Елена Звездная. Академия Ранмарн

   – Я покидаю озеро не из-за вашего присутствия, мне действительно пора, – вежливо солгала я.
   Киен Шао выдал умопомрачительную улыбку, призванную вызвать расположение, и это против моей воли сработало… Хотя знаю я, как малыши из ведущих кривят перед зеркальной панелью рот, выдавая звериный оскал, пока натренируются вот так улыбаться.
   – Маноре Манире, – тихо, но очень отчетливо, отработанным голосом произнес Киен и добавил, используя методики, заставляющие верить его словам: – Я лишь хотел напомнить, что формально вы не являетесь нашей знающей, вы лишь замещаете, и, следовательно, запрет на отношения между знающими и обучающимися к вам не относится.
   И что он этим хотел сказать? Или я ничего не поняла, или он на что-то пытался намекнуть… Судя по выражению ожидания на лице – пытался намекнуть. На что? Удивленно посмотрела на него, затем с улыбкой произнесла:
   – Благодарю за разъяснения! Удачного вам окончания суток. – А что еще тут можно сказать?
   Шао не менее удивленно вскинул бровь, но в итоге чуть поклонился и покинул меня, пожелав также приятного окончания суток.
   – Стать спутницей ведущего мечтает каждая. – Сзади подошел Шен, который не смел прервать общение.
   – Что? О чем ты думаешь, Шен? Он мой обучающийся! Что сегодня за день такой?! Я домой хочу!
   Домой мы не полетели, потому что Шен долго катал меня вокруг города, зная, как я люблю скорость. А я, закрыв глаза и раскинув руки, наслаждалась движением, стараясь выкинуть из головы все глупые мысли. Мы с Шеном подпишем традиционный супружеский контракт, как он хочет, как пожелали его и мои родители. Если нам позволят… Шен будет хорошим мужем и отцом…
   – Лирель… – Он наклонился ко мне, нежно поцеловал в губы…
   – Шен… не надо, не сейчас… я еще не готова…
 
   …Мы полетали еще немного, а после… я знающая, и тот факт, что я уже работаю, освобождал меня от посещений гоара, но Шен обязан был быть тут не менее двух акан ежедневно, и я иногда составляла ему компанию.
   И мы снизились к квадратной территории гоара прямо к трапециевидному комплексу из серых пластиковых стен. Оставив кийт на стоянке, почти побежали к крайнему трехстенному строению, где Шен проводил свои обязательные акан.
   Гоар – городской центр отдыха молодежи. Здесь каждый житель Исикаре обязан проводить определенное количество акан начиная с двенадцати лет и завершая двадцатью шестью годами. Время нахождения в гоаре делилось в зависимости от возраста.
   От двенадцати до четырнадцати лет каждый из дневных, то есть тех, кто не определен отбирающими в рабочие, обязан проводить в гоаре не менее двух акан.
   От пятнадцати до девятнадцати лет не менее шести акан ежедневно, не менее восьми акан в первый выходной и четырех во второй выходной.
   От девятнадцати до двадцати шести это время снижается вполовину при наличии отношений с противоположным партнером и не снижается, если отношения отсутствуют.
   Это что касается обязательного времени, но часто время увеличивают сами дневные, просто потому, что в гоаре весело и всегда есть чем заняться. Я с двенадцати лет посещала секцию по оратори – искусству говорить, и секцию изучающих останки древних цивилизаций, которую вели работники Главного хранилища Талары. Могла бы посещать только одну секцию, потому что родители получили разрешение на наши с Шеном отношения, еще когда мне было двенадцать, но мне в гоаре нравилось. В пятнадцать к двум секциям добавились «Утерянные языки», «Танцевальные традиции Талары» и дополнительный курс по предмету «Изучение поведения», на который имели право только знающие и читающие души и где я познакомилась с Вин и Синтой. Долго, почти полный оборот Талары я добивалась разрешения посещать курсы «Раскрытие возможностей» и «Способности человеческого подсознания», на которые допускались только читающие души старшей группы, то есть от двадцати одного года. К моему огромному счастью хранящий Адан, используя связи, добился для меня разрешения, и с замиранием сердца я ходила в эти дополнительные секции, хотя могла и не посещать их, учитывая отношения с Шеном.
   В этом году все изменилось. После семидневного отдыха новый учебный год начался для меня с вызова в кабинет главы Академии Арреше инора Гевене, там уже находился глава Академии Ранмарн инор Осане.
   – Лирель Манире, – пристально следя за моей реакцией, произнес инор Гевене, – вы завершаете обучение в стенах Академии Арреше.
   Контроль Сер-Вейслера – и я сумела сдержаться. После того как в двенадцать лет меня хотели отчислить из Академии для знающих, этот страх не оставлял меня никогда… особенно в те кан, когда Шен начинал говорить, какая я красивая. И вот мне восемнадцать, и все повторилось – вызов в кабинет главы Академии, суровый и тогда еще неизвестный мне посторонний, в котором как знающая я определила одного из наблюдающих, и вердикт: «Вы завершаете обучение в стенах Академии Арреше». Тогда, в зеленом квадратном кабинете инора Гевене, мне хотелось молить о втором шансе, но… я сумела сдержать слезы и в двенадцать и не стала позорить себя недостойным поведением.
   – Поразительная выдержка, маноре Манире, – заметил инор Осане, – и тем радостнее мне сообщить вам, что с сегодняшнего дня вы зачисляетесь в штат знающих Академии Ранмарн.
   После подобного сообщения я протянула руку, на ощупь схватилась за спинку стула, прошла и села, пытаясь понять услышанное. Я, Лирель Манире, обучающаяся в Академии Арреше в средней группе, буду знающей в Академии Ранмарн, где воспитывается цвет таларийской нации, иными словами, военные? Не могу сказать, что для меня случившееся стало шоком – это было чем-то значительно большим, чем просто шок! В свете последних событий недоучившихся назначали на должность знающих, но… я не в старшей, завершающей обучение группе, я находилась в средней. Это первое, и второе – знающих-недоучек не назначали в Академии Ранмарн… Это было немыслимо.
   – Инор Гевене, – я обратилась к тому единственному присутствующему, которого знала, – при всем моем уважении, мотивы данного назначения мне непонятны.
   – Маноре Манире, – оборвал меня глава Арреше, – позвольте представить вам главу Академии Ранмарн города Исикаре, знающего третьего танра, личного советника таара Иргадема, – после этих слов мои глаза увеличились, – старшего знающего инора Осане.
   Поднявшись, я поклонилась человеку, который отныне был и моим главой.
   Инор Осане ничего объяснять мне не стал, перешел непосредственно к инструкциям:
   – Сейчас вы направитесь в Академию Ранмарн, где вам передадут расписание ваших обучающих занятий, код допуска в хранилище знаний Ранмарн, введут код допуска на уровни Академии. Добро пожаловать в коллектив знающих Ранмарн, маноре Манире!
   Мне оставалось лишь поклониться и покинуть кабинет главы Академии Арреше.
   Тогда, спускаясь по лестницам, так как нас, будущих знающих, учили выносливости, и оге были разрешены лишь для младших групп и обучающих, я испуганно думала о будущем. Мимо спешили на занятия знающие в серых рубашках до колен и широких брюках. В Академии Арреше форма не делилась по половому признаку, более того, прическа и форма были равными для всех. Я смотрела на тех, с кем училась с шести лет, и сердце сжималось… это все оказалось так неожиданно.
   Когда вернулась домой, мама испуганно посмотрела на выходящую из оге меня и даже побоялась спросить. Страх, тот страх в мои двенадцать она перенесла, пожалуй, тяжелее, чем я, и вот я вернулась домой, пройдя по пустым утренним улицам, так как все уже разошлись на занятия или работу, и замерла, глядя на маму.
   – Нет, не отчислили, – попыталась улыбнуться, – меня назначили знающей в Академию Ранмарн.
   На лице мамы отразились все те эмоции, которые испытала и я: недоверие, удивление, осознание и страх перед будущим.
   – Эля, тебе восемнадцать всего…
   – Знаю. – Я поспешно прошла в свою комнату и начала переодеваться.
   – Эля… ты даже не в старшей группе.
   – Тоже знаю, мам.
   – Тогда почему?!
   Ответа я не нашла ни тогда, ни сейчас. Просто, переодевшись в строгий костюм, поторопилась на свое место работы. Радовало, что академия Ранмарн была гораздо ближе к моему дому, и путь на мигане занимал теперь всего двадцать шесть кан, в отличие от акана и сорока восьми кан, которые приходилось затрачивать ранее. Тогда, впервые приблизившись к высокому пикообразному зданию, возвышающемуся над всеми иными строениями, я с восторгом рассматривала Академию Ранмарн, где должна была быть знающей.
   Старший знающий инор Этаен, курирующий всех знающих по предмету «История становления Талары», ожидал меня на стоянке мигана, но… видимо, все же не думал встретить перепуганную девушку, едва вышедшую из подросткового возраста.
   Высокий седовласый знающий, заложив руки за спину и гордо расправив плечи, внимательно смотрел на вышедшую из прозрачной трубы меня, и единственное, в чем проявилась его нервозность, это в едва заметном пошатывании, когда он переносил вес с носка на пятку и обратно. Одним этим едва осознанным движением знающий унизил меня так, как никто ранее. Заметил мои чуть сузившиеся глаза и, осознав произведенный эффект, поспешил уточнить:
   – Маноре Манире?
   Склонив голову в приветственном поклоне, я сдержанно ответила:
   – Лирель Манире, старшая средняя группа, специализация «История становления Талары», прибыла по личному распоряжению главы Академии Ранмарн.
   – Инор Этаен, старший знающий, курирующий знающих по специализации «История становления Талары». Следуйте за мной.
   Сдерживая трепет и стараясь казаться невозмутимой, я впервые вошла в здание академии и самой себе казалась… взрослой. Впрочем, ощутить все свое ничтожество и незначительность положения я смогла в тот же день, когда была представлена коллективу знающих. Неподобающая внешность – вот что вызывало осуждение с первого взгляда, далее следовало – несоответствующий возраст и незавершенное образование. Знающие не смели проявлять недовольство в отношении руководства, а я была удобной мишенью для демонстрации презрительно поджатых губ, но лишь до того момента, пока не надевала форму знающих. Тогда мир менялся, и там, где еще недавно было едва осознаваемое презрение к недоучке, оставалось лишь профессиональное уважение к равной знающей.
   – Эля, – Шен обнял меня, вырывая из водоворота воспоминаний, – побудешь со мной?
   – Нет, прости. – Не люблю я их предмет «Древнее право и его реализация».
   Шену двадцать пять, он лучший в своей группе и к тому же состоит в отношениях со мной, поэтому вместо трех ежедневных акан имеет право проводить только два. Вот он и оставил себе две любимые секции, первую профильную по законодательству и вторую спортивную.
   – А на втором акане? – погрустнев, спросил мой будущий спутник. – У нас будут соревнования.
   – Зайдешь за мной, – разворачиваясь и направляясь к хранилищу знаний, ответила я.
   В гоаре шумно и весело, время перерыва, и молодежь переходит в другие здания на следующие дисциплины или в тренировочные секции, но вот сейчас прозвенит звонок, и вновь станет тихо. Прозвенел. Все сорвались, торопясь на выбранные занятия, дорожки опустели, а я… неторопливо шла по белому пластику, думая о новых изменениях в жизни.
   Мне торопиться некуда, теперь я могла и вовсе не посещать гоар, так как работала и время после Академии занимала изучением методик преподавания, подготовкой к предстоящим занятиям и чтением дополнительной литературы. Вот и сейчас я направлялась к хранилищу знаний, чтобы найти достойную карту на завтрашнее занятие с ведущими.
   О ведущих я вспомнила, вероятно, зря – легкие, почти бесшумные кийты пронеслись над головой, направляясь в центр гоара. Ранее я, как и все, следила за красно-черными машинами, с некоторым чувством зависти думая о героях Талары, но с момента работы в Ранмарн мое отношение кардинально изменилось – да, ведущими можно было восхищаться, но не завидовать, так как именно ведущим приходилось работать над собой втрое больше, чем остальным дневным.
   Стайка кийтов пронеслась и, судя по звукам, уже приземлилась, но один красно-черный завис надо мной. Странно.
   Поднявшись по ступеням в хранилище, я оставила свои вещи на входе и, взяв сеор, заняла один из столиков у прозрачной стены. Код допуска младшей знающей Ранмарн давал мне возможность просматривать гораздо большее количество материалов, нежели дозволялось обучающимся.
   Контролирующий хранилище бросил в мою сторону быстрый взгляд, заметив использование допуска седьмого уровня, но инор Авеше меня знал, а потому, приветливо улыбнувшись, вновь погрузился в работу.
   В зале хранилища работали еще четверо: три девушки с красными лентами на руках, означающими, что они свободны, и один мужчина, видимо, из лечащих души: он украдкой следил за поведением девушек.
   Я загрузила в сеор карты и, пока шла передача информации, смотрела на гоар сквозь прозрачный пластик стены. С моего места просматривались двустенные и трехстенные помещения для занятий, обучающие, сидящие ко мне лицом, и обучаемые, разместившиеся спиной к дорожкам и другим учебным классам. Однажды один юноша из нашей группы шепотом сказал, что гоар создан исключительно для того, чтобы контролировать молодежь. Глупейшее предположение, на мой взгляд, гоар создан для того, чтобы молодые таларийцы с пользой проводили время и вместе с тем находили себе пару в тех случаях, когда об этом не сумели позаботиться родители, вот как у нас с Шеном.
   Мы учили, что в древние времена молодые люди проводили время по-иному, агрессивно и неконтролируемо, последствия были плачевными: юные умы поддавались влиянию тех, кто желал свергнуть политический режим. Сейчас все иначе: каждый молодой талариец – верный сын Талары, и в гоаре часто собираются клубы, где каждый высказывается о своей родине, о том, как нам повезло родиться в это светлое время. Мы часто смотрим фильмы о прошлом, и каждый понимает – именно мы живем в лучшие времена. Нам повезло, что правительство заботится о свободном времени таларийцев, что есть гоар. Именно здесь юными дарованиями сочиняются стихи и поэмы, пишутся песни и музыкальные произведения о Таларе, создаются шедевры, прославляющие величие нашей родины. А контролировать… но ведь и мы, знающие, контролируем своих обучающихся, разве в этом есть что-то плохое?
   На сеоре вспыхнул символ загрузки, и я ушла в работу.
   Кто-то входил в зал хранилища, но, отмечая краем сознания шаги, я даже не поднимала голову, целиком погрузившись в поиск и обработку информации по карте до тех пор, пока перезвон ветряных колокольчиков не отмерил окончание акана занятий. Но и тогда не прервала работы.
   Вскоре на мои плечи легли теплые руки Шена, пальцы осторожно перекинули мои распущенные волосы на левое плечо, ласковые губы коснулись шеи. Здесь, в гоаре, проявление чувств даже с сексуальным подтекстом поощрялось, так как это толкало свободных на поиск партнеров, посему я не стала сопротивляться.
   – Эля, хватит работать, – громким шепотом потребовал Шен, – идем на соревнования.
   – Сейчас, я только сохраню все.
   – Нашла, что хотела? – присев на корточки и целуя руку от локтя до запястья, спросил он.
   – Нашла… ай, щекотно!
   – Ай или щекотно? – потребовал ответа Шен.
   – Щекотно, – задумчиво ответила я. И едва процесс сохранения информации и закрытия канала связи был завершен, стремительно обернулась: – А что у вас за соревнование?
   – Играем в дайкоше с командой Ренго. Элька… – Шен поднялся и, взяв меня за руку, потянул к себе, заставил встать, – ты такая красивая…
   В обтягивающей сине-черной форме для спортивных состязаний с мячом он казался как-то старше и мужественнее.
   – Никогда не говори мне такое, – потребовала я и, обняв за шею, быстро поцеловала. – Обещаешь?
   – Я подумаю, – схитрил Шен.
   – А так? – пришлось еще раз поцеловать.
   – Уже почти принял решение. Еще раз поцелуешь?
   – Инор Кисану, – притворно возмутилась я, – да вы наглец!
   Шен хмыкнул, властным жестом законника взял меня за руку, сеор ухватил второй рукой и внезапно замер, глядя куда-то за мою спину.
   – И что там? – трагическим шепотом вопросила я, и не думая оборачиваться, так как никого интересного там точно не было, в это время мои друзья не могли тут находиться. – Там Великие Свидетели?
   – Хуже, – как-то напряженно ответил Шен.
   – Совсем-совсем хуже? – Я рассмеялась, у него был забавный вид обиженного ребенка.
   – Идем, Лирелька, – раздраженно произнес мой партнер по отношениям.
   Я усмехнулась, позволила ему потащить себя за руку по проходу и только сейчас заметила странности в поведении тех трех девушек, которые работали тут еще до моего появления – они все тоже посматривали назад, и лица были такие восторженные… Ну, так и оказалось, позади места, на котором сидела я, обнаружились ведущие. Поймала на себе задумчивый взгляд Киена Шао, сидящий рядом с ним Йен Райхо о чем-то тихо говорил, так же глядя на меня. Остальные из их группы отсутствовали, но и этих двоих хватило, чтобы бедные свободные девушки лишились спокойствия.
   – Интересно, и что это они тут делают? – не скрывая злости, весьма громко спросил у меня Шен.
   – Не знаю. – Я пожала плечами и постаралась забыть о ведущих. – Мне бы польстил тот факт, что они здесь из-за меня. – Шен замер, и пришлось пояснить: – Я задала прочитать мемуары трех генералов периода Карадарских сражений, поэтому им и могло понадобиться хранилище знаний. Но с другой стороны, заданный материал они сумели бы найти и в хранилище Академии Ранмарн.
   – Вот-вот, – как-то странно произнес Шен.
   Мы забрали вещи и, забыв о ведущих, стали обсуждать предстоящее соревнование в дайкоше. Эта игра, в которой пятнадцать членов каждой команды пытались забросить мяч в пять вертикально вбитых колец, пользовалась популярностью, и секции дайкоше всегда были переполнены. Шен занимался с двенадцати, а их команда «Красный рассвет» всегда соперничала с «Великими дайонами», но знающие редко позволяли соперничающим командам сойтись на одном поле. И именно сегодня был тот самый знаменательный оборот Талары, когда командам позволили встретиться на одной площадке.
   – Элька, только на поле не выбегай! – Усаживая меня среди запасных игроков, Шен как капитан команды давал распоряжения: – Лорхо и Тодо, сдерживайте их нападающих, особенно Ренго, он еще и в секцию по древним видам борьбы ходит. Симан, Гае, Давир, прикроете меня в момент атаки, и никакой самодеятельности.
   Шен – лидер в команде, но никогда в компании или среди сверстников. И если на поле он может наорать и даже дать подзатыльник, то вне игры никогда не позволяет себе подобного – законники обязаны сдерживать проявление эмоций.
   Впрочем, почти все в команде Шена были законниками, поэтому и вел себя «Красный рассвет» значительно сдержаннее, чем «Великие дайоны», там в основном играли познающие.
   Команда «Красный рассвет» выиграла с отрывом в два очка. Радость от победы мы с Шеном отметили очередным виражом над Исикаре, его друзья сопровождать нас не могли, остались на обязательные занятия.
   – Знаешь, – внезапно произнес Шен, – когда ты рядом, мне очень хорошо.
   Я улыбнулась, мне тоже было хорошо сейчас и даже думать не хотелось о завтрашнем дне.
   – Лирелька, – позвал Шен, – предварительные результаты уже пришли…
   Отвечать я не торопилась, я, в отличие от вечно беспокоящегося Шена, как-то была уверена в положительном ответе, но вежливо спросила:
   – И?
   – Мы совместимы. – Улыбка Кисану стала совершенно счастливой. – И когда я завершу обучение…
   – Это замечательно, Шен. – Не могу сказать, что я испытывала радость, наш союз был тем, что казалось незыблемым, как сама Талара.
   – Элька, это просто чудесно, и мы будем вместе.
   – Да. – И вот теперь то, о чем я все время хотела сказать: – Но после окончания учебного года в Ранмарн.
   Другой бы на месте Шена разозлился, позволил себе проявление недовольства или настоял на своем, но… Шенондар Кисану посмотрел на меня, улыбнулся и едва слышно ответил:
   – Хорошо, Эля, я понимаю, что ты еще не готова. Но предварительное соглашение желательно заключить до того, как я получу назначение на место трудовой деятельности.
 
   И кийт помчался быстрее, возвращая нас в город. Я счастливая, у меня будет чудесный и понимающий спутник, как мой папа у мамы, как Ран у Олини… Я счастливая, у меня есть все: государство, которое заботится обо мне и позволяет работать там, где я могу принести наибольшую пользу Таларе. Семья, в которой меня понимают, мечта, которая стала моей работой даже раньше, чем я могла надеяться. И будущее – с Шеном оно станет светлым и радостным… Я очень счастливая.
   Мы вернулись после заката, долго стояли, обнявшись, перед входом в мое кимарти, слушали, как стучат наши сердца. И мне было хорошо, но… время. Еще не весь материал готов на завтра. После быстрого поцелуя я вырвалась и, захватив свой пакет, отправилась домой.
   – Ты мое счастье, – прошептал Шен.
   – А ты мое. – И мне стало очень радостно от этого.
 
   Олини уже спала, поэтому я на цыпочках прошла мимо ее двери, но неожиданно из комнаты для еды меня окликнул отец:
   – Эля, ты вернулась?
   Аккуратно положила пакет с сеором, прошла к родителям.
   – Привет, папа. Вы чего не отдыхаете?
   Мама мне ласково улыбнулась, а вот отец оказался чем-то расстроен. Расстроен настолько, что все еще сидел в мундире, не потрудившись снять жесткую форму, и сейчас сине-желтый цвет одежды законника словно призывал к осознанию собственной вины. Папа только ворот расстегнул и, судя по полным тарелкам, так ничего и не съел.
   – Лирель, – полным именем он обращался ко мне, только если был очень зол, – объясни… не знаю, как сказать… сегодня к окончанию трудового дня мне пришел типовой договор на заключение стандартного супружеского соглашения… на твое имя.
   Устало опустилась на стул, позволила маме себя обнять и опустила голову на ее плечо:
   – Пап, ну я говорила с Шеном, мы вроде договаривались ждать окончания, видимо, его отец ничего не понял, я разберусь…
   Папа оборвал мою речь одним движением, обхватил голову руками и простонал:
   – Лирель, договор пришел от имени командующего подразделением «Черного клина» Отнара Шао, на имя его сына Киена Шао! Эля, в этой семье все ведущие, но ведущие не берут в спутницы знающих! Если бы контракт пришел на имя Олини, я бы еще понял, но ты… У нас были планы на Шенондара Кисану, вы так давно вместе, столько усилий потрачено для заключения между вами традиционного соглашения, и тут это!
   Мне нечего было сказать, потому что мое удивление не знало границ. Это казалось странным, непонятным и… невозможным. Киен Шао, ведущий, который вообще меня видел лишь раз… ну не раз, но всего один день.
   – Пап, что ты ответил?
   Мой папа был законником, поэтому мог отказывать многим.
   – Лирель, я ответил, что мы рассчитываем на традиционное супружеское соглашение… Но если их сторона согласится на наши условия… я не смогу отказать Отнару Шао, это не тот человек, который прощает отказы.
   Ведущие никогда не берут в спутницы знающих. Дело даже не в том, что познающие искусство им ближе по статусу, проблема в том, что мы, знающие, видим их насквозь. Но чтобы выбрать знающую из собственной Академии… Это же просто глупо!
   – Эль, – мама прижала меня к себе сильнее, – если бы мы были уверены, что он тебе нравится, мы бы согласились даже на стандартное супружеское соглашение, но…
   – Мне никто не нравится. – Я тяжело вздохнула. – И если Шен для меня как родной, то ведущий… Это просто смешно, мам! И стать спутницей ведущего – значит забыть о работе, а мне нравится быть знающей! Я даже думать об этом не хочу! Попробую разобраться… Он, наверное, подошел сегодня, чтобы сказать, а я… Разберусь завтра! Долгого сна, мама, долгого сна, папа!
   Войдя в свою комнату, я не плакала – на это просто не было времени. Подключилась к системе хранов информации, ввела код и вошла в хранилище знаний – нужно было подготовиться к занятиям.
   Утренний звонок разбудил всех разом. Звонкая сирена пронеслась по улицам, возвещая начало нового рабочего дня. Подскочив, я быстро надела форму для бега и помчалась на улицу, отстав от Олини на несколько мгновений.
   – Привет, младшая. – Оли сбегала вниз по лестнице. – Поговаривают, соглашение на тебя пришло…
   – Привет, старшая, было дело… – За Олини бежать тяжело, все же, в отличие от знающих, познающие искусство больше внимания уделяют телу и физическим нагрузкам.
   – Что намерена делать? – Сестричка чуть притормозила.
   – Буду перенимать твой прогрессивный опыт!
   Мы весело рассмеялись, привлекая внимание. Олини сумела тактично отказаться от четырех стандартных соглашений, присланных на ее имя начиная с двадцати трех лет, ведь к тому времени уже было заключено предварительное соглашение с Рананданом Ашедо. С Раном Оли познакомилась в гоаре. Мы как раз шли со стоянки мигана к корпусам спортивных секций, когда увидели группу читающих души, возвращающихся с профильных занятий. На Рана я обратила внимание сразу – высокий, широкоплечий и светловолосый, но при этом со смуглой кожей и чуть раскосыми глазами, как у древних таларийцев. Но я смотрела не на внешность, просто увидев этого молодого человека, как-то сопоставила его образ с пройденным в тот день обучающим материалом на тему «Влюбленность: признаки проявления и методы борьбы». Так вот Ран был истинным олицетворением влюбленного. Он смотрел на не заметившую его взгляда Оли так, словно в этот миг весь мир сузился до этой конкретной таларийки в ярком желто-зеленом платье. Затем Ран очень медленно перевел взгляд на ее руку и, увидев красную ленту, улыбнулся так радостно, словно стал самым счастливым человеком на свете.