Все трое смотрели на меня выжидательно, и было заметно, что пустой салонный разговор коснулся теперь чего-то важного. Какого ответа от меня ждали, я не знал, но Дарелл, стоя за спиной священника, озабоченно кивал мне головою.
– Я буду повиноваться королю во всех отношениях, – начал я.
– Хорошо сказано! – одобрил Арлингтон.
– Во всем, – счел своим долгом прибавить я, – кроме того, что будет во вред свободе королевства и реформатской религии.
Арлингтон внезапно выпустил мою руку и отодвинулся от меня, хотя продолжал любезно улыбаться. Герцог, очевидно, меньше владевший собой, сердито нахмурился, а Гудльстон нетерпеливо воскликнул:
– Ограничения! Королям не служат с ограничениями.
Скажи это герцог, я, конечно, смолчал бы и только поклонился в ответ, но теперь это меня рассердило. Кто был этот священник, чтобы так говорить со мной? Я забыл всякую осторожность и ответил:
– Однако король носит свою корону с этими ограничениями и сам согласился на это.
С минуту все молчали.
– Боюсь, что мистер Дэл – меньше придворный, чем честный человек, – сказал затем Арлингтон.
Герцог встал с места.
– Не нахожу никакой вины за мистером Дэлом, – холодно и высокомерно произнес он и, не обращая больше внимания на меня, отошел прочь, сопровождаемый Гудльстоном, бросившим на меня грозный взгляд.
– Мистер Дэл! Мистер Дэл! – укоризненно шепнул Арлингтон.
Он тоже отошел от меня, сделав знак Дареллу следовать за ним. Тот повиновался, досадливо пожав плечами.
Я остался один, и, как казалось, в полной немилости. Мое дело было проиграно, еще не начавшись. Как видно, двор не был для меня подходящим местом. Расстроенный, я сел на диван, обдумывая все происшедшее. Прошло с минуту, и вдруг портьера позади меня отодвинулась, и оттуда послышался веселый смех; затем какой-то молодой человек перепрыгнул диван и сел рядом со мною, от души смеясь.
– Отлично проделано, великолепно! Я дал бы тысячу крон, чтобы видеть их физиономии в эту минуту!
Я смущенно вскочил с места, потому что молодой человек был герцог Монмут.
– Сидите, – сказал он, толкнув меня снова на подушку дивана, – я был позади портьеры и все слышал. Слава Богу, что мне удалось сдержать свой смех, пока они отошли отсюда. Так как? «Кроме того, что будет во вред свободе королевства и реформатской религии»? Вот будет интересно рассказать эту сценку королю! – и он, откинувшись на спинку дивана, снова залился смехом.
– Ради самого неба, ваше высочество, не говорите об этом королю! – воскликнул я. – Я и так совсем погиб.
– Безвозвратно, конечно, в мнении моего дядюшки, – сказал герцог. – Вы – новичок при дворе, мистер Дэл.
– Самый ужасный новичок, – жалобно ответил я, на что он снова рассмеялся.
– Разве вы не слышали сплетен о том, что милый дядюшка не выносит как свободы королевства, так и реформатской религии?
– Никогда, ваше высочество.
– А Арлингтон держал вас сначала за руку, а потом любезно улыбался до самого конца?
– Да, ваше высочество, он был очень ласков со мною.
– О, я хорошо знаю его манеру. Мистер Дэл, позвольте мне за это приключение считать вас своим другом. А теперь пойдемте к королю, – и, встав с места, молодой человек схватил мою руку и потащил за собой.
– Простите, ваше высочество, право, я… – начал было я.
– Ничего не хочу слышать, – настаивал он, а затем вдруг прибавил другим, серьезным, тоном: – я сам за свободу королевства и за реформатскую церковь. Разве же мы не друзья после этого?
– Ваше высочество делает мне слишком большую честь.
– Да разве уж я – такой плохой друг? Разве не стоит иметь другом старшего сына короля?
Герцог выпрямился с достоинством и грацией, которые ему необыкновенно шли. С какой нежностью я всегда вспоминаю этого милого юношу, которого так любили многие, не двинувшие бы пальцем для его отца или герцога Йоркского. Но в эту минуту мне было на него страшно досадно: я увидел мисс Барбару, проходившую под руку с лордом Кэрфордом. По-видимому, они успели помириться и очень мирно беседовали друг с другом. Заметив мисс Кинтон, герцог устремился к ней. Ловко отодвинув в сторону Кэрфорда, он стал осыпать Барбару самыми пламенными любезностями, в которых, однако, было больше страсти, чем уважения. Со мной она обошлась, как с мальчиком, но не сделала этого с герцогом, хотя он и был моложе меня; напротив, она слушала его с краской на лице и блестящими глазами. К моему удивлению, Кэрфорд не выражал никаких признаков недовольства; наоборот, он как будто был доволен ухаживаниями герцога. Мне же хотелось подойти к ней и просить не принимать поклонения сына короля.
– Мистер Дэл, – неожиданно позвал он меня, – еще одно могло способствовать нашей дружбе, а именно – ваша дружба с мисс Кинтон, о которой я сейчас узнал. Я – ее преданнейший раб, готовый ради нее служить всем ее друзьям.
– Что же вы собираетесь сделать ради меня, ваше высочество? – спросила Барбара.
– Чего бы я не сделал! – воскликнул он. – Хотя вы так жестоки, что ничего не желаете сделать для меня.
– Для вас я слушаю столько времени самые смешные речи, ваше высочество, – кокетливо улыбнулась Барбара.
– Разве любовь смешна? Разве можно смеяться над страстью? Вы жестоки, мисс Барбара! – горячо ответил герцог.
Мисс Кинтон весело рассмеялась и бросила на меня торжествующий взгляд, значение которого я хорошо понял: она мстила мне за поцелуй Сидарии, увиденный ею в Кинтонском парке. Теперь я смиренно стоял в стороне; перед ней рассыпался в любезностях его высочество, и половина придворных были свидетелями ее торжества. Я попробовал сказать ей глазами:
«Смейся, смейся, моя красавица? Я люблю ту, которая посмеется над тобой, когда придет ее очередь».
Герцог продолжал свои излияния, а Кэрфорд смотрел на это со спокойствием, странным для претендента на руку девушки. Но теперь Барбара казалась смущенной и с беспокойством осматривалась кругом. Герцог не обращал на это никакого внимания. Я тихонько подошел к Кэрфорду и шепнул ему:
– Милорд, его высочество слишком отличает мисс Барбару. Не попробуете ли вы отвлечь его?
Он удивленно посмотрел на меня и, нахмурившись, спросил:
– Не хотите ли вы еще раз поучить меня, как себя вести?… Вы полагаете, что можно вмешиваться в разговор принцев?
– Принцев? – переспросил я.
– Герцог Монмут, конечно…
– Сын короля, милорд, – перебил я его и со шляпой в руке подошел к Барбаре и герцогу. Она признательно посмотрела на меня. – Ваше высочество не отменит моей аудиенции у короля? – спросил я, остановившись в почтительной позе.
– Я буду повиноваться королю во всех отношениях, – начал я.
– Хорошо сказано! – одобрил Арлингтон.
– Во всем, – счел своим долгом прибавить я, – кроме того, что будет во вред свободе королевства и реформатской религии.
Арлингтон внезапно выпустил мою руку и отодвинулся от меня, хотя продолжал любезно улыбаться. Герцог, очевидно, меньше владевший собой, сердито нахмурился, а Гудльстон нетерпеливо воскликнул:
– Ограничения! Королям не служат с ограничениями.
Скажи это герцог, я, конечно, смолчал бы и только поклонился в ответ, но теперь это меня рассердило. Кто был этот священник, чтобы так говорить со мной? Я забыл всякую осторожность и ответил:
– Однако король носит свою корону с этими ограничениями и сам согласился на это.
С минуту все молчали.
– Боюсь, что мистер Дэл – меньше придворный, чем честный человек, – сказал затем Арлингтон.
Герцог встал с места.
– Не нахожу никакой вины за мистером Дэлом, – холодно и высокомерно произнес он и, не обращая больше внимания на меня, отошел прочь, сопровождаемый Гудльстоном, бросившим на меня грозный взгляд.
– Мистер Дэл! Мистер Дэл! – укоризненно шепнул Арлингтон.
Он тоже отошел от меня, сделав знак Дареллу следовать за ним. Тот повиновался, досадливо пожав плечами.
Я остался один, и, как казалось, в полной немилости. Мое дело было проиграно, еще не начавшись. Как видно, двор не был для меня подходящим местом. Расстроенный, я сел на диван, обдумывая все происшедшее. Прошло с минуту, и вдруг портьера позади меня отодвинулась, и оттуда послышался веселый смех; затем какой-то молодой человек перепрыгнул диван и сел рядом со мною, от души смеясь.
– Отлично проделано, великолепно! Я дал бы тысячу крон, чтобы видеть их физиономии в эту минуту!
Я смущенно вскочил с места, потому что молодой человек был герцог Монмут.
– Сидите, – сказал он, толкнув меня снова на подушку дивана, – я был позади портьеры и все слышал. Слава Богу, что мне удалось сдержать свой смех, пока они отошли отсюда. Так как? «Кроме того, что будет во вред свободе королевства и реформатской религии»? Вот будет интересно рассказать эту сценку королю! – и он, откинувшись на спинку дивана, снова залился смехом.
– Ради самого неба, ваше высочество, не говорите об этом королю! – воскликнул я. – Я и так совсем погиб.
– Безвозвратно, конечно, в мнении моего дядюшки, – сказал герцог. – Вы – новичок при дворе, мистер Дэл.
– Самый ужасный новичок, – жалобно ответил я, на что он снова рассмеялся.
– Разве вы не слышали сплетен о том, что милый дядюшка не выносит как свободы королевства, так и реформатской религии?
– Никогда, ваше высочество.
– А Арлингтон держал вас сначала за руку, а потом любезно улыбался до самого конца?
– Да, ваше высочество, он был очень ласков со мною.
– О, я хорошо знаю его манеру. Мистер Дэл, позвольте мне за это приключение считать вас своим другом. А теперь пойдемте к королю, – и, встав с места, молодой человек схватил мою руку и потащил за собой.
– Простите, ваше высочество, право, я… – начал было я.
– Ничего не хочу слышать, – настаивал он, а затем вдруг прибавил другим, серьезным, тоном: – я сам за свободу королевства и за реформатскую церковь. Разве же мы не друзья после этого?
– Ваше высочество делает мне слишком большую честь.
– Да разве уж я – такой плохой друг? Разве не стоит иметь другом старшего сына короля?
Герцог выпрямился с достоинством и грацией, которые ему необыкновенно шли. С какой нежностью я всегда вспоминаю этого милого юношу, которого так любили многие, не двинувшие бы пальцем для его отца или герцога Йоркского. Но в эту минуту мне было на него страшно досадно: я увидел мисс Барбару, проходившую под руку с лордом Кэрфордом. По-видимому, они успели помириться и очень мирно беседовали друг с другом. Заметив мисс Кинтон, герцог устремился к ней. Ловко отодвинув в сторону Кэрфорда, он стал осыпать Барбару самыми пламенными любезностями, в которых, однако, было больше страсти, чем уважения. Со мной она обошлась, как с мальчиком, но не сделала этого с герцогом, хотя он и был моложе меня; напротив, она слушала его с краской на лице и блестящими глазами. К моему удивлению, Кэрфорд не выражал никаких признаков недовольства; наоборот, он как будто был доволен ухаживаниями герцога. Мне же хотелось подойти к ней и просить не принимать поклонения сына короля.
– Мистер Дэл, – неожиданно позвал он меня, – еще одно могло способствовать нашей дружбе, а именно – ваша дружба с мисс Кинтон, о которой я сейчас узнал. Я – ее преданнейший раб, готовый ради нее служить всем ее друзьям.
– Что же вы собираетесь сделать ради меня, ваше высочество? – спросила Барбара.
– Чего бы я не сделал! – воскликнул он. – Хотя вы так жестоки, что ничего не желаете сделать для меня.
– Для вас я слушаю столько времени самые смешные речи, ваше высочество, – кокетливо улыбнулась Барбара.
– Разве любовь смешна? Разве можно смеяться над страстью? Вы жестоки, мисс Барбара! – горячо ответил герцог.
Мисс Кинтон весело рассмеялась и бросила на меня торжествующий взгляд, значение которого я хорошо понял: она мстила мне за поцелуй Сидарии, увиденный ею в Кинтонском парке. Теперь я смиренно стоял в стороне; перед ней рассыпался в любезностях его высочество, и половина придворных были свидетелями ее торжества. Я попробовал сказать ей глазами:
«Смейся, смейся, моя красавица? Я люблю ту, которая посмеется над тобой, когда придет ее очередь».
Герцог продолжал свои излияния, а Кэрфорд смотрел на это со спокойствием, странным для претендента на руку девушки. Но теперь Барбара казалась смущенной и с беспокойством осматривалась кругом. Герцог не обращал на это никакого внимания. Я тихонько подошел к Кэрфорду и шепнул ему:
– Милорд, его высочество слишком отличает мисс Барбару. Не попробуете ли вы отвлечь его?
Он удивленно посмотрел на меня и, нахмурившись, спросил:
– Не хотите ли вы еще раз поучить меня, как себя вести?… Вы полагаете, что можно вмешиваться в разговор принцев?
– Принцев? – переспросил я.
– Герцог Монмут, конечно…
– Сын короля, милорд, – перебил я его и со шляпой в руке подошел к Барбаре и герцогу. Она признательно посмотрела на меня. – Ваше высочество не отменит моей аудиенции у короля? – спросил я, остановившись в почтительной позе.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента