Страница:
Они, однако, не вняли и этому предостережению, – и уже тогда наступил потоп. Воды потопные, впрочем, не вдруг покрыли лицо земли, а постепенно. Вследствие этого многие, не верившие угрозам Божиим до исполнения их, могли опомниться при наступлении беды и воззвать к Богу о помиловании. Такие, хотя понесли казнь потопления, могли избавиться от вечной погибели, когда Христос Спаситель по смерти сошел в адскую темницу с проповедью о спасении всем, чаявшим с верой Его Пришествия, и тем душам, которые некогда непокорны были ожидавшему их Божию долготерпению водни Ноя (1 Пет. 3, 20), но в последние минуты жизни раскаялись в своей непокорности.
Слава долготерпению Господа, даровавшего современникам Ноя возможность отвратить праведный Его гнев покаянием, которой и воспользовались многие из них!
Но милосердый Господь, никому не желающий погибели, долготерпит и всем беспечным грешникам, ожидая от них покаяния. Он призывает их к покаянию внушениями святого Слова Своего, иногда доходящими до их слуха из церковных чтений и из уст пастырей Церкви, – благоприятными и неблагоприятными обстоятельствами в их жизни, особенно предсмертными болезнями, во время которых многие, в продолжение всей жизни прогневлявшие Господа грехами, обращаются к Нему, подобно благоразумному разбойнику, покаявшемуся на кресте в предсмертные часы, и примерами некоторых современников Ноя, успевшими ввиду наступившего потопа образумиться.
Как часто, однако, случается, что люди всю жизнь остаются равнодушными к своему спасению, не внимая никаким вразумлениям долготерпеливого Господа, ожидающего от них покаяния! Они или совсем не думают о покаянии, или отлагают его до смерти, хотя никому не известно, удастся ли это перед смертью.
Горе мне, если и я принадлежу к числу таких беспечных грешников! Мне грозит жребий нераскаявшихся перед потопом современников Ноя, осужденных на временную и вечную погибель. Избавь меня, Господи, от подобной участи и даруй мне слезными водами покаяния избегнуть потопления в безднах преисподней.
Глава 6
Хам, один из сыновей Ноя, первый заметил это неблагообразие и вместо того, чтобы прикрыть наготу отца, рассказал о ней братьям с целью, чтобы и братья вместе с ним осудили отца и поглумились над ним, опьяневшим и обнаженным. Братья, однако, поступили иначе: они с почтительностью подошли к отцу, так что не видели наготы его, и прикрыли его своей одеждой.
Ной, проснувшись, узнал о поступке Хама и произнес проклятье на непочтительного и дерзкого сына в лице его потомков Хананеев. Вот разительный урок, как грешно и опасно осуждать и делать предметом глумления недостатки и пороки ближнего, кто бы он ни был – свой или чужой.
Склонность к осуждению и глумлению над другими свойственна, по словам Спасителя, людям, которые по самолюбию не замечают в самих себе недостатков и грехов или слишком снисходительно относятся к ним (см.: Мф. 7, 3-4). Беспристрастный взор на самих себя убедил бы их, что они сами не меньше, если не больше виноваты в том, за что осуждают других, и что если они сами нуждаются в снисхождении к ним других, то справедливость и от них требует снисхождения к ближним. Чего я не желаю себе, того не должен делать другим. Этого требует не только Евангелие (см.: Мф. 7, 12), но и естественный разум. Если я не желаю быть предметом пересудов и насмешек, если пересуды и насмешки меня огорчают и возмущают до глубины души, хотя бы я и заслужил их моим поведением, то по себе я должен судить и о других, – и о других я должен думать, что им неприятно то же, что и мне. Потому, желая снисхождения к моим недостаткам других, я и сам должен относиться к ним снисходительно: я должен, подобно Симу и Иафету, покрывшим наготу отца, покрывать снисхождением срам или позорное поведение ближнего моего. Если же сего не делаю, то я подражаю Хаму и должен, подобно ему, бояться за сие гнева Божия.
Грех Хама против отца так велик, что совершитель такого греха есть поистине отцеубийца. Хам не убил отца физически – он убил его нравственно, потому что причинил ему своим поступком великое горе, отнял у него душевный мир, расстроил обычное течение его жизни. Хам не убил, повторяем, отца физически, но он посягнул на его честь, дерзнул поколебать уважение к нему детей, огласив перед ними его наготу. Но честь – такое благо, которое дороже жизни. Для меня лучше умереть, нежели чтобы кто уничтожил похвалу мою (1 Кор. 9, 15).
Не похожу ли и я на отцеубийцу Хама, когда осуждением ближнего и глумлением над его недостатками наношу ему самое чувствительное оскорбление, ибо оскорбляю его честь, отнимаю у него доброе имя? Не к чести его служат, конечно, те недостатки и пороки, за которые я жестоко осуждаю его перед всеми, – но моим осуждением не увеличиваю ли его позор и этим не могу ли довести его до того, что он не вынесет своего позора и еще глубже погрязнет во зле? Мое осуждение и глумление не исправит, а только ожесточит его. Он впадет в малодушие, скажет себе: теперь мне нечего терять, все потеряно с утратой чести, – и ударится во все крайности порока.
Не возьму ли я на себя страшную ответственность за его погибель, если доведу его до такого моим бессердечным равнодушием к его чести? Не убийца ли его я в этом случае?
Глава 7
Благословение Симу состояло в том, что среди его потомства сохранится истинное богопочтение, что истинный Бог будет Богом Сима и его племени.
Благословение Иафету состояло в предречении, что его племя шире всех распространится по лицу земли, будет иметь на ней пространное содержание и со временем войдет в шатры Симовы – оставит языческие заблуждения и вступит в духовное, религиозное общение с Симом, войдет в состав Церкви Божией, к которой сначала будут принадлежать одни потомки Сима.
То и другое предречение сбылось в судьбах потомков Сима и Иафета. До явления в мире Христа Спасителя истинное богопочтение сосредоточивалось в той части потомства Симова, которая произошла от Авраама через Иакова, в одном избранном народе Божием. Но с пришествием Христовым Церковь вышла за пределы этого народа. Христос, по плоти один из потомков Симовых, пришел для спасения всех людей на свете и повелел Своим апостолам собрать в Его Церковь все народы.
Этим благом воспользовались преимущественно потомки Иафета, и между ними мы – русские. Среди них господствует и доселе распространяется христианство; среди них процветает Христова Церковь со всеми ее просветительными и освятительными учреждениями, и будет процветать до скончания века.
Но дело не в том одном, чтобы вообще процветала Церковь Христова и сохранялось в мире истинное богопочтение, не в том, чтобы в этом только отношении исполнилось благословение Божие, данное через Ноя Симу и Иафету, – а в том, чтобы я лично был истинным членом Церкви Божией, истинным богочтецом, истинным наследником обетований Божиих, дарованных Церкви.
Горе мне, если я принадлежу к Церкви Божией только по имени, если Бог Симов, пребывающий в ней, далек от моего сердца, если я исповедую Его устами, а житием чужд общения с Ним, забываю Его и не ревную об угождении Ему.
Горе мне, если я, будучи членом духовной семьи, имеющей распространение во всех странах мира, пренебрегаю разнообразными, предлагаемыми в ней, в Церкви, – средствами спасения и живу среди нее, как бы пришелец, не участвуя в благах, предоставленных истинным ее чадам.
Другие, имея общение с Церковью, находят в ней землю оставления, то есть утешения и отрады, как бы рай духовный; а я не знаком с этим утешением и отрадой, и окруженный обильной духовной пищей и питьем, изнываю от голода и жажды, не питая себя ни словом Божиим, ни благодатью Таинств, ни молитвой, или едва прикасаюсь устами к этим видам духовного питания.
Находясь в таком жалком состоянии, я – не наследник благословения Божия Симу и Иафету и недалек от опасности утратить вечное наследие в Царстве Славы.
Сохрани меня, Господь, от сей опасности!
Глава 8
Это расселение не благоприятствовало мечтам тех из потомков Ноевых, именно происшедших от Хама, которые хотели забрать под свою власть все племена людские. Их властолюбие не остановилось, однако, перед этим препятствием.
Они придумали соорудить город – крепость и столп (или башню), чрезвычайно высокую, и эту крепость и столп сделать средоточием, откуда бы они могли простирать власть свою на всех людей до крайних пределов их обитания.
Виновники этого предприятия обманом привлекли к участию в нем и тех, кого хотели поработить себе. Они скрыли от них настоящую цель предприятия, сказав им: сотворим себе имя. Слова эти значили, что построение города и башни послужит только к прославлению в потомстве строителей, к увековечению памяти об их силе и могуществе. Уже приступлено было к возведению крепости и башни. Но Господу Богу не угодно было это предприятие. Ему не угодно было допустить, чтобы люди своими затеями воспрепятствовали Его определению разделить племена людские, совершенно обособить их по месту жительства и по гражданскому быту и одни племена оградить от худого нравственного влияния других.
Предположение строителей крепости и башни связать племена созданием для них общего политического центра угрожало не только порабощением одних другими, но и всеобщим развращением.
И вот Господь чудесным образом разрушает дело, Ему неугодное. Он сходит в среду строивших крепость и столп и смешивает язык их так, что они перестали понимать друг друга и принуждены были оставить недоконченными начатые работы, разойтись в разные стороны.
Таким образом возникли острова или группы народов, расселившихся по лицу земли. Они стали существовать отдельно, как острова на море, не смешиваясь с другими ни границами, ни языком, ни учреждениями, ни обычаями. Место, на котором произошло чудо смешения языка, стало называться Вавилоном, что значит смешение. В самом этом имени заключена безмолвная проповедь о ничтожестве человеческих замыслов, коль скоро они противны воле Божией.
К сожалению, этот пример и другие подобные не вразумляют грешную душу. Законом для нее служит не воля Божия, а ее похотения, ее самолюбивые желания и расчеты. Увлекаясь самолюбием, грешник, подобно строителям вавилонского столпа, мечтает устроить свое благополучие помимо Бога. По его убеждению, для достижения этой цели достаточно житейского благоразумия, умения пользоваться обстоятельствами, силы воли, упорства в преследовании цели, не стесняясь внушениями совести, правилами справедливости и человеколюбия.
И, по-видимому, он прав, рассуждая так. Не мало ли на свете видим людей, которые, забыв страх Божий, путем всякого рода неправд успели занять высокое общественное положение, приобрели богатство и с ним возможность жить в свое удовольствие, и смеются над ближним своим, бедным и незнатным, но честным и благочестивым? Действительно, есть такие люди на свете. Господь нередко терпит их, ожидая их покаяния и обращения на путь истины и предоставляя Себе, если не раскаются, наказать их в будущей жизни, а им – восприять благая в животе своем, чтоб воздать по делам их за гробом.
Но знаем также, что Суд Божий над многими из них открывается и в настоящей жизни. Неправдой нажитые огромные состояния исчезают часто при жизни их стяжателей, – или ими самими расточаются на прихоти, или расхищаются их детьми и разными поверенными, – а всего чаще исчезают по смерти их, попадая в руки неблагонадежных наследников, а несчастные дети разбогатевших отцов часто делаются нищими.
Случается также, что иной богач поражается преждевременно смертью среди своих мечтаний насладиться плодами своих трудов. Едва успеет он сказать: Душе, имаши многа блага, лежаща на лета многа: почивай, яждь, пий, веселись, – как уже звучит над ним Божественный приговор: Безумне, в сию нощь душу твою истяжут от тебе, а яже уготовал еси, кому будут? (Лк. 12, 19–20).
За что же так строго поступают с ним? За то, что он собирал одному себе, для удовлетворения своих похотей, а не в Бога богател, не для угождения Богу добрым употреблением нажитых благ, и наживал их нечестными путями (– 21).
Не менее строгая кара постигает властолюбцев. На небо взыду, – говорит один из них, – выше звезд небесных поставлю престол мой, взыду выше облак, буду подобен Вышнему. Не так судил Вышний. На слова безумного высокомерия Он ответствовал: Ныне во ад снидеши и во основания земли (Ис. 14, 13–15).
Помни, грешная душа, эти праведные Суды Божии и не дерзай мечтать, будто можешь без Бога, при помощи одного собственного благоразумия, создать для себя благонадежный город и столп, обеспечить твое благосостояние. И если ты в наказание за самонадеянность и высокомерие испытываешь неудачи в житейских делах, смирись пред крепкою рукой Господа, призывающего тебя к покаянию, и благодари Его за то, что, лишая тебя возможности удовлетворять твоим похотям, указует тебе прочее время живота провождать в угождении не самолюбию, а воле Божией. Горе было бы тебе, если бы Господь не удерживал советов твоих, не обуздывал высокомерных замыслов твоих и не низвергал на землю ухищрения твои. Лучше потерпеть наказание Божие в здешней жизни, чем подвергнуться ему в будущей.
Глава 9
И вот на служение этому святому делу Господь призывает Авраама. Авраам, по велению Божию, должен был удалиться с родины своей, земли Халдейской, и потом из Харрана в землю Ханаанскую, где должен жить странником, пока не достигнет Небесного Отечества – земли, точащей присноживотное нетление.
Конечно, нелегко было Аврааму расстаться с родными местами и идти в незнакомую страну; но Господу Богу угодно было потребовать от него такой жертвы для того, чтобы, согласно с его предназначением, воспитать его в послушании и преданности воле Божией.
Подобно Аврааму, удалившемуся из Харрана по повелению Божию, и ты, душа, изыди от греха, то есть из области греха. Область греха есть мир, во зле лежащий, с его суетой, с его нечистыми удовольствиями, с его тленными благами, с его нехристианскими обычаями. Область эта так обширна, что захватывает собой даже пустынножителей, оставляющих позади себя мир и его соблазны. Они бегут от мира, а мир преследует их во глубине пустыни, возбуждая в них воспоминание о мирских нечистых радостях, сожаление о них, мечты о них и желание возвратиться к ним. Можно даже сказать, что под влиянием духа злобы искушения мирского свойства иногда сильнее бывают в пустынножителях, чем в мирянах: на первых враг больше нападает, чем на последних.
Итак, если и пустыня не спасает от греха, господствующего в мире, то не следует думать, что можно спрятаться от греха в ней. И пустыня перестала бы быть пустыней, если бы все стали искать там спасения. Дело не в том, чтобы только внешним образом удалиться от мира. Внешнее удаление от мира при внутреннем влечении к нему бесполезно.
Не телом, а духом старайся бежать из мира; старайся, живя в мире, так настроить себя, чтобы приражающиеся к тебе отвне соблазны не встречали в тебе сочувствия, чтобы ты слыша не слышал, видя не видел того, что может растлить твою душу. Помни учение слова Божия об отношении христианина к миру: Не любите мира, ни яже в мире. Аще кто любит мир, несть любве Отчей в нем, яко все еже в мире, похоть плотская и похоть очес и гордостьжитейская, несть от Отца, но от мира сего есть (1 Ин. 2, 15-16); Требующие (пользующиеся) мира сего да будут якоже не требующе (1 Кор. 7, 31); Вера бо чиста и нескверна пред Богом и Отцем сия есть... нескверна себе блюсти от мира (Иак. 1, 27); Любы мира сего вражда Богу есть. Иже бо восхощет друг быти миру, враг Божий бывает (Иак. 4, 4).
Нелегко поставить себя в такое отношение к миру, нелегко, живя в мире, не увлечься его соблазнами, не пристраститься к его благам и радостям; но как ни обольстительны блага и радости этого мира, как ни велики соблазны мирские, истинный христианин не даст себя увлечь миру ввиду опасности поплатиться за временную греха сладость вечным блаженством.
Он помнит слова Спасителя: Кая бо польза человеку, аще мир весь приобрящет, душу же свою отщетит (Мф. 16, 26).
Он крепко борется с мирскими соблазнами, зная, что увлекающийся соблазнителями находится в опасности попасть в геенну огненную (см.: Мф. 18, 8-9).
Он никогда не пристрастится к благам мира, ибо знает, что мир преходит и похоть его, а творяй волю Божию пребывает во веки (1 Ин. 2, 17).
Он не забывает, что мы не вечные жильцы этого мира, что мы призваны к участию вместе с Авраамом в присноживотном наследии на земле обетованной, то есть в благах Царства Небесного.
Земля Ханаанская, текущая медом и млеком, в которую Авраам пришел из Харрана, была только предызображением Небесного Царства, в котором он, как отец верующих, блаженствует вместе с возлежащими на лоне его праведниками.
К достижению сего блаженства и ты, душа христианская, стремись с таким же послушанием и преданностью воле Господа, призывающего тебя в Свое Царство и славу (см.: 1 Фес. 2, 12), какое показал Авраам, услышав повеление Божие уходить из Харрана. Горе тебе, если пристрастием к миру и его благам закроешь для себя вход в это Царство. Страшись участи миролюбца, который после раздольной жизни в мире попал на место вечного мучения и напрасно просил Авраама послать к нему Лазаря, да омочит конец перста своего в воде и прохладит язык его, сгорающий от мучительной жажды в адском пламени (см.: Лк. 16, 24). От тебя зависит избежать этой участи.
Тебя никто не гонит из мира в пустыню – живи в мире, занимайся сколько угодно делами житейскими; но в то же время не забывай о Небе, воздыхай о потерянном рае, все что ни делаешь, делай во славу Божию, и тогда мир будет для тебя путем к Царству Небесному.
Но подобного подвига самоотвержения требует Господь Иисус Христос от каждого из Своих последователей: Иже любит отца или матерь паче Мене, несть Мене достоин. И иже любит сына или дщерь паче Мене, несть Мене достоин (Мф. 10, 37). Священны узы семейные и родственные; но если нельзя совместить любви к родным с любовью и верностью Христу, то в таком случае лучше бросить их, чем изменить Христу. Кто поступил бы иначе, тот недостоин Христа, не настоящий христианин.
Во времена гонения на христианство случалось, что исповедникам имени Христова надлежало выбирать одно из двух: или из жалости к отцу, к матери, к детям отречься от Христа, или идти на муки и смерть за веру в Него. Они избирали последнее, принося в жертву Христу естественную привязанность к близким по крови, остававшимся в язычестве, не внимая их мольбе поберечь себя для блага их и покидая их часто без опоры в жизни.
Не менее тяжкое борение любви и жалости к семейству с христианским благочестием приходится испытывать христианину в других обстоятельствах. Случается, что человеку, обремененному многочисленным семейством и лишенному средств содержать его, представляется возможность поправить свое положение поступком или предприятием, противным христианской совести. Жена и дети уговаривают его не стесняться внушениями христианской совести и спасти их от нищеты и унижения.
Он может уступить искушению и разбогатеть, или воспротивиться ему и остаться с семейством в нищете и унижении. В первом случае он явится неверным Христу, недостойным Его, в последнем – истинным последователем Его и вместе подражателем Авраама, из послушания и любви к Господу победившего в себе естественную привязанность к родине и родным и обрекшего себя на невыгоды странничества. Ибо и переселившись в землю Ханаанскую, он вел кочевую жизнь, не имел на ней недвижимой собственности, кроме одной пещеры, купленной им для погребения Сарры (см.: Быт. 23, 3).
Подобно Аврааму и ты, душа христианская, должна любить Господа твоего паче всего на свете и из любви и послушания Ему должна быть готова на все подвиги самоотвержения для славы имени Его, хотя бы для сего надлежало вступить в тяжкую борьбу с любовью к отцу, к матери, детям. Лучше остаться истинным христианином, сохранить духовное родство со Христом, чем по пристрастию к земному родству оказаться неверным Христу.
Подражай, душа христианская, и тому произволению Авраама, по которому он жил среди хананеев как пришелец и странник. Помни, что все мы, покуда живем на земле, странники и пришельцы (см.: 1 Пет. 2, 11), что настоящее жительство наше на небесах (см.: Флп. 3, 20), что земная жизнь для каждого из нас должна быть временем странствования к Небесному Отечеству, что истинным христианам свойственно исповедовать: не имамы бо зде пребывающаго града, но грядущаго взыскуем (Евр. 13, 14).
В памятовании и размышлении об этих истинах заключается лучшее оружие в борьбе с искушениями от плотских похотей.
«Если, например, приближается похоть плотская и призывает к чувственному наслаждению, ты можешь отвечать ей: удались от меня; я пришелец и странник; на пути не пиршествуют и не роскошествуют; благовидная или неблаговидная гостиница, суровая или не суровая пища, мягкий или жесткий одр немного разнствуют для странника; благодушно перенеся лишения моего странничества, безмерно буду вознагражден утешениями в моем отечестве. Если похоть очес представит воображению тленные богатства и скажет: для чего ты мало имеешь? для чего не стараешься иметь более? – отвечай и ей: я пришелец и странник; для странника часто удобнее нести с собой мало, нежели много; сохранив себя в странничестве, в отечестве найду себе сокровища, которых ни червь, ни тля тлит, и идеже татие не подкопывают, ни крадут (Мф. 6, 20). Если гордость житейская станет докучать тебе: зачем ты недовольно возвышен, недовольно почтен; и ей скажи: не смущай меня напрасно; я здесь пришелец и странник, а имею такое высокое отечество, пред которым и возвышенное и униженное на земле едва приметно и равно ничтожно; горами ли, дебрями ли ведет меня невидимая рука Провидения, все равно, только бы привела меня в мое Горнее Отечество» (Слова и речи святителя Филарета, митрополита Московского, 1848. Ч. 1, стр. 290).
Таковы размышления, какие внушает каждому воззрение на временную жизнь как на странничество. Если ты, душа христианская, будешь руководствоваться этими и подобными размышлениями и устроять по ним свою жизнь и деятельность, то поистине будешь подражать произволению Авраама – пришельца и странника.
Слава долготерпению Господа, даровавшего современникам Ноя возможность отвратить праведный Его гнев покаянием, которой и воспользовались многие из них!
Но милосердый Господь, никому не желающий погибели, долготерпит и всем беспечным грешникам, ожидая от них покаяния. Он призывает их к покаянию внушениями святого Слова Своего, иногда доходящими до их слуха из церковных чтений и из уст пастырей Церкви, – благоприятными и неблагоприятными обстоятельствами в их жизни, особенно предсмертными болезнями, во время которых многие, в продолжение всей жизни прогневлявшие Господа грехами, обращаются к Нему, подобно благоразумному разбойнику, покаявшемуся на кресте в предсмертные часы, и примерами некоторых современников Ноя, успевшими ввиду наступившего потопа образумиться.
Как часто, однако, случается, что люди всю жизнь остаются равнодушными к своему спасению, не внимая никаким вразумлениям долготерпеливого Господа, ожидающего от них покаяния! Они или совсем не думают о покаянии, или отлагают его до смерти, хотя никому не известно, удастся ли это перед смертью.
Горе мне, если и я принадлежу к числу таких беспечных грешников! Мне грозит жребий нераскаявшихся перед потопом современников Ноя, осужденных на временную и вечную погибель. Избавь меня, Господи, от подобной участи и даруй мне слезными водами покаяния избегнуть потопления в безднах преисподней.
Глава 6
Хам
Хама оного, душе, отцеубийца подражавши, срама не покрыла еси искренняго (ближнего), вспять зря возвратившися.После потопа Ной стал заниматься земледелием и разведением винограда, из которого научился делать вино. Не испытав дотоле силы вина, Ной на первый раз выпил его больше, чем следовало для укрепления сил и для невинного удовольствия. Неожиданно для Ноя, вино произвело на него опьяняющее и усыпляющее действие. Во время сна Ной непроизвольно сбросил с себя одежду, в которой лег, и представил неблагообразное зрелище наготы.
(Быт. 9, 22-23)
Хам, один из сыновей Ноя, первый заметил это неблагообразие и вместо того, чтобы прикрыть наготу отца, рассказал о ней братьям с целью, чтобы и братья вместе с ним осудили отца и поглумились над ним, опьяневшим и обнаженным. Братья, однако, поступили иначе: они с почтительностью подошли к отцу, так что не видели наготы его, и прикрыли его своей одеждой.
Ной, проснувшись, узнал о поступке Хама и произнес проклятье на непочтительного и дерзкого сына в лице его потомков Хананеев. Вот разительный урок, как грешно и опасно осуждать и делать предметом глумления недостатки и пороки ближнего, кто бы он ни был – свой или чужой.
Склонность к осуждению и глумлению над другими свойственна, по словам Спасителя, людям, которые по самолюбию не замечают в самих себе недостатков и грехов или слишком снисходительно относятся к ним (см.: Мф. 7, 3-4). Беспристрастный взор на самих себя убедил бы их, что они сами не меньше, если не больше виноваты в том, за что осуждают других, и что если они сами нуждаются в снисхождении к ним других, то справедливость и от них требует снисхождения к ближним. Чего я не желаю себе, того не должен делать другим. Этого требует не только Евангелие (см.: Мф. 7, 12), но и естественный разум. Если я не желаю быть предметом пересудов и насмешек, если пересуды и насмешки меня огорчают и возмущают до глубины души, хотя бы я и заслужил их моим поведением, то по себе я должен судить и о других, – и о других я должен думать, что им неприятно то же, что и мне. Потому, желая снисхождения к моим недостаткам других, я и сам должен относиться к ним снисходительно: я должен, подобно Симу и Иафету, покрывшим наготу отца, покрывать снисхождением срам или позорное поведение ближнего моего. Если же сего не делаю, то я подражаю Хаму и должен, подобно ему, бояться за сие гнева Божия.
Грех Хама против отца так велик, что совершитель такого греха есть поистине отцеубийца. Хам не убил отца физически – он убил его нравственно, потому что причинил ему своим поступком великое горе, отнял у него душевный мир, расстроил обычное течение его жизни. Хам не убил, повторяем, отца физически, но он посягнул на его честь, дерзнул поколебать уважение к нему детей, огласив перед ними его наготу. Но честь – такое благо, которое дороже жизни. Для меня лучше умереть, нежели чтобы кто уничтожил похвалу мою (1 Кор. 9, 15).
Не похожу ли и я на отцеубийцу Хама, когда осуждением ближнего и глумлением над его недостатками наношу ему самое чувствительное оскорбление, ибо оскорбляю его честь, отнимаю у него доброе имя? Не к чести его служат, конечно, те недостатки и пороки, за которые я жестоко осуждаю его перед всеми, – но моим осуждением не увеличиваю ли его позор и этим не могу ли довести его до того, что он не вынесет своего позора и еще глубже погрязнет во зле? Мое осуждение и глумление не исправит, а только ожесточит его. Он впадет в малодушие, скажет себе: теперь мне нечего терять, все потеряно с утратой чести, – и ударится во все крайности порока.
Не возьму ли я на себя страшную ответственность за его погибель, если доведу его до такого моим бессердечным равнодушием к его чести? Не убийца ли его я в этом случае?
Глава 7
Сим и Иафет
Благословения Симова не наследовала еси, душе окаянная, ни пространное одержание, якоже Иафет, имела еси на земли оставления (отрады).Вслед за проклятием непочтительному Хаму Ной изрек благословение старшим сыновьям Симу и Иафету, заслужившим его благоволение той почтительностью к нему и целомудренной скромностью, с какой они покрыли наготу его.
(Быт. 9, 26-27)
Благословение Симу состояло в том, что среди его потомства сохранится истинное богопочтение, что истинный Бог будет Богом Сима и его племени.
Благословение Иафету состояло в предречении, что его племя шире всех распространится по лицу земли, будет иметь на ней пространное содержание и со временем войдет в шатры Симовы – оставит языческие заблуждения и вступит в духовное, религиозное общение с Симом, войдет в состав Церкви Божией, к которой сначала будут принадлежать одни потомки Сима.
То и другое предречение сбылось в судьбах потомков Сима и Иафета. До явления в мире Христа Спасителя истинное богопочтение сосредоточивалось в той части потомства Симова, которая произошла от Авраама через Иакова, в одном избранном народе Божием. Но с пришествием Христовым Церковь вышла за пределы этого народа. Христос, по плоти один из потомков Симовых, пришел для спасения всех людей на свете и повелел Своим апостолам собрать в Его Церковь все народы.
Этим благом воспользовались преимущественно потомки Иафета, и между ними мы – русские. Среди них господствует и доселе распространяется христианство; среди них процветает Христова Церковь со всеми ее просветительными и освятительными учреждениями, и будет процветать до скончания века.
Но дело не в том одном, чтобы вообще процветала Церковь Христова и сохранялось в мире истинное богопочтение, не в том, чтобы в этом только отношении исполнилось благословение Божие, данное через Ноя Симу и Иафету, – а в том, чтобы я лично был истинным членом Церкви Божией, истинным богочтецом, истинным наследником обетований Божиих, дарованных Церкви.
Горе мне, если я принадлежу к Церкви Божией только по имени, если Бог Симов, пребывающий в ней, далек от моего сердца, если я исповедую Его устами, а житием чужд общения с Ним, забываю Его и не ревную об угождении Ему.
Горе мне, если я, будучи членом духовной семьи, имеющей распространение во всех странах мира, пренебрегаю разнообразными, предлагаемыми в ней, в Церкви, – средствами спасения и живу среди нее, как бы пришелец, не участвуя в благах, предоставленных истинным ее чадам.
Другие, имея общение с Церковью, находят в ней землю оставления, то есть утешения и отрады, как бы рай духовный; а я не знаком с этим утешением и отрадой, и окруженный обильной духовной пищей и питьем, изнываю от голода и жажды, не питая себя ни словом Божиим, ни благодатью Таинств, ни молитвой, или едва прикасаюсь устами к этим видам духовного питания.
Находясь в таком жалком состоянии, я – не наследник благословения Божия Симу и Иафету и недалек от опасности утратить вечное наследие в Царстве Славы.
Сохрани меня, Господь, от сей опасности!
Глава 8
Столпотворение
Столп умудрила еси создати, о душе, и утверждение (крепость) водрузити твоими похотьми, аще не бы Зиждитель удержал (обуздал) советы (замыслы) твоя и низвергл на землю ухищрения твоя.После потопа род человеческий начал размножаться от троих сыновей Ноя. И чем больше размножались люди, тем дальше друг от друга расселялись, сохраняя, однако, общий, наследованный от этого родоначальника язык.
(Быт. 11, 3-4)
Это расселение не благоприятствовало мечтам тех из потомков Ноевых, именно происшедших от Хама, которые хотели забрать под свою власть все племена людские. Их властолюбие не остановилось, однако, перед этим препятствием.
Они придумали соорудить город – крепость и столп (или башню), чрезвычайно высокую, и эту крепость и столп сделать средоточием, откуда бы они могли простирать власть свою на всех людей до крайних пределов их обитания.
Виновники этого предприятия обманом привлекли к участию в нем и тех, кого хотели поработить себе. Они скрыли от них настоящую цель предприятия, сказав им: сотворим себе имя. Слова эти значили, что построение города и башни послужит только к прославлению в потомстве строителей, к увековечению памяти об их силе и могуществе. Уже приступлено было к возведению крепости и башни. Но Господу Богу не угодно было это предприятие. Ему не угодно было допустить, чтобы люди своими затеями воспрепятствовали Его определению разделить племена людские, совершенно обособить их по месту жительства и по гражданскому быту и одни племена оградить от худого нравственного влияния других.
Предположение строителей крепости и башни связать племена созданием для них общего политического центра угрожало не только порабощением одних другими, но и всеобщим развращением.
И вот Господь чудесным образом разрушает дело, Ему неугодное. Он сходит в среду строивших крепость и столп и смешивает язык их так, что они перестали понимать друг друга и принуждены были оставить недоконченными начатые работы, разойтись в разные стороны.
Таким образом возникли острова или группы народов, расселившихся по лицу земли. Они стали существовать отдельно, как острова на море, не смешиваясь с другими ни границами, ни языком, ни учреждениями, ни обычаями. Место, на котором произошло чудо смешения языка, стало называться Вавилоном, что значит смешение. В самом этом имени заключена безмолвная проповедь о ничтожестве человеческих замыслов, коль скоро они противны воле Божией.
К сожалению, этот пример и другие подобные не вразумляют грешную душу. Законом для нее служит не воля Божия, а ее похотения, ее самолюбивые желания и расчеты. Увлекаясь самолюбием, грешник, подобно строителям вавилонского столпа, мечтает устроить свое благополучие помимо Бога. По его убеждению, для достижения этой цели достаточно житейского благоразумия, умения пользоваться обстоятельствами, силы воли, упорства в преследовании цели, не стесняясь внушениями совести, правилами справедливости и человеколюбия.
И, по-видимому, он прав, рассуждая так. Не мало ли на свете видим людей, которые, забыв страх Божий, путем всякого рода неправд успели занять высокое общественное положение, приобрели богатство и с ним возможность жить в свое удовольствие, и смеются над ближним своим, бедным и незнатным, но честным и благочестивым? Действительно, есть такие люди на свете. Господь нередко терпит их, ожидая их покаяния и обращения на путь истины и предоставляя Себе, если не раскаются, наказать их в будущей жизни, а им – восприять благая в животе своем, чтоб воздать по делам их за гробом.
Но знаем также, что Суд Божий над многими из них открывается и в настоящей жизни. Неправдой нажитые огромные состояния исчезают часто при жизни их стяжателей, – или ими самими расточаются на прихоти, или расхищаются их детьми и разными поверенными, – а всего чаще исчезают по смерти их, попадая в руки неблагонадежных наследников, а несчастные дети разбогатевших отцов часто делаются нищими.
Случается также, что иной богач поражается преждевременно смертью среди своих мечтаний насладиться плодами своих трудов. Едва успеет он сказать: Душе, имаши многа блага, лежаща на лета многа: почивай, яждь, пий, веселись, – как уже звучит над ним Божественный приговор: Безумне, в сию нощь душу твою истяжут от тебе, а яже уготовал еси, кому будут? (Лк. 12, 19–20).
За что же так строго поступают с ним? За то, что он собирал одному себе, для удовлетворения своих похотей, а не в Бога богател, не для угождения Богу добрым употреблением нажитых благ, и наживал их нечестными путями (– 21).
Не менее строгая кара постигает властолюбцев. На небо взыду, – говорит один из них, – выше звезд небесных поставлю престол мой, взыду выше облак, буду подобен Вышнему. Не так судил Вышний. На слова безумного высокомерия Он ответствовал: Ныне во ад снидеши и во основания земли (Ис. 14, 13–15).
Помни, грешная душа, эти праведные Суды Божии и не дерзай мечтать, будто можешь без Бога, при помощи одного собственного благоразумия, создать для себя благонадежный город и столп, обеспечить твое благосостояние. И если ты в наказание за самонадеянность и высокомерие испытываешь неудачи в житейских делах, смирись пред крепкою рукой Господа, призывающего тебя к покаянию, и благодари Его за то, что, лишая тебя возможности удовлетворять твоим похотям, указует тебе прочее время живота провождать в угождении не самолюбию, а воле Божией. Горе было бы тебе, если бы Господь не удерживал советов твоих, не обуздывал высокомерных замыслов твоих и не низвергал на землю ухищрения твои. Лучше потерпеть наказание Божие в здешней жизни, чем подвергнуться ему в будущей.
Глава 9
Переселение Авраама в Ханаанскую землю
От земли Харран изыди от греха, душе моя, гряди в землю точащую присноживотное нетление, еже (которую) Авраам наследствова.После столпотворения рассеяние племен сопровождалось оскудением между ними истинного богопочтения. Предания веры стали постепенно забываться и смешиваться с заблуждениями. Языческое суеверие проникло даже в племя Симово, предназначенное Господом, как видно из пророчества Ноя о его сыновьях, для сохранения истинной веры и обетований о Христе. Сам отец верующих Авраам был сыном идолопоклонника. Надлежало принять меры к тому, чтобы во тьме нечестия совсем не померк свет веры.
(Быт. 12, 4)
И вот на служение этому святому делу Господь призывает Авраама. Авраам, по велению Божию, должен был удалиться с родины своей, земли Халдейской, и потом из Харрана в землю Ханаанскую, где должен жить странником, пока не достигнет Небесного Отечества – земли, точащей присноживотное нетление.
Конечно, нелегко было Аврааму расстаться с родными местами и идти в незнакомую страну; но Господу Богу угодно было потребовать от него такой жертвы для того, чтобы, согласно с его предназначением, воспитать его в послушании и преданности воле Божией.
Подобно Аврааму, удалившемуся из Харрана по повелению Божию, и ты, душа, изыди от греха, то есть из области греха. Область греха есть мир, во зле лежащий, с его суетой, с его нечистыми удовольствиями, с его тленными благами, с его нехристианскими обычаями. Область эта так обширна, что захватывает собой даже пустынножителей, оставляющих позади себя мир и его соблазны. Они бегут от мира, а мир преследует их во глубине пустыни, возбуждая в них воспоминание о мирских нечистых радостях, сожаление о них, мечты о них и желание возвратиться к ним. Можно даже сказать, что под влиянием духа злобы искушения мирского свойства иногда сильнее бывают в пустынножителях, чем в мирянах: на первых враг больше нападает, чем на последних.
Итак, если и пустыня не спасает от греха, господствующего в мире, то не следует думать, что можно спрятаться от греха в ней. И пустыня перестала бы быть пустыней, если бы все стали искать там спасения. Дело не в том, чтобы только внешним образом удалиться от мира. Внешнее удаление от мира при внутреннем влечении к нему бесполезно.
Не телом, а духом старайся бежать из мира; старайся, живя в мире, так настроить себя, чтобы приражающиеся к тебе отвне соблазны не встречали в тебе сочувствия, чтобы ты слыша не слышал, видя не видел того, что может растлить твою душу. Помни учение слова Божия об отношении христианина к миру: Не любите мира, ни яже в мире. Аще кто любит мир, несть любве Отчей в нем, яко все еже в мире, похоть плотская и похоть очес и гордостьжитейская, несть от Отца, но от мира сего есть (1 Ин. 2, 15-16); Требующие (пользующиеся) мира сего да будут якоже не требующе (1 Кор. 7, 31); Вера бо чиста и нескверна пред Богом и Отцем сия есть... нескверна себе блюсти от мира (Иак. 1, 27); Любы мира сего вражда Богу есть. Иже бо восхощет друг быти миру, враг Божий бывает (Иак. 4, 4).
Нелегко поставить себя в такое отношение к миру, нелегко, живя в мире, не увлечься его соблазнами, не пристраститься к его благам и радостям; но как ни обольстительны блага и радости этого мира, как ни велики соблазны мирские, истинный христианин не даст себя увлечь миру ввиду опасности поплатиться за временную греха сладость вечным блаженством.
Он помнит слова Спасителя: Кая бо польза человеку, аще мир весь приобрящет, душу же свою отщетит (Мф. 16, 26).
Он крепко борется с мирскими соблазнами, зная, что увлекающийся соблазнителями находится в опасности попасть в геенну огненную (см.: Мф. 18, 8-9).
Он никогда не пристрастится к благам мира, ибо знает, что мир преходит и похоть его, а творяй волю Божию пребывает во веки (1 Ин. 2, 17).
Он не забывает, что мы не вечные жильцы этого мира, что мы призваны к участию вместе с Авраамом в присноживотном наследии на земле обетованной, то есть в благах Царства Небесного.
Земля Ханаанская, текущая медом и млеком, в которую Авраам пришел из Харрана, была только предызображением Небесного Царства, в котором он, как отец верующих, блаженствует вместе с возлежащими на лоне его праведниками.
К достижению сего блаженства и ты, душа христианская, стремись с таким же послушанием и преданностью воле Господа, призывающего тебя в Свое Царство и славу (см.: 1 Фес. 2, 12), какое показал Авраам, услышав повеление Божие уходить из Харрана. Горе тебе, если пристрастием к миру и его благам закроешь для себя вход в это Царство. Страшись участи миролюбца, который после раздольной жизни в мире попал на место вечного мучения и напрасно просил Авраама послать к нему Лазаря, да омочит конец перста своего в воде и прохладит язык его, сгорающий от мучительной жажды в адском пламени (см.: Лк. 16, 24). От тебя зависит избежать этой участи.
Тебя никто не гонит из мира в пустыню – живи в мире, занимайся сколько угодно делами житейскими; но в то же время не забывай о Небе, воздыхай о потерянном рае, все что ни делаешь, делай во славу Божию, и тогда мир будет для тебя путем к Царству Небесному.
* * *
Авраама слышала еси, душе моя, древле оставльша землю отечества и бывша пришельца, сего произволению подражай.Всякий из нас, если войдет в положение Авраама, найдет, что ему не легко было расстаться с родной страной, с родными и знаемыми, променять удобства оседлой жизни на неизбежные трудности жизни страннической.
(Быт. 12, 1-7)
Но подобного подвига самоотвержения требует Господь Иисус Христос от каждого из Своих последователей: Иже любит отца или матерь паче Мене, несть Мене достоин. И иже любит сына или дщерь паче Мене, несть Мене достоин (Мф. 10, 37). Священны узы семейные и родственные; но если нельзя совместить любви к родным с любовью и верностью Христу, то в таком случае лучше бросить их, чем изменить Христу. Кто поступил бы иначе, тот недостоин Христа, не настоящий христианин.
Во времена гонения на христианство случалось, что исповедникам имени Христова надлежало выбирать одно из двух: или из жалости к отцу, к матери, к детям отречься от Христа, или идти на муки и смерть за веру в Него. Они избирали последнее, принося в жертву Христу естественную привязанность к близким по крови, остававшимся в язычестве, не внимая их мольбе поберечь себя для блага их и покидая их часто без опоры в жизни.
Не менее тяжкое борение любви и жалости к семейству с христианским благочестием приходится испытывать христианину в других обстоятельствах. Случается, что человеку, обремененному многочисленным семейством и лишенному средств содержать его, представляется возможность поправить свое положение поступком или предприятием, противным христианской совести. Жена и дети уговаривают его не стесняться внушениями христианской совести и спасти их от нищеты и унижения.
Он может уступить искушению и разбогатеть, или воспротивиться ему и остаться с семейством в нищете и унижении. В первом случае он явится неверным Христу, недостойным Его, в последнем – истинным последователем Его и вместе подражателем Авраама, из послушания и любви к Господу победившего в себе естественную привязанность к родине и родным и обрекшего себя на невыгоды странничества. Ибо и переселившись в землю Ханаанскую, он вел кочевую жизнь, не имел на ней недвижимой собственности, кроме одной пещеры, купленной им для погребения Сарры (см.: Быт. 23, 3).
Подобно Аврааму и ты, душа христианская, должна любить Господа твоего паче всего на свете и из любви и послушания Ему должна быть готова на все подвиги самоотвержения для славы имени Его, хотя бы для сего надлежало вступить в тяжкую борьбу с любовью к отцу, к матери, детям. Лучше остаться истинным христианином, сохранить духовное родство со Христом, чем по пристрастию к земному родству оказаться неверным Христу.
Подражай, душа христианская, и тому произволению Авраама, по которому он жил среди хананеев как пришелец и странник. Помни, что все мы, покуда живем на земле, странники и пришельцы (см.: 1 Пет. 2, 11), что настоящее жительство наше на небесах (см.: Флп. 3, 20), что земная жизнь для каждого из нас должна быть временем странствования к Небесному Отечеству, что истинным христианам свойственно исповедовать: не имамы бо зде пребывающаго града, но грядущаго взыскуем (Евр. 13, 14).
В памятовании и размышлении об этих истинах заключается лучшее оружие в борьбе с искушениями от плотских похотей.
«Если, например, приближается похоть плотская и призывает к чувственному наслаждению, ты можешь отвечать ей: удались от меня; я пришелец и странник; на пути не пиршествуют и не роскошествуют; благовидная или неблаговидная гостиница, суровая или не суровая пища, мягкий или жесткий одр немного разнствуют для странника; благодушно перенеся лишения моего странничества, безмерно буду вознагражден утешениями в моем отечестве. Если похоть очес представит воображению тленные богатства и скажет: для чего ты мало имеешь? для чего не стараешься иметь более? – отвечай и ей: я пришелец и странник; для странника часто удобнее нести с собой мало, нежели много; сохранив себя в странничестве, в отечестве найду себе сокровища, которых ни червь, ни тля тлит, и идеже татие не подкопывают, ни крадут (Мф. 6, 20). Если гордость житейская станет докучать тебе: зачем ты недовольно возвышен, недовольно почтен; и ей скажи: не смущай меня напрасно; я здесь пришелец и странник, а имею такое высокое отечество, пред которым и возвышенное и униженное на земле едва приметно и равно ничтожно; горами ли, дебрями ли ведет меня невидимая рука Провидения, все равно, только бы привела меня в мое Горнее Отечество» (Слова и речи святителя Филарета, митрополита Московского, 1848. Ч. 1, стр. 290).
Таковы размышления, какие внушает каждому воззрение на временную жизнь как на странничество. Если ты, душа христианская, будешь руководствоваться этими и подобными размышлениями и устроять по ним свою жизнь и деятельность, то поистине будешь подражать произволению Авраама – пришельца и странника.