Эллен Датлоу. С точки зрения Тролля (сборник)

   Я сложила элегантные платья принцессы и три своих простеньких одеяния в переметные сумки, пересыпав их сушеной лавандой. Завернула каждое из украшений принцессы в выделанную козлиную шкуру. Собрала гребешки и духи принцессы и взяла золотую чашу, из которой она пила, чтобы ничто чуждое не коснулось ее губ.
   Потом я спустилась на кухню попрощаться с матерью.
   – Ну, – начала она, – я слышала, ты нас покидаешь.
   – Завтра мы с принцессой отбываем к чужеземному двору, – сообщила я ей. – Спасибо тебе за все.
   Я сунула свой набор для шитья в карман ее фартука. В нем хранились почти все иглы и булавки, кроме тех, что я стащила за последний год, и мотки разноцветных ниток, и скатанные обрезки от одежд принцессы и королевы, которые я подрубала, и небольшой кусок золотой тесьмы.
   Мама приподняла пальцами мой подбородок и улыбнулась.
   – Отправляйся на поиски своей судьбы, – прошептала она, совсем как короли, провожавшие своих сыновей, из сказок, которые рассказывал повар перед тем, как погасить на ночь огонь на кухне.
   Любой решил бы, что принцессам больше подходит путешествие в парадной карете, но моя принцесса так не думала. У нее была любимая лошадь. Звали ее Фалада, и она умела говорить и мыслить, как человек.
   Королева выбрала двух молодых грумов, которые должны были вести навьюченных мулов, разбивать для нас лагерь во время путешествия и защищать от бандитов. С их помощью я нагрузила на мулов все сумки с вещами принцессы и едой в дорогу.
   Перед тем как мы отправились в путь, королева отозвала принцессу в сторону. Королева и принцесса стояли очень близко друг к другу, и королева поднесла нож к своим пальцами и взмахнула им – потекла кровь. Три капли упали на ее белый платок, и она что-то прошептала на ухо принцессе, которая взяла окровавленную тряпицу и сунула ее за пазуху.
   Я удивилась, что королеве не только известен такой древний кухонный заговор, но она еще и использует его.
   Когда мы покинули замок и окружавший его город, принцесса глянула через плечо на мир, который оставляла позади. Я же так и не обернулась. Напротив, я думала о том, куда мы направляемся: в Запретный Лес, где с нами могло приключиться что угодно, – во всяком случае, так рассказывали путники, которых мы привечали на кухне.
   Никому не хотелось ехать через Запретный Лес, но страна, куда мы направлялись, находилась прямо за ним, и окружной путь отнял бы в три раза больше времени. Через лес пролегала тропа, многие люди ходили по ней, и ничего с ними не случалось. Единственное – ты должен был помнить, что в лесу ни в коем случае нельзя сходить с тропы, принимать от кого бы то ни было дары и обижать деревья.
   Весенний лес оделся в свой новый зеленый наряд. Необхватные деревья тянули к голубому небу черные ветви; воздух полнился влажным свежим запахом молодой травы и листьев. Птицы перекликались над нашими головами.
   Вскоре мы вышли к ручью, струящемуся между камней у тропы. Олень оторвался от воды, поднял голову и уставился на нас. Он смотрел так долго, что молодые грумы успели достать свои луки. Тогда олень сорвался с места, и грумы, оставив тропу, рванули за ним.
   – Стойте! – закричала я, но они не обратили внимания.
   – О, – воскликнула принцесса, натягивая вожжи Фалады, но я ухватилась за постромки прежде, чем она бросилась за охотниками.
   – Нет, принцесса, – начала я.
   А лошадь повторила:
   – Не надо, принцесса. – И продолжила: – Они забыли правила Запретного Леса, но вам не стоит этого делать.
   Лес поглотил грумов. Я понимала, что мы никогда их больше не увидим. Это было печально, хоть мы и не успели подружиться. Мы долго смотрели на то место, где они исчезли.
   Когда последнее эхо их шагов стихло, я собралась направить свою лошадь дальше по тропе.
   Принцесса взглянула на ручей:
   – Вода кажется такой холодной и чистой. Молю тебя, сойди со своего коня, Вилла, достань мою золотую чашу и наполни ее для меня. Меня мучит жажда!
   Она выглядела бледной и усталой, хотя мы провели в дороге не больше четырех часов. Пока я раздумывала нал ее словами, мне в голову пришло: «В Запретном Лесу всякое может случиться. Мне всегда хотелось большего, и вот пришла пора действовать».
   – Если тебе хочется пить, – сказала я, – слезай со своей лошади, ложись на землю у ручья и пей. Я больше не собираюсь тебе служить.
   Ошеломленная, она смотрела на меня. Я тоже была удивлена. Но не тем, что подобное пришло мне в голову, а тем, что произнесла эти слова вслух.
   Принцесса огляделась. Мы остались одни, поблизости не было никого, кто помог бы ей. В конце концов она спрыгнула с лошади и шагнула к ручью. Она, как зверь, легла на землю и окунула лицо в бегущий поток.
   Напившись, она снова взглянула на меня и пробормотала:
   – Господи, что же мне делать?
   Три капли крови на ее груди пропели хором, тоненькими голосками:
   – Узнай королева об этом теперь, разбилось бы матери сердце, поверь!
   Королева оказалась ведьмой! Не заставят ли меня три капли крови заплатить за мою наглость?
   Однако ничего не произошло.
   Принцесса подвела Фаладу к большому камню, взобралась на нее, и мы отправились дальше.
   Солнце стояло в зените, начинало припекать, и тени стали удлиняться. Мы снова оказались у ручья, и принцесса снова попросила меня наполнить водой ее золотую чашу.
   – Мне так хочется пить! – взмолилась она. – И вода в ручье выглядит такой прохладной!
   – Госпожа, тебе не нужна моя помощь, – ответила я. – Напои себя сама. Я больше тебе не служанка.
   В этот раз ни одна из нас не была удивлена.
   Принцесса спрыгнула с лошади и прошептала:
   – О, господи, что же мне делать?
   И снова три капли крови пропели свою печальную песенку, но, как и в прошлый раз, не причинили мне никакого вреда. Принцесса легла на землю и стала пить воду прямо из ручья, а я заметила, как белый платок с красными пятнами крови выпал у нее из-за пазухи, и его подхватил и унес вдаль поток.
   Прощальный подарок королевы был утерян.
   И тогда я поняла: вот он – мой шанс, ведь принцесса растеряла все свое могущество. Я спустилась с коня и подошла к Фаладе.
   – Теперь я тебя оседлаю, – сказала я.
   Лошадь покосилась на меня, но ничего не ответила.
   Когда принцесса напилась и поднялась на ноги, отряхивая грязь со своей юбки, я вынула из кармана нож, который стащила на кухне, когда последний раз навещала свою мать, и сказала:
   – А теперь, принцесса, я возьму твое нарядное платье, а ты наденешь мое. Поклянись своей королевской кровью, что ни одной живой душе не расскажешь о том, что произошло сегодня, или я убью тебя.
   Бледное лицо принцессы было испачкано, и она совсем не выглядела высокородной особой, хотя ее великолепные волосы по-прежнему сияли золотом в закатном свете. Я задумалась, смогла бы я убить ее. Вероятно, нет. Я мечтала о новой жизни, как ни о чем другом, но не была готова заплатить за нее кровью. Зато мне ничего не стоило произнести жестокие слова, и я ждала: поверит ли мне принцесса. В нашей прежней жизни она не знала забот и относилась ко мне добрее, чем ее мать. Я надеялась, что она не вынудит меня пролить кровь.
   – Очень хорошо, – наконец произнесла она. – Клянусь своей королевской кровью не рассказывать ни одной живой душе о том, что произошло сегодня.