Ергин Дэниел. Добыча

   Лаудон включил в состав своей группы несколько профессиональных геологов и 22 декабря 1899 года начал буровые работы. Проведение предварительной геологической экспертизы выгодно отличало его экспедицию от других подобных, и уже спустя шесть дней ей удалось найти нефть. Как раз вовремя – к самому началу нового столетия „Ройял Датч“ снова добилась большого успеха, и это позволило ей вернуться в ряды крупнейших нефтедобывающих компаний. Вскоре компания пригласила для обнаружения и разработки нефтяных месторождений в других местах Ост-Индии множество талантливых геологов. Теперь, имея большие запасы высококачественной нефти, „Ройял Датч“ была готова выйти на европейский рынок бензина, считавшийся наиболее перспективным.

„ПРОБИВНОЙ ПАРЕНЬ“

   В ноябре 1900 года Жан-Батист Август Кесслер, человек, который более чем кто-либо нес ответственность за возрождение „Ройял Датч“, телеграфировал в Гаагу из Восточной Азии, что он находится „в состоянии нервного истощения“. Измученный напряженной работой, он направился домой в Нидерланды. Но добрался он лишь до Неаполя, где в декабре 1900 года и умер от сердечного приступа. На следующий день „временным управляющим“ был назначен энергичный тридцатичетырехлетний человек по имени Генри Детердинг. Понятие „временный“ оказалось очень долговечным – Детердингу было суждено царствовать в мире нефтяного бизнеса на протяжении трех с половиной десятилетий.
   Генри Вильгельм Август Детердинг родился в Амстердаме в 1866 году в семье капитана дальнего плавания, который умер, когда мальчику было шесть лет. Семейные средства пошли на образование старших братьев Генри, в то время как ему самому было суждено на себе испытать всю тяжесть углублявшейся нищеты. В школе он выделялся особыми способностями – как и Рокфеллер он очень быстро в уме решал математические задачи. По окончании школы, вместо того, чтобы, как он ранее намеревался, уйти в море и стать капитаном, как и его отец, он выбрал более прозаическую карьеру банковского служащего и вскоре изучил бухгалтерию и финансовое дело. В качестве хобби он занялся анализом балансов разных компаний, стараясь определить, у какой из них дела идут хорошо, у какой нет, и почему, и какой стратегии разные компании должны придерживаться. Так у него постепенно развился, как это впоследствии называли его коллеги по бизнесу, острый глаз на балансы и цифры“. Гораздо позднее он давал следующий советначинающим молодым людям: „Вам предстоит долгий путь в бизнесе, если вы научитесь оценивать цифры почти так же быстро и проницательно, как хороший знаток характеров распознает своих собеседников“.
   Когда продвижение Детердинга стало не таким быстрым, как, по его мнению, он того заслуживал, он поступил так, как поступали многие молодые голландцы в то время – отправился в Ост-Индию в поисках удачи. Он устроился на работу в „Нидерландское торговое общество“ – знаменитый старинный банковский концерн. Руководя его офисом сначала в Медане, затем в Пенанге у западного побережья Малайи, он и научился делать деньги. „Опрокидывая рюмочку везде, где может завариться какое-либо предприятие, – говорил он позднее, – а без особого нюха на то, где нужно опрокинуть рюмочку, не обойдется никто, кто хочет выбиться из низов и заработать большие деньги, – я обнаружил массу новых способов, за счет которых в кассу банка потекли дополнительные барыши“. Детердинг заработал для банка значительные суммы за счет разницы в обменных курсах и процентных ставках между различными городами Восточной Азии.
   „Опрокидывание рюмочки“ привело его на нефть, на которой в результате своего первого рискованного предприятия он заработал для банка большие деньги. Когда в начале девяностых годов „Ройял Датч“ испытывала серьезную нехватку оборотного капитала, Кесслер после того, как ему везде дали от ворот поворот, обратился именно к Детердингу. Они знали друг друга с детства, проведенного обоими в Амстердаме. Детердинг придумал оригинальное решение: он согласился предоставить недостающий оборотный капитал в виде кредита, взяв в качестве обеспечения товарные запасы керосина. „Ройял Датч“ удалось справиться с трудностями, а „Нидерландское торговое общество“ нашло новый способ заработать. Кесслер был благодарен Детердингу и поражен его находчивостью.
   Некоторое время спустя, когда Кесслер решил, что „Ройял Датч“ необходимо организовать собственное торговое подразделение в Восточной Азии, он написал Детердингу, попросив его посоветовать, кто, по его мнению, смог бы руководить этим подразделением. Кесслер точно знал, какого сорта человек ему нужен: „первоклассный бизнесмен, пробивной парень с наметанным глазом и богатым опытом“. Кто соответствовал выставленным Кесслером требованиям лучше, чем его адресат, т. е. сам Генри Детердинг? В 1895 году Кесслер предложил Детердингу перейти к нему на работу, и тот, разочаровавшись к тому времени в банковской деятельности, согласился. Он незамедлительно и весьма агрессивно приступил к организации системы сбыта по всему восточноазиатскому региону. Его целью было подтянуть „Ройял Датч“ до уровня конкурентов и сделать ее неуязвимой. Его целью было стать, согласно его собственному позднейшему признанию, „международным нефтяным магнатом“.
   Генри Детердинг был очень подвижным человеком маленького роста, с широко открытыми глазами. Смеясь, он показывал все свои 32 зуба. Дерзкий и энергичный, Детердинг свято верил в пользу физической подготовки, как ради ее самой, так и в качестве одного из способов решения деловых проблем. Позднее в Европе, когда ему было уже далеко за шестьдесят, каждое утро перед работой, и зимой и летом, он плавал в бассейне, а затем устраивал сорокапятиминутную верховую прогулку. Он производил сильное впечатление на всех, с кем ему приходилось встречаться. Он обладал, как считалось, „неотразимым магнетизмом“ и „почти агрессивным обаянием“, которыми он пользовался для того, чтобы убеждать других людей включиться в его дело или поддержать его предприятия. Но, в отличие от Маркуса Сэмюеля, у него не было стремления к повышению своего социального статуса, к достижению положения. Голландский историк Ф. К. Гер-ретсон – летописец „Ройял Датч“ и в течение многих лет личный секретарь Детердинга – так охарактеризовал его настоящую цель: „Теперь Детердинг не стремился к чему-то возвышенному и прекрасному – к служению общественной пользе, созданию нового экономического порядка, созданию могущественного коммерческого концерна. Его цель, как и у любого другого купца, крупного или мелкого, была чрезвычайно прозаична: заработать больше денег“. Кем бы ни становился Детердинг, он всегда оставался „купцом в душе и в сердце“.
   Со временем Детердинг стал шутя называть себя „Сверхпростаком“. Разумеется, он не высмеивал самого себя, но лишь иллюстрировал свою рабочую теорию – свести проблему к простейшим терминам, к основным элементам. „Простота правит всем, что чего-нибудь стоит, и когда я сталкивался с деловым предложением, которое, по зрелом размышлении, я не мог свести к простейшему, я понимал, что оно безнадежно, и отказывался от него“.
   Когда Детердинг начинал карьеру в „Ройял Датч“, его умом владела одна такая „простая“ идея – он считал необходимым объединение новых нефтяных компаний. Он видел в этом единственный способ защитить „Ройял Датч“ от „Стандард Ойл“. „Eendracht maakt makt“ – в единстве сила. Так гласила старинная голландская пословица, которую он взял себе в качестве девиза. Также он стремился к сотрудничеству, которое считал средством добиться стабильности нефтяной индустрии. Как и Рокфеллер, он не хотел подчиняться свободным колебаниям цен. Но, в отличие от Рокфеллера и „Стандард ойл“, он не хотел использовать снижение цен в качестве инструмента конкуренции. Напротив, он стремился выработать договоренности о ценообразовании и заключить соглашения о мире между воюющими компаниями. Он аргументировал это тем, что в долгосрочной перспективе выгоду получили бы и потребители, потому что более стабильные и предсказуемые прибыли будут способствовать росту инвестиций и повышению эффективности. Но этой простой идее об объединении сопутствовала другая, хотя едва ли он трубил о ней повсюду – в результате любого объединения „Ройял Датч“ должна была неминуемо занять главенствующее положение. Тем не менее намерения Детердинга не воспринимались другими как миротворческие. Нобелям, например, он представлялся впоследствии вовсе не миротворцем, а прямо-таки „ужасным существом, стремящимся только зарезать первого встречного и забрать себе тушу“.

ПЕРВЫЙ ШАГ К ОБЪЕДИНЕНИЮ

   „Шелл“ и „Ройял Датч“ вместе контролировали свыше половины экспорта нефти из Восточной Азии и России. „Разрушительная конкуренция“ этих двух компаний и стала тем отправным пунктом, с которого Детердинг начал чрезвычайно важные переговоры об объединении со своим главным соперником Маркусом Сэмюелем. Характер этого глобального предприятия определялся длительной борьбой этих двух людей, каждый из которых был бизнесменом большого таланта и бесстрашия, оба сильные личности, но один из них – Маркус Сэмюель – был падок на лесть, подвержен переменам настроений и озабочен своим социальнымположением, другой же – Генри Детердинг, руководствовался больше стремлением к грубой власти и к деньгам ради денег. По фундаментальному вопросу – кто из них станет во главе нового объединения – оба занимали диаметрально противоположные позиции. У Маркуса Сэмюеля не было сомнений, кто должен возглавлять новую компанию – он сам, благодаря видимому превосходству „Шелл“ и ее обширной деятельности. Но Детердинг вовсе не намеревался играть, как он сам говорил, вторую скрипку при ком бы то ни было.
   Оба они не собирались ехать куда-либо для того, чтобы непосредственно вести переговоры друг с другом. Они очень нуждались в посреднике, а кто мог лучше справиться с этой ролью, как не посредник во всем, что касалось нефти, каковым был маклер по фрахтованию судов Фред Лейн? В конце концов „Шей-ди“ Лейн представлял в Лондоне нефтяные интересы Ротшильдов; и одновременно был другом, консультантом, доверенным лицом Сэмюеля, а десятилетием ранее – надежным заговорщиком, участником великого нефтяного переворота. Он лишь недавно познакомился с Детердингом, но они сразу же поладили друг с другом и впоследствии стали близкими друзьями. Лейн начал с обсуждения перемирия в ценовой войне в Восточной Азии между „Ройял Датч“ и „Шелл“ и с прекращения того, что он называл „игрой в волан взаимных обвинений“ между Сэмюелем и Детердингом, наносившей ущерб обеим сторонам. Его усилия способствовали началу переговоров. Однако у сторон существовало различие в основном подходе к теме переговоров. Сэмюель хотел лишь заключения простого соглашения о разделе рынков между двумя фирмами. Детердинг же стремился к полному „совместному управлению“. Лейну пришлось сообщить Детердингу, что, несмотря на то, что „в долгосрочной перспективе совместное управление неизбежно“, в данный момент сопротивление Сэмюеля „непреодолимо“. Положение еще более усложнилось, когда в середине октября 1901 года Маркус Сэмюель отправился в Нью-Йорк на встречу не с кем-нибудь, а с джентльменами с Бродвея, 26 с очевидной целью договориться о союзе со „Стандард ойл“. „Здесь находится сэр Маркус Сэмюель, – писал Рокфеллеру Джон Арчболд. – Его компания представляет собой самое крупное предприятие по сбыту переработанной нефти во всем мире вне сферы наших интересов. Он, несомненно, прибыл сюда для того, чтобы обсудить с нами вопрос о возможном союзе. Для него предпочтительной является продажа большого пакета акций его компании“. Несмотря на длительные переговоры, обе стороны не смогли договориться о том, сколько же стоит „Шелл“. В „Стандард ойл“ со скептицизмом отнеслись к стоимости, которую назвал Сэмюель. Но Сэмюель совсем не был никудышным предпринимателем. По возвращении в Лондон он произвел впечатление грядущего триумфа, с огромным талантом нагнетая шумиху вокруг „Шелл“, которая как раз в это время испытывала большие трудности.

„БРИТИШ ДАТЧ“ И „ЭЙШИЭТИК“

   В то время как Сэмюель находился в Нью-Йорке, Лейн прилежно старался сконструировать основу для будущих переговоров между „Ройял Датч“ и „Шелл“. Но основной вопрос так и оставался без ответа: будет ли это всего лишь соглашение о разделе рынков или полное объединение? Наконец 4 ноября1901 года Лейн отправился к Сэмюельу, как оказалось впоследствии, на решающее обсуждение. Лейн упорно настаивал на одном: простое соглашение о разделе рынков сбыта окажется бессмысленным, если на рынок будет поступать все больше нефти, что собьет цены. Под контролем должна находиться также и добыча нефти. Это в свою очередь приводило к ясному выводу: „Другого решения, за исключением абсолютного слияния компаний не существует“. Как только Сэмюель также согласился с этим мнением, он стал воплощенной любезностью и „от всего сердца“ объявил, что склоняется на сторону Лейна – придется создать новую организацию, которая будет способна ограничить добычу. С этого судьбоносного дня пошел отсчет времени процесса до создания группы „Ройял Датч/Шелл“.
   Детердинг спешил завершить сделку – он опасался, что „Стандард ойл“ опередит его в отношении „Шелл“. Его опасения были небезосновательны. За два дня до Рождества 1901 года, несмотря на свое прежнее нежелание, „Стандард ойл“ все-таки официально назвало свою цену приобретения „Шелл“. И эта цена была огромной для того времени – 40 миллионов долларов (порядка 500 миллионов долларов сегодняшними деньгами). Семья Сэмюеля настаивала на том, чтобы он принял это предложение. Сам же Сэмюель, раздираемый сомнениями, какое решение ему принять, удалился на праздники в Моут – свое имение в графстве Кент. Ему предстояло одно из самых мучительных решений в жизни: принять фантастически крупную сумму, приобрести почти немыслимое богатство и стать одним из важнейших людей в структуре управления империи „Стандард ойл“ или попытать счастья с Детердингом и „Ройял Датч“. Его нерешительность и колебания были легко объяснимы. Но сразу после Рождества размышления Сэмюеля были внезапно прерваны срочной телеграммой от Лейна, который призывал его назад в Лондон. Лейн сообщил ему, что Детердинг сдался по основному пункту. После полудня 27 декабря 1901 года Сэмюель подписал наскоро составленное соглашение с „Ройял Датч“. На ночном пароходе оно было с нарочным доставлено Детердингу. В тот же вечер Сэмюель послал в Нью-Йорк телеграмму с отказом от предложения „Стандард ойл“ и от дальнейших переговоров.
   Сэмюель хотел добиться равенства. „Стандард ойл“ могла быть очень щедрой в отношении денег, но она, как всегда, настаивала на том, что должна получить полный контроль. Таким образом контроль должен был перейти от британской компании к американской, а на это, невзирая на величину предложенной суммы, Сэмюель согласиться не мог. Он был слишком большим патриотом. Однако и соглашение с Детердингом у него еще не было проработано в деталях, а лишь в самых общих чертах. Что касается Детердинга, то он с присущей ему целеустремленностью смог добиться объединения остальных крупных нефтедобывающих компаний Нидерландской Ост-Индии в новое объединение, руководимое „Ройял Датч“. Теперь у Детердинга была половина того, чего он добивался – эффективный контроль над всеми нефтедобывающими предприятиями голландской Ост-Индии. Но какого рода сделку предстояло заключить с „Шелл“? Детердинг говорил о „совместном управлении“, которое должны были осуществлять Детердинг и Сэмюель. Но как только опасность со стороны „Стандард ойл“ была устранена, Детердинг сосредоточился на другой своей очень простой идее, которая его чрезвычайно привлекала. Она заключалась в том, что во главе должен находиться лишь один человек – он сам, Генри Детердинг. Детердинг поставил ультиматум. Он заявил Сэмюелю, что либо тот должен принять предлагаемую им организационную схему, ограничивавшую контроль „Шелл“ и самого Сэмюеля над управлением, либо он даже не потрудится пересечь Ла-Манш для дальнейших переговоров. „Никто из нас не может позволить себе тратить время впустую“, – заявил голландец. Он добился своего. Сэмюель стал председателем новой компании, но управляющим и директором, осуществлявшим ежедневное руководство делами, стал Детердинг. Детердинг и не мог просить о большем. Вскоре после этого были подписаны два ключевых документа. Согласно одному из них был образован Комитет нефтедобывающих компаний Нидерландской Ост-Индии, а согласно другому – новая компания, получившая название „Шелл транспорт Ройял Датч петролеум компани“, которую вскоре стали называть „Бритиш Датч“. Таким образом было положено начало компании, которой было суждено стать настоящим соперником „Стандард ойл“ в мировом масштабе.
   После этого третья сторона, то есть Ротшильды, решила, что, несмотря на их неприязнь к Сэмюелю и „Шелл“, они не могут позволить себе остаться в стороне. Если Ротшильды хотят участвовать, убеждал Детердинг сомневавшегося Сэмюеля, то необходимо предоставить им эту возможность любой ценой. „Промедление чревато осложнениями, – говорил он. – Если на этот раз мы упустим шанс, то больше он нам не предоставится. После того, как мы объединимся с Ротшильдами, все пбймут, что за нами будущее, но мы не можем действовать без их имени“. В конце концов Сэмюеля удалось убедить.
   В июне 1902 года укрощенный Сэмюель подписал новое всеобъемлющее соглашение с Детердингом и Ротшильдами. „Бритиш Датч“ была поглощена новой, более крупной компанией „Эйшиэтик петролеум“. Сэмюель обещал акционерам, что в результате сделки дела пойдут гораздо лучше, потому что „организация в целом“ не будет больше базироваться лишь на сбыте российской нефти, что было сопряжено со значительным риском. „Можно только от души поздравить всех заинтересованных в успехе нашего дела, – заключил он напыщенно, – с тем, что война, которую мы вели с нашими голландскими друзьями, завершилась не просто миром, но заключением оборонительного и наступательного союза“.

ТРИУМФ ДЕТЕРДИНГА

   Образование сначала „Бритиш Датч“, а затем „Эйшиэтик“ было первыми большими шагами на пути к объединению. Но на основе этого первоначального соглашения еще предстояло выработать настоящий контракт. Тем временем финансовое положение „Шелл“, а также ее положение на рынке, продолжало ухудшаться и стало угрожающимсвоих, в результате чего Детердинг даже пригрозил выйти из всего предприятия. Перед Сэмюелем замаячила реальная возможность потерять все.
   Такая неудача была тем более постыдной, что 29 сентября 1902 года Сэмюель, как старший олдермен, должен был быть избран лорд-мэром Лондона. В конце августа он попросил Детердинга прибыть к нему в Моут. На голландца английское сельское поместье произвело большое впечатление. Никогда прежде он ничего подобного не видел и поэтому решил, что когда-нибудь и у него будет такое имение. Сэмюель откровенно говорил о текущих проблемах. Детердинг понимал слабости „Шелл“, но он также сознавал, что для такого глобального предприятия, какое он задумал, голландского флага будет явно недостаточно; флаг был нужен более могущественный, а именно „Юнион Джек“. Поэтому он уверил Сэмюеля, что он будет стараться восстановить прежнее положение „Шелл“ за счет вновь созданной „Эйшиэтик компани“.
   Для руководства новой компанией Детердинг обосновался в Лондоне (хотя еще начиная с 1897 года он пользовался лондонским телеграфным адресом „Безбрачие“). Из лондонского офиса „Эйшиэтик“ Детердинг осуществлял контроль над объединенными ресурсами „Ройял Датч“ и „Шелл“, над значительной частью российского экспорта нефти, принадлежавшего Ротшильдам, а также руководил деятельностью независимых нефтедобывающих компаний в Нидерландской Ост-Индии. Он начал покупать и продавать нефть в крупных масштабах, проявляя при этом коммерческий талант и добиваясь больших успехов. За счет того, что он был также председателем Комитета нефтедобывающих компаний Нидерландской Ост-Индии, он начал проводить политику ограничений нефтедобычи и приступил к введению системы квот.
   В то время как Детердинг посвятил все свои силы развитию новорожденной компании „Эйшиэтик“, Маркус Сэмюель был полностью поглощен делами, не имевшими ничего общего с нефтяным бизнесом – официальным вступлением на пост лорд-мэра Лондона, которое состоялось 10 ноября 1902 года. Этот день должен был без сомнения стать самым выдающимся в его жизни, так как он должен был удостоиться самой высокой чести, к которой только мог стремиться лондонский коммерсант. И тем более важным это было для Маркуса Сэмюеля, еврея из Ист-Энда и сына торговца морскими раковинами. Когда настал этот великий день, то в маршрут процессии экипажей, в которых ехал он сам, его семья и различные сановники, был включен и еврейский квартал Портсокен-Уорд, где он появился на свет. Кульминацией дня стал грандиозный банкет в Гилдхолле и чествование Маркуса Сэмюеля, на которых присутствовали многочисленные вельможи. Среди гостей находился и Детердинг, который дистанцировался от самого события, как будто наблюдал некий причудливый туземный ритуал. „Я, разумеется, не думаю, что это стоит того, чтобы снова надеть белый галстук и поприсутствовать здесь второй раз, – с насмешкой писал он одному из своих коллег. – Все это шоу лорда-мэра было прекрасным, в соответствии со здешним мнением, но для меня, голландца, это было не более, чем цирковой парад“.
   После этого Сэмюель был полностью занят своими новыми церемониальными обязанностями – прием за приемом, речь за речью. Прошел почти месяц, пока он снова не обратил свой взор на нефтяной бизнес. Но даже после этого он был вынужден постоянно заниматься своей новой должностью лорд-мэра со всеми многочисленными официальными визитами и приемом всех прибывавших в столицу сановников. Одной из его обязанностей было личное собеседование с каждым сумасшедшим, которого должны были официально освидетельствовать в Мэншн-Хаусе, и некоторые считали, что он проводил больше времени с сумасшедшими, чем с нефтепромышленниками. Сэмюель наслаждался ритуалами и положением Лорд-мэра, но напряжение сказалось и на нем. В течение года, когда он занимал пост лорд-мэра, он страдал от различного рода недомоганий и непрекращавшихся головных болей и в добавок ко всему прочему ему пришлось удалить все зубы. Были также огорчения и иного рода. В последнюю субботу декабря 1902 года Сэмюель на раннем утреннем поезде отправился из Моута, графство Кент, чтобы присутствовать на похоронах архиепископа Кентерберийского, затем на ланче с шерифами Сити, а затем в театре на представлении. В воскресенье он посетил выставку оружия, привезенную лордом Робертсом с полей сражений Англо-бурской войны. В понедельник утром он председательствовал в Сити и только после этого наконец он смог заняться неотложными личными делами – его ждало письмо от Фреда Лейна. Оно стало для него громом среди ясного неба. Старый друг и партнер Сэмюеля отказывался от своего места в совете директоров „Шелл“. Это произошло не только из-за перенапряжения, вызванного тем, что он стал заместителем директора-распорядителя компании „Эйшиэтик“. Лейн обрушился на Маркуса Сэмюеля с резкой критикой его методов руководства компанией. „Ты всегда был и сейчас остаешься чрезвычайно озабочен тем, чтобы продолжать возглавлять такое предприятие, – писал он. – Кажется, ты всегда действуешь по одной и той же схеме: невыгодно поместить капитал, развернуть большую шумиху и надеяться на Провидение. Такой беспечности я никогда не наблюдал ранее… Бизнесом, таким как этот, нельзя заниматься от случая к случаю в свободное время или время от времени делать какой-то блестящий удачный ход. Это тяжелая кропотливая работа“. Если только „не будет никаких радикальных перемен, – пророчествовал Лейн, – пузырь лопнет“ и тогда уже ничто „не сможет спасти компанию“. Сэмюель встретился с Лейном, они побеседовали, потом обсудили эту проблему в письмах и так далее. Взаимное раздражение росло, они обменивались упреками и обвинениями. Разрыва было не избежать. Наконец Лейн покинул совет директоров. У каждой из сторон надолго осталось ощущение предательства.
   Тем временем „Эйшиэтик“ все еще находилась в стадии организации. Окончательная сделка еще не была заключена, и это порождало постоянные споры в отношении политики создаваемой компании и власти над ней. Историк „Ройял Датч“ писал, что Детердинг лишь хотел, чтобы все действовали „должным образом и справедливо“. У биографа Сэмюеля было другое мнение на этот счет: Детердинг настолько стремился добиться своего, что он всецело отдался „безрассудной ярости и неразумной злобе“ до такой степени, что был „близок к слабоумию“. Уверенный в том, что победа близка, Детердинг не желал идти ни на какие компромиссы. В какой-то момент он даже заявил: „Я чувствую себя достаточно бодрым и здоровым и готов противостоять десяти лорд-мэрам“.