Эрих Рудольф. Приключения барона Мюнгхаузена

   Придя в себя, я долго не знал, как мне выкарабкаться из этой глубокой ямы. Целый день я не ел, не пил, а все думал и думал. И наконец додумался: выкопал ногтями ступеньки и по этой лестнице выбрался на поверхность земли.
   О, Мюнхаузен нигде не пропадет!

ЛОШАДИ ПОД МЫШКАМИ, КАРЕТА НА ПЛЕЧАХ

   Вскоре турки отпустили меня на свободу и вместе с другими пленными отправили обратно в Петербург.
   Но я решил уехать из России, сел в карету и покатил на родину. Зима в том году была очень холодная. Даже солнце простудилось, отморозило щеки, и у него сделался насморк. А когда солнце простужено, от него вместо тепла идет холод. Можете себе представить, как сильно я продрог в моей карете! Дорога была узкая. По обеим сторонам шли заборы.
   Я приказал моему ямщику протрубить в рожок, чтобы встречные экипажи подождали нашего проезда, потому что на такой узкой дороге мы не могли бы разъехаться.
   Кучер исполнил мое приказание. Он взял рожок и стал дуть. Дул, дул, дул, но из рожка не вылетало ни звука! А между тем навстречу нам ехал большой экипаж.
   Делать нечего, я вылезаю из кареты и выпрягаю моих лошадей. Затем взваливаю карету на плечи – а карета тяжело нагруженная! – и одним прыжком переношу карету опять на дорогу, но уже позади экипажа.
   Это было нелегко даже мне, а вы знаете, какой я силач.
   Немного отдохнув, я возвращаюсь к моим лошадям, беру их под мышки и такими же двумя прыжками переношу их к карете.
   Во время этих прыжков одна из моих лошадей начала отчаянно брыкаться.
   Это было не очень удобно, но я засунул ее задние ноги в карман моего сюртука, и ей поневоле пришлось успокоиться.
   Потом я впряг лошадей в карету и спокойно доехал до ближайшей гостиницы.
   Приятно было согреться после такого лютого мороза и отдохнуть после такой тяжелой работы!

ОТТАЯВШИЕ ЗВУКИ

   Мой кучер повесил рожок неподалеку от печки, а сам подошел ко мне, и мы начали мирно беседовать.
   И вдруг рожок заиграл:
   «Тру-туту! Тра-тата! Ра-рара!»
   Мы очень удивились, но в ту минуту я понял, почему на морозе из этого рожка нельзя было извлечь ни единого звука, а в тепле он заиграл сам собой.
   На морозе звуки замерзли в рожке, а теперь, отогревшись у печки, оттаяли и стали сами вылетать из рожка.
   Мы с кучером в течение всего вечера наслаждались этой очаровательной музыкой.

БУРЯ

   Но не думайте, пожалуйста, что я путешествовал только по лесам и полям.
   Нет, мне случалось не раз переплывать моря и океаны, и там бывали со мной приключения, каких не бывало ни с кем.
   Шли мы как-то в Индии на большом корабле. Погода была отличная. Но когда мы стояли на якоре у какого-то острова, поднялся ураган. Буря налетела с такой силой, что вырвала на острове несколько тысяч (да, несколько тысяч!) деревьев и понесла их прямо к облакам.
   Огромные деревья, весившие сотни пудов, летели так высоко над землей, что снизу казались какими-то перышками.
   А чуть только буря кончилась, каждое дерево упало на свое прежнее место и сразу пустило корни, так что на острове не осталось никаких следов урагана. Удивительные деревья, не правда ли?
   Впрочем, одно дерево так и не вернулось на место. Дело в том, что, когда оно взлетело на воздух, на его ветвях находился один бедный крестьянин с женой.
   Зачем они взобрались туда? Очень просто: чтобы нарвать огурцов, так как в той местности огурцы растут на деревьях.
   Жители острова любят огурцы больше всего на свете и ничего другого не едят. Это их единственная пища.
   Бедным крестьянам, подхваченным бурей, невольно пришлось совершить воздушное путешествие под облаками.
   Когда буря стихла, дерево начало опускаться на землю. Крестьянин и крестьянка были, как нарочно, очень толстые, они накренили его своей тяжестью, и дерево упало не туда, где росло прежде, а в сторону, причем налетело на тамошнего короля и, к счастью, раздавило его, как букашку.
   – К счастью? – спросите вы. – Почему же к счастью?
   Потому, что этот король был жестокий и зверски мучил всех жителей острова.
   Жители были очень рады, что их мучитель погиб, и предложили корону мне:
   – Пожалуйста, добрый Мюнхаузен, будь нашим королем. Сделай нам одолжение, царствуй над нами. Ты такой мудрый и смелый.
   Но я наотрез отказался, так как я не люблю огурцов.

МЕЖДУ КРОКОДИЛОМ И ЛЬВОМ

   Когда буря кончилась, мы подняли якорь и недели через две благополучно прибыли на остров Цейлон.
   Старший сын цейлонского губернатора предложил мне пойти вместе с ним на охоту.
   Я с большим удовольствием согласился. Мы отправились в ближайший лесок. Жара стояла страшная, и я должен сознаться, что с непривычки очень скоро устал.
   А сын губернатора, сильный молодой человек, чувствовал себя на этой жаре превосходно. Он жил на Цейлоне с детства.
   Цейлонское солнце было ему нипочем, и он бодро шагал по раскаленным пескам.
   Я отстал от него и вскоре заблудился в чаще незнакомого леса. Иду и слышу шорох. Оглядываюсь: передо мною громаднейший лев, который разинул пасть и хочет меня растерзать. Что тут делать? Ружье мое было заряжено мелкой дробью, которой не убьешь и куропатки. Я выстрелил, но дробь только раздразнила свирепого зверя, и он накинулся на меня с удвоенной яростью.
   В ужасе я бросился бежать, зная, что это напрасно, что чудовище одним прыжком настигнет меня и растерзает. Но куда я бегу? Впереди передо мною разинул пасть огромный крокодил, готовый проглотить меня в ту же минуту.
   Что делать? Что делать?
   Сзади – лев, впереди – крокодил, слева – озеро, справа – болото, кишащее ядовитыми змеями.
   В смертельном страхе я упал на траву и, закрыв глаза, приготовился к неминуемой гибели. И вдруг у меня над головой словно что-то прокатилось и грохнуло. Я приоткрыл глаза и увидел изумительное зрелище, которое доставило мне великую радость: оказывается, лев, бросившись на меня в то мгновение, когда я падал на землю, перелетел через меня и угодил прямо в пасть крокодила!
   Голова одного чудовища находилась в глотке другого, и оба напрягали все силы, чтобы освободиться друг от друга.
   Я вскочил, вытащил охотничий нож и одним ударом отсек голову льву.
   К моим ногам свалилось бездыханное тело. Потом, не теряя времени, я схватил ружье и ружейным прикладом стал вколачивать голову льва еще глубже в пасть крокодила, так что тот в конце концов задохся.
   Вернувшийся сын губернатора поздравил меня с победой над двумя лесными великанами.

ВСТРЕЧА С КИТОМ

   Вы можете понять, что после этого на Цейлоне мне не очень понравилось.
   Я сел на военный корабль и отправился в Америку, где нет ни крокодилов, ни львов.
   Мы плыли десять дней без приключений, но вдруг невдалеке от Америки с нами случилась беда: мы налетели на подводную скалу.
   Удар был такой сильный, что сидевшего на мачте матроса отбросило в море на три мили.
   К счастью, падая в воду, он успел ухватиться за клюв пролетавшей мимо красной цапли и цапля помогла ему продержаться на поверхности моря, пока мы не подобрали его.
   Мы налетели на скалу так неожиданно, что я не мог устоять на ногах: меня подбросило вверх, и я ударился головой о потолок своей каюты.
   От этого моя голова провалилась ко мне в желудок, и лишь в течение нескольких месяцев мне удалось понемногу вытащить ее оттуда за волосы.
   Скала, на которую мы налетели, оказалась вовсе не скалой.
   Это был кит колоссальных размеров, который мирно дремал на воде.
   Налетев на него, мы разбудили его, и он так разозлился, что схватил наш корабль зубами за якорь и целый день, с утра до ночи, таскал нас по всему океану.
   К счастью, в конце концов якорная цепь оборвалась и мы освободились от кита.
   На обратном пути из Америки мы снова встретились с этим китом. Он был мертвый и лежал на воде, занимая своей тушей полмили. Нечего было и думать, чтобы втащить эту громадину на корабль. Поэтому мы отрезали от кита только голову. И какова же была наша радость, когда, втащив ее на палубу, мы нашли в пасти чудовища и наш якорь и сорок метров корабельной цепи, которая вся помещалась в одной дыре его гнилого зуба!
   Но не долго длилась наша радость. Мы обнаружили, что в нашем корабле большая пробоина. Вода так и хлынула в трюм.
   Корабль стал тонуть.
   Все растерялись, закричали, заплакали, но я быстро придумал, что делать. Даже не снимая штанов, я сел прямо в дыру и заткнул ее своею заднею частью.
   Течь прекратилась.
   Корабль был спасен.

В ЖЕЛУДКЕ У РЫБЫ

   Через неделю мы приехали в Италию. Был солнечный, ясный день, и я пошел на берег Средиземного моря купаться. Вода была теплая. Я отличный пловец и заплыл далеко от берега.
   Вдруг вижу – прямо на меня плывет огромная рыба с широко разинутой пастью! Что было делать? Удрать от нее невозможно, и поэтому я съежился в комок и ринулся в ее разинутую пасть, чтобы поскорее проскользнуть мимо острых зубов и сразу очутиться в желудке.
   Не всякому пришла бы в голову такая остроумная хитрость, но я вообще человек остроумный и, как вы знаете, очень находчивый.
   В желудке у рыбы оказалось темно, но зато тепло и уютно.
   Я стал расхаживать в этой темноте, прогуливаться взад и вперед и скоро заметил, что это очень не нравится рыбе. Тогда я начал нарочно топать ногами, прыгать и танцевать как безумный, чтобы хорошенько помучить ее.
   Рыба завопила от боли и высунула из воды свою огромную морду.
   Скоро ее заметили с итальянского корабля, проходившего мимо.
   Этого-то я и хотел! Моряки убили ее гарпуном, а потом втащили к себе на палубу и стали советоваться, как лучше всего им разрубить необыкновенную рыбину.
   Я сидел внутри и, признаться, дрожал от страха: я боялся, как бы эти люди не разрубили и меня вместе с рыбой.
   Как было бы ужасно!
   Но, к счастью, их топоры не задели меня. Едва только блеснул первый свет, я стал кричать громким голосом на чистейшем итальянском языке (о, я знаю итальянский язык превосходно!), что я рад видеть этих добрых людей, которые освободили меня из моей душной темницы.
   Услышав человеческий голос из рыбьего брюха, матросы застыли от ужаса.
   Их изумление возросло еще больше, когда из рыбьей пасти выскочил я и приветствовал их любезным поклоном.

МОИ ЧУДЕСНЫЕ СЛУГИ

   Спасший меня корабль направлялся в столицу Турции.
   Итальянцы, среди которых я теперь очутился, сразу увидели, что я человек замечательный, и предложили мне остаться на корабле вместе с ними. Я согласился, и через неделю мы причалили к турецкому берегу.
   Турецкий султан, узнав о моем прибытии, конечно, пригласил меня обедать. Он встретил меня на пороге своего дворца и сказал:
   – Я счастлив, мой милый Мюнхаузен, что могу приветствовать вас в своей древней столице. Надеюсь, вы в добром здоровье? Я знаю все ваши великие подвиги, и мне хотелось бы поручить вам одно трудное дело, с которым не справится никто, кроме вас, потому что вы самый умный и находчивый человек на земле. Могли бы вы немедленно поехать в Египет?
   – С радостью! – отозвался я. – Я так люблю путешествовать, что готов хоть сейчас на край света!
   Султану мой ответ очень понравился, и он возложил на меня поручение, которое на веки веков должно остаться тайною для всех, и потому я не могу рассказать, в чем оно заключалось. Да, да, султан доверил мне великую тайну, так как он знал, что я самый надежный человек во всем свете. Я поклонился и немедленно тронулся в путь.
   Едва я отъехал от турецкой столицы, как мне попался навстречу маленький человек, бежавший с необыкновенной быстротой. К каждой его ноге была привязана тяжелая гиря, и все же он летел как стрела.
   – Куда ты? – спросил я его. – И зачем ты привязал к ногам эти гири? Ведь они мешают бежать!
   – Три минуты назад я был в Вене, – отвечал на бегу человечек, – а теперь иду в Константинополь поискать себе какой-нибудь работы. Гири же повесил к ногам, чтобы не бежать слишком быстро, потому что торопиться мне некуда.
   Очень понравился мне этот удивительный скороход, и я взял его к себе на службу. Он охотно последовал за мной.
   На другой день у самой дороги заметили мы человека, который лежал ничком, приложив ухо к земле.
   – Что ты тут делаешь? – спросил я его.
   – Слушаю, как в поле растет трава! – ответил он.
   – И слышишь?
   – Отлично слышу! Для меня это сущий пустяк!
   – В таком случае поступай ко мне на службу, любезнейший. Твои чуткие уши могут пригодиться мне в дороге. Он согласился, и мы отправились дальше.
   Вскоре я увидел охотника, у которого в руках было ружье.
   – Послушай, – обратился я к нему. – В кого это ты стреляешь? Нигде не видно ни зверя, ни птицы.
   – На крыше колокольни в Берлине сидел воробей, и я попал ему прямо в глаз.
   Вы знаете, как я люблю охоту. Я обнял меткого стрелка и пригласил его к себе на службу. Он с радостью последовал за мной.
   Проехав много стран и городов, мы приблизились к обширному лесу. Смотрим – у дороги стоит человек огромнейшего роста и держит в руках веревку, которую он накинул петлею вокруг всего леса.
   – Что это ты тащишь? – спросил я его.
   – Да вот понадобилось дров нарубить, а топор у меня дома остался, ответил он. – Я и хочу изловчиться, чтобы обойтись без топора.
   Он дернул за веревку, и огромные дубы, как тонкие былинки, взлетели в воздух и упали на землю.
   Я, конечно, не пожалел денег и тотчас же пригласил этого силача к себе на службу.
   Когда мы приехали в Египет, поднялась такая страшная буря, что все наши кареты и лошади кувырком понеслись по дороге.
   Вдали мы увидели семь мельниц, крылья которых вертелись как бешеные. А на пригорке лежал человек и зажимал свою левую ноздрю пальцем. Увидев нас, он учтиво меня приветствовал, и буря в один миг прекратилась.
   – Что ты тут делаешь? – спросил я.
   – Верчу мельницы своего хозяина, – ответил он. – А чтобы они не сломались, я дую не слишком сильно: только из одной ноздри.
   «Этот человек мне пригодится», – подумал я и предложил ему ехать со мною.

КИТАЙСКОЕ ВИНО

   В Египте я скоро выполнил все поручения султана. Моя находчивость помогла мне и здесь. Через неделю я вместе со своими необыкновенными слугами вернулся в столицу Турции.
   Султан был рад моему возвращению и очень хвалил меня за мои удачные действия в Египте.
   – Вы умнее всех моих министров, милый Мюнхаузен! – сказал он, крепко пожимая мне руку. – Приходите ко мне сегодня обедать!
   Обед был очень вкусный, но – увы! – на столе не оказалось вина, потому что туркам по закону запрещено пить вино. Я был весьма огорчен, и султан, чтобы утешить меня, повел меня после обеда в свой кабинет, открыл потайной шкаф и вынул оттуда бутылочку.
   – Такого превосходного вина вы не пробовали во всю свою жизнь, мой милый Мюнхаузен! – сказал он, наливая мне полный стакан.
   Вино действительно было хорошее. Но я после первого же глотка заявил, что в Китае у китайского богдыхана Фу Чана вино еще почище этого.
   – Мой милый Мюнхаузен! – воскликнул султан. – Я привык верить каждому вашему слову, потому что вы самый правдивый человек на земле, но клянусь, что сейчас вы говорите неправду: лучше этого вина не бывает!
   – А я вам докажу, что бывает!
   – Мюнхаузен, вы болтаете вздор!
   – Нет, я говорю сущую правду и берусь ровно через час доставить вам из богдыханского погреба бутылку такого вина, в сравнении с которым ваше вино – жалкая кислятина.
   – Мюнхаузен, вы забываетесь! Я всегда считал вас одним из правдивейших людей на земле, а теперь я вижу, что вы бессовестный лгун.
   – Если так, я требую, чтобы вы убедились немедленно, правду ли я говорю!
   – Согласен! – ответил султан. – Если к четырем часам вы не доставите мне из Китая бутылку лучшего в мире вина, я прикажу отрубить вам голову.
   – Отлично! – воскликнул я. – Я согласен на ваши условия. Но если к четырем часам это вино будет у вас на столе, вы отдадите мне столько золота из вашей кладовой, сколько за один раз может унести один человек.
   Султан согласился. Я написал китайскому богдыхану письмо и попросил его подарить мне бутылку того самого вина, которым он угощал меня три года назад.
   «Если вы откажете мне в моей просьбе, – писал я, – ваш друг Мюнхаузен погибнет от руки палача».
   Когда я кончил писать, было уже пять минут четвертого.
   Я кликнул моего скорохода и послал его в китайскую столицу. Он отвязал гири, висевшие у него на ногах, взял письмо и в одно мгновение скрылся из глаз.
   Я вернулся в кабинет султана. В ожидании скорохода мы осушили до дна начатую нами бутылку.
   Пробило четверть четвертого, потом половину четвертого, потом три четверти четвертого, а мой скороход не показывался.
   Мне стало как-то не по себе, особенно когда я заметил, что султан держит в руках колокольчик, чтобы позвонить и позвать палача.
   – Разрешите мне выйти в сад подышать свежим воздухом! – сказал я султану.
   – Пожалуйста! – ответил султан с самой любезной улыбкой. Но, выходя в сад, я увидел, что за мною по пятам следуют какие-то люди, не отступая от меня ни на шаг.
   Это были палачи султана, готовые каждую минуту наброситься на меня и отрубить мою бедную голову.
   В отчаянии я взглянул на часы. Без пяти четыре! Неужели мне осталось жить всего только пять минут! О, это слишком ужасно! Я позвал своего слугу – того самого, который слышал, как растет в поле трава, – и спросил его, не слышит ли он топота ног моего скорохода. Он приложил ухо к земле и сообщил мне, к моему великому горю, что бездельник скороход заснул!
   – Заснул?!
   – Да, заснул. Я слышу, как он храпит далеко-далеко.
   У меня ноги подкосились от ужаса. Еще минута – и я погибну бесславною смертью.
   Я кликнул другого слугу, того самого, который целился в воробья, и он тотчас же взобрался на самую высокую башню и, приподнявшись на цыпочках, стал вглядываться в даль.
   – Ну что, видишь ли ты негодяя? – спросил я, задыхаясь от злобы.
   – Вижу, вижу! Он развалился на лужайке под дубом недалеко от Пекина и храпит. А рядом с ним бутылка... Но погоди, я тебя разбужу!
   Он выстрелил в вершину того дуба, под которым спал скороход.
   Желуди, листья и ветви посыпались на спящего и разбудили его.
   Скороход вскочил, протер глаза и бросился бежать как угорелый.
   До четырех часов оставалось всего полминуты, когда он влетел во дворец с бутылкой китайского вина.
   Можете себе представить, как велика была моя радость! Отведав вина, султан пришел в восторг и воскликнул:
   – Милый Мюнхаузен! Разрешите мне спрятать эту бутылочку подальше от вас. Я хочу распить ее один. Я и не думал, что на свете бывает такое сладкое и вкусное вино.
   Он запер бутылку в шкаф, а ключи от шкафа положил себе в карман и приказал немедленно позвать казначея.
   – Я разрешаю моему другу Мюнхаузену взять из моих кладовых столько золота, сколько может унести за один раз один человек, – сказал султан.
   Казначей низко поклонился султану и повел меня в подземелья дворца, доверху набитые сокровищами.
   Я позвал своего силача. Он взвалил себе на плечо все золото, какое было в кладовых у султана, и мы побежали к морю. Там я нанял огромный корабль и доверху нагрузил его золотом.
   Подняв паруса, мы поспешили выйти в открытое море, пока султан не опомнился и не отнял у меня своих сокровищ.

ПОГОНЯ

   Но случилось то, чего я так боялся. Едва мы отъехали от берега, казначей побежал к своему повелителю и сказал ему, что я дочиста ограбил его кладовые. Султан пришел в ярость и послал за мной вдогонку весь свой военный флот.
   Увидав множество боевых кораблей, я, признаться, не на шутку струсил.
   «Ну, Мюнхаузен, – сказал я себе, – пришел твой последний час. Теперь уж тебе не будет спасения. Вся твоя хитрость не поможет тебе».
   Я почувствовал, что моя голова, только что укрепившаяся у меня на плечах, снова как бы отделяется от туловища.
   Вдруг ко мне подошел мой слуга, тот, у которого были могучие ноздри.
   – Не бойтесь, они нас не догонят! – сказал он со смехом, побежал на корму и, направив одну ноздрю против турецкого флота, а другую против наших парусов, поднял такой ужасный ветер, что весь турецкий флот в одну минуту отлетел от нас обратно в гавань.
   А наш корабль, подгоняемый моим могучим слугою, быстро помчался вперед и через день добрался до Италии.

МЕТКИЙ ВЫСТРЕЛ

   В Италии я зажил богачом, но спокойная мирная жизнь была не по мне.
   Я жаждал новых приключений и подвигов.
   Поэтому я очень обрадовался, когда услышал, что недалеко от Италии разразилась новая война, англичане воевали с испанцами. Ни минуты не медля, вскочил я на коня и помчался на поле сражения.
   Испанцы осаждали тогда английскую крепость Гибралтар, я тотчас же пробрался к осажденным.
   Генерал, командовавший крепостью, был мой хороший приятель. Он принял меня с распростертыми объятиями и стал показывать мне воздвигнутые им укрепления, так как он знал, что я могу дать ему дельный и полезный совет.
   Стоя на стене Гибралтара, я увидел сквозь подзорную трубу, что испанцы направляют дуло своей пушки как раз в то место, где стояли мы оба.
   Ни минуты не медля, я приказал, чтобы на это самое место была поставлена огромная пушка.
   – Зачем? – спросил генерал.
   – Вот увидишь! – ответил я.
   Чуть только пушку подкатили ко мне, я направил ее дуло прямо в дуло неприятельской пушки, и, когда испанский пушкарь поднес к своей пушке фитиль, я громко скомандовал:
   – Пли!
   Обе пушки грянули в один и тот же миг.
   Случилось то, чего я ожидал: в намеченной мною точке два ядра – наше и неприятельское – столкнулись с ужасающей силой, и неприятельское ядро полетело назад.
   Представьте себе: оно полетело назад к испанцам.
   Оно оторвало голову испанскому пушкарю и шестнадцати испанским солдатам.
   Оно сбило мачты у трех кораблей, стоявших в испанской гавани, и понеслось прямо в Африку.
   Пролетев еще двести четырнадцать миль, оно упало на крышу убогой крестьянской лачуги, где жила какая-то старуха. Старуха лежала на спине и спала, а рот у нее был открыт. Ядро продырявило крышу, угодило спящей прямо в рот, выбило у нее последние зубы и застряло в горле – ни туда ни сюда!
   В лачугу вбежал ее муж, человек горячий и находчивый. Он засунул руку ей в горло и попытался вытащить оттуда ядро, но оно не сдвинулось с места.
   Тогда он поднес к ее носу хорошую понюшку табаку; она чихнула, да так хорошо, что ядро вылетело из окошка на улицу!
   Вот сколько бед причинило испанцам их собственное ядро, которое я послал к ним обратно. Наше ядро тоже не доставило им удовольствия: оно попало в их военный корабль и пустило его ко дну, а на корабле было двести испанских матросов!
   Так что англичане выиграли эту войну главным образом благодаря моей находчивости.
   – Спасибо тебе, милый Мюнхаузен, – сказал мне мой друг генерал, крепко пожимая мне руки. – Если бы не ты, мы пропали бы. Нашей блестящей победой мы обязаны только тебе.
   – Пустяки, пустяки! – сказал я. – Я всегда готов служить своим приятелям.
   В благодарность за мою услугу английский генерал хотел произвести меня в полковники, но я, как человек очень скромный, отклонил столь высокую честь.

ОДИН ПРОТИВ ТЫСЯЧИ

   Я так и заявил генералу:
   – Не нужно мне ни орденов, ни чинов! Я помогаю вам по дружбе, бескорыстно. Просто потому, что я очень люблю англичан.
   – Спасибо тебе, дружище Мюнхаузен! – сказал генерал, еще раз пожимая мне руки. – Помогай нам, пожалуйста, и дальше.
   – С большим удовольствием, – ответил я и похлопал старика по плечу. Я рад служить британскому народу.
   Вскоре мне представился случай снова помочь моим друзьям англичанам.
   Я переоделся испанским священником и, когда наступила ночь, прокрался в неприятельский лагерь.
   Испанцы спали непробудным сном, и никто не увидел меня. Я тихонько принялся за работу: пошел туда, где стояли их страшные пушки, и быстро-быстро стал бросать эти пушки в море – одна за другой – подальше от берега.
   Это оказалось не очень легко, потому что всех пушек было больше трехсот.
   Покончив с пушками, я вытащил деревянные тачки, дрожки, повозки, телеги, какие только были в этом лагере, свалил их в одну кучу и поджег.
   Они вспыхнули, как порох. Начался ужасный пожар.
   Испанцы проснулись и в отчаянии стали бегать по лагерю. Они вообразили с перепугу, что ночью в их лагере побывало семь или восемь английских полков.
   Они не могли себе представить, чтобы этот разгром мог произвести один человек.
   Испанский главнокомандующий в ужасе пустился бежать и, не останавливаясь, бежал две недели, пока не добежал до Мадрида.
   Все его войско пустилось за ним, не смея даже оглянуться назад. Таким образом, благодаря моей храбрости англичане окончательно сломили врага.
   – Что делали бы мы без Мюнхаузена? – говорили они и, пожимая мне руки, называли меня спасителем английской армии.
   Англичане были так благодарны мне за оказанную помощь, что пригласили меня в Лондон погостить. Я охотно поселился в Англии, не предвидя, какие приключения ожидают меня в этой стране.