Эллис Э. С.. Лагерь в горах

   Очень может быть, что Черный Медведь, размышляя о том, что один белый был пленником виннебаго, надеялся, что его освободят в обмен за последнего. Белые, без сомнения, будут рады получить своего товарища в обмен за вождя виннебаго, между тем как индейцы охотно отдали бы сколько угодно пленников в обмен за своего вождя.
   Оленья Нога объяснил своим товарищам, что именно в этом и заключался его план. Он решительно не мог выдумать никакой другой комбинации относительно освобождения Боульби, пока ему не представился случай взять в плен самого Черного Медведя.
   — Оленья Нога увидел, что Великий Дух указал ему путь, — сказал молодой шавано, и лицо его сияло благодарностью Тому, кто всегда ему покровительствовал, — он знал, что Великий Дух приведет виннебаго туда, где Оленья Нога сделает его своим пленником!
   — План хорош, — сказал Линден, — но я вижу одно препятствие!
   — Что же видит мой брат?
   — Нам придется иметь дело с людьми, которым нельзя доверять. Эти виннебаго обещают все, что угодно, но при первом случае нарушают все обязательства!
   — Мой брат говорит правду, — спокойно ответил шавано, — Оленья Нога этого не забыл. Великий Дух научит его, как спасти брата, который не может ходить!
   Лошадь, на которой ехал Черный Медведь, продвигалась вперед медленным, ровным шагом, а двое белых и молодой шавано шли сзади, не позволяя ему сделать ни малейшей попытки к бегству.
   Иногда он бросал беглые взгляды назад, но то, что он видел, не добавляло ему надежды.
   Наконец, как уже было сказано, они достигли широкого, мелкого ручья, в десяти милях от лагеря в горах. Тут Черный Медведь остановился и вопросительно посмотрел на своих провожатых, ожидая приказаний.
   Первое, что попросил Оленья Нога — был его карабин. Он сделал бы это раньше, но считал, что не подвергается никакому риску, позволив пленнику оставить при себе оружие, тем более, что это избавило его от лишней тяжести во время перехода.
   Вождь нахмурился и заколебался. Шавано протянул руку, и по блеску его глаз Черный Медведь понял, что медлить опасно. Не говоря ни слова, он передал ружье Оленьей Ноге, хотя, вероятно, в душе его клокотала ненависть, так как его лишили главного средства защиты.
   — Оленья Нога, — сказал Линден, — что толку возиться с этим проклятым виннебаго — ведь он наш враг. Мы можем избавить себя от хлопот, пустив в него пулю. Что ты скажешь?
   И охотник взвел курок своего ружья и наполовину поднял его к плечу, взглянув на шавано и ожидая его позволения, которое, как он думал, тотчас будет дано.
   Оленья Нога быстро понял, что означает этот поступок. Он увидел по глазам охотника, что он говорит не серьезно, и знал, что ничто не заставит его сделать такую жестокую вещь, какую он только что предложил. Линден обратил внимание на гневное сопротивление вождя и хотел дать ему хороший урок, чтобы заставить быть послушнее.
   Догадавшись о намерениях друга, шавано перевел предложение сахему. На его раскрашенном лице так ясно выразился испуг, что Гардин сказал своему другу:
   — Ты напугал его на целый год!
   — Если он теперь будет делать то, что ему приказывают, я достиг своей цели!
   Оленья Нога уверил своего пленника, что, если он будет причинять какое-нибудь беспокойство, его застрелят без милосердия, но, если он будет повиноваться, ему не сделают никакого зла, по крайней мере, теперь.
   Объявив это, шавано подверг Черного Медведя испытанию, велев ему въехать в середину ручья и затем ехать по течению, пока ему не прикажут остановиться.
   Черный Медведь заставил лошадь войти в ручей до середины, где вода почти касалась ее живота, и затем, по приказанию Оленьей Ноги, повернул и поехал вниз по течению.
   Несколько раньше поток делал изгиб, скрывший Черного Медведя от глаз тех, кто мог переправляться через брод. Оленья Нога и его товарищи шли по берегу так осторожно, виннебаго найти их следы было почти невозможно. Они шли почти рядом с вождем, пока все это расстояние не было пройдено, и тогда Оленья Нога дал ему знак подняться на берег. Он повиновался так же быстро, как и прежде: охотники взглянули друг на друга и улыбнулись. У Оленьей Ноги тоже как-то странно блеснули глаза.
   Лошадь выбежала на довольно плоский берег, фыркая и спеша, что выражало ее неудовольствие путешествием в холодной воде, и Оленья Нога дал Черному Медведю понять, что тот должен слезть и устроиться как можно удобнее на неопределенный отрезок времени.
   Молодой шавано подробно объяснил товарищам свой план еще раньше, чем события дошли до настоящего момента. Он привел Черного Медведя в потаенное место, где предполагал оставить его, пока будут идти переговоры насчет Боульби.
   Гардин и Линден должны были внимательно сторожить его, пока Оленья Нога будет вести переговоры.
   Нужно помнить, что огромную выгоду для шавано представляло то обстоятельство, что он имел двух помощников, которые хорошо понимали его и были готовы оказать ему всевозможную помощь. Они были ветеранами в лесной жизни, поэтому были прекрасными помощниками во всяком его предприятии.
   Теперь наступило время для решительных действий, и Оленья Нога готовился осуществить задуманный им опасный план.

32. ОЛЕНЬЯ НОГА УЗНАЕТ НЕЧТО НОВОЕ

   Время для действий пришло, и шавано не стал задерживаться, чтобы повторять уже данные инструкции. Линден и Гардин знали, что он от них хочет, и никакое дополнительные инструкции были им не нужны.
   Вскочив на лошадь, Оленья Нога заставил ее опять войти в воду.
   Животное неохотно подчинилось, и хотя имело несколько испуганный вид, главным образом, оттого, что не чувствовало твердой почвы под ногами, но шло быстро, пока не достигло брода. Здесь всадник повернул его лицом к Гревиллю и пустил по дороге.
   Оленья Нога хорошо понимал, что в ту минуту, когда виннебаго узнают об исчезновении своего вождя, который, конечно, нуждается в помощи, они сделают все возможное для его спасения. Если индейцы пойдут по его следам до берега ручья и увидят, что они не появляются на той стороне, то произведут розыски по соседству, и это может все сильно осложнить.
   Но если они заметят, что след идет прямо через ручей, то, очевидно, подумают, что через ручей переехали обыкновенным образом. Самый хитрый краснокожий не узнает и не догадается, что когда лошадь была на южной стороне — на ней сидел один всадник, а когда она очутилась на северной, то на ней сидел всадник из другого племени.
   Умное животное само повернуло через брод и перешло на северный берег. Там Оленья Нога пустил ее галопом, проехав так четверть мили, и потом остановился.
   Шавано имел намерение сойти с лошади и вернуться к товарищам, ударив предварительно лошадь по бедрам, чтобы заставить ее продолжать путь. Шавано предполагал, что в таком случае лошадь побежит домой и добежит до Гревилля.
   Правда, виннебаго, которые будут искать своего пропавшего вождя, могут удивиться, почему это Черный Медведь сел на хорошую лошадь и уехал так далеко от своих воинов, нуждающихся в его присутствии. Но этого шавано уж никак не мог устранить и был даже отчасти доволен, что задал им трудную загадку.
   Остановив лошадь, Оленья Нога легко спрыгнул на землю и удивился, в первый раз после того, как Черный Медведь был взят в плен. На земле он увидал следы копыт двух охотничьих лошадей, но направляющихся не к северу, а к югу!
   Что бы это могло значить?
   Никто не умел так скоро распутывать запутанные узлы, как шавано, и он скоро понял, в чем дело.
   Очевидно, лошади, на которых отправились к северу Фред Линден и Терри Кларк, вернулись обратно. Зоркий глаз шавано тотчас заметил, что одного из мальчиков при этом не было. Был ли это Фред, или Терри, он не знал, так как этого нельзя было определить по слабым следам, которые он так тщательно рассматривал.
   Из этого неизбежно вытекало необыкновенное заключение: идущие достигли брода и перешли его в течение короткого промежутка времени, пока Оленья Нога и охотники находились неподалеку. Хотя виннебаго не старались особенно скрыть свои передвижения, но ни Линден, ни Гардин не заметили происходившего.
   Такое совпадение могло случиться один раз из ста, и оно как раз случилось в этот ясный осенний вечер.
   Вдруг до него донесся резкий свисток. Он ответил и через минуту увидел Фреда Линдена, идущего к нему навстречу по дороге. Оба они потрясли друг другу руки, и по выражению лиц было видно, что собираются задать друг другу много вопросов.
   — Мы попали в неприятную историю, — сказал Фред, чувствуя, что его друг имеет право на первое объяснение, — но я буду так краток, как только можно. После того, как мы расстались, Терри и я поехали по дороге, пока не заехали довольно далеко от места, где теперь стоим. Тогда мы застрелили пару белок, поджарили их и съели, отведя предварительно наших лошадей подальше от дороги. После еды я пошел поискать воды для питья.
   Недалеко от места остановки я наткнулся на маленький холодный ключ. Я лег на землю и напился досыта. Только я вытер рот и надел на голову шапку, как был до нельзя поражен, услышав голос Терри, который кричал, чтобы я держался подальше, потому что его схватили индейцы.
   Я был в высшей степени поражен. Не зная, что делать, я постоял неподвижно минуту или две, ожидая, что индейцы придут искать меня. Осмотрев свой карабин, я ужаснулся, увидя, что он не заряжен. Тогда я вспомнил, что после того, как Терри и я стреляли в белок, мы не зарядили карабинов. Мне стало ясно, отчего Терри не стрелял. Индейцы никогда не забрали бы его без борьбы, будь у него ружье заряжено. Он начал бы сопротивляться, я бросился бы к нему на помощь и, если бы индейцев было не более трех, мы могли бы их одолеть!
   Оленья Нога кивнул головой в знак согласия. Оба мальчика, как мы видели, сделали ошибку, которая чуть не обошлась им очень дорого.
   — Прождав некоторое время у ручья, — продолжал Фред, — я пошел узнать, что случилось с Терри. Но было уже поздно, и я узнал только, что индейцы отправились с ним к лагерю. Даже и это мне удалось распознать не сразу, и я не мог решить, что делать: идти домой пешком или вернуться назад, в надежде дать вам всем знать о том, что случилось с Терри.
   — Ты можешь себе представить, каково было у меня на душе, — продолжал Фред, нахмурив брови, — если бы я вернулся назад, то нарушил бы приказание, мог бы попасть в затруднительное положение и стеснить вас. Но зато вы бы все узнали о том, что случилось с Терри. С другой стороны, мне было жалко покинуть старого друга, и когда отец велел мне ехать домой, он не мог предвидеть, что произойдет.
   Фред остановился и посмотрел на шавано, желая узнать, что он думает. Оленья Нога, по своему обыкновению, пока тот говорил, смотрел мальчику прямо в лицо и не прерывал его вопросами. Потом шавано сам в самых кратких словах рассказал обо всем, что случилось после отъезда мальчиков.
   Это была необыкновенная история, и Фред стоял и слушал, открыв рот.
   — Боже мой! — воскликнул он с удивлением. — Вы забрали самого Черного Медведя! Это самая замечательная новость, какую я услышал с тех пор, как уехал из дому. Теперь ты можешь считать себя хозяином положения, Оленья Нога!
   Шавано как будто не понял, что означали слова его молодого друга.
   — Как, ты не понимаешь? Черный Медведь стоит сотни воинов, и они будут рады отдать за него и Терри, и мистера Боульби!
   Оленья Нога посмотрел на Фреда с таким наивным выражением лица, что тот сразу понял, что он над ним смеется.
   — Мой брат говорит с мудростью сахема, голова которого освещается сотней сияющих великих солнц!
   Молодой человек вдруг сообразил, как глупо было с его стороны давать указания шавано; он покраснел и поспешил объяснить:
   — Нет, вот что я хотел сказать, Оленья Нога: когда я уезжал, казалось, что на освобождение Боульби нет никакой надежды. Ты можешь себе представить, что я почувствовал, когда не только он, но и Терри попал в руки к виннебаго. Но теперь, когда я слышу от тебя, что вождь виннебаго наш пленник — теперь все является в совершенно ином свете, и я едва могу удержаться от того, чтобы не бросить шляпу в воздух и не закричать «ура»!
   Оленья Нога тихонько покачал головой с таким выражением серьезной сдержанности, что пыл Фреда немного охладел.
   — Когда мой брат, который ходит с палкой, и мой молодой брат будут дома, в колонии на севере, а виннебаго уйдут далеко в свои охотничьи земли, тогда мы будем все счастливы!
   В течение этого разговора лошадь все время стояла, как бы ожидая приказаний. С многозначительной улыбкой, Оленья Нога дал Фреду знак сесть на нее, предлагая в то же время свою помощь.
   Молодой Линден понял его желание и не мог отказаться.
   Поставив ногу на руку шавано, он легко вскочил на спину животного и взял повод в правую руку, между тем как ружье было в левой.
   В эту минуту Оленья Нога, видя, что его друг готов, тихонько замахнулся вытянутой рукой и взглянул на Фреда, как бы спрашивая, готов ли он.
   — Хорошо! — сказал Фред, смеясь.
   Поднятая рука хлопнула лошадь так сильно, что удар мог быть слышен на сто футов отсюда. Лошадь, фыркнув, бросилась вперед и поскакала галопом.
   Она помчалась по направлению к Гревиллю, быстро унося Фреда из водоворота событий, о которых сейчас будет говориться.

33. ПРОЩАЙТЕ, БРАТЬЯ

   Фред Линден проехал порядочное расстояние, прежде чем оглянуться назад. Оленья Нога все еще стоял и смотрел на него. Фред помахал рукой и получил ответ на свой жест прощания. В следующую минуту он уже исчез из виду.
   Шавано побежал обратно к ручью. Он бежал довольно скоро, но временами останавливался и шел шагом, что-то обдумывая про себя. Индеец не переставал удивляться факту, почему он, находясь недалеко от брода, не слышал, как виннебаго, не принимая особых предосторожностей, переходили через него вместе с пленником.
   Оленья Нога был убежден, что там были только два виннебаго и что они шли с севера, причем случайно открыли следы бежавших мальчиков. Если бы Терри Кларк закричал в то время, когда они переходили через брод, его можно было бы немедленно освободить без большого труда и не подвергаясь опасности потерять пленного вождя.
   Оленья Нога старался решить вопрос о том, далеко ли ушли индейцы, которые увели мальчика, и есть ли еще время их преследовать. Если они шли все время шагом, он мог бы их догнать, но если они, переправившись через ручей, поехали быстрым аллюром, то, наверное, успели заехать слишком далеко и преследовать их не стоило.
   Во всяком случае, игра не стоила свеч, то есть, вряд ли стоило прибегать к такого рода мерам. Конечно, это не значило, что Терри Кларк не стоил того, чтобы его спасти, но взятие в плен вождя виннебаго во многом уменьшало опасность. Имея в руках вождя, можно было надеяться, что в обмен за него дадут не только двух, но и дюжину пленников.
   Итак, Оленья Нога, дойдя до реки, пошел по берегу, пока не нашел маленькой лодки и весла, оставленных им там несколько дней тому назад. Не сделай он этого, ему пришлось бы искать брод, а теперь он быстро и удобно переправился к тому месту, где ожидали друзья.
   Если бы положение было не так серьезно, шавано наверное бы засмеялся, так как три человека, которых он теперь увидел, вовсе не были похожи на врагов.
   Черный Медведь сидел на земле, расставив ноги и прислонившись к дереву, и медленно покуривал свою длинноствольную трубку. Чашка его трубки была сделана из какого-то сорта красной глины, а пустой ствол ее был из камыша, так что трубку эту можно было носить с собой в походе без стеснения для себя и без вреда для нее.
   Линден и Гардин курили обыкновенные глиняные трубки с коротким стволом, так что облако дыма, клубившееся над ними, напоминало дым от разведенного в поле костра. Линден полулежал, опираясь на локоть и повернувшись лицом к пленнику. Гардин лежал в подобной же позе, но не несколько футов в сторону, глядя на обоих — на своего друга и на пленника.
   Свежий человек, взглянув на эту картину, подумал бы, что трое друзей собрались покурить и побеседовать вместе.
   При более внимательном взгляде впечатление менялось. Можно было бы заметить, что у виннебаго не было ружья, а у белых их было три. Несмотря на беззаботные позы белых, можно было обратить внимание на то, что ружья у них были наготове, так что они могли взяться за них в любую минуту.
   Хотя охотники смеялись и шутили, но ни на одну минуту не теряли из вида Черного Медведя.
   Что касается сахема виннебаго, это был интересный субъект. Головка от его трубки свободно лежала на правой руке, которая опиралась на бедро, и он медленно выпускал голубоватый дым то из одного уголка рта, то из другого, то из середины.
   Рот у него был большой, четырехугольный, черты неправильные, хотя, в общем, приятнее, чем у его воинов. Глаза были маленькие, с сильно нависшими бровями, которые придавали его лицу выражение рассеянности и равнодушия ко всему, что происходило вокруг него.
   Но не деле было иначе: эти маленькие черные глазки были зорки, как змеиные, и никогда не были в покое. Он постоянно смотрел вокруг себя, и от него ничто не могло ускользнуть.
   Можно сказать наверное, что Черный Медведь ждал удачного момента, чтобы изменить свое положение. Он имел полное основание бояться, что каковы бы ни были намерения охотников, он мог считать себя погибшим, пока находился в их руках.
   Для виннебаго не было бы унижением, если бы мы сказали, что он боялся молодого шавано больше, чем обоих охотников. Этот удивительный юноша сделал его пленником, и он уже слышал о многих его подвигах, до которых было далеко любому воину из его племени.
   — Ну, Оленья Нога, — сказал Линден, вынимая трубку изо рта, — мы стараемся убить время, как вы видите. Было бы не худо, если бы у нас была под рукой дичь, но, кажется, на это мало надежды. Итак, мы подождем до поры до времени!
   — Тебя долго не было, — прибавил Гардин, — и мы уж думали, что ты пошел к прогалине!
   — Оленья Нога скоро там будет, — спокойно заметил шавано, оставаясь на месте и глядя то на одного, то на другого, как будто спрашивая у них, сказать или не сказать про то, что произошло за время его отсутствия.
   После некоторого колебания, он рассказал все: Фред Линден ехал домой, Терри Кларк был на пути к Джемсу Боульби, пленнику виннебаго, если уже не на месте.
   Мистер Линден вскочил на ноги.
   — Если эти двое краснокожих пришли с севера, Фред наверное встретит других!
   — Оленья Нога так не думает, — заметил шавано, покачав головой, — те двое, которых они встретили, были последние!
   — Надеюсь! Может быть, и лучше, что Фред удалился, чтобы не быть нам помехой. Если бы он остался, мало ли что могло случиться!
   — Ты пойдешь отсюда в лагерь виннебаго? — спросил Гардин не совсем кстати.
   — Оленья Нога сделает так!
   — Когда ждать тебя обратно?
   Молодой индеец взглянул на солнце, которое давно уже перешло за меридиан и ярко светило сквозь почти совсем лишенные листьев ветки.
   — Теперь месяц бобров (ноябрь), и солнце скоро сядет. Может быть, будет уже темно, когда Оленья Нога вернется назад к своим братьям, но, когда он вернется, он принесет им новости, услышав которые, они не захотят оставаться на месте!
   — Я думаю, твой план относительно обмена пленников уже готов? — испытующе спросил Линден.
   Оленья Нога кивнул головой, но не дал никаких объяснений, и друзья знали, что не следует приставать к нему с расспросами. Индейцу не надо было охотникам ничего говорить, так как они и сами знали, что все зависит от того, насколько строго они будут охранять Черного Медведя.
   Но Оленья Нога пожелал сказать несколько слов самому знатному пленнику.
   — Оленья Нога идет к воинам Черного Медведя: он скажет им, что, если они отдадут белых пленников, то получат Черного Медведя целым и невредимым. Но, — прибавил мудрый шавано, — когда Оленья Нога скажет виннебаго эти слова, они скажут, что он говорит двумя языками. Как Оленья Нога докажет им, что он не лжет?
   Увы! Черный Медведь не мог ответить. Подобно почти всему своему народу, он не обладал искусством писать, а не то он, верно, начертил бы на куске коры какие-нибудь знаки, которые подтвердили бы слова посланного.
   — Сердце Черного Медведя грустно, он не может сказать своему брату, храброму молодому шавано, как он должен доказать виннебаго, что говорит одним языком!
   Ступив шаг вперед, Оленья Нога ловко снял с шеи удивленного пленника ожерелье, сделанное из когтей того животного, имя которого носил вождь. Это было варварское украшение, которое владелец носил уже много лет и которым справедливо гордился. Черный Медведь невольно протянул руку, чтобы остановить похитителя.
   — Пусть мой брат не боится! — успокоил его Оленья Нога. — Украшение из медвежьих когтей будет возвращено военачальнику виннебаго!
   Затем, повернувшись к друзьям, Оленья Нога сказал:
   — Прощайте, братья! — и скрылся из виду.

34. ПЛЕННИКИ

   Не стоит говорить о том, как был удивлен Джемс Боульби, когда увидел в качестве пленника виннебаго Терри Кларка под охраной двух индейцев. Охотник, ко всему умевший относиться с суровой философией, успел уже охотно принять трубку, предложенную ему седовласым воином, и теперь курил ее с таким же удовольствием, как будто бы он сидел на пороге своей хижины.
   До этой минуты охотник предполагал, что молодой ирландец был у себя дома, в ста милях отсюда, в Гревилле; хотя, как уже сказано выше, он опасался, что Фред Линден находится по соседству.
   Никто не запретил Терри сесть на бревне около своего друга, и он кратко рассказал Боульби обо всем, что с ним произошло.
   — Странно, что они не выследили Фреда, — заметил Боульби, — тем не менее я рад слышать, что хоть один из нас спасся!
   Вдруг внимание белых было привлечено индейцами. Их число увеличилось еще на двенадцать воинов, только что прибывших, так что всех вместе их стало более двух десятков.
   Вновь прибывшие начали оживленно разговаривать с остальными, причем они с большим любопытством смотрели на сидевших на бревне мужчину и мальчика.
   Виннебаго, сидевшие на бревне около Боульби, встали и присоединились к разговаривающим: все, по-видимому, очень живо интересовались каким-то вопросом, но каким именно — пленники не могли пока догадаться.
   Вскоре высокий, седой воин подошел к Ап-то-то, который, очевидно, бранил его. Вице-вождь, если можно было так его назвать, сказал что-то сердитым тоном, и тогда странный краснокожий, не ответив ни слова, подошел к Боульби и протянул руку за трубкой.
   — Благодарю, благодарю! — громко сказал охотник, возвращая ее и стараясь придать выразительность своему голосу.
   Дать свою трубку — это, конечно, немного, но пленник оценил доброе отношение и готов был отплатить вдесятеро.
   Что касается Ап-то-то, Боульби ненавидел его всей душой. Хотя приказание отнять трубку было отдано, когда охотник уже кончил курить, но это был такой характерный поступок, что Боульби только удивлялся, как оно не было отдано раньше.
   — Может быть, я ошибаюсь, — сказал охотник, — но мне кажется, что краснокожие в волнении.
   — Что вы хотите сказать?
   — Некоторое время тому назад я спрашивал у Ап-то-то, где их вождь. Тот отвечал, что он скоро придет, а вот смотри, его до сих пор нет!
   — Ну, это еще ничего не значит! — отвечал Терри, не знавший еще горькой для виннебаго истины.
   — У краснокожих существует правило, что вождь должен быть при войске все время, пока они не вернутся в свою деревню. Черный Медведь, как они его называют, мог уйти от них ненадолго, но его так давно не видно, что все они не знают, что делать. Может быть, он пошел куда-нибудь с несколькими краснокожими, но если его нет так долго, наверное, что-нибудь случилось. Я в этом уверен! — прибавил Боульби, сжимая губы и покачивая головой решительнее, чем прежде.
   — Может быть, его убили!
   — Думаю, что да. В таком случае, нам не на что надеяться. Что же это значит?
   Боульби так всполошился, что, забыв про свою ногу, встал и громко воскликнул:
   — Оленья Нога! Во имя Создателя, что привело тебя сюда?

35. ПЛЕННИК

   Нельзя не согласиться, что наши друзья побывали в самых разнообразных переделках и находились в самых различных условиях.
   Фред Линден на великолепной лошади ехал верхом в Гревилль. Временами он надеялся, временами сомневался. Юноша содрогался, вспоминая своего доброго жизнерадостного товарища Терри, который был теперь в руках у виннебаго, и чувствовал умиление при мысли о его попытке предостеречь Фреда от ловушки.
   «Как хорошо, — думал он, — что Оленья Нога, или, лучше, сказать, мой отец и Гардин имеют пленником самого Черного Медведя! Они могут сделать с ним, что захотят, и это должно иметь немаловажное значение в глазах виннебаго. Когда я подумаю о том, сколько еще предстоит хлопот, я поневоле дрожу».
   Как удастся Оленьей Ноге сделать, чтобы краснокожие его не обманули?
   — Положим он самый находчивый индеец, какого я только видал, но ему предстоит трудное дело.
   — Как бы там ни было, — прибавил мальчик, размышляя об особенностях данного дела, — или Оленьей Ноге придется на слово поверить виннебаго, или им придется поверить ему. Они-то, наверное, не согласятся на это, а если он сделает им уступку, то с Боульби и Терри все будет кончено.