И она достигла своей цели: ее маленькое, но постоянное муравьиное прилежание к своему делу или, лучше сказать, к делам других придало ей действительную власть в гостиных; многие боялись ее и старались не ссориться с нею; одни неопытные девушки и юноши осмеливались смеяться над ее поблекшей красотою, над ее нахмуренными бровями, над ее горячими проповедями против нынешнего века и над неприятностью, обратившеюся ей в привычку, приезжать на бал и уезжать домой, не сделавши даже вальсового круга».
В другой своей сатирической повести «Сказка о том, как опасно девушкам толпой ходить по Невскому проспекту» Одоевский рисует сатирический портрет светской барышни, у которой некий злой волшебник вынул сердце и вставил вместо него… «множество романов мадам Жанлис, Честерфильдовы письма, несколько заплесневелых сентенций, канву, итальянские рулады, дюжину новых контрадансов, несколько выкладок из английской нравственной арифметики и выгнали из всего этого какую-то бесцветную и бездушную жидкость. Потом чародей отворил окошко, повел рукою по воздуху Невского проспекта и захватил полную горсть городских сплетней, слухов и рассказов; наконец из ящика вытащил огромный пук бумаг и с дикою радостию показал его своим товарищам; то были обрезки от дипломатических писем и отрывки из письмовника, в коих содержались уверения в глубочайшем почтении и истинной преданности».
Впрочем, Одоевский судит не столько девушек, сколько дворянское воспитание, которое сделало их такими: «Вините, плачьте, проклинайте развращенные нравы нашего общества. Что же делать, если для девушки в обществе единственная цель в жизни – выйти замуж! Если ей с колыбели слышатся эти слова – „Когда ты будешь замужем!“ Ее учат танцевать, рисовать, музыке, для того чтоб она могла выйти замуж: ее одевают, вывозят в свет, ее заставляют молиться Господу Богу, чтоб только скорее выйти замуж. Это предел и начало ее жизни. Это самая жизнь ее. Что же мудреного, если для нее всякая женщина делается личным врагом, а первым качеством в мужчине – удобоженимость. Плачьте и проклинайте, – но не бедную девушку».
Но время идет, продолжает критик, и положение дел меняется: “…век идет, идеи движутся, и варварство начинает колебаться: женщина сознает свои права человеческие… Кому не известно имя гениальной Жорж Санд?»
По мере проникновения и укоренения в обществе революционных и демократических идей на страницах произведений появляются новые, эмансипированные женщины. Писатели-традиционалисты не жалеют черной краски, рисуя эгоистичных и безнравственных монстров, забывших свой «женский долг», бросивших мужа и семью ради эксцентричных приключений. Однако прогрессивно настроенные писатели рисуют более располагающих к себе женщин: душевных, смелых, жадных до знаний, желающих исцелить все страдания мира. Таковы Марианна в «Рудине» и Елена в «Накануне» Тургенева, Вера Баранцова в «Нигилистке» Софьи Ковалевской, Вера Павловна и Екатерина Васильевна в «Что делать?» Чернышевского, может быть, описанные менее талантливо, но с искренним восхищением и симпатией.
В 1853 году поэт Василий Курочкин написал о будущих нигилистках:
Взросление девочки
Рождение
В другой своей сатирической повести «Сказка о том, как опасно девушкам толпой ходить по Невскому проспекту» Одоевский рисует сатирический портрет светской барышни, у которой некий злой волшебник вынул сердце и вставил вместо него… «множество романов мадам Жанлис, Честерфильдовы письма, несколько заплесневелых сентенций, канву, итальянские рулады, дюжину новых контрадансов, несколько выкладок из английской нравственной арифметики и выгнали из всего этого какую-то бесцветную и бездушную жидкость. Потом чародей отворил окошко, повел рукою по воздуху Невского проспекта и захватил полную горсть городских сплетней, слухов и рассказов; наконец из ящика вытащил огромный пук бумаг и с дикою радостию показал его своим товарищам; то были обрезки от дипломатических писем и отрывки из письмовника, в коих содержались уверения в глубочайшем почтении и истинной преданности».
Впрочем, Одоевский судит не столько девушек, сколько дворянское воспитание, которое сделало их такими: «Вините, плачьте, проклинайте развращенные нравы нашего общества. Что же делать, если для девушки в обществе единственная цель в жизни – выйти замуж! Если ей с колыбели слышатся эти слова – „Когда ты будешь замужем!“ Ее учат танцевать, рисовать, музыке, для того чтоб она могла выйти замуж: ее одевают, вывозят в свет, ее заставляют молиться Господу Богу, чтоб только скорее выйти замуж. Это предел и начало ее жизни. Это самая жизнь ее. Что же мудреного, если для нее всякая женщина делается личным врагом, а первым качеством в мужчине – удобоженимость. Плачьте и проклинайте, – но не бедную девушку».
* * *
«Женский вопрос» продолжал волновать русское общество и в 40-е годы XIX века. Так, Белинский, делая очередной обзор русской словесности этого времени, предлагал: «Оставить… мусульманский взгляд на женщину и в справедливом смирении сознаться, что наши женщины едва ли не ценнее наших мужчин, хотя эти господа и превосходят их в учености. Кто первый… оценил поэзию Жуковского? – Женщины. Пока наши романтики подводили поэзию Пушкина под новую теорию… женщины наши уже заучили наизусть стихи Пушкина. Мнение, что женщина годна только рожать и нянчить детей, варить мужу щи и кашу или плясать и сплетничать, да почитывать легонькие пустячки – это истинно киргиз-кайсацкое мнение (Белинский намекает, очевидно, на произведение Г. Державина „Ода к премудрой киргиз-кайсацкой царевне Фелице, писанная неким мурзой, издавна проживающим в Москве, а живущим по делам своим в Санкт-Петербурге“, которая была создана в 1782 году и в которой превозносятся добродетели Екатерины Второй, именуемой Державиным „киргиз-кайсацкой царевной“. – Е. П.). Женщина имеет равные права и равное участие с мужчиной в дарах высшей духовной жизни, и если она во всех отношениях стоит ниже его на лестнице нравственного развития, – этому причиною не ее натура, а злоупотребление грубой материальной силы мужчины, полуварварское, немного восточное устройство общества и сахарное, аркадское воспитание, которое дается женщине».Но время идет, продолжает критик, и положение дел меняется: “…век идет, идеи движутся, и варварство начинает колебаться: женщина сознает свои права человеческие… Кому не известно имя гениальной Жорж Санд?»
По мере проникновения и укоренения в обществе революционных и демократических идей на страницах произведений появляются новые, эмансипированные женщины. Писатели-традиционалисты не жалеют черной краски, рисуя эгоистичных и безнравственных монстров, забывших свой «женский долг», бросивших мужа и семью ради эксцентричных приключений. Однако прогрессивно настроенные писатели рисуют более располагающих к себе женщин: душевных, смелых, жадных до знаний, желающих исцелить все страдания мира. Таковы Марианна в «Рудине» и Елена в «Накануне» Тургенева, Вера Баранцова в «Нигилистке» Софьи Ковалевской, Вера Павловна и Екатерина Васильевна в «Что делать?» Чернышевского, может быть, описанные менее талантливо, но с искренним восхищением и симпатией.
В 1853 году поэт Василий Курочкин написал о будущих нигилистках:
Но каковы же были реальные, живые женщины-дворянки XIX века? Каковы были их впечатления детства, как влияло на них воспитание? Как их готовили к выполнению их обязанностей: и светских, и семейных? И приносило ли им счастье исполнение их желаний и надежд их родителей? Попытаемся найти ответ на эти вопросы.
Твой отец нажил честным трудом
Сотни тысяч и каменный дом;
Облачась в дорогой кашемир,
Твоя мать презирает весь мир;
Как же ты – это трудно понять —
Ни в отца уродилась, ни в мать?
Мать – охотница девок посечь,
А отец – подчиненных распечь;
Ты – со всеми на свете равна,
С молодежью блестящей скучна,
Не умеешь прельщать, занимать.
Ни в отца уродилась, ни в мать!
Из столицы отец ни ногой;
Мать в Париж уезжает весной;
А тебя от туманных небес
Манит в горы, да в степи, да в лес…
Целый день ты готова блуждать…
Ни в отца уродилась, ни в мать!
Мать готовит тебя богачу,
А отцу крупный чин по плечу —
Чтоб крестов было больше да лент;
А с тобою – какой-то студент…
Душу рада ему ты отдать…
Ни в отца уродилась, ни в мать!
Не сулит тебе брачный венец
Шумной жизни, какую отец
За любовь твоей матери дал.
Разобьется и твой идеал…
Эх! уж лучше, чтоб горя не знать,
Уродиться в отца или в мать!
Взросление девочки
Рождение
Обстоятельства, сопровождающие зачатие и рождение ребенка, пусть даже плода законного брака, часто оставались тайной для девушек-дворянок вплоть до их замужества. Но это происходило вовсе не потому, что родители не считали важным половое воспитание и просвещение своих дочерей. Наоборот, они были прямо заинтересованы в том, чтобы девушки сохраняли до замужества не только целомудрие, но и «репутацию», т. е. ловко избегали ситуаций, которые можно было бы истолковать как «романтические», а это при господствовавшем в XIX веке культе романтической любви было задачей явно не однозначной. Трудность состояла в том, что в светском обиходе просто отсутствовали слова, с помощью которых можно было вести такой разговор. В результате родителям приходилось прибегать к экивокам и обинякам, и девушкам просто трудно было понять, о чем идет речь. Об этом свидетельствует запись в дневнике Татьяны Львовны Сухотиной-Толстой, сделанная в 1882 году.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента