Элизабет Гилберт. Самая лучшая жена (сборник)

   – Папочка.
   Одри обернулась, улыбнулась Джин и медленно покачала головой.
   – Хоть когда-нибудь в жизни, – спросила она, – вы чувствовали себя настолько… избранной?
   Джин не стала отвечать. Она взяла Бенни за руку и торопливо повела к машине. Она не стала оглядываться на Дональдсонов, стоявших на крыльце ее дома. Она не посмотрела в их сторону даже тогда, когда ей пришлось немного подождать, пока прогреется включенный мотор.
   – Ты видела? Видела? – спросил Бенни сдавленным от волнения голосом, но Джин ему тоже не стала отвечать.
   Она повела машину, включив только ближний свет, и стремительно вывернула на другую сторону дороги, не боясь ни встречного движения, ни каких-либо препятствий на пути. Она ехала так быстро, как никогда не ездила раньше. Все пять миль до шоссе ее подгоняла злость, и она не сбавляла скорости до тех пор, пока не осознала, что ее не просто втянули во что-то неправильное, но она еще и участвовала в чем-то неправильном. «Они не имели права, – думала она вновь и вновь, – они не имели никакого права делать такое только потому, что могли это сделать». И тут она вспомнила, что она не одна, что рядом с ней Бенни, за которого она отвечает, и тогда она наконец сбросила скорость.
   На миг она пожалела о том, что с ней нет мужа, но она тут же прогнала эту мысль, решив, что людей теперь здесь и так стало слишком много.

Алиса едет на восток

   От дома Роя до центра Вероны можно было доехать за двадцать минут по подсолнуховым полям, тянувшимся по обе стороны от дороги. Эти поля были плоскими и бесконечными, как вся среднезападная равнина. Это было хорошее шоссе, ровное и гладкое, и ничто его не прерывало, кроме линии горизонта да рельсов Северной Тихоокеанской железной дороги. Когда дочь Роя, Эмма, была маленькая, он научил ее ездить на двухколесном велосипеде по желтой линии, отделявшей тех, кто едет на восток, от тех, кто едет на запад. Это было не так уж опасно: немногочисленные машины можно было заметить издалека. Всегда хватало времени принять решение – свернуть в сторону.
   Примерно в десяти милях от города стоял элеватор, возвышавшийся с заносчивостью, вполне уместной для единственной в округе постройки больше двух этажей. Рой как раз проехал мимо того места, откуда был хорошо виден элеватор, когда вдруг заметил впереди какой-то незнакомый объект. Подъехав поближе, он разглядел машину. Белый пикап стоял на обочине, мигая фарами. Рой сбавил скорость, увидел, что у машины номера штата Монтана, и так небрежно притормозил около пикапа, словно останавливался на этом месте каждый день.
   Рой вышел из машины, выключать мотор не стал, отошел на пару шагов и только потом увидел их в кювете. Он остановился и, медленно вытянув руку, положил ее на теплый капот своей машины. Их было двое. Подростки. Девочка стояла. Мальчик опустился на колени рядом с ней и отрезал ножом штанину ее джинсов. Рой сначала испугался, а потом смутился. В этой сцене было что-то странно интимное: девочка, стоявшая чуть-чуть расставив ноги и подбоченившись, мальчик на коленях, блеск его ножа, обнаженная кожа девочки. Постепенно джинсы превращались в шорты.
   Через пару секунд девочка повернулась и посмотрела на Роя с чуть заметным интересом. Ее волосы, короткие и темные, прилипли к голове, словно она только что сняла бейсболку. На ней была белая мужская майка, к вырезу которой были прицеплены темные очки.
   – Привет, – сказала она.
   – Я увидел, что вы стоите, – сказал Рой. – Подумал – может, вам помощь нужна?
   Она указала на грузовичок:
   – Да, вообще-то. Он вдруг взял и заглох.
   – Бензонасос, – добавил мальчик. – Засорился, наверное.
   – Хотите, я посмотрю?
   Девочка пожала плечами:
   – Ну, посмотрите.
   Рой подождал. Мальчик перерезал ножом толстый внутренний шов, и девочка вынула ногу из отрезанной штанины. Теперь одна нога у нее оголилась. Она так и направилась к машине – наполовину в джинсах, наполовину в шортах. Подойдя к пикапу, она открыла дверцу и подняла крышку капота. Рой подошел к машине спереди и заметил, что решетка радиатора облеплена высохшими бабочками и кузнечиками. Они с девочкой вместе смотрели на пыльный блок двигателя, и она тонкой рукой указала на хитросплетение трубочек и шлангов и сказала:
   – Пит думает, что вот это сломалось. Бензонасос.
   – Если так, то вам понадобится новый, – сказал Рой.
   – Пит тоже так думает.
   – А это что, три с половиной?
   – Это «Шеви», – ответила девочка.
   – Я про двигатель. Какой объем?
   – Три с половиной, – крикнул мальчик с другой стороны машины.
   – Я так и знала, что без заморочек не обойдется, – сокрушенно проговорила девочка. – Вот проклятье… Я-то думала, мы хотя бы Северную Дакоту проскочим.
   – А вы из Монтаны?
   – Ага. Прямо у границы живем. А вы здешний?
   – Да, – ответил Рой. – Живу неподалеку от Вероны.
   Он подумал: как странно – он сказал это так, как другие люди говорят, что живут совсем рядом с Чикаго или в десяти минутах от Манхэттена. Как будто это что-то значило. В Вероне не было ничего особенного, как не было ничего особенного и неподалеку от нее, кроме подсолнуховых полей и дома Роя.
   – Мы и двух дней еще не проехали, и надо же… – Девочка не договорила и улыбнулась Рою. – Меня зовут Алиса, – сказала она. Когда она произносила букву «с», кончик ее языка появился между зубов и тут же исчез.
   – А меня Рой. Я знаю кое-кого в Вероне, у кого может отыскаться нужная вам запчасть. Могу вас подвезти. Если хотите.
   – Я у Пита спрошу. Он мой брат.
   Она пошла к кювету. Рой стоял около машины и смотрел ей вслед. Он не поверил, что они родственники. Что-то было не так в том, как она произнесла: «Он мой брат». Слишком поспешно добавила эти слова. Слишком подчеркнуто проговорила.
   Пит лежал на спине посреди жухлой травы. Когда подошла Алиса, он сел, вытер лоб рукой и пожаловался, что жарко.
   – Закончи с моими шортами, и он подкинет нас до города, – сказала Алиса. – Он мне сказал, что у одного парня, может быть, есть запчасти.
   Пит вытащил из кармана складной ножик, раскрыл его и приступил ко второй штанине Алисиных джинсов. Рой смотрел, как она стоит – неподвижно, расслабленно – и смотрит прямо перед собой. Он заметил, что Пит сосредоточен исключительно на своей работе и даже не думает трогать Алису. Он даже костяшками пальцев к ее коже не прикасался. Бедра Алисы прикрывала только бахрома на краях обрезанных джинсов. Рой поймал себя на том, что неприлично пялится на девочку. Он опустил глаза, уставился на собственные штаны и взглядом принялся изучать их края, лежавшие симметричными складками поверх шнурков на ботинках с толстой подошвой.
   Когда Пит закончил работу, Алиса вытащила ногу из второй синей трубы, подняла обе отрезанные штанины и перебросила через согнутую в локте руку, как полотенца.
   – Вы готовы, Рой? – спросила она, без труда назвав его по имени.
   – Конечно, – кивнул он.
   Пит неловко поднялся и отряхнул пыль с коленей.
   – Ну, тогда поехали, – сказал он.
   Когда они вошли, Карл сидел за стойкой и пил кофе. Рой спросил, не видел ли он Арти, почти надеясь, что Карл скажет «нет». В баре было прохладно и темно, а Рою не очень хотелось бродить по городу и искать кого-то по такой жаре.
   – Его мальчишки только что забегали за шипучкой, – сказал Карл. – Они мне сказали, что он за домом, кусачих черепах^[4] разделывает. Хотите чего-нибудь? – спросил Карл, глядя на Пита и Алису.
   – У этих ребят машина сломалась милях в десяти от города. И я подумал: может, у Арти найдется топливный насос?
   – Ну, может, и найдется, – кивнул Карл. – Если уж у кого и найдется, так это у Арти. – Он снова посмотрел на Пита и Алису. – Повезло вам, что вы тут сломались. В других местах вряд ли кто поможет.
   – Ну… Как у вас насчет пива? – спросил Пит. – Алиса? Пива хочешь?
   Девочка покачала головой.
   – Тогда одну бутылку. Любого, какое у вас есть.
   Карл вздернул брови. Рой понял: он гадает, сколько парню лет, – можно ли ему пиво продавать? Рой не знал, сколько лет Питу, да ему вообще-то было все равно. Он только про то подумал, давно ли в бар к Карлу в последний раз заглядывали приезжие.
   – Я скоро вернусь, – сказал Рой и отправился к Арти.
   В городке была всего одна улица, и он успел пройти ее до половины, когда его догнала Алиса.
   – Эй, – сказала она, – Можно, я с вами пойду?
   Рой кивнул.
   – У этого Арти – у него магазин, что ли? – спросила она. – Или гараж?
   – Да нет. Просто у него двор, где валяется куча автомобильных движков.
   – А вдруг у него нет этой штуки? Бензонасоса.
   – Тогда нам придется ехать в Ла Мур.
   – А это далеко?
   – Полчаса примерно. Ну, может, минут сорок пять.
   Рой поймал себя на том, что старается шагать в ногу с Алисой, хотя для быстрой ходьбы было слишком жарко.
   – Не стоило тому дядьке продавать Питу пиво.
   – Карлу? Почему не стоило?
   – Питу только семнадцать.
   – Что тут скажешь. Это же его бар.
   – Все равно, он не должен был продавать Питу пиво. Меньше всего мне нужно, чтобы Пит выпивал в четыре часа дня.
   Они шли вперед, и Алиса смотрела по сторонам, хотя смотреть было особо не на что. Все магазины на улице были закрыты или заколочены, работали только бар Карла да почта. Даже банка в Вероне не осталось. Не осталось даже бакалейной лавки.
   Когда они подошли к дому Арти и Рой увидел, что входная дверь лежит поперек крыльца рядом со сваленными как попало покрышками, он пожалел, что Алиса пошла с ним. Ему не хотелось, чтобы она подумала, что все в Вероне вот так хранят свою собственность. Из-за дома выбежал один из мальчишек Арти и, увидев во дворе Роя и Алису, остановился.
   – Здрасьте, мистер Меннинг, – сказал он.
   Рой улыбнулся, но не смог вспомнить, как зовут мальчика. Их было трое, погодки, все с не слишком аккуратными «домашними» стрижками и крепкими круглыми животиками, какие бывают у детей, которые много едят и еще больше бегают.
   – Твой папа дома? Черепах разделывает?
   – Не, он их с утра разделал, – ответил мальчик. – Щас чинит цир-куляр-ную пилу.
   Тут из-за дома вышел сам Арти, вытирая руки о джинсы, а мальчик тут же шмыгнул в дом – словно двор больше трех человек вместить не мог. Славные были мальчишки – все трое. Все так говорили. А отца боялись – так слышал Рой.
   – Я вот подумал, может, у тебя найдется бензонасос для «Шеви» с движком три с половиной литра, – сказал Рой. – Тут кое-кто сломался за городом.
   Арти с интересом смотрел на Алису.
   – Чем могу помочь? – спросил он, будто Рой ничего не говорил.
   Похоже, Алиса поняла смысл игры и еще раз сказала про бензонасос. Видимо, ее не смутили ни длинные волосы Арти, ни татуировки, покрывавшие его руки до локтя, словно дамские перчатки. Арти уехал из города подростком, а вернулся на похороны отца почти через десять лет – с мальчишками, длинными волосами и наколками. Рою он не нравился, но после того, как закрыли автозаправочную станцию, в городе только Арти остался кем-то наподобие механика.
   – Запчасти для «Шеви» у меня только вот для этой колымаги. – Арти указал на маленький седан без колес, поставленный на четыре чурбака под навесом, куда, похоже, никто уже много лет не заглядывал.
   – Точно? – спросил Рой, но Арти ему не ответил. Вместо того чтобы ответить Рою, он спросил, откуда Алиса родом.
   – Из Монтаны.
   – А где ты живешь в Монтане?
   – Форт-Пек. Сразу после границы.
   – Да знаю я, – кивнул Арти. – Недалеко от резервации.
   – Да.
   – Черт. Ты, случаем, не скво, а?
   – Нет.
   – Это хорошо. А то, если бы ты была скво, надо было бы мне беречь мой скальп, верно?
   Арти улыбнулся, но улыбка получилась неестественная, какая-то болезненная, словно в край его губы впился рыболовный крючок и кто-то тянет его к себе.
   – Если у вас нет такой запчасти, мы поедем в Ла Мур, – сказала Алиса, и Рой мысленно похвалил ее. Она так это сказала, будто это была ее идея и будто она хоть чуточку представляла, где находится Ла Мур.
   – Ну, это не сегодня, – сказал Арти. – Там уже все закрыто будет, когда вы доберетесь.
   Алиса посмотрела на Роя. Похоже, слова Арти ее расстроили. Он заметил, что Пит не слишком ровно обрезал ее джинсы. Справа из-под края шортов выглядывала тускло-серая ткань кармана. Карман был чем-то набит – скорее всего, кучей монет. Рою не понравилось, что Арти сможет догадаться, что у Алисы в карманах. Ему вообще не нравилось, как Арти смотрит на Алису.
   – Значит, поедем в Ла Мур завтра, – сказал Рой.
   Но прежде чем Алиса успела ответить, Арти объявил:
   – Ты жутко похожа на одну девчонку, мою знакомую из Бомона. Это в Техасе.
   Алиса молча смотрела на Арти.
   – Ты на флейте, случаем, не играешь? – спросил он.
   – Нет, – сказала она. – Не играю.
   – Я почему спрашиваю – потому что эта девчонка из Бомона играла на флейте. Я подумал: может, сестра твоя? А как твоя фамилия?
   – Зиск.
   – А пишется как?
   – З-и-с-к.
   – Зиск. – Арти присвистнул. – За такое словечко в «Скрэббле» можно было бы почти тыщу очков огрести.
   – Ну да, только это не настоящее слово, – сказала Алиса.
   – По мне, так очень даже настоящее, – сказал Арти, и Рой решил, что пора уходить. Он поблагодарил Арти, и когда они уже уходили со двора, тот спросил: – А вы у Карла сидите?
   – Мы там долго не задержимся, – ответил Рой.
   – Я сейчас помоюсь и заскочу туда.
   – Я же сказал: мы скоро уйдем.
   – Увидимся там, – сказал Арти, перешагнул через покрышку и вошел в дом через дверь-ширму, толку от которой было не так уж много.
   Услышав новости, Пит выругался и сказал Рою:
   – Придется у вас заночевать.
   – Черт, ну ты и грубиян, – покачала головой Алиса, а Пит отправился к другому концу стойки, чтобы прочитать список песен на панели музыкального автомата, который никто не включал с тех пор, как Карл купил приемник с УКВ.
   – Правда, можете остаться у меня, – сказал Рой. – Места полно.
   – Мы переночуем в машине. А он дурак. Грубиян и дурак.
   Рой заказал сэндвич для Алисы, а себе пива. В баре было тихо, как в библиотеке.
   – А чем вы занимаетесь? – спросила Алиса.
   – Я? Зимой вожу снегоуборочную машину, а летом комбайн.
   – Так вы не фермер?
   – Уже нет.
   Карл принес Рою пиво и отмахнулся, когда Рой протянул ему доллар. Но когда Карл отвернулся, Рой сложил вчетверо счет и подсунул под салфетницу.
   – И вам нравится эта работа? – спросила Алиса.
   – Конечно. Когда я убираю снег, я всегда нахожу людей, у которых сломалась машина.
   Алиса рассмеялась:
   – Их вы тоже спасаете?
   – Я вожу с собой стопку журналов.
   – А журналы зачем?
   – Я говорю людям, чтобы они сидели в машине и читали журналы, пока не приедет техпомощь. Вот и получается, что они чем-то заняты. А то бы они психовали, им захотелось бы прогуляться, вот тут-то они бы и погибли.
   – От прогулки.
   – В снегу.
   – От скуки. Они помирают от скуки. Надо же… А если бы мы сегодня решили прошвырнуться, мы бы просто изжарились.
   – Всегда лучше оставаться поблизости от своей машины, – сказал Рой, и Алиса кивнула.
   – Вы женаты? – спросила она.
   – Моя жена умерла от инфаркта. Этой зимой будет два года.
   Алиса не сказала «мне очень жаль», как обычно говорят люди в таких случаях, поэтому Рою не пришлось, как водится, отвечать, что все нормально.
   – А я собираюсь выучиться на медсестру, – сказала Алиса. – Может быть.
   – Вот как?
   – Ага. Я еду во Флориду, чтобы поступить в медсестринскую школу. Пит едет со мной, чтобы со мной там все было в порядке. Если мне понадобятся деньги, он устроится на работу.
   – Это хорошо.
   – Мама заставила его поехать.
   – О!..
   – А у вас дети есть?
   – Одна дочка. Ей тридцать два.
   – Она здесь живет?
   – Она работает в Миннеаполисе. Она фотомодель. Снимается для каталогов и газет.
   – Красивая, наверно.
   – Да.
   – Мне бы тоже хотелось стать моделью, только у меня нос слишком большой.
   – Я в этом не слишком хорошо разбираюсь.
   – Наверно, она кучу денег зарабатывает.
   – Да.
   – А вас часто навещает?
   – Не слишком, – ответил Рой. – С тех пор как ее мама умерла, она не так часто приезжает.
   – Знаете, я вам скажу, какая работа жутко офигенная, – сказала Алиса. – Фотограф.
   – Я в этом не разбираюсь.
   – Я тоже. – Алиса обернулась, посмотрела на Пита, на музыкальный автомат, на высокую деревянную стойку с кассой. – А этот парень, Арти, – сказала она, – это просто что-то.
   – Я его отца хорошо знал.
   – Он неудачник, да?
   – Не знаю, как сказать.
   – Он чем-то похож на моего брата. Самого старшего. Наколки и все такое. У меня все братья тупые, но этот, самый старший, он просто чокнутый. Вот послушайте. Когда он служил в армии в Германии, его подружка залетела. Его уже пять месяцев дома не было, а она вдруг залетела. И что же она сделала? Она отправила ему письмо и написала так: «Я по тебе так скучаю и хочу от тебя ребенка». А дальше написала: «Будь у меня от тебя ребенок, он бы напоминал мне о тебе и мне бы не было так одиноко». И с этих пор, Рой, понимаете, мой братец только того и хотел, что жениться на этой девчонке. А она послала ему порнушный журнал и пустую баночку от горчицы и написала ему – я прямо даже не знаю, как это сказать, – ну словом, чтобы он сделал это в баночку и послал ей, чтобы она с помощью этого забеременела. Понимаете?
   – Да, – сказал Рой.
   – Ну, а мой братец, дурак законченный, так и сделал. А потом ей поверил, когда она написала, что носит их ребенка. Нет, вы можете в такое поверить?
   – Это твой самый старший брат? – спросил Рой.
   – Да. Тупица. Все на свете знали про этот обман, некоторые даже говорили ему, что она его надула, а он ей все равно верил. Даже я ему говорила, что это ерунда полная, а он до сих пор верит. Так и думает, что это его ребенок. Будто из того, что он послал из Германии в Монтану, мог ребенок получиться – после того, как эта банка несчастная столько проболталась на почте.
   Рой не знал, что сказать, поэтому кивнул.
   – Простите, – сказала Алиса. – Противно, да?
   – Да нет, ничего.
   – Вот и судите сами, какая у меня тупая семейка. Братья мои, по крайней мере.
   – Да… История, конечно…
   – Правда, так и было.
   В бар вошел Арти. Он стянул волосы в хвостик и надел бейсболку – зеленую, с какими-то буквами. Рубашка у него была с белыми кнопками, и, когда он проходил мимо окон, в лучах солнца эти кнопки выглядели как тусклые жемчужины.
   – Похоже, у тебя гости, – сказал он Карлу, сев рядом с Алисой. – Гости из далекой страны Монтаны.
   – Твои ребятишки сегодня забегали, – сказал Карл.
   – Безобразничали?
   – Сказали мне, что ты черепах прикупил, вот и все.
   – Если они чего натворят, ты мне скажи.
   – Ты меня лучше на супчик пригласи, – сказал Карл, а Арти спросил у Алисы:
   – Любишь кусачек?
   – Черепах? Никогда не пробовала.
   – Может, я тебя приглашу. Попробуешь – вдруг понравится?
   Алиса перевела взгляд на Роя и продолжила:
   – А второй мой брат, помладше самого старшего, его Джадд зовут, и он тоже не гений, правду сказать. Умотал из дому, и три года мы про него ничего не слышали. Думали, вообще умер. А потом как-то вечером зазвонил телефон, и мама трубку сняла…
   – Она тебе уже всю свою жизнь рассказывает? – спросил Арти у Роя, но Алиса продолжала свой рассказ:
   – Сняла она трубку, а это Джадд звонит. «Привет, мам, – говорит, как будто только вчера ушел. – Привет, мам. Я в Нью-Джерси, на призывном пункте, и тут одна милая дама говорит, что у меня будет трехразовая жратва и новые шмотки, если я в армию завербуюсь. Мам, – говорит Джадд, – скажи, какой там у меня номер страхового полиса?»
   – И какой же? – спросил Арти.
   Алиса, не обращая на него никакого внимания, продолжала:
   – Ну и Джадд завербовался. Моя мама говорит, что армия – самое место для таких тупиц, как мои братья. Если бы Пит не поехал со мной во Флориду, он бы небось тоже в армию угодил.
   – А я был во Флориде, – сообщил Арти. – Работал там на рыболовецком корабле. Жил в розовом домике. Прямо у океана.
   – Здорово, – кивнула Алиса.
   Карл принес ей сэндвич. Она съела половину, а потом сказала:
   – У меня зубы мудрости режутся. У вас такое было? – спросила она у Роя.
   – Ага, – встрял Арти. – Больно чертовски, но без боли мудрости не бывает. – Он хохотнул. Коротко и хрипловато. Звук получился такой, словно двигатель включили на морозе. А потом он спросил у Алисы: – А почему ты так коротко стрижешься?
   – Мне так нравится, – ответила она.
   – Девушки должны длинные волосы носить.
   – А парни – короткие, – буркнула она и указала на его конский хвост.
   – А у тебя язычок с перцем, да?
   – Я не знаю, что это значит.
   – Умничать ты здорова, вот что это значит, – сказал Арти, и тут у стойки вдруг появился Пит – так быстро, что Рой понял, что парень небось все это время стоял позади них и слушал их разговор.
   – Не разговаривай так с моей сестрой, – сказал Пит.
   Арти снова расхохотался – и снова коротко, хрипло, с металлическим звуком.
   – Надо же, Билли Кид^[5] выискался, – процедил он сквозь зубы. – Крутой парень.
   – Пошел ты, – сказал Пит. – Я сказал: не разговаривай так с моей сестрой.
   Рой услышал, как Алиса прошептала:
   – Ой, мамочки…
   Она соскользнула с высокого табурета и отошла в сторону. Почему-то догадалась, что сейчас будет. Рой среагировал не так быстро. И когда Пит размахнулся и ударил, Арти качнулся и задел Роя плечом. Пит стоял неподвижно, совершенно беззащитный, а Арти встал, мотнул головой и поправил бейсболку. С точностью опытного драчуна он нанес Питу удар в нос. Парень повалился назад и, падая, стукнулся затылком о барную стойку. Весь вечер в баре было так тихо, а тут вдруг такой жуткий треск. А потом опять стало тихо-тихо.
   К удивлению Роя, Алиса сначала бросилась к нему. Перешагнула через лежащего на полу брата и прикоснулась к плечу, задетому Арти.
   – Вы в порядке? – спросила она.
   Рой кивнул.
   – Мне так жаль, – сказала она.
   – Нечего было твоему братцу рот раскрывать, – сказал Арти.
   – А вам нечего было со мной разговаривать, – проговорила Алиса негромко, даже не глядя на Арти. – Лучше оставьте меня в покое.
   Тут Карл сказал – спокойно, без угрозы:
   – Тебе стоит сейчас пойти домой, Арт.
   Он произнес это таким тоном, каким год назад врач говорил Рою: «Вам следует срочно исключить из рациона соль». Точно таким же тоном, каким жена Роя говорила Эмме: «Тебе стоит утром надеть теплое пальто». Тихий такой, спокойный приказ.
   И Арти ушел, словно ему велел уйти его собственный отец. Он, конечно, негромко выругался, но послушался Карла.
   А Карл опустился на колени возле Пита и сказал:
   – С ним все будет нормально. Просто шишку здоровую набил, и все.
   – Мне вправду очень жаль, простите, – повторила Алиса и спросила: – Может, его можно куда-то отвезти, как вы думаете?
   – Поедем ко мне, – сказал Рой, а когда встал, удивился тому, как сильно у него дрожат коленки. Так сильно, что он вынужден был остановиться, удерживаясь за стойку, и только потом он смог идти. Они втроем подняли Пита, выволкли из бара, протащили по лестнице и почти на руках донесли его до машины.
   – Уложите его на заднее сиденье, – посоветовал Рой, а Алиса сказала:
   – У него же нос расквашен. Он там все кровью измажет.
   – Ничего страшного.
   Когда Пита засунули в машину, он вдруг открыл глаза, с трудом сосредоточил взгляд на лице Алисы и промямлил:
   – Мне мама велела…
   Алиса не дала ему договорить:
   – Заткнись, Пит. Очень тебя прошу, закрой рот, ладно?
   Рой подумал, что она сейчас расплачется, но она не заплакала.
   – Да, Рой… – рассмеялся Карл. – Попал ты под раздачу. Небось не думал, не гадал, что все вот так обернется.
   – Я просто не могу сказать, как мне жаль, что все вот так вышло, – снова начала извиняться Алиса, а Рой подвел ее к дверце и усадил на переднее сиденье, а сам сел за руль.
   Они поехали. На запад, из Вероны. Солнце только что село – легко, бесцеремонно, без всяких там красот заката. Сумерки сгустились, а все еще было жарко. Алиса снова принялась просить прощения, а Рой сказал ей, что она не виновата.
   – Все мои братья идиоты, все до одного. Мама говорит, что только я одна смогла додуматься, как выбраться из дерьма.
   – Сколько же у тебя братьев? – спросил Рой. Ему самому этот вопрос показался глупым, учитывая обстоятельства, но она сразу ответила:
   – Пятеро. – И добавила: – Стивен, Ленни, Джадд, Пит, Эдди.
   – И ты.
   – И я. Все в армии, кроме Пита и Эдди. Они еще маленькие. Эдди всего шесть. У моих братьев всегда все наперекосяк.
   Потом они молча ехали через подсолнуховые поля. Рой подумал, не сказать ли Алисе о том, что подсолнухи с утра всегда поворачиваются на восток, а к вечеру – на запад. Подумал, может, ей это будет интересно или даже поможет, если она вдруг заблудится в Северной Дакоте. Но девочка, похоже, была не в настроении разговаривать, поэтому он промолчал. Они проехали мимо белого пикапа, стоявшего у обочины, и только потом Алиса наконец заговорила.