– Давай снимем комнату в Питере. А домой станем ездить на выходные.
   Валя снова закашлялась – на этот раз от удивления. Несмотря на страстные поцелуи, о любви и о совместных планах до сей поры не было сказано ни слова.
   – Мне мама не позволит, – пробормотала девушка и тут же залилась жаркой краской. Какая мама, если ей уже восемнадцать лет! Но Степан немедленно и горячо ее поддержал:
   – Я думал об этом. Мне нужно познакомиться с твоими родителями. Войти к ним в доверие. А потом уж можно поднимать вопрос о совместном жилье.
   Валя громко вздохнула, давая понять, что номер не пройдет: снимать комнату с мужчиной, даже знакомым, ей не позволят. Так, может, и не поднимать этой темы? Просто сказать родителям, что ей тяжело ездить каждый день в другой город, и она собирается арендовать жилье…
   – Так, может, нам просто взять и пожениться? – прервал ее нечестивые мысли Степан.
   Валя уставилась на него во все глаза. Снова раскашлялась и простонала сквозь кашель:
   – Так ты что, хитрец, таким образом делаешь мне предложение?!
   – Да, знаешь, так как-то легче, – пробормотал тот и отвернулся, но Валя успела заметить, что он покраснел. Она была смущена и растрогана. Жизнь впереди вдруг показалась такой легкой и осмысленной: вместе учиться, всегда помогать друг дружке. Именно такой идеал супружеской жизни всегда жил в ее душе – под наслоением всяких романтических фантазий. Скрывая радость, она произнесла, вложив в свои слова на всякий случай побольше скепсиса:
   – Ну, попробую пригласить тебя на обед в это воскресенье. Если у родителей, конечно, нет других планов.
 
   Вот так неожиданно начались в ее жизни большие перемены. Мать и отец с энтузиазмом поддержали идею пригласить ее кавалера «на смотрины». Отец даже произнес с облегчением:
   – Давно пора, а то от соседей мы с матерью такого наслушались!
   И снова уткнулся в газету.
   Мать промолчала, только внимательно глянула на дочку – и кивнула.
   Обед, по мнению Вали, прошел идеально. Конечно, о свадьбе при первом знакомстве никто не заговаривал. Но когда через пару дней Валя робко заговорила о том, что чем ближе к зиме – тем труднее ездить на занятия, мать сразу спросила:
   – Этот, что на обед приходил, наверное, предлагает комнату снимать?
   Валя робко кивнула. И тут же добавила:
   – Мамочка, он вообще-то предлагает сперва пожениться. Что ты думаешь?
   Мать помолчала немного. А потом сказала, как о чем-то давно решенном:
   – Чего ж тут думать? Вы уже все меж собой решили. В общем, мы с отцом возражать не станем.
 
   И началась подготовка к свадьбе. Валюшка сама заказала соседке свадебное платье – не хотелось рядиться в ширпотреб. Родители молодых перезнакомились и теперь постоянно созванивались, решая вопросы о брачной церемонии. Степан подыскивал жилье в Питере, переехать в которое они должны были сразу после свадьбы.
   Посреди всей этой суеты Валя вдруг сообразила: а ведь на свадьбу наверняка придет Илья. Странно только, что Степан никогда не упоминал о друге. Ну, уж на свадьбу-то должен Степка его пригласить.
   «А ведь я сама до сих пор так и не позвонила Галке», – вспомнила Валюша и бросилась к телефону.
   Галка ответила сразу. Голос, правда, звучал как-то глухо: девушка пояснила, что у нее ангина.
   – Галочка, я приглашаю тебя на свадьбу, – торжественно произнесла Валя.
   – На какую еще свадьбу? – без энтузиазма отозвалась та. – Я болею, не встаю.
   – Ну, это же только через месяц будет. Моя свадьба, Галка! И я приглашаю тебя быть моей свидетельницей. Как мы в школе решили: я у тебя, ты у меня!
   В трубке повисла пауза. Потом Галя отозвалась каким-то кислым голосом:
   – Вот уж не думала, что ты меня обскачешь. Ну да поздравляю, подруга. А кто жених, я его знаю?
   – Да Степа, друг твоего Ильи, – с замирающим сердцем произнесла Валя.
   – А, эти железнодорожники, – скучно отреагировала Галя. – Как же, помню.
   – Илья, наверное, тоже придет? – спросила Валюшка и замерла в ожидании ответа.
   – Ну, я не знаю, – протянула Галина. – Хотя они же с твоим – дружбаны.
   – Но ты можешь и сама его пригласить, – господи, как же трудно даются такие простые слова.
   – Ладно, я скажу, – все так же равнодушно произнесла Галя и тут же спросила уже совсем другим, ожившим голосом: – А что, платье ты уже купила?
   И подружки принялись всласть болтать о всяких пустых мелочах, которые все вместе составляют понятие «предсвадебные хлопоты». Об Илье больше не было сказано ни слова – к огромному облегчению и разочарованию Валюшки.
 
   С того дня она просто не находила себе покоя. Больше всего ее мучил вопрос: как можно собираться замуж за одного и думать совсем о другом мужчине? Может, стоит отложить свадьбу? Но ведь она действительно хочет выйти замуж за Степу. Им так хорошо вдвоем. А Илья – что Илья, она даже с трудом теперь вспоминает, как он выглядит. Остался в душе смутный образ – и все.
   Валя так переживала, что даже решилась на разговор с матерью. Мать мыла тарелки, а Валя их вытирала, но делала это так рассеянно, что мать сперва хотела ее отругать, но потом улыбнулась и спросила:
   – Воображаешь небось свою свадьбу?
   – Нет, – сдавленным голосом прошелестела Валюша. – То есть да, частично. Мама, я все время думаю об одном человеке, который, наверное, будет среди гостей. Это друг Степки, я с ними обоими в один день познакомилась. И еще он – Галкин парень.
   Мать перестала мыть посуду, посмотрела на дочь странным, каким-то чересчур значительным взглядом. Потом глухо спросила:
   – Так ты любишь его, что ли?
   – Да ты что, мама?! – Валю от такого предположения просто в жар бросило. – Я же его только один раз видела. Просто он мне понравился с первого взгляда – вот что я хотела сказать. Но мы с ним даже не разговаривали.
   Мать снова взялась за посуду. Проговорила, не глядя на дочь:
   – Ну и чего ж ты в таком случае трясешься? Может, он и связать-то двух слов не может. Галка твоя – не семи пядей во лбу, а тебе умного подавай. Степочка тебе очень подходит!
   – Да я понимаю!
   – Вот и радуйся! – подхватила мать. – Знаешь, сколько женщин выходят замуж, только чтобы другому насолить? Ты им не уподобляйся. Подойди на свадьбе к этому дружку, перекинься парой слов. Очарование-то и развеется.
   «А если не развеется, а – наоборот?» – хотела спросить Валя. Но тут пришел с работы отец, и мать заторопилась с обедом, принялась метать на плиту кастрюльки да сковородки.
   А потом наступил день свадьбы. Ночью Валюшка почти не спала, каждые пять минут включала лампу и смотрела на часы. На душе было как-то маетно. Ужасно хотелось, чтобы по каким-то причинам долгожданное событие вдруг перенеслось еще хотя бы на денек. Например, позвонили бы из ЗАГСа и сказали, что у них трубы протекли или свет не горит. Под утро ей даже приснилось что-то в этом духе. Но ровно в семь утра в ее комнату зашла мать, сказала чуть подрагивающим голосом:
   – Ну, вставай, невеста. Иначе до десяти с делами не управимся. Тетя Нина уже на кухне дожидается.
   Тетка Нина была знакомая парикмахерша, по давнишней договоренности она пришла делать Вале укладку на дому. День был будний, и отец по этому случаю с раннего утра ускользнул на работу. Но обещал подъехать к ЗАГСу вместе с сыновьями, которые собирались по такому случаю приехать из Питера.
   Намытая и благоухающая Валюша уже сидела в кресле, и тетя Нина трудилась над ее волосами, когда приоткрылась дверь и в комнату скользнула Галя. Выглядела подруга просто ослепительно. Зеленое шелковое платье окутывало ее ладную фигурку, словно родная кожа. Свои густые медового цвета волосы Галка обрезала так коротко, что прядки не закрывали и мочки ушей. Волос было жалко, но красила девушку новая прическа необыкновенно. Валюшка залюбовалась подругой и чуть не испортила дело своей парикмахерше.
   – Голову нагни! – рявкнула та. – Будешь растрепой на собственной свадьбе!
   – Нравится? – Галка закружилась перед ней, кокетливо приподнимая подол платья, и без того короткий. – Сама сшила. А ты еще отговаривала меня поступать в швейное училище. И зачем я только отсидела десять лет в нашей идиотской школе!
   – Очень красивое! – восторженно отозвалась Валя, хотя и обиделась немного из-за последней реплики. Галка ведь не только в школе сидела, но и с ней дружила. Но подруга и прежде не слишком следила за собственным язычком. Другое интересовало сейчас Валюшку. Вот только спросить об этом она не смела.
   – Во сколько вас расписывают? – деловито расспрашивала Галина и попутно все косилась на свое отражение. – В полдень? Надо пораньше выезжать, чтобы вперед никто не пролез. Надо было и тебе постричься. А то с этой прической намучаешься, еще и развалится.
   – Ты бы, девушка, не болтала под руку ерунды! – разозлилась тетя Нина. И вышла из комнаты, раздраженно передергивая спиной.
   – Ты одна? – не смогла больше терпеть Валюшка. – Илья попозже подойдет?
   Галка захихикала в ответ.
   – Так ты его, что ли, ждала? Я заметила, как ты на него глаз положила!
   – Заткнись, Галка! – Валя залилась краской, воровато покосилась на дверь. – Ни на кого я глаз не положила. Просто я думала… вы же встречаетесь.
   – Уже нет, – беззаботно рассмеялась Галина. – А уж из тех мест, где он теперь, на твою свадьбу ему точно не попасть.
   Валя тихо охнула. Ей подумалось, что с Ильей случилось что-то ужасное.
   – Он в армию свалил месяц назад, – внесла ясность Галина. – Я думала, тебе твой рассказал.
   – Нет, мы об этом с ним не говорили, – прерывающимся от растерянности голосом произнесла Валюшка. – Галь, так ты что, ждать его теперь будешь?
   – Ждать? – Галка даже расхохоталась от такого невероятного предположения. – Подруга, посмотри, разве я похожа на сумасшедшую?
   – Многие ждут…
   – Ну, я – не многие! – гордо вскинув голову, объявила Галя. – Валь, ну ты сама подумай, каким нужно быть идиотом, чтобы самому, по собственному желанию, загреметь в эту чертову армию! А ведь мог, как твой, поступить куда-то или просто откосить. Как все нормальные люди поступают.
   Валя растерянно смотрела на подругу и никак не могла собраться с мыслями. Потом спросила не слишком уверенно:
   – Ты, наверное, обижена на него, да? Ничего, Галь, ты успокоишься, и все у вас будет хорошо.
   – Да ничего у нас не будет, ни хорошо, ни плохо! – уже в голос заорала Галка. – Ты что, дурочка, не понимаешь? Ну, вернется он из армии абсолютным уродом, еще три года будет свое отгуливать. Я что, должна на него жизнь гробить? Нет, его решение – уйти, а мое – считать себя совершенно свободной.
   И вдруг, разом перестав орать, добавила деловито:
   – Да, кстати, он велел передать тебе, что поздравляет и желает счастья. И тебе, и Степе твоему. Еще тогда, в сентябре.
   – Спасибо, – убитым голосом прошелестела невеста.
   На кухню заглянула мать Валюшки. Позвала недовольным голосом:
   – Галь, поди сюда, чего сказать тебе хочу…
   Подруга убежала. Немедленно вернулась тетя Нина, снова взялась за Валюшкину прическу. Наверное, она все еще была раздражена, потому что нещадно дергала за прядки. Но Валя не обращала на это никакого внимания. Мысли ее были бесконечно далеко и от прически, и вообще от свадьбы.
   Тетя Нина подтолкнула ее в плечо:
   – Ну чего не смотришь, как вышло? Ты после этой балаболки словно из жизни выпала.
   – Нет-нет, я смотрю!
   Валя поскорее посмотрела в зеркало. И чуть не вскрикнула от ужаса. Из зеркала на нее смотрело узкое бледное лицо, обрамленное немыслимыми локонами, похожими на завитки с торта. Тетя Нина соорудила на ее голове что-то похожее на парик мадам Помпадур.
   – Не нравится? – грозно спросила мастерица.
   И Валюшка срывающимся голоском поспешила заверить, что она в полном восторге. Мать тоже нашла прическу вполне подобающей случаю. А может, просто не захотела расстраивать дочку. Все равно пора было выходить из дома.
 
   На улице ярко светило солнце – редкая роскошь для конца ноября. Валя стояла посреди двора в своем кургузом пальтишке, наброшенном поверх подвенечного платья, и обеими руками прикрывала от ветра немыслимую прическу. Она думала о том, что ей, наверное, снится кошмар. Не может невеста ощущать себя так скверно в самый главный день своей жизни! Конечно же надо было ждать жениха в квартире, а не стоять здесь, как пугало. Это все мать придумала, чтобы не задерживать свадебный кортеж. А кортеж этот сам где-то задерживался, и с каждой минутой ожидание становилось все более невыносимым. А вдруг Степан вообще не приедет за ней?
   Потом она вспомнила, что Степа вообще-то и не должен за ней приезжать. Он ждет ее у ЗАГСа. Что ж, так гораздо лучше: если жених передумает, то хотя бы соседи не станут свидетелями ее позора.
   Стоило ей так подумать, во двор влетели одна за другой несколько машин, украшенных шарами и лентами. На носу передней сидела большая кукла в веночке, в розовой фате. И одновременно с ними во двор с другой стороны дома вбежал Степан. Обеими руками он прижимал к себе огромный букет ярко-алых роз.
   – Чего это он? – перепугалась мать. – Случилось что?
   Но Степка уже подбежал и обрушил все это розовое великолепие прямо на оцепеневшую Валю.
   – Степ, чего случилось-то? – допытывалась мать. – ЗАГС сгорел?
   – ЗАГС в порядке, он нас ждет, – глядя в глаза Валюшке, ей одной отвечал жених. – А я больше не мог тебя ждать. Лучше уж побегу рядом с кортежем.
   Всхлипнула мать, завистливо вздохнула одна из подружек. И Валя вдруг ощутила себя невероятно, невозможно счастливой. Самой счастливой невестой на свете. Она прижала к себе букет и спрятала в нем пылающее лицо.
 
   Вот уже целый месяц Валя была замужем. И, как в день бракосочетания, порой ее охватывало ощущение громадного счастья. Они с мужем целыми днями не расставались ни на миг. Вместе по утрам ездили на занятия, вместе сидели в библиотеке, вместе участвовали в институтском КВН. По вечерам готовились к занятиям. Иногда Валюша что-то готовила на их маленькой кухне, а Степан читал ей вслух и объяснял непонятные места. Но бывало и так, что и еда, и занятия уходили на второй план, а весь вечер и часть ночи проходили в любовном угаре.
   По субботам молодые супруги ходили в музей или в кино, а воскресенье – это был родительский день. Рано утром уезжали в родной город и гостили последовательно то у Валиных, то у Степиных родителей. Конечно же за день успевали навестить и тех и других и по парку погулять. Вечером всегда возвращались в Питер: Валя стеснялась спать с мужем в родительском доме. Иногда они ссорились, но даже тогда не пытались разбежаться по разным помещениям – напротив, ходили друг за дружкой хвостиками, пока не находили повод помириться без ущерба для собственного самолюбия. Вот так счастливо и налаженно катилась их семейная жизнь.
   В начале декабря, едва молодые с электрички пожаловали в дом Валиных родителей, мать протянула ей листок с печатями и сказала, улыбаясь:
   – Сбегай-ка на почту, бабушка на твое имя перевод прислала.
   Валя так и вспыхнула от радости: в последнее время денежный вопрос омрачал их безоблачное счастье. Влезла в сапоги и велела мужу:
   – Степ, пошли.
   Мать всплеснула руками:
   – Да вы прям неразлучники! Пусть лучше мне Степочка пока кран в ванной поправит, а то отца твоего не допросишься.
   Валя глянула на мужа: лицо у того было огорченное. Не из-за крана, конечно, – из-за разлуки. Девушка украдкой ему подмигнула: не горюй, скоро приду! И бросилась вприпрыжку вниз по лестнице. До почты добежала за рекордный срок и без всякой очереди получила бабушкин подарок. Поглубже засунула деньги в карман пальто и уже собиралась убегать, когда из другого окошка ее окликнула почтовая работница:
   – Валечка, здравствуй! Как ты живешь, дорогая?
   Валя присмотрелась и узнала старую знакомую тетю Фатиму – та прежде работала в их школе техничкой, а уж потом перебралась на почту. Тетя Фатима жила в их городе уже много лет, но семьей так и не обзавелась и ни с кем особо не дружила. Никто не знал, какие обстоятельства заставили эту красивую яркую женщину оставить родные места и забраться так далеко на север. Валя ей обрадовалась – так давно не удавалось рассказать о своей семейной жизни свежему человеку.
   – Замечательно, теть Фатима! Снимаем квартиру, учимся, жизнь у нас такая интересная!
   – Муж тебя не обижает?
   – Да вы что? – изумилась Валюшка. – Он же меня любит. Мы даже не ссоримся… почти.
   – Ну, вот и славно, – отчего-то вздохнула знакомая. – А скажи, деточка: подружка твоя, Галя Скороходова, уехала, что ли, из города?
   – Нет, она, кажется, здесь живет, – ответила Валя и сокрушенно подумала, что после свадьбы так ни разу и не позвонила подруге.
   – Ты передай ей, чтобы зашла, – велела тетя Фатима. – У меня на ее имя целая стопка писем лежит. Парень ей пишет, из армии. Может, она ждет и не знает, что он ей до востребования послания посылает.
   – Хорошо, я передам. – Валя вдруг покраснела едва ли не до слез. – Я сегодня же ей позвоню. Вы эти письма обратно пока не отправляйте, ладно?
 
   Пока Валя добиралась до дома, ей в голову пришла идея – она не станет звонить, а лучше сама сбегает к Галке, прямо сегодня. Вот и повидаются заодно.
   Мать на кухне доваривала борщ, муж гремел в ванной инструментами. Валя прямо в сапогах пробежала по коридору и со счастливой улыбкой сунула ему в карман принесенную денежку. Потом сказала:
   – Трудишься? Слушай, а я пока сбегаю к Галке, ладно?
   Степка тут же выключил воду, мотнул недоуменно головой и спросил:
   – Зачем?
   – Ну как это – зачем? – удивилась Валя. – Она ведь моя подружка, мы давно не виделись.
   У Степана лицо сделалось обиженное и беспомощное, как у ребенка. Валя обожала это выражение и иногда даже специально подкалывала мужа, чтобы увидеть его таким – и тут же наброситься с поцелуями. Она и теперь прильнула щекой к его плечу и прошептала просительно:
   – Ну правда, ты и закончить не успеешь, а я уже буду дома. Вот увидишь.
   И скользнула в дверь, не дожидаясь ответа.
 
   Подруга открыла Вале дверь и радостно взвизгнула. Они обнялись, придирчиво оглядели друг дружку. Валя тут же подметила, что Галка опять изменилась – и опять в лучшую сторону. Теперь ее густые блестящие волосы были не только пострижены, но и подкрашены: среди медных натуральных прядей появились прядки светлые, золотистые, словно опаленные солнцем. Валя тут же дала себе клятву заняться собственной внешностью.
   – Ты как? У тебя что? – обменивались подружки быстрыми вопросами, забыв зайти в квартиру.
   Когда Валя в двух словах описала свое счастье, Галка сказала:
   – Ну и у меня все суперски. Видела бы ты моего нового друга: громадный, как танк, весь в золоте, а машина, как… как луноход, едем – все на нас таращатся.
   – Здорово, – не слишком уверенно согласилась Валя. – Слушай, я только что видела тетю Фатиму, которая с почты. Она велела передать, чтобы ты за письмами зашла.
   – За какими еще письмами? – Вид у Галки мигом сделался какой-то подкисший.
   – Ну, я не знаю точно… наверное, от Ильи…
   «Только бы снова не покраснеть», – разнервничалась Валюшка.
   – А на фига они мне сдались, эти письма? – Галка подбоченилась и заговорила нараспев – точь-в-точь как ее матушка, когда скандалила с кем-нибудь во дворе. – Я же тебе сказала, что между нами все кончилось. Когда это было, чтобы я к брошенному парню возвращалась, скажи!
   – Ну, не было, не было, знаю, – заторопилась Валя. – Но, Галь, понимаешь, – он же в армии. У меня брат служил, так он рассказывал, что первые полгода – это просто ад! Его только и спасало, что девушка ему писала и мы с мамой. Он ходил там как зомби и только на те минуты к жизни возвращался, когда наши письма читал.
   Галка слушала подругу, переминалась с ноги на ногу, но вид ее оставался непреклонным.
   – Ну, вот пусть мать Илье и пишет. А я и вообще писать не люблю, и тем более из-под палки. Не, я пас, даже не уговаривай.
   – Но что же делать, Галка? – Валя стояла перед подругой как в воду опущенная.
   – Не знаю я, что делать! Хотя нет, придумала: пойдем сейчас на почту, и пусть тетя Фатима тебе эти письма отдаст. И пожалуйста, пиши, поддерживай солдата, если больше делать нечего! Все равно он моего почерка не знает.
   И Галя метнулась к вешалке, быстро надела пальто, сапожки. Валя была так растерянна, что даже не стала спорить. Да и глупо было теперь идти на попятную. Она молча зашагала в сторону почты следом за подругой.
   Тетя Фатима расспрашивать ни о чем не стала, только внимательно посмотрела на обеих девушек. Потом выложила на стойку пачку писем. Галка даже рук из карманов не достала. Тогда Валя, воровато оглянувшись, сунула стопку на самое дно своей сумочки.
   – Ты, Валечка, в мою смену заходи, – шепотом напутствовала ее тетя Фатима. – Покажешь свой паспорт, а я тебе отдам письмо. Я же вас, девочки, знаю. Мне не жалко.
   На пороге почты подруги расстались. Говорить больше было как будто не о чем. Несколько равнодушных фраз – и они разошлись в разные стороны.
   – Чего так долго? – Степан уже ждал ее на площадке у их двери. Вид у него был кислый.
   – Разве долго? – удивилась Валюшка. – Я ведь к ней только забежала, потом мы вместе на улицу вышли… и почти сразу – домой.
   – Знаешь, когда ты с этой своей Галиной встречаешься, мне и минуты кажутся вечностью, – изрек вдруг Степан и уткнулся взглядом в стену.
   – Да почему же?
   – Потому что подруга твоя – тупая и развратная девица, – отчеканил Степан. – И мне неприятно, что моя жена водится с такой… особой!
   – Вот это да! – ахнула Валя. – Да какая же Галка развратная? Ты с чего это взял?
   – Значит, было откуда брать, – буркнул Степан и ушел в квартиру. Валя изумленно посмотрела ему вслед. Сначала даже хотела догнать и потребовать, чтобы он извинился за резкие слова о ее самой близкой подруге. А потом подумала: а может, Степа просто знает о том, как Галка поступила с Ильей, и не может ей этого простить? Что ж, в таком случае его вспышку можно понять.
   И побрела следом – искать примирения.
 
   В понедельник на первой паре Валя сидела сама не своя. Причиной этому была не ссора с мужем, – о ней давно уже было забыто. С момента примирения прошли целый день и упоительная, бессонная ночь. По идее после такой ночи Валя должна бы сейчас клевать носом, – а ее так и трясло от внутреннего возбуждения. Причина тому лежала на дне ее сумочки. Только сейчас Валя вдруг поняла – с письмами надо что-то делать. Заставить себя заглянуть в них и написать ответ. А как это сделаешь, если муж всегда рядом?
   Но сейчас место за столом рядом с Валюшкой пустовало. Только что в класс заглянул военрук и увел куда-то всех ребят. Сдавать какие-то нормативы, что ли. Профессор по античной литературе завел у доски свою заунывную песнь. Нужно было срочно на что-то решаться.
   Трясущимися руками Валя достала стопку. Писем было всего пять. Она разложила их по датам отсылки. Потом взяла первое, пару раз глубоко вздохнула – и надорвала конверт.
   Письмо оказалось совсем короткое. Почерк какой-то неровный, скачущий, – Вале казалось, что Илья должен бы писать иначе. Впрочем, скоро она поняла причину…
   «Дорогая Галинка! Пишу тебе с дороги. Уже сутки нас везут на место дислокации. На станциях из вагонов не выпускают, но я надеюсь передать письмо какой-нибудь бабушке с пирожками, попросить, чтобы отослала.
   Галчонок, когда я не нашел тебя среди провожающих, в голову полезли всякие тревожные мысли. Возможно, ты заболела или с тобой что-то не так, а я торчу на сборном пункте и ничем не могу тебе помочь. В одном из кабинетов я заметил телефон, пытался позвонить, – не позволили. Вышел конфликт. И я вдруг почувствовал, что все пошло как-то не так. Может, верно ты ругала меня, ну, теперь уж не исправить. В общем, если можешь, напиши поскорее, как у тебя устроилось, что ты решила. Я сейчас спрашиваю о том, что считаю для себя самым важным. Пока я не знаю твоего решения, нахожусь в нерешительности, какие шаги мне предпринять. Но когда узнаю, – сделаю все, чтобы помочь тебе.
   До свидания, Галчонок, не забывай солдата и не ленись писать, ладненько?
Твой рядовой Илья Громов».
   «Ну вот, – подумала Валюшка, сворачивая письмо. – Я уже ничего не понимаю. О чем должна сообщить ему Галка? Как же писать ответ, если не понимаешь вопроса?»
   
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента