Елена Гордина. Идеальная ложь

   Ирина продолжала тараторить, а Ольга медленно сходила с ума от потока полученной информации: «Удобства во дворе… ведро ночью… баня раз в неделю… колонка во дворе…», Ольга старалась не скатиться в панику: «Удобства во дворе, это после моей-то благоустроенной квартиры и горячего душа два раза в день?» С одной стороны, «удобства во дворе» и настоящую русскую баню можно было рассматривать как экзотику и некое своеобразное приключение, но Ольга экзотику не любила, приключений сейчас не искала, а туалет на улице ненавидела по определению. «Хотя я сниму комнату всего на семь дней, семь дней и потерпеть можно», – попыталась успокоить себя Ольга, она устала, и искать новую квартиру совершенно не хотелось.
   Ирина петляла по улицам так проворно, что Ольга выдохлась и сбавила шаг. «Она бегает быстро, – задыхаясь, отметила про себя Ольга, – хотя и выглядит изнеможенной и уставшей». Пока Ольга пыталась восстановить дыхание, опершись рукой о черный ствол старого тополя, ее спутница наконец-то остановилась и принялась рыться в сумке.
   – Ну, где же они, – бормотала Ирина, а Ольга подняла глаза и увидела самый обычный одноэтажный дом, выкрашенный белой краской, которая местами облупилась, и теперь красные кирпичи выглядывали наружу. Дом по периметру окружал разнокалиберный забор и кучи мусора. – Мы пришли! – Ирина махнула рукой и подошла к калитке, и едва ее открыла, как Ольга испуганно вскрикнула – прямо на них несся огромный лохматый пес. – Наполеон, фу! – Ирина рассмеялась. – Да вы не бойтесь, он смирный!
   Ольга с гулко бьющимся сердцем застыла на месте. «Все, с меня хватит, я уезжаю домой!» – и, чтобы не передумать, резко развернулась и пошла прочь.
   – Вы куда? – крикнула ей вслед Ирина, и столько в ее голосе было отчаяния, что Ольга невольно остановилась. «Как же ей нужны деньги, бедняга!» – и Ольга повернула обратно.
   – Я испугалась. – Ольга улыбнулась через силу, стараясь не смотреть Ирине в глаза. – Ну, показывайте мне свои хоромы.
   Ирина мигом повеселела и, еще несколько минут порывшись в огромной хозяйственной сумке, все-таки извлекла на свет божий ключи. Немного повозилась с замками и открыла дверь. Первое, что почувствовала Ольга, переступая порог этого дома, – запах, затхлый запах сырости и бедности, характерный дух, который невозможно спутать ни с чем. Темный коридор заканчивался светлой и просторной кухней, в нее выходили две двери, причем на одной из них, металлической, был огромный навесной замок.
   – Вот ваша комната. – Ирина указала на обычную дверь, выкрашенную в серый землистый цвет.
   Ольга вошла в комнату и остановилась – первое впечатление было удручающим. Белые, оштукатуренные стены, темный деревянный пол и два окна с прозрачными занавесками. Кровать под покрывалом стояла в самом углу, рядом с ней – старомодный стол и шкаф с покосившимися дверцами антресоли. Но чем дольше Ольга разглядывала комнату, тем спокойней становилось у нее на душе. «Наверное, рано утром здесь очень солнечно», – почему-то решила она и улыбнулась. Ольга представила себе, как просыпается от солнечных лучей, которые наполняют комнату и играют на стене яркими бликами, как жмурится от солнечных зайчиков, прыгающих по ее лицу. Несмотря на явную бедность, в комнате было чисто и свежо и даже приятно пахло – то ли дешевыми духами, то ли дорогим освежителем воздуха. Ольга дотронулась рукой до стены и улыбнулась, ее пальцы оказались перепачканы белой известью. Это напомнило ей квартиру бабушки, у которой был почти такой же дом, выкрашенный изнутри белой краской. «А еще у бабашки на стенах висели нелепые картины, которые ей дарил какой-то непризнанный местный художник». Ольга подошла к окну и увидела, что оно выходит прямо на небольшую церковь, окруженную пока еще голыми деревьями. «Эта церковь очень похожа на ту картину, которая валяется у меня дома в коридоре. Вокруг церкви цвела сирень, и, когда ее рисовала, мне казалось, что я ее уже где-то видела. Быть может, именно здесь?» Ольга повернулась к Ирине, до сих пор стоящей молча в дверях:
   – Я остаюсь, сколько я вам должна за месяц?
   Ирина назвала сумму, и Ольгу она вполне устроила. Ольга решила заплатить за месяц, хотя и знала, что пробудет здесь всего-то семь дней. Просто ей было безумно жаль эту усталую, несчастную Ирину, работающую уборщицей в общественном туалете.
   – А где ваш брат? – Ольга сняла сапоги и села на кровать, с наслаждением вытянув ноги.
   – Он в другой комнате и беспокоить вас не будет. – Ирина скомкала разговор и ушла на кухню, а Ольга подумала, что надо будет спросить хозяйку, что за деревья окружают местную церковь. Уж не сирень ли?

Глава 4

   Первую ночь в доме Ирины Ольга почти не спала, она сидела возле окна на жестком стуле с покосившимися ножками и думала, почему у нее все так плохо в жизни складывается. Снова и снова и снова вспоминала Андрея, их знакомство, первую встречу, первый поцелуй и первую ночь. Когда Ольга познакомилась с Андреем, она была замужем за Петром. Их брак нельзя было назвать счастливым, но и несчастным тоже. Скорее всего, они были самой обычной, как принято теперь называть, среднестатистической парой среднего возраста. Петр работал, вечерами, приходя домой, уныло валился на диван и просматривал все подряд передачи по телеканалу «Спорт». Ольга готовила ужин, стирала, читала женские журналы и болтала с подругами по телефону. Обычная жизнь обычной семейной пары без особых запросов и претензий. Временами Ольге становилось так скучно, что хоть волком вой, потому что Петр, если честно, был самой посредственной личностью – серой, унылой, без огонька и задора. Когда Ольга выходила за него замуж, он казался ей вполне перспективным молодым человеком, серьезным и хорошо воспитанным. Петр выделялся на фоне своих незрелых и легкомысленных ровесников, казалось, что вот-вот, еще немного, и синяя птица удачи окажется в его руках. Но… как это часто бывает, жизнь внесла свои коррективы. Петр так и не взлетел, он еще некоторое время продолжал по инерции бежать, нелепо размахивая руками, а потом остановился окончательно и бесповоротно. Бизнесмен из Петра не получился, и теперь он протирал штаны на должности менеджера в третьесортной конторе. Руки у Петра тоже росли из пятой точки, он сам даже кран дома отремонтировать не мог, вечно сантехника вызывали. Как говорится в народе, Петр был ни рыба, ни мясо, и Ольга уже давно в душе называла себя «жена неудачника». Ее бесило такое отношение мужа к жизни. Лично ее не устраивала ни работа, ни квартира, ни сам муж, но, чтобы все это поменять, разом или хотя бы частично, не хватало ни сил, ни времени, ни желания. Это в двадцать лет кажется, что все еще впереди, что все можно изменить и что жизнь не будет походить на серую рутину с кислым запахом отчаяния. Но чем старше становилась Ольга, тем сильнее она ощущала, что в какой-то момент все пошло не так, что-то сломалось, дорога жизни пошла не в ту сторону, и теперь окружающая реальность походит на «день сурка». Ольга в минуты такого отчаяния понимала, что Петра больше не любит, а живет с ним лишь по привычке, из-за боязни остаться одной. Иногда она пыталась бунтовать, что-то выговаривала Петру, пыталась объ яснить, но в результате ничего не менялось, и Ольга в конце концов просто перестала, по словам ее мужа, выпендриваться. В минуты серого уныния, когда ей начинало казаться, что в жизни уже ничего хорошего не будет, она садилась писать картины. Конечно, Ольга никогда искусству живописи не училась, она была дилетантом, но в ее работах было столько живых эмоций и оголенных чувств, что ее картины нравились людям. Ольга рисовала церкви, большие и маленькие, помпезные и покосившиеся от старости, они были то засыпаны снегом, то утопали в зелени листвы, то высились на фоне серого осеннего неба. Ольга рисовала картины темперой, специальной краской, которой обычно иконы пишут, а затем дарила их друзьям и знакомым, которые с радостью принимали ее работы. Петр же считал увлечение жены пустой блажью и относился к ее картинам как к туалетной бумаге – просто, незамысловато и безразлично.
   А потом Ольга познакомилась с Андреем и в первый же вечер их знакомства поняла, что пропадает. Пропадает в его черных, бездонных глазах, в его тихом, сладком голосе, в его пушистых длинных ресницах. Да и сам Андрей не на шутку увлекся симпатичной молодой женщиной с грустными глазами. Их роман так быстро набирал обороты, что казался просто нереальным, сказочным и невозможным. Уже на третий день их знакомства Андрей пригласил Ольгу в кафе. Они сидели в полумраке небольшого уютного зала, пили кофе с коньяком и слушали живую музыку – в этот вечер в кафе играл саксофон.
   – Оля. – Андрей держал ее за руку, и его глаза, его прекрасные черные глаза смотрели с любовью и нежностью. – Я ждал тебя всю жизнь. У меня широкая спина, и я хочу защитить тебя от всего плохого, я хочу быть рядом с тобой всегда.
   Если бы Белинский сказал, что у Ольги красивые ноги или глаза, что она сексуальная или роскошная, да вообще любую банальность, которых Ольга за свою жизнь слышала огромное количество, романа бы не случилось. Ну, может быть, Ольга и изменила бы мужу, даже точно бы изменила, так как уже совершенно озверела и от душевного одиночества, и от отсутствия яркого секса, но не влюбилась бы в Белинского. Так, пару раз встретились бы и разбежались. Но Андрей каким-то удивительным образом нащупал в душе Ольги слабое место и сказал те самые, единственные слова, которые Ольга ждала всю жизнь: «У меня широкая спина, и я хочу защитить тебя от всего плохого…» И Ольга ему поверила. Поверила так, как в детстве верят в Деда Мороза или в Добрую Фею, Ольга поверила Белинскому так, как совершенно непозволительно верить в возрасте за тридцать красивым брюнетам с пронзительным взглядом.
   Ольга просто сошла с ума от любви, таяла от счастья, от такого огромного и большого счастья, которое казалось ей просто невыносимым. Она в этот же вечер, сразу же после кафе, сказала Петру, что влюбилась и уходит от него к другому мужчине. Петр кричал, ругался, потом плакал, умолял Ольгу одуматься, говорил, что это ошибка и что Белинский ее бросит, но Ольга лишь тихо улыбалась своим мыслям. Она-то точно знала, что они с Андреем созданы друг для друга, и ничего не замечала вокруг себя – ни убитого горем мужа, ни подруг, которые крутили пальцем у виска. Ни-че-го, кроме Андрея. Белинский каким-то невозможным образом стал для Ольги центром Вселенной, смыслом жизни и просто… воздухом. Просыпаясь ночами, Ольга смотрела на спящего рядом Андрея и тихо гладила его лицо тонкими пальчиками. Ей казалось, что Андрей – это самое совершенное создание в мире, что он похож на спящего ангела, который спустился на землю. Ольга благодарила Бога за их встречу и тихо умирала от ревности – она ревновала Белинского ко всему живому, ей хотелось, чтобы он был ее, только ее и ничей больше. Ольга подала на развод, Андрей оплатил услуги адвоката, они уже начали готовиться к свадьбе, когда грянул гром…
   Ольга очнулась от тяжелых мыслей и поднялась со стула. В доме было тихо, Ирина наверняка спала, закрывшись на все засовы в своей комнате со странным замком. Ольга немного побродила взад-вперед и снова оказалась перед окном, из которого открывался прекрасный вид на церковь. Ночью эту небольшую церквушку освещал всего лишь один фонарь у входа, и полумрак делал ее еще более загадочной и таинственной.
   Ольга положила голову на руки и закрыла глаза.
   Когда она ушла к Андрею, Петр сходил с ума. Так неожиданно и внезапно потерять жену, к которой привык и которую уже считал предметом домашнего интерьера, было трудно. Петр поджидал Ольгу вечерами возле работы, дарил цветы, выслеживал Андрея и провоцировал на драку. Короче, мексиканские страсти двух самцов, которые не могут поделить одну самочку. Ольга же не обращала внимания на страдания мужа, была настолько поглощена отношениями с Андреем, что остальной мир для нее перестал существовать. И тогда Петр, быть может, от отчаяния, а быть может, и от слабости, выпил приличную горсть снотворных таблеток, чтобы покончить жизнь самоубийством. Его, конечно, откачали в городской больнице, промыли желудок и строго-настрого наказали впредь так не делать, если, конечно, он не желает все оставшиеся дни жизни провести в инвалидной коляске. Но Ольга после этого случая словно очнулась, почувствовала себя виноватой перед мужем, пыталась найти какие-то слова, чтобы утешить Петра, но… лишь наткнулась на стену непонимания со стороны Андрея. Спустя всего два месяца их страстные отношения стали рушиться прямо на глазах. От феерической любви и бессонных ночей не осталось и следа, Андрей стал холодным и отчужденным, он все чаще и чаще пропадал вечерами в гараже, а на все выходные уезжал к друзьям. Ольга чувствовала, что она стала слишком навязчива, что уделяет Андрею слишком много внимания, слишком его любит, но страх потерять смысл жизни – любовь Андрея – заставлял Ольгу совершать ужасные поступки. В нее словно вселился злой демон – она постоянно плакала, закатывала Белинскому безобразные истерики, просто кричала от боли: «Почему ты меня не любишь, как раньше?» Андрей уклонялся от ответа, постоянно где-то пропадал, стал отключать телефон, а Ольга с маниакальной настойчивостью звонила ему по сто раз в день. «Андрей! Андрей! Андрей! Я его теряю!» Ольга похудела, осунулась и все больше и больше походила на душевнобольную. А ведь так и было на самом деле – Ольгина душа медленно, но верно умирала от боли. Ольга чувствовала, что Андрей скоро уйдет, и это ощущение неминуемого конца сводило ее с ума. Раньше Ольга никогда не понимала женщин, которые валяются в ногах у мужчин, закатывают истерики или вскрывают себе вены, чтобы вернуть любимого. Прежде Ольга действительно их не понимала, а сейчас и сама была на грани такого поступка. «Наверное, я никого по-настоящему не любила, – Ольга посмотрела на часы, было полтретьего ночи, и вздохнула, – а теперь люблю. И мне плевать на гордость, потому что я знаю, что легко быть гордой, когда не любишь. А когда любишь, быть гордой чертовски трудно».
   Ольга поднялась со стула, потянулась, пытаясь размять шею и плечи, и снова тяжело вздохнула. Она сама уже устала от своей любви к Белинскому и, будь это было возможно, давно бы успокоилась и перестала так терзаться. Чтобы хоть немного отвлечься от тяжелых дум, которые не давали ей покоя, Ольга прошлась по комнате. На одном подоконнике она обнаружила небольшую коробку, прикрытую сверху кружевной салфеткой. В коробке оказалась собственность Ирины – небольшое зеркальце в некогда позолоченной оправе; массажная щетка; флакон духов со стертым от давности названием; розовый лак для ногтей и парочка дорогих презервативов класса люкс. Ольга присвистнула, она даже не поняла, чему удивилась больше – дорогим презервативам или лаку для ногтей у женщины, работающей уборщицей в привокзальном туалете. «Похоже, даже у Ирины, – Ольга крутила в руках презервативы, – даже у Ирины есть личная жизнь. Она есть у всех, но только не у меня, у меня сплошные проблемы и неприятности». Ольга положила все обратно и накрыла коробку салфеткой. Было ясно, что раньше эта комната принадлежала Ирине, но, видимо, проблемы с деньгами толкнули ее на то, чтобы переселиться в комнату к брату-инвалиду.
   «Петр меня даже не ищет, – внезапно вспомнила Ольга, – от него до сих пор нет ни одного звонка». То, что ее не потерял Андрей, Ольгу не удивило – в последнее время она ему всегда звонила сама. Ольга с грустью констатировала факт, что Петр ее тоже не любит. «Тоже больше не любит, – усмехнулась Ольга, – я не нужна Андрею и не нужна Петру. Смешно! Им обоим на меня плевать, а ведь кажется, что еще совсем недавно они даже дрались из-за меня не на жизнь, а на смерть».
   Ольга отошла от подоконника и легла на кровать. «Как так получилось, что я осталась совсем одна?» – уже, наверное, в сотый раз спрашивала она себя и не находила ответа. Ольга очень боялась одиночества: «Когда рядом нет любимого мужчины, зачем вообще жить? Для кого?»
   Странный шум за дверью заставил Ольгу вздрогнуть и отвлечься от своих невеселых воспоминаний. «Что там такое?» Ольга поднялась с кровати и тихонько подошла к двери. Приложила ухо к щелочке между дверью и косяком, прислушалась. Из комнаты Ирины послышался негромкий разговор, затем какая-то возня и снова этот странный звук, который так напугал Ольгу. Казалось, Ирина таскает по комнате мешок с картофелем, словно не зная, куда его поставить. Пронзительно зазвонил сотовый телефон, Ольга вздрогнула.
   – Алло? – почему-то шепотом ответила она, так и не посмотрев, от кого этот звонок, но все-таки надеясь, что это, о чудо, Белинский. Но чуда не произошло, Дед Мороз оказался переодетым соседом, а звонил Петр.
   – Ты где? – заорал муж, и Ольга поняла, что больше не хочет продолжать этот разговор. Она выключила сотовый телефон, легла на кровать и попыталась заснуть.

Глава 5

   Ольга проснулась и еще долго лежала на спине, не открывая глаз. Она проснулась словно от толчка, с сильно бьющимся сердцем, и на душе было так тошно, что впору прыгать головой вниз с обрыва. Ольга знала такие пробуждения, когда сознание еще наполовину спит, а душа уже проснулась и воет от боли. Такие пробуждения были самые отвратительные. Ольга перевернулась лицом к стене и укрылась одеялом с головой.
   «Буду лежать так, пока не сдохну», – решила она и замерла.
   – Ольга! Ольга! – В дверь осторожно постучали, и Ольга поморщилась: «Что Ирине от меня надо?»
   – Да! – отозвалась она и встала с кровати. – Что такое?
   – Я вам воды согрела, – тотчас отозвалась из-за двери Ирина. – На кухне в кастрюле.
   – Спасибо. – Ольга открыла дверь и встретилась лицом к лицу с хозяйкой квартиры. – Вы на работу уходите?
   – Да. – Ирина улыбнулась. И хотя выглядела она изнеможенной и измученной и черные круги залегли под ее глазами, пыталась изобразить видимость хорошего настроения. – Мне пора, а вы хозяйничайте здесь сами. Умойтесь, завтрак можете приготовить, кастрюльки в ящике под мойкой.
   В ответ Ольга только кивнула и вернулась в свою комнату, плотно закрыв за собой дверь.
   Ольга уже давно хотела в туалет, и сейчас это желание стало просто невыносимым. Пришлось быстро переодеваться, «чай, не май месяц», в джинсы и свитер и бегом мчаться на улицу. Деревянный туалет притулился в самом дальнем углу двора, за баней, и Ольга едва успела снять джинсы. «В следующий раз нельзя столько терпеть. – Ольга натянула джинсы и вышла из туалета. – Это тебе не город, здесь еще бежать надо». Ольга поежилась: «Однако холодно!» – и пожалела, что не накинула куртку. Она осмотрелась, вспомнила напугавшего ее вчера пса и сразу же, панически оглядываясь, попятилась к дому. Однако во дворе было тихо, Наполеон куда-то исчез, и Ольга решила, что предусмотрительная Ирина заперла псину, чтобы не пугал нервную квартирантку.
   Двор у Ирины был небольшой – одной стороной он выходил на улицу, а другой примыкал к территории церкви, огороженной черной кованой металлической решеткой. Ольга обошла дом, но ни собачьей будки, ни самой собаки не обнаружила. «Странно, – отметила Ольга это, и еще было странно, что окна второй комнаты были занавешены плотными шторами, не пропускающими свет. – Странная эта Ирина, честное слово. Как ее брат там лежит целыми днями, даже света солнечного не видя». Но потом Ольга решила, что это не ее дело и что она не из Армии спасения и у нее своих проблем выше крыши, чтобы еще лезть в чужие.
   Ольга вернулась в дом и, воспользовавшись Ирининым советом, взяла с плиты кастрюлю с горячей водой и вымыла голову, забрызгав при этом всю кухню. Просушив волосы феном, который привезла с собой, Ольга решила позавтракать, а заодно и подумать о своей дальнейшей жизни. Она поставила чайник на огонь, а сама пошла в комнату. У нее в сумке еще оставались пакетики с чаем и парочка конфет. Ольга заварила чай и огляделась. Да, кухонька была небольшая, но по сравнению с комнатами заметно выигрывала и размерами и внутренним убранством. Действительно, Ирина не лгала, когда сказала, что у нее есть все для нормального существования – холодильник, плита и даже турочка для варки кофе, которую Ольга разглядела на подоконнике. А еще под потолком висели колготки с большими круглыми луковицами и несколько сухих красных перцев на бельевой веревке. Ольга закончила завтрак, вымыла за собой чашку и решила немного прогуляться – в окно светило солнце, и жизнь уже не казалось такой кошмарной, как сразу после пробуждения. О жизни думать больше не хотелось, чего о ней думать, если все идет через одно место?

Глава 6

   Городок выглядел довольно уютно и привлекательно, даже несмотря на весеннюю распутицу. Небольшие дома, в основном пятиэтажки, обычно мрачные и облезлые, здесь были выкрашены в приятные светлые тона, поэтому задавали общий, оптимистичный тон улицам. То и дело на пути Ольге попадались двухэтажные особняки, отреставрированные и чистенькие, в окружении пока еще голых кустарников и деревьев. Ольга брела наугад, сворачивая то направо, то налево, и, в конце концов, ушла очень далеко от дома Ирины. «Я даже название улицы не посмотрела». Ольга поняла, что не знает, как вернуться к дому Ирины, но не запаниковала: «Погуляю еще, а потом буду искать дорогу назад. В конце-то концов спрошу прохожих, здесь не Москва, не заблужусь».
   Неожиданно дорогу Ольге преградила огромная худая собака и оскалила зубы.
   – Ты чего? – ласково прошептала Ольга и даже улыбнулась псине. – Ты чего, я тебя не обижу. Иди ко мне, я тебя поглажу, бедная…
   Ольга полезла в сумку, чтобы посмотреть, не осталось ли у нее печенья, когда собака утробно зарычала. Девушка попятилась, оступилась и едва не упала прямо в лужу, нелепо замахала руками. Собака бросилась на Ольгу и цапнула зубами за ногу.
   – Ты чего? – От обиды Ольга чуть не плакала. – Я же тебя покормить хотела, глупая!
   – Нельзя! Пошел прочь! – Ольга услышала громкий голос, почти крик. Она оглянулась и увидела рядом с собой невысокого, коренастого мужчину, с бородой, который палкой отгонял напавшую на нее собаку.
   – Спасибо. – У Ольги дрожал голос, и, как ни крепилась, она все-таки заплакала.
   – Испугалась или укусил? – Мужчина сочувственно похлопал Ольгу по плечу.
   – И испугалась, и укусил. – Ольга показала ему ногу, по которой струилась кровь.
   – Вот зараза. – Мужчина громко хмыкнул. – Ты знаешь, где больница? Тебе бы рану обработать надо.
   – Да ничего я не знаю. – Ольга размазала слезы по щекам. – Я всего второй день в городе.
   – Ну, пошли тогда. – Мужчина потянул ее за руку. – Вон моя машина, довезу.
   Ольга была в таком ужасном состоянии, ей было так плохо, что она, не думая о возможной опасности, похромала следом за незнакомцем. В видавшую виды «Волгу» Ольга забралась, уже находясь на грани обморока, – нога страшно болела, кружилась голова и даже подташнивало. Мужчина молча сел за руль и, больше не говоря ни слова, поехал в неизвестном Ольге направлении.
   – Выходи. – Он остановил машину возле неприметного здания с серой вывеской «Городская больница г. Углы».
   – Спасибо, – заплетающимся языком произнесла Ольга и вышла из автомобиля. «Волга» тотчас уехала прочь, а Ольга, пошатываясь, забрела внутрь здания.
   – Мне нужна помощь, – обратилась она к мрачной молодой девушке, сидевшей за грязным стеклом, на котором была приклеена скотчем табличка «Регистратура».
   – Полис с собой? – спросила девушка, даже не поднимая головы на Ольгу.
   – С собой нет, меня собака укусила, – Ольга старалась сохранить остатки самообладания, – я же не знала, что обращусь за медицинской помощью, и не взяла с собой полис.
   – Тогда вам придется вернуться домой, взять документ и только после этого прийти к нам, – безразличным тоном произнесла девушка, даже не поднимая глаза на Ольгу.
   – Да вы сдурели? – громко охнула Ольга. – Да я… да у меня кровь ручьем…
   – Женщина, – девица так и не подняла на нее глаза, – закон един для всех, нужен полис.
   – Да пошла ты… – Ольга махнула рукой и вышла из больницы на улицу. Истерика подобралась к ней совсем близко и, схватив сотовый телефон, она набрала номер Андрея. – Андрюша, – Ольга захлебывалась слезами, – меня укусила собака, а лечить не хотят, потому что нет полиса, что мне делать?
   Андрей, как всегда, спокойно и без удивления выслушал Ольгину истерику и, когда она перестал голосить, спросил:
   – А ты вообще где сейчас?
   – Я в Углах, это город такой, в Подмосковье.
   – Опа! – Андрей все-таки удивился. – А что ты там делаешь?
   – Я? – Ольга замешкалась, не зная, что ответить. – Я? Не знаю…
   – Хорошо. – Андрей рассмеялся в трубку. – Ты в своем репертуаре! Я сейчас в Москве, в командировке, могу сегодня вечером приехать к тебе, только адрес скажи.
   – Да я и адреса-то толком не знаю. – У Ольги снова появилась надежда, что они помирятся, а при одной только мысли о том, что сегодня вечером увидит Белинского, Ольга сразу же забыла и про собаку, и про укус, и про все на свете. Андрей – вот что было главным. – Ты мне позвони часа через два, я скажу адрес.