Елена Звездная. Дочь воина, или Кадеты не сдаются

Елена Звездная
Дочь воина, или Кадеты не сдаются

История первая, похмельная

   Этот день с самого утра как-то не задался. Для начала мы с подругой Микой благополучно не сдали зачет, а после с горя напились в зюзю. Причем это была нехорошая зюзя, та самая зюзя, про которую на второй день вспоминать очень и очень стыдно.
   И вот мы, две абсолютно пьяные и хихикающие первокурсницы, ввалились в квартиру старшего брата Микаэллы, потому как в общагу в таком состоянии глупо было бы вваливаться. К тому же Мика клятвенно заверила: «Эда нет в городе, они на полевой практике, вернутся в конце недели». И я поверила! А потому мы, хихикая, начали раздеваться еще в прихожей, после чего я, пошатываясь, пошла в ванную, а Мика вроде как отправилась искать для меня полотенце в резиденции своего старшенького.
   И все бы ничего, и я даже сумела включить душ раза с пятого, и даже начала мыться, как вдруг где-то совсем рядом прозвучало:
   – Бракованный навигатор, последний раз, когда я видел эту грудь, она была значительно меньше.
   Медленно сползая вниз по стеклянной стеночке, я попыталась сфокусировать взгляд на родном и единственном брате Микаэллы. Взгляд фокусировался с трудом, и причина оказалась не столько в зюзе, сколько в том, что Эдвард Дрейг был великолепен. Он вообще во всем был великолепен, но в одних спортивных брюках и с голым торсом представлял собой совсем уж потрясающую картину. Высокий, широкоплечий, с узкой талией и пусть не внушительной, но весьма выразительной мускулатурой. А еще у Эда загорелая, почти бронзовая кожа, белоснежная улыбка, выгоревшие и от того светлые волосы и невероятные голубые глаза… Стоит ли говорить – я с одиннадцати лет в него почти влюблена. С тех самых пор, как впервые увидела на дне рождения Мики. А в двенадцать, краснеющая, смущенная и дрожащая от осознания своей смелости, я призналась ему в любви… ввалившись ночью в его спальню. К слову, он был там не один. Но вывел меня в коридор, присел на корточки, очень внимательно выслушал и заверил: «Малыш, давай сделаем так – я все слышал и все понял, и мы обязательно вернемся к этому разговору, но лет так через… шесть. Идет?» Кстати – мне только на прошлой неделе восемнадцать исполнилось.
   В двери постучали.
   Эд, не отрывая взгляда от меня, протянул руку и придержал дверь, не позволяя посетителю войти.
   – Сюда нельзя, – чуть повысив голос, произнес он. Потом бесстыже усмехнулся и пояснил: – Тут моя девочка душ принимает.
   За дверью послышалось недовольное:
   – Кто?! Мика что, не одна сюда пьяная ввалилась?
   – Неа, – Эдвард все так же продолжал меня разглядывать, – с подругой.
   – Да? – мужской голос за дверью приобрел нотки заинтересованности. – И что, вторая тоже совершенно пьяная?
   – Ага. – Улыбка Микиного брата стала откровенно фривольной.
   – Судя по многословности твоих ответов, она еще и совершенно голая.
   На это Эд не ответил, но, многозначительно хмыкнув, запер дверь в ванную.
   Стремительно трезвеющая, я в ужасе смотрела на героя своих детских фантазий, который, судя по потемневшему взгляду, собирался реализовывать уже весьма взрослые фантазии. Медленно, неторопливо как-то, Эдвард подошел ко мне и… протянул руку.
   – Сама встать сможешь? – сдерживая улыбку, спросил он.
   Как завороженная, продолжаю испуганно смотреть на Эда, пытаясь прикрыться руками.
   – Кир, – он широко улыбнулся, – Киран, все, что я хотел, я уже увидел, серьезно. Я же тут минут десять стоял, прежде чем смог хоть слово вымолвить.
   Несмотря на пары алкоголя, начинаю стремительно краснеть.
   – Малыш, – он осторожно взял меня за руку, потянул вверх, заставляя встать. И едва я выпрямилась, придержал за талию, так как ноги мои, кажется, решили взять тайм-аут. – Все-все, держу. Теперь давай-ка мы тебя умоем, а то реснички на щечках давно, а помада на подбородке. Кстати, головку мыть будем?
   От стыда я вовсе зажмурилась, не в силах сказать хоть что-то.
   – Ладно, – его ласковые губы легко и осторожно коснулись моих, – будем мыть тебя всю.
   И вода тут же стала теплее.
   Все остальное показалось странным нереальным сном, в котором меня аккуратно и заботливо мыли, едва касаясь интимных мест, зато осыпая поцелуями плечи, спину, волосы… И в какой-то момент я просто отключилась, то ли под воздействием алкоголя, то ли от того, что шампунь с волос уже смыли и меня уговаривали открыть глазки.

* * *

   – Кир, я умираю… – простонал хриплый Микин голос.
   Учитывая, что ее стон вырвал меня из дивного сна, в котором я предавалась гигиеническим процедурам в компании ее же старшего брата, единственным ответом на реплику Мики была брошенная в нее подушка.
   – Промазала, – меланхолично ответила подруга, давно привыкшая к моим утренним упражнениям в артиллерийском искусстве.
   Неудача была огорчительна, но не до такой степени, чтобы просыпаться. Решительно повернувшись на другой бок, я закрыла глаза, надеясь, что сон с эротическим уклоном сжалится и вернется.
   Но сон не вернулся. Даже когда, постанывая и проклиная вчерашний двенадцатый коктейль, явно бывший лишним, встала Мика и вышла из комнаты. Более того, как раз когда она вышла, мне вдруг стало очень нехорошо… Потому что дверь в нашей комнате противно так скрипит, а сейчас скрипа не было!
   И это могло означать только одно – мы не в общаге!
   Дальше хуже. Тихий звук шагов, рядом с моей постелью кто-то присел, после чего майку с моего плеча чуть потянули вниз, стягивая ткань, и губы, которые так бессовестно мне снились всю ночь, стали осторожно поцеловывать, а после раздался голос Эда:
   – Малыш, ты как? Голова не болит? Кофе будешь?
   События вчерашнего вечера начали обретать ясность, неся невероятное осознание – кажется, эротический сон был совсем не сном. Это подтвердил и веселый смех, а затем ласковое:
   – Киран, ты не спишь – когда спят, не краснеют от смущения. Вставай, я один в квартире, так что можешь в футболке ходить. Кстати, голова не болит?
   – Нет… – простонала я, этой самой головой уткнувшись в простынь.
   – Вот и хорошо, – меня погладили по спине, – поднимайся, поздно уже.
   И он ушел.
   – Ой, мама… – простонала я, чувствуя, как начинаю сгорать от стыда.
   С ужасом вспоминаю, что там, в ванной на полу, остались лежать мои чулки, трусики и бюстгальтер заодно… Какой кошмар!
   – Кир, ты встаешь? – раздался вопль Мики откуда-то из глубины этой далеко не маленькой квартиры.
   – Нет, – буркнула я, оставаясь лежать.
   Заниматься самоедством мне времени не предоставили. Заявилась Микаэлла, стащила с меня одеяло, а после начала жаловаться:
   – Кир, ну Кир, ну вставай, а то он меня убьет же.
   – Кто он? – упрямо продолжаю закрывать лицо руками.
   – Эдвард, – с горестным стоном Мика присела на кровать. – Они тут вчера были – Эд, Вик и еще какие-то с их выпускного курса, я их не знаю. А тут мы ввалились, ты хоть в ванную пошла, а я так, раздеваясь, и потопала на кухню, а они там… все.
   Мучительно напрягая память, попыталась вспомнить, до какой степени успела раздеться Мика… вспомнила, что юбка с нее сползла еще в прихожей.
   Вскинув голову, посмотрела на расстроенную подругу. Микаэлла ответила мне полным раскаяния взглядом, после чего шепотом поведала:
   – Они сначала опешили, а потом Эд подскочил, в секунду стянул с себя майку, а в следующую секунду надел на меня…
   Мне было жаль Мику. Очень жаль, но даже сочувствие не помешало тихо захихикать, представив себе эту картину! То-то он в ванную в одних брюках ввалился!
   – Ей смешно, – возмутилась подруга, но тоже начала смеяться. Потом поделилась подробностями: – Хорошо, что я лиф успела только расстегнуть, но еще не сняла. Но чулки, подвязки и наши черные с кружевом трусики…
   – Бедные мужики, – простонала я, продолжая прилагать титанические усилия, чтобы смеяться не очень громко. – Сколько их было?
   – Человек десять. – Мика вдруг улыбнулась. – А знаешь, Эд почему-то не очень злой, я думала, будет хуже.
   Вот об Эдварде я как раз старалась не думать. Так стыдно мне еще никогда не было.
   – Пошли завтракать. – Мика поднялась, потащила меня за руку. – Пошли, я одна туда идти боюсь.
   – Мне и с тобой туда идти страшно, – призналась я. – Может, мы по-тихому оденемся и назад в общагу, а?
   – Хорошая идея, но кто ж меня без чтения нотаций отпустит? – Микаэлла горестно взглянула на двери. – Кир, идем…
   Упрямо и отрицательно машу головой. Чего-чего, а видеть Эдварда нет никакого желания.
   – Ну пожа-а-алу-у-уйста, – взмолилась подруга, и ее голубые глазки стали такие умоляющие.
   На меня это всегда действует, чем Мика беззастенчиво пользуется.
   Пришлось вставать и топать вслед за ней, больше всего мечтая провалиться хоть куда-то. Белья на мне никакого не имелось, зато майка доходила почти до колен, но это не мешало рефлекторно пытаться натянуть ее еще ниже.
 
   Квартира у Эдварда Дрейга была огромная – четыре спальни, две ванные комнаты, причем вторая располагала джакузи величиной с маленький бассейн, большая гостиная и кухня, совмещенная со столовой. Я здесь оказалась второй раз в жизни, в первый – это когда мы с Микой в четырнадцать приезжали в столицу на концерт супермодной группы и Эд был нашей нянькой на сутки. Кстати, тогда, насколько я помню, тут обреталась…
   – Доброе утро, девочки, – радостно поприветствовала нас та самая домработница. – Ох, как же вы выросли!
   И пока мы смущенно отвечали про учебу и планы на будущее, из кухни послышалось:
   – Мика, Кира, живо завтракать!
   Пришлось плестись на кухню с видом обреченных на казнь.
 
   Не поднимая головы и глядя на пол с энтузиазмом почитателя собственных пальцев, я прошла к столу, так же и села, продолжая изучать мраморный рисунок перед собственным носом. Мика, старательно разделявшая мой интерес к любованию полом, тоже молча села рядом.
   – Вопрос номер один, – перед каждой из нас осторожно поставили по чашке с кофе, – где вы пили?
   Переглядываемся с Микой, но упорно молчим.
   – У вас два варианта – либо говорите сами, либо я проверяю, в каком заведении с ваших карточек вчера списали деньги.
   Мы с Микусей снова переглянулись, вот чего-чего, а давать Эду доступ к нашим карточкам мы не собирались – как бы деньги на них левые, впрочем, как и карточки.
   – Бар у причала, – обреченно сдалась Микаэлла, – название я и сама не помню, правда, Эд.
   – «Морские сирены», – вспомнила я.
   Просто там мы как раз только пивом баловались, а вот пили в другом заведении, куда нас, несовершеннолетних, пустили благодаря поддельным картам авторизации, купленным за две стипендии у местного гения взлома баз данных. Да, пай-девочками мы с Микой никогда не были.
   На стол передо мной опустилась тарелка, где радовал взгляд омлет с изюмом и творогом, перед Микой поставили хлопья с апельсиновым соком. Но в отличие от подруги я на завтрак не набрасывалась.
   – Не нравится? В детстве ты его любила. – Эд наклонился, взял вилку, подхватил кусочек омлета и поднес к моим губам. – Попробуй.
   Одной рукой он держал столовый прибор, второй осторожно обхватил мой подбородок и повернул к себе лицом. Испуганный взгляд совестливого алкоголика начал метаться повсюду, старательно избегая голубых омутов напротив. Зато едва я заметила такие же небесно-голубые глаза Мики, смущенно покраснела, потому как очи подруги увеличились вдвое, демонстрируя крайнюю степень удивления.
   – Кира, – ласково позвал Эд, – Киран, перестань смущаться, ничего страшного вчера не произошло.
   И тут Мика грохнулась на пол. В буквальном смысле. На этот грохот я отреагировала испуганным вскриком, зато Эдвард спокойным:
   – Микаэлла, что касается твоего поведения, мы обсудим его позже! – И опять обратился ко мне, причем снова очень ласково: – Кир, мне долго ждать?
   И вот тогда я рискнула взглянуть на Эда. Наши глаза встретились. Он улыбнулся, и взгляд потеплел, после чего мне сообщили сакраментальное:
   – Привет.
   – Привет, – мгновенно опускаю глазки.
   – Мы завтракать будем? – вопросил Эдвард.
   – Я и сама могу, – буркнула я.
   – Не сомневался, – сообщили мне и начали банально кормить с вилочки.
   Уже успевшая взгромоздиться на стул Мика грохнулась повторно, глядя, как я послушно съедаю все, чем кормит Эдвард. Но на этот раз мы оба не обратили и малейшего внимания на сей инцидент. Ровно до того момента, пока на тарелке не осталась зияющая пустота…
   – Понравилось? – выдохнул Эд, с улыбкой глядя на меня.
   – Да… – Правда, вкус омлета я едва ли уловила.
   – Кофе, – напомнил Эдвард и выпрямился.
   Зазвонил телефон. Подхватив переговорник, Эд стремительно вышел из кухни. Едва он скрылся в дверном проеме, Микаэлла подалась вперед с жадностью оголодавшего удава и прошипела:
   – Это что сейчас было?!
   Смущенно пожав плечами, я решила, что самое разумное в данной ситуации – сказать следующее:
   – Не знаю…
   – Что? – Мика чуть ли на стол не взгромоздилась. – Что между вами двумя?! Я же вижу, как он на тебя смотрит!
   Подругам врать нехорошо, но тут такое дело, что рассказывать подобное еще более некрасиво, и я соврала:
   – Не помню… Ничего не помню…
   И все бы ничего, но тут от дверей послышалось:
   – Да неужели?
   Густо краснея, я попыталась глотнуть кофе. Обожглась, едва не расплескав, почти уронила чашку на стол. Эдвард, стремительный и быстрый, успел подхватить ее, и кофе не пролился на меня же. Но лучше бы пролился, хоть был бы повод сбежать из-под пристального внимания голубоглазой семейки.
   – Кир, – Эдвард присел на корточки, и рука его от чашки плавно двинулась к моей руке, – а ты совсем ничего не помнишь?
   – Нет. – Но ладонь отдернула.
   – Совсем-совсем ничего? – Его голос приобрел низкие вибрирующие нотки.
   – Нет!
   Я вскочила, стул за моей спиной грохнулся бы, но Эд его перехватил. Хитро улыбаясь, медленно поднялся, вернул стул на место, и все это не отрывая от меня насмешливого взгляда.
   – Ну-ну, – загадочно произнес он, и снова оставил нас с Микой наедине.
   Мы прислушивались к удаляющимся шагам ровно до тех пор, пока они еще были слышны, а после Микаэлла пошла в наступление:
   – Последнее, что я помню, это как ты потребовала принести полотенце!
   – Вместо этого ты почему-то пошла на кухню, – напомнила я.
   – Пить хотелось. – Мика нахмурилась.
   – А что произошло потом?
   Подруга покраснела и прошептала:
   – Эд в свою майку одел, перекинул через плечо и унес в спальню… И только голова коснулась подушки, я вырубилась… А ты что помнишь?
   – Я?.. Эд пришел… майку надел… унес спать… – как бы и не совсем соврала.
   Но Мика что-то заподозрила. Взгляд пристальный, на лице хитрющее выражение, и вопрос такой, с подковыкой:
   – Ки-и-ир, а ты правда мне все рассказала?
   Молча киваю, но, чтобы выглядело достоверно, решила добавить:
   – Все что помню…
   Мы постояли немного, потом Мика предложила:
   – Валим!
   – Ты просто читаешь мои мысли!
   – Ага, пошли нашу одежду искать.
   Одежду мы нашли быстро… все, кроме моего нижнего белья. Правда, я про трусики Мике ничего не сказала, и мы как бы искали только лиф. Даже домработницу приобщили к поискам, но тщетно. Микину одежду нашли всю, а вот мою… и даже чулочков не было!
   – Так! – Микаэлла встала посреди коридора. – Я иду искать в гостевой, а ты, Кир, топай в комнату к Эду. Если он тебе свою майку дал, может, ты там переодевалась.
   – Сама туда иди! – возмутилась я.
   – Мне нельзя, – сокрушенно призналась подруга.
   – Это еще почему?
   – Там для моей попы весьма травмоопасная ситуация. Топай давай, нам еще в универ надо.
   Она исчезла в следующей комнате, а мне пришлось стучаться к Эдварду…
   – Эд, можно войти? – Я еще раз постучала в дверь.
   Раздался тихий смех и прозвучало спокойное:
   – Ну, входи.
   И сразу расхотелось мне в поисках утраченного участвовать. Стою перед дверью, вспоминаю вчерашнее и осознаю, что лучше мне так отсюда сматываться.
   – Киран, хватит под дверью стоять, у меня твои трусики.
   Вот после этих слов я решительно сделала шаг назад и вообще решила тихо-мирно уйти, но… куда ж я пойду в таком одеянии?! Решив делать вид, что я ничего о вчерашнем не помню, осторожно открыла дверь, снова разглядывая собственные пальчики на ногах, несмело вошла…
   – Ки-и-ир. – От этого голоса у меня все внутри дрожать начинало.
   За это утро я уже изучила вид своих босых ног во всех подробностях и, стараясь думать о ноготке на маленьком пальчике, который следовало бы получше подкрасить, заикаясь, попросила:
   – В-в-верните мне одежду, пожалуйста… вот.
   В ответ веселое:
   – Двери закрой.
   Я закрыла. Едва отпустила ручку, в механизме что-то щелкнуло. Забыв о любовании полом, стремительно развернулась к двери, попыталась открыть и в результате поняла, что…
   – Заперто!
   – Ага, – с энтузиазмом согласился Эдвард, – я поставил на режим запора изнутри.
   – И как открыть? – не поворачиваясь к собеседнику, спросила я.
   – Все очень просто, – тихий смех, – нужно вежливо попросить об этом хозяина квартиры.
   Развернувшись, взглянула на хозяина квартиры. Едва наши глаза встретились, Эд снова сказал:
   – Привет.
   Чувствую, как густо краснею, и с разговорами оно как-то опять не получалось.
   – Поговорим? – предложил Эдвард и… достал из кармана мои собственные черные ажурные трусики.
   А мне казалось, что краснеть уже больше некуда!
   – Молчишь? – Невероятно притягательный парень, в синих джинсах и черной облегающей его мускулистый торс майке, с совершенно хулиганским выражением на лице извлек из ящика письменного стола еще и лифчик, а следом даже чулки. И все это горкой сложил, а вот трусики продолжал держать в руке.
   Странно и как-то волнующе было видеть свое белье в его ладонях. Я снова покраснела.
   – Ки-и-ир, – Эд с улыбкой смотрел на меня, – прекращай смущаться.
   Я не смущалась! Я развернулась к двери и начала прилагать остервенелые попытки ее открыть… Звук шагов не услышала, и осознание происходящего пришло, едва руки Эдварда скользнули на талию.
   – Киран, – прошептал он, – Кира… Ты мне очень давно нравилась, Кир.
   Сердце начало стремительно наращивать темп.
   – Малыш, посмотри на меня.
   Бедная сердечная мышца, едва взяв разгон, мгновенно затормозила… ощущение, что я слышу скрип шин по асфальту.
   – Киран, Пантеренок мой, ты же такая отважная… а сейчас что, боишься?
   Кто боится?! Я боюсь?!
   Стремительно развернулась в кольце его рук и разгневанно посмотрела на Эда.
   – Попалась, – весело сообщили мне, после чего герой моих детских фантазий стремительно наклонился и завладел моими губами.
   Ноги решительно взяли очередной тайм-аут, из-за чего рукам пришлось вцепиться в единственную имеющуюся опору – Эдварда. Сердечная мышца, проклиная собственную хозяйку, снова взяла низкий старт, мысли помчались следом, уносясь куда-то вдаль…
   И тут за дверью раздалось недовольное:
   – Ки-и-ира, ты где-е?
   Эд усмехнулся, не прерывая поцелуя, и прошептал:
   – Мелкую посвящать будем? – так как я промолчала, он же и принял решение. – Ладно, пусть пока мучается в безвестности. Одевайся, малыш.
   И меня отпустили, а Эдвард, открыв дверь, вышел в коридор, и вскоре послышался их с Микаэллой разговор на повышенных тонах.
   Торопливо подойдя к столу, я забрала вещи и прошмыгнула в нашу с Микой комнату. Там обнаружила, что трусики мне так и не вернули! В итоге, натягивая короткую юбку как можно ниже, дала самой себе зарок больше никогда не появляться на данной жилплощади.
   К моменту, когда я была одета, собрана и даже успела подкраситься, услышала, как открылась входная дверь. Потом в квартире снова стало тихо, и уже никто не ругался. Осторожно ступая, вышла в коридор, постояла. Мики слышно не было. Страшась нарваться на Эдварда, я негромко позвала ее… в ответ тишина. Позвала снова, и вновь с тем же успехом.
   С тяжелым вздохом расстегиваю босоножки на умопомрачительной шпильке, ибо только в такой обуви мы устремлялись в очередной забег по клубам, и, стараясь ступать бесшумно, иду искать Микаэллу.
   И вот иду я, опасливо в комнаты заглядываю, добралась до помещения с тренажерами Эда, осторожно заглядываю и вдруг слышу над ухом:
   – Попалась!
   Одна рука Эдварда обняла за талию, вторая… вторая оказалась под юбкой.
   – Ки-и-ир, – протянул парень, едва я начала гневно вырываться, – домработница уже ушла, а Мика убежала в университет.
   – Что?! – Я перехватила его вторую руку, ту самую, что покушалась на самое сокровенное, и, продолжая удерживать ладонь несопротивляющегося Эдварда, к нему развернулась.
   Откровенно посмеиваясь, он отодвинул меня от двери, прижал к стене и, нагнувшись так, что мы уже почти целовались, прошептал:
   – Ваш зачет… я связался с деканом, вам его поставят. Тебе автоматом, Микаэлле при предоставлении контрольной, которую она, в отличие от тебя, не сдала. У Мики три часа на пересдачу.
   И все бы ничего, но его руки…
   – Эд… – Я уже с трудом дышала от нахлынувших ощущений.
   – Что? – выдохнул он, беря в сладкий плен мои податливые губы.
   – Эдвард, пожалуйста, – простонала я, пытаясь перехватить хоть одну из его не в меру наглых рук. И вроде их всего две, но такое ощущение складывается, что он по меньшей мере шестирукий.
   – Что «пожалуйста»? – выдохнул он, медленно опуская ладони на мою талию.
   – Отпусти меня, – стон получился каким-то неуверенным.
   – «Отпусти»? – Он повторил это за мной, усмехнулся и опустился на колени.
   Топик взлетел вверх, обнажая живот, к которому прижались его губы. И это было так трогательно и так… неправильно. Я ведь отчетливо понимала, что он выставил Мику и домработницу намеренно, а еще кому, как не мне, знать о многочисленных девушках Эдварда Дрейга.
   – Все еще отпустить? – посмеиваясь, спросил Эд. – Ты действительно думаешь, что я способен это сделать?
   Я в этот момент уже ни о чем не думала. Хотя, конечно, отдаться парню вот так, с первой его попытки – не то, чему мама учила… С другой стороны – остановить его я точно была не в силах.
   – Киран, – шептал Эдвард, покрывая поцелуями все, до чего мог из положения на коленях дотянуться, – Кира…
   А дотягивался он успешно, и губы его давно целовали бедра, добираясь до края юбки… Но если тут кто-то и был против подобного, то явно не я…
   Резкий звонок в двери оборвал мой протяжный стон и стал причиной весьма злого ругательства Эдварда. Но никакой звонок не мог отвлечь нас от столь захватывающего момента, как первое получение совместного удовольствия.
   Но тут дверь открылась, послышались уверенные шаги, и на всю квартиру раздался крик:
   – Дрейг, у нас вылет через час!
   В следующую секунду моя юбка вернулась на приличествующее ей место, топик также, лиф был застегнут, а Эд развернулся к излишне наглому посетителю, прикрыв собой собственно временно невменяемую – меня.
   – Э-э-э, ты не один? – насмешливо поинтересовался тот, кого я не видела, находясь за внушительной фигурой Эда.
   – Дейм, сваливай на кухню, сделай себе… чаю, – откровенно послал его Эд.
   – А может, мне стоит кофе себе заварить? – насмешливо предложил посетитель. – Это займет несколько больше времени.
   – Хор-р-рошая идея, – прорычал мой герой.
   В ответ – громкий и весьма насмешливый смех и веселое:
   – Прости, что-то не хочется. И покажи уже свою зазнобу, любопытно, кого ты там так старательно прячешь.
   Дальнейшее повергло меня в шок!
   – Ничего особенного, Дейм. Просто… снял девочку на ночь, – спокойно ответил Эдвард.
   И дыхание у меня вновь перехватило. На сей раз от обиды, гнева, ярости и непонимания. Но злости было больше.
   – М-м-м, – протянул незваный гость, – малышка явно хороша, раз ты не желаешь ее отпускать утром. Из дорогих? Хотя о чем это я, других ты не выбираешь. Я на кухню, у тебя три минуты.
   – До вылета час, – прорычал Эд.
   – Ты работаешь со мной в паре, – спокойно возразил ему незнакомец, – в моих правилах проверка корабля перед стартом. Три минуты, Дрейг.
   И этот самый Дейм неторопливо удалился. А Эдвард медленно повернулся ко мне. Но слова уже были сказаны, и даже его виноватый взгляд ничего не менял.
   – Шлюх ищи себе где-нибудь в другом месте! – прошипела взбешенная я.
   – Кир… – Эд выглядел растерянным.
   А в моих глазах застыли злые слезы.
   – Зато теперь я понимаю, почему мы ничего не будем сообщать Микаэлле! – прошипела я и попыталась уйти.
   Эдвард попытался задержать, за что и получил – ребром ладони по кадыку и удар кулаком в солнечное сплетение. Меня не только за зеленые глаза и черные волосы называли пантерой – по рукопашной я в группе одна из лучших.
   Когда я стремительно уходила из квартиры, Эд хрипел на полу. Но едва подхватила босоножки и открыла двери, услышала насмешливое:
   – Неплохо.
   Развернувшись, увидела высокого, темноволосого, смуглого «незваного гостя», который потягивал кофе, насмешливо улыбаясь и привалившись плечом к стеночке. В ответ на мой разгневанный взгляд напарник Эда развязно подмигнул, но, к его счастью, ничего не сказал. Или к моему. Странный тип – слишком мускулистый для местного, слишком умный взгляд для такого возраста и слишком уж понимающая ухмылка. Что-то было в нем… странное.
   Я так и ушла, преследуемая этой наглой насмешливой ухмылочкой! В тот самый день мною было принято два важнейших жизненных решения: