Елена Усачева. Лес проклятых

   Страх пронзил ее ледяной стрелой от макушки до пяток. В ту же секунду волк упал лапами ей на грудь. Деревья кувыркнулись у нее перед глазами, промелькнул рукомойник…
   И оказалось, что Катя сидит на земле. Над ней склонилась Ира.
   – Ты чего? – испуганно спрашивала она, хватая сестру за руки.
   Катя вскочила, глянула в сторону забора. Никого. Коснулась ноги. Целая.
   – Показалось, – хрипло прошептала она, чувствуя, как сильно пересохло у нее во рту.
   – А падаешь-то от чего? – теребила ее сестра.
   – Ерунда какая-то привиделась…
   По Катиной спине вновь пробежал холодок. Она посмотрела в ясное небо. Ни тучки. На цыганский дом. Такой же, как и раньше.
   – Идем отсюда, – повлекла она сестру за собой.
   – Что это было-то? – Ира шла следом, стряхивая с пальцев капли воды.
   Дойдя до коридора с плитой, Катя резко остановилась и шепотом пересказала сестре все, что произошло в цыганском доме.
   – Показалось!.. – не поверила ей Ира.
   – А председатель откуда взялся? Его не было. Я сама видела!
   – Из-за дома вышел.
   – Тогда получается, что он не вышел, а выбежал. Ты представляешь этого медведя бегающим?
   Ира прыснула.

Глава вторая
Цветы на окне

   Полозов стал председателем полгода тому назад. Приехал из райцентра, до этого о нем никто и не слышал. Был он одинок и нелюдим, большой красивый дом, выделенный правлением для нового председателя, внешне казался нежилым. А внутрь мало кто заглядывал. Председатель сам гостей не приглашал, и к нему никто не напрашивался. Жил Полозов в соседней деревне Караулово, стоявшей в стороне от дороги, ближе к реке.
   Василий Иванович вел себя как-то не по-председательски – на машине ездил мало, все больше пешком ходил, дотошно вникал во все дела. Несмотря на его большую занятость, огород у него был ухоженный, яблони весной цвели лучше всех, хотя никто никогда не замечал хозяина копающимся в земле.
   За Вязовню, где жили сестры, Полозов взялся всерьез – карьки, кладбище, болото. Поговаривали, что поля между деревней и рекой хотят отдать дачникам. Местные тихо возмущались, но ничего не предпринимали.
   Сестрам было жалко родных мест. Каждое лето они проводили в деревне, излазили тут все овраги и перелески, с закрытыми глазами могли ходить по лесу, заранее знали, где созреет самая спелая земляника, под какой елкой найдется толстомясый белый гриб. В речке купались с утра и до вечера, а потом всю ночь сидели с деревенскими у костра, слушали местные байки и сплетни.
   Грядущее осушение болота расстроило их больше всего. А как же кувшинки? А как же головастики? А как же ночные лягушачьи концерты? И что станет с колодцем? Вдруг он пересохнет? Где тогда деревня будет брать воду? Не на речку же бегать с ведрами!
   После обеда сестры на велосипедах поехали в соседнее Караулово. Помешать председателю они не могли – кто они такие, чтобы лезть в дела взрослых? – но как-то выказать свое недовольство они были просто обязаны.
   Дом Полозова с красной покатой крышей и красивыми наличниками на окнах казался таким же нелюдимым и мрачным, как и его хозяин. Сестры несколько раз объехали вокруг усадьбы – по центру изба, сзади огород с картошкой и луком, спереди сад – яблони, вишни и сливы, за забором гуляют четыре облезлые курицы.
   Рядом с председательским стоял дом их подружки Женьки. Был он немного скособоченным и облезлым, но выглядел вполне жилым. Не то что некоторые хоромы…
   Сестры бросили велосипеды в кустах и повисли на заборе.
   – Что бы здесь такое сделать…
   Ира вглядывалась в окна. Подоконники были плотно уставлены цветами в горшках. За ними и не разглядишь, что в комнатах творится.
   – Может, его картошку выкопаем? – задумчиво предложила Катя. – Ранний урожай…
   – Долго, – не согласилась сестра, – возиться много придется. Нужно что-нибудь быстрое.
   – Быстро – это стекла в доме побить.
   – Дура, это уже хулиганство будет. – От настроя сестры Иру передернуло. Лучше бы они сюда вообще не приезжали.
   – Тогда заклеить их бумагой, – выдала Катя очередную идею.
   – Другое, – буркнула старшая, не спуская глаз с окон.
   – А чего ты командуешь? Придумывай сама!
   Катя спрыгнула с забора, поднялась на крыльцо, потянула за ручку двери.
   – Закрыто, – себе под нос пробормотала она.
   – Здрасте, заходите, пожалуйста, – съязвила Ира. – Так тебя и ждут.
   – А интересно, как он живет… – не унималась Катя. Горшки на окне – и здесь, они не давали рассмотреть пемещение террасы.
   – Размечталась, – ехидно бросила Ира. – Слезай с крыльца, пока тебя не заметили.
   Сестра нехотя вернулась к калитке.
   – Может, задняя дверь открыта… – как бы между делом произнесла она.
   – Там собака, – покачала головой Ира. Надо было уходить. Что-то неприятно-тревожное витало в воздухе.
   Катя осторожно заглянула за угол дома. Между проходом к заднему крыльцу и калиткой, выходившей на огород, стояла будка, из нее торчала длинная железная цепь. Без собаки.
   – Нет ее!
   Катя, не таясь, выбежала на пятачок за домом. От охватившего ее ощущения свободы и безнаказанности она громко расхохоталась:
   – Пошли морковку у него подергаем и развесим как букеты перед окнами! – радостно запрыгала она.
   – Не пойдем! – упрямо повторила Ира.
   Ей уже хотелось уйти и вытащить сестру. Одно дело ночью яблоки таскать, другое – портить огород. Бабушка их за это не похвалит… Ой, поймают их, как пить дать поймают!
   Ира смотрела на председательский огород, когда рядом с ней кто-то заворчал. Грохнула цепь. Она еще не сообразила, что происходит, а ноги уже вынесли ее обратно к саду. Вслед за ней рванул огромный лохматый пес. Он вытянул цепь, задыхаясь, повис на ошейнике. Огромные черные глаза горели яростью, морда щерилась белоснежными клыками, уши стояли торчком, серая шерсть на загривке вздыбилась. При каждом новом рывке будка подпрыгивала.
   – Катька!
   Ира отбежала так, чтобы собака ее не достала.
   Страшный зверь! Такой в лесу попадется – решишь, что это волк.
   – Катька!
   – Чего? – плаксиво отозвалась она из глубины заднего двора.
   Собака метнулась на голос. Катя взвизгнула, забираясь на низенькое заднее крыльцо.
   – Убери ее от меня!
   На лай пса откликнулись собаки в соседних дворах.
   – Она тебя укусила? – Ира встала на цыпочки, пытаясь разглядеть сестру.
   – Нет. Что теперь делать-то?
   Собака начала скакать из стороны в сторону. Ира с ужасом наблюдала, как раз за разом будка отрывалась от земли все больше и больше. Еще чуть-чуть, и собака сорвется с места вместе со своим домиком.
   – Посмотри, задняя дверь открыта? – крикнула Ира, прячась за угол, чтобы собака перестала обращать на нее внимание.
   – Ирка, ты куда?! – долетел до нее плачущий голос.
   – Ты дверь проверила?
   – Я боюсь…
   – Дура!
   От невозможности помочь сестре, от ощущения собственного бессилия Ира взбежала на крыльцо и толкнула входную дверь. Заперто было крепко, дверь не шелохнулась. Лай собаки резко оборвался – Катя то ли спряталась, то ли смогла войти в дом. Цепь заскребла по железу, значит, собака забралась обратно в будку.
   Куда же делась Катька?
   А Катька тем временем стояла в абсолютной темноте. После яркого солнца в кромешной тьме сеней ничего рассмотреть было нельзя. Она вошла через незакрытое заднее крыльцо. Сильная пружина вернула дверь обратно. Громкий хлопок эхом отозвался в разгоряченной Катиной голове, сердце попыталось выскочить из-под футболки.
   – Катя!.. – отголоском долетел до нее голос сестры.
   – Сейчас, сейчас… – пробормотала Катя, делая неуверенный шаг вперед.
   Собака перестала лаять и загремела цепью.
   Катя пошла во мрак. Но вот ее глаза начали что-то различать: то ли ящик, то ли шкаф в углу справа, на полу горой наваленные мешки, черный провал слева. Кажется, впереди была дверь в дом. Катя вытянула руки и двинулась в ту сторону.
   Пол пискнул, по голой ноге скользнуло что-то мягкое и теплое. Катя завизжала, потеряла равновесие и упала. Но не на пол. Под ее задом оказалось что-то колючее и жесткое. Холстина. Значит, это действительно мешки.
   Писк повторился.
   Мыши! А может, и крысы!
   Катя вскочила и бросилась к двери. На ее счастье, это оказалась именно дверь. За нею шел узкий коридор между печью и стеной. Здесь было светлее. Катя разглядела высокий беленый бок русской печки.
   – Тик-ток, тик-ток, – отсчитывали секунды быстрые ходики.
   – Бум-бах, бум-бах, – тут же подстроилось под их ритм ее сердце.
   В доме стояла жуткая тишина.
   – Ой, мамочки, ой мамочки, – зашептала Катя, чтобы хотя звуками собственного голоса убить наступающую панику.
   – Катька! – вновь позвала ее Ира.
   – Иду!
   Катя вышла из-за занавески в широкую кухню. Стол. Два стула. А по стенам большие черно-белые фотографии. Это было настолько неожиданно, словно не карточки Катя увидела, а живые люди сошли к ней с отпечатков.
   – Катька!
   – Иду, – прошептала Катя, но вместо того, чтобы пойти направо, к двери на террасу, а оттуда на улицу, она почему-то пошла налево – к занавеске, отделявшей кухню от залы.
   Она даже входить не стала, только глянула в щелочку.
   Глянула – и замерла. Потому что на нее в упор посмотрел… медведь. Огромный черный глаз, оскаленная морда, желтые острые зубы.
   Больше ничего рассмотреть Катя не успела. Она пролетела мимо мрачных портретов черных людей, чуть не снесла дверь на террасу – она не ожидала, что та так легко откроется.
   – Ира! Ирочка! – орала младшая, борясь с тугой щеколдой.
   – Катя! – забарабанила с другой стороны в дверь ее сестра.
   Щеколда поддалась, прищемив Кате палец, хрустнул в замке ключ.
   – Ира! – плакала Катя.
   – Катя, – задохнулась от внезапного страха Ира.
   Вместе они скатились с крыльца и побежали к лежавшим в траве велосипедам.
   Ира даже предположить не могла, что ее сестра способна так быстро вертеть педали. Катя с места взяла хорошую скорость и уже через мгновение скрылась из виду. Оставив сестру глотать вяло оседающую пыль.
   Остаток дня Ира искала Катю. Домой младшая не заезжала, у соседей ее не было. Только под вечер Катя отыскалась на реке. Она сидела на берегу, опустив ноги в воду, коленки ее сверкали свежими ссадинами.
   – Ну, и где тебя носило? – Ира села рядом с ней.
   – Только никому не рассказывай, – испуганно прошептала Катя.
   – Дура! – Другого ответа у Иры не было.
   Домой сестры пробирались уже в сумерках. Встретившийся им на реке Пашка сказал, что про них сто раз спрашивала баба Риша и еще зачем-то забегал Артур, соседский цыганенок. Втаскивая велосипеды в калитку, сестры с опаской поглядывали на соседний дом. Во всех комнатах там горел свет, орала музыка, громко смеялись. Кате показалось, что у их общего забора кто-то стоит.
   Сестры бросили велосипеды во дворе.
   – Явились, гулёны, – бабушка попыталась напустить на себя строгий вид. – Где были? А коленки-то где разодрала?! – ахнула она, увидев Катины «боевые раны».
   – С велосипеда упала, – буркнула Катя, с ногами забираясь на диван.
   – Упала… – проворчала бабушка. – Носитесь как угорелые. Хоть бы смотрели, куда летите! И кто это за стол с грязными руками залез?
   Сестры нехотя пошли на улицу. После всего пережитого улица показалась им зловещей, готовой выкинуть новую пакость.
   Так и случилось.
   – Не ушиби!
   На крыльце стоял Артур и зачем-то смотрел на лежавшие в траве запыленные велосипеды.
   – Ты зачем пришел? – напустилась на него Ира. Вот так зазеваешься, а завтра велосипеда не будет!
   – Привет! – Артур блеснул белозубой улыбкой. – Меня мать послала. Кто из вас приходил за молоком? Оставили.
   На его раскрытой ладони что-то сверкнуло. Катя наклонилась рассмотреть.
   – Это не мое, – сказала она неуверенно.
   – Да ты посмотри как следует. – Цыганенок сунул Кате большую блестящую заколку. – Никто, кроме тебя, это оставить не мог.
   – До меня, значит, оставили. – Катя перебросила заколку обратно и руки спрятала за спину, чтобы больше ей ничего не пихали. – Ир, ну скажи, это не моя заколка!
   – Да? – Артур покрутил заколку между пальцами. – Я думал, твоя. Весь вечер вокруг дома ходил. А может, Маринина? Она любит всякую дребедень.
   – Все выяснил? – начала наступать на него Ира. – А теперь катись отсюда!
   Артур без возражений развернулся и исчез в сумерках. Только кусты зашуршали.
   – Ходят тут, – вслед ему проговорила Ира и с разворота хлестнула Катю полотенцем. – А ты-то куда лезла?
   – Ты чего? – возмутилась Катя.
   – Того! – Ира кинула полотенце на рукомойник и взбежала по ступенькам. – Он приходил узнать, кто молоко брал! Ты ему сама и сказала.
   – Ой, мамочки! – ахнула Катя. – Я случайно. Честное слово, случайно! Что теперь будет?!
   – Честное слово тебе не поможет, – жестко произнесла сестра. – Заколдует тебя Валя, в мамонтенка превратит!
   – Не хочу в мамонтенка… – со слезами в голосе протянула Катя.
   – Не ори!
   – Я не ору. Страшно только…
   – Да ладно… Жили себе, и ничего не было. С чего это вдруг что-то начнется?
   – Тебе легко говорить… Не твое имя Артур узнал!
   – Если тебе говорить тяжело – молчи, – отрезала Ира.
   Сестры вернулись в избу с надутыми губами и весь оставшийся вечер друг с другом не разговаривали.
   После ужина бабушка сразу отправила их спать. Но они долго не могли уснуть, ворочались на большой кровати, прислушивались к тому, как рядом вздыхает во сне бабушка, как хлопает дверью бегавший туда-сюда Пашка. Уснули они одновременно, как обычно у них и происходило, и снилось им почти одно и то же.
   Сон их был тревожным. Они метались по кровати, сдергивая друг с друга одеяло. Так же метался их яркий сон. Все началось с разноцветного круговорота. Из смешения красного, синего, зеленого и желтого цветов появился лес, высокий и светлый.
   Из-за деревьев вверх бьют лучи солнца, оглушительно кричат птицы, бабочки мельтешат, мешают разглядеть дорогу. Они бегут. Бегут быстро, так быстро, что только мыски ботинок мелькают перед глазами. Широкая дорога петляет между деревьями… Березы, елки, березы, елки. Скоро впереди будет просвет, и они побегут еще быстрее. А дорога как будто липнет к ногам, и все тяжелее дается следующий шаг. Но им надо туда, на опушку, надо торопиться. Птицы назойливо кричат, не позволяют остановиться, бабочки крыльями застилают глаза. А впереди их ждет что-то страшное. Оно их убьет, оно задушит! Поэтому надо разворачиваться и бежать обратно. Но этого сделать уже никак нельзя. Солнце поднимается высоко. Жарко. Нестерпимо жарко. Нечем дышать…
   Но вот они уже на опушке. Тонкий ручеек бежит по краю леса, через него перекинута доска. А дальше – поле, круглится холм, и вместе со склоном холма поднимается деревушка. Небольшая, домов на двадцать. А дальше – опять поле и лес. И что-то там, на этом поле, происходит. Да, да, им нужно именно туда – собраться с силами, добежать, и уже ничего их больше пугать не будет.
   В этом месте они разделяются. Ира во сне легко отталкивается ногами от земли и, быстро-быстро взмахивая руками, летит через холм к полю. А Катя остается. Земля как будто застыла. Катя бежит, но не двигается с места. Наоборот, лес опять приближается к ней, тянет к себе, пытается схватить и задушить ее. Нечто идет на нее из этого леса. Она знает, что оборачиваться нельзя, ни в коем случае нельзя! Но она все же мельком оглядывается и видит, что лес смотрит на нее большими зелеными глазами. По дороге кто-то идет. Серая тень мелькает между стволами, блестит собачий оскал. Рядом с большим серым волком идет маленький мальчик. Катя разворачивается, чтобы убежать, но перед ней стоит цыганка Валя. В полной тишине бряцают браслеты, шуршат разноцветные юбки.
   Только бы она не коснулась Кати, только бы!..
   Горячая сухая ладонь ложится на Катин лоб. Душно. Катя отшатывается от цыганки, спотыкается, падает. А ладонь все держит ее за лоб. Уже и цыганки нет – исчезла. Издалека доносится смех мальчика. Горячие пальцы сжимают виски…
   – Катька, что с тобой? Баба Риша, баба Риша!
   Катя с трудом открывает глаза. В окнах светло. Уже утро? Но почему ей так хочется спать? И глаза режет от света…
   – Катька!
   Мелькнуло Ирино лицо – и провалилось в туман.

Глава третья
Дорога через лес

   У Кати начался жар. Она металась по кровати, прятала голову под подушку, не отвечала на вопросы сестры. Ира тормошила ее, пробовала поднять. Но Катя бессильно повисала у нее на руках.
   – Заболела, голубушка, докаталась. – Над Катей стояла бабушка. – А я говорила: не носитесь как угорелые! Все вам жарко. Вот и продуло неизвестно где. Ты-то себя как чувствуешь? Вчера вся мокрая пришла.
   – Нормально, – ответила Ира, прислушиваясь к своим ощущениям. Обычно сестры болели вместе, но в этот раз никакой болезни Ира не почувствовала.
   Раздвинулись занавески. На пороге появился заспанный Павел.
   – Чего тут у вас? – спросил он, моргая сонными глазами.
   – Проснулся? – откликнулась бабушка. – Собирайся, в город поедешь, купишь лекарства.
   – Какие лекарства? Я у вас доктор, что ли?
   – Поговори у меня! – погрозила ему пальцем баба Риша. – И Ирку с собой возьмешь. Нечего ей у постели больной крутиться.
   Пашка еще пытался возражать, но его вместе с Ирой выставили в кухню, напоили чаем и вручили список необходимых лекарств. Пашка всем своим видом показывал, что ехать он никуда не хочет. Он зевал, почесывался, тянулся, специально надел футболку задом наперед, попытался уснуть за столом. Но все это ему не помогло. Он оказался на улице рядом со своим пыльным мотоциклом. На заднем седле возилась Ира.
   – Все, едем, – в последний раз вздохнул Пашка и вставил ключ в замок зажигания. – С вами, мелюзга, сплошные проблемы! И как можно ухитриться заболеть летом?
   Ира притихла. Она тоже не могла понять, почему заболела Катька. Они вчера весь день были вместе, много не купались, нигде не замерзали. Уж если кому и заболевать, так ей, Ирке. Это ведь она в болото свалилась, а потом бегала по деревне в мокрой одежде.
   А если Катька заболела не просто так?
   Додумать эту мысль Ира не успела, потому что мотоцикл сорвался с места и, оглашая окрестности победным треском, помчался по ухабам. Они проехали мимо цыганского дома, мимо развороченного края леса, где тракторы готовили площадку под кладбище. Дальше на много километров дорога шла через лес. Кусты, березки, елки, сосны смазались в одну зеленую ленту, все звуки перекрывал треск мотора, а глаза приходилось зажмуривать, потому что сильный поток воздуха не позволял смотреть вперед.
   Лес расступился. Они проехали мимо автобусной остановки, свернули с дороги на проселок и покатили по пустым улицам городка.
   Кременки городом назвали по ошибке. Был он крошечным, состоял из одной улицы и множества трехэтажных домов, разбросанных без всякого порядка. У дороги располагался рынок, рядом магазин, почта, поликлиника и аптека. Вот, наверное, и весь город.
   Пашка высадил Иру возле аптеки, по буквам прочитал ей название необходимых таблеток, дал деньги, список и подтолкнул к двери.
   Когда Ира вернулась, нагруженная лекарствами, с полными карманами мелочи, рядом с Пашкой и мотоциклом толпился народ. Ира недовольно поморщилась – брат обладал поразительной способностью заводить знакомства в любых местах. Был он парнем высоким, красивым, с темными вьющимися волосами, худым остроносым лицом и широкой, подкупающей своей искренностью, улыбкой. Знакомых у него было огромное количество. Появлялись они мгновенно. В деревне сестрам проходу не давали друзья и приятельницы старшего брата. О нем спрашивали, его искали, им интересовались.
   Ира недовольно почесала нос. Если честно – не будь Павел ее двоюродным братом, она бы тоже в него влюбилась. Что ни говори, а был он очень даже симпатичным. Но из-за Катьки Ира этого не делала. Достаточно одной влюбленной сестры.
   Ира спрыгнула со ступенек, продралась сквозь толпу стоявших вокруг мотоцикла ребят.
   – Ну что, все в порядке? – бодро спросил Пашка.
   – Все, – буркнула Ира, ссыпая коробочки и баночки в специальную мотоциклетную сумку. – Поехали.
   Пашкино лицо вдруг изменилось, он грустно посмотрел в сторону дороги.
   – Кирк, слушай, а может, ты пешком дойдешь? Всего десять километров.
   От такого неожиданного предложения у Иры рот открылся.
   – Ты что?! – только и смогла сказать она.
   – Понимаешь, у меня тут дело небольшое. Я никак не могу сейчас уехать. А тут – напрямки, через лес, – ты и за час доберешься.
   – Какое дело? Совсем обалдел? Нас бабушка ждет!
   В толпе хихикнули.
   – Там Катька больная! – перешла на крик Ира. – Ты что, полчаса не можешь потратить? Ехать-то всего ничего!
   – Не могу, – разозлился Павел. – Говорю же, дело у меня!
   – Ты привез, ты и отвози, – отрезала Ира. – А то я все бабушке скажу, она тебя вообще из дома выставит!
   Сестра забралась на мотоцикл, скрестила на груди руки.
   Все, ее теперь никто с этого мотоцикла не сдвинет. Ишь, чего придумал! Пешком идти? Захоти она пойти в лес, ей совершенно необязательно ехать за этим в такую даль, как Кременки.
   Пашка развернул сестру к себе и, глядя ей в глаза, доверительно произнес:
   – Не едет он, сломался. Поняла?
   – Как не едет? – растерялась Ира. – Только что тарахтел.
   – Смотри!
   Павел повернул ключ в замке зажигания, дернул рычаг. Мотор чихнул и смолк. Он еще раз толкнул педаль, вынул и снова вставил ключ. Мотоцикл молчал.
   – Видишь? – развел он руками. – Его чинить надо.
   – Чини, – миролюбиво согласилась Ира и слезла на землю.
   – Ладно, сейчас мы с тобой его чинить будем, – под нос себе пробормотал брат, обходя мотоцикл кругом. – Палка нужна. Такая, побольше. – И он показал руками, какая нужна палка.
   Ира с готовностью крутанулась на пятках, окинула площадь взглядом, прикидывая, где в этом городе можно найти подходящую палку. У березы, что ли, ветку отломать? Куда он ее засовывать собирается?
   За ее спиной раздалось тарахтение.
   Ну сколько можно попадаться на одну и ту же шутку!
   Ира чуть не заплакала от обиды. Пашка скрылся за углом. Стоявших рядом с ним ребят как ветром сдуло. Ира осталась одна, у ее ног лежал пакет с лекарствами. Она зло пнула сумку ногой.
   Ну что ты будешь делать! По дороге топать десять километров – это два часа. Через лес быстрее. Если не собьется с пути, то через час будет дома.
   Надо же – так влипнуть! А кто бы сомневался, что Павлентий так поступит?
   – Попала ты, – услышала Ира чей-то насмешливый голос.
   Высокий черноволосый прыщавый парень довольно улыбался во весь свой щербатый рот. Исцарапанные руки держали руль большого велосипеда с рамой. Что-то допотопно-древнее. Такой у Артура был. Только он пока до педалей не доставал, поэтому просовывал ногу под рамой.
   – Ну, и чего ты здесь стоишь? – Ира подобрала сумку. – Давно по шее не получал?
   – Ты сначала догони, а потом до шеи дотягивайся, – хмыкнул парень.
   Он сплюнул и не спеша покатил прочь. Ире оставалось только смотреть на его тощую спину и потертый багажник велосипеда.
   – Слушай, – она побежала за парнем, – тебе чего, делать нечего?
   – Почему нечего? – обиделся парень.
   – Ты местный? – В голове у нее родилась блестящая идея.
   – Нет. Я из Воронцовки. Бабка у меня там.
   Ира вздрогнула. Их с Катькой фамилия была Воронцовы. А здесь рядом, оказывается, есть Воронцовка! Воронцовка… Когда-то она про нее слышала.
   – Где это?
   – Там, – парень махнул рукой. М-да, Вязовня совсем в другой стороне.
   – А я – оттуда. – Ира постаралась показать так, чтобы их деревни оказались примерно в одном направлении.
   – Да знаю я. – Парень собрался снова отвернуться от Иры. – Этот, на мотоцикле, говорил, что вы из Вязовни. Он кто тебе?
   – Брат, двоюродный, – как можно более ласково произнесла Ира и вкрадчиво спросила: – Ты сейчас куда?
   – Не собираюсь я тебя везти! – фыркнул парень, угадав Ирину мысль. – У меня и здесь дел хватает.
   Ира посмотрела на лес. Не хотелось ей через него идти! И одежда у нее неподходящая, и платка – на голову повязать – с собой нет. А сейчас в лесу одни клещи, вычесывай их потом из волос да вытрясай из одежды.
   – Погоди, – Ира вцепилась в багажник велосипеда, – здесь ехать пятнадцать минут. А у нас в деревне речка есть, бабушка тебя обедом накормит.
   – Меня дома ждут. – Парень демонстративно уселся в седло, поставил ногу на педаль.
   – Я тебя с сестрой познакомлю, мы близнецы. – Ира пустила в ход свой последний козырь. – Видел когда-нибудь близнецов?
   – Близнецы? – с сомнением покосился парень. – Совсем похожи?
   – Абсолютно! – Ира так активно закивала, что голова ее чуть не оторвалась от шеи. – Поехали, покажу!
   Парень заколебался. Он с неохотой слез с велосипеда, посмотрел сначала на дорогу, потом на лес, тяжело вздохнул… И согласился.
   – Поехали, – кивнул он, разворачивая велосипед к дороге. – Был я как-то в вашей Вязовне, неинтересное место.
   – Твоя Воронцовка лучше? – заторопилась Ира.
   – Там всякое происходит, – загадочно ответил парень, подождал, пока Ира устроится на багажнике, и толкнул жалобно скрипнувшую машину. – А чего ты без сестры?