Эльтеррус Иар. Мы – есть! Вера

   – Друзья! – заговорил директор, выходя вперед. – Вы все знаете историю трех мальчишек, укравших боевые истребители и обеспечивших ордену победу в бою за научную станцию Проекта?
   – Да! – нестройно заорали дети, готовясь к новому сюрпризу Барлика. – Знаем!
   – Так вот, сегодня они у нас в гостях! Итак, приветствуйте! Васька, Сандер и Рамек! Лор-лейтенанты второго атакующего флота ордена Аарн!
   В днище одного из лам-истребителей с влажным чмоканьем открылась мембрана входного люка и оттуда медленно опустился на траву отчаянно рыжий, весело хохочущий мальчишка. Он был совсем голый, тело покрывала какая-то буроватая слизь. Однако прошло всего лишь несколько секунд, и рыжий вдруг оказался в черно-серебристой форме ордена, слизь с лица и волос куда-то подевалась. Тартик даже не заметил, каким образом.
   Тем временем появились пилоты остальных двух истребителей, тоже мальчишки. Один – русоволосый, веснушчатый, второй – смуглый брюнет, выглядящий типичным трирроунцем. Они тоже мгновенно оказались одетыми в форму и заулыбались не менее задорно, чем их приятель. Тартик зачарованно смотрел на них и бешено завидовал. Этот русый со странным именем Васька и был тем, кто прорвался через астероидный пояс к орудийным платформам.
   – Привет, ребята! – заговорил рыжий, – меня иногда Сандером кличут. Но чаще всего юным разбойником или разгильдяем непутевым.
   – А как тебя еще называть? – приподнял бровь хитро ухмыляющийся Барлик. – Разбойник и есть. Как где шкода, так тебя искать надо, не ошибешься.
   Сандер снова расхохотался. Он смеялся так заразительно, что вслед за ним начали смеяться детдомовцы и даже кое-кто из воспитателей. Вельма, по крайней мере, хохотала, держась руками за живот. Ее мать с некоторым удивлением поглядывала на дочь, не зная еще истории прилетевших мальчишек.
   – Васька, Рамек! – представились остальные двое.
   Дети окружили их и отчаянно загалдели, каждый спрашивал о чем-то своем. Но троица мальчишек-аарн не растерялась, они каким-то образом успевали отвечать каждому. Тартик остался стоять в стороне, не желая быть бесцеремонным. Он не видел, что Барлик встретился глазами с Васькой и на секунду опустил веки. Тот понимающе усмехнулся и выбрался из толпы.
   – Привет! – сказал он, подойдя к хмурому мальчишке. – Тебя как звать? Меня Васькой, если не знаешь.
   – Тартиком, – ответил тот, очень удивившись.
   – Ты так на истребители смотришь… Прямо как я, пока летать не разрешали. Любишь летать?
   – Ага… Меня однажды на лам-истребителе катали. Даже порулить дали, а потом сказали, что я прирожденный пилот.
   – Не брешешь? – удивленно спросил Васька.
   – Не-а.
   – Да… Тогда тебе тяжко. Хочешь полетать?
   – Еще бы! – даже подпрыгнул Тартик.
   – Щас организуем, – подмигнул ему Васька. – О, вспомнил. Мне ведь говорили, что у вас здесь два прирожденных пилота есть. Забыл. Один точно Тартик, а второй… То ли Саркес, то ли Саркас…
   – Саркис! – уточнил Тартик. – Никогда бы не подумал. Он же совсем слабый, все время ревмя ревет.
   – Так помоги ему, – посоветовал юный пилот. – Человек плачет, когда ему больно. И страшно. Если ты станешь пилотом, твоей задачей будет защищать слабых, сделать так, чтобы они не плакали. Честно, если бы я увидел, что кто-нибудь слабого пацана обижает, надавал бы обидчику в морду. По-простому, без выкрутасов. Такие ничем не лучше махновцев.
   Тартик отчаянно покраснел, вспомнив, что сам творил совсем недавно. Как перед ним на коленях стояли взахлеб рыдающие Саркис с Ленни, а он с презрительной ухмылочкой отвешивал плачущим пощечины. Ой, мамочка… Кем же он был?
   – А кто такие махновцы? – спросил мальчишка, чтобы отвлечься.
   – Они моих мамку с тятькой повесили… – хрипло ответил Васька, вытер слезу и отвернулся.
   – Как повесили? – растерялся Тартик.
   – А как вешают? – удивился пилот. – За шею.
   – П-почему?
   – Покуражиться захотелось… – закусил губу Васька. – Пришли в деревню, ограбили, а потом мамку с тятькой и дядьку Максима повесили. Чтоб силой своей похвастаться. Понял, почему те, кто над слабыми измываются, не лучше махновцев?
   – Понял… – с трудом выдавил из себя Тартик, потом нахмурился, вздрогнул и признался: – Я таким же был… Над Саркисом и остальными издевался. Стыдно теперь…
   – Раз говоришь – был, – усмехнулся Васька, – то уже нет?
   – Никогда больше! – вскинулся Тартик. – У меня тоже маму убили! Отчим насмерть забил… Я не знал и думал, что она меня предала, бросила. Всем вокруг отомстить хотел…
   – А чего мстить невиновному? Так легко стать таким, как твой отчим. Он, наверное, тоже на твоей маме злость за что-то срывал.
   – Не хочу быть таким, как он… – мертвенно побледнел Тартик. – Не хочу!
   – Так не будь, – удивился Васька. – Кто ж тебя заставляет?
   – Сам заставлял… – признался мальчишка и уставился в землю.
   – Вот и зря! – хлопнул его рукой по плечу юный пилот. – Пошли, погуляем, покажешь, что у вас здесь есть.
   – Пошли…
   Барлик внимательно следил за удаляющимися по тропинке двумя мальчишками и почти незаметно улыбался. Он один знал, сколько усилий пришлось приложить, чтобы привезти сюда трех юных хулиганов. А уж с дварх-капитаном «Ночного Охотника» Барлик спорил добрых два часа, но все-таки уговорил неуступчивого алого дракона разрешить ребятам взять лам-истребители. Ведь Сандеру с приятелями запретили даже подходить к истребительным отсекам крейсера до окончания ими Тарканской летной академии, в просторечии чаще всего именуемой Тарканаком. Именно туда они должны были отправиться после Посвящения Васьки и Рамека.
   Барлик перехватил юных пилотов перед самым отлетом на Таркан. Только под честное слово Воспитателя их отпустили с ним, хотя старший брат Васьки, Иван, очень долго сопротивлялся.
   О проведенной с мальчишками подготовительной работе Барлик не хотел даже вспоминать. Васька поначалу просто не понял, чего от него хотят. Пришлось заложить ему в память все, что происходило в детдоме номер четырнадцать, и дать подумать немного. Самому. Понял. Все понял и сейчас совершенно правильно работает с Тартиком. Умница.
   Директор перевел взгляд на Мерека, Кинса и Валега, бывших друзей Тартика. Теперь нужно разбить эту дружную троицу, заставить каждого из них задуматься. Они так и не поняли, что произошло с их бывшим вожаком, за которым раньше готовы были идти в огонь и в воду. Почему он так изменился? Мерек еще и сильно обиделся за то, что Тартик подрался с ним, защищая Саркиса, над которым раньше сам измывался. Ничего, сегодня они кое-что поймут. Пусть немного, но и то дело. Валег уже задумывается, Мереку мешает обида. Но вот Кинс…
   Мальчишка трусоват и подловат. Он успел побывать беспризорником, и улица наложила на него свой страшный след. Утверждая себя за счет унижения другого, Кинс испытывал наслаждение, в отличие от остальных из своей компании. Будь он эмпатом, как дети аарн, все оказалось бы просто. Но вот как доказать не-эмпату, что ничего хорошего от унижения других он не получит? Ведь вся его жизнь говорила о другом. С раннего детства Кинс видел, что сильные и богатые – жестоки и подлы. Кинс тоже хотел быть богатым и сильным. И верил, что сначала нужно стать жестоким и подлым. Хотя если он останется в полном одиночестве, то начнет что-то искать, не понимая, почему все не так, как раньше. Почему от него отвернулись все вокруг. Этот момент надо поймать и надавить на чувствительную точку. Жестоко, но иного выхода нет.
   Вздохнув, Барлик бросил Ваське эмообраз, что пора бы и возвращаться. Вскоре на тропинке появились оживленно о чем-то беседующие новые приятели. Итак, наступает момент истины… Или не наступает? Посмотрим. Директор с интересом наблюдал за лицом приближающегося Тартика и кивал своим мыслям. И что мы видим? Мрачная решимость, даже обреченность. Хорошо, решился, значит.
   Подойдя поближе, Тартик протолкался в центр толпы.
   – Все меня слышат? – громко спросил он.
   Удивленные дети замолчали, поворачиваясь к нему. Они привыкли, что Тартик почти все время молчит.
   – Я прошу прощения у всех, над кем смеялся и издевался! – глаза мальчишки горели каким-то лихорадочным огнем. – Прости меня, Саркис! Прости меня, Ленни!
   Он поименно называл тех, над кем когда-то измывался, и у каждого просил прощения. Ошеломленные невероятным происшествием Мерек с Валегом открыли рты, Кинс брезгливо поморщился. Остальные дети ничего не понимали, они с изумлением смотрели Тартика.
   – И у тебя, Мерек, я прошу прощения! – подошел мальчишка к бывшему другу. – За то, что научил тебя быть палачом! Слышишь? Мы с тобой звери и палачи!
   – Брешешь! – возмутился тот.
   – Мою маму отчим насмерть забил… – хрипло сказал Тартик, ухватив бывшего друга за грудки. – Она ведь слабая была. Так чем мы с тобой лучше зверя, который мою маму убил? Чем?!
   – А ничем, – подошел к ним рыжий Сандер и хлопнул Тартика по плечу. – Ты молодец, парень! Не струсил. Не побоялся извиниться, когда понял, кем становишься. Ты сильный, а они как раз слабаки. У нас с теми, кто над слабыми издевается, даже говорить никто не станет. Обойдут, как кучу говна обходят.
   – Неправда! – затряслись от обиды губы Мерека. – Я – не палач! Не зверь! Ты сам говорил, что слабаков давить надо!
   – Дурак был, вот и говорил, – криво усмехнулся Тартик. – Им помочь нужно сильными стать, слышишь, Мерек, помочь.
   – Он дело говорит, – вмешался Васька. – Ты думаешь, что сильный, так помоги тому, кто слабее. Бить его по морде просто, каждый дурак сумеет. А вот научить быть сильным… Научишь, до земли тебе поклониться можно. А будешь издеваться – станешь таким, как отчим Тартика.
   Барлик отвел взрослых подальше, чтобы, не дай Благие, не испортили ничего. Он внимательно отслеживал эмоции каждого из детей и кивал. Не зря он привез сюда Ваську со товарищи. Ох, не зря. Тартик уже никогда не вернется к прежнему – это раз. Мерек и Валег задумаются, сильно задумаются – это два. Даже Кинс сейчас пытался понять, что происходит. Не принимал, но хотя бы пытался понять. Уже много.
   – Думайте, братцы, – хмыкнул Васька и широко улыбнулся. – Сами. А то отвернутся от вас все, как жить-то станете? А мы пока с Тартиком и Саркисом на лам-истребителях покатаемся. Они у нас прирожденные пилоты. И сами космолетами управлять будут!
   Ухмыляющиеся Рамек с Сандером подошли к упомянутым двоим и положили им руки на лбы. Саркис, мелкий, чернявый, болезненно худой мальчишка с затравленными глазами вечной жертвы, вскрикнул, а Тартик только выгнулся, когда каждому в мозг ударила огненная волна. Когда они открыли глаза, то поняли, что умеют управлять живыми машинами, знают, как те работают и что из себя представляют.
   – Мамочка… – прошептал ошеломленный Саркис. – Мамочка, я умею! Я летать умею!
   – И я! – вторил ему совершенно счастливый Тартик. – Умею!!!
   Он расхохотался и закружился по площадке в танце.
   – А палачей никто учить летать не станет, – издевательски поклонился Васька Мереку, разведя руки в стороны. – Палачам в небе не место!
   Потом подхватил под руки Тартика с Саркисом и повел их к лам-истребителям. Пришлось долго уговаривать детдомовцев раздеться догола, живые машины отказывались принимать в кабину пилота, на которого было надето хоть что-нибудь. Наконец мальчишки разделись, и каждый из них медленно всплыл в воздух, скрывшись в открытых мембранах люков, сразу после этого с влажным всхлипом закрывшихся. Несколько минут ничего не происходило, а затем все три лам-истребителя низко загудели и медленно всплыли метров на двадцать вверх, втянув в себя опоры. Бесформенные овоиды превратились в стремительные, узкокрылые силуэты, на секунду задержались на месте и рванулись в небо, почти мгновенно исчезнув из виду.
   Дети восторженно завопили и запрыгали по площадке – ведь истребителями сейчас управляли не аарн, а двое из них, привычные и до последней черточки знакомые Тартик с Саркисом. Дварх-майор ничуть не беспокоился, зная, что на самом деле все три машины контролирует Васька, а за ним самим на всякий случай надзирает Мериарх, готовый мгновенно перехватить управление.
   На застывших в стороне мальчишек из бывшей компании Тартика никто не обращал внимания. Никто, кроме директора. Только он видел, что по лицу Мерека текут слезы, а дрожащие губы крупного для своих лет парнишки беспрерывно шепчут: «Я – не палач… Я – не палач… Я – не палач…»
   Барлик удовлетворенно кивнул. Последние слова Васьки ударили очень больно, директор не ждал, что малец окажется способным так ударить. А главное, как вовремя! Ни Мерек, ни Валег теперь не станут больше унижать и мучить беззащитных, им долго еще будут слышаться насмешливые слова: «Палачам в небе не место!» А его, Барлика, задача сделать так, чтобы они не обозлились. После потери уверенности в себе им легко можно будет подбросить тему для размышлений. Главное, не упустить момент. Правда, оставался Кинс, но, не имея поддержки, он затаится. И мальчишкой нужно заняться вплотную.
   – Жестокие, однако, у вас методы… – раздался за спиной Барлика голос незаметно подошедшей госпожи Кестен, опытная учительница быстро разобралась в ситуации.
   – Так и случай запущенный, – повернулся к ней директор, широко улыбаясь. – Очень запущенный. Мне нужно было выбить у маленьких негодяев почву из-под ног.
   – Выбили, – согласилась пожилая женщина. – Но вы уверены, что не перестарались?
   – Я эмпат, – возразил Барлик. – Я каждого из них постоянно читаю и держу под контролем его чувства.
   – Не знаю, не знаю… – покачала она головой. – Никогда бы не рискнула так выворачивать ребенку душу. Последствия могут оказаться страшными.
   – На то я Воспитатель, чтобы знать, когда ударить, а когда погладить, – усмехнулся Барлик. – Как вам, кстати, в нашем детдоме?
   – Расскажи кто, не поверила бы, – вздохнула госпожа Кестен. – Сказка. Волшебная сказка. Надо же, дети верхом на саблезубой кошке катаются. На боевых истребителях летают. Да и жилые помещения. Столовая. Школа. Слов нет. Восхищена.
   – Уже месяц, как так выглядят все до единого детские дома Трирроуна. И не только.
   – Это какие же деньги нужны были?! – едва не задохнулась учительница.
   – Немалые, – согласился Барлик. – Ну и что? Я жалею, что идея о детских домах не пришла в голову кому-нибудь из наших лет пятьсот назад. Сколько времени потеряно!
   – Для того, чтобы так сказать, – вздохнула госпожа Кестен, – нужно для начала эти деньги иметь.
   – Орден достаточно богат, чтобы позволить себе все, что считает нужным. Кстати, сейчас мы разрабатываем программу помощи школам. Не хотели бы вы поучаствовать? Нам нужен местный консультант, хорошо ориентирующийся в дебрях трирроунской системы образования.
   – Я – вряд ли, – отрицательно покачала головой учительница. – Но человека посоветовать могу. Старик, учитель с сорокалетним опытом. Побывал и простым учителем, и директором школы, и начальником отдела в департаменте образования. Выйдя на пенсию, вернулся в школу и продолжает преподавать. Дети его любят, а это говорит о многом.
   – Буду благодарен, – кивнул ей Барлик, продолжая следить за плачущим Мереком. – Извините, но я должен вас на несколько минут покинуть. Малыш доходит, и мне нужно завершить начатое.
   Госпожа Кестен проследила за его взглядом и понимающе кивнула. Мальчишка действительно был на грани истерики. Каждый раз, когда лам-истребители, наматывающие в небе мертвые петли и бочки, проносились над площадкой, он вздрагивал. Вздрагивал, как будто его били. Пожилая учительница смотрела, как директор подошел к мальчишкам, что-то негромко сказал, потрепал одного по волосам, снова что-то сказал. Мерек ответил, уставившись в землю.
   – Я – не палач… – шептал он. – Не палач…
   – Еще нет, – мягко сказал Барлик, присев перед ним на корточки. – Пока еще нет, малыш. Но каждый раз, когда ты кого-нибудь дразнишь или бьешь, ты делаешь один шаг к палачу. Маленький такой шажок. Вот только когда этих шагов станет много, возврата назад уже не будет… Понимаешь?
   – Да… – глухо ответил мальчишка. – Да, теперь понимаю. Я… Я больше не буду!
   – Зачем ты мне это говоришь? – очень тихо рассмеялся директор. – Скажи это лучше себе самому. Идем, я привез новые фильмы, тебе они понравятся. Ты ведь любишь фильмы о космосе.
   – Люблю… А откуда вы знаете?
   – На то я директор, чтобы все знать, – легонько щелкнул его по носу Барлик, и Мерек несмело улыбнулся.
   – А мне можно? – спросил Валег, настороженно поглядывая по сторонам, его глаза были похожи на глаза побитой собаки.
   – Конечно, – кивнул ему директор и ободряюще хлопнул по плечу.
   Кинс ничего не сказал, только гордо задрал нос и отошел в сторону, с презрением поглядывая на друзей. Но выглядел задумчивым. Он не знал, что Барлик читает его мысли, как раскрытую книгу, и внутренне улыбается. Васькины слова о палачах и небе пробили даже непробиваемую, казалось, броню Кинса. И, несмотря на весь свой презрительный вид, мальчишка сейчас думал. Непривычное для него занятие. Очень непривычное. Ничего, пусть подумает, полезно.
   Барлик снова улыбнулся, бросил взгляд на небо, в котором продолжали носиться три лам-истребителя, и повел Мерека с Валегом в сторону жилого корпуса. Их ждали интереснейшие приключенческие инфофильмы, специально для них созданные двархами главного биоцентра. Ох, и многое же было скрыто в этих фильмах… Даже не оборачиваясь, Барлик знал, что следом за ними плетется унылый Кинс. Ему тоже стоит посмотреть. И именно сейчас, после шока.
   Вздохнув, директор пошел дальше, рассказывая мальчишкам историю поисков мечей Тьмы и войны с их обладателем. Когда он брался за эту работу, то даже представить не мог трудностей, которые перед ним встанут. Насколько проще с детьми-эмпатами. Да, в детских мирах ордена тоже хватало своих проблем, но появление личностей, подобных Тартику с Мереком, а уж тем более – Кинсу, было совершенно невозможно. Но он справится. Никогда и ни один аарн не отступал перед трудной задачей. Он вырастит этих мальчишек настоящими людьми.

* * *

   Темно-зеленое море бушевало, брызги летели метров на сто вверх, темные тучи бурлили и ощетинивались молниями. Вдали виднелось бледно-голубое солнце, выглядывающее из-за края грозового фронта.
   Над самыми волнами неслась на черных, полупрозрачных крыльях обнаженная девушка. Ее каштановые волосы слиплись, вода заливала тело. Она что-то восторженно кричала и смеялась. Вращалась, проносилась сквозь высокие волны, ныряла в море и снова взлетала под самые тучи. Это было какое-то безумие, девушка казалась иногда темным ангелом, вырвавшимся на свободу. Особенно, когда в нее била молния и вокруг обнаженного тела на долю секунды вспыхивало желтоватое свечение защитного поля. Ветер бросал ей в лицо хлопья пены, она отфыркивалась и продолжала счастливо смеяться.
   Вырвавшись из-под туч грозового фронта на залитый солнечными лучами морской простор, девушка увеличила скорость и понеслась к виднеющемуся на горизонте острову. По мере приближения становилось понятно, что остров огромен, ничуть не меньше земного Мадагаскара. Стволы гигантских, разных оттенков красного, коричневого и синего цвета деревьев вздымались вверх на несколько километров. На самом деле это было одно огромное растение, замкнутая экосистема. Это Дерево было еще маленьким, вот занимающее весь соседний материк потрясало воображение. Но даже здешнее вызывало у непривычного человека или иного разумного трепет. Величие. Иного слова не находилось. И величавый покой.
   Петляя между разноцветными стволами, девушка со смехом отмахивалась от так и липнущих к ней фиолетовых бабочек с ладонь размером. Их крылья переливались и сияли в полумраке чащи. Тысячи звуков, издаваемых обитающими здесь животными и птицами, не были резкими, скорее они казались отголоском приветствия вернувшемуся домой.
   Вскоре впереди засияла мягкими огнями посадочная площадка Школы. Никто из внешних миров даже не понял бы, что здесь живут разумные существа. Не было никаких зданий, никаких искусственных конструкций, даже светильники были на самом деле живыми. Придя сюда, аарн просто попросили Дерево вырастить для них жилище, и оно с удовольствием выполнило просьбу. Ни одной мертвой вещи не было в этом жилище, все вокруг дышало.
   Новые симбионты ничем не нарушили экологию, наоборот, они первыми ощущали нашествие паразитов или какую иную беду общего дома, без промедления спеша на помощь. И огромное полуразумное дерево испытывало к ним искреннюю благодарность и симпатию. Возле их жилища всегда был самый свежий сок и тысячи сортов спелых фруктов. Обитающих здесь обожало все живое, самые свирепые хищники ластились к Целителям Душ. Ни один из зверей никогда не причинил бы никакого вреда никому из учеников или учителей Школы Духа. Наоборот, в случае любой опасности на помощь Целителям спешило любое живое существо. А те в ответ дарили свою любовь всему вокруг.
   Даша мягко опустилась на дрогнувший под ее весом десятиметровый лист и пошла к его черенку, одновременно прося Дерево дать ей попить и открыть вход в Школу. Прямо к ее лицу опустилась лиана, и девушка надкусила ее, наслаждаясь свежим, прохладным соком, хлынувшим в рот. Ветерок обвевал разгоряченное тело, и она предвкушала, как нырнет в холодную воду озера. Напившись, Даша отпустила лиану и послала Дереву свою благодарность, получив в ответ добрую материнскую улыбку. Всего неделю она в Школе, но уже влюбилась в это место. Навсегда влюбилась.
   В этот момент на ее плечи спрыгнули два белоснежных зверька и принялись верещать, ластиться и покусывать девушку за уши. Фарсенские сильхи на удивление хорошо прижились на Дереве. Один из них оказался самочкой, два дня назад разродившейся добрым десятком детенышей, уже вовсю прыгавшим по веткам вокруг Школы. Даша, посмеиваясь, почесывала сильхам спинки, ожидая, пока неспешно двигающийся лист подвезет ее к стволу добрых пятидесяти, наверное, метров в обхвате. В нем была выращена часть жилых помещений Школы. Огромные, мохнатые шары, разбросанные по окрестным стволам, тоже скрывали в себе аудитории, лектории и иные учебные комнаты и залы. Ствол раздвинулся, и Даша прыгнула в открывшееся отверстие, отпустив сильхов.
   – О, вот и наша летунья, – встретил ее приветственный эмообраз Тра-Лгаа. – А мы уже беспокоиться начали. Налеталась?
   – Не-а! – покачала головой девушка. – Потом еще полечу.
   – Неугомонная! – рассмеялась арахна, пощелкивая жвалами. – Желание после Слияния еще не возникало?
   – Слава Господу, нет, – улыбнулась Даша. – Я этому так рада.
   – А я – нет! – передернула лапами Тра-Лгаа. – Ненормально. Должно было еще дня три-четыре назад появиться. Не повредил ли контакт с Мастером твоему дару?
   Даша тут же испуганно потянулась к своей сущности и улыбнулась. Нет, дар остался с ней. Мало того, многократно усилился после Посвящения! Глубины, в которые была способна теперь проникать земная девушка, оказались недоступны почти никому из опытных Целителей Душ. Только Тра-Лгаа, Энесент, Марлена и Вивенах могли потягаться с Дашей на равных. И это сейчас. А что станет после обучения, когда она полностью раскроет дар и отточит мастерство? Даша не знала, но была очень довольна, что у нее есть, что отдать другим, есть возможность помогать нуждающимся.
   Она тихонько улыбнулась, вспомнив свои размышления о сути Посвящения до его прохождения. Ну, ничего общего! Все ее страхи и предрассудки исчезли как снег весной. Даша все еще пребывала в эйфории, ощущая всеобщую любовь, доброжелательность, желание помочь.
   – Устраивайся, – добродушно проворчала арахна. – Сейчас покажу вашей беспутной троице двойственную связь любви с болью и желанием жить. Врайла, Кирсана, где вас Разрывающий Сети носит?
   – Идем! – разлетелся по шарообразной комнате скомканный эмообраз, и сквозь воронку гиперперехода влетели две запыхавшиеся девушки.
   Орчанка весело скалилась, она была дико возбуждена и приплясывала от какой-то глубинной радости. Кирсана довольно хихикала. Вслушавшись в них, Даша поняла, в чем дело, и сама захихикала. Врайла впервые познала любовь мужчины и находилась в полном восторге. Подруга потащила ее в ближайший город на соседней планете, там давно привыкли к ищущим себе пару на ночь Целителям и Целительницам Душ. Орчанка поначалу упиралась, а потом плюнула и повеселилась от души, познакомившись с молодыми художниками. О, да она, кажется, влюбилась! Совсем хорошо.
   Даша послала подруге образ хитрого, подмигивающего котенка, и Врайла снова залилась смехом. Арахна ждала, пока они успокоятся с терпением матери семейства, пережидающей выходки беспутных отпрысков, посматривая на девушек огромными, фасеточными глазами, в которых поблескивали смешинки. Ее эмофон наполняла веселая ирония. Наконец, три ученицы забрались в огромный, удобный гамак, служивший Даше в последние дни постелью. Его сплела Тра-Лгаа из собственной паутины, и спалось в нем на удивление хорошо. И сны снились хорошие.
   – Начнем, – эмообраз арахны переливался всеми красками эмоспектра, такого виртуозного управления собственными чувствами ни одной из девушек видеть еще не доводилось.