Страница:
Дарлстон подошел к двери и открыл ее, говоря:
– Доброй ночи, мисс Джеймсон. Очень грустно, что вы лишаете нас вашей компании. Возможно, в другой раз мне повезет больше.
Она взглянула на него и криво усмехнулась, выходя из комнаты, и ее тихую реплику слышал только он:
– Не повезет, милорд. Спокойной ночи, и храни вас Господь!
Закрыв за ней дверь, Дарлстон повернулся к хозяйке, которая выглядела немного обиженной.
– Право, Питер, дорогой, не понимаю, почему ты так беспокоишься о ней. Я ее держу, только чтобы предотвратить сплетни.
Дарлстон помолчал, потом сказал с притворной веселостью:
– Доброта ничего не стоит, Каролина, а ее положение приживалки не может быть счастливым.
Каролина не поняла, к чему он клонит, но была достаточно сообразительной, чтобы понять, что в чем-то промахнулась. Она подплыла к нему и обняла за шею:
– О, Питер! Я не хотела быть недоброй к бедняжке Люси! Но последнее время я так мало видела тебя, что хотела, чтобы мы поскорее остались одни.
Голубые глаза Каролины наполнились страстью, когда она почувствовала его руки на своей талии. Ее отклик был немедленный и требовательный.
Дарлстон испытал физическое желание не меньшее, чем она, но, как всегда, какая-то часть его сознания оставалась безразличной.
Через несколько мгновений он осторожно выпустил Каролину из объятий и сказал:
– Может, сначала поужинаем, Каролина? А то, боюсь, насладившись твоим совершенством, я не смогу оценить талант твоего повара.
– Как хочешь, мой дорогой.
Когда они сели за стол, сервированный на двоих, леди Каролина вяло произнесла:
– Знаешь, Питер, если не считать твоего присутствия, Лондон стал ужасно скучным. Так надоело видеть одни и те же лица, слышать одни и те же сплетни! Это переходит все границы!
Дарлстон про себя позабавился.
– Моя дорогая, не думаешь ли ты перебраться в поместье? Боюсь, там тебе покажется еще скучнее.
От такого предположения ее передернуло.
– В поместье?! В такой сезон! Что за нелепая идея! Конечно нет! Я думаю о Париже. У меня там друзья, как ты знаешь. И я уже давно не ездила во Францию. Париж всегда так прекрасен! Тебе положить утенка? – Она решила, что для одного раза сказала достаточно.
Согласившись на утенка и немного спаржи, Дарлстон сам вернулся к этому разговору:
– А что такого можно найти в Париже, моя радость? Новые платья, новые обожатели? Новые сплетни?
Она звонко рассмеялась:
– Конечно, мой дорогой! Все вместе! Но что мы все обо мне? Расскажи, чем ты был так занят, что сторонился меня все эти дни?
Дарлстон насторожился. Последнее, чего он хотел бы, – это довериться Каролине.
– Так, встретился со старыми друзьями, делал кое-что, – уклончиво ответил он. – Сейчас в городе Кастер и Каррингтон. Много времени проводил с ними.
– Я слышала, что вы все вместе были в «Олмаке»? – дерзко спросила она. – Уверена, это самое невероятное место, где можно увидеть любого из вас. И уж тем более всех троих вместе! Вы, должно быть, посеяли такие надежды в сердцах молодых леди и их мамаш! – Она звонко рассмеялась и, пригубив вина, осторожно наблюдала за его реакцией.
Дарлстон нахмурился, и Каролина тут же сменила тему:
– Как поживают мистер Кастер и лорд Каррингтон?
– Неплохо. Каррингтон уехал в Бат на несколько дней. Там учится в школе его младшая сестра. Она приболела немного.
– Бедное дитя, – притворно вздохнула леди Каролина, радуясь тому, как хорошо, что одного из закадычных дружков Дарлстона нет в городе. Вдвоем Кастер и Каррингтон могли бы помешать ее планам.
До конца ужина она поддерживала разговор на нейтральные темы. А когда Дарлстон потянулся за графинчиком с бренди, встала и сказала с улыбкой:
– Извини меня, я ненадолго.
– Постарайся возвратиться быстрее, – произнес он, тоже вставая. – Уверен, ты не заставишь меня ждать!
Проводив Каролину до двери, он вернулся к столу и налил себе бокал прекрасного старого бренди, который припас еще покойный сэр Невиль. Благоговейно поцеживая янтарную жидкость, он обдумывал предложение Каролины посетить Париж. Дарлстон подозревал, что главная причина, по которой ей скучно в Лондоне, в том, что ее незаметно, но бесповоротно изгнали из большого числа влиятельных общественных заведений. Каролина была неосмотрительна с парой своих любовников, и даже поговаривали, что она ублажала джентльменов в своем шотландском доме еще во время траура по мужу. Патронессы «Олмака» дали ясно понять, что ей обращаться к ним за поручительством бесполезно. Естественно, открыто ничего сказано не было, но леди Каролина и не рискнула бы обратиться к ним. Не хватало еще быть изгнанной публично! Хотя она заверяла, что такие развлечения не в ее вкусе, Дарлстон не сомневался, что она хотела бы получить право входа пусть для того, чтобы с презрением отвергнуть его. Очевидно, что в Париже, где ее не так хорошо знают, у нее будет иная репутация.
Превосходный бренди возбуждал другие мысли и в значительной мере умерял пыл графского нетерпения в затянувшееся отсутствие леди Каролины. Ему в голову не приходило, что она умышленно распаляла его до крайности, давала время обдумать ее планы. Зато посетила мысль, что, если Каролина скроется в Париже, ему будет чертовски неудобно и лень тратить усилия, чтобы обзавестись новой любовницей. Ему даже думать было противно о какой-то другой кандидатке, которая могла бы занять место Каролины в случае ее отъезда. Он не питал иллюзий относительно чувств Каролины к нему. В Париж она может поехать одна, но вряд ли одна вернется.
Дарлстон уже стал забавляться идеей поехать за ней, но тут Каролина вошла в комнату. Свое элегантное платье из темно-голубого атласа она сменила на воздушное одеяние из розовой вуали. Не было сомнений, что под вуалью на ней ничего нет.
Леди Каролина подплыла к дивану и села, призывно улыбаясь. Вуаль распахнулась, обнажая красивую белую ногу; Каролина не потрудилась прикрыть ее. Не сводя глаз с ее лица, Дарлстон подошел к дивану, но леди Каролина видела напряжение в каждой линии его атлетического тела. Он встал рядом, с нарастающим вожделением глядя на сладострастные изгибы ее тела.
– Как тебе нравится мое новое платье? – проворковала она.
– Очень нравится, моя радость! – ответил он. – Но я оценю его вполне, если сниму с тебя.
– А, ты уже здесь, Фордхэм. Доброе утро или, точнее, добрый день.
– Добрый день, милорд. Надеюсь, вы, ваша светлость, приятно провели вечер, – вежливо ответил Фордхэм.
Длинные сильные пальцы замерли на изгибе галстука, а карие глаза снова посмотрели через зеркало.
– Очень приятно! – серьезно ответил граф.
– Рад слышать, милорд. Могу ли я напомнить вашей светлости, что на это утро был запланирован визит к леди Иденхоуп?
– Хорошо, Фордхэм. Ты, случайно, не послал леди Иденхоуп записку?
– Конечно, милорд. И вот что она прислала в ответ. – Он протянул запечатанный конверт.
Дарлстон сломал печать и прочел вложенное послание.
– Отправь посыльного сообщить леди Иденхоуп, что я с удовольствием буду сопровождать ее этим вечером, – сказал он камердинеру.
– Очень хорошо, милорд.
Дарлстон получил удовольствие от вечернего концерта. Общество леди Иденхоуп было ему приятно, он с удовольствием откинулся на спинку кресла и слушал музыку.
Во время антракта он оставался с леди Иденхоуп, и они делились впечатлениями.
– Виолончелист иногда выбивается, Питер, – заметила она и поняла, что он ее не слушает.
Дарлстон смотрел на даму, которую леди Иденхоуп уже заметила из-за странной одежды. Вся в черном, даже лицо скрыто под черной вуалью, дама эта сидела на два ряда впереди и немного правее. Ее сопровождала молодая служанка, и во время антракта эта дама ни с кем не разговаривала. Присмотревшись, леди Иденхоуп пришла к заключению, что женщина молода и черный цвет только подчеркивал стройность ее фигуры.
Дарлстон смотрел на нее неотрывно, пока спутница не подтолкнула его легонько локтем и не спросила:
– Ты знаешь эту девочку?
– Что? О, извините, тетя Луиза! Я отвлекся.
– Я заметила, – проворчала она. – Ты знаком с этой юной леди?
– Не уверен, но думаю, я знаю, кто это, хотя в жизни не догадался бы, почему она так одета.
– Да, очень странно, – согласилась леди Иденхоуп. – Ну вот и оркестр. Хватит болтать.
Они сели удобнее, чтобы насладиться двумя последовавшими симфониями. Вторая симфония была последним сочинением Моцарта в этом жанре. Дарлстон раньше ее не слышал и был ошеломлен мощью музыки, особенно в заключительной части. Когда оркестр смолк, Дарлстон почувствовал, что хочет вскочить и кричать, как мальчишка, но ограничился энергичными аплодисментами.
Стройная леди в черном, казалось, переживала те же чувства. Она подалась вперед, горячо аплодируя, и Дарлстон все больше убеждался, что знает ее.
Когда публика двинулась к дверям, Дарлстон, повернувшись к леди Иденхоуп, сказал:
– Извините меня, тетя Луиза. Я на минутку. Мне надо переговорить с той леди.
– Конечно, Питер. Я подожду тебя здесь.
Дарлстон пробился сквозь толпу, раскланиваясь со знакомыми. Дама в черном сидела на своем месте, ожидая, когда рассеется толчея. Многие мужчины бросали на нее любопытные взгляды, но никто не решался заговорить. Она не замечала Дарл стона, пока он не сел в соседнее кресло и не сказал:
– Добрый вечер, мисс Фолиот. Понравился вам концерт?
Несколько голов резко повернулись, когда услышали, как он назвал имя загадочной леди. Она испуганно охнула. Все, что он мог видеть под черной вуалью, – это испуг и оцепенение. Он изрядно удивился:
– Простите. Я не хотел вас напугать.
Она секунду поколебалась и спросила:
– Вы лорд Дарлстон, не так ли?
– Да, так. Хотя я удивлен, что вы видите хоть что-то через эту вуаль.
– Но я… – Она помолчала, видимо собираясь с духом, потом ответила с притворной веселостью: – Ах, милорд, из-за вас я проиграла пари.
– Мисс Фолиот, я самым смиренным образом прошу простить меня. Но какое пари? – удивленно спросил он.
– Такое, что меня никто не сможет здесь узнать! Я думала, что это невозможно. И все-таки сомневаюсь, что кто-то еще меня узнал, – наконец рассмеялась она.
– Уверен, никто не узнал. – Дарлстон смущенно кашлянул. – Моя спутница, леди Иденхоуп, точно не узнала. Но боюсь, я разрушил всю вашу игру, окликнув вас так громко.
Она пожала плечами и сказала:
– А теперь это уже не имеет значения. Вам понравился концерт?
– Да, очень понравился. Особенно последняя симфония. Я не слышал ее раньше.
– Вот как? Я однажды слышала. Думаю, это мое самое любимое сочинение Моцарта. Заключительная часть – так и слушала бы без конца.
– Да, заключение действительно великолепное, – согласился он. – А что, в частности, вам в нем понравилось?
Она задумалась.
– Пожалуй, мелодии. Как он согласовал их все, особенно в конце коды, где они как бы кувыркаются одна через другую. Прямо самой хочется бегать и прыгать. Это позволяет мне забыть… – Она замолчала на полуслове.
– Забыть? – с любопытством спросил он. – Что может юная девушка хотеть забыть?
– О, ничего особенного, милорд, – поспешно ответила она. – Я должна идти. – И повернулась к служанке: – Анна?..
– Все уже разошлись, мисс. Только его светлость и леди, которая его ожидает.
Дарлстон растерялся. Желая продолжить эту случайную встречу, он спросил:
– Позвольте леди Иденхоуп и мне проводить вас до дому. Уверяю, мы не доставим вам неприятностей.
Она решительно покачала головой:
– Спасибо, милорд, но меня ждет экипаж.
Чувствуя, что она хочет остаться одна, Дарлстон не стал настаивать.
– Тогда мне остается вернуться к леди Иденхоуп. Доброй ночи, мисс Фолиот. Очень приятно было встретить вас так неожиданно. Пожалуйста, передайте мои наилучшие пожелания вашим родителям и, естественно, вашей собаке.
– О! Гелерт! Даже я не рискнула бы взять его на концерт! Доброй ночи, милорд! Раз уж мне суждено было проиграть пари, я рада, что это из-за вас.
– Вы очень любезны, мисс Фолиот. Доброй ночи!
Дарлстон вернулся к леди Иденхоуп, которая наблюдала за происходящим с явным удивлением.
– Ну вот, теперь пойдут сплетни. Это и в самом деле мисс Фолиот? – спросила она, когда они вышли на Ганновер-сквер.
Дарлстон не успел ответить, потому что из экипажа, стоящего неподалеку, раздался мужской голос:
– Привет, Дарлстон! Так это мисс Фолиот? Очаровательная девушка! Как раз для тебя!
Дарлстон поморгал в ответ на дружеское замечание лорда Варбоу, который понимающе подмигнул ему и крикнул своему кучеру:
– Гони, а то я замерз до смерти!
Экипаж загромыхал по мостовой, а Дарлстон смотрел ему вслед.
Еще несколько знакомых Дарлстона продолжили дело, начатое лордом Варбоу, отпустив несколько незлобивых, но бестактных шуток.
К тому времени как Дарлстон доставил леди Иденхоуп к ее дому, он уже знал способ положить конец сплетням и догадкам хотя бы на время.
Лорд Каррингтон вернулся в город, покачал головой и сказал Кастеру:
– На следующий сезон будет то же самое! Если только этот безмозглый болван не вобьет себе в голову, что должен жениться на Каролине Давентри!
Потрясенный, Джордж оторвал взгляд от «Ведомостей»:
– Не думаешь ли ты, что она так сильно его прихватила?!
Каррингтон цинично взглянул на него:
– Могу спорить, что именно этого она и хочет. Что касается Питера, он, кажется, думает, что все женщины одинаковы. С таким отношением он бог знает что может натворить.
– Боже милостивый! – воскликнул Кастер, глядя в газету.
– Что там?
– Мистер Фолиот погиб в дорожном происшествии.
– Боже! Беда какая! Молодой Джеффри – совсем еще слабак. Он вмиг спустит все наследство. Вот горе-то для мисс Фолиот. Я уверен, что она любила отца.
– Грустно все это, – кивнул Джордж. – Надо подождать, пока вернется Питер. Тогда посмотрим, что будет. Ехать за ним смысла нет. Он только взбесится.
– Я бы не стал винить его за это. Ему тридцать два, и он сам должен уметь позаботиться о себе. Даже притом, что временами он ведет себя как осел.
Глава 3
– Доброй ночи, мисс Джеймсон. Очень грустно, что вы лишаете нас вашей компании. Возможно, в другой раз мне повезет больше.
Она взглянула на него и криво усмехнулась, выходя из комнаты, и ее тихую реплику слышал только он:
– Не повезет, милорд. Спокойной ночи, и храни вас Господь!
Закрыв за ней дверь, Дарлстон повернулся к хозяйке, которая выглядела немного обиженной.
– Право, Питер, дорогой, не понимаю, почему ты так беспокоишься о ней. Я ее держу, только чтобы предотвратить сплетни.
Дарлстон помолчал, потом сказал с притворной веселостью:
– Доброта ничего не стоит, Каролина, а ее положение приживалки не может быть счастливым.
Каролина не поняла, к чему он клонит, но была достаточно сообразительной, чтобы понять, что в чем-то промахнулась. Она подплыла к нему и обняла за шею:
– О, Питер! Я не хотела быть недоброй к бедняжке Люси! Но последнее время я так мало видела тебя, что хотела, чтобы мы поскорее остались одни.
Голубые глаза Каролины наполнились страстью, когда она почувствовала его руки на своей талии. Ее отклик был немедленный и требовательный.
Дарлстон испытал физическое желание не меньшее, чем она, но, как всегда, какая-то часть его сознания оставалась безразличной.
Через несколько мгновений он осторожно выпустил Каролину из объятий и сказал:
– Может, сначала поужинаем, Каролина? А то, боюсь, насладившись твоим совершенством, я не смогу оценить талант твоего повара.
– Как хочешь, мой дорогой.
Когда они сели за стол, сервированный на двоих, леди Каролина вяло произнесла:
– Знаешь, Питер, если не считать твоего присутствия, Лондон стал ужасно скучным. Так надоело видеть одни и те же лица, слышать одни и те же сплетни! Это переходит все границы!
Дарлстон про себя позабавился.
– Моя дорогая, не думаешь ли ты перебраться в поместье? Боюсь, там тебе покажется еще скучнее.
От такого предположения ее передернуло.
– В поместье?! В такой сезон! Что за нелепая идея! Конечно нет! Я думаю о Париже. У меня там друзья, как ты знаешь. И я уже давно не ездила во Францию. Париж всегда так прекрасен! Тебе положить утенка? – Она решила, что для одного раза сказала достаточно.
Согласившись на утенка и немного спаржи, Дарлстон сам вернулся к этому разговору:
– А что такого можно найти в Париже, моя радость? Новые платья, новые обожатели? Новые сплетни?
Она звонко рассмеялась:
– Конечно, мой дорогой! Все вместе! Но что мы все обо мне? Расскажи, чем ты был так занят, что сторонился меня все эти дни?
Дарлстон насторожился. Последнее, чего он хотел бы, – это довериться Каролине.
– Так, встретился со старыми друзьями, делал кое-что, – уклончиво ответил он. – Сейчас в городе Кастер и Каррингтон. Много времени проводил с ними.
– Я слышала, что вы все вместе были в «Олмаке»? – дерзко спросила она. – Уверена, это самое невероятное место, где можно увидеть любого из вас. И уж тем более всех троих вместе! Вы, должно быть, посеяли такие надежды в сердцах молодых леди и их мамаш! – Она звонко рассмеялась и, пригубив вина, осторожно наблюдала за его реакцией.
Дарлстон нахмурился, и Каролина тут же сменила тему:
– Как поживают мистер Кастер и лорд Каррингтон?
– Неплохо. Каррингтон уехал в Бат на несколько дней. Там учится в школе его младшая сестра. Она приболела немного.
– Бедное дитя, – притворно вздохнула леди Каролина, радуясь тому, как хорошо, что одного из закадычных дружков Дарлстона нет в городе. Вдвоем Кастер и Каррингтон могли бы помешать ее планам.
До конца ужина она поддерживала разговор на нейтральные темы. А когда Дарлстон потянулся за графинчиком с бренди, встала и сказала с улыбкой:
– Извини меня, я ненадолго.
– Постарайся возвратиться быстрее, – произнес он, тоже вставая. – Уверен, ты не заставишь меня ждать!
Проводив Каролину до двери, он вернулся к столу и налил себе бокал прекрасного старого бренди, который припас еще покойный сэр Невиль. Благоговейно поцеживая янтарную жидкость, он обдумывал предложение Каролины посетить Париж. Дарлстон подозревал, что главная причина, по которой ей скучно в Лондоне, в том, что ее незаметно, но бесповоротно изгнали из большого числа влиятельных общественных заведений. Каролина была неосмотрительна с парой своих любовников, и даже поговаривали, что она ублажала джентльменов в своем шотландском доме еще во время траура по мужу. Патронессы «Олмака» дали ясно понять, что ей обращаться к ним за поручительством бесполезно. Естественно, открыто ничего сказано не было, но леди Каролина и не рискнула бы обратиться к ним. Не хватало еще быть изгнанной публично! Хотя она заверяла, что такие развлечения не в ее вкусе, Дарлстон не сомневался, что она хотела бы получить право входа пусть для того, чтобы с презрением отвергнуть его. Очевидно, что в Париже, где ее не так хорошо знают, у нее будет иная репутация.
Превосходный бренди возбуждал другие мысли и в значительной мере умерял пыл графского нетерпения в затянувшееся отсутствие леди Каролины. Ему в голову не приходило, что она умышленно распаляла его до крайности, давала время обдумать ее планы. Зато посетила мысль, что, если Каролина скроется в Париже, ему будет чертовски неудобно и лень тратить усилия, чтобы обзавестись новой любовницей. Ему даже думать было противно о какой-то другой кандидатке, которая могла бы занять место Каролины в случае ее отъезда. Он не питал иллюзий относительно чувств Каролины к нему. В Париж она может поехать одна, но вряд ли одна вернется.
Дарлстон уже стал забавляться идеей поехать за ней, но тут Каролина вошла в комнату. Свое элегантное платье из темно-голубого атласа она сменила на воздушное одеяние из розовой вуали. Не было сомнений, что под вуалью на ней ничего нет.
Леди Каролина подплыла к дивану и села, призывно улыбаясь. Вуаль распахнулась, обнажая красивую белую ногу; Каролина не потрудилась прикрыть ее. Не сводя глаз с ее лица, Дарлстон подошел к дивану, но леди Каролина видела напряжение в каждой линии его атлетического тела. Он встал рядом, с нарастающим вожделением глядя на сладострастные изгибы ее тела.
– Как тебе нравится мое новое платье? – проворковала она.
– Очень нравится, моя радость! – ответил он. – Но я оценю его вполне, если сниму с тебя.
* * *
Дарлстон возвратился домой в четыре утра и спал до полудня. Только в полдень звонок хозяина вызвал из комнаты прислуги камердинера, мистера Фордхэма. Камердинер застал его светлость полностью одетым и терпеливо ожидал, пока хозяин расправлял галстук, не мешая такой деликатной и ответственной операции. Дарлстон взглянул на него через зеркало.– А, ты уже здесь, Фордхэм. Доброе утро или, точнее, добрый день.
– Добрый день, милорд. Надеюсь, вы, ваша светлость, приятно провели вечер, – вежливо ответил Фордхэм.
Длинные сильные пальцы замерли на изгибе галстука, а карие глаза снова посмотрели через зеркало.
– Очень приятно! – серьезно ответил граф.
– Рад слышать, милорд. Могу ли я напомнить вашей светлости, что на это утро был запланирован визит к леди Иденхоуп?
– Хорошо, Фордхэм. Ты, случайно, не послал леди Иденхоуп записку?
– Конечно, милорд. И вот что она прислала в ответ. – Он протянул запечатанный конверт.
Дарлстон сломал печать и прочел вложенное послание.
«Мой дорогой Дарлстон!Дарлстон ухмыльнулся. От леди Иденхоуп он не стал бы скрывать, где провел прошлую ночь.
Я воздержусь и не стану расспрашивать Вас, как Вы развлеклись этой ночью, при условии, что Вы проявите доброту и согласитесь сопровождать меня этим вечером. Моя маленькая протеже нездорова, а милорд уехал в поместье, так что у меня нет компаньона, чтобы посетить концерт на Ганновер-сквер. Я знаю, что Вы любите музыку, а программа на этот вечер замечательная – только Моцарт. Если Вы чувствуете, что в состоянии вынести мою компанию, то я буду рада видеть Вас этим вечером.
С любовью, Луиза Иденхоуп».
– Отправь посыльного сообщить леди Иденхоуп, что я с удовольствием буду сопровождать ее этим вечером, – сказал он камердинеру.
– Очень хорошо, милорд.
Дарлстон получил удовольствие от вечернего концерта. Общество леди Иденхоуп было ему приятно, он с удовольствием откинулся на спинку кресла и слушал музыку.
Во время антракта он оставался с леди Иденхоуп, и они делились впечатлениями.
– Виолончелист иногда выбивается, Питер, – заметила она и поняла, что он ее не слушает.
Дарлстон смотрел на даму, которую леди Иденхоуп уже заметила из-за странной одежды. Вся в черном, даже лицо скрыто под черной вуалью, дама эта сидела на два ряда впереди и немного правее. Ее сопровождала молодая служанка, и во время антракта эта дама ни с кем не разговаривала. Присмотревшись, леди Иденхоуп пришла к заключению, что женщина молода и черный цвет только подчеркивал стройность ее фигуры.
Дарлстон смотрел на нее неотрывно, пока спутница не подтолкнула его легонько локтем и не спросила:
– Ты знаешь эту девочку?
– Что? О, извините, тетя Луиза! Я отвлекся.
– Я заметила, – проворчала она. – Ты знаком с этой юной леди?
– Не уверен, но думаю, я знаю, кто это, хотя в жизни не догадался бы, почему она так одета.
– Да, очень странно, – согласилась леди Иденхоуп. – Ну вот и оркестр. Хватит болтать.
Они сели удобнее, чтобы насладиться двумя последовавшими симфониями. Вторая симфония была последним сочинением Моцарта в этом жанре. Дарлстон раньше ее не слышал и был ошеломлен мощью музыки, особенно в заключительной части. Когда оркестр смолк, Дарлстон почувствовал, что хочет вскочить и кричать, как мальчишка, но ограничился энергичными аплодисментами.
Стройная леди в черном, казалось, переживала те же чувства. Она подалась вперед, горячо аплодируя, и Дарлстон все больше убеждался, что знает ее.
Когда публика двинулась к дверям, Дарлстон, повернувшись к леди Иденхоуп, сказал:
– Извините меня, тетя Луиза. Я на минутку. Мне надо переговорить с той леди.
– Конечно, Питер. Я подожду тебя здесь.
Дарлстон пробился сквозь толпу, раскланиваясь со знакомыми. Дама в черном сидела на своем месте, ожидая, когда рассеется толчея. Многие мужчины бросали на нее любопытные взгляды, но никто не решался заговорить. Она не замечала Дарл стона, пока он не сел в соседнее кресло и не сказал:
– Добрый вечер, мисс Фолиот. Понравился вам концерт?
Несколько голов резко повернулись, когда услышали, как он назвал имя загадочной леди. Она испуганно охнула. Все, что он мог видеть под черной вуалью, – это испуг и оцепенение. Он изрядно удивился:
– Простите. Я не хотел вас напугать.
Она секунду поколебалась и спросила:
– Вы лорд Дарлстон, не так ли?
– Да, так. Хотя я удивлен, что вы видите хоть что-то через эту вуаль.
– Но я… – Она помолчала, видимо собираясь с духом, потом ответила с притворной веселостью: – Ах, милорд, из-за вас я проиграла пари.
– Мисс Фолиот, я самым смиренным образом прошу простить меня. Но какое пари? – удивленно спросил он.
– Такое, что меня никто не сможет здесь узнать! Я думала, что это невозможно. И все-таки сомневаюсь, что кто-то еще меня узнал, – наконец рассмеялась она.
– Уверен, никто не узнал. – Дарлстон смущенно кашлянул. – Моя спутница, леди Иденхоуп, точно не узнала. Но боюсь, я разрушил всю вашу игру, окликнув вас так громко.
Она пожала плечами и сказала:
– А теперь это уже не имеет значения. Вам понравился концерт?
– Да, очень понравился. Особенно последняя симфония. Я не слышал ее раньше.
– Вот как? Я однажды слышала. Думаю, это мое самое любимое сочинение Моцарта. Заключительная часть – так и слушала бы без конца.
– Да, заключение действительно великолепное, – согласился он. – А что, в частности, вам в нем понравилось?
Она задумалась.
– Пожалуй, мелодии. Как он согласовал их все, особенно в конце коды, где они как бы кувыркаются одна через другую. Прямо самой хочется бегать и прыгать. Это позволяет мне забыть… – Она замолчала на полуслове.
– Забыть? – с любопытством спросил он. – Что может юная девушка хотеть забыть?
– О, ничего особенного, милорд, – поспешно ответила она. – Я должна идти. – И повернулась к служанке: – Анна?..
– Все уже разошлись, мисс. Только его светлость и леди, которая его ожидает.
Дарлстон растерялся. Желая продолжить эту случайную встречу, он спросил:
– Позвольте леди Иденхоуп и мне проводить вас до дому. Уверяю, мы не доставим вам неприятностей.
Она решительно покачала головой:
– Спасибо, милорд, но меня ждет экипаж.
Чувствуя, что она хочет остаться одна, Дарлстон не стал настаивать.
– Тогда мне остается вернуться к леди Иденхоуп. Доброй ночи, мисс Фолиот. Очень приятно было встретить вас так неожиданно. Пожалуйста, передайте мои наилучшие пожелания вашим родителям и, естественно, вашей собаке.
– О! Гелерт! Даже я не рискнула бы взять его на концерт! Доброй ночи, милорд! Раз уж мне суждено было проиграть пари, я рада, что это из-за вас.
– Вы очень любезны, мисс Фолиот. Доброй ночи!
Дарлстон вернулся к леди Иденхоуп, которая наблюдала за происходящим с явным удивлением.
– Ну вот, теперь пойдут сплетни. Это и в самом деле мисс Фолиот? – спросила она, когда они вышли на Ганновер-сквер.
Дарлстон не успел ответить, потому что из экипажа, стоящего неподалеку, раздался мужской голос:
– Привет, Дарлстон! Так это мисс Фолиот? Очаровательная девушка! Как раз для тебя!
Дарлстон поморгал в ответ на дружеское замечание лорда Варбоу, который понимающе подмигнул ему и крикнул своему кучеру:
– Гони, а то я замерз до смерти!
Экипаж загромыхал по мостовой, а Дарлстон смотрел ему вслед.
Еще несколько знакомых Дарлстона продолжили дело, начатое лордом Варбоу, отпустив несколько незлобивых, но бестактных шуток.
К тому времени как Дарлстон доставил леди Иденхоуп к ее дому, он уже знал способ положить конец сплетням и догадкам хотя бы на время.
* * *
Пять дней спустя леди Каролина Давентри уехала в Париж. А еще через три дня появились достоверные сообщения, что лорд Дарлстон находится на пути в Дувр, чтобы сесть на следующий пакетбот. Светское общество принялось обсуждать эту новость, забыв домыслы о том, что Дарлстон волочится за очаровательной мисс Фолиот. А для собственного увеселения запустило и другие сплетни.Лорд Каррингтон вернулся в город, покачал головой и сказал Кастеру:
– На следующий сезон будет то же самое! Если только этот безмозглый болван не вобьет себе в голову, что должен жениться на Каролине Давентри!
Потрясенный, Джордж оторвал взгляд от «Ведомостей»:
– Не думаешь ли ты, что она так сильно его прихватила?!
Каррингтон цинично взглянул на него:
– Могу спорить, что именно этого она и хочет. Что касается Питера, он, кажется, думает, что все женщины одинаковы. С таким отношением он бог знает что может натворить.
– Боже милостивый! – воскликнул Кастер, глядя в газету.
– Что там?
– Мистер Фолиот погиб в дорожном происшествии.
– Боже! Беда какая! Молодой Джеффри – совсем еще слабак. Он вмиг спустит все наследство. Вот горе-то для мисс Фолиот. Я уверен, что она любила отца.
– Грустно все это, – кивнул Джордж. – Надо подождать, пока вернется Питер. Тогда посмотрим, что будет. Ехать за ним смысла нет. Он только взбесится.
– Я бы не стал винить его за это. Ему тридцать два, и он сам должен уметь позаботиться о себе. Даже притом, что временами он ведет себя как осел.
Глава 3
Дарлстон провел все лето и большую часть осени во Франции, усугубляя тем самым озабоченность друзей. После продолжительной остановки в Париже, откуда приходили сообщения о том, что лорд совершенно запутался в сетях леди Каролины, он посетил серию домашних вечеринок в разных загородных замках, которые также были отмечены присутствием английской красавицы леди Каролины Давентри.
Наконец в последних числах октября Джордж получил короткую записку из поместья Дарлстона, в которой говорилось, что благородный хозяин вернулся и был бы искренне рад принять у себя адресата, как только тому будет удобно. В конце было просто приписано: «Каррингтона я тоже пригласил, и надеюсь, что вы оба погостите у меня. До Рождества, если хотите. Извини, что был таким негодным корреспондентом. Дарлстон».
Джордж с облегчением вздохнул. Казалось, его светлость не имел безотлагательных планов насчет Каролины. Он ни за что не оставил бы в это время года Дарлстона одного. Еще мальчишкой он раза два проводил Рождество в семье Дарлстон и знал, что Питер в это время чувствует себя особенно одиноким.
Таким образом, он и Каррингтон направились в поместье Дарлстонов, строя тайные замыслы, как удержать Питера подальше от беды. Все прошло хорошо, и, когда шесть недель спустя Каррингтон уехал к сестре и к матери в Бат, Джордж увез Питера к лорду и леди Фэфорд, чтобы провести каникулы в их молодой семье.
Джорджу показалось, что, когда Питер в конце января вернулся в свое поместье, с него схлынула желчность и он был в большей мере самим собой, чем предыдущей весной. В начале апреля дом Дарлстона на Гроувенор-сквер превратился в копошащийся муравейник, готовившийся к приезду хозяина.
Лорд Дарлстон стал веселиться, не выказывая и намека, что ему это может быть в тягость. Он удостаивал своим присутствием ярмарку невест и прилежно танцевал со всеми миленькими дебютантками, но никто не заметил и признака, что какая-либо из них привлекла его больше, чем другие. Но много ли надо, чтобы подтолкнуть мужчину к опрометчивым поступкам!
Так, однажды под вечер в конце мая он сидел в своем кабинете и лениво почитывал отчет из поместья, когда его прервал дворецкий.
– А, Медоуз! Что случилось?
Дворецкий покашлял, как бы извиняясь:
– Прошу прощения, что побеспокоил, но некий господин хочет видеть вашу светлость. Очень настырный. Говорит, что останется в холле, пока не увидит вас. Он ужасно взволнован из-за чего-то, что касается вашей светлости, и не доверяет никому, чтобы передать сообщение. Даже имени своего не называет!
– О боже! Как мелодраматично! Хоть приличный с виду этот господин?
– Очень приличный.
– Хорошо, Медоуз, впусти эту таинственную персону, – распорядился Дарлстон.
Он откинулся в кресле, ожидая визитера и сгорая от любопытства. Вскоре перед ним стоял прилично одетый джентльмен лет сорока.
– Добрый день, мистер… э…
– Если это не обидит вашу светлость, я бы не хотел связывать это со своим именем, – медленно сказал джентльмен. – Только скажу, что я работаю редактором в «Ведомостях». Часа два назад это принес мне один из моих парней. – Он показал конверт со сломанной сургучной печатью.
– Продолжайте, – подбодрил его Дарлстон. – Внимательно вас слушаю.
– Да, милорд. Парень этот очень наблюдательный, и он сказал, что леди, которая принесла его, выглядела весьма взволнованной и задавала странные вопросы о том, как мы проверяем достоверность объявлений и всего такого. Она будто бы хотела о чем-то предупредить парня. Он взял деньги и выписал квитанцию, как положено, но потом испугался, пришел ко мне и все рассказал. Когда я прочел объявление, решил, что должен непременно свериться с вами. Прочтите сами, милорд. – Он протянул конверт.
Дарлстон развернул объявление и сразу уловил знакомый аромат, которым пропиталась бумага. Он читал, и брови его хмурились. Визитер даже побледнел, когда Дарлстон поднял глаза и спросил ледяным тоном:
– Парень описал, как выглядела та леди?
– Да, милорд. Он сказал, что она в возрасте – лет пятидесяти или шестидесяти. Одета просто. Дала ему шиллинг; и он даже брать не хотел, поскольку решил, судя по платью, что она стеснена в средствах, хотя, несомненно, леди.
Дарлстон помолчал:
– Я благодарен вам и тому парню. Это объявление исходит не от меня, но я буду еще более вам признателен, если никто не узнает, что оно попадало к вам. – Говоря, он залез в ящик стола и вытащил пачку бумажных денег, отсчитал несколько купюр и протянул их визитеру.
Тот поблагодарил и быстро ушел, оставив за спиной самого разгневанного господина во всем Лондоне.
Дарлстон подошел к камину, бросил объявление в огонь, посмотрел, как оно сгорело, и вернулся к столу. Он написал коротенькую записку и позвонил в колокольчик. Когда вошел Медоуз, он передал ему записку и коротко приказал:
– Будь добр, доставь это леди Каролине Давентри немедленно!
Ни слова не говоря, Медоуз взял записку и вышел.
Лакей в ливрее, поспешивший открыть дверь господской кареты, подивился, что могло вогнать хозяина в такое дурное расположение духа.
– Брук-стрит! Захватим мистера Кастера, – последовал короткий приказ, и карета покатила, громыхая по булыжникам мостовой.
Седок откинулся на подушки, терзаясь горьким разочарованием в «прекрасном поле». Его бросало в дрожь от мысли о предстоящем бале, который он обещал посетить. Орды молодых нескладных девиц, стремящихся поймать мужа….
– К черту их всех! – зло бросил он. – Засяду за карточным столом, буду пить бренди.
Карета незаметно для него остановилась, и послышался веселый голос Джорджа:
– Проснись, Питер, спускайся с облаков.
Дарлстон удивленно посмотрел на открывшуюся дверь.
– Извини, Джордж, задумался.
– Плохая привычка, – пошутил Джордж, влезая в карету. Рассмотрев лицо друга, он обеспокоенно спросил: – Что случилось, Питер? От твоего вида молоко скиснет.
Питер помолчал немного и потом взбешенно выкрикнул:
– Каролина!
– Что, заболела? – уточнил озадаченный Джордж.
– Как же, заболела! Послала в «Ведомости» объявление о нашей помолвке!
От ужаса Джордж потерял дар речи. Наконец ему удалось выговорить:
– Это… значит… мне следует поздравить тебя?
– Поздравляй! К счастью, у редактора хватило ума посоветоваться со мной, прежде чем печатать. Слава богу, удалось предотвратить публикацию.
– Еще кто-нибудь знает об этом?
– Надеюсь, что нет. За исключением старой леди Джеймсон, которая и принесла объявление. Из того, что редактор сказал, следует, что она умышленно заставила их насторожиться.
Джордж задумался.
– Мне кажется, если леди Каролина уже раструбила, что будет такое объявление, а его не последует, то она выставит себя полной дурой.
– Вот и хорошо.
– Ей это не понравится, Питер.
– И не надо, чтобы нравилось. Я предусмотрительно послал записку, в которой сообщил, что после исключительно интересного разговора с редактором «Ведомостей» завтра возвращаюсь в поместье и видеть ее больше не желаю!
– О-о-о! – Джордж переварил новость, что Питер безвозвратно порвал с любовницей, и осторожно сказал: – Может, оно и к лучшему.
– А я в этом уверен! Сегодня праздную. Карты, кости, бренди – вот планы на вечер. И будь они прокляты, все женщины! Только вот незадача: мне надо жениться! Каролина это знает. Но если она думает, что ребенок от нее может унаследовать больше, чем мой отвратительный кузен Джек!..
С этим заявлением Джордж был полностью согласен. Выходит, Каррингтон был прав! Нет сомнений, что она ловко завлекла Питера, чтобы вместе провести эти месяцы во Франции. Но возвращение Дарлстона в поместье, потом поездка к Фэфордам на всю зиму, должно быть, довели ее до отчаяния. И Каролина решила рискнуть.
Проблема, по мнению Джорджа, заключалась в том, что Питер был крайне низкого мнения о женщинах и при этом имел редкий талант выбирать самых недостойных из их числа. Сначала Мелисса, потом Каролина.
Надеясь сменить тему разговора, Джордж осторожно сказал:
– Утром получил письмо от сестры. Опять ждут прибавления. Надеются, что будет девочка. Говорит, три мальчика подряд – это чересчур. Она и Фэфорд приглашают меня к себе. Я бы не против, если бы ты поехал со мной. Не возражаешь на ка кое-то время отлучиться из Лондона?
Питер помедлил, прежде чем ответить.
– Спасибо, Джордж. Я присоединюсь к тебе позже. Вначале мне надо побыть в имении одному. Подумать. Вредная привычка, как ты говоришь, но сейчас надо. Я же должен жениться, но не хочу налететь еще на одну Мелиссу!
– Естественно, нет. Тебе что, ни одна из дебютанток не приглянулась?
Питер цинично рассмеялся:
– Нет. Все они обожают мое богатство и титул.
Джордж немного подумал.
– Ладно, тогда мой тебе совет: женись на первой же подходящей девочке, с которой у тебя сложится умный разговор.
Питер хохотнул:
– Я встречал одну такую и только что подумал о ней. В прошлом году. Сестра молодого Фолиота. Как звать, не могу вспомнить. Не видно ее в этом году.
– Так у них отец внезапно умер в прошлом году. Несчастный случай. Я и Каррингтон в «Ведомостях» читали. Они в трауре, наверное, еще, – задумчиво протянул Джордж.
– Слышал, молодой Фолиот ведет себя как обычно. Не соблюдает никакого траура.
– Фолиот, может, и нет, – с отвращением сказал Джордж. – Бездельник. Если не угомонится, то скоро промотает все наследство.
Разговор их прервался, когда они подъехали к дому леди Биллингем, вылезли из кареты и влились в толпу гостей, поднимавшихся по лестнице.
Наконец в последних числах октября Джордж получил короткую записку из поместья Дарлстона, в которой говорилось, что благородный хозяин вернулся и был бы искренне рад принять у себя адресата, как только тому будет удобно. В конце было просто приписано: «Каррингтона я тоже пригласил, и надеюсь, что вы оба погостите у меня. До Рождества, если хотите. Извини, что был таким негодным корреспондентом. Дарлстон».
Джордж с облегчением вздохнул. Казалось, его светлость не имел безотлагательных планов насчет Каролины. Он ни за что не оставил бы в это время года Дарлстона одного. Еще мальчишкой он раза два проводил Рождество в семье Дарлстон и знал, что Питер в это время чувствует себя особенно одиноким.
Таким образом, он и Каррингтон направились в поместье Дарлстонов, строя тайные замыслы, как удержать Питера подальше от беды. Все прошло хорошо, и, когда шесть недель спустя Каррингтон уехал к сестре и к матери в Бат, Джордж увез Питера к лорду и леди Фэфорд, чтобы провести каникулы в их молодой семье.
Джорджу показалось, что, когда Питер в конце января вернулся в свое поместье, с него схлынула желчность и он был в большей мере самим собой, чем предыдущей весной. В начале апреля дом Дарлстона на Гроувенор-сквер превратился в копошащийся муравейник, готовившийся к приезду хозяина.
Лорд Дарлстон стал веселиться, не выказывая и намека, что ему это может быть в тягость. Он удостаивал своим присутствием ярмарку невест и прилежно танцевал со всеми миленькими дебютантками, но никто не заметил и признака, что какая-либо из них привлекла его больше, чем другие. Но много ли надо, чтобы подтолкнуть мужчину к опрометчивым поступкам!
Так, однажды под вечер в конце мая он сидел в своем кабинете и лениво почитывал отчет из поместья, когда его прервал дворецкий.
– А, Медоуз! Что случилось?
Дворецкий покашлял, как бы извиняясь:
– Прошу прощения, что побеспокоил, но некий господин хочет видеть вашу светлость. Очень настырный. Говорит, что останется в холле, пока не увидит вас. Он ужасно взволнован из-за чего-то, что касается вашей светлости, и не доверяет никому, чтобы передать сообщение. Даже имени своего не называет!
– О боже! Как мелодраматично! Хоть приличный с виду этот господин?
– Очень приличный.
– Хорошо, Медоуз, впусти эту таинственную персону, – распорядился Дарлстон.
Он откинулся в кресле, ожидая визитера и сгорая от любопытства. Вскоре перед ним стоял прилично одетый джентльмен лет сорока.
– Добрый день, мистер… э…
– Если это не обидит вашу светлость, я бы не хотел связывать это со своим именем, – медленно сказал джентльмен. – Только скажу, что я работаю редактором в «Ведомостях». Часа два назад это принес мне один из моих парней. – Он показал конверт со сломанной сургучной печатью.
– Продолжайте, – подбодрил его Дарлстон. – Внимательно вас слушаю.
– Да, милорд. Парень этот очень наблюдательный, и он сказал, что леди, которая принесла его, выглядела весьма взволнованной и задавала странные вопросы о том, как мы проверяем достоверность объявлений и всего такого. Она будто бы хотела о чем-то предупредить парня. Он взял деньги и выписал квитанцию, как положено, но потом испугался, пришел ко мне и все рассказал. Когда я прочел объявление, решил, что должен непременно свериться с вами. Прочтите сами, милорд. – Он протянул конверт.
Дарлстон развернул объявление и сразу уловил знакомый аромат, которым пропиталась бумага. Он читал, и брови его хмурились. Визитер даже побледнел, когда Дарлстон поднял глаза и спросил ледяным тоном:
– Парень описал, как выглядела та леди?
– Да, милорд. Он сказал, что она в возрасте – лет пятидесяти или шестидесяти. Одета просто. Дала ему шиллинг; и он даже брать не хотел, поскольку решил, судя по платью, что она стеснена в средствах, хотя, несомненно, леди.
Дарлстон помолчал:
– Я благодарен вам и тому парню. Это объявление исходит не от меня, но я буду еще более вам признателен, если никто не узнает, что оно попадало к вам. – Говоря, он залез в ящик стола и вытащил пачку бумажных денег, отсчитал несколько купюр и протянул их визитеру.
Тот поблагодарил и быстро ушел, оставив за спиной самого разгневанного господина во всем Лондоне.
Дарлстон подошел к камину, бросил объявление в огонь, посмотрел, как оно сгорело, и вернулся к столу. Он написал коротенькую записку и позвонил в колокольчик. Когда вошел Медоуз, он передал ему записку и коротко приказал:
– Будь добр, доставь это леди Каролине Давентри немедленно!
Ни слова не говоря, Медоуз взял записку и вышел.
* * *
Сразу после десяти часов вечера Дарлстон вышел из своего особняка, одетый в атласные бриджи и фрак, что говорило о том, что он направляется на бал!Лакей в ливрее, поспешивший открыть дверь господской кареты, подивился, что могло вогнать хозяина в такое дурное расположение духа.
– Брук-стрит! Захватим мистера Кастера, – последовал короткий приказ, и карета покатила, громыхая по булыжникам мостовой.
Седок откинулся на подушки, терзаясь горьким разочарованием в «прекрасном поле». Его бросало в дрожь от мысли о предстоящем бале, который он обещал посетить. Орды молодых нескладных девиц, стремящихся поймать мужа….
– К черту их всех! – зло бросил он. – Засяду за карточным столом, буду пить бренди.
Карета незаметно для него остановилась, и послышался веселый голос Джорджа:
– Проснись, Питер, спускайся с облаков.
Дарлстон удивленно посмотрел на открывшуюся дверь.
– Извини, Джордж, задумался.
– Плохая привычка, – пошутил Джордж, влезая в карету. Рассмотрев лицо друга, он обеспокоенно спросил: – Что случилось, Питер? От твоего вида молоко скиснет.
Питер помолчал немного и потом взбешенно выкрикнул:
– Каролина!
– Что, заболела? – уточнил озадаченный Джордж.
– Как же, заболела! Послала в «Ведомости» объявление о нашей помолвке!
От ужаса Джордж потерял дар речи. Наконец ему удалось выговорить:
– Это… значит… мне следует поздравить тебя?
– Поздравляй! К счастью, у редактора хватило ума посоветоваться со мной, прежде чем печатать. Слава богу, удалось предотвратить публикацию.
– Еще кто-нибудь знает об этом?
– Надеюсь, что нет. За исключением старой леди Джеймсон, которая и принесла объявление. Из того, что редактор сказал, следует, что она умышленно заставила их насторожиться.
Джордж задумался.
– Мне кажется, если леди Каролина уже раструбила, что будет такое объявление, а его не последует, то она выставит себя полной дурой.
– Вот и хорошо.
– Ей это не понравится, Питер.
– И не надо, чтобы нравилось. Я предусмотрительно послал записку, в которой сообщил, что после исключительно интересного разговора с редактором «Ведомостей» завтра возвращаюсь в поместье и видеть ее больше не желаю!
– О-о-о! – Джордж переварил новость, что Питер безвозвратно порвал с любовницей, и осторожно сказал: – Может, оно и к лучшему.
– А я в этом уверен! Сегодня праздную. Карты, кости, бренди – вот планы на вечер. И будь они прокляты, все женщины! Только вот незадача: мне надо жениться! Каролина это знает. Но если она думает, что ребенок от нее может унаследовать больше, чем мой отвратительный кузен Джек!..
С этим заявлением Джордж был полностью согласен. Выходит, Каррингтон был прав! Нет сомнений, что она ловко завлекла Питера, чтобы вместе провести эти месяцы во Франции. Но возвращение Дарлстона в поместье, потом поездка к Фэфордам на всю зиму, должно быть, довели ее до отчаяния. И Каролина решила рискнуть.
Проблема, по мнению Джорджа, заключалась в том, что Питер был крайне низкого мнения о женщинах и при этом имел редкий талант выбирать самых недостойных из их числа. Сначала Мелисса, потом Каролина.
Надеясь сменить тему разговора, Джордж осторожно сказал:
– Утром получил письмо от сестры. Опять ждут прибавления. Надеются, что будет девочка. Говорит, три мальчика подряд – это чересчур. Она и Фэфорд приглашают меня к себе. Я бы не против, если бы ты поехал со мной. Не возражаешь на ка кое-то время отлучиться из Лондона?
Питер помедлил, прежде чем ответить.
– Спасибо, Джордж. Я присоединюсь к тебе позже. Вначале мне надо побыть в имении одному. Подумать. Вредная привычка, как ты говоришь, но сейчас надо. Я же должен жениться, но не хочу налететь еще на одну Мелиссу!
– Естественно, нет. Тебе что, ни одна из дебютанток не приглянулась?
Питер цинично рассмеялся:
– Нет. Все они обожают мое богатство и титул.
Джордж немного подумал.
– Ладно, тогда мой тебе совет: женись на первой же подходящей девочке, с которой у тебя сложится умный разговор.
Питер хохотнул:
– Я встречал одну такую и только что подумал о ней. В прошлом году. Сестра молодого Фолиота. Как звать, не могу вспомнить. Не видно ее в этом году.
– Так у них отец внезапно умер в прошлом году. Несчастный случай. Я и Каррингтон в «Ведомостях» читали. Они в трауре, наверное, еще, – задумчиво протянул Джордж.
– Слышал, молодой Фолиот ведет себя как обычно. Не соблюдает никакого траура.
– Фолиот, может, и нет, – с отвращением сказал Джордж. – Бездельник. Если не угомонится, то скоро промотает все наследство.
Разговор их прервался, когда они подъехали к дому леди Биллингем, вылезли из кареты и влились в толпу гостей, поднимавшихся по лестнице.