Страница:
Я решила начать с дел, отложив еду на потом.
– Ника, что случилось?
Честно сказать, я была уверена, что эта дуреха залетела и теперь мается, не зная, что делать и что говорить своему обожаемому Мишане. Какие все же мужики козлы!
– Да нет, ничего страшного, – пробормотала Ника, глаза ее быстро наполнялись слезами. – Просто… Я утром позвонила ему домой… думала, может, мы в обед увидимся или он зайдет… А там Лариса.
– И что?
– Ну, ничего. Она трубку сняла, я растерялась, когда услышала женский голос, и спрашиваю: это кто? А она так спокойно говорит: это Лариса. Миши нет дома, ему что-нибудь передать?
Я восхитилась. Ну Лариска, это же надо такую выдержку железную иметь. Сама она, между прочим, ничего не спросила. И правильно: меньше знаешь – лучше спишь. Хотя я бы так не смогла. Расстроенная приветливым спокойствием, которое воспринималось как уверенность в себе и своем будущем, Ника попрощалась, повесила трубку и ударилась в слезы. К тому же она видела Ларису на свадьбе и понимала, что не ей – маленькой худышке – тягаться с видной девицей ростом метр семьдесят с четвертым размером груди, глазами лани и модными волосами цвета красный каштан.
Поэтому Ника просто тихо расстраивалась. Попытав ее окольными вопросами, я поняла, что ничего из области залетов не произошло и девушка просто достигла в своих переживаниях той точки, когда надо кому-то выплакаться.
Повздыхав сочувственно и приступив к салату, который мне все же принесла замученная официантка, я начала сеанс подружкопсихотерапии.
– Он тебе что-нибудь говорил?
Личико Ники вспыхнуло, и я быстро поправилась:
– Обещал что-нибудь?
– Нет… Ты не думай на Мишу плохо, он не приставал, я сама.
– Как это сама?
– Ну, мне хотелось его поблагодарить. Понимаешь, меня никто раньше не спасал. – Возможно, вид у меня был очумелый, потому что Ника зачастила: – Ты вот думаешь, что все так просто, а ведь Миша рисковал из-за меня! Я про тот день, когда племянник моей квартирной хозяйки ломился ко мне в комнату. Он ведь милиционер, и у него имелось, между прочим, оружие. Он им размахивал и орал! Но Миша не испугался. Он этого мужика скрутил, в ванную отволок, под водой подержал, и мент притих сразу, хоть Миша ни разу голоса не повысил. А когда мы уходили, он и говорит этой тетке, квартирной хозяйке, я, мол, пистолет на шкаф закинул. Проспится племянник – отдайте. И вообще, Миша такой необыкновенный, он такой ласковый…
Бледное личико девушки опять порозовело, и у меня закралось подозрение, а не был ли этот ласковый Миша первым в ее жизни мужчиной. Ну, даже если и так, сказала я себе, пусть лучше Миша, чем козел какой-нибудь в общаге.
Между тем Ника продолжала лепетать:
– Ты не думай, я не жалуюсь. Я же понимаю, что ему не подхожу, что я никакая… Просто мне надо кому-то рассказать. Он такой красивый… – мечтательно протянула она и решительно добавила: – Они с Ларисой прекрасная пара.
Сзади раздался кашель. Я обернулась: дама за соседним столиком мучительно кашляла. Видимо, что-то попало не в то горло.
– Постучать? – участливо спросила Ника.
Дама закивала, Ника вскочила и заколотила кулачками по спине. Та продышалась, вытерла слезящиеся глаза, попила водички и сказала «спасибо».
– Не за что… – начала было Ника, но женщина решительно продолжала:
– Хотя все из-за вас.
– Не поняла, – вступила я, видя, что подруга растерянно хлопает глазами.
– Ну да. Услышав, что «они такая прекрасная пара», я и подавилась. Девочки, разве можно себя не любить и не ценить? Да ваш Миша должен мечтать о такой замечательной девушке, как вы!
– Вы знаете Мишу? – прошептала Ника.
– Нет. Но я вижу вас и не понимаю, как можно отдать мужика, даже не поборовшись за него. Ладно, пусть он уйдет, но у него должны остаться воспоминания о женщине, которую жаль было бросать, которая… которая запомнится. А запоминаются только гордые и эффектные женщины.
Мы, открыв рот и хлопая глазами, слушали эту проповедь. Надо отдать даме должное – говорила она искренне и сама при этом выглядела весьма эффектно. Возраст ее я определить не смогла, хотя внимательно посмотрела и на руки и на шею. Сорок? Пятьдесят? Но выглядит она на тридцать пять и одета дорого и стильно. А уж сумка!.. Я как-то забрела в магазинчик и видела, сколько стоит такая красота; ни одной лишней «молнии», никаких блестящих замков – изысканность гладкой кожи и элегантность хорошего дизайна.
– Вы чем занимаетесь? – спросила женщина Нику.
– Я портниха…
– Правда? – Несколько секунд дама разглядывала девушку, потом вдруг спросила у меня: – Она хорошая портниха?
Я кивнула, не раздумывая ни секунды. Мое свадебное платье было самым красивым, самым изысканным во всем Дворце бракосочетаний, и оно сделало меня, обыкновенную в общем-то девушку, роскошной красавицей на тот вечер.
– Тогда почему вы не можете одеть себя? – вопросила женщина.
– У меня нет фигуры, – пробормотала Ника. – Чего одевать-то?
Только тут я обратила внимание на то, что на подруге джинсы и невзрачный серый свитерок.
– Девушка, у вас идеальная фигура, – уверенно возразила дама, – на которую можно повесить решительно все, как на модель. Рост маловат, но лучше иметь маленький рост и маленький размер, чем большой размер при том же маленьком росте.
Женщина внимательно оглядела Нику.
– Я бы надела юбку с подвернутым подолом, очень эффектно. И голубой верх. У вас прекрасные глаза, но их нужно подчеркивать. Ну и, конечно, вас нужно постричь.
Вздохнув, дама посмотрела на лежащий на столике мобильник. Аппарат жужжал и возмущенно подпрыгивал.
– Девочки, мне пора. Вот, возьмите. – Она расстегнула роскошную сумку, вытащила из кармашка небольшую серебристую коробочку и извлекла оттуда прямоугольничек розового цвета. – Это моя визитка. Вот, я пишу на ней своей рукой «скидка…» – Она еще раз посмотрела на нас, вздохнула и продолжала: – «Скидка 50%». Приходите, и вы сможете с удовольствием смотреть в зеркало и гордиться собой. Поверьте мне, девочки, – она встала, – красота и размер бюста – это далеко не главное. Мужики обожают гордых и самодостаточных женщин.
Мы с Никой следили глазами за дамой, пока она не покинула кафе. Сквозь огромные окна витрины было видно, что она подошла к небольшому спортивному «мерседесу», припаркованному у тротуара. Машина темно-вишневого цвета сочеталась с сумкой, и я подумала: интересно, что именно дама меняет по утрам – сумки или машины? И лишь когда «мерседес» влился в поток транспорта, мы с Никой перевели взгляды на лежащий на столе прямоугольничек и, наклонившись над ним, стукнулись лбами.
Сагаева Виктория Николаевна, гласила надпись. Имиджмейкер. Имидж-салон «Виктория». Адрес и телефон.
– Пойдешь? – спросила я после того, как Ника взяла в руки маленький розовый прямоугольник визитки.
– А что мне терять? Пойду… В том, что тетка говорила, есть смысл, как ты думаешь? Если и бросит, так хоть запомнит.
Мы обменялись еще какими-то ничего не значащими фразами, а потом разбежались. Интересно, какой именно образ придумают Нике имиджмейкеры.
На среду я отпросилась с работы на полдня и пол-утра думала, что надеть. Мне консультация имиджмейкера не светит, приходится обходиться своими силами. Выбрала брючки серые, очень стильные, покупала на распродаже в МЕХХ, и кофточку светло-розовую трикотажную, с воротничком и манжетами белой блузки. Сапожки у меня очень даже симпатичные. Голову вымыла, накрасилась и побежала. Само собой, пришла я туда к одиннадцати, Дим мне долго объяснял, где это, и я очень хорошо сориентировалась. Даже карту скачал и распечатал на листочке, заботливый мой. Бутик нашла быстро и без проблем, но заходить не стала. Пошла бродить по магазину. Да, это вам не «Метро». Красиво, стильно, а какие вещи!.. Покупателей не было практически совсем – человека три лениво слонялись туда-сюда.
Ровно в двенадцать я толкнула стеклянную дверь и вошла в бутик. Здесь витал легкий аромат духов и явственно различимый запах больших денег. Как выглядит Елизаветина подружка, я понятия не имела, она сказала лишь, что зовут ее Лидия. Поэтому я подошла к прилавку, робко улыбнулась стоящей за ним женщине и вежливо сказала:
– Здравствуйте, меня зовут Татьяна. Мне назначено было прийти к двенадцати…
Дама, стоявшая за прилавком, сдвинула очки в тонкой золотой оправе на кончик носа и окинула меня внимательным взглядом. Я решила, что она ужасно похожа на преподавательницу солидного вуза: лет пятьдесят, решительное лицо, короткая стрижка, неброский макияж, аккуратный маникюр, строгий костюм.
– Лидия Михайловна упоминала, что ждет кандидатку на роль консультанта.
Так, один момент прояснился. Хозяйку зовут Лидия Михайловна, а эта дама за прилавком – тоже наемный работник. Это не помешало мне застенчиво улыбнуться и спросить:
– Можно мне здесь подождать?
Дама не успела ответить: взгляд ее сфокусировался на чем-то за моей спиной, и я торопливо обернулась. В бутик, в облаке пряных духов, влетела девушка. Я завистливо вздохнула: шубка распахнута, белокурые локоны небрежно рассыпаны по плечам, на загорелой стройной шее посверкивают бриллиантики, нанизанные на тончайшую цепочку. Шаг ее был легким и стремительным, несмотря на невероятную высоту каблуков. Она затормозила подле меня, и я постаралась придать лицу незаинтересованное выражение, убеждая себя, что каждому свое и не все могут себе позволить…
– Таня?
– А?
Красавица засмеялась:
– Идите за мной, я хочу с вами поговорить.
Короче, это оказалась та самая Лидия Михайловна.
Сговорились мы довольно быстро, поскольку меня никто ни о чем не спрашивал. Сначала хозяйка попросила мой паспорт и внимательно его изучила. Потом озвучила график работы, сумму зарплаты на испытательный срок и после, а также ряд условий, которым я должна соответствовать. Я слушала, гадая, сколько же ей может быть лет. Как Елизавете – сорок? Нереально совершенно.
В конце недолгого монолога Лидия спросила, устраивают ли меня предложенные условия. Услышав утвердительный ответ, позвала Светлану Сергеевну – похожую на преподавательницу – и сказала:
– Я беру эту девушку на работу, займитесь ею. Сейчас мне нужно бежать, но в течение дня я обязательно загляну.
И она унеслась, оставив за собой запах легких духов и мои сожаления о том, что легко и красиво я жить никогда не буду.
Так меня приняли на новую работу. По завершении всех формальностей я получила форму – строгий костюм и набор блузок к нему, указания о том, как именно мне следует краситься и душиться, и наставления по работе с клиентами.
Я, конечно, предполагала, что эта работа не сахар, но она оказалась еще хуже. Либо мне безумно скучно, потому что покупателей заглядывает мало, либо, когда они все же объявляются, я – сохраняя на лице приветливую улыбку и выражение заинтересованного внимания – начинаю изобретать изощренные способы наказания данных особей. Эту, с невероятным, просто чудовищным маникюром, на кухню. Чистить картошку, тереть морковку на терке, а потом мыть посуду. Мм, ощущение, когда ноготь попадает в терку, – самое то, что нужно даме. Хуже бывает, только если стираешь что-нибудь и надломившийся ноготь цепляется за ткань – ох, у меня прямо мурашки по спине. Я, между прочим, тоже пыталась нарастить ногти и сделать суперский маникюр, так ведь он умер за неделю, потому что у нас нет стиральной машинки! А вот эту капризулю, с брезгливо оттопыренными губами – куда бы ее? О-о, учительницей начальных классов. Машка, моя одноклассница, после педтехникума работала в школе учительницей младших классов. Говорила, что это испытание на прочность. Детки, которых мамы и папы балуют и которые по отдельности, может, и правда милые, сбившись в стадо, превращаются в плохо управляемый зоопарк. Один хочет писать, а у него пуговица не расстегивается. Другой – какать, но мама запретила садиться в школе на унитаз, потому что грязно, а стоя он не умеет. Третьего тошнит, потому что в столовой он съел пять глазированных сырков. Нет, попадались и нормальные клиенты, которые что-то мерили, что-то покупали или не покупали, иной раз спрашивали совета или просили не мешать. Но по большей части дамы, забредавшие в бутик, явно скучали или изживали свои комплексы, третируя продавцов.
Вот приходит женщина, на вид совершенно нормальная, и, перебрав кучу вешалок, говорит:
– Принесите мне вот это, это и это, только моего размера.
Я решила на всякий случай уточнить, потому как на глаз трудновато было понять, что именно скрывается под накрученным палантином с оборочками:
– Пятидесятый?
Она уставилась на меня так, словно я послала ее матом.
– Что? Что вы такое говорите?
Рядом тут же возникла Светлана Сергеевна.
– Любовь Захаровна, здравствуйте!
– Эта ваша девица заявила, что я толстая!
– Девочка такого сказать не могла, – уверенно покачала головой начальница.
– Но она предложила мне пятидесятый размер!
– Ах, Любовь Захаровна, вспомните сами, сколько мы с вами разбирались в прошлый раз с этими размерами! Девочка работает без году неделя, ничего еще не запомнила. Ведь это с ума сойти – где наш сорок четвертый, где французский, где немецкий! А теперь еще мода американские размеры указывать – так вообще смешно, ну вот, ваш вечный сорок четвертый, как обычно, просто удивительно, как вы умеете поддерживать форму!
Тетка, сверкнув на меня недобрым глазом, удалилась в примерочную в сопровождении Леночки, другой продавщицы.
Светлана, понизив голос, зашептала:
– С ума сошла? Все помешаны на размерах и похудении, нельзя обижать клиента.
– Но у нее этот шарф намотан… Я думала, она носит пятидесятый…
– Она его и носит, но назвать нужно другой номер, по европейской категории. Это безобидный обман, который льстит самолюбию дамы. Скройся с глаз, пока она не уйдет.
А потом я увидела, как роскошная дама, увешанная сверкающими драгоценностями с ног до головы, прячет в сумку шелковый шарфик. Подавив искушение схватить воровку за руку, я подошла к Светлане и шепотом доложила о происшествии. К моему удивлению, она не стала вызывать охрану, но удвоила внимание к покупательнице, и та ушла из магазина, обвешанная пакетами. Позже начальница пояснила мне:
– Она купила много и на крупную сумму. А воровство в данном случае – вид заболевания, к нам приходил ее сын, просил просто включать товар в счет, она все равно платит карточкой. Впрочем, бывает и по-другому. Воруют, потому что не хотят платить или на пари. Ты молодец, что углядела воровку, и еще больше молодец, что не подняла шума.
Потом я заметила кое-что еще – иной раз девочки портили вещь, а потом бежали к старшей со словами:
– Вот беда – покупательница задернула ногтями… испачкала помадой… порвала заколкой.
Списанные вещи продавщицы покупали по небольшой для такого бренда цене. Думаю, начальница понимала, что происходит, но закрывала глаза.
Честно сказать, большую часть времени девочки обсуждали тряпки и мужиков. Ну, про мужчин, то есть как подцепить богатого, мне не очень интересно. Все-таки я недавно замуж вышла. Хотя мне стало немного обидно, когда продавщицы, узнав где и кем работает мой муж, все как одна скривили губы и заявили, что этого добра им не надо. Подумаешь, программер обыкновенный! А им надо богатого – чтобы машину на свадьбу подарил, и дом свой, и брюлики.
– Ну ничего, – похлопала меня по плечу та же Леночка. – Это ты пока новобрачная, любовь-морковь, то-се. А потом прочухаешься и тоже начнешь нормального мужика искать.
Я пожала плечами и ввязываться в дискуссию не стала. Так что обсуждаем мы в основном тряпки и средства по уходу за собой, любимой. А также куда пойти вечером тусануться.
Мы праздновали день рождения Дима и решили позвать гостей в боулинг. Он как ребенок, трогательно любит отмечать этот праздник. А вот я, честно сказать, не люблю. Подарки получать не так интересно, как в детстве, а мысль о том, что еще один год приближает меня к пенсии, как-то не радует. Так что мой праздник мы отмечали скромно – дома просто выпили шампанского, и Дим купил торт. А его день рождения решили сохранить как праздник народный. И пошли, значит, в боулинг. Назвали все тех же людей: Мишу, Никиту, Платона. Предполагалось, что каждый из них будет с девушкой. Плюс еще семейная пара, если им удастся пристроить ребенка. И еще кто-то из ребят, человека два-три.
И вот мы собираемся в полутемном зале, заказаны две дорожки. Самое смешное, что мы – хозяева сегодняшнего праздника – на него опоздали. Свекровь позвонила чуть ли не когда мы уже одетые стояли у дверей и завела горький и трагический монолог о том, что она себя плохо чувствует и в аптеку сходить некому, а у нее насморк, кашель и еще что-то. Дим, чертыхаясь, поскакал в аптеку, а я, воспользовавшись случаем, надула много разноцветных шариков и пристроила их над матрасом (кровати пока нет, так и спим на надувном плавсредстве), чтобы было празднично. Подарок я мужу с утра отдала – портмоне новое, классное. Вроде понравилось. Да, думаю, понравилось, потому что он все сразу в него переложил и в карман убрал. Так вот, пока то-се, опоздали мы. Приходим, народ уже вовсю шары катает. Нас увидели, бутылку шампанского хлопнули, чокнулись, выпили. Мужики, естественно, со скупыми словами типа «Димон, тебе всего!», «Чтобы софт был хард!» (это я не поняла), «Удачи и памяти!» (спасибо, хоть не светлая память). Ну и все в таком духе, технари, что с них взять. Девочки его в щечку почмокали, но под моим ревнивым взглядом никто не увлекался. Я ревизовала гостей – не хватает Ники. Неужели не придет? Ведь сама звонила, просила позвать туда, где будет Миша, пусть и с Ларисой. Миша как раз имеет место и именно с Ларисой. Ну да ее дело. Я заказала себе «Мохито» – это единственный коктейль (из тех трех, что довелось попробовать), который мне нравится.
Ника пришла минут через двадцать. Я рот открыла и долго глазами хлопала, а Дим так, по-моему, вообще не понял, кто это.
Она словно стала выше ростом – или это каблуки? И вроде ничего радикально не изменилось: хрупкая фигурка, да, выше сантиметров на десять за счет каблуков. Джинсы-капри, сапоги классные – высокие, узкие. Батничек голубой в обтяжку – сверху-снизу расстегнут, как сейчас модно. Талия – пальцами обхватить можно, подчеркнута коротким таким черным корсетом на шнуровке, который натянут поверх батника. И каким-то неведомым образом эта черная штучка создала объем в районе груди, то ли он ее приподнимает, то ли визуально голубой шелк, выступающий из черной ткани, притягивает взгляд, не знаю. Пожалуй, самым радикальным образом изменились волосы и лицо девушки. Нику постригли коротко, оставив трогательно топорщившийся ежик и длинную косую челку, которая дерзко падала на глаза, заставляя девушку откидывать назад голову. И тогда открывалась беззащитная шея, и нежные ключицы, и прелестные бусы – смесь белых и голубых шариков на тончайших лесках, – пенившиеся в вырезе батника. Должно быть, мастера Виктории знали свое дело: глаза Ники стали больше, ресницы – длиннее и пушистее, рот влажно блестел перламутровой помадой (которой она, мерзавка, перемазала моего мужа). Ника стояла рядом со мной, когда к нам подошел Миша. Он сперва долго смотрел на нее издалека, потом, видимо, решил подойти поближе. Оглядел внимательно и сказал:
– Роскошно выглядишь.
– Спасибо. – Ника кивнула.
Качнулась длинная серьга, и только тут я разглядела, что на ее серебряной цепочке висит диск с буквой «М». Мишаня тоже заметил букву, и лицо его расплылось в довольной улыбке. За спиной нашего ловеласа выросла Лариса и, оглядев Нику, сразу поняла, что к чему.
– М значит Миша? – спросила она насмешливо.
– М значит Мария, – ответила девушка спокойно. – Меня зовут Мария. Ника – детское прозвище. Но я теперь взрослая.
Она улыбнулась и пошла бросать шар. Больше мы с ней не разговаривали в этот вечер. Сашок и Вадик, заявившиеся без девушек, вились вокруг нее, не отпуская ни на минуту и отчаянно соперничая друг с другом. Я с удовольствием наблюдала этот петушиный танец, периодически поглядывая на Мишу. Не могу сказать, что тот выглядел расстроенным или глаз не сводил с Ники, то есть Марии, но все же… все же, думаю, своего девчонка добилась: он ее не скоро забудет и, может, пожалеет, что бросил.
Произошел тут со мной один случай. Смешной. Ну, после всех размышлений я все же решила, что это было смешно.
Я работала, как обычно, в смену Светланы Сергеевны и Леночки. В магазине нарисовались две девицы, которые принялись напропалую мерить тряпки и болтали при этом, как две полоумные сороки. Леночка улыбалась и молча таскала им тряпки охапками, а я, время от времени принимая отвергнутые наряды, прислушивалась, пытаясь уловить, о чем, собственно, девицы разговаривают.
– Ну, как твой крестный? – спрашивала одна – высокая блондинка с пышными формами и в ярко-красных сапогах на шпильках.
– Да ничё, – отвечала другая – высокая блондинка с чуть менее пышными формами и в черных лайковых сапогах на шнуровке выше колена и, само собой, на шпильках. – Только, прикинь, завелся он из деревни уехать. Прям не знаю, что на него нашло.
– А куда? Глядишь, в Лазурном жить будешь.
– Не-а. Он говорит – там скучно везде. Ни тебе потрясов, ни тебе игры.
– Да ладно свистеть! Говорят, там половина наших! Так уж все должно быть как в родной деревне.
– Ну, не знаю… Зимовать там – одно, а жить как-то зло слишком.
– А ты возьми с собой хвоста.
– Ага. Тут-то мой зайчик прошлое и вспомнит – и быстро упечет в рехаб или вообще не знаю куда… Девушка, это что? Я же сказала – голубой!
– Простите! – Леночка метнулась за требуемой вещью.
Девицы же, до этого полностью игнорировавшие наше присутствие, обозрели меня с таким странным выражением на лицах, что я просто не знала, что именно сказать. Или лучше – какое выражение лица надеть. А потому стояла столбом, улыбаясь как кукла.
Девицы провели в бутике еще минут тридцать, и после них нам пришлось чуть не весь товар перебирать и раскладывать заново.
Ловко складывая разноцветные тряпочки, Леночка тихо материлась сквозь зубы. Я с удивлением уловила, что адресуется она к какой-то конкретной Мурке.
На мой вопрос коллега негромко поведала мне, что одна из девиц – та, что в черных сапогах, – раньше работала в этом самом магазине. Но пару лет назад девчонке подфартило. На нее положил глаз какой-то папик.
– А я думала, у нее родственники богатые, – пробормотала я. – Она вроде про крестного говорила.
– Это он и есть, только называть папиком теперь не модно. Эй, ты совсем ничего, что ли, не поняла?
И после разъяснений Леночки разговор девиц обрел совершенно другой смысл. «Деревня» – это, оказывается, места обитания богатых людей на Рублево-Успенском шоссе. Лазурное – не пансионат или поселок на берегу Черного моря, как я наивно предположила, а Лазурный Берег Средиземного моря, расположенный во Франции.
«Хвост» – это, как правило, телохранитель, но он может совмещать в себе и функции телоублажителя. Я только глазами хлопала, поражаясь выносливости и богатству русского языка.
Но дальше случилось самое интересное. Выяснилось, что эта Мурка – в миру Наташа – каждый год отмечает свое вознесение в мир богатых и благополучных тем, что приходит в магазин и приглашает девочек на вечеринку.
– Пати на хате, – объяснила Леночка. – Так что готовься. Правда, ты замужем, ну да ничего, раз муж у тебя не крутой, то, думаю, можно.
– А это что, только для незамужних?
– Так в том и смысл!
Я задумалась. Похоже, Мурка стремится облагодетельствовать своих подруг и приглашает девочек, чтобы они нашли там себе крестных, или спонсоров, или, если повезет, – мужа. Мне это все как-то ни к чему. Но… но я в жизни не была на Рублевке. А ведь интересно! Заставив замолчать голос разума, который некстати вякал что-то о том, что любопытство сгубило кошку и, если Дим узнает, у тебя будут крупные неприятности. Ну, во-первых, объяснила я занудному голосу разума, я вовсе не собираюсь изменять любимому мужу. Просто мне ужасно любопытно – как выглядит жизнь на той стороне луны. А если кто пристанет? – с испугом пискнул голос разума.
Ты себе льстишь, холодно осадила я его. Потом все же на всякий случай утешила: если что – отобьемся!
В связи с полным незнанием топографии и географии Рублевки дом, где обитала Мурка, я не могла сравнить ни с чем. Ну, разве только с особняками, которые по телику показывают. Дом был хорош: трехэтажный светлый особняк с балконами, крытой верандой и зимним садом. Мы четверо (две смены по две продавщицы), как особы, приближенные к Мурке, приехали на полчаса раньше остальных гостей, и хозяйка (а впрочем, может, она и не совсем хозяйка? Ну да ладно, мне без разницы) показала нам особняк, явно наслаждаясь нашими ахами, завистливыми вздохами и восхищенными возгласами. Само собой, здесь имелось все, что нужно крестному и его девочке: куча комнат, бильярдная, баня, бассейн, камин, круглая курительная комната, уставленная диванами и обитая узорной тканью. На стене библиотеки имелись специальные шкафчики, где хранилась коллекция оружия.
Как я поняла, самого крестного сегодня в наличии не было.
– Да ты что? – Леночка покрутила пальцем у виска. – Она всегда устраивает девичники без него. Боится, он себе другую Мурку найдет.
– Ника, что случилось?
Честно сказать, я была уверена, что эта дуреха залетела и теперь мается, не зная, что делать и что говорить своему обожаемому Мишане. Какие все же мужики козлы!
– Да нет, ничего страшного, – пробормотала Ника, глаза ее быстро наполнялись слезами. – Просто… Я утром позвонила ему домой… думала, может, мы в обед увидимся или он зайдет… А там Лариса.
– И что?
– Ну, ничего. Она трубку сняла, я растерялась, когда услышала женский голос, и спрашиваю: это кто? А она так спокойно говорит: это Лариса. Миши нет дома, ему что-нибудь передать?
Я восхитилась. Ну Лариска, это же надо такую выдержку железную иметь. Сама она, между прочим, ничего не спросила. И правильно: меньше знаешь – лучше спишь. Хотя я бы так не смогла. Расстроенная приветливым спокойствием, которое воспринималось как уверенность в себе и своем будущем, Ника попрощалась, повесила трубку и ударилась в слезы. К тому же она видела Ларису на свадьбе и понимала, что не ей – маленькой худышке – тягаться с видной девицей ростом метр семьдесят с четвертым размером груди, глазами лани и модными волосами цвета красный каштан.
Поэтому Ника просто тихо расстраивалась. Попытав ее окольными вопросами, я поняла, что ничего из области залетов не произошло и девушка просто достигла в своих переживаниях той точки, когда надо кому-то выплакаться.
Повздыхав сочувственно и приступив к салату, который мне все же принесла замученная официантка, я начала сеанс подружкопсихотерапии.
– Он тебе что-нибудь говорил?
Личико Ники вспыхнуло, и я быстро поправилась:
– Обещал что-нибудь?
– Нет… Ты не думай на Мишу плохо, он не приставал, я сама.
– Как это сама?
– Ну, мне хотелось его поблагодарить. Понимаешь, меня никто раньше не спасал. – Возможно, вид у меня был очумелый, потому что Ника зачастила: – Ты вот думаешь, что все так просто, а ведь Миша рисковал из-за меня! Я про тот день, когда племянник моей квартирной хозяйки ломился ко мне в комнату. Он ведь милиционер, и у него имелось, между прочим, оружие. Он им размахивал и орал! Но Миша не испугался. Он этого мужика скрутил, в ванную отволок, под водой подержал, и мент притих сразу, хоть Миша ни разу голоса не повысил. А когда мы уходили, он и говорит этой тетке, квартирной хозяйке, я, мол, пистолет на шкаф закинул. Проспится племянник – отдайте. И вообще, Миша такой необыкновенный, он такой ласковый…
Бледное личико девушки опять порозовело, и у меня закралось подозрение, а не был ли этот ласковый Миша первым в ее жизни мужчиной. Ну, даже если и так, сказала я себе, пусть лучше Миша, чем козел какой-нибудь в общаге.
Между тем Ника продолжала лепетать:
– Ты не думай, я не жалуюсь. Я же понимаю, что ему не подхожу, что я никакая… Просто мне надо кому-то рассказать. Он такой красивый… – мечтательно протянула она и решительно добавила: – Они с Ларисой прекрасная пара.
Сзади раздался кашель. Я обернулась: дама за соседним столиком мучительно кашляла. Видимо, что-то попало не в то горло.
– Постучать? – участливо спросила Ника.
Дама закивала, Ника вскочила и заколотила кулачками по спине. Та продышалась, вытерла слезящиеся глаза, попила водички и сказала «спасибо».
– Не за что… – начала было Ника, но женщина решительно продолжала:
– Хотя все из-за вас.
– Не поняла, – вступила я, видя, что подруга растерянно хлопает глазами.
– Ну да. Услышав, что «они такая прекрасная пара», я и подавилась. Девочки, разве можно себя не любить и не ценить? Да ваш Миша должен мечтать о такой замечательной девушке, как вы!
– Вы знаете Мишу? – прошептала Ника.
– Нет. Но я вижу вас и не понимаю, как можно отдать мужика, даже не поборовшись за него. Ладно, пусть он уйдет, но у него должны остаться воспоминания о женщине, которую жаль было бросать, которая… которая запомнится. А запоминаются только гордые и эффектные женщины.
Мы, открыв рот и хлопая глазами, слушали эту проповедь. Надо отдать даме должное – говорила она искренне и сама при этом выглядела весьма эффектно. Возраст ее я определить не смогла, хотя внимательно посмотрела и на руки и на шею. Сорок? Пятьдесят? Но выглядит она на тридцать пять и одета дорого и стильно. А уж сумка!.. Я как-то забрела в магазинчик и видела, сколько стоит такая красота; ни одной лишней «молнии», никаких блестящих замков – изысканность гладкой кожи и элегантность хорошего дизайна.
– Вы чем занимаетесь? – спросила женщина Нику.
– Я портниха…
– Правда? – Несколько секунд дама разглядывала девушку, потом вдруг спросила у меня: – Она хорошая портниха?
Я кивнула, не раздумывая ни секунды. Мое свадебное платье было самым красивым, самым изысканным во всем Дворце бракосочетаний, и оно сделало меня, обыкновенную в общем-то девушку, роскошной красавицей на тот вечер.
– Тогда почему вы не можете одеть себя? – вопросила женщина.
– У меня нет фигуры, – пробормотала Ника. – Чего одевать-то?
Только тут я обратила внимание на то, что на подруге джинсы и невзрачный серый свитерок.
– Девушка, у вас идеальная фигура, – уверенно возразила дама, – на которую можно повесить решительно все, как на модель. Рост маловат, но лучше иметь маленький рост и маленький размер, чем большой размер при том же маленьком росте.
Женщина внимательно оглядела Нику.
– Я бы надела юбку с подвернутым подолом, очень эффектно. И голубой верх. У вас прекрасные глаза, но их нужно подчеркивать. Ну и, конечно, вас нужно постричь.
Вздохнув, дама посмотрела на лежащий на столике мобильник. Аппарат жужжал и возмущенно подпрыгивал.
– Девочки, мне пора. Вот, возьмите. – Она расстегнула роскошную сумку, вытащила из кармашка небольшую серебристую коробочку и извлекла оттуда прямоугольничек розового цвета. – Это моя визитка. Вот, я пишу на ней своей рукой «скидка…» – Она еще раз посмотрела на нас, вздохнула и продолжала: – «Скидка 50%». Приходите, и вы сможете с удовольствием смотреть в зеркало и гордиться собой. Поверьте мне, девочки, – она встала, – красота и размер бюста – это далеко не главное. Мужики обожают гордых и самодостаточных женщин.
Мы с Никой следили глазами за дамой, пока она не покинула кафе. Сквозь огромные окна витрины было видно, что она подошла к небольшому спортивному «мерседесу», припаркованному у тротуара. Машина темно-вишневого цвета сочеталась с сумкой, и я подумала: интересно, что именно дама меняет по утрам – сумки или машины? И лишь когда «мерседес» влился в поток транспорта, мы с Никой перевели взгляды на лежащий на столе прямоугольничек и, наклонившись над ним, стукнулись лбами.
Сагаева Виктория Николаевна, гласила надпись. Имиджмейкер. Имидж-салон «Виктория». Адрес и телефон.
– Пойдешь? – спросила я после того, как Ника взяла в руки маленький розовый прямоугольник визитки.
– А что мне терять? Пойду… В том, что тетка говорила, есть смысл, как ты думаешь? Если и бросит, так хоть запомнит.
Мы обменялись еще какими-то ничего не значащими фразами, а потом разбежались. Интересно, какой именно образ придумают Нике имиджмейкеры.
На среду я отпросилась с работы на полдня и пол-утра думала, что надеть. Мне консультация имиджмейкера не светит, приходится обходиться своими силами. Выбрала брючки серые, очень стильные, покупала на распродаже в МЕХХ, и кофточку светло-розовую трикотажную, с воротничком и манжетами белой блузки. Сапожки у меня очень даже симпатичные. Голову вымыла, накрасилась и побежала. Само собой, пришла я туда к одиннадцати, Дим мне долго объяснял, где это, и я очень хорошо сориентировалась. Даже карту скачал и распечатал на листочке, заботливый мой. Бутик нашла быстро и без проблем, но заходить не стала. Пошла бродить по магазину. Да, это вам не «Метро». Красиво, стильно, а какие вещи!.. Покупателей не было практически совсем – человека три лениво слонялись туда-сюда.
Ровно в двенадцать я толкнула стеклянную дверь и вошла в бутик. Здесь витал легкий аромат духов и явственно различимый запах больших денег. Как выглядит Елизаветина подружка, я понятия не имела, она сказала лишь, что зовут ее Лидия. Поэтому я подошла к прилавку, робко улыбнулась стоящей за ним женщине и вежливо сказала:
– Здравствуйте, меня зовут Татьяна. Мне назначено было прийти к двенадцати…
Дама, стоявшая за прилавком, сдвинула очки в тонкой золотой оправе на кончик носа и окинула меня внимательным взглядом. Я решила, что она ужасно похожа на преподавательницу солидного вуза: лет пятьдесят, решительное лицо, короткая стрижка, неброский макияж, аккуратный маникюр, строгий костюм.
– Лидия Михайловна упоминала, что ждет кандидатку на роль консультанта.
Так, один момент прояснился. Хозяйку зовут Лидия Михайловна, а эта дама за прилавком – тоже наемный работник. Это не помешало мне застенчиво улыбнуться и спросить:
– Можно мне здесь подождать?
Дама не успела ответить: взгляд ее сфокусировался на чем-то за моей спиной, и я торопливо обернулась. В бутик, в облаке пряных духов, влетела девушка. Я завистливо вздохнула: шубка распахнута, белокурые локоны небрежно рассыпаны по плечам, на загорелой стройной шее посверкивают бриллиантики, нанизанные на тончайшую цепочку. Шаг ее был легким и стремительным, несмотря на невероятную высоту каблуков. Она затормозила подле меня, и я постаралась придать лицу незаинтересованное выражение, убеждая себя, что каждому свое и не все могут себе позволить…
– Таня?
– А?
Красавица засмеялась:
– Идите за мной, я хочу с вами поговорить.
Короче, это оказалась та самая Лидия Михайловна.
Сговорились мы довольно быстро, поскольку меня никто ни о чем не спрашивал. Сначала хозяйка попросила мой паспорт и внимательно его изучила. Потом озвучила график работы, сумму зарплаты на испытательный срок и после, а также ряд условий, которым я должна соответствовать. Я слушала, гадая, сколько же ей может быть лет. Как Елизавете – сорок? Нереально совершенно.
В конце недолгого монолога Лидия спросила, устраивают ли меня предложенные условия. Услышав утвердительный ответ, позвала Светлану Сергеевну – похожую на преподавательницу – и сказала:
– Я беру эту девушку на работу, займитесь ею. Сейчас мне нужно бежать, но в течение дня я обязательно загляну.
И она унеслась, оставив за собой запах легких духов и мои сожаления о том, что легко и красиво я жить никогда не буду.
Так меня приняли на новую работу. По завершении всех формальностей я получила форму – строгий костюм и набор блузок к нему, указания о том, как именно мне следует краситься и душиться, и наставления по работе с клиентами.
Я, конечно, предполагала, что эта работа не сахар, но она оказалась еще хуже. Либо мне безумно скучно, потому что покупателей заглядывает мало, либо, когда они все же объявляются, я – сохраняя на лице приветливую улыбку и выражение заинтересованного внимания – начинаю изобретать изощренные способы наказания данных особей. Эту, с невероятным, просто чудовищным маникюром, на кухню. Чистить картошку, тереть морковку на терке, а потом мыть посуду. Мм, ощущение, когда ноготь попадает в терку, – самое то, что нужно даме. Хуже бывает, только если стираешь что-нибудь и надломившийся ноготь цепляется за ткань – ох, у меня прямо мурашки по спине. Я, между прочим, тоже пыталась нарастить ногти и сделать суперский маникюр, так ведь он умер за неделю, потому что у нас нет стиральной машинки! А вот эту капризулю, с брезгливо оттопыренными губами – куда бы ее? О-о, учительницей начальных классов. Машка, моя одноклассница, после педтехникума работала в школе учительницей младших классов. Говорила, что это испытание на прочность. Детки, которых мамы и папы балуют и которые по отдельности, может, и правда милые, сбившись в стадо, превращаются в плохо управляемый зоопарк. Один хочет писать, а у него пуговица не расстегивается. Другой – какать, но мама запретила садиться в школе на унитаз, потому что грязно, а стоя он не умеет. Третьего тошнит, потому что в столовой он съел пять глазированных сырков. Нет, попадались и нормальные клиенты, которые что-то мерили, что-то покупали или не покупали, иной раз спрашивали совета или просили не мешать. Но по большей части дамы, забредавшие в бутик, явно скучали или изживали свои комплексы, третируя продавцов.
Вот приходит женщина, на вид совершенно нормальная, и, перебрав кучу вешалок, говорит:
– Принесите мне вот это, это и это, только моего размера.
Я решила на всякий случай уточнить, потому как на глаз трудновато было понять, что именно скрывается под накрученным палантином с оборочками:
– Пятидесятый?
Она уставилась на меня так, словно я послала ее матом.
– Что? Что вы такое говорите?
Рядом тут же возникла Светлана Сергеевна.
– Любовь Захаровна, здравствуйте!
– Эта ваша девица заявила, что я толстая!
– Девочка такого сказать не могла, – уверенно покачала головой начальница.
– Но она предложила мне пятидесятый размер!
– Ах, Любовь Захаровна, вспомните сами, сколько мы с вами разбирались в прошлый раз с этими размерами! Девочка работает без году неделя, ничего еще не запомнила. Ведь это с ума сойти – где наш сорок четвертый, где французский, где немецкий! А теперь еще мода американские размеры указывать – так вообще смешно, ну вот, ваш вечный сорок четвертый, как обычно, просто удивительно, как вы умеете поддерживать форму!
Тетка, сверкнув на меня недобрым глазом, удалилась в примерочную в сопровождении Леночки, другой продавщицы.
Светлана, понизив голос, зашептала:
– С ума сошла? Все помешаны на размерах и похудении, нельзя обижать клиента.
– Но у нее этот шарф намотан… Я думала, она носит пятидесятый…
– Она его и носит, но назвать нужно другой номер, по европейской категории. Это безобидный обман, который льстит самолюбию дамы. Скройся с глаз, пока она не уйдет.
А потом я увидела, как роскошная дама, увешанная сверкающими драгоценностями с ног до головы, прячет в сумку шелковый шарфик. Подавив искушение схватить воровку за руку, я подошла к Светлане и шепотом доложила о происшествии. К моему удивлению, она не стала вызывать охрану, но удвоила внимание к покупательнице, и та ушла из магазина, обвешанная пакетами. Позже начальница пояснила мне:
– Она купила много и на крупную сумму. А воровство в данном случае – вид заболевания, к нам приходил ее сын, просил просто включать товар в счет, она все равно платит карточкой. Впрочем, бывает и по-другому. Воруют, потому что не хотят платить или на пари. Ты молодец, что углядела воровку, и еще больше молодец, что не подняла шума.
Потом я заметила кое-что еще – иной раз девочки портили вещь, а потом бежали к старшей со словами:
– Вот беда – покупательница задернула ногтями… испачкала помадой… порвала заколкой.
Списанные вещи продавщицы покупали по небольшой для такого бренда цене. Думаю, начальница понимала, что происходит, но закрывала глаза.
Честно сказать, большую часть времени девочки обсуждали тряпки и мужиков. Ну, про мужчин, то есть как подцепить богатого, мне не очень интересно. Все-таки я недавно замуж вышла. Хотя мне стало немного обидно, когда продавщицы, узнав где и кем работает мой муж, все как одна скривили губы и заявили, что этого добра им не надо. Подумаешь, программер обыкновенный! А им надо богатого – чтобы машину на свадьбу подарил, и дом свой, и брюлики.
– Ну ничего, – похлопала меня по плечу та же Леночка. – Это ты пока новобрачная, любовь-морковь, то-се. А потом прочухаешься и тоже начнешь нормального мужика искать.
Я пожала плечами и ввязываться в дискуссию не стала. Так что обсуждаем мы в основном тряпки и средства по уходу за собой, любимой. А также куда пойти вечером тусануться.
Мы праздновали день рождения Дима и решили позвать гостей в боулинг. Он как ребенок, трогательно любит отмечать этот праздник. А вот я, честно сказать, не люблю. Подарки получать не так интересно, как в детстве, а мысль о том, что еще один год приближает меня к пенсии, как-то не радует. Так что мой праздник мы отмечали скромно – дома просто выпили шампанского, и Дим купил торт. А его день рождения решили сохранить как праздник народный. И пошли, значит, в боулинг. Назвали все тех же людей: Мишу, Никиту, Платона. Предполагалось, что каждый из них будет с девушкой. Плюс еще семейная пара, если им удастся пристроить ребенка. И еще кто-то из ребят, человека два-три.
И вот мы собираемся в полутемном зале, заказаны две дорожки. Самое смешное, что мы – хозяева сегодняшнего праздника – на него опоздали. Свекровь позвонила чуть ли не когда мы уже одетые стояли у дверей и завела горький и трагический монолог о том, что она себя плохо чувствует и в аптеку сходить некому, а у нее насморк, кашель и еще что-то. Дим, чертыхаясь, поскакал в аптеку, а я, воспользовавшись случаем, надула много разноцветных шариков и пристроила их над матрасом (кровати пока нет, так и спим на надувном плавсредстве), чтобы было празднично. Подарок я мужу с утра отдала – портмоне новое, классное. Вроде понравилось. Да, думаю, понравилось, потому что он все сразу в него переложил и в карман убрал. Так вот, пока то-се, опоздали мы. Приходим, народ уже вовсю шары катает. Нас увидели, бутылку шампанского хлопнули, чокнулись, выпили. Мужики, естественно, со скупыми словами типа «Димон, тебе всего!», «Чтобы софт был хард!» (это я не поняла), «Удачи и памяти!» (спасибо, хоть не светлая память). Ну и все в таком духе, технари, что с них взять. Девочки его в щечку почмокали, но под моим ревнивым взглядом никто не увлекался. Я ревизовала гостей – не хватает Ники. Неужели не придет? Ведь сама звонила, просила позвать туда, где будет Миша, пусть и с Ларисой. Миша как раз имеет место и именно с Ларисой. Ну да ее дело. Я заказала себе «Мохито» – это единственный коктейль (из тех трех, что довелось попробовать), который мне нравится.
Ника пришла минут через двадцать. Я рот открыла и долго глазами хлопала, а Дим так, по-моему, вообще не понял, кто это.
Она словно стала выше ростом – или это каблуки? И вроде ничего радикально не изменилось: хрупкая фигурка, да, выше сантиметров на десять за счет каблуков. Джинсы-капри, сапоги классные – высокие, узкие. Батничек голубой в обтяжку – сверху-снизу расстегнут, как сейчас модно. Талия – пальцами обхватить можно, подчеркнута коротким таким черным корсетом на шнуровке, который натянут поверх батника. И каким-то неведомым образом эта черная штучка создала объем в районе груди, то ли он ее приподнимает, то ли визуально голубой шелк, выступающий из черной ткани, притягивает взгляд, не знаю. Пожалуй, самым радикальным образом изменились волосы и лицо девушки. Нику постригли коротко, оставив трогательно топорщившийся ежик и длинную косую челку, которая дерзко падала на глаза, заставляя девушку откидывать назад голову. И тогда открывалась беззащитная шея, и нежные ключицы, и прелестные бусы – смесь белых и голубых шариков на тончайших лесках, – пенившиеся в вырезе батника. Должно быть, мастера Виктории знали свое дело: глаза Ники стали больше, ресницы – длиннее и пушистее, рот влажно блестел перламутровой помадой (которой она, мерзавка, перемазала моего мужа). Ника стояла рядом со мной, когда к нам подошел Миша. Он сперва долго смотрел на нее издалека, потом, видимо, решил подойти поближе. Оглядел внимательно и сказал:
– Роскошно выглядишь.
– Спасибо. – Ника кивнула.
Качнулась длинная серьга, и только тут я разглядела, что на ее серебряной цепочке висит диск с буквой «М». Мишаня тоже заметил букву, и лицо его расплылось в довольной улыбке. За спиной нашего ловеласа выросла Лариса и, оглядев Нику, сразу поняла, что к чему.
– М значит Миша? – спросила она насмешливо.
– М значит Мария, – ответила девушка спокойно. – Меня зовут Мария. Ника – детское прозвище. Но я теперь взрослая.
Она улыбнулась и пошла бросать шар. Больше мы с ней не разговаривали в этот вечер. Сашок и Вадик, заявившиеся без девушек, вились вокруг нее, не отпуская ни на минуту и отчаянно соперничая друг с другом. Я с удовольствием наблюдала этот петушиный танец, периодически поглядывая на Мишу. Не могу сказать, что тот выглядел расстроенным или глаз не сводил с Ники, то есть Марии, но все же… все же, думаю, своего девчонка добилась: он ее не скоро забудет и, может, пожалеет, что бросил.
Произошел тут со мной один случай. Смешной. Ну, после всех размышлений я все же решила, что это было смешно.
Я работала, как обычно, в смену Светланы Сергеевны и Леночки. В магазине нарисовались две девицы, которые принялись напропалую мерить тряпки и болтали при этом, как две полоумные сороки. Леночка улыбалась и молча таскала им тряпки охапками, а я, время от времени принимая отвергнутые наряды, прислушивалась, пытаясь уловить, о чем, собственно, девицы разговаривают.
– Ну, как твой крестный? – спрашивала одна – высокая блондинка с пышными формами и в ярко-красных сапогах на шпильках.
– Да ничё, – отвечала другая – высокая блондинка с чуть менее пышными формами и в черных лайковых сапогах на шнуровке выше колена и, само собой, на шпильках. – Только, прикинь, завелся он из деревни уехать. Прям не знаю, что на него нашло.
– А куда? Глядишь, в Лазурном жить будешь.
– Не-а. Он говорит – там скучно везде. Ни тебе потрясов, ни тебе игры.
– Да ладно свистеть! Говорят, там половина наших! Так уж все должно быть как в родной деревне.
– Ну, не знаю… Зимовать там – одно, а жить как-то зло слишком.
– А ты возьми с собой хвоста.
– Ага. Тут-то мой зайчик прошлое и вспомнит – и быстро упечет в рехаб или вообще не знаю куда… Девушка, это что? Я же сказала – голубой!
– Простите! – Леночка метнулась за требуемой вещью.
Девицы же, до этого полностью игнорировавшие наше присутствие, обозрели меня с таким странным выражением на лицах, что я просто не знала, что именно сказать. Или лучше – какое выражение лица надеть. А потому стояла столбом, улыбаясь как кукла.
Девицы провели в бутике еще минут тридцать, и после них нам пришлось чуть не весь товар перебирать и раскладывать заново.
Ловко складывая разноцветные тряпочки, Леночка тихо материлась сквозь зубы. Я с удивлением уловила, что адресуется она к какой-то конкретной Мурке.
На мой вопрос коллега негромко поведала мне, что одна из девиц – та, что в черных сапогах, – раньше работала в этом самом магазине. Но пару лет назад девчонке подфартило. На нее положил глаз какой-то папик.
– А я думала, у нее родственники богатые, – пробормотала я. – Она вроде про крестного говорила.
– Это он и есть, только называть папиком теперь не модно. Эй, ты совсем ничего, что ли, не поняла?
И после разъяснений Леночки разговор девиц обрел совершенно другой смысл. «Деревня» – это, оказывается, места обитания богатых людей на Рублево-Успенском шоссе. Лазурное – не пансионат или поселок на берегу Черного моря, как я наивно предположила, а Лазурный Берег Средиземного моря, расположенный во Франции.
«Хвост» – это, как правило, телохранитель, но он может совмещать в себе и функции телоублажителя. Я только глазами хлопала, поражаясь выносливости и богатству русского языка.
Но дальше случилось самое интересное. Выяснилось, что эта Мурка – в миру Наташа – каждый год отмечает свое вознесение в мир богатых и благополучных тем, что приходит в магазин и приглашает девочек на вечеринку.
– Пати на хате, – объяснила Леночка. – Так что готовься. Правда, ты замужем, ну да ничего, раз муж у тебя не крутой, то, думаю, можно.
– А это что, только для незамужних?
– Так в том и смысл!
Я задумалась. Похоже, Мурка стремится облагодетельствовать своих подруг и приглашает девочек, чтобы они нашли там себе крестных, или спонсоров, или, если повезет, – мужа. Мне это все как-то ни к чему. Но… но я в жизни не была на Рублевке. А ведь интересно! Заставив замолчать голос разума, который некстати вякал что-то о том, что любопытство сгубило кошку и, если Дим узнает, у тебя будут крупные неприятности. Ну, во-первых, объяснила я занудному голосу разума, я вовсе не собираюсь изменять любимому мужу. Просто мне ужасно любопытно – как выглядит жизнь на той стороне луны. А если кто пристанет? – с испугом пискнул голос разума.
Ты себе льстишь, холодно осадила я его. Потом все же на всякий случай утешила: если что – отобьемся!
В связи с полным незнанием топографии и географии Рублевки дом, где обитала Мурка, я не могла сравнить ни с чем. Ну, разве только с особняками, которые по телику показывают. Дом был хорош: трехэтажный светлый особняк с балконами, крытой верандой и зимним садом. Мы четверо (две смены по две продавщицы), как особы, приближенные к Мурке, приехали на полчаса раньше остальных гостей, и хозяйка (а впрочем, может, она и не совсем хозяйка? Ну да ладно, мне без разницы) показала нам особняк, явно наслаждаясь нашими ахами, завистливыми вздохами и восхищенными возгласами. Само собой, здесь имелось все, что нужно крестному и его девочке: куча комнат, бильярдная, баня, бассейн, камин, круглая курительная комната, уставленная диванами и обитая узорной тканью. На стене библиотеки имелись специальные шкафчики, где хранилась коллекция оружия.
Как я поняла, самого крестного сегодня в наличии не было.
– Да ты что? – Леночка покрутила пальцем у виска. – Она всегда устраивает девичники без него. Боится, он себе другую Мурку найдет.