в 40 километрах от Страсбурга на крутой горе, взмывающей прямо в синее небо, он и сегодня является лучшим памятником провидице.
Габсбурги: пророчество или проклятие
Шекспир говорил: «Проклятия восходят к небесам!» Как прав он был! Сколь часто проклятия, воспринятые высшими силами, не только исполняются, но и перерастают в роковые предсказания, преследующие не одного человека, но и весь его род. Династия Габсбургов, пожалуй, один из самых известных монарших родов Европы. Они восседали на тронах Австрии и Испании, Франции и Италии, что уж говорить о дворах Чехии, Богемии и прочих. Практически ни одна страна благодаря династическим бракам не осталась без кого-то из Габсбургов. В этом древнем роду множество легенд и преданий, но есть одна – самая главная, – от которой Габсбурги и ведут собственную фамильную историю. И именно эта легенда связана с пророчеством, переросшим в проклятие. Речь идет о знаменитых воронах Габсбургов – крылатых защитниках рода, ставших для них проклятием.
А началась эта история в середине Х века от Рождества Христова. Именно тогда, как гласят фамильные легенды, жил самый первый из известных предков рода Габсбургов – граф фон Альтенбург. Был он богат и умножал свои богатства, присоединяя всё новые владения. Посетив одно из них, близ горы Вюцельс, решил устроить охоту. Да только она оказалась такой азартной, что ускакал Альтенбург в погоне за зверем далеко вперед, оставив позади всех своих слуг и рыцарей. Разгорячившись, граф даже не понял, что оказался на вершине горы рядом с гнездами огромных грифов.
Ужасные птицы набросились на Альтенбурга. Вначале он еще смог отбиваться от них, но зловещих грифов оказалось так много, что, едва несколько птиц падали под ударами копья и меча графа, на их место тут же прилетали другие. Но хуже всего, что, привлеченные кровью мертвых тел своих погибших собратьев, все падальщики-стервятники с окрестных склонов гор ринулись на гору Вюцельс. Небо потемнело от черных крыльев. Стервятники окружили графа, как дьявольский ураган. Бедный Альтенбург сражался уже из последних сил. Что оставалось ему? Только взмолиться Богу. Помощи ждать неоткуда – все слуги и друзья далеко…
«Помоги мне, Боже! – взмолился Альтенбург. – Не дай этим мерзким тварям склевать меня!» И с первыми же словами молитвы в небесах раздался странный шум, возникла новая грозная черная туча и ринулась вниз. Но это была не туча, а стая других птиц – огромных иссиня-черных воронов. Своими мощными острыми клювами и сильными когтистыми лапами они безжалостно обрушились на стервятников.
Через четверть часа все было кончено. Тела мертвых разодранных грифов усеяли склоны гор. Вороны-победители отлетели с места битвы и уселись на скалах. А Альтенбург в изнеможении упал на землю и возблагодарил Бога. Подоспевшие наконец-то рыцари и слуги нашли его без сознания. Увидев валявшиеся вокруг трупы страшных грифов и выслушав рассказ пришедшего в себя графа, все тоже стали читать благодарственные молитвы. А позже Альтенбург повелел в честь своего чудесного спасения построить на вершине скалы большую башню – чтобы спасители-вороны и их потомки всегда могли найти себе приют. Слуги и рыцари графа поклялись подкармливать птиц в голодные годы, если в том будет нужда.
В год, когда строительство башни было закончено, в замке графа Альтенбурга появился черный монах. «Я принес тебе радостную весть, мой повелитель! – поклонился он графу. – За то, что ты не оставил без благодарности своих крылатых спасителей, Господь дарует тебе свою милость. В сей миг я пророчествую: отныне не только у тебя, но и у всего твоего рода будут крылатые хранители-вороны. Они станут защищать твоих людей и твои посевы, облетая, словно крылатая стража, твои владения. И ты всегда можешь на них положиться».
Так и вышло. Гордые птицы не гнушались облетать земли графа, отгоняя непрошеных гостей, будь то разбойники на больших дорогах или нашествие грызунов на дома местных крестьян. Даже вредные насекомые теперь не появлялись на полях и пастбищах, принадлежащих Альтенбургам. Прослышав о крылатых защитниках, ни один сосед не посмел теперь пойти войной на владения графа. Словом, на землях Альтенбургов воцарились мир и спокойствие.
Однако ничто не длится вечно. Граф умер. Потом ушли в мир иной его сын и сын его сына. Ну а через сто лет потомки первого Альтенбурга уже и не вспоминали, зачем построена башня. Больше того, она мешала Альтенбургам, ведь на ее месте можно было бы построить отлично укрепленный, недоступный врагам замок. Однажды в тех горах оказался один из Альтенбургов – Вернер Альтенбургский, епископ Страсбургский, достигший огромной церковной власти. Дотошно оглядев со всех сторон башню, он велел собрать строителей: «Такое прекрасное место во владении моих предков не должно пропадать. Здесь надо воздвигнуть замок. А птиц я прикажу слугам изгнать – потравить или перерезать».
Напрасно старожилы уговаривали епископа вспомнить, что эти птицы спасли когда-то жизнь его предку, напрасно взывали к чувству долга и родства – Вернер стоял на своем. Когда со всей округи прибыли строители, довольный епископ даже решился устроить в замке торжества по поводу начала работ. Вот на этих-то торжествах и появился снова черный монах. «Не начинай работ! – грозно сказал он епископу. – Иначе впереди несчастье!»
Вернер только топнул ногой – что это за неповиновение?! Монах в негодовании взмахнул руками. Черная ряса колыхнулась, черные рукава взметнулись ввысь, и епископу вдруг почудилось, что перед ним не монах, а огромный разъяренный ворон.
«Взять его!» – крикнул епископ слугам. Но монах словно растворился в воздухе. И только из-под балок потолка донеслось: «Если изгонишь птиц, вороны превратятся из хранителей твоего рода в вестников несчастий!»
Епископ вздрогнул, но не пошел на попятную. В 1027 году он повелел согнать птиц с башни и построить огромный замок. Назвал его Габсбургом, что значит «замок охраны имущества». Может, конечно, свое имущество он и охранил и даже приумножил, но крылатых защитников потерял. Больше того, через несколько лет стая черных воронов с горящими красными глазами пронеслась над его каретой, напугав до полусмерти, и вскоре епископ скончался. С тех пор так и повелось. Едва кто-либо из Габсбургов видел своих родовых птиц, несчастье его было не за горами. Вестники гибели – вот кем стали огромные черные вороны.
Даже самый великий из Габсбургов, могущественный король Испании Филипп II, не избежал встречи с ними. Правда, в отличие от своих предков, он попытался наладить с птицами новые отношения. Не об этом ли он мечтал, когда повелел испанским архитекторам Хуану де Толедо и Хуану де Эррера выстроить к началу 1580-х годов великий дворец-монастырь Эскориал? Дворец этот возвышался на открытой местности, как скала. Стены его, воздвигнутые из серого гранита, казалось, уходили в бесконечность. Эскориал стал монументальным воплощением величия, мощи и вечности, на которые всегда уповал Филипп. Но может, король втайне думал о том, что стены его Эскориала приманят воронов Габсбургов? Ведь на таких широких и надежных стенах могла свить себе гнезда не одна стая. Может, тогда птицы перестанут приносить несчастье и снова станут хранителями рода?.. Иногда перед сном Филипп молился об этом. Но время шло. Ни одна птица не прилетела в Эскориал.
Правление Филиппа было тяжелым – и для него, и для страны. На его времена пришлись и расцвет, и упадок испанской монархии. Страна достигла наивысшего могущества, но уже к концу царствования Филиппа II заметно ослабла. Непобедимая армада была разгромлена англичанами, казна опустела, а Голландия, прежде бывшая владением испанской короны, в кровопролитной борьбе завоевала независимость. Обычно дурные новости король Филипп узнавал раньше всех. Ведь он имел привычку вставать на рассвете и подниматься на башню дворца. Часто, еще шагая по ступеням, королю казалось, что он слышит шум мощных крыльев и мрачные крики воронов Габсбургов. Но, поднимаясь на башню, Филипп не видел ни одной птицы, хотя ясно понимал: его ждет новая дурная весть.
Как правитель Филипп был довольно жесток, как человек – несчастен и мрачен. Все четыре жены, с которыми он вступал в брак из династических соображений, не принесли ему радости. Утешение он нашел в религии и искусстве.
Всю жизнь король провел замкнуто, работал день и ночь в скромно обставленном кабинете, редко покидал дворец и почти не выезжал за границу. Впрочем, ему было приятно, что, не выходя из своего полутемного кабинета, он мог вершить судьбы мира. До последнего часа он сохранил ясный ум и скончался 13 сентября 1598 года на 72-м году жизни, устремив свой взор на распятие. И говорят, когда гроб несли в королевскую усыпальницу, в небе над Эскориалом все же появились огромные черные вороны…
Не один Филипп Испанский мечтал вернуть расположение небесных воронов. В это же время в Праге правил другой Габсбург – Рудольф II. Этот король бредил мистикой, мечтал о философском камне и потому охотно принимал в своем дворце в Злата Праге алхимиков и колдунов, астрологов и разных изобретателей. Конечно, он мечтал о том, что его «ученые друзья», как он их называл, научатся создавать для него золото из свинца, создадут гомункулуса из пробирки или найдут рецепт вечной молодости, но было у него и особое задание: Рудольф страстно желал, чтобы они создали птичий эликсир, приняв который человек научится говорить на языке пернатых. Вот тогда-то, мечтал Рудольф, он и сможет объяснить воронам, что он – единственный из Габсбургов, кто хочет снова завоевать их дружбу. Увы, старания Рудольфа не увенчались успехом. Никто из его ученых-алхимиков не смог создать птичий эликсир. А значит, и подружиться с птицами не удалось.
Шли века. Реальные события обрастали легендами и в конце концов почти забылись. Но вороны еще долго тревожили венценосное семейство Габсбургов. И всегда вслед за ними приходило несчастье. В последний раз черные птицы появились в начале ХХ века. В 1914 году супруга эрцгерцога Франца-Фердинанда, эрцгерцогиня София, ехала в открытом авто. Светило солнышко, и дул легкий приятный ветерок. Но вдруг сердце Софии сжалось от дурного предчувствия. Она подняла голову: прямо над машиной парила стая огромных черных птиц.
Рыдая, София ворвалась во дворец и бросилась к мужу: «Умоляю, отмени свою поездку в Сараево! Кажется, я видела вещих воронов. Они несут горе на своих черных крыльях…»
Но Франц-Фердинанд был упрям, да и встреча в Боснии уже подготовлена. Эрцгерцог поехал – дальнейшее развитие событий знают все. Прозвучал выстрел. Франц-Фердинанд был убит, а Первая мировая война развязана. Взволнованные свидетели писали, что, когда 28 июня 1914 года пули, выпущенные в эрцгерцога и его жену, свистели в воздухе, над улицей, по которой проезжал герцогский автомобиль, кружила стая черных воронов.
Через восемь лет, 1 апреля 1922 года, в изгнании скончался последний император из династии Габсбургов – Карл. В день его похорон к фамильному склепу слетелось множество черных птиц. Но с тех пор никто больше не видел зловещих воронов Габсбургов.
А началась эта история в середине Х века от Рождества Христова. Именно тогда, как гласят фамильные легенды, жил самый первый из известных предков рода Габсбургов – граф фон Альтенбург. Был он богат и умножал свои богатства, присоединяя всё новые владения. Посетив одно из них, близ горы Вюцельс, решил устроить охоту. Да только она оказалась такой азартной, что ускакал Альтенбург в погоне за зверем далеко вперед, оставив позади всех своих слуг и рыцарей. Разгорячившись, граф даже не понял, что оказался на вершине горы рядом с гнездами огромных грифов.
Ужасные птицы набросились на Альтенбурга. Вначале он еще смог отбиваться от них, но зловещих грифов оказалось так много, что, едва несколько птиц падали под ударами копья и меча графа, на их место тут же прилетали другие. Но хуже всего, что, привлеченные кровью мертвых тел своих погибших собратьев, все падальщики-стервятники с окрестных склонов гор ринулись на гору Вюцельс. Небо потемнело от черных крыльев. Стервятники окружили графа, как дьявольский ураган. Бедный Альтенбург сражался уже из последних сил. Что оставалось ему? Только взмолиться Богу. Помощи ждать неоткуда – все слуги и друзья далеко…
«Помоги мне, Боже! – взмолился Альтенбург. – Не дай этим мерзким тварям склевать меня!» И с первыми же словами молитвы в небесах раздался странный шум, возникла новая грозная черная туча и ринулась вниз. Но это была не туча, а стая других птиц – огромных иссиня-черных воронов. Своими мощными острыми клювами и сильными когтистыми лапами они безжалостно обрушились на стервятников.
Через четверть часа все было кончено. Тела мертвых разодранных грифов усеяли склоны гор. Вороны-победители отлетели с места битвы и уселись на скалах. А Альтенбург в изнеможении упал на землю и возблагодарил Бога. Подоспевшие наконец-то рыцари и слуги нашли его без сознания. Увидев валявшиеся вокруг трупы страшных грифов и выслушав рассказ пришедшего в себя графа, все тоже стали читать благодарственные молитвы. А позже Альтенбург повелел в честь своего чудесного спасения построить на вершине скалы большую башню – чтобы спасители-вороны и их потомки всегда могли найти себе приют. Слуги и рыцари графа поклялись подкармливать птиц в голодные годы, если в том будет нужда.
В год, когда строительство башни было закончено, в замке графа Альтенбурга появился черный монах. «Я принес тебе радостную весть, мой повелитель! – поклонился он графу. – За то, что ты не оставил без благодарности своих крылатых спасителей, Господь дарует тебе свою милость. В сей миг я пророчествую: отныне не только у тебя, но и у всего твоего рода будут крылатые хранители-вороны. Они станут защищать твоих людей и твои посевы, облетая, словно крылатая стража, твои владения. И ты всегда можешь на них положиться».
Так и вышло. Гордые птицы не гнушались облетать земли графа, отгоняя непрошеных гостей, будь то разбойники на больших дорогах или нашествие грызунов на дома местных крестьян. Даже вредные насекомые теперь не появлялись на полях и пастбищах, принадлежащих Альтенбургам. Прослышав о крылатых защитниках, ни один сосед не посмел теперь пойти войной на владения графа. Словом, на землях Альтенбургов воцарились мир и спокойствие.
Однако ничто не длится вечно. Граф умер. Потом ушли в мир иной его сын и сын его сына. Ну а через сто лет потомки первого Альтенбурга уже и не вспоминали, зачем построена башня. Больше того, она мешала Альтенбургам, ведь на ее месте можно было бы построить отлично укрепленный, недоступный врагам замок. Однажды в тех горах оказался один из Альтенбургов – Вернер Альтенбургский, епископ Страсбургский, достигший огромной церковной власти. Дотошно оглядев со всех сторон башню, он велел собрать строителей: «Такое прекрасное место во владении моих предков не должно пропадать. Здесь надо воздвигнуть замок. А птиц я прикажу слугам изгнать – потравить или перерезать».
Напрасно старожилы уговаривали епископа вспомнить, что эти птицы спасли когда-то жизнь его предку, напрасно взывали к чувству долга и родства – Вернер стоял на своем. Когда со всей округи прибыли строители, довольный епископ даже решился устроить в замке торжества по поводу начала работ. Вот на этих-то торжествах и появился снова черный монах. «Не начинай работ! – грозно сказал он епископу. – Иначе впереди несчастье!»
Вернер только топнул ногой – что это за неповиновение?! Монах в негодовании взмахнул руками. Черная ряса колыхнулась, черные рукава взметнулись ввысь, и епископу вдруг почудилось, что перед ним не монах, а огромный разъяренный ворон.
«Взять его!» – крикнул епископ слугам. Но монах словно растворился в воздухе. И только из-под балок потолка донеслось: «Если изгонишь птиц, вороны превратятся из хранителей твоего рода в вестников несчастий!»
Епископ вздрогнул, но не пошел на попятную. В 1027 году он повелел согнать птиц с башни и построить огромный замок. Назвал его Габсбургом, что значит «замок охраны имущества». Может, конечно, свое имущество он и охранил и даже приумножил, но крылатых защитников потерял. Больше того, через несколько лет стая черных воронов с горящими красными глазами пронеслась над его каретой, напугав до полусмерти, и вскоре епископ скончался. С тех пор так и повелось. Едва кто-либо из Габсбургов видел своих родовых птиц, несчастье его было не за горами. Вестники гибели – вот кем стали огромные черные вороны.
Даже самый великий из Габсбургов, могущественный король Испании Филипп II, не избежал встречи с ними. Правда, в отличие от своих предков, он попытался наладить с птицами новые отношения. Не об этом ли он мечтал, когда повелел испанским архитекторам Хуану де Толедо и Хуану де Эррера выстроить к началу 1580-х годов великий дворец-монастырь Эскориал? Дворец этот возвышался на открытой местности, как скала. Стены его, воздвигнутые из серого гранита, казалось, уходили в бесконечность. Эскориал стал монументальным воплощением величия, мощи и вечности, на которые всегда уповал Филипп. Но может, король втайне думал о том, что стены его Эскориала приманят воронов Габсбургов? Ведь на таких широких и надежных стенах могла свить себе гнезда не одна стая. Может, тогда птицы перестанут приносить несчастье и снова станут хранителями рода?.. Иногда перед сном Филипп молился об этом. Но время шло. Ни одна птица не прилетела в Эскориал.
Правление Филиппа было тяжелым – и для него, и для страны. На его времена пришлись и расцвет, и упадок испанской монархии. Страна достигла наивысшего могущества, но уже к концу царствования Филиппа II заметно ослабла. Непобедимая армада была разгромлена англичанами, казна опустела, а Голландия, прежде бывшая владением испанской короны, в кровопролитной борьбе завоевала независимость. Обычно дурные новости король Филипп узнавал раньше всех. Ведь он имел привычку вставать на рассвете и подниматься на башню дворца. Часто, еще шагая по ступеням, королю казалось, что он слышит шум мощных крыльев и мрачные крики воронов Габсбургов. Но, поднимаясь на башню, Филипп не видел ни одной птицы, хотя ясно понимал: его ждет новая дурная весть.
Как правитель Филипп был довольно жесток, как человек – несчастен и мрачен. Все четыре жены, с которыми он вступал в брак из династических соображений, не принесли ему радости. Утешение он нашел в религии и искусстве.
Всю жизнь король провел замкнуто, работал день и ночь в скромно обставленном кабинете, редко покидал дворец и почти не выезжал за границу. Впрочем, ему было приятно, что, не выходя из своего полутемного кабинета, он мог вершить судьбы мира. До последнего часа он сохранил ясный ум и скончался 13 сентября 1598 года на 72-м году жизни, устремив свой взор на распятие. И говорят, когда гроб несли в королевскую усыпальницу, в небе над Эскориалом все же появились огромные черные вороны…
Не один Филипп Испанский мечтал вернуть расположение небесных воронов. В это же время в Праге правил другой Габсбург – Рудольф II. Этот король бредил мистикой, мечтал о философском камне и потому охотно принимал в своем дворце в Злата Праге алхимиков и колдунов, астрологов и разных изобретателей. Конечно, он мечтал о том, что его «ученые друзья», как он их называл, научатся создавать для него золото из свинца, создадут гомункулуса из пробирки или найдут рецепт вечной молодости, но было у него и особое задание: Рудольф страстно желал, чтобы они создали птичий эликсир, приняв который человек научится говорить на языке пернатых. Вот тогда-то, мечтал Рудольф, он и сможет объяснить воронам, что он – единственный из Габсбургов, кто хочет снова завоевать их дружбу. Увы, старания Рудольфа не увенчались успехом. Никто из его ученых-алхимиков не смог создать птичий эликсир. А значит, и подружиться с птицами не удалось.
Шли века. Реальные события обрастали легендами и в конце концов почти забылись. Но вороны еще долго тревожили венценосное семейство Габсбургов. И всегда вслед за ними приходило несчастье. В последний раз черные птицы появились в начале ХХ века. В 1914 году супруга эрцгерцога Франца-Фердинанда, эрцгерцогиня София, ехала в открытом авто. Светило солнышко, и дул легкий приятный ветерок. Но вдруг сердце Софии сжалось от дурного предчувствия. Она подняла голову: прямо над машиной парила стая огромных черных птиц.
Рыдая, София ворвалась во дворец и бросилась к мужу: «Умоляю, отмени свою поездку в Сараево! Кажется, я видела вещих воронов. Они несут горе на своих черных крыльях…»
Но Франц-Фердинанд был упрям, да и встреча в Боснии уже подготовлена. Эрцгерцог поехал – дальнейшее развитие событий знают все. Прозвучал выстрел. Франц-Фердинанд был убит, а Первая мировая война развязана. Взволнованные свидетели писали, что, когда 28 июня 1914 года пули, выпущенные в эрцгерцога и его жену, свистели в воздухе, над улицей, по которой проезжал герцогский автомобиль, кружила стая черных воронов.
Через восемь лет, 1 апреля 1922 года, в изгнании скончался последний император из династии Габсбургов – Карл. В день его похорон к фамильному склепу слетелось множество черных птиц. Но с тех пор никто больше не видел зловещих воронов Габсбургов.
Легенда о строящемся мире
Зодчество – искусство сугубо материальное. Но и оно может быть связано с предсказанием. Более того, само существование огромного Домского собора в немецком городе Кёльне оказалось пророческим.
Эта история началась в середине XII века. В результате некоей военной помощи, а вернее, авантюры городу Кёльну достались великие реликвии христианского мира, вывезенные из итальянского Милана, – мощи трех волхвов, которые пришли на свет Вифлеемской звезды, чтобы первыми поклониться новорожденному младенцу Христу и принести Мессии свои дары. И вот архиепископ Кёльна Райнальд фон Дассель решил построить для этих величайших святынь огромный собор, которого еще не знал город. Нет, конечно, городской собор в Кёльне имелся, но он был небольшим и невысоким, явно не подходящим для такой великой миссии. К тому же собор был маловместительным, а ведь к мощам станут приходить паломники со всей Европы. Вот архиепископ и решил снести старый собор, а на его месте выстроить новый грандиозный, крупнейший в Европе. Пусть его купола и шпили уходят в само небо – туда, где светилась Вифлеемская звезда.
Однако настоятель старого городского собора попытался воззвать к чувствам и совести горожан: «Постройте новый собор, но старый оставьте!» Однако людей уже обуяла гордыня. «Зачем нам эта развалюха! Построим собор краше и лучше!»
«В наш славный город Кёльн станут съезжаться паломники со всего мира! – восклицал архиепископ. – Пусть все узрят, как мы почитаем святыни! Для строительства я пригласил самых лучших мастеров – каменщиков, скульпторов, живописцев со всех стран света! Этот собор станет символом единения всех народов и языков!» – «Он станет новой Вавилонской башней! – в гневе отвечал настоятель. – Разве вы не помните, что с ней случилось? Она развалилась! Память – вот величайшая добродетель человечества. И наш древний городской собор – наша память». – «К чему нам старье? Возведем новый собор! – закричали горожане. – Сломаем старый!»
И тогда настоятель подбежал к старой стене и раскинул руки, словно хотел защитить свое старенькое детище: «Это кощунство! Одумайтесь! Остановитесь!» Но толпу уже трудно было сдержать, и особо рьяные горожане двинулись на священника. И тогда голос настоятеля загремел над площадью: «Да не будет же никогда достроен этот собор! А коли достроится, случится страшное – придет Апокалипсис и грянет Судный день!»
Пророчество показалось столь жутким, что стройку на время задержали. Но прошло несколько десятилетий, выросло поколение, уже не помнившее проклятие давно покойного настоятеля, и старый собор все же решено было снести.
В 1248 году, спустя почти 100 лет после того, как Райнальд фон Дассель привез в город мощи волхвов, новый архиепископ – Конрад фон Хохштаден – приказал начать строительство и собственноручно заложил первый камень в основание будущего собора.
Замысел был воистину грандиозный. Готические шпили собора взмывали ввысь на 157 метров – чтобы молитвы верующих как можно быстрее доходили до Бога на Небесах. Алтарь, залы, капеллы, башни, помещения внутри ограды создавали громадный лабиринт – целый мир духовного преображения на земле для человека, готовящегося перейти в мир горний. Лучшие мастера трудились над фресками и скульптурами, витражами и мозаиками, ковали ограды, возводили кованые ограждения и тесали скамьи. Но работы затягивались. За первые 20 лет отстроили всего лишь небольшую часть главного зала, где поместили золотой саркофаг с теми самыми, легендарными, мощами волхвов. Потом весь зал достраивали еще более 50 лет. Только к 1440 году в Мариенкапелле появился изумительный по красоте алтарь со сценой «Поклонение волхвов» работы великого немецкого живописца Стефана Лохнера. Но видно, и он «заразился» медленными темпами – много раз дописывал и переписывал свою работу. Собор же все строился и строился…
Только 15 октября 1880 года Кёльнский собор наконец-то освятили – это больше, чем через 600 лет после закладки первого камня! На освящение прибыл сам германский император – престарелый Вильгельм I – и, конечно, гости со всего мира. Прусский вояка Вильгельм не испытывал особого пиетета к собору и воспринимал его скорее как произведение архитектуры, которое позволит Германии продемонстрировать еще большую власть над Европой. Под вечер монарх отправился лично осмотреть строение, но, обойдя собор, наткнулся на только что начатую кладку у западного нефа.
«Что это?» – удивился монарх. «Так недоделали еще, – дрожащим голосом ответил бригадир каменщиков и попытался напомнить: – Легенда есть…»
Вильгельм крякнул. Старое предсказание помнил и он. Недостроенный собор – страж Апокалипсиса на грешной земле. Пока строится Кёльнский собор – живет-строится и весь мир. Конечно, может, настоятель старого собора переборщил, а может, и вообще наврал в сердцах. Не был же он, в конце концов, пророком! Да вот только охотников проверять его предсказание пока нет, и, наверное, никогда не сыщется.
Император со знанием дела потрогал новенькую кладку и пробасил: «Надо бы еще вон ту стену заново положить!» Бригадир каменщиков взглянул на императора. Недалеко чернела хозяйственная постройка – старинная, еще XVII века. «Конечно, старую стену можно сломать, а новую возвести», – неуверенно проговорил он. «Вот и действуй! – одобрил император. – Для хорошего каменщика всегда найдется работа!»
Так и тянется сей «вечный долгострой». Даст Бог, будет строиться вечно. И вечно будет строиться наш мир. Тогда никакой Апокалипсис не страшен.
Конечно, атеистический и рациональный ХХ век в пророчества не слишком-то верил, а собор в Кёльне потихонечку достраивал. Удивительно, но этот шедевр архитектуры и человеческого духа уцелел и во время Второй мировой войны. Ну а то, что все-таки разрушилось, жители Кёльна тут же начали восстанавливать. Но до конца опять-таки не достроили – передали эстафету XXI веку. Вот и ныне вокруг собора постоянно появляются строительные леса – то тут, то там. Пока строится собор, обустраивается и все вокруг. Ведь мир должен вечно развиваться. Движение – жизнь. Закончится оно – наступит покой. Но он, как известно, от слова «покойник». Так не будем же останавливаться!..
Эта история началась в середине XII века. В результате некоей военной помощи, а вернее, авантюры городу Кёльну достались великие реликвии христианского мира, вывезенные из итальянского Милана, – мощи трех волхвов, которые пришли на свет Вифлеемской звезды, чтобы первыми поклониться новорожденному младенцу Христу и принести Мессии свои дары. И вот архиепископ Кёльна Райнальд фон Дассель решил построить для этих величайших святынь огромный собор, которого еще не знал город. Нет, конечно, городской собор в Кёльне имелся, но он был небольшим и невысоким, явно не подходящим для такой великой миссии. К тому же собор был маловместительным, а ведь к мощам станут приходить паломники со всей Европы. Вот архиепископ и решил снести старый собор, а на его месте выстроить новый грандиозный, крупнейший в Европе. Пусть его купола и шпили уходят в само небо – туда, где светилась Вифлеемская звезда.
Однако настоятель старого городского собора попытался воззвать к чувствам и совести горожан: «Постройте новый собор, но старый оставьте!» Однако людей уже обуяла гордыня. «Зачем нам эта развалюха! Построим собор краше и лучше!»
«В наш славный город Кёльн станут съезжаться паломники со всего мира! – восклицал архиепископ. – Пусть все узрят, как мы почитаем святыни! Для строительства я пригласил самых лучших мастеров – каменщиков, скульпторов, живописцев со всех стран света! Этот собор станет символом единения всех народов и языков!» – «Он станет новой Вавилонской башней! – в гневе отвечал настоятель. – Разве вы не помните, что с ней случилось? Она развалилась! Память – вот величайшая добродетель человечества. И наш древний городской собор – наша память». – «К чему нам старье? Возведем новый собор! – закричали горожане. – Сломаем старый!»
И тогда настоятель подбежал к старой стене и раскинул руки, словно хотел защитить свое старенькое детище: «Это кощунство! Одумайтесь! Остановитесь!» Но толпу уже трудно было сдержать, и особо рьяные горожане двинулись на священника. И тогда голос настоятеля загремел над площадью: «Да не будет же никогда достроен этот собор! А коли достроится, случится страшное – придет Апокалипсис и грянет Судный день!»
Пророчество показалось столь жутким, что стройку на время задержали. Но прошло несколько десятилетий, выросло поколение, уже не помнившее проклятие давно покойного настоятеля, и старый собор все же решено было снести.
В 1248 году, спустя почти 100 лет после того, как Райнальд фон Дассель привез в город мощи волхвов, новый архиепископ – Конрад фон Хохштаден – приказал начать строительство и собственноручно заложил первый камень в основание будущего собора.
Замысел был воистину грандиозный. Готические шпили собора взмывали ввысь на 157 метров – чтобы молитвы верующих как можно быстрее доходили до Бога на Небесах. Алтарь, залы, капеллы, башни, помещения внутри ограды создавали громадный лабиринт – целый мир духовного преображения на земле для человека, готовящегося перейти в мир горний. Лучшие мастера трудились над фресками и скульптурами, витражами и мозаиками, ковали ограды, возводили кованые ограждения и тесали скамьи. Но работы затягивались. За первые 20 лет отстроили всего лишь небольшую часть главного зала, где поместили золотой саркофаг с теми самыми, легендарными, мощами волхвов. Потом весь зал достраивали еще более 50 лет. Только к 1440 году в Мариенкапелле появился изумительный по красоте алтарь со сценой «Поклонение волхвов» работы великого немецкого живописца Стефана Лохнера. Но видно, и он «заразился» медленными темпами – много раз дописывал и переписывал свою работу. Собор же все строился и строился…
Только 15 октября 1880 года Кёльнский собор наконец-то освятили – это больше, чем через 600 лет после закладки первого камня! На освящение прибыл сам германский император – престарелый Вильгельм I – и, конечно, гости со всего мира. Прусский вояка Вильгельм не испытывал особого пиетета к собору и воспринимал его скорее как произведение архитектуры, которое позволит Германии продемонстрировать еще большую власть над Европой. Под вечер монарх отправился лично осмотреть строение, но, обойдя собор, наткнулся на только что начатую кладку у западного нефа.
«Что это?» – удивился монарх. «Так недоделали еще, – дрожащим голосом ответил бригадир каменщиков и попытался напомнить: – Легенда есть…»
Вильгельм крякнул. Старое предсказание помнил и он. Недостроенный собор – страж Апокалипсиса на грешной земле. Пока строится Кёльнский собор – живет-строится и весь мир. Конечно, может, настоятель старого собора переборщил, а может, и вообще наврал в сердцах. Не был же он, в конце концов, пророком! Да вот только охотников проверять его предсказание пока нет, и, наверное, никогда не сыщется.
Император со знанием дела потрогал новенькую кладку и пробасил: «Надо бы еще вон ту стену заново положить!» Бригадир каменщиков взглянул на императора. Недалеко чернела хозяйственная постройка – старинная, еще XVII века. «Конечно, старую стену можно сломать, а новую возвести», – неуверенно проговорил он. «Вот и действуй! – одобрил император. – Для хорошего каменщика всегда найдется работа!»
Так и тянется сей «вечный долгострой». Даст Бог, будет строиться вечно. И вечно будет строиться наш мир. Тогда никакой Апокалипсис не страшен.
Конечно, атеистический и рациональный ХХ век в пророчества не слишком-то верил, а собор в Кёльне потихонечку достраивал. Удивительно, но этот шедевр архитектуры и человеческого духа уцелел и во время Второй мировой войны. Ну а то, что все-таки разрушилось, жители Кёльна тут же начали восстанавливать. Но до конца опять-таки не достроили – передали эстафету XXI веку. Вот и ныне вокруг собора постоянно появляются строительные леса – то тут, то там. Пока строится собор, обустраивается и все вокруг. Ведь мир должен вечно развиваться. Движение – жизнь. Закончится оно – наступит покой. Но он, как известно, от слова «покойник». Так не будем же останавливаться!..
Проклятое пророчество Жака де Моле
В начале XIV века в Париже вспыхнуло восстание против королевских поборов. В то время на французском троне восседал король Филипп IV Красивый (1268–1314; правил с 1285) из династии Капетингов. Правда, сам Филипп был лишь наполовину французом: отец, конечно, король Франции, Филипп III, а вот мать – Изабелла Арагонская, дочь короля Арагонии Хайме I. Немудрено, что при таком «происпанском» происхождении парижане не любили Филиппа, хоть и именовали его Красивым. Впрочем, не одно только происхождение, но и сам характер короля был противоречивым. Он действительно был красив, имел благородную внешность, изящные манеры. К тому же каждодневно присутствовал на богослужениях, скрупулезно соблюдал посты и иные требования церковного устава и даже носил под одеждой власяницу. Только вот в делах своих сей скромник и схимник не знал удержу: характер имел жестокий, волю железную и шел к намеченной цели с непоколебимым упорством, проявляя совершенную непредсказуемость в поступках. Недаром современники назвали его «загадочной фигурой».
Сначала на улицы вышли парижане, потом поднялась и вся страна. Испуганному королю пришлось укрыться в городе-крепости Тампль, которую воздвиг старинный орден тамплиеров-храмовников для своего высшего руководства. В то время Высшим гроссмейстером (иначе – Великим магистром) ордена был Жак де Моле, старинный друг короля Филиппа, крестный отец его дочери. Конечно, он не отказался приютить опального владыку и даже послал своих рыцарей на подавление мятежа.
Силы у тамплиеров имелись в избытке, ведь орден был основан еще 200 лет назад, когда в XII веке толпы крестоносцев хлынули на Восток. В Иерусалим шли не только воины-авантюристы, но и паломники, простые любопытствующие, сборщики средств, которые собирались по всей Европе для Крестовых походов. Им требовались сопровождение и защита в пути. Эту обязанность и взяли на себя члены ордена Храма, возникшего в 1118–1119 годах. Отсюда и еще одно название рыцарей-тамплиеров – храмовники. Однако, оказывая помощь паломникам и крестоносцам, орден не побрезговал и для себя насобирать, а точнее, награбить несметное количество сокровищ Востока. И когда тамплиеры вернулись в Европу, сундуки их ломились от золота и драгоценных камней, жемчугов и пряностей, кои, как известно, ценились очень высоко. Капитул ордена нанял лучших архитекторов и строителей. Так во всех странах, включая Германию, Италию, Англию, Испанию, Португалию, Фландрию и другие менее значимые земли, появились неприступные замки-крепости, главным среди которых и стал величавый и сумрачный Тампль.
И вот, дабы скрасить пребывание короля Филиппа, поднять ему настроение, седовласый и величественный Великий магистр Жак де Моле водил друга-властителя по коридорам и комнатам, поднимался с ним на крепостные стены с высокими бойницами, узкими щелями-окнами и опускался в не охватные взглядом подземелья. И там, в тайных подвалах чрева Тампля, Филипп Красивый впервые в жизни увидел несметные богатства ордена, накопленные за 200 лет.
Что делать, король слаб, как и простые люди… Алчный взор нищего короля уперся в кованые сундуки, набитые золотом, в кожаные мешки с бриллиантами, сапфирами, рубинами, изумрудами. И в ту же минуту Филипп понял, что готов на все, лишь бы заполучить все эти богатства ордена тамплиеров-храмовников. И никакая дружба, никакое крестное родство по дочери не смогло уберечь Филиппа Красивого от рокового шага – вернувшись в Париж после подавления восстания, он обвинил орден в ереси. Тот самый орден, который спрятал его и помог уберечь трон.
Однако, чтобы выдвинуть обвинение, требовалось согласие самого папы римского, и король Филипп добился от папы Климента V разрешения на роспуск ордена тамплиеров. Более того, Филипп объяснил папе, что задолжал ордену громадную сумму денег, вернуть которую он не может, но если сокровища тамплиеров перейдут в его руки, то половину своего долга король отдаст Клименту. Словом, нашлась тема для сговора.
И вот, имея на руках папскую буллу, король Филипп приказал арестовать в пятницу 13 (!) октября 1307 года всех членов ордена, живущих во французских владениях. Уже к вечеру 15 тысяч тамплиеров были в цепях, из них 2 тысячи рыцарей, имевших право носить оружие, то есть как раз тех, кто мог дать отпор.
Опасаясь, что Великий магистр Жак де Моле может ускользнуть, король совершил абсолютно бесчестный поступок. За день до всеобщего ареста, когда никто и не подозревал об охоте на тамплиеров, 12 октября, в королевском дворце Парижа состоялись похороны внезапно скончавшейся невестки Филиппа Красивого. Их-то и решил использовать король. Как родственника, крестного отца дочери, он пригласил магистра на церемонию погребения. Убеленный сединами старик воин Жак де Моле даже нес погребальное покрывало, что считалось знаком особого доверия. И каково же было изумление магистра, когда на другой день его вместе с 60 руководителями ордена взяли под стражу по приказу коварного короля!..
Словом, всех арестованных – и капитул ордена, и его рядовых членов – захватили врасплох, подвергли допросам и ужасающим пыткам. В вину всем вменили невероятную ересь: якобы члены ордена отвергали имя Христа, оскверняли религиозные святыни, поклонялись дьяволу, совершали дикие обряды содомии, скотоложества, ну и, как обычно утверждается в таких случаях, «пили кровь невинных христианских младенцев».
Пытки, дыбы и «испанские сапоги» сделали свое дело – рыцари начали возводить на себя напраслину, признаваясь в самых страшных грехах. В один день под Парижем 509 рыцарей было сожжено заживо. Но казни и пытки продолжались еще несколько лет – так много человек состояло в ордене.
Однако нашлись и те, кто после вынужденного признания в немыслимых обвинениях отказался от показаний, полученных под пыткой. «Это вы сказали, что я сознался! – крикнул судьям один из страдальцев. – Но разве это я сознался на вашем допросе? Разве это я взял на душу чудовищный и нелепый плод вашей фантазии? Нет, мессиры! Это пытка вопрошает, а боль отвечает!»
Строптивцы были сожжены с особой жестокостью – живыми на медленном огне, горевшем почти сутки. Этот ужас случился в блаженный месяц март 1310 года на поле возле монастыря Святого Антонио под Парижем, где погибло 54 рыцаря. Монастырь пришлось закрыть на несколько лет – удушливый и тошнотворный запах никак не выветривался…
Жак де Моле. Рисунок XIX века
Однако на втором десятке его правления стало ясно, что казна Франции истощена вечными войнами, и даже непомерные налоги, которые король ввел, не могут спасти Филиппа от разорения. Когда же он предпринял совершенно отчаянный шаг – приказал чеканить золотые и серебряные монеты, облегчив их вес, – это привело к народному возмущению.Сначала на улицы вышли парижане, потом поднялась и вся страна. Испуганному королю пришлось укрыться в городе-крепости Тампль, которую воздвиг старинный орден тамплиеров-храмовников для своего высшего руководства. В то время Высшим гроссмейстером (иначе – Великим магистром) ордена был Жак де Моле, старинный друг короля Филиппа, крестный отец его дочери. Конечно, он не отказался приютить опального владыку и даже послал своих рыцарей на подавление мятежа.
Силы у тамплиеров имелись в избытке, ведь орден был основан еще 200 лет назад, когда в XII веке толпы крестоносцев хлынули на Восток. В Иерусалим шли не только воины-авантюристы, но и паломники, простые любопытствующие, сборщики средств, которые собирались по всей Европе для Крестовых походов. Им требовались сопровождение и защита в пути. Эту обязанность и взяли на себя члены ордена Храма, возникшего в 1118–1119 годах. Отсюда и еще одно название рыцарей-тамплиеров – храмовники. Однако, оказывая помощь паломникам и крестоносцам, орден не побрезговал и для себя насобирать, а точнее, награбить несметное количество сокровищ Востока. И когда тамплиеры вернулись в Европу, сундуки их ломились от золота и драгоценных камней, жемчугов и пряностей, кои, как известно, ценились очень высоко. Капитул ордена нанял лучших архитекторов и строителей. Так во всех странах, включая Германию, Италию, Англию, Испанию, Португалию, Фландрию и другие менее значимые земли, появились неприступные замки-крепости, главным среди которых и стал величавый и сумрачный Тампль.
И вот, дабы скрасить пребывание короля Филиппа, поднять ему настроение, седовласый и величественный Великий магистр Жак де Моле водил друга-властителя по коридорам и комнатам, поднимался с ним на крепостные стены с высокими бойницами, узкими щелями-окнами и опускался в не охватные взглядом подземелья. И там, в тайных подвалах чрева Тампля, Филипп Красивый впервые в жизни увидел несметные богатства ордена, накопленные за 200 лет.
Что делать, король слаб, как и простые люди… Алчный взор нищего короля уперся в кованые сундуки, набитые золотом, в кожаные мешки с бриллиантами, сапфирами, рубинами, изумрудами. И в ту же минуту Филипп понял, что готов на все, лишь бы заполучить все эти богатства ордена тамплиеров-храмовников. И никакая дружба, никакое крестное родство по дочери не смогло уберечь Филиппа Красивого от рокового шага – вернувшись в Париж после подавления восстания, он обвинил орден в ереси. Тот самый орден, который спрятал его и помог уберечь трон.
Однако, чтобы выдвинуть обвинение, требовалось согласие самого папы римского, и король Филипп добился от папы Климента V разрешения на роспуск ордена тамплиеров. Более того, Филипп объяснил папе, что задолжал ордену громадную сумму денег, вернуть которую он не может, но если сокровища тамплиеров перейдут в его руки, то половину своего долга король отдаст Клименту. Словом, нашлась тема для сговора.
И вот, имея на руках папскую буллу, король Филипп приказал арестовать в пятницу 13 (!) октября 1307 года всех членов ордена, живущих во французских владениях. Уже к вечеру 15 тысяч тамплиеров были в цепях, из них 2 тысячи рыцарей, имевших право носить оружие, то есть как раз тех, кто мог дать отпор.
Опасаясь, что Великий магистр Жак де Моле может ускользнуть, король совершил абсолютно бесчестный поступок. За день до всеобщего ареста, когда никто и не подозревал об охоте на тамплиеров, 12 октября, в королевском дворце Парижа состоялись похороны внезапно скончавшейся невестки Филиппа Красивого. Их-то и решил использовать король. Как родственника, крестного отца дочери, он пригласил магистра на церемонию погребения. Убеленный сединами старик воин Жак де Моле даже нес погребальное покрывало, что считалось знаком особого доверия. И каково же было изумление магистра, когда на другой день его вместе с 60 руководителями ордена взяли под стражу по приказу коварного короля!..
Словом, всех арестованных – и капитул ордена, и его рядовых членов – захватили врасплох, подвергли допросам и ужасающим пыткам. В вину всем вменили невероятную ересь: якобы члены ордена отвергали имя Христа, оскверняли религиозные святыни, поклонялись дьяволу, совершали дикие обряды содомии, скотоложества, ну и, как обычно утверждается в таких случаях, «пили кровь невинных христианских младенцев».
Пытки, дыбы и «испанские сапоги» сделали свое дело – рыцари начали возводить на себя напраслину, признаваясь в самых страшных грехах. В один день под Парижем 509 рыцарей было сожжено заживо. Но казни и пытки продолжались еще несколько лет – так много человек состояло в ордене.
Однако нашлись и те, кто после вынужденного признания в немыслимых обвинениях отказался от показаний, полученных под пыткой. «Это вы сказали, что я сознался! – крикнул судьям один из страдальцев. – Но разве это я сознался на вашем допросе? Разве это я взял на душу чудовищный и нелепый плод вашей фантазии? Нет, мессиры! Это пытка вопрошает, а боль отвечает!»
Строптивцы были сожжены с особой жестокостью – живыми на медленном огне, горевшем почти сутки. Этот ужас случился в блаженный месяц март 1310 года на поле возле монастыря Святого Антонио под Парижем, где погибло 54 рыцаря. Монастырь пришлось закрыть на несколько лет – удушливый и тошнотворный запах никак не выветривался…