Страница:
«Удивительнее всего то, – писал Светоний, – что никто из присутствующих не попытался помочь императору. Все вызванные на помощь войска не послушались приказа, за исключением лишь германских ветеранов: благодарные за недавнюю заботу об их больных и слабых, они бросились на помощь, но по незнанию мест пустились дальним обходным путем и опоздали».
Тацит (1—2 века н. э.) в своей «Истории» описывал смерть Гальбы несколько иначе. Этот древнеримский историк утверждал, что императора предала вся армия, даже его личная охрана: «Завидев приближающихся преторианцев, знаменосец отряда, охранявшего Гальбу, сорвал с древка изображение императора и бросил его на землю. Это значило, что армия целиком перешла на сторону Отона».
Народ, толпившийся как обычно на главной площади города, был разогнан вооруженными всадниками. Отон не хотел, чтобы люди стали свидетелями расправы с неугодным правителем.
«Носильщики императора дрожали от страха, – писал Тацит. – Возле бассейна Курция Гальба вывалился из носилок и покатился по земле.
Последние слова Гальбы передают по-разному те, кто ненавидел его, и те, кто им восхищался. Одни утверждают, что он молил объяснить, в чем его вина, и просил даровать ему несколько дней жизни, дабы успеть раздать солдатам деньги.
Большинство же рассказывает, что он сам подставил убийцам горло со словами: «Делайте, что задумали, и убейте меня, если так нужно для государства». Впрочем, убийцам было все равно, что он говорит».
Уже в начале II века н. э. историки не могли точно назвать имени палача Сервия Сульпция Гальбы. По свидетельству одних, это был ветеран Теренций, другие утверждают, что императора убил преторианец Леканий. Но чаще всего называют имя солдата пятнадцатого легиона Камурия. Якобы именно этот человек проткнул мечом горло Гальбы (его грудь была защищена железным панцирем), а остальные воины в дикой злобе нанесли мертвому обезображенному телу многочисленные ранения, изрезали руки и ноги.
Рассказ Светония дополняет эту историю жуткими подробностями. Называя, как и Тацит, местом убийства Гальбы бассейн Курция, историк утверждает, что тело поверженного императора лежало там до тех пор, пока какой-то рядовой солдат, возвращавшийся с выдачи пайка, не отрубил ему голову.
«Так как ухватить ее за волосы было нельзя, он сунул ее за пазуху, а потом поддел пальцем за челюсть и так преподнес Отону, – говорится в знаменитом труде Светония. – Отон отдал ”подарок“ обозникам и харчевникам, и они, потешаясь, носили голову императора на пике по лагерю с криками: ”Красавчик Гальба, наслаждайся молодостью!“ Главным поводом к этой дерзкой шутке был распространившийся незадолго до этого слух, будто кто-то похвалил его вид, еще цветущий и бодрый, а он ответил: ”Крепка у меня еще сила!“
Известно, что позже голову убитого императора у «шутников» приобрел за 100 золотых вольноотпущенник Патробия Нерониана, жестокого человека, казненного по приказу Гальбы.
Лишь через несколько месяцев после произошедшего тело и голова убитого императора были преданы земле. Управляющий Аргив похоронил Гальбу в его собственных садах, расположенных в районе Аврелиевой дороги.
Братоубийство в Древней Руси
Слабоволие правителя – гибель для государства
Королевская «милость»
Тацит (1—2 века н. э.) в своей «Истории» описывал смерть Гальбы несколько иначе. Этот древнеримский историк утверждал, что императора предала вся армия, даже его личная охрана: «Завидев приближающихся преторианцев, знаменосец отряда, охранявшего Гальбу, сорвал с древка изображение императора и бросил его на землю. Это значило, что армия целиком перешла на сторону Отона».
Народ, толпившийся как обычно на главной площади города, был разогнан вооруженными всадниками. Отон не хотел, чтобы люди стали свидетелями расправы с неугодным правителем.
«Носильщики императора дрожали от страха, – писал Тацит. – Возле бассейна Курция Гальба вывалился из носилок и покатился по земле.
Последние слова Гальбы передают по-разному те, кто ненавидел его, и те, кто им восхищался. Одни утверждают, что он молил объяснить, в чем его вина, и просил даровать ему несколько дней жизни, дабы успеть раздать солдатам деньги.
Большинство же рассказывает, что он сам подставил убийцам горло со словами: «Делайте, что задумали, и убейте меня, если так нужно для государства». Впрочем, убийцам было все равно, что он говорит».
Уже в начале II века н. э. историки не могли точно назвать имени палача Сервия Сульпция Гальбы. По свидетельству одних, это был ветеран Теренций, другие утверждают, что императора убил преторианец Леканий. Но чаще всего называют имя солдата пятнадцатого легиона Камурия. Якобы именно этот человек проткнул мечом горло Гальбы (его грудь была защищена железным панцирем), а остальные воины в дикой злобе нанесли мертвому обезображенному телу многочисленные ранения, изрезали руки и ноги.
Рассказ Светония дополняет эту историю жуткими подробностями. Называя, как и Тацит, местом убийства Гальбы бассейн Курция, историк утверждает, что тело поверженного императора лежало там до тех пор, пока какой-то рядовой солдат, возвращавшийся с выдачи пайка, не отрубил ему голову.
«Так как ухватить ее за волосы было нельзя, он сунул ее за пазуху, а потом поддел пальцем за челюсть и так преподнес Отону, – говорится в знаменитом труде Светония. – Отон отдал ”подарок“ обозникам и харчевникам, и они, потешаясь, носили голову императора на пике по лагерю с криками: ”Красавчик Гальба, наслаждайся молодостью!“ Главным поводом к этой дерзкой шутке был распространившийся незадолго до этого слух, будто кто-то похвалил его вид, еще цветущий и бодрый, а он ответил: ”Крепка у меня еще сила!“
Известно, что позже голову убитого императора у «шутников» приобрел за 100 золотых вольноотпущенник Патробия Нерониана, жестокого человека, казненного по приказу Гальбы.
Лишь через несколько месяцев после произошедшего тело и голова убитого императора были преданы земле. Управляющий Аргив похоронил Гальбу в его собственных садах, расположенных в районе Аврелиевой дороги.
Братоубийство в Древней Руси
В 1015 году умер знаменитый князь-креститель Владимир I, младший сын князя Святослава Игоревича, прозванный в народе Красным Солнышком. Его мудрое правление способствовало расцвету Древнерусского государства, росту городов, ремесла и уровня земледелия.
Смерть Владимира резко изменила положение в государстве. Его сыновья (всего их было одиннадцать), забыв о единстве, вступили на путь кровопролитных междоусобиц, приведших к ослаблению некогда могущественной Киевской Руси. Жертвами этих усобиц становились не только простые люди, но и представители княжеских родов.
Убийство брата братом – вот характерная особенность той эпохи. Первыми жертвами честолюбивых замыслов старшего брата стали младшие сыновья киевского князя Владимира Красное Солнышко Борис и Глеб.
Еще при жизни отца, примерно в 987—989 годах, Борис получил во владение Ростовское княжество, а Глеб – Муромское. Руководствуясь советами отца править честно и справедливо, молодые князья осуществляли на подвластных им территориях всевозможные мероприятия, направленные на поддержание порядка и укрепление княжеской власти.
Известие о смерти отца и вокняжении в Киеве старшего брата Святополка сильно опечалило Бориса и Глеба. О честолюбивых замыслах князя Туровского, прозванного Окаянным за суровый нрав, в те годы ходили разные легенды.
Многие современники считали, что Святополк ни перед чем не остановится для достижения своей заветной цели – великокняжеского киевского престола. Он даже пойдет на убийство братьев, главных конкурентов в борьбе за первенство.
Опасения древнерусских людей оправдались: в 1015 году Святополк жестоко расправился со своими младшими братьями.
Об этой трагедии рассказывается в «Повести временных лет», первом общерусском летописном своде, а также в ряде других древнерусских летописей.
Согласно свидетельству летописцев, Святополк, вступивший на киевский престол, пытался задобрить киевлян дорогими подарками, но все его усилия пропадали зря. Симпатии горожан были на стороне любимого сына Владимира, молодого князя Ростовского Бориса, находившегося в то время в походе против врагов Древней Руси, кочевников-печенегов. Весть о смерти отца достигла ушей Бориса как раз в тот момент, когда он со своим войском возвращался из южнорусских степей. Не желая соперничать со старшим братом, Борис отказался идти на Киев и остановил свои полки на берегу речки Альты.
Вот как об этом рассказывает летописец: «Сказала же ему дружина отцовская: ”Вот у тебя дружина отцовская и войско: пойди сядь в Киеве на отцовском столе“. Он же отвечал: ”Не подниму руки на брата своего старшего: если и отец у меня умер, то пусть этот будет мне вместо отца“. Услышав это, воины разошлись от него. Борис же остался стоять с одними своими отроками“.
Молодой ростовский князь полагал, что Святополк станет ему вторым отцом, другом и опорой во всех начинаниях. Но не таков был новый киевский князь, и Борис жестоко поплатился за свою наивность.
В летописи говорится о тех страшных днях: «Между тем Святополк задумал беззаконное дело, воспринял мысль Каинову и послал сказать Борису: ”Хочу с тобою любовь иметь и придам тебе еще к тому владению, которое ты получил от отца“, но сам обманывал его, чтобы как-нибудь его погубить».
Однажды ночью Святополк появился в Вышгороде. Призвав Пушту и других богатых вышгородских бояр, он приказал им убить Бориса. Опасаясь немилости Окаянного князя, вышгородцы пообещали ему немедленно исполнить приказание.
Они явились на берег Альты на рассвете. Подойдя к шатру молодого князя, они услышали мелодичный голос, неторопливо выводящий заутреню. Это Борис, узнавший о коварных замыслах брата, прощался с жизнью.
Летописец писал: «И, встав, начал он петь шестопсалмие: ”Господи! За что умножились враги мои! Многие восстают на меня“; и еще: ”Ибо стрелы твои вонзились в меня; ибо я готов к бедам, и скорбь моя предо мною“.
И еще говорил он: «Господи! Услышь молитву мою и не входи в суд с рабом твоим, потому что не оправдается пред тобой никто из живущих, так как преследует враг душу мою».
Увидев, что вышгородские бояре уже близко, Борис начал петь псалмы: «Обступили меня тельцы тучные… Скопище злых обступило меня», «Господи, Боже мой, на тебя уповаю, спаси меня и от всех гонителей моих избавь меня».
За псалмами последовали канон и молитва. В летописи говорится: «И сказал Борис, смотря на икону, на образ владыки: ”Господи Иисусе Христе! Как ты в этом образе явился на землю нашего спасения, собственною волею дав пригвоздить руки свои на кресте, и принял страдание за наши грехи, так и меня сподобь принять страдание.
Я же не от врагов принимаю это страдание, но от своего же брата, и не вмени ему, Господи, это в грех». И, помолившись Богу, возлег на постель свою“.
В этот самый момент убийцы напали на безоружного князя. Несколько копий вонзилось в его тело, вскоре из ран полилась алая кровь, но Борис еще был жив. Погиб лишь верный слуга, который, защищая князя, прикрыл его своим телом.
Раненого Бориса убийцы завернули в шатер, положили на телегу и повезли в Вышгород. Узнав, что младший брат еще жив, Святополк отдал приказание двум верным людям прикончить его. Вскоре один из посланных прислал Окаянному меч, которым он пронзил Бориса прямо в сердце.
Тем временем Святополк отправил с ложной вестью посла к другому своему брату, муромскому князю Глебу, еще не знавшему о смерти Владимира Красное Солнышко. Святополк просил Глеба немедленно приехать в Киев: «Отец тебя зовет: сильно он болен».
В сопровождении нескольких десятков дружинников муромский князь, послушный воле отца, отправился в Киев. В «Повести временных лет» говорится, что «когда пришел он на Волгу, то в поле запнулся конь его о яму и повредил себе немного ногу». Глеб был вынужден остановиться в местечке Смярдыне, неподалеку от Смоленска.
В то же время о смерти великого киевского князя и гибели Бориса стало известно среднему сыну Владимира I, новгородскому правителю Ярославу, прозванному в народе Мудрым. И послал он сказать Глебу: «Не ходи: отец у тебя умер, а брат твой убит Святополком».
Услышав горькую весть, опечалился Глеб и стал молиться со слезами, говоря так: «Увы мне, Господи! Лучше было бы мне умереть с братом, нежели жить на свете этом. Если бы видел я, брат мой, лицо твое ангельское, то умер бы с тобою: ныне же зачем остался я один?
Где речи твои, что говорил ты мне, брат мой любимый? Ныне уже не услышу тихого твоего наставления. Если доходят молитвы твои к Богу, то помолись обо мне, чтобы и я принял ту же мученическую кончину. Лучше бы было мне умереть с тобою, чем в свете этом обманчивом жить».
Наверное, молитва Глебова была услышана Всемогущим. Вскоре у его шатра появились посланные Святополком люди с оружием в руках. Дружинники, испугавшиеся неожиданного натиска, покинули Глеба, оставив его наедине с врагами.
«Окаянный же Горясер, один из посланных, велел тотчас же зарезать Глеба, – свидетельствует летописец. – Повар же Глеба, именем Торчин, вынув нож, зарезал Глеба, как безвинного ягненка».
Так погибли братья Борис и Глеб, младшие сыновья славного князя Владимира. Однако судьба жестоко наказала их убийцу, Святополка Окаянного. Вскоре князь Ярослав Мудрый изгнал его из Киева.
Святополку пришлось долго скитаться по степям в поисках помощи. В 1017 году ему удалось собрать войско из печенежских, польских, немецких и венгерских ратников и вновь занять великокняжеский престол. Но его правление и на этот раз оказалось недолгим, вновь Ярослав Мудрый с позором изгнал Окаянного из Киева.
Согласно свидетельству летописцев, бежавший с поля боя Святополк умер где-то между Польшей и Чехией, сойдя с ума от мании преследования и бесконечных угрызений совести. Народ быстро забыл о жестоком Святополке Окаянном. А память о братьях Борисе и Глебе жива по сей день. Этот пример из русской истории – яркое напоминание о пагубности княжеской вражды.
В 1071 году, через несколько десятилетий после кровопролитных усобиц, Русская православная церковь канонизировала князей Бориса и Глеба. Их стали почитать как защитников родной земли.
Смерть Владимира резко изменила положение в государстве. Его сыновья (всего их было одиннадцать), забыв о единстве, вступили на путь кровопролитных междоусобиц, приведших к ослаблению некогда могущественной Киевской Руси. Жертвами этих усобиц становились не только простые люди, но и представители княжеских родов.
Убийство брата братом – вот характерная особенность той эпохи. Первыми жертвами честолюбивых замыслов старшего брата стали младшие сыновья киевского князя Владимира Красное Солнышко Борис и Глеб.
Еще при жизни отца, примерно в 987—989 годах, Борис получил во владение Ростовское княжество, а Глеб – Муромское. Руководствуясь советами отца править честно и справедливо, молодые князья осуществляли на подвластных им территориях всевозможные мероприятия, направленные на поддержание порядка и укрепление княжеской власти.
Известие о смерти отца и вокняжении в Киеве старшего брата Святополка сильно опечалило Бориса и Глеба. О честолюбивых замыслах князя Туровского, прозванного Окаянным за суровый нрав, в те годы ходили разные легенды.
Многие современники считали, что Святополк ни перед чем не остановится для достижения своей заветной цели – великокняжеского киевского престола. Он даже пойдет на убийство братьев, главных конкурентов в борьбе за первенство.
Опасения древнерусских людей оправдались: в 1015 году Святополк жестоко расправился со своими младшими братьями.
Об этой трагедии рассказывается в «Повести временных лет», первом общерусском летописном своде, а также в ряде других древнерусских летописей.
Согласно свидетельству летописцев, Святополк, вступивший на киевский престол, пытался задобрить киевлян дорогими подарками, но все его усилия пропадали зря. Симпатии горожан были на стороне любимого сына Владимира, молодого князя Ростовского Бориса, находившегося в то время в походе против врагов Древней Руси, кочевников-печенегов. Весть о смерти отца достигла ушей Бориса как раз в тот момент, когда он со своим войском возвращался из южнорусских степей. Не желая соперничать со старшим братом, Борис отказался идти на Киев и остановил свои полки на берегу речки Альты.
Борис и Глеб
Вот как об этом рассказывает летописец: «Сказала же ему дружина отцовская: ”Вот у тебя дружина отцовская и войско: пойди сядь в Киеве на отцовском столе“. Он же отвечал: ”Не подниму руки на брата своего старшего: если и отец у меня умер, то пусть этот будет мне вместо отца“. Услышав это, воины разошлись от него. Борис же остался стоять с одними своими отроками“.
Молодой ростовский князь полагал, что Святополк станет ему вторым отцом, другом и опорой во всех начинаниях. Но не таков был новый киевский князь, и Борис жестоко поплатился за свою наивность.
В летописи говорится о тех страшных днях: «Между тем Святополк задумал беззаконное дело, воспринял мысль Каинову и послал сказать Борису: ”Хочу с тобою любовь иметь и придам тебе еще к тому владению, которое ты получил от отца“, но сам обманывал его, чтобы как-нибудь его погубить».
Однажды ночью Святополк появился в Вышгороде. Призвав Пушту и других богатых вышгородских бояр, он приказал им убить Бориса. Опасаясь немилости Окаянного князя, вышгородцы пообещали ему немедленно исполнить приказание.
Они явились на берег Альты на рассвете. Подойдя к шатру молодого князя, они услышали мелодичный голос, неторопливо выводящий заутреню. Это Борис, узнавший о коварных замыслах брата, прощался с жизнью.
Летописец писал: «И, встав, начал он петь шестопсалмие: ”Господи! За что умножились враги мои! Многие восстают на меня“; и еще: ”Ибо стрелы твои вонзились в меня; ибо я готов к бедам, и скорбь моя предо мною“.
И еще говорил он: «Господи! Услышь молитву мою и не входи в суд с рабом твоим, потому что не оправдается пред тобой никто из живущих, так как преследует враг душу мою».
Увидев, что вышгородские бояре уже близко, Борис начал петь псалмы: «Обступили меня тельцы тучные… Скопище злых обступило меня», «Господи, Боже мой, на тебя уповаю, спаси меня и от всех гонителей моих избавь меня».
За псалмами последовали канон и молитва. В летописи говорится: «И сказал Борис, смотря на икону, на образ владыки: ”Господи Иисусе Христе! Как ты в этом образе явился на землю нашего спасения, собственною волею дав пригвоздить руки свои на кресте, и принял страдание за наши грехи, так и меня сподобь принять страдание.
Я же не от врагов принимаю это страдание, но от своего же брата, и не вмени ему, Господи, это в грех». И, помолившись Богу, возлег на постель свою“.
В этот самый момент убийцы напали на безоружного князя. Несколько копий вонзилось в его тело, вскоре из ран полилась алая кровь, но Борис еще был жив. Погиб лишь верный слуга, который, защищая князя, прикрыл его своим телом.
Раненого Бориса убийцы завернули в шатер, положили на телегу и повезли в Вышгород. Узнав, что младший брат еще жив, Святополк отдал приказание двум верным людям прикончить его. Вскоре один из посланных прислал Окаянному меч, которым он пронзил Бориса прямо в сердце.
Тем временем Святополк отправил с ложной вестью посла к другому своему брату, муромскому князю Глебу, еще не знавшему о смерти Владимира Красное Солнышко. Святополк просил Глеба немедленно приехать в Киев: «Отец тебя зовет: сильно он болен».
В сопровождении нескольких десятков дружинников муромский князь, послушный воле отца, отправился в Киев. В «Повести временных лет» говорится, что «когда пришел он на Волгу, то в поле запнулся конь его о яму и повредил себе немного ногу». Глеб был вынужден остановиться в местечке Смярдыне, неподалеку от Смоленска.
В то же время о смерти великого киевского князя и гибели Бориса стало известно среднему сыну Владимира I, новгородскому правителю Ярославу, прозванному в народе Мудрым. И послал он сказать Глебу: «Не ходи: отец у тебя умер, а брат твой убит Святополком».
Услышав горькую весть, опечалился Глеб и стал молиться со слезами, говоря так: «Увы мне, Господи! Лучше было бы мне умереть с братом, нежели жить на свете этом. Если бы видел я, брат мой, лицо твое ангельское, то умер бы с тобою: ныне же зачем остался я один?
Где речи твои, что говорил ты мне, брат мой любимый? Ныне уже не услышу тихого твоего наставления. Если доходят молитвы твои к Богу, то помолись обо мне, чтобы и я принял ту же мученическую кончину. Лучше бы было мне умереть с тобою, чем в свете этом обманчивом жить».
Наверное, молитва Глебова была услышана Всемогущим. Вскоре у его шатра появились посланные Святополком люди с оружием в руках. Дружинники, испугавшиеся неожиданного натиска, покинули Глеба, оставив его наедине с врагами.
«Окаянный же Горясер, один из посланных, велел тотчас же зарезать Глеба, – свидетельствует летописец. – Повар же Глеба, именем Торчин, вынув нож, зарезал Глеба, как безвинного ягненка».
Так погибли братья Борис и Глеб, младшие сыновья славного князя Владимира. Однако судьба жестоко наказала их убийцу, Святополка Окаянного. Вскоре князь Ярослав Мудрый изгнал его из Киева.
Святополку пришлось долго скитаться по степям в поисках помощи. В 1017 году ему удалось собрать войско из печенежских, польских, немецких и венгерских ратников и вновь занять великокняжеский престол. Но его правление и на этот раз оказалось недолгим, вновь Ярослав Мудрый с позором изгнал Окаянного из Киева.
Святополк
Согласно свидетельству летописцев, бежавший с поля боя Святополк умер где-то между Польшей и Чехией, сойдя с ума от мании преследования и бесконечных угрызений совести. Народ быстро забыл о жестоком Святополке Окаянном. А память о братьях Борисе и Глебе жива по сей день. Этот пример из русской истории – яркое напоминание о пагубности княжеской вражды.
В 1071 году, через несколько десятилетий после кровопролитных усобиц, Русская православная церковь канонизировала князей Бориса и Глеба. Их стали почитать как защитников родной земли.
Слабоволие правителя – гибель для государства
История, произошедшая в Мексике во времена правления Монтесумы, звучит совершенно невероятно для любого современного человека. К слову, она и соплеменникам Монтесумы казалась невероятной. Ну, скажите на милость, как мог какой-то испанский мерзавец с кучкой таких же, как он сам, солдат за весьма короткое время прибрать к рукам целую империю ацтеков? Конечно, можно понять растерянность ацтекских воинов, которые никогда не видели живую лошадь и не слышали выстрелов из мушкета. Но, какой бы ни была неожиданной диковинная вещь, к ней все равно можно быстро привыкнуть…
Залог успеха Эрнана Кортеса, испанского конкистадора, заключался не в том, что его воины были храбрыми и хорошо вооруженными, а в той силе, которая держала в страхе всех без исключения ацтеков, как простолюдинов, так и знать. Эта сила не позволяла аборигенам оказывать белым пришельцам отпор, а призывала покорно принимать все, исходящее от них. Эта сила имела обличье императора Монтесумы, который являлся наместником Бога на земле, а значит, и самим Богом.
Император был человеком слабохарактерным, слабовольным и, попросту говоря, трусоватым. Конечно, он был возмущен тем беспределом, который устроили испанцы на его земле, но, с другой стороны, он помнил, что древние пророчества говорили, мол, настанут времена, когда вернутся великие белые боги.
В связи с этим Монтесума велел пристально следить за пришельцами, но не делать ничего, что бы им повредило. Кроме этого, он посылал конкистадорам дары, а также советовался со жрецами и предсказателями.
А испанцы между тем продолжали прибывать. Монтесума предпринимал все, что мог, чтобы уйти от судьбы. Вначале он послал на переговоры с Кортесом своего племянника Какаму, который был вождем Тескоко, потом правителя Истапалапана Куитлауака. Исчерпав все свои возможности, Монтесума покорился тому, что считал неизбежным.
Вот как описывал город Истапалапан Берналь Диас: «В этом городе я увидел вещи небывалые, какие и во сне не могут привидеться… Большие и великолепные дворцы из камня, сады, пруды с пресной водой и множество иных диковин. Во фруктовые сады по каналу из озера могли заплывать большие челны… Я и не думал, что на свете могут быть такие земли, как эта, потому что в то время Перу еще не открыли, о нем никто даже и слыхом не слыхивал. А сейчас все это разрушено, разорено, заброшено, ничего не осталось от прежнего».
После многих дней похода конкистадоры подошли к границам заветного города Теночтитлана, который был столицей империи ацтеков. У ворот города их встретил сам могущественный император, на которого никто из его подданных не смел даже глаз поднять. Кортес, конечно же, не ожидал такой пышной встречи.
Вот описание этой церемонии: «На Монтесуме были богатые одежды: плащ, украшенный драгоценностями, на голове надета легкая корона из золота, на ногах – золотые сандалии, с кожаными тесемками, украшенными драгоценными камнями. Четверо слуг несли паланкин, инкрустированный золотыми пластинами, балдахин которого был изготовлен из зеленых перьев и украшен золотом. Императора сопровождали 200 знатных вельмож, одетых в богатые одежды, но босых. Перед паланкином шли три сановника с золотыми жезлами в руках, которые они то и дело поднимали вверх, оповещая при этом народ о появлении державного правителя».
Испанцев ошеломила такая торжественность и пышность, а также блеск драгоценных камней и золота. Золото было повсюду: в короне, сандалиях, одежде, паланкине. Его было так много, что оно могло бы, кажется, удовлетворить любую алчную натуру. А владельцем всего этого богатства и великолепия был нерешительный, растерянный человек с не всегда понятными мотивами поведения. Конечно, Монтесума знал, что творится на огромных просторах его империи, потому что каждый день ему приносили бумаги с отчетами о происходящих событиях. Берналь Диас в своих дневниках записал: «Император понял, что главной целью конкистадоров являются поиски золота». И Монтесума дал им золото. Но при этом вел себя очень нерешительно и непоследовательно. Он то демонстрировал враждебность по отношению к пришельцам, то заваливал их дарами, то отказывался встречаться с ними, то назначал аудиенцию.
В конце концов Кортес вынудил императора открыть испанцам городские ворота. Авантюристы вступили в столичный Теночтитлан.
Очень скоро испанцы захватили весь город: дворцы, сокровища и даже самого императора, который стал заложником в собственном жилище. Во дворце Монтесумы конкистадоры обнаружили потайную сокровищницу, ключи от которой они вскоре отобрали у императора. Практически все золотые украшения они переплавили в слитки, оставив только те из них, которые были особенно красивыми. В руках испанцев оказались три огромные кучи золота, дележ которого мог стать причиной раздоров, недовольства, зависти и ссор. Пока все эти чувства пришельцы держали при себе, но надолго ли?
Монтесуму охраняли днем и ночью, хотя и надели на него оковы. Подданных он принимал в присутствии охранников, храмы посещал в сопровождении 200 вооруженных испанских солдат. И хотя каждое такое посещение превращалось в пышную церемонию, с него не спускали глаз.
Родственники и друзья императора злились и кипели от возмущения, видя, как унижают их правителя. Монтесума старался успокоить их. Его ближайший родственник Куаупопока атаковал расположившийся в Веракрусе испанский гарнизон во главе с Хуаном де Эскаланте, который оставил там Кортес. Между ацтеками и испанцами произошла ожесточенная схватка, в ходе которой было убито несколько испанцев и множество их союзников из племени тотонаков. Погиб и Хуан де Эскаланте. Один испанский солдат, как сказали про него ацтеки, «человек с большой, черной, курчавой бородой», был тяжело ранен и попал к ним в плен. Вскоре он скончался от полученных ран. Чтобы не везти к императору тяжелое тело, аборигены отрубили солдату голову и доставили ее Монтесуме. Тот, увидев такой жуткий подарок, пришел в ужас. Он не позволил принести голову в дар богам и выставить ее в одном из храмов Теночтитлана.
Кортес потребовал, чтобы император наказал тех, кто напал на его гарнизон в Веракрусе. И хотя Куаупопока говорил, что нападение было совершено по приказу Монтесумы, император выдал испанцам своего родственника и военачальника, а также одного из его сыновей и 15 знатных горожан, которые принимали участие в схватке. Испанцы вынесли из всех военных складов луки, стрелы, щиты, копья, соорудили из всего этого огромный костер, на котором и сожгли Куаупопоку и его соратников.
Произведя такой маневр, Кортес одним выстрелом убил двух зайцев: он обезоружил горожан и дал понять Монтесуме, что нужно быть покорным.
Правитель Тескоко и племянник Монтесумы – Какама – решил отомстить пришельцам за все притеснения и унижения. Он обратился с этим предложением к своим соседям по землям. Когда соседи отвергли призыв Какамы, он собрал совет города, на котором большинством голосов было принято решение самостоятельно вести войну с испанцами.
Об этом решении мгновенно узнал не только Монтесума, но и Кортес. Император направил к Какаме послов, напоминая ему о дружбе и подарках, полученных во время первой встречи в Айоцинко. Какама просил послов передать императору такие слова: «Я не могу считать друзьями тех, кто отнял у меня честь, угнетает мою родину и оскорбляет мою религию». Ни одна из попыток Монтесумы заманить Какаму во дворец не увенчалась успехом. Тогда разгневанный император послал в Тескоко нескольких своих вассалов с приказом немедленно схватить мятежного касика и доставить его в Теночтитлан.
Резиденция Какамы находилась на берегу озера, что значительно облегчило вассалам выполнение возложенной на них миссии. Мятежный правитель был арестован и посажен в темницу. Вскоре за ним последовали правители Тлакопана, Тлателолько, Истапалапана и Койоуакана (правители последних двух городов были братьями Монтесумы). А малодушный и трусливый император ацтеков докатился до того, что даже признал себя вассалом короля Испании, хотя, согласно историческим документам, «испытывал столь великие страдания, что прослезился во время речи, обращенной к народу».
Через полгода пребывания в Теночтитлане Кортес впервые покинул город. Он помчался в Веракрус, где высадился Панфило де Нарваэс, которого послал Диего Веласкес с приказом арестовать Кортеса как беглого мятежника. Своим заместителем в ацтекской столице Эрнан Кортес оставил Альварадо.
Через несколько дней после того, как уехал Кортес, авантюрист и бандит Альварадо решил повторить подвиг своего командира Кортеса в Чолуке. Он дождался, пока знатные местные жители в праздничных одеждах, украшенных драгоценностями, собрались в Большом храме для праздничного принесения молитвы богам. После этого он напал на них и устроил резню.
Обратимся к записям ацтекского летописца: «И вот, когда рассвело, ранним утром, открыли лицо Бога те, кто дал обет совершить это. Они расположились цепочкой перед идолом и начали воздавать ему хвалу… И вот уже вознесли его, поставили на пирамиду. И все мужчины, все молодые воины радостно готовились провести праздник… И когда все собрались, праздник начался, и открылся он пением и танцем змеи… И те, кто постился 20 дней, и те, кто постился целый год, шли во главе процессии… И вот уже все танцуют, поют, и одна песнь сменяет другую, мелодии накатываются одна на другую, словно волны, а в этот самый момент испанцы решают убить людей… Они закрывают все входы и выходы… чтобы никто не смог ускользнуть… Они окружают тех, кто пляшет, бросаются к месту, где играли атабали, накидываются с мечами на того, кто играл, и отрубают ему руки. Затем обезглавливают его, и далеко откатилась отсеченная голова. И тут все начинают колоть и рубить людей… Некоторые пытаются убежать, но у выхода их ранят и закалывают. Другие стараются взобраться по стенам, но не могут спастись… Иные спрятались среди погибших и притворились мертвыми, чтобы избегнуть страшной участи. Те, кто притворились мертвыми, спаслись. Но, если кто-то приподнимался или вставал на ноги, его тут же закалывали. Кровь воинов лилась ручьями, текла повсюду, словно вода, образуя лужи, и тошнотворный запах крови и распоротых внутренностей стоял в воздухе».
Узнав о резне, жители Теночтитлана подняли бунт. Они окружили дворец и не желали слушать своего императора, который вышел к ним в сопровождении Ицкуауцина и пытался успокоить разъяренную толпу. Но в толпе уже слышались воинственные возгласы и призывы к мщению, а вскоре на возвышение, где стоял император, посыпались стрелы. Испанцы закрыли Монтесуму и Ицкуауцина своими щитами.
После этого горожане закрыли рынок, чтобы испанцы не могли пополнять запасы пищи. Монтесума еще раз попытался успокоить подданных. Для этого он послал к ним своего брата Куитлауака, который до этого времени содержался во дворце императора в качестве пленника. Но пленник не вернулся во дворец, а встал во главе мятежного народа. Он с самого начала знал, какими будут последствия трусливой политики Монтесумы.
Головорезу Альварадо с небольшим отрядом солдат пришлось нелегко. Он не ожидал, что ацтеки взбунтуются, видимо, думал, что они и дальше будут безропотно сносить свое уничтожение. Опасаясь гнева Кортеса, 30 июня 1520 года Альварадо приказал убить Монтесуму. Через 4 дня после резни, устроенной в храме, горожане обнаружили трупы Монтесумы и правителя Ицкуауцина, валявшиеся вдали от дворца, рядом со стеной.
После того как трупы были опознаны, императора отнесли в место, которое называется Кополько. Дальнейшее описывает летописец: «Положили тело Монтесумы на костер, зажгли огонь, и вот затрещало пламя, разбрасывая искры, и взметнулось ввысь длинными языками. И тело Монтесумы пахло горелым мясом, и пока оно горело, испускало зловоние. И пока оно горело, люди ругали его и смеялись. А другие люди бормотали что-то сквозь зубы, бормотали и покачивали головой».
Залог успеха Эрнана Кортеса, испанского конкистадора, заключался не в том, что его воины были храбрыми и хорошо вооруженными, а в той силе, которая держала в страхе всех без исключения ацтеков, как простолюдинов, так и знать. Эта сила не позволяла аборигенам оказывать белым пришельцам отпор, а призывала покорно принимать все, исходящее от них. Эта сила имела обличье императора Монтесумы, который являлся наместником Бога на земле, а значит, и самим Богом.
Император был человеком слабохарактерным, слабовольным и, попросту говоря, трусоватым. Конечно, он был возмущен тем беспределом, который устроили испанцы на его земле, но, с другой стороны, он помнил, что древние пророчества говорили, мол, настанут времена, когда вернутся великие белые боги.
В связи с этим Монтесума велел пристально следить за пришельцами, но не делать ничего, что бы им повредило. Кроме этого, он посылал конкистадорам дары, а также советовался со жрецами и предсказателями.
А испанцы между тем продолжали прибывать. Монтесума предпринимал все, что мог, чтобы уйти от судьбы. Вначале он послал на переговоры с Кортесом своего племянника Какаму, который был вождем Тескоко, потом правителя Истапалапана Куитлауака. Исчерпав все свои возможности, Монтесума покорился тому, что считал неизбежным.
Вот как описывал город Истапалапан Берналь Диас: «В этом городе я увидел вещи небывалые, какие и во сне не могут привидеться… Большие и великолепные дворцы из камня, сады, пруды с пресной водой и множество иных диковин. Во фруктовые сады по каналу из озера могли заплывать большие челны… Я и не думал, что на свете могут быть такие земли, как эта, потому что в то время Перу еще не открыли, о нем никто даже и слыхом не слыхивал. А сейчас все это разрушено, разорено, заброшено, ничего не осталось от прежнего».
После многих дней похода конкистадоры подошли к границам заветного города Теночтитлана, который был столицей империи ацтеков. У ворот города их встретил сам могущественный император, на которого никто из его подданных не смел даже глаз поднять. Кортес, конечно же, не ожидал такой пышной встречи.
Вот описание этой церемонии: «На Монтесуме были богатые одежды: плащ, украшенный драгоценностями, на голове надета легкая корона из золота, на ногах – золотые сандалии, с кожаными тесемками, украшенными драгоценными камнями. Четверо слуг несли паланкин, инкрустированный золотыми пластинами, балдахин которого был изготовлен из зеленых перьев и украшен золотом. Императора сопровождали 200 знатных вельмож, одетых в богатые одежды, но босых. Перед паланкином шли три сановника с золотыми жезлами в руках, которые они то и дело поднимали вверх, оповещая при этом народ о появлении державного правителя».
Испанцев ошеломила такая торжественность и пышность, а также блеск драгоценных камней и золота. Золото было повсюду: в короне, сандалиях, одежде, паланкине. Его было так много, что оно могло бы, кажется, удовлетворить любую алчную натуру. А владельцем всего этого богатства и великолепия был нерешительный, растерянный человек с не всегда понятными мотивами поведения. Конечно, Монтесума знал, что творится на огромных просторах его империи, потому что каждый день ему приносили бумаги с отчетами о происходящих событиях. Берналь Диас в своих дневниках записал: «Император понял, что главной целью конкистадоров являются поиски золота». И Монтесума дал им золото. Но при этом вел себя очень нерешительно и непоследовательно. Он то демонстрировал враждебность по отношению к пришельцам, то заваливал их дарами, то отказывался встречаться с ними, то назначал аудиенцию.
Монтесума
В конце концов Кортес вынудил императора открыть испанцам городские ворота. Авантюристы вступили в столичный Теночтитлан.
Очень скоро испанцы захватили весь город: дворцы, сокровища и даже самого императора, который стал заложником в собственном жилище. Во дворце Монтесумы конкистадоры обнаружили потайную сокровищницу, ключи от которой они вскоре отобрали у императора. Практически все золотые украшения они переплавили в слитки, оставив только те из них, которые были особенно красивыми. В руках испанцев оказались три огромные кучи золота, дележ которого мог стать причиной раздоров, недовольства, зависти и ссор. Пока все эти чувства пришельцы держали при себе, но надолго ли?
Монтесуму охраняли днем и ночью, хотя и надели на него оковы. Подданных он принимал в присутствии охранников, храмы посещал в сопровождении 200 вооруженных испанских солдат. И хотя каждое такое посещение превращалось в пышную церемонию, с него не спускали глаз.
Родственники и друзья императора злились и кипели от возмущения, видя, как унижают их правителя. Монтесума старался успокоить их. Его ближайший родственник Куаупопока атаковал расположившийся в Веракрусе испанский гарнизон во главе с Хуаном де Эскаланте, который оставил там Кортес. Между ацтеками и испанцами произошла ожесточенная схватка, в ходе которой было убито несколько испанцев и множество их союзников из племени тотонаков. Погиб и Хуан де Эскаланте. Один испанский солдат, как сказали про него ацтеки, «человек с большой, черной, курчавой бородой», был тяжело ранен и попал к ним в плен. Вскоре он скончался от полученных ран. Чтобы не везти к императору тяжелое тело, аборигены отрубили солдату голову и доставили ее Монтесуме. Тот, увидев такой жуткий подарок, пришел в ужас. Он не позволил принести голову в дар богам и выставить ее в одном из храмов Теночтитлана.
Кортес потребовал, чтобы император наказал тех, кто напал на его гарнизон в Веракрусе. И хотя Куаупопока говорил, что нападение было совершено по приказу Монтесумы, император выдал испанцам своего родственника и военачальника, а также одного из его сыновей и 15 знатных горожан, которые принимали участие в схватке. Испанцы вынесли из всех военных складов луки, стрелы, щиты, копья, соорудили из всего этого огромный костер, на котором и сожгли Куаупопоку и его соратников.
Произведя такой маневр, Кортес одним выстрелом убил двух зайцев: он обезоружил горожан и дал понять Монтесуме, что нужно быть покорным.
Правитель Тескоко и племянник Монтесумы – Какама – решил отомстить пришельцам за все притеснения и унижения. Он обратился с этим предложением к своим соседям по землям. Когда соседи отвергли призыв Какамы, он собрал совет города, на котором большинством голосов было принято решение самостоятельно вести войну с испанцами.
Об этом решении мгновенно узнал не только Монтесума, но и Кортес. Император направил к Какаме послов, напоминая ему о дружбе и подарках, полученных во время первой встречи в Айоцинко. Какама просил послов передать императору такие слова: «Я не могу считать друзьями тех, кто отнял у меня честь, угнетает мою родину и оскорбляет мою религию». Ни одна из попыток Монтесумы заманить Какаму во дворец не увенчалась успехом. Тогда разгневанный император послал в Тескоко нескольких своих вассалов с приказом немедленно схватить мятежного касика и доставить его в Теночтитлан.
Резиденция Какамы находилась на берегу озера, что значительно облегчило вассалам выполнение возложенной на них миссии. Мятежный правитель был арестован и посажен в темницу. Вскоре за ним последовали правители Тлакопана, Тлателолько, Истапалапана и Койоуакана (правители последних двух городов были братьями Монтесумы). А малодушный и трусливый император ацтеков докатился до того, что даже признал себя вассалом короля Испании, хотя, согласно историческим документам, «испытывал столь великие страдания, что прослезился во время речи, обращенной к народу».
Через полгода пребывания в Теночтитлане Кортес впервые покинул город. Он помчался в Веракрус, где высадился Панфило де Нарваэс, которого послал Диего Веласкес с приказом арестовать Кортеса как беглого мятежника. Своим заместителем в ацтекской столице Эрнан Кортес оставил Альварадо.
Через несколько дней после того, как уехал Кортес, авантюрист и бандит Альварадо решил повторить подвиг своего командира Кортеса в Чолуке. Он дождался, пока знатные местные жители в праздничных одеждах, украшенных драгоценностями, собрались в Большом храме для праздничного принесения молитвы богам. После этого он напал на них и устроил резню.
Бог Кецалькоатль
Обратимся к записям ацтекского летописца: «И вот, когда рассвело, ранним утром, открыли лицо Бога те, кто дал обет совершить это. Они расположились цепочкой перед идолом и начали воздавать ему хвалу… И вот уже вознесли его, поставили на пирамиду. И все мужчины, все молодые воины радостно готовились провести праздник… И когда все собрались, праздник начался, и открылся он пением и танцем змеи… И те, кто постился 20 дней, и те, кто постился целый год, шли во главе процессии… И вот уже все танцуют, поют, и одна песнь сменяет другую, мелодии накатываются одна на другую, словно волны, а в этот самый момент испанцы решают убить людей… Они закрывают все входы и выходы… чтобы никто не смог ускользнуть… Они окружают тех, кто пляшет, бросаются к месту, где играли атабали, накидываются с мечами на того, кто играл, и отрубают ему руки. Затем обезглавливают его, и далеко откатилась отсеченная голова. И тут все начинают колоть и рубить людей… Некоторые пытаются убежать, но у выхода их ранят и закалывают. Другие стараются взобраться по стенам, но не могут спастись… Иные спрятались среди погибших и притворились мертвыми, чтобы избегнуть страшной участи. Те, кто притворились мертвыми, спаслись. Но, если кто-то приподнимался или вставал на ноги, его тут же закалывали. Кровь воинов лилась ручьями, текла повсюду, словно вода, образуя лужи, и тошнотворный запах крови и распоротых внутренностей стоял в воздухе».
Узнав о резне, жители Теночтитлана подняли бунт. Они окружили дворец и не желали слушать своего императора, который вышел к ним в сопровождении Ицкуауцина и пытался успокоить разъяренную толпу. Но в толпе уже слышались воинственные возгласы и призывы к мщению, а вскоре на возвышение, где стоял император, посыпались стрелы. Испанцы закрыли Монтесуму и Ицкуауцина своими щитами.
После этого горожане закрыли рынок, чтобы испанцы не могли пополнять запасы пищи. Монтесума еще раз попытался успокоить подданных. Для этого он послал к ним своего брата Куитлауака, который до этого времени содержался во дворце императора в качестве пленника. Но пленник не вернулся во дворец, а встал во главе мятежного народа. Он с самого начала знал, какими будут последствия трусливой политики Монтесумы.
Головорезу Альварадо с небольшим отрядом солдат пришлось нелегко. Он не ожидал, что ацтеки взбунтуются, видимо, думал, что они и дальше будут безропотно сносить свое уничтожение. Опасаясь гнева Кортеса, 30 июня 1520 года Альварадо приказал убить Монтесуму. Через 4 дня после резни, устроенной в храме, горожане обнаружили трупы Монтесумы и правителя Ицкуауцина, валявшиеся вдали от дворца, рядом со стеной.
После того как трупы были опознаны, императора отнесли в место, которое называется Кополько. Дальнейшее описывает летописец: «Положили тело Монтесумы на костер, зажгли огонь, и вот затрещало пламя, разбрасывая искры, и взметнулось ввысь длинными языками. И тело Монтесумы пахло горелым мясом, и пока оно горело, испускало зловоние. И пока оно горело, люди ругали его и смеялись. А другие люди бормотали что-то сквозь зубы, бормотали и покачивали головой».
Королевская «милость»
Томас Мор занимал должность канцлера Англии в период с 1529 по 1532 год. Когда к власти пришел Генрих VIII, он заставил Мора принести присягу. Мор должен был выказать верность Генриху как главе англиканской церкви. Но канцлер был католиком и признавал только церковную власть Папы Римского. Поэтому он отказался присягать королю Генриху VIII. Этот факт был расценен как государственная измена, Мора бросили в казематы Тауэра. Вскоре его осудили на смертную казнь. Вот что было написано в судебном приговоре по делу Мора: «Вернуть его (Томаса Мора) при содействии констебля Уильяма Кингстора в Тауэр, оттуда влачить по земле через все лондонское Сити в Тайберн, там повесить его так, чтобы он замучился до полусмерти, снять с петли, пока он еще не умер, отрезать половые органы, вспороть живот, вырвать и сжечь внутренности. Затем четвертовать его и прибить по одной четверти тела над четырьмя воротами Сити, а голову выставить на лондонском мосту».
Уильям Кингстор был верным другом Томаса Мора, но он столь же искренне был предан королю. Исполнение долга Кингстор ставил выше личных чувств. Поэтому он выполнил приказ о сопровождении осужденного на смерть в Тауэр. Он трогательно, со слезами на глазах простился с Мором. Позже он рассказал сыну Томаса Мора Уильяму Роперу: «Честное слово, мне было стыдно за себя. Уходя от вашего отца, я почувствовал такую слабость духа, что он, которого я должен был утешать, был столь мужествен и тверд, что сам утешал меня».
Дочь Мора, Маргарита Ропер, каждый день посылала в Тауэр свою служанку Дороти Колли, которая носила письма узнику и ответы от него. В последний день перед казнью Томас Мор вместе с письмом передал дочери свою власяницу и бич. В письме Мор прощался со своей семьей, посылал свое благословение, утешал их как мог. Он говорил о своем искреннем желании предстать перед Господом не позднее, чем завтра, т. е. 6 июля, в канун дня Фомы Кентерберийского и на восьмой день после праздника апостола Петра.
Уильям Кингстор был верным другом Томаса Мора, но он столь же искренне был предан королю. Исполнение долга Кингстор ставил выше личных чувств. Поэтому он выполнил приказ о сопровождении осужденного на смерть в Тауэр. Он трогательно, со слезами на глазах простился с Мором. Позже он рассказал сыну Томаса Мора Уильяму Роперу: «Честное слово, мне было стыдно за себя. Уходя от вашего отца, я почувствовал такую слабость духа, что он, которого я должен был утешать, был столь мужествен и тверд, что сам утешал меня».
Дочь Мора, Маргарита Ропер, каждый день посылала в Тауэр свою служанку Дороти Колли, которая носила письма узнику и ответы от него. В последний день перед казнью Томас Мор вместе с письмом передал дочери свою власяницу и бич. В письме Мор прощался со своей семьей, посылал свое благословение, утешал их как мог. Он говорил о своем искреннем желании предстать перед Господом не позднее, чем завтра, т. е. 6 июля, в канун дня Фомы Кентерберийского и на восьмой день после праздника апостола Петра.