Страница:
Харлан Элисон
Город на краю Вечности
Две капли кортизона могут спасти человеку жизнь. Десять капель этого непредсказуемого препарата могут убить. Когда в руках у Маккоя неожиданно сработал оказавшийся неисправным гипоспрей, в тело доктора в течение секунды попала в несколько раз большая доза.
Издав нечленораздельный крик, доктор выбежал с мостика. Данные о кортизоне гласили, что такая доза нередко вызывает паранойю, и по всему кораблю тотчас была объявлена тревога. Но Маккой знал корабль слишком хорошо. Прежде, чем на "Энтерпрайзе" успели организовать поиски, он добрался до транспортаторной и транспортировался на поверхность планеты, вокруг которой вращался по орбите корабль.
Транспортатор был настроен на наблюдение за каким-то весьма странным явлением на планете, напоминавшим искривление времени. Настройка транспортатора не была изменена; что бы это ни было там, внизу, Маккой теперь был в самом его центре. Кирк предпочёл бы сначала собрать побольше информации, но выхода не было – надо было разыскивать Маккоя. Взяв с собой Спока, Скотта, Ухуру, Дэвиса и одного офицера службы безопасности, Кирк транспортировался на поверхность.
Они материализовались среди бесконечных древних руин. Большинство развалин почти сравнялись с землей, и всё же вокруг оставалось достаточно фрагментов сломанных стен и нагромождённых камней, чтобы Маккой мог прятаться за ними.
Планета была холодной. Тусклое солнце скорбно освещало мир, создавая постоянные серебристые сумерки. Это был мёртвый мир, и он лежал в развалинах. Они тянулись, насколько хватало глаз – развалины некогда существовавшего тут громадного города; но город этот мог быть мёртв уже десять тысяч веков. Нужно много времени, чтобы солнце сделалось таким тусклым и холодным.
Среди этих бесконечных руин один предмет тотчас привлёк внимание Кирка, ибо он выглядел совершенно новым. То было большое восьмиугольное зеркало – хотя было ли это зеркало? Его заключённая в раму, затянутая дымкой поверхность постоянно переливалась. Что бы это ни было, оно блестело – не потускневшее, ясное, нетронутое временем. Рядом с зеркалом стоял куб – такой же ясный, до половины скрытый щебнем и пылью. Спок направил на него свой трикодер.
– Что бы это ни было, – отрывисто произнёс Кирк, – это станет исходной точкой наших поисков. Рассредоточиваемся и начинаем искать.
Группа высадки тотчас рассыпалась – все, кроме Спока, который вместо этого лишь ближе подступил к блестящему предмету.
– Невероятно! – произнёс вулканец.
– Мистер Спок?
– Сэр, именно этот предмет и является источником искривления времени, которое мы засекли из космоса. Я не могу понять, откуда он берёт энергию и как использует её. Это не может быть механизм – во всяком случае, не в том смысле, в котором мы понимаем этот термин, но…
Кирк окинул предмет взглядом.
– Тогда что же это?
В неподвижном воздухе тотчас послышалось низкое гудение, а затем из куба раздался низкий, резонирующий голос.
– Вопрос, – произнёс этот голос. – Вопрос. С тех времён, когда ваше солнце ещё не горело в небе, и не зародилась ещё ваша раса, я жду вопроса.
– Кто Вы? – спросил Кирк.
– Я – Хранитель Вечности.
– Вы механизм или живое существо?
– И то, и другое – ни то, ни другое. Я своё собственное начало и свой собственный конец.
– Не вижу смысла в том, чтобы формулировать ответы как загадки, – сказал Спок.
– Я отвечаю так просто, как только могу.
– Каково Ваше назначение?
– Я – портал времени. Сквозь меня ушла в другую эпоху великая раса, некогда жившая здесь.
– В прошлое или в будущее? – спросил Спок.
– В прошлое. – Ответ прозвучал, как вздох. – Всегда в прошлое – только в прошлое. В своё прошлое, которое для вас недоступно. Я могу предложить вам лишь ваше прошлое. Смотрите на рождение вашей планеты.
В зеркале стало видно, как из охлаждающейся, изменяющейся огненной сферы появляется Солнечная система… и Кирк каким-то образом знал, что это вовсе не изображение, и они издалека наблюдают за тем, что действительно происходит. В следующий миг они увидели первобытный безбрежный океан; а затем – джунгли гигантских папоротников.
– Мистер Спок, – задумчиво произнёс Кирк, – если это дверь в прошлое, можем ли мы каким-то образом забрать Боунза назад на день и так изменить случившееся? Не позволить, чтобы этот гипоспрей вкатил ему кортизон?
– Для этого его надо сначала найти, – ответил вулканец. – Кроме того, капитан, обратите внимание, с какой скоростью сменяются столетия. Попасть точно в нужный день представляется невозможным.
– Хранитель, а Вы можете изменить скорость, с которой проходит прошлое?
– Я был создан для того, чтобы открывать прошлое именно так, – откликнулся Хранитель. – Я не могу ничего изменить.
Египет возник, расцвёл, пришёл в упадок, исчез. Затонула Атлантида. Закутанные в шкуры варвары внезапно превратились в эллинов. Спок фиксировал всё это на своём трикодере.
– А ведь притягивает, правда? – спросил Кирк. – Один шаг – и ты уже в другом мире…
Крик и скребущий звук прервали его слова. Кирк резко обернулся. Маккой, видимо, всё это время находившийся неподалёку, стремительно нёсся прямо на портал времени. Поблизости не было никого, кроме Спока и Кирка, кто мог бы его остановить.
Выронив трикодер, Спок кинулся наперерез, но Маккой, глядя перед собой безумными глазами, метнулся в сторону. Теперь между ним и порталом времени оставался лишь Кирк, который прыгнул, пытаясь сбить его. Но Маккой сумел увильнуть в последний момент. Кирк со всего размаху грохнулся на землю и перекатился на другую сторону.
– Боунз! – закричал капитан. – Нет!
Но он успел увидеть лишь, как Маккой исчезает в восьмиугольном зеркале, словно поглотившем его тело. Затем всякое изображение исчезло, и в зеркале стало пусто – как тогда, когда они впервые увидели его.
- Где он?– резко спросил Кирк.
– Он прошёл в то, что там было, – откликнулся голос Хранителя.
В этот момент появилась Ухура, бегом приближающаяся к ним.
– Капитан, – чуть задыхаясь, сказала она. – Я потеряла связь с кораблём. Я разговаривала с ними, и вдруг связь прекратилась. Никаких помех, просто… ничего.
– Коммуникатор в порядке?
– Да, сэр. Просто там, наверху как будто ничего нет.
– Вашего корабля, – сказал Хранитель, – вашего начала, всего что вы знали, больше не существует.
У Кирка болезненно сжалось сердце при воспоминании о том, как он, Спок и человек из прошлого по имени Джон Кристофер из кожи вон лезли, чтобы остаться незамеченными в мире 1970-х. Он хмуро сказал:
– Значит, Маккой каким-то образом изменил историю.
– Выходит, мы остались одни, капитан? – спросил подошедший Скотт.
Вместо капитана ответил Спок.
– Одни, без прошлого и будущего.
– Капитан, – сказала Ухура, – я… мне страшно.
Медленно подняв голову, Кирк устремил взгляд в чёрное, усеянное звёздами небо над безымянной планетой, в котором больше не было ни "Энтерпрайза", ни даже солнца, чтобы согреть и оживить этот чужой мир.
– Земли нет, – сказал он. – По крайней мере, той, которую мы знаем. Мы совсем одни – у нас нет даже истории.
– Нам придётся восстановить её заново, – сказал Спок.
– Как, мистер Спок?
– Мы должны будем сами отправиться в прошлое – и постараться исправить то, что изменил доктор. Я записывал на трикодер изображения в портале в тот момент, когда доктор прыгнул туда. Полагаю, что синхронизируя их, я смогу приблизительно определить, когда нужно совершить переход. Возможно, мы попадём туда за месяц до него. Или за неделю, если нам повезёт.
– Хранитель! – позвал Кирк. – Если у нас получится…
– Тогда всё вернётся. Всё будет так, как будто никто из вас никогда не исчезал.
– Найти там Маккоя, – сказал Скотт, – уже будет настоящим чудом.
– У нас нет другого выбора, – ответил Спок.
– Скотти, когда ты сочтёшь, что прошло достаточно времени – хотя что теперь может означать "достаточно времени" – тогда… – Кирк пожал плечами. – Вам всем придётся отправиться за нами. Даже если никто из вас не сможет найти его, вы все останетесь живы – где-нибудь в прошлом.
– Будьте готовы, капитан, – сказал Спок. – Думаю, это время опять появляется.
Они стояли на неширокой улочке с обшарпанными зданиями и редкими прямоугольными транспортными экипажами на четырёх колёсах. На одном из зданий висел большой плакат:
ЗДЕСЬ ПРОИЗВОДИТСЯ ЗАПИСЬ В ЛАГЕРЯ ССС
А на соседнем здании был другой плакат – БЕСПЛАТНЫЙ СУП; и рядом указатель с надписью помельче – ОЧЕРЕДЬ. У обоих зданий выстроились медленно двигающиеся очереди из оборванных людей в мешковатых пальто и шапках.
«Примечание. ССС – Civilian Conservation Corps – организация, существовавшая в США в 30-х – начале 40-х гг. и занимавшаяся посадкой лесов. Была учреждена Франклином Рузвельтом с двойной целью: восстановить истреблённые американские леса и дать людям работу в годы Великой Депрессии.»
– И это, – спросил Спок, – то самое наследие, которым так гордится народ моей матери?
– Это, – с отвращением сказал Кирк, – то, из чего мы выкарабкивались пятьсот лет. Ладно, сейчас есть проблемы поважнее – очень скоро нас кто-нибудь да заметит, а наши костюмы не совсем соответствуют эпохе. Давайте сначала подыщем себе что-нибудь подходящее. Где-то здесь, я видел, висела одежда.
И он потащил Спока за руку в переулок, из которого они только что вышли.
– Боюсь, что на меня обратят внимание в любом случае, капитан.
– Что ж, мистер Спок, раз уже Вас не замаскировать, придётся придумать какое-нибудь правдоподобное объяснение. Наденьте-ка пока это. – И Кирк снял с верёвки две рубашки, две пары брюк, старый свитер и вязаную шапку.
– Можете ещё подыскать мне кольцо в нос, – сказал Спок. – Но, капитан, не говоря уже о том, что мы совершаем кражу, я полагаю, нам не следует переодеваться прямо на улице. Насколько я помню из вашей истории, земляне были весьма строги в отношении манер.
– Ты прав. Ладно, пойдём. – Кирк свернул одежду и взял свёрток подмышку.
Из переулка они выбрались без происшествий, и Кирк начал чувствовать себя увереннее.
– А знаешь, – сказал он, – мне нравится это время. – Оно как-то проще, в нём легче ориентироваться. Я даже думаю, что у меня особый талант к… ой!
Он буквально налетел на высокого, широкоплечего человека в синей форме, явно напоминавшего офицера службы безопасности. Человек оглядел их с ног до головы, а затем перевёл взгляд на свёрток, который Кирк безуспешно попытался прикрыть. Наконец, он добродушно произнёс:
– Ну?
– Ну да, конечно же, – сказал Кирк. – Вы полицейский. Точно, я помню…
Почувствовав, что избрал неверную тактику, Кирк оборвал фразу и дружелюбно улыбнулся. Полицейский улыбнулся в ответ, но с места не двинулся. Спок позади Кирка произнёс:
– Вы что-то говорили об особом таланте, сэр?
Это также было ошибкой, ибо привлекло внимание полицейского к Споку и в особенности к его остроконечным ушам.
– Мой друг… э… китаец, – торопливо произнёс Кирк. – Его уши… э… просто…
Полицейский смотрел на них, не произнося ни слова. У Кирка отнялся язык.
– Возможно, несчастный случай, происшедший со мной в детстве… – подсказал Спок.
– Да, в поле, – подхватил Кирк. – У него голова попала в… рисоуборочный комбайн. К счастью… поблизости жил американский миссионер, который до того, как стать священником, был пластическим хирургом…
– А ну, хватит, – сказал полицейский. – Бросай свёрток, руки вверх и лицом к стене. Зубы он мне будет заговаривать.
– Да, сэр, – сказал Кирк. Уже собираясь повернуться, он вдруг замер, глядя полицейскому на плечо. – О, сэр, как только Ваша жена позволила Вам выйти из дому в таком виде?
– Что? – переспросил полицейский, поднимая дубинку.
– Очень неаккуратно, сэр, – подхватил Спок. – Позвольте мне…
Он мягко нажал полицейскому на плечо, и полицейский так же мягко осел на тротуар.
– А теперь, капитан… – сказал Спок.
– Ты прав, – сказал Кирк. – Насколько я помню, подходящее выражение в таких случаях – смываемся!
Слыша за спиной пронзительные звуки полицейского свистка, Кирк и Спок нырнули в открытую дверь подвала. Подвал поражал своей убогостью: ящик с углем, старая печь, груды мусора повсюду и несколько трухлявых деревянных сундуков, в полумраке напоминающих притаившихся чудовищ. Кирк и Спок торопливо переоделись; Кирк надел свитер, а Спок натянул шапку на свои остроконечные уши.
Вулканец извлёк трикодер, но оттуда послышался лишь неприятный писк, похожий на затихающий звук полицейского свистка.
Капитан и его помощник переглянулись. Молчание нарушил Кирк.
– Да, это не игрушки. Настало время взглянуть фактам в лицо. Ситуация, мистер Спок?
– Во-первых, – сказал Спок, – я полагаю,у нас есть неделя до появления доктора Маккоя. Но полной уверенности…
– До появления Маккоя где? В Нью-Йорке, Бойсе, Гонолулу, Монголии?
– Этого я, естественно, знать не могу. Но существует теория… – Спок поколебался, пожал плечами и продолжал: – Теория, что время можно рассматривать как жидкость, как реку с течениями, омутами и водоворотами. Теория эта, подобно аналогии между строением Солнечной системы и строением атома, скорее вводит в заблуждение, нежели подсказывает правильные выводы, но всё-таки она по-своему правильна.
– Мистер Спок, не знай я Вас лучше, я подумал бы, что Вы читаете мне лекцию.
– Нет, сэр. Я лишь высказываю предположение, что тот же поток времени, который вынес доктора Маккоя в определённое место или к определённому событию, вынес нас к тому же месту и событию… В противном случае, думаю, у нас нет никакой надежды.
– Вероятность успеха?
– Капитан, когда речь идёт о времени, не бывает никакой вероятности; вы ставите бесконечное множество мгновений против совершенно невероятной случайности. И всё же… – Спок кивнул на трикодер. – Здесь записано точноеместо, точный миг и даже точная картина всех действий Маккоя в этом прошлом. Если бы у меня была возможность подключить его к компьютеру нашего корабля хотя бы на несколько секунд…
– А Вы не могли бы сконструировать компьютер здесь?
– При здешней технологии цинковых пластин и вакуумных трубок? Невыполнимо. У меня нет ни инструментов, ни деталей, ничего… Я даже не знаю, какое тут напряжение в электросети.
– Ясно, – медленно произнёс Кирк. – Да, это сложная логическая проблема. Прошу прощения, мистер Спок. Иногда я жду от Вас слишком многого.
Внезапно Спок резко повернул голову. В следующий миг лампа под потолком загорелась жёлтым светом, послышался звук открываемой двери, а затем молодой женский голос громко спросил:
– Кто здесь?
Кирк и Спок разом поднялись навстречу спустившейся по лестнице молодой, просто одетой девушке. Несмотря на царившую вокруг дикость, она вовсе не выглядела испуганной. Её нельзя было назвать красивой, но в голосе её было что-то чарующее.
– Мы вовсе не хотели врываться в Ваш дом, мисс, – сказал Кирк. – Но на улице становится холодно, и…
Она спокойно смотрела на него.
– Ложь – не самый лучший способ здороваться. Там что, действительно так холодно?
– Нет, – сказал Кирк. – Нет. За нами гнался полицейский.
– Почему?
– Мы совершили мелкую кражу. Украли эту одежду. У нас не было денег.
– Понятно. – Она окинула обоих внимательным взглядом. – Всегда одна и та же история. Мне нужны помощники. Убирать, мыть посуду, наводить порядок. Согласны работать?
– А каков будет размер оплаты? – спросил Спок. Перехватив изумлённый взгляд Кирка, вулканец добавил. – Мне нужны радиолампы и прочее. Детали, провода… Это… моё хобби.
– Пятнадцать центов в час за десять часов работы в день. Я тоже не слишком богата. Идёт? Хорошо. Ваши имена?
– Меня зовут Джим Кирк. А его – Спок.
– Меня зовут Эдит Келер, – отрывисто сказала она. – Для начала наведите порядок здесь.
Приветливо улыбнувшись напоследок, она вновь поднялась вверх по лестнице и вышла, оставив Кирка несколько ошарашенным её деловитостью и бесстрашием. Выйдя из оцепенения, капитан осмотрелся, нашёл пару щёток и вручил одну Споку.
– Значит, радиолампы и прочее? – спросил он своего помощника. – Что ж, мистер Спок, одобряю. Думаю, каждый должен иметь хобби. Чтобы не оставалось времени шататься по улицам.
Миссия представляла собой смесь учреждений, которые Кирк с трудом узнавал: отчасти церковь, отчасти столовая, отчасти комната отдыха. Помещение было уставлено столами и длинными скамьями; в одном его конце – там, где работники разливали суп и кофе – имелся небольшой помост. Рядом стоял большой ящик с инструментами, запертый на неуклюжий замок с цифровым диском. За столами по обе стороны от Кирка и Спока оборванные люди ждали без особого энтузиазма. Ближайший сосед, невысокий, с острыми чертами лица, чем-то напоминавший грызуна, окинул их взглядом.
– Вам это не понравится, – с преувеличенно скучающим видом произнёс он.
– Почему? – спросил Кирк.
– Надеетесь поесть на халяву? Тогда придётся вам слушать проповеди мисс Добродетели.
– Добрый вечер, – словно услышав его слова, заговорила Эдит. Она уже шла к помосту и теперь поднялась на него. Унылый вид присутствующих, казалось, нисколько не обескуражил её. Она держалась бодро и непринуждённо. – По-моему, кто-то здесь сказал, что придётся вам заплатить за суп.
Послышался смех.
– Не то, чтобы она была дурнушка, – тихо сказал похожий на грызуна. – Но если бы она вправду пожелала доставить мужчине…
– Заткнись, – сказал Кирк. Затем, перехватив взгляд Спок, он добавил. – Я хочу послушать.
– Конечно, – бесстрастно сказал Спок.
– Давайте начнём, как обычно – выяснив кое-что начистоту, – сказала Эдит. – Зачем я работаю, изворачиваюсь, может, даже обманываю немного, чтобы иметь возможность кормить вас? Не знаю. Я просто делаю это. Но я не собираюсь возиться с прихлебателями. Если вы не в силах завязать с выпивкой или отвыкли работать, или вам нравитсяжить на дне, я не желаю вас видеть, и вы не заслуживаете супа.
Кирк слушал со всё возрастающим удивлением. Он и сам не знал, чего ждал, но уж точно не этого.
– Конечно, – продолжала она, – я знаю, что каждый день – это борьба за то, чтобы выжить. И ни на что другое у вас не остаётся времени. Но мне не нужны те, кто, полагаясь на бесплатный суп, отказывается от борьбы. Вы должны знать, что жизнь стоит того, чтобы жить – что бы ни случилось.
– Тень и реальность, друзья мои. Вот секрет, как продержаться в эти тяжелые времена. Знать, что есть на самом деле, а что лишь кажется. Голос и холод реальны. Уныние – нет.
– И именно уныние – то, что разрушает вас. Уныние и ненависть. Мы все ложимся спать не совсем сытыми, но во сне можно обрести покой, зная, что вы прожили ещё один день и при этом никому не причинили вреда.
– Боннер Стохастик, – шепнул Спок.
– Он родится только через двести с лишним лет. Слушай.
– Трудно не испытывать ненависти к миру, который так к нам относится, – говорила Эдит. – Я знаю это. Трудно, но не невозможно. Кто-то когда-то сказал, что ненависть – это всего лишь отсутствие любви, но это не та истина, которую можно принять на пустой желудок. Но есть ещё одна истина: любовь – это всего лишь отсутствие ненависти. Освободите ваши сердца от ненависти – и вы готовы для любви. Если сегодня вечером вы сможете уснуть без ненависти, вы уже одержали большую победу.
– Вот и вся моя проповедь на сегодня. Угощайтесь на здоровье, друзья.
Она сошла с помоста и направилась к выходу.
– Весьма интересно, – сказал Спок. – Незаурядный взгляд на вещи.
– Незаурядная женщина, – тихо ответил Кирк; но Эдит, как раз проходившая за их спинами, услыхала его.
– Вы – два незаурядных работника, мистер Кирк, – сказала она. – Подвал выскоблен и сверкает чистотой.
Кирк вспомнил, как практикантом бесконечно надраивал полы. Вот когда пригодилось. Вслух он спросил:
– Когда нам завтра приходить на работу?
– В семь утра. У вас есть угол?
– Что?
Она взглянула на него с интересом.
– Вы оба новички в этом деле, верно? Угол – это место для ночлега. В доме, где я живу, есть свободная комната, два доллара в неделю. Если хотите, могу проводить вас туда, когда закончите с посудой.
– Да, – сказал Кирк. – Мы бы хотели. Спасибо.
Как и всё, что им довелось здесь увидеть, комната подавляла своей убогостью: обшарпанная мебель, продавленная кровать, пыльные занавески. Но теперь всё это до некоторой степени было скрыто за хитросплетением проводов, электрических катушек и вакуумных трубок, к которому Спок как раз пытался подключить свой трикодер. При входе Кирка, нёсшего небольшой бумажный пакет с покупками и ещё один с деталями, Спок, не отрываясь от работы, сказал:
– Капитан, мне нужно немного платиновой проволоки, около килограмма. Или кусок чистого металла, примерно грамм десять. Это даже лучше.
Кирк покачал головой.
– Я принёс овощи для тебя, булочку с сосиской для себя. В другом пакете, уверяю тебя, нет ни платины, ни золота, ни бриллиантов – и непохоже, что они там когда-нибудь появятся. Всё, что там есть – это несколько подержанных деталей; и на то, чтобы раздобыть их для тебя, ушло девять десятых нашего общего трёхдневного заработка.
– Капитан, вы заставляете меня работать с инструментами и деталями, которые ненамного лучше кремнёвых ножей и медвежьих шкур.
– Другого выхода нет, – сказал Кирк. – Маккой может появиться в любой день. С платиной или без платины, а эта штука должна работать.
– Капитан, – ледяным тоном сказал Спок, – через три недели – возможно, через месяц – я смогу такими темпами закончить первую мнемоническую цепь…
Раздался стук, а затем в приоткрывшуюся дверь просунулась голова Эдит.
– Если можете пойти сейчас, есть работа на пять часов за двадцать два цента в час. А это что?
– Я пытаюсь, мэм, – с достоинством ответил Спок, – сконструировать мнемоническую цепь из кремнёвых ножей и медвежьих шкур.
– Не знаю, что Вы хотите этим сказать, но если вам нужна работа, то лучше поторопитесь. – И она исчезла.
– Она права. Пойдёмте, мистер Спок.
– Да, капитан, ещё секунду… Кажется, я видел в миссии инструменты для точных работ.
– Да, тот человек, который чинил… э… часы с кукушкой, пользовался ими. Эта женщина разворачивает более бурную деятельность, что ТКЛ компьютеру с ней не сравниться. Часовая мастерская, мебельная, швейная…
– Вы были совершенно правы, капитан, – сказал Спок. – Весьма интересная личность. Теперь я готов. Сомневаюсь, что двадцать два цента в час сильно мне помогут, но те инструменты…
– Лишь бы ты потом вернул их на место.
– Поверьте, капитан, – сказал офицер по науке, – моего первого опыта в области мелкого воровства мне хватит на всю оставшуюся жизнь.
Теперь самодельная приставка к трикодеру занимала почти всю комнату. Выглядела она, словно маленький ребёнок пытался соорудить игрушечного кальмара, только этот кальмар щёлкал, жужжал и гудел. Этот шум, конечно же, не нравился Споку – вулканец привык, что машины должны работать как можно тише – но Спок не тратил времени на его устранение.
Внезапно вулканец выпрямился.
– Капитан, кажется, я что-то обнаружил.
– У тебя, похоже, что-то горит, – сказал Кирк, принюхиваясь.
– Я даю на линии слишком большую нагрузку. Но это может быть ключевой момент во времени. Смотрите на экран трикодера. Я замедлил запись, сделанную с портала времени.
Кирк впился глазами в маленький экран. На нём появилось лицо Эдит Келер; изображение стало чётче, и Кирк понял, что это газетный снимок. Он разглядел дату выпуска – 23 февраля 1936 года – через шесть лет. Подпись под снимком гласила: "ФРАНКЛИН ДЕЛАНО РУЗВЕЛЬТ БЕСЕДУЕТ С "АНГЕЛОМ ТРУЩОБ". Ниже следовал заголовок: "Президент и Эдит Келер беседовали сегодня более часа, обсуждая её предложение…"
Сноп искр, дым – и изображение пропало.
– Недолго же эта штука проработала! – сказал Кирк. – Ты можешь её исправить?
– Даже если бы мог, нам бы это ничем не помогло, – ответил Спок. – Что-то было не так ещё до короткого замыкания. В той же записи я видел газетную статью за 1930 год.
– Ну и что? Так или иначе, мы знаем её будущее, Спок. В течение шести последующих лет она приобретёт известность национального масштаба…
– Нет, сэр, – тихо сказал Спок. Он помолчал, потом заговорил снова. – Нет, капитан. То, что я видел, было некрологом Эдит Келер. Она никогда не станет известной. Она погибнет в этом году в результате какого-то несчастного случая.
– Ты ошибаешься! Не может быть, чтобы и то, и другое было правдой!
– Боюсь, что может, капитан, – произнёс Спок. – У неё два возможных будущих – в зависимости от того, что сделает Маккой.
– Что…? А, понимаю. Маккой как-то связан с тем, останется она жива или погибнет. И в своём теперешнем состоянии… – Поражённый внезапной догадкой, Кирк умолк, но тут же заставил себя продолжать. – Мистер Спок, Маккой что, убил её? Поэтомуизменилось будущее?
– Не могу сказать, капитан. Возможно, произошло ещё худшее.
– Что может быть хуже?
– Что он мог изменить историю, предотвративеё смерть.
– Исправь эту штуку! Мы должны знать ответ прежде, чем Маккой появится здесь!
– И что тогда, капитан? – спросил Спок. – Допустим, окажется, что для того, чтобы всё стало на свои места, Эдит Келер должна умереть? И для того, чтобы спасти будущее, мы должны будем не дать Маккою спасти её? Что тогда?
Издав нечленораздельный крик, доктор выбежал с мостика. Данные о кортизоне гласили, что такая доза нередко вызывает паранойю, и по всему кораблю тотчас была объявлена тревога. Но Маккой знал корабль слишком хорошо. Прежде, чем на "Энтерпрайзе" успели организовать поиски, он добрался до транспортаторной и транспортировался на поверхность планеты, вокруг которой вращался по орбите корабль.
Транспортатор был настроен на наблюдение за каким-то весьма странным явлением на планете, напоминавшим искривление времени. Настройка транспортатора не была изменена; что бы это ни было там, внизу, Маккой теперь был в самом его центре. Кирк предпочёл бы сначала собрать побольше информации, но выхода не было – надо было разыскивать Маккоя. Взяв с собой Спока, Скотта, Ухуру, Дэвиса и одного офицера службы безопасности, Кирк транспортировался на поверхность.
Они материализовались среди бесконечных древних руин. Большинство развалин почти сравнялись с землей, и всё же вокруг оставалось достаточно фрагментов сломанных стен и нагромождённых камней, чтобы Маккой мог прятаться за ними.
Планета была холодной. Тусклое солнце скорбно освещало мир, создавая постоянные серебристые сумерки. Это был мёртвый мир, и он лежал в развалинах. Они тянулись, насколько хватало глаз – развалины некогда существовавшего тут громадного города; но город этот мог быть мёртв уже десять тысяч веков. Нужно много времени, чтобы солнце сделалось таким тусклым и холодным.
Среди этих бесконечных руин один предмет тотчас привлёк внимание Кирка, ибо он выглядел совершенно новым. То было большое восьмиугольное зеркало – хотя было ли это зеркало? Его заключённая в раму, затянутая дымкой поверхность постоянно переливалась. Что бы это ни было, оно блестело – не потускневшее, ясное, нетронутое временем. Рядом с зеркалом стоял куб – такой же ясный, до половины скрытый щебнем и пылью. Спок направил на него свой трикодер.
– Что бы это ни было, – отрывисто произнёс Кирк, – это станет исходной точкой наших поисков. Рассредоточиваемся и начинаем искать.
Группа высадки тотчас рассыпалась – все, кроме Спока, который вместо этого лишь ближе подступил к блестящему предмету.
– Невероятно! – произнёс вулканец.
– Мистер Спок?
– Сэр, именно этот предмет и является источником искривления времени, которое мы засекли из космоса. Я не могу понять, откуда он берёт энергию и как использует её. Это не может быть механизм – во всяком случае, не в том смысле, в котором мы понимаем этот термин, но…
Кирк окинул предмет взглядом.
– Тогда что же это?
В неподвижном воздухе тотчас послышалось низкое гудение, а затем из куба раздался низкий, резонирующий голос.
– Вопрос, – произнёс этот голос. – Вопрос. С тех времён, когда ваше солнце ещё не горело в небе, и не зародилась ещё ваша раса, я жду вопроса.
– Кто Вы? – спросил Кирк.
– Я – Хранитель Вечности.
– Вы механизм или живое существо?
– И то, и другое – ни то, ни другое. Я своё собственное начало и свой собственный конец.
– Не вижу смысла в том, чтобы формулировать ответы как загадки, – сказал Спок.
– Я отвечаю так просто, как только могу.
– Каково Ваше назначение?
– Я – портал времени. Сквозь меня ушла в другую эпоху великая раса, некогда жившая здесь.
– В прошлое или в будущее? – спросил Спок.
– В прошлое. – Ответ прозвучал, как вздох. – Всегда в прошлое – только в прошлое. В своё прошлое, которое для вас недоступно. Я могу предложить вам лишь ваше прошлое. Смотрите на рождение вашей планеты.
В зеркале стало видно, как из охлаждающейся, изменяющейся огненной сферы появляется Солнечная система… и Кирк каким-то образом знал, что это вовсе не изображение, и они издалека наблюдают за тем, что действительно происходит. В следующий миг они увидели первобытный безбрежный океан; а затем – джунгли гигантских папоротников.
– Мистер Спок, – задумчиво произнёс Кирк, – если это дверь в прошлое, можем ли мы каким-то образом забрать Боунза назад на день и так изменить случившееся? Не позволить, чтобы этот гипоспрей вкатил ему кортизон?
– Для этого его надо сначала найти, – ответил вулканец. – Кроме того, капитан, обратите внимание, с какой скоростью сменяются столетия. Попасть точно в нужный день представляется невозможным.
– Хранитель, а Вы можете изменить скорость, с которой проходит прошлое?
– Я был создан для того, чтобы открывать прошлое именно так, – откликнулся Хранитель. – Я не могу ничего изменить.
Египет возник, расцвёл, пришёл в упадок, исчез. Затонула Атлантида. Закутанные в шкуры варвары внезапно превратились в эллинов. Спок фиксировал всё это на своём трикодере.
– А ведь притягивает, правда? – спросил Кирк. – Один шаг – и ты уже в другом мире…
Крик и скребущий звук прервали его слова. Кирк резко обернулся. Маккой, видимо, всё это время находившийся неподалёку, стремительно нёсся прямо на портал времени. Поблизости не было никого, кроме Спока и Кирка, кто мог бы его остановить.
Выронив трикодер, Спок кинулся наперерез, но Маккой, глядя перед собой безумными глазами, метнулся в сторону. Теперь между ним и порталом времени оставался лишь Кирк, который прыгнул, пытаясь сбить его. Но Маккой сумел увильнуть в последний момент. Кирк со всего размаху грохнулся на землю и перекатился на другую сторону.
– Боунз! – закричал капитан. – Нет!
Но он успел увидеть лишь, как Маккой исчезает в восьмиугольном зеркале, словно поглотившем его тело. Затем всякое изображение исчезло, и в зеркале стало пусто – как тогда, когда они впервые увидели его.
- Где он?– резко спросил Кирк.
– Он прошёл в то, что там было, – откликнулся голос Хранителя.
В этот момент появилась Ухура, бегом приближающаяся к ним.
– Капитан, – чуть задыхаясь, сказала она. – Я потеряла связь с кораблём. Я разговаривала с ними, и вдруг связь прекратилась. Никаких помех, просто… ничего.
– Коммуникатор в порядке?
– Да, сэр. Просто там, наверху как будто ничего нет.
– Вашего корабля, – сказал Хранитель, – вашего начала, всего что вы знали, больше не существует.
У Кирка болезненно сжалось сердце при воспоминании о том, как он, Спок и человек из прошлого по имени Джон Кристофер из кожи вон лезли, чтобы остаться незамеченными в мире 1970-х. Он хмуро сказал:
– Значит, Маккой каким-то образом изменил историю.
– Выходит, мы остались одни, капитан? – спросил подошедший Скотт.
Вместо капитана ответил Спок.
– Одни, без прошлого и будущего.
– Капитан, – сказала Ухура, – я… мне страшно.
Медленно подняв голову, Кирк устремил взгляд в чёрное, усеянное звёздами небо над безымянной планетой, в котором больше не было ни "Энтерпрайза", ни даже солнца, чтобы согреть и оживить этот чужой мир.
– Земли нет, – сказал он. – По крайней мере, той, которую мы знаем. Мы совсем одни – у нас нет даже истории.
– Нам придётся восстановить её заново, – сказал Спок.
– Как, мистер Спок?
– Мы должны будем сами отправиться в прошлое – и постараться исправить то, что изменил доктор. Я записывал на трикодер изображения в портале в тот момент, когда доктор прыгнул туда. Полагаю, что синхронизируя их, я смогу приблизительно определить, когда нужно совершить переход. Возможно, мы попадём туда за месяц до него. Или за неделю, если нам повезёт.
– Хранитель! – позвал Кирк. – Если у нас получится…
– Тогда всё вернётся. Всё будет так, как будто никто из вас никогда не исчезал.
– Найти там Маккоя, – сказал Скотт, – уже будет настоящим чудом.
– У нас нет другого выбора, – ответил Спок.
– Скотти, когда ты сочтёшь, что прошло достаточно времени – хотя что теперь может означать "достаточно времени" – тогда… – Кирк пожал плечами. – Вам всем придётся отправиться за нами. Даже если никто из вас не сможет найти его, вы все останетесь живы – где-нибудь в прошлом.
– Будьте готовы, капитан, – сказал Спок. – Думаю, это время опять появляется.
Они стояли на неширокой улочке с обшарпанными зданиями и редкими прямоугольными транспортными экипажами на четырёх колёсах. На одном из зданий висел большой плакат:
ЗДЕСЬ ПРОИЗВОДИТСЯ ЗАПИСЬ В ЛАГЕРЯ ССС
А на соседнем здании был другой плакат – БЕСПЛАТНЫЙ СУП; и рядом указатель с надписью помельче – ОЧЕРЕДЬ. У обоих зданий выстроились медленно двигающиеся очереди из оборванных людей в мешковатых пальто и шапках.
«Примечание. ССС – Civilian Conservation Corps – организация, существовавшая в США в 30-х – начале 40-х гг. и занимавшаяся посадкой лесов. Была учреждена Франклином Рузвельтом с двойной целью: восстановить истреблённые американские леса и дать людям работу в годы Великой Депрессии.»
– И это, – спросил Спок, – то самое наследие, которым так гордится народ моей матери?
– Это, – с отвращением сказал Кирк, – то, из чего мы выкарабкивались пятьсот лет. Ладно, сейчас есть проблемы поважнее – очень скоро нас кто-нибудь да заметит, а наши костюмы не совсем соответствуют эпохе. Давайте сначала подыщем себе что-нибудь подходящее. Где-то здесь, я видел, висела одежда.
И он потащил Спока за руку в переулок, из которого они только что вышли.
– Боюсь, что на меня обратят внимание в любом случае, капитан.
– Что ж, мистер Спок, раз уже Вас не замаскировать, придётся придумать какое-нибудь правдоподобное объяснение. Наденьте-ка пока это. – И Кирк снял с верёвки две рубашки, две пары брюк, старый свитер и вязаную шапку.
– Можете ещё подыскать мне кольцо в нос, – сказал Спок. – Но, капитан, не говоря уже о том, что мы совершаем кражу, я полагаю, нам не следует переодеваться прямо на улице. Насколько я помню из вашей истории, земляне были весьма строги в отношении манер.
– Ты прав. Ладно, пойдём. – Кирк свернул одежду и взял свёрток подмышку.
Из переулка они выбрались без происшествий, и Кирк начал чувствовать себя увереннее.
– А знаешь, – сказал он, – мне нравится это время. – Оно как-то проще, в нём легче ориентироваться. Я даже думаю, что у меня особый талант к… ой!
Он буквально налетел на высокого, широкоплечего человека в синей форме, явно напоминавшего офицера службы безопасности. Человек оглядел их с ног до головы, а затем перевёл взгляд на свёрток, который Кирк безуспешно попытался прикрыть. Наконец, он добродушно произнёс:
– Ну?
– Ну да, конечно же, – сказал Кирк. – Вы полицейский. Точно, я помню…
Почувствовав, что избрал неверную тактику, Кирк оборвал фразу и дружелюбно улыбнулся. Полицейский улыбнулся в ответ, но с места не двинулся. Спок позади Кирка произнёс:
– Вы что-то говорили об особом таланте, сэр?
Это также было ошибкой, ибо привлекло внимание полицейского к Споку и в особенности к его остроконечным ушам.
– Мой друг… э… китаец, – торопливо произнёс Кирк. – Его уши… э… просто…
Полицейский смотрел на них, не произнося ни слова. У Кирка отнялся язык.
– Возможно, несчастный случай, происшедший со мной в детстве… – подсказал Спок.
– Да, в поле, – подхватил Кирк. – У него голова попала в… рисоуборочный комбайн. К счастью… поблизости жил американский миссионер, который до того, как стать священником, был пластическим хирургом…
– А ну, хватит, – сказал полицейский. – Бросай свёрток, руки вверх и лицом к стене. Зубы он мне будет заговаривать.
– Да, сэр, – сказал Кирк. Уже собираясь повернуться, он вдруг замер, глядя полицейскому на плечо. – О, сэр, как только Ваша жена позволила Вам выйти из дому в таком виде?
– Что? – переспросил полицейский, поднимая дубинку.
– Очень неаккуратно, сэр, – подхватил Спок. – Позвольте мне…
Он мягко нажал полицейскому на плечо, и полицейский так же мягко осел на тротуар.
– А теперь, капитан… – сказал Спок.
– Ты прав, – сказал Кирк. – Насколько я помню, подходящее выражение в таких случаях – смываемся!
Слыша за спиной пронзительные звуки полицейского свистка, Кирк и Спок нырнули в открытую дверь подвала. Подвал поражал своей убогостью: ящик с углем, старая печь, груды мусора повсюду и несколько трухлявых деревянных сундуков, в полумраке напоминающих притаившихся чудовищ. Кирк и Спок торопливо переоделись; Кирк надел свитер, а Спок натянул шапку на свои остроконечные уши.
Вулканец извлёк трикодер, но оттуда послышался лишь неприятный писк, похожий на затихающий звук полицейского свистка.
Капитан и его помощник переглянулись. Молчание нарушил Кирк.
– Да, это не игрушки. Настало время взглянуть фактам в лицо. Ситуация, мистер Спок?
– Во-первых, – сказал Спок, – я полагаю,у нас есть неделя до появления доктора Маккоя. Но полной уверенности…
– До появления Маккоя где? В Нью-Йорке, Бойсе, Гонолулу, Монголии?
– Этого я, естественно, знать не могу. Но существует теория… – Спок поколебался, пожал плечами и продолжал: – Теория, что время можно рассматривать как жидкость, как реку с течениями, омутами и водоворотами. Теория эта, подобно аналогии между строением Солнечной системы и строением атома, скорее вводит в заблуждение, нежели подсказывает правильные выводы, но всё-таки она по-своему правильна.
– Мистер Спок, не знай я Вас лучше, я подумал бы, что Вы читаете мне лекцию.
– Нет, сэр. Я лишь высказываю предположение, что тот же поток времени, который вынес доктора Маккоя в определённое место или к определённому событию, вынес нас к тому же месту и событию… В противном случае, думаю, у нас нет никакой надежды.
– Вероятность успеха?
– Капитан, когда речь идёт о времени, не бывает никакой вероятности; вы ставите бесконечное множество мгновений против совершенно невероятной случайности. И всё же… – Спок кивнул на трикодер. – Здесь записано точноеместо, точный миг и даже точная картина всех действий Маккоя в этом прошлом. Если бы у меня была возможность подключить его к компьютеру нашего корабля хотя бы на несколько секунд…
– А Вы не могли бы сконструировать компьютер здесь?
– При здешней технологии цинковых пластин и вакуумных трубок? Невыполнимо. У меня нет ни инструментов, ни деталей, ничего… Я даже не знаю, какое тут напряжение в электросети.
– Ясно, – медленно произнёс Кирк. – Да, это сложная логическая проблема. Прошу прощения, мистер Спок. Иногда я жду от Вас слишком многого.
Внезапно Спок резко повернул голову. В следующий миг лампа под потолком загорелась жёлтым светом, послышался звук открываемой двери, а затем молодой женский голос громко спросил:
– Кто здесь?
Кирк и Спок разом поднялись навстречу спустившейся по лестнице молодой, просто одетой девушке. Несмотря на царившую вокруг дикость, она вовсе не выглядела испуганной. Её нельзя было назвать красивой, но в голосе её было что-то чарующее.
– Мы вовсе не хотели врываться в Ваш дом, мисс, – сказал Кирк. – Но на улице становится холодно, и…
Она спокойно смотрела на него.
– Ложь – не самый лучший способ здороваться. Там что, действительно так холодно?
– Нет, – сказал Кирк. – Нет. За нами гнался полицейский.
– Почему?
– Мы совершили мелкую кражу. Украли эту одежду. У нас не было денег.
– Понятно. – Она окинула обоих внимательным взглядом. – Всегда одна и та же история. Мне нужны помощники. Убирать, мыть посуду, наводить порядок. Согласны работать?
– А каков будет размер оплаты? – спросил Спок. Перехватив изумлённый взгляд Кирка, вулканец добавил. – Мне нужны радиолампы и прочее. Детали, провода… Это… моё хобби.
– Пятнадцать центов в час за десять часов работы в день. Я тоже не слишком богата. Идёт? Хорошо. Ваши имена?
– Меня зовут Джим Кирк. А его – Спок.
– Меня зовут Эдит Келер, – отрывисто сказала она. – Для начала наведите порядок здесь.
Приветливо улыбнувшись напоследок, она вновь поднялась вверх по лестнице и вышла, оставив Кирка несколько ошарашенным её деловитостью и бесстрашием. Выйдя из оцепенения, капитан осмотрелся, нашёл пару щёток и вручил одну Споку.
– Значит, радиолампы и прочее? – спросил он своего помощника. – Что ж, мистер Спок, одобряю. Думаю, каждый должен иметь хобби. Чтобы не оставалось времени шататься по улицам.
Миссия представляла собой смесь учреждений, которые Кирк с трудом узнавал: отчасти церковь, отчасти столовая, отчасти комната отдыха. Помещение было уставлено столами и длинными скамьями; в одном его конце – там, где работники разливали суп и кофе – имелся небольшой помост. Рядом стоял большой ящик с инструментами, запертый на неуклюжий замок с цифровым диском. За столами по обе стороны от Кирка и Спока оборванные люди ждали без особого энтузиазма. Ближайший сосед, невысокий, с острыми чертами лица, чем-то напоминавший грызуна, окинул их взглядом.
– Вам это не понравится, – с преувеличенно скучающим видом произнёс он.
– Почему? – спросил Кирк.
– Надеетесь поесть на халяву? Тогда придётся вам слушать проповеди мисс Добродетели.
– Добрый вечер, – словно услышав его слова, заговорила Эдит. Она уже шла к помосту и теперь поднялась на него. Унылый вид присутствующих, казалось, нисколько не обескуражил её. Она держалась бодро и непринуждённо. – По-моему, кто-то здесь сказал, что придётся вам заплатить за суп.
Послышался смех.
– Не то, чтобы она была дурнушка, – тихо сказал похожий на грызуна. – Но если бы она вправду пожелала доставить мужчине…
– Заткнись, – сказал Кирк. Затем, перехватив взгляд Спок, он добавил. – Я хочу послушать.
– Конечно, – бесстрастно сказал Спок.
– Давайте начнём, как обычно – выяснив кое-что начистоту, – сказала Эдит. – Зачем я работаю, изворачиваюсь, может, даже обманываю немного, чтобы иметь возможность кормить вас? Не знаю. Я просто делаю это. Но я не собираюсь возиться с прихлебателями. Если вы не в силах завязать с выпивкой или отвыкли работать, или вам нравитсяжить на дне, я не желаю вас видеть, и вы не заслуживаете супа.
Кирк слушал со всё возрастающим удивлением. Он и сам не знал, чего ждал, но уж точно не этого.
– Конечно, – продолжала она, – я знаю, что каждый день – это борьба за то, чтобы выжить. И ни на что другое у вас не остаётся времени. Но мне не нужны те, кто, полагаясь на бесплатный суп, отказывается от борьбы. Вы должны знать, что жизнь стоит того, чтобы жить – что бы ни случилось.
– Тень и реальность, друзья мои. Вот секрет, как продержаться в эти тяжелые времена. Знать, что есть на самом деле, а что лишь кажется. Голос и холод реальны. Уныние – нет.
– И именно уныние – то, что разрушает вас. Уныние и ненависть. Мы все ложимся спать не совсем сытыми, но во сне можно обрести покой, зная, что вы прожили ещё один день и при этом никому не причинили вреда.
– Боннер Стохастик, – шепнул Спок.
– Он родится только через двести с лишним лет. Слушай.
– Трудно не испытывать ненависти к миру, который так к нам относится, – говорила Эдит. – Я знаю это. Трудно, но не невозможно. Кто-то когда-то сказал, что ненависть – это всего лишь отсутствие любви, но это не та истина, которую можно принять на пустой желудок. Но есть ещё одна истина: любовь – это всего лишь отсутствие ненависти. Освободите ваши сердца от ненависти – и вы готовы для любви. Если сегодня вечером вы сможете уснуть без ненависти, вы уже одержали большую победу.
– Вот и вся моя проповедь на сегодня. Угощайтесь на здоровье, друзья.
Она сошла с помоста и направилась к выходу.
– Весьма интересно, – сказал Спок. – Незаурядный взгляд на вещи.
– Незаурядная женщина, – тихо ответил Кирк; но Эдит, как раз проходившая за их спинами, услыхала его.
– Вы – два незаурядных работника, мистер Кирк, – сказала она. – Подвал выскоблен и сверкает чистотой.
Кирк вспомнил, как практикантом бесконечно надраивал полы. Вот когда пригодилось. Вслух он спросил:
– Когда нам завтра приходить на работу?
– В семь утра. У вас есть угол?
– Что?
Она взглянула на него с интересом.
– Вы оба новички в этом деле, верно? Угол – это место для ночлега. В доме, где я живу, есть свободная комната, два доллара в неделю. Если хотите, могу проводить вас туда, когда закончите с посудой.
– Да, – сказал Кирк. – Мы бы хотели. Спасибо.
Как и всё, что им довелось здесь увидеть, комната подавляла своей убогостью: обшарпанная мебель, продавленная кровать, пыльные занавески. Но теперь всё это до некоторой степени было скрыто за хитросплетением проводов, электрических катушек и вакуумных трубок, к которому Спок как раз пытался подключить свой трикодер. При входе Кирка, нёсшего небольшой бумажный пакет с покупками и ещё один с деталями, Спок, не отрываясь от работы, сказал:
– Капитан, мне нужно немного платиновой проволоки, около килограмма. Или кусок чистого металла, примерно грамм десять. Это даже лучше.
Кирк покачал головой.
– Я принёс овощи для тебя, булочку с сосиской для себя. В другом пакете, уверяю тебя, нет ни платины, ни золота, ни бриллиантов – и непохоже, что они там когда-нибудь появятся. Всё, что там есть – это несколько подержанных деталей; и на то, чтобы раздобыть их для тебя, ушло девять десятых нашего общего трёхдневного заработка.
– Капитан, вы заставляете меня работать с инструментами и деталями, которые ненамного лучше кремнёвых ножей и медвежьих шкур.
– Другого выхода нет, – сказал Кирк. – Маккой может появиться в любой день. С платиной или без платины, а эта штука должна работать.
– Капитан, – ледяным тоном сказал Спок, – через три недели – возможно, через месяц – я смогу такими темпами закончить первую мнемоническую цепь…
Раздался стук, а затем в приоткрывшуюся дверь просунулась голова Эдит.
– Если можете пойти сейчас, есть работа на пять часов за двадцать два цента в час. А это что?
– Я пытаюсь, мэм, – с достоинством ответил Спок, – сконструировать мнемоническую цепь из кремнёвых ножей и медвежьих шкур.
– Не знаю, что Вы хотите этим сказать, но если вам нужна работа, то лучше поторопитесь. – И она исчезла.
– Она права. Пойдёмте, мистер Спок.
– Да, капитан, ещё секунду… Кажется, я видел в миссии инструменты для точных работ.
– Да, тот человек, который чинил… э… часы с кукушкой, пользовался ими. Эта женщина разворачивает более бурную деятельность, что ТКЛ компьютеру с ней не сравниться. Часовая мастерская, мебельная, швейная…
– Вы были совершенно правы, капитан, – сказал Спок. – Весьма интересная личность. Теперь я готов. Сомневаюсь, что двадцать два цента в час сильно мне помогут, но те инструменты…
– Лишь бы ты потом вернул их на место.
– Поверьте, капитан, – сказал офицер по науке, – моего первого опыта в области мелкого воровства мне хватит на всю оставшуюся жизнь.
Теперь самодельная приставка к трикодеру занимала почти всю комнату. Выглядела она, словно маленький ребёнок пытался соорудить игрушечного кальмара, только этот кальмар щёлкал, жужжал и гудел. Этот шум, конечно же, не нравился Споку – вулканец привык, что машины должны работать как можно тише – но Спок не тратил времени на его устранение.
Внезапно вулканец выпрямился.
– Капитан, кажется, я что-то обнаружил.
– У тебя, похоже, что-то горит, – сказал Кирк, принюхиваясь.
– Я даю на линии слишком большую нагрузку. Но это может быть ключевой момент во времени. Смотрите на экран трикодера. Я замедлил запись, сделанную с портала времени.
Кирк впился глазами в маленький экран. На нём появилось лицо Эдит Келер; изображение стало чётче, и Кирк понял, что это газетный снимок. Он разглядел дату выпуска – 23 февраля 1936 года – через шесть лет. Подпись под снимком гласила: "ФРАНКЛИН ДЕЛАНО РУЗВЕЛЬТ БЕСЕДУЕТ С "АНГЕЛОМ ТРУЩОБ". Ниже следовал заголовок: "Президент и Эдит Келер беседовали сегодня более часа, обсуждая её предложение…"
Сноп искр, дым – и изображение пропало.
– Недолго же эта штука проработала! – сказал Кирк. – Ты можешь её исправить?
– Даже если бы мог, нам бы это ничем не помогло, – ответил Спок. – Что-то было не так ещё до короткого замыкания. В той же записи я видел газетную статью за 1930 год.
– Ну и что? Так или иначе, мы знаем её будущее, Спок. В течение шести последующих лет она приобретёт известность национального масштаба…
– Нет, сэр, – тихо сказал Спок. Он помолчал, потом заговорил снова. – Нет, капитан. То, что я видел, было некрологом Эдит Келер. Она никогда не станет известной. Она погибнет в этом году в результате какого-то несчастного случая.
– Ты ошибаешься! Не может быть, чтобы и то, и другое было правдой!
– Боюсь, что может, капитан, – произнёс Спок. – У неё два возможных будущих – в зависимости от того, что сделает Маккой.
– Что…? А, понимаю. Маккой как-то связан с тем, останется она жива или погибнет. И в своём теперешнем состоянии… – Поражённый внезапной догадкой, Кирк умолк, но тут же заставил себя продолжать. – Мистер Спок, Маккой что, убил её? Поэтомуизменилось будущее?
– Не могу сказать, капитан. Возможно, произошло ещё худшее.
– Что может быть хуже?
– Что он мог изменить историю, предотвративеё смерть.
– Исправь эту штуку! Мы должны знать ответ прежде, чем Маккой появится здесь!
– И что тогда, капитан? – спросил Спок. – Допустим, окажется, что для того, чтобы всё стало на свои места, Эдит Келер должна умереть? И для того, чтобы спасти будущее, мы должны будем не дать Маккою спасти её? Что тогда?