Томас Элиот. Убийство в соборе

Элиот Томас Стернз

Убийство в соборе

   Томас Стернз Элиот
   Убийство в соборе
   Перевод В. Топорова
   * ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *
   УЧАСТВУЮТ
   Хор женщин Кентербери.
   Три священника.
   Вестник.
   Архиепископ Томас Бекет.
   Четыре искусителя.
   Служки.
   Действие разворачивается в покоях архиепископа
   2 декабря 1170 г.
   Хор
   Здесь остановимся, здесь, у собора, здесь обождем.
   Опасность ли нас привлекла сюда, безопасностью
   ль нас поманили!
   Стены собора? Но что за опасность
   Нас устрашила бы, разнесчастных кентербериек?
   Какая беда,
   С нами еще не бывалая? Нет нам опасности в мире,
   Нет безопасности в церкви. Догадка о неком деянье,
   Нашим очам уготованном во лицезрение, - нашим
   стопам
   К стенам собора велела. В свидетели мы обреченны.
   С тех самых пор, как златой октябрь утонул
   в унынии ноября,
   Яблоки собраны и окладованы, с тех самых пор,
   как земля стала бурыми остроконечными кочками
   смерти в просторах болотистой бездны,
   С тех самых пор Новый год начал ждать,
   шевелиться и ждать, и дышать, и шептать
   в темноте.
   Труженик скинул заляпанный грязью башмак
   и ладони приблизил к огню,
   А Новый год начал ждать, и свершения ждет,
   исполненья ждет Божия Воля.
   Кто же ладони приблизил к огню и воспомнил
   святых в День Их Всех?
   Праведников воспомнил и мучеников, ибо ждут
   Они? Кто к огню
   Льнет, отрицая Творца?
   Семь лет и еще лето миновало,
   Семь лет, как наш ушел архиепископ,
   Наш неизменно милосердный к пастве.
   Но будет скверно, если он вернется.
   То правит король, а то бароны,
   Мы примеряли оба ярма.
   Но, по большей части, о нас забывали,
   А когда о нас забывают, мы выживаем.
   Мы пытаемся поддерживать домашний очаг;
   Купец, осторожный до робости, ищет умеренных
   выгод,
   Крестьянин клонится к клочку земли, клонится
   землистым ликом к землице своей невеликой
   Предпочитая пребывать в незаметности.
   Ныне страшусь нарушенья положенной смены
   спокойных времен:
   С моря нагрянет зима, все сметая дыханием смерти,
   Весна сатанинская с наших дворов оборвет ворота,
   Корни и стебли изгложут нам очи и уши;
   Лето пожаром чумы выжжет ложа потоков речных.
   Лишь и останется ждать октября и паденья.
   Ибо вотще ждать от летней поры утешенья
   В знобкой зиме и в осенних пожарах.
   Ибо вотще ждать от лета иного, чем ждать
   В лысом от зноя саду очередной прохлады
   октябрьской
   Бедствие некое близится ныне. Мы ждем,
   Ждем, ждут святые, ждут мученики, ждут святых
   и замученных новых.
   Ждет, в Руце Господа, Воля Его, дабы образ
   привнесть в то, что ныне без_о_бразно зыбко;
   Вижу и видел я это в столбе светового луча.
   Ждет, в Руце Господа, а не в руках у мужей
   государства, Господняя Воля,
   Те же - кто хитро, кто глупо - пытают грядущее,
   цели лелея,
   Время в руках удержать и тропой своеволья пустить.
   Грянь же, счастливый Декабрь, кто приметит тебя,
   кто приветит?
   Снова ли Сын Человека родится в помете презренья?
   Нам, разнесчастным, деяний дано и не будет,
   Только в свидетели и в ожидатели мы обреченны.
   Входят священники.
   Первый священник
   Семь лет и еще лето миновало,
   Семь лет, как наш ушел архиепископ.
   Второй священник
   А что же поделать нашему архиепископу да
   и самому Папе Римскому
   С упрямым королем английским и с королем
   французским,
   С их бесконечными махинациями и комбинациями,
   С судами и пересудами, с совещаниями
   согласованными и совещаниями сорванными,
   С совещаниями неоконченными или
   некончающимися
   То в одном, то в другом конце Франции?
   Третий священник
   Во власти мирской, власти временной, и нет
   ничего окончательно определенного,
   Кроме насилия, двуличия и постоянных
   злоупотреблений!
   То правит король, а то бароны
   Сильный правит самовластно, а слабый
   своевольно.
   Нет у них другого закона, кроме как заграбастать
   власть и держать ее, пока не отнимут.
   Сильный опирается на алчность и похоть прочих,
   Слабый упирается в собственную похоть и алчность.
   Первый священник
   Или же это не окончится до тех пор,
   Пока бедные там, у ворот, не забудут
   Друга своего на небесах. Господа нашего, не забудут,
   Что у них имеется друг?
   Входит вестник.
   Вестник
   Господни слуги, сторожи собора,
   Я здесь, чтоб сообщить без отговорок,
   Архиепископ в Англии и едет
   В Кентербери. Я послан упредить
   Его приезд и дать вам время к встрече,
   Как должно, подготовиться.
   Первый священник
   Закончилось изгнанье? Помирились
   Король с архиепископом? Гордыне
   Двух гордецов конец?
   Второй священник
   Едва ли так.
   Как наковальне с молотом смириться?
   Третий священник
   Но растолкуй,
   Забыты ли распри прежние, упала ль
   Стена гордыни? Мир или война?
   Первый священник
   Скажи, вернулся он,
   На мощь опершись некую - иль только
   На папство, на духовную узду,
   На правоту и на любовь народа?
   Вестник
   Вы правы в некотором недоверии.
   В гордыне и в печали, полон прежних притязаний,
   Вернулся, вне сомненья, уповая
   На ликованье паствы, поджидающее
   Восторженной толпой на всем его пути,
   Цветами поздними дорогу усыпающее.
   На улицах не протолкнуться будет,
   И хвост архиепископовой лошади
   По волоску на ладанки раздергают.
   В согласье с Папой он и с королем французским,
   Но наш король - совсем другое дело.
   Первый священник
   И все ж, война иль мир?
   Вестник
   Мир двух задир.
   Разбитого не склеишь, так я думаю,
   И думаю, что наш архиепископ
   Не склонен обольщаться хоть малейшею
   Из собственных претензий. Мир, я думаю,
   Не положил конца и не сулит начала.
   Общеизвестно, что архиепископ,
   Прощаясь с королем, сказал: "Король,
   Прощаюсь я с тобой как с человеком,
   Которого я более не встречу".
   Я слышал это из высоких уст;
   Слова темны, есть много толкований,
   Но ни одно покоя не сулит.
   Уходит.
   Первый священник
   Страшусь я за него, страшусь за Церковь.
   Я помню, как гордыня, порожденная
   Внезапным возвышеньем, в свою очередь,
   Ужасное паденье уготовила.
   Любимцем короля его я помню, канцлером,
   Надеждою и ужасом придворных,
   Презренным, презирающим, всегда отверженным,
   Всегда не ровней им, всегда в опасности,
   Гордящимся своею добродетелью,
   Гордящимся своею бескорыстностью,
   Гордящимся своей великой щедростью,
   Власть земную приявшим, но желающим
   Единственно повиноваться Господу.
   Будь наш король величественней или
   Наш Томас мельче - все пошло б иначе.
   Второй священник
   И все же наш Пастырь опять сочетается
   с собственной паствой.
   Долго мы ждали его, с декабрями лета провожая.
   Ныне возглавит он наш крестный ход против
   скорби сомненья.
   Скажет, что делать, подскажет, что делать,
   прикажет, что делать.
   С Папою он заодно, он с французским монархом
   в союзе.
   Мы прислонимся к стене, мы ногою нащупаем
   твердую почву
   На быстрине, где, как волны, сменяя друг друга,
   ярятся веленья баронов.
   Иль не твердыня Господня под нашей стопою?
   Возблагодарим же за это:
   Архиепископ вернулся. А если вернулся наш
   архиепископ,
   Значит, сомненьям конец. Возликуйте же все!
   Я говорю "возликуйте" - и вот уже ликом ликую.
   Архиепископов я человек. К нам пожалуй, наш
   архиепископ!
   Третий священник
   Во имя добра или зла, колесо, повернись!
   Было семь лет колесо неподвижно - и плохо.
   Во имя добра или зла, колесо, повернись.
   Ибо кто знает добра или зла окончанье?
   Пока не перестанут молоть мелющие,
   И не будут запирать двери на улицу,
   И не замолкнут дщери пения.
   Хор
   Этот город ненадежен, несть пристанища нигде.
   Болен век и болен ветер, больно выгоды не жди,
   жди тревоги и несчастья.
   Поздний, поздний, поздний век, слишком
   поздний, слишком поздний и подгнивший год.
   Ветер зол, и море горько, беспросветны,
   беспросветны, беспросветны небеса.
   Томас, повороти! Владыко, повороти! Повороти
   во Францию!
   Повороти. Проворно. Мирно. Позволь нам
   помереть в мире.
   Едешь на ликованье, едешь сквозь ликованье,
   но едешь, везя погибель в Кентербери;
   Погибель собору, погибель себе и погибель миру.
   Мы не хотим никаких событий.
   Семь лет мы прожили мирно,
   Стараясь не привлекать к себе вниманья,
   Прожили, как бы прожили.
   Существовали угнетение и роскошь,
   Сосуществовали нищета и разнузданность,
   Имели место небольшие беззакония,
   Но мы-то при этом жили,
   Жили и как бы жили.
   Бывало, у нас не оставалось хлеба,
   Бывало, урожай был богат,
   Один год лил дождь,
   Другой наступала засуха,
   Один год некуда девать яблоки,
   Другой неоткуда взять сливы.
   Но мы-то при этом жили
   Жили и как бы жили.
   Мы блюли посты и слушали мессы,
   Мы варили эль и делали сидр,
   Мы запасали дрова на зиму
   И говорили у очага,
   И говорили у перекрестка,
   И говорили отнюдь не всегда шепотом,
   Жили и как бы жили.
   Мы наблюдали рожденья, смерти и свадьбы,
   Мы затевали всевозможные скандалы,
   Мы платили всевозможные подати,
   Мы сплетничали и посмеивались.
   Несколько девушек исчезло необъяснимо,
   И еще несколько необъяснимо уцелело.
   Мы всегда чего-нибудь втайне боялись,
   Каждый в отдельности, - но вполне определенного.
   А ныне великий страх одолел нас, не личный
   страх, но всеобщий страх,
   Страх, подобный рожденью и смерти, когда
   наблюдаешь рожденье и смерть
   И лишь пустота зияет меж ними: мы
   Страшимся страхом, доселе неведомым, доселе
   не виданным, никому из нас не понятным,
   И сердца наши исторгнуты из нас, и черепа
   расшелушены, как луковицы, и самости наши
   потеряны,
   Потеряны в последнем страхе, не виданном
   и неведомом. О архиепископ Томас,
   Владыко наш, о избави нас, о верни нам жить
   нашей робкой, хоронящейся жизнью, не жди нас
   На погибель собора, погибель твою и погибель мира.
   Архиепископ, уверенный и преисполненный
   роком своим, бесстрашный промежду теней,
   понимаешь ли ты, чего ждешь, понимаешь ли
   ты, что сулишь
   Малым своим в колее, под колесами рока, малым
   своим, промеж малых живущим вещей,
   Черпая в черепе малых своих, званных сюда - на
   погибель собора, погибель владыки, погибель
   мира?
   О архиепископ Томас, избави нас, оставь нас,
   оставь, вступи в мрачный Дувр и под парусом через
   Пролив. Томас, наш архиепископ, останешься
   нашим владыкой во Франции тоже. Томас,
   наш архиепископ, стреми белый парус меж
   небом седым и горючей морскою волной.
   Оставь нас, во Францию через Пролив
   поспешая.
   Второй священник
   Что за речи при таком событье!
   Вздорные, нескромные болтуньи!
   Знаете ль, что наш архиепископ
   Будет здесь с минуты на минуту?
   Толпы на улицах не нарадуются, не нарадуются,
   А вы расквакались, как древесные лягушки,
   Но ведь лягушек можно испечь и съесть.
   Какие бы тут у вас ни роились опасения,
   Извольте-ка выглядеть повосторженней
   И встречайте нашего доброго архиепископа ото
   всей души.
   Входит Томас.
   Томас
   Мир вам. Пусть эти не скрывают чувств.
   Предчувствия их выше знанья, выше твоего
   проникновения.
   И знают, и не знают суть поступков и страданий.
   И знают, и не знают, что поступки суть страданья,
   Страданья суть поступки. Не страдает деятель,
   Не действует страдалец, но единая
   И вечная связь Действие - Страдание
   Желанна, ибо выстрадана; выстрадана,
   Ибо желанна; колея, которая
   Есть действие, равно как и страдание,
   Довлеет, дабы колесо вращалось
   И вечно неподвижно оставалось.
   Второй священник
   Прости, владыко, твоего прибытья
   Не уследил я, осерчав на женщин.
   Прости нам скудость встречи долгожданной
   В нежданный час. Ты ведаешь, владыко,
   Что за семь лет немого ожиданья,
   Семь лет молений и семь лет сиротства,
   Мы лучше уготовились душою
   К тебе, чем здешний город - за семь дней.
   Но все ж очаг горит в твоих покоях,
   Чтоб не изведал стужи декабря
   Английского скитавшийся на юге.
   В своих покоях все найдешь без изменений.
   Томас
   И пусть оно все так и остается.
   За доброту признателен безмерно,
   Но хлопоты - пустое. Краткий миг в Кентербери
   Отдохновенье, ведь враги не знают устали.
   Мятежные епископы - Йорк, Лондон, Сальсбери
   Перехватили б наши письма и усеяли
   Лазутчиками берег - и навстречу мне
   Послали жесточайших ненавистников.
   Но, Божьей волей разгадав их помыслы,
   Я письма отослал в день неназначенный,
   Удачно миновал Пролив - и в Сэндвиче,
   Где ждали Брок, Уоррен, Кентский Пристав,
   присягнувшие
   Нас обезглавить, исхитрился Сальсбери,
   Предупредить, страшась монаршим именем,
   Расправу надо мной, - и лишь поэтому
   Я уцелел, и до поры до времени
   Ничто не угрожает вам.
   Первый священник
   Надолго ли?
   Томас
   Голодный коршун
   Покружит, да и сдюжит.
   Поищет объясненья, извиненья, подходящего
   мгновенья.
   Конец окажется простым, нежданным, богоданными
   Меж тем, значением нашего первого решения
   Будут тени и схватка с тенью.
   Ожидание тяжелее разрешения.
   Наступление события приуготовано. Будь начеку!
   Входит первый искуситель.
   Первый искуситель
   Владыко! нет ничего бесцеремоннее,
   Чем вторжение до окончания церемонии.
   Тем не менее, зная ваши нынешние затруднения,
   Извините за легкомысленное вторжение,
   Хотя бы в знак памяти о былом.
   Старого друга, надеюсь, не запрезираете?
   Храбрец Том, наглец Том, лондонский сорванец Том?
   Ваше Преосвященство, толщу времен презираете?
   Дружбу - со иной, с королем, у реки, вечерком,
   все втроем - не забыли?
   дружба такая - кусачему Времени по зубам ли?
   Теперь же, когда ту вражду избыли,
   Еще далеко не вечер, хоть вы озябли,
   И старое доброе времечко возвернем!
   Флейты на лужке и фиалки на столе,
   Смех и реки яблоневым цветом,
   Пенье на ночь глядя, шепот, девку гладя,
   Пламя в камине, зимы нет в помине,
   Веселье, вино и великий восторг волхвования!
   Ныне у вас с Его Величеством мир,
   Вы рады, рад Сир, рады причт и клир,
   Пенье во храме, и радость не охромела.
   Томас
   Те времена прошли. Я вспоминаю:
   Забвения не стоят.
   Искуситель
   Вновь настанут!
   Весна в разгар зимы. Снежок на ветках
   Пойдет пушистым цветом. Лед на реках,
   Как зеркало, свет солнца отразит.
   Любовным соком брызнет Жизни сад,
   Веселие осилит меланхолию.
   Томас
   Мы о грядущем знаем только то,
   Что все, из поколенья в поколенье,
   Идет одним и тем же чередом,
   Хоть и не в пользу людям прошлый опыт.
   Но в жизни человека одного
   Нет ничего, что повторится дважды.
   Не прирастает пуповина. Лишь
   Глупец способен думать, налегая
   На колесо, что крутит он его.
   Искуситель
   Кивка, владыко, хватит иль намека.
   Мы часто любим то, что прежде гнали прочь.
   Прошла пора счастливая - вернется.
   Я ваш сторонник.
   Томас
   Не на этот раз.
   Ты уповаешь не на то, что просишь.
   Покайся и вернись к тому, кем послан.
   Искуситель
   Умерьте вашу прыть!
   Коль вы бегом, другие сядут на конь!
   Вы чересчур горды!
   Зверь выдает себя, а не спасает рыком.
   Не так велит нам поступать король,
   Не так суровы к грешникам вы были,
   Пока водились с ними. Проще, парень!
   Кто держится скромней, скоромнее тот ест.
   Вот мой совет - и дружеский. Иначе
   Ощиплют гусыньку и сгложут до кости.
   Томас
   Совет твой опоздал на двадцать лет.
   Искуситель
   Тогда тебе спасенья нет.
   Надменностью потешься непременно,
   Но знай, что за нее заломят цену.
   Прощай, владыко! эту церемонию
   Покину, как прервал, бесцеремонно я,
   В надежде, зная ваши затруднения,
   Что вы мое простите поведение.
   А если б за меня вы порадели
   В молитвах, я бы вспомнил вас в борделе.
   Томас
   Весенний призрак, дружеский советчик,
   Пусть ветер унесет твои слова.
   Что невозможно, тем нас искушают.
   Что невозможно или нежелательно,
   Слова сквозь сон, колебля мертвый мир,
   Чтоб разум памятью располовинить.
   Входит второй искуситель.
   Второй искуситель
   Ваше Преосвященство, возможно, забыли меня.
   Напоминаю:
   Мы встречались в Кларендоне, в Нортгемптоне
   И в последний раз в Мэйне, у Монтмираи.
   Теперь, припомнив эти
   Не слишком приятные мгновенья, уравновесим их
   Воспоминаниями о более ранних и куда более
   весомых,
   А именно о том, как вы были канцлером.
   Вот оно, настоящее прошлое! Вы, всеми признанный
   Политический гений, должны вернуться
   к государственному кормилу.
   Томас
   Таково твое мнение?
   Искуситель
   Ваш отказ от места канцлера
   В обмен на сан духовный был ошибкою,
   По-прежнему, однако, исправимою.
   Власть обретенная становится славою,
   Всю жизнь не кончающейся, неотторжимым
   достоянием.
   И мраморным монументом во храме после кончины.
   Править страною, с врагами сладя...
   Томас
   Божьему человеку - чего ради?
   Искуситель
   Внакладе
   Только тот, кто ищет Господа, не ища людей.
   Власть вольна вытворять великое,
   А не теряться тенью среди туманных теней.
   Сила - сейчас. Святость - следом, сама собою.
   Томас
   Чья сила?
   Искуситель
   Канцлера. Короля и канцлера.
   Король кормится от короны. Канцлер командует
   канцелярией.
   В школах такого и на ушко не шепнут.
   Сильных осилишь, слабых усилишь,
   Господа увеселишь и восславишь.
   Законы вооружишь, смутьянов обезоружишь,
   Справедливостью благодарность заслужишь,
   Устроишь рай на земле - и тем самым
   Загладишь содеянное Адамом.
   Томас
   Каким образом?
   Искуситель
   Справедливым правлением,
   Зиждущимся на заведомой зависимости.
   Твоя духовная власть плодоносит плотской
   погибелью.
   Сила - сейчас, и да будет Царствие Его.
   Томас
   Царствие чье?
   Искуситель
   Того, Кто грядет.
   Томас
   В каком месяце?
   Искуситель
   В последнем по счету от первого.
   Томас
   Чем поступиться придется?
   Искуситель
   Притязаниями на священничество.
   Томас
   Во имя чего?
   Искуситель
   Во имя силы и славы.
   Томас
   Нет!
   Искуситель
   Да! Или храброму поломают ребра,
   Заберут в тюрьму или запрут в Кентербери,
   Владыку без власти, вассала безвластному Папе,
   Старого оленя, обложенного легавыми.
   Томас
   Нет!
   Искуситель
   Да! Честный человек изворачивается.
   Монарху,
   Ведущему войну вдалеке, надобен друг дома,
   Подобная политика постепенно приносит пользу,
   Решимость рядится в рядно рассудительности.
   Томас
   А епископы,
   Которых я отлучил от Церкви?
   Искуситель
   Нестерпимая ненависть
   Обернется обоюдным согласием.
   Томас
   А как же бароны? Они не простят
   Ущемления малейшей из привилегий?
   Искуситель
   Не баронам бороться
   С крепким королем, с крепким крестьянином,
   с крепким канцлером.
   Томас
   Нет! мне ль, хранителю ключей
   Небес и бездны и главе всей Англии,
   Пастырю здешней паствы, посланному Папой,
   Мне ль вожделеть, мельчая, меньшей власти?
   Деяния в Доме Духа - достойное меня дело,
   Кара королям, а не карабканье в кругу их клевретов
   Вот мой удел. Нет! Прочь!
   Искуситель
   Тогда тебе спасенья нет.
   Твои грехи высоки, но королевские соколы
   летают выше.
   Томас
   Мирская власть, стремясь улучшить мир,
   Порядка не внесет в миропорядок.
   Те, что мечтали в мир внести порядок,
   Господнего порядка не познав,
   В неведенье ничтожа непорядки,
   Примнившиеся им, приумножали
   И без того бесчисленные бедствия.
   Я - с королем? Но я был - Королем!
   Его рукой, его душой и мыслью.
   Я вел вас, влек, как мне велел восторг.
   Почет прошел; прочь, пошлое паденье?!
   Входит третий искуситель.
   Третий искуситель
   Нежданным я пришел сюда.
   Томас
   Отнюдь.
   Искуситель
   В нежданный час, да и с нежданной целью.
   Томас
   Ничто не удивит нас.
   Искуситель
   Что ж, владыко,
   Я не искусник в путаных речах,
   Не льщу, не лгу и при дворе не терся,
   Не строю козней, не плету интриг;
   Я знаю лошадей, собак и девок,
   Да знаю, как вести свое хозяйство,
   Так чтоб в поместье голод не настал.
   Я на земле сижу и знаю землю,
   И знаю, в чем нуждается земля,
   Ведь чья земля, того о ней забота.
   Я и друзья мои не кровососы
   Вкруг короля, а позвоночник нации.
   Прости мне прямоту мою, владыко,
   Я прям и прост, как Англия моя.
   Томас
   Давай-ка напрямик.
   Искуситель
   Все очень просто.
   Живучесть дружбы не друзьям подвластна,
   А силе обстоятельств. Обстоятельства
   Отнюдь не беспричинно обусловлены...
   Неискренняя дружба станет искренней
   (Уж так бывало), но скорей вражда
   Союзничеством верным обернется,
   Чем искренняя дружба, раз окончившись,
   Возобновится.
   Томас
   Сидя на земле,
   Ты говоришь темно, велеречиво,
   Как будто ты придворный.
   Искуситель
   Говорю
   Уж проще некуда! Король тебя предаст.
   Напрасную надежду на согласие
   Питаешь ты. Останешься один
   Вот в чем ошибка.
   Томас
   Мой король!
   Искуситель
   Другие,
   Лишь поищи, отыщутся друзья.
   Заметь, монарх английский не всесилен.
   Во Франции он, ссорится в Анжу,
   И окружен голодными сынками.
   Мы англичане, здесь мы и живем.
   Ты, мой владыка, как и я, - норманн.
   Вся Англия созд_а_нна для норманна
   Нормально это. Пусть Анжуйский род
   В Анжу друг дружке глотки раздерет.
   Английские бароны против трона,
   А мы - народ.
   Томас
   К чему все это приведет?
   Искуситель
   В счастливом сочетании взаимных
   Разумных интересов...
   Томас
   Но зачем,
   Коль послан ты баронами...
   Искуситель
   Я послан
   Могущественной партией, которой
   Нужна сейчас... Баронами, а как же!..
   Нужна поддержка Церкви, нужен Папа,
   Благословенье нужно на борьбу
   За общую свободу. Ты, владыко,
   Встав с нами в ряд, за Англию и Рим
   Сыграешь восхитительным дуплетом,
   Тирановластью положив конец,
   Освобождая Церковь и баронов
   От гнета королевского суда.
   Томас
   От мною же навязанного гнета.
   Искуситель
   Тем более. Никто не попрекнет.
   Кто старое помянет, тот протянет ноги.
   Союз родится под счастливою звездой.
   Томас
   Но если королю вверяться бесполезно,
   Как верить тем, кто короля толкает в бездну?
   Искуситель
   Король не терпит сильных возле трона,
   Поэтому и месть небеззаконна.
   Томас
   Но если кесарю вверяться бесполезно,
   То остается верить в рай небесный.
   Я был когда-то канцлером, и вроде
   Тебя людишки там толклись при входе.
   Для короля и для страны немало
   Свершил я средь всеобщего развала.
   Неужто ж мне, орлу из облаков,
   Спуститься к вам, стать волком меж волков?
   Молчите, ваше низкоблагородье.
   Владыка не изменник королю.
   Искуситель
   Все, все, я больше не толкусь при входе.
   Полгода как-нибудь перетерплю,
   А там король воздаст тебе сторицей.
   Томас
   Разрушить дом, тобою возведенный,
   Есть проявленье мощи обреченной.
   Пусть такова была судьба Самсона,
   Но если рушить - рушить одному.
   Входит четвертый искуситель.
   Четвертый искуситель
   Ты, Томас, тверд, как добрая кольчуга.
   Но, всех прогнав, во мне обрящешь друга.
   Томас
   Кто ты?
   Я ждал троих, не четверых.
   Искуситель
   Ну, где найдется место для троих...
   Когда б ты ждал, я был бы здесь заранее.
   Но я опережаю ожидания.
   Томас
   Так кто ж ты?
   Искуситель
   Коль незнаком я, имя ни к чему,
   А коль известен - прибыл потому.
   Знаком тебе я, правда, не в лицо.
   Все не судьба, но вот, в конце концов...
   Томас
   Скажи, зачем пришел.
   Искуситель
   Не премину.
   На прошлое не клюнул, на блесну,
   О будущем подумай. Короля
   Настоянная ненависть гнетет.
   Того, кто другом был и стал врагом,
   Он никогда в друзья не возвернет.
   Старайся услужить ему, спеши
   Вручить все, чем владеешь, - он возьмет.
   Он оберет до нитки власть твою,
   Ловушечный приберегая ход
   В ответ. Что до баронов, зависть их
   Выносливей, чем королевский гнев.
   Ему давай страну, им - барыши,
   Не терпят на дух вражеский доход.
   Бароны хороши против баронов,
   Но не они порушат короля.
   Томас
   И твой совет?
   Искуситель
   Иди всегда вперед.
   Все прочие заказаны пути,
   Кроме того, что избран, - и давно.
   Да и к чему тебе мирская власть
   Хоть короля, хоть канцлера, - интриги
   И козни, суета поддельных дел,
   В сравненье с истинной, духовной мощью!
   Греховен человек с времен Адама,
   И лишь тебе дан ключ вселенской драмы: