Страница:
В 1812 году А.С. Норову было 17 лет.
Он был прапорщиком и командовал взводом гвардейской артиллерии. Во время сражения первую половину дня его рота простояла в резерве рядом с Преображенским полком. Свидетелем атаки А.П. Ермолова он не был. "Клубы и завесы дыма, из-за которого сверкали пушечные огни или чернели колонны, как пятна на солнце, закрывали от нас все. А что может видеть фронтовой офицер, кроме того, что у него делается на глазах?" - так писал А.С. Норов в своих воспоминаниях, в которых решил высказать свое мнение о романе Л.Н. Толстого "Война и мир". Автор воспоминаний возмущается пренебрежительным отношением Л.Н. Толстого к генералу А.П. Ермолову и его атаке на батарею Раевского и приглашает великого писателя почитать реляцию (рапорт) Барклая де Толли. По-видимому, и сам А.С. Норов почерпнул свои сведения о Бородинском сражении из рапорта М.Б. Барклая де Толли.
В числе тех, кто считал, что значение атаки А.П. Ермолова было недостаточно оценено, был и поэт-партизан Д.В. Давыдов, который в Бородинском сражении не участвовал. После боя у Колоцкого монастыря он получил под свое командование 50 гусар и 80 казаков, с которыми и отправился партизанить. Пытаясь "защитить" генерала А.П. Ермолова, "коего мужество, способности и скромность в донесениях слишком всем известны", Д.В. Давыдов приводит в доказательство заслуг А.П. Ермолова рапорт М.Б. Барклая де Толли.
Полковник К.Ф. Толь, когда писал в донесении М.И. Кутузова Александру I о действиях войск на Бородинском поле и в частности на батарее Раевского, стремился представить действия участников сражения в героическом свете, отдать должное и А.П. Ермолову, и Н.Н. Раевскому, и М.Б. Барклаю де Толли. На Бородинском поле защитники Отечества честно выполнили свой долг. Многие из них погибли, многие получили увечья, только счастливцы остались в живых. И не было такой награды, которая была бы достойна их подвигов. И какие бы высокие слова ни нашел К.Ф. Толь для описания их подвигов, он все равно ни смог достойно описать доблесть и самопожертвование русских воинов.
"Года минули, страсти улеглись", и участники сражения посмотрели на свои действия как бы со стороны, глазами бесстрастного наблюдателя.
Дежурный штаб-офицер 6-го пехотного корпуса Д.Н. Болговский написал воспоминания о Бородинском сражении по просьбе историка А. И. МихайловскогоДанилевского в 1836 году. Д.Н. Болговский не ставил своей целью прославлять того или иного генерала, он написал о действиях русской армии на отдельных участках сражения без эмоций. О бое за батарею Раевского Д.Н. Болговский писал: "... мужественное сопротивление, оказанное генералами: Паскевичем - с 26-й дивизией, Ермоловым и Васильчиковым - с другой, привело в замешательство неприятельские массы, которые потерпели совершенную неудачу в своем предприятии - это была бойня, нежели бой". Д.Н. Болговский не выделил генерала А.П. Ермолова как единственного героя, которому армия была обязана спасением. В действиях генерала он не нашел ничего героического.
Подвиг А.П. Ермолова при ближайшем рассмотрении не кажется таким блестящим, как его представляет сам генерал А.П. Ермолов. Из его рапорта можно заключить, что на батарее Раевского вообще не было ни одного офицера: генерал А.П. Ермолов останавливает бегущих, вводит в бой свежие войска, выбивает неприятеля с высоты, приводит в порядок батарею и удерживает ее в своих руках, пока не получает контузию. Тут генерал должен удалиться. "Удаление Ермолова должно поставить в число роковых случаев этого дня, для него и для армии". Это мнение его адъютанта П.Х. Граббе.
Генерал Н.Н. Раевский не придавал атаке А.П. Ермолова большого значения.
В своих воспоминаниях Н.Н. Раевский писал: "Я полагаю, что неприятель сам причина своей неудачи, не устроя резерва для подпоры в колонны, шедшей на приступ".
Под городом Малоярославцем М.П. Ермолов попытался повторить свою блестящую атаку: без приказа М.И. Кутузова он вступил в бой с неприятелем. На этот раз обстоятельства не складывались для А.П. Ермолова так благоприятно, как на Бородинском поле. Сил у него было явно недостаточно, и он послал к М.И. Кутузову адьютанта просить подкрепления. По словам А.П. Ермолова, первый адьютант был отправлен М.И. Кутузовым обратно "без всякого приказания". Второй посланный имел также мало успеха.
"Он (М.И. Кутузов - И.Е.) с негодованием плюнул так близко к стоявшему против него посланнику, что тот достал из кармана платок, и было замечено, что лицо его имело более в том надобности".
М.И. Кутузов умел заставить себя уважать даже таких офицеров, которые пользовались расположением самого Александра I, каковым был и А.П. Ермолов.
М.Б. Барклай де Толли и К.Ф. Толь очень хорошо знали, насколько можно было верить словам начальника штаба 1-й армии: ни в рапорте М.Б. Барклая де Толли, ни в донесении Кутузова М.И. Александру 1 об отступающих егерях не говорится ни слова. Однако в наше время рапорт А.П. Ермолова и его "Записки", изданные в 1863 году и переизданные в 1988, повествуют о том, как бесславно вели себя егеря на батарее Раевского. Современные историки верят этому не сомневаясь. Например, в книге "Бородино:1812", изданной в 1987 году, при описании атаки А.П. Ермолова на батарею Раевского на странице 175 цитируется та часть рапорта А.П. Ермолова, где говорится об отступающих егерях, без каких бы то ни было комментариев. В сборнике "1812 год. Воспоминания воинов русской армии" (М., 1991) на странице 93 можно прочитать следующее: "А.П. Ермолов бросился на штурм батареи во главе батальона Уфимского пехотного полка, увлекая за собой отступавшие егерские полки".
Генерал Н.Н. Раевский писал своему сыну: "Я не люблю Ермолова, он никогда не был военным человеком, надеялся всегда на свою хитрость; обманы рано или поздно открываются, на них полагаться не должно".
Можно соглашаться или не соглашаться с генералом Н.Н. Раевским. А.П. Ермолов храбро дрался на полях сражений.
Он достоин славы, как и все, кто сражался за свое Отечество. Но нельзя допустить, чтобы слава А.П. Ермолова затмевала подвиги многих и многих солдат в офицеров, которые честно исполнили свой долг на Бородинском поле. Они достойны самой высокой награды - благодарной памяти потомков.
---------- * Егеря появились в русской армии в 1765 г. В егерские полки отбирались рекруты невысокого роста, наиболее смышленые, умеющие хорошо стрелять, способные действовать самостоятельно в рассыпном строю, максимально используя особенности местности.
Он был прапорщиком и командовал взводом гвардейской артиллерии. Во время сражения первую половину дня его рота простояла в резерве рядом с Преображенским полком. Свидетелем атаки А.П. Ермолова он не был. "Клубы и завесы дыма, из-за которого сверкали пушечные огни или чернели колонны, как пятна на солнце, закрывали от нас все. А что может видеть фронтовой офицер, кроме того, что у него делается на глазах?" - так писал А.С. Норов в своих воспоминаниях, в которых решил высказать свое мнение о романе Л.Н. Толстого "Война и мир". Автор воспоминаний возмущается пренебрежительным отношением Л.Н. Толстого к генералу А.П. Ермолову и его атаке на батарею Раевского и приглашает великого писателя почитать реляцию (рапорт) Барклая де Толли. По-видимому, и сам А.С. Норов почерпнул свои сведения о Бородинском сражении из рапорта М.Б. Барклая де Толли.
В числе тех, кто считал, что значение атаки А.П. Ермолова было недостаточно оценено, был и поэт-партизан Д.В. Давыдов, который в Бородинском сражении не участвовал. После боя у Колоцкого монастыря он получил под свое командование 50 гусар и 80 казаков, с которыми и отправился партизанить. Пытаясь "защитить" генерала А.П. Ермолова, "коего мужество, способности и скромность в донесениях слишком всем известны", Д.В. Давыдов приводит в доказательство заслуг А.П. Ермолова рапорт М.Б. Барклая де Толли.
Полковник К.Ф. Толь, когда писал в донесении М.И. Кутузова Александру I о действиях войск на Бородинском поле и в частности на батарее Раевского, стремился представить действия участников сражения в героическом свете, отдать должное и А.П. Ермолову, и Н.Н. Раевскому, и М.Б. Барклаю де Толли. На Бородинском поле защитники Отечества честно выполнили свой долг. Многие из них погибли, многие получили увечья, только счастливцы остались в живых. И не было такой награды, которая была бы достойна их подвигов. И какие бы высокие слова ни нашел К.Ф. Толь для описания их подвигов, он все равно ни смог достойно описать доблесть и самопожертвование русских воинов.
"Года минули, страсти улеглись", и участники сражения посмотрели на свои действия как бы со стороны, глазами бесстрастного наблюдателя.
Дежурный штаб-офицер 6-го пехотного корпуса Д.Н. Болговский написал воспоминания о Бородинском сражении по просьбе историка А. И. МихайловскогоДанилевского в 1836 году. Д.Н. Болговский не ставил своей целью прославлять того или иного генерала, он написал о действиях русской армии на отдельных участках сражения без эмоций. О бое за батарею Раевского Д.Н. Болговский писал: "... мужественное сопротивление, оказанное генералами: Паскевичем - с 26-й дивизией, Ермоловым и Васильчиковым - с другой, привело в замешательство неприятельские массы, которые потерпели совершенную неудачу в своем предприятии - это была бойня, нежели бой". Д.Н. Болговский не выделил генерала А.П. Ермолова как единственного героя, которому армия была обязана спасением. В действиях генерала он не нашел ничего героического.
Подвиг А.П. Ермолова при ближайшем рассмотрении не кажется таким блестящим, как его представляет сам генерал А.П. Ермолов. Из его рапорта можно заключить, что на батарее Раевского вообще не было ни одного офицера: генерал А.П. Ермолов останавливает бегущих, вводит в бой свежие войска, выбивает неприятеля с высоты, приводит в порядок батарею и удерживает ее в своих руках, пока не получает контузию. Тут генерал должен удалиться. "Удаление Ермолова должно поставить в число роковых случаев этого дня, для него и для армии". Это мнение его адъютанта П.Х. Граббе.
Генерал Н.Н. Раевский не придавал атаке А.П. Ермолова большого значения.
В своих воспоминаниях Н.Н. Раевский писал: "Я полагаю, что неприятель сам причина своей неудачи, не устроя резерва для подпоры в колонны, шедшей на приступ".
Под городом Малоярославцем М.П. Ермолов попытался повторить свою блестящую атаку: без приказа М.И. Кутузова он вступил в бой с неприятелем. На этот раз обстоятельства не складывались для А.П. Ермолова так благоприятно, как на Бородинском поле. Сил у него было явно недостаточно, и он послал к М.И. Кутузову адьютанта просить подкрепления. По словам А.П. Ермолова, первый адьютант был отправлен М.И. Кутузовым обратно "без всякого приказания". Второй посланный имел также мало успеха.
"Он (М.И. Кутузов - И.Е.) с негодованием плюнул так близко к стоявшему против него посланнику, что тот достал из кармана платок, и было замечено, что лицо его имело более в том надобности".
М.И. Кутузов умел заставить себя уважать даже таких офицеров, которые пользовались расположением самого Александра I, каковым был и А.П. Ермолов.
М.Б. Барклай де Толли и К.Ф. Толь очень хорошо знали, насколько можно было верить словам начальника штаба 1-й армии: ни в рапорте М.Б. Барклая де Толли, ни в донесении Кутузова М.И. Александру 1 об отступающих егерях не говорится ни слова. Однако в наше время рапорт А.П. Ермолова и его "Записки", изданные в 1863 году и переизданные в 1988, повествуют о том, как бесславно вели себя егеря на батарее Раевского. Современные историки верят этому не сомневаясь. Например, в книге "Бородино:1812", изданной в 1987 году, при описании атаки А.П. Ермолова на батарею Раевского на странице 175 цитируется та часть рапорта А.П. Ермолова, где говорится об отступающих егерях, без каких бы то ни было комментариев. В сборнике "1812 год. Воспоминания воинов русской армии" (М., 1991) на странице 93 можно прочитать следующее: "А.П. Ермолов бросился на штурм батареи во главе батальона Уфимского пехотного полка, увлекая за собой отступавшие егерские полки".
Генерал Н.Н. Раевский писал своему сыну: "Я не люблю Ермолова, он никогда не был военным человеком, надеялся всегда на свою хитрость; обманы рано или поздно открываются, на них полагаться не должно".
Можно соглашаться или не соглашаться с генералом Н.Н. Раевским. А.П. Ермолов храбро дрался на полях сражений.
Он достоин славы, как и все, кто сражался за свое Отечество. Но нельзя допустить, чтобы слава А.П. Ермолова затмевала подвиги многих и многих солдат в офицеров, которые честно исполнили свой долг на Бородинском поле. Они достойны самой высокой награды - благодарной памяти потомков.
---------- * Егеря появились в русской армии в 1765 г. В егерские полки отбирались рекруты невысокого роста, наиболее смышленые, умеющие хорошо стрелять, способные действовать самостоятельно в рассыпном строю, максимально используя особенности местности.