Эрл Стенли Гарднер
Дело бродяжки-девственницы

Действующие лица

   Делла Стрит – незаменимый секретарь Перри Мейсона, скептически настроенная по отношению к «бродяжке-девственнице».
   Перри Мейсон – адвокат, «играет» с законом, защищая своего клиента от «бродяжки-девственницы» и от обвинения в убийстве.
   Джон Райсер Эддисон – владелец универмага, заступающийся за попавшую в беду молодую девушку.
   Вероника Дэйл – прелестное молодое невинное создание.
   Гарри Бенд – офицер полиции, арестовывающий это создание за бродяжничество.
   Миссис Лаура Мэй Дэйл – неизвестная женщина, выдающая себя за мать Вероники, являющаяся к Мейсону с чековой книжкой, чтобы отблагодарить его за спасение дочери; в конце романа – это имя настоящей матери Вероники.
   Джордж Виттли Дундас – редактор «отдела сплетен» в одной из газет.
   Эрик Хенсел – достаточно темная личность, иногда поставляющая Дундасу материал для его газеты; порой занимается шантажом.
   Эдгар Э. Феррел – малосимпатичный компаньон Эддисона; убит при загадочных обстоятельствах.
   Пол Дрейк – владелец частного сыскного агентства, приятель Мейсона, нередко помогающий ему; умеет проникать сквозь любые двери.
   Лоррейн Феррел – жена, затем вдова Феррела, не проливающая по нему слез.
   Сержант Голкомб – заклятый враг Мейсона, отличающийся бычьим упрямством.
   Лейтенант Трэгг – далеко не глупый офицер полиции.
   Миртл К. Нортрап – начальница отдела кадров в универмаге Эддисона, симпатизирующая своему шефу.
   Судья Пол М. Китли – образец совершенного юриста.
   Гамильтон Бергер – окружной прокурор, в зале суда яростный противник Мейсона.

Глава 1

   Секретарь Перри Мейсона Делла Стрит, посвященная во все дела своего шефа, обратилась к нему:
   – Вам звонит Джон Эддисон. Он так взволнован, что ничего не может толком объяснить.
   – Джон Райсер Эддисон?
   – Да. Владелец универмага. Судя по его голосу, он готов вдребезги разбить аппарат.
   Мейсон поднял трубку телефона на своем столе.
   – Скажи Герти, чтобы Эддисона переключили на этот аппарат.
   После щелчка в трубке послышалась пулеметная очередь слов Эддисона:
   – Алло! Алло! Алло! Мейсон? Ради бога, соедините меня с Мейсоном! Позовите его. Тут дело величайшей важности. Соедините меня с ним. Мейсон! Мейсон! Черт побери, где Мейсон?
   Голос Мейсона оборвал эту тираду:
   – Доброе утро, мистер Эддисон.
   – Мейсон?
   – Да.
   – Слава богу! Наконец! Я думал, что никогда не дозвонюсь. Вечная история. Столько секретарей, телефонисток и черт знает кого там еще! Столько этих «подождите минутку, сейчас я вас соединяю». У меня слишком важное дело, и я не хочу, чтобы вы над ним смеялись.
   – Если вы не хотите, я не стану смеяться. Ну а теперь к делу!
   – Прекрасно! Речь идет о женщине. Но не думайте, что это какая-нибудь девица легкого поведения. Нет, это молоденькая девушка, прелестное юное создание. И ее арестовала полиция за бродяжничество. Я спрашиваю вас: имеет ли полиция на это право? Вы, как адвокат, конечно, знаете, что понимается под бродяжничеством?
   – В нашем штате, – ответил Мейсон, – термин «бродяжничество» применим ко всему, что законодатели не могут занести в другие графы. Скажем, человек слоняется по улицам без какой-либо определенной цели, да еще ночью, – для наших полицейских он уже бродяга. Также все те, кто ютится на складах, в иных нежилых помещениях без разрешения их владельцев. Их тоже относят к разделу бродяг. Или те…
   – Но это невероятно! – в ярости крикнул Эддисон. – Мне делается плохо при мысли, что такая прелестная девушка сидит в тюрьме за бродяжничество. Вы, Мейсон, знаете, как улаживать такие дела. Пусть ее освободят под залог. Счет я тотчас же оплачу.
   – Имя девушки?
   – Вероника Дэйл.
   – Где она сейчас?
   – В городской тюрьме.
   – Что вы о ней знаете?
   – Я знаю, что она не бродяга, а порядочная девушка.
   – Как она выглядит?
   – Она молода, привлекательна, у нее светлые волосы, изящная, хрупкая, стройная фигурка. Что еще? Одета довольно просто, но выглядит респектабельно. Вполне респектабельно. Остановилась в отеле «Рокевэй». И вот, вообразите, полиция арестовывает ее как бродягу. Это насилие! Ее надо выручить.
   – И я должен от вашего имени…
   – О господи, нет! Я должен остаться в стороне. Вы будете действовать как юрист. Просто придете и скажете ей… Скажете, что вы будете ее адвокатом. И все, и вы уладите дело.
   – Каким образом?
   – Любым. Главное, она не должна считать себя в чем-то виновной. Повторяю, внесите залог, если нужно. Потребуйте не начинать судебное разбирательство. Придумайте что-нибудь, Мейсон. Я знаю, что вы не любите возиться со всякой мелочью, но это не мелочь. Сделайте все, на что вы способны. Все расходы за мой счет, и прошу вас, не медлите! Подумайте только, каждое утро газеты пишут о совершенных за ночь преступлениях – число их доходит уже до четырех дюжин. А в сутки? И полиция, вместо того чтобы ловить бандитов, выискивает молодых девушек и объявляет их бродягами. Ну ладно, Мейсон, хватит болтать. Отправляйтесь в тюрьму и выручайте девушку.
   – Чтобы приступить к делу, мне придется прервать поток вашего красноречия. Я дам вам о себе знать. Всего хорошего, мистер Эддисон, – сухо заключил адвокат, вешая трубку, хотя Эддисон все еще продолжал говорить.
   Делла вопросительно посмотрела на своего шефа.
   – Намеченные на сегодня планы отменяются, – сказал он. – Нам нужно хватать такси и мчаться в тюрьму, а там изучить списки арестованных по обвинению в бродяжничестве… Точнее – искать среди них некую девственницу, которую тоже обвиняют в бродяжничестве.
   – Вы говорите так загадочно, – рассмеялась Делла Стрит, – что можно предположить всякое…
   – Да, можно предположить всякое, – согласился Мейсон.

Глава 2

   Надзирательница ввела Веронику Дэйл в комнату для посетителей.
   Мейсон с интересом разглядывал арестованную.
   Находившаяся перед ним молодая женщина была поистине воплощением невинности: светлые волосы, кукольное личико, лишенное какого-либо выражения, большие голубые глаза, тонкая нежная кожа, точеная фигурка. На подобного рода ангельскую внешность клюют многие солидные мужчины, однако опытный глаз полисмена мог заподозрить, что эта кукольная красота лишь приманка. Ясно одно: такая девушка никогда не окажется незамеченной. Ей можно дать и семнадцать, и двадцать пять лет.
   – Салют, – приветствовала она Мейсона с безмятежным дружелюбием.
   – Доброе утро, – отозвался Мейсон. – Меня зовут Перри Мейсон. Я адвокат и прибыл сюда для того, чтобы защищать ваши интересы.
   – Очень приятно. А как вы узнали, что я здесь?
   – Мне сообщил об этом мой друг.
   – Ваш друг?
   – Точнее сказать, ваш друг.
   Она мотнула головой.
   – У меня нет друзей. По крайней мере, в этом городе. – Затем добавила: – Я ведь здесь недавно.
   – Ну ладно, главное то, что я пришел, чтобы вызволить вас отсюда. Можете рассказать, что с вами произошло?
   – Я остановилась в отеле «Рокевэй». Вышла прогуляться. Прошлась немного по улице, потом повернула назад. Просто гуляла от нечего делать. Но когда этот тип подошел ко мне и потребовал сказать, что я делаю, я ответила ему, что это его не касается. Тогда он отвернул лацкан пальто, показав мне полицейский значок. Так я очутилась в машине, и они обвинили меня в бродяжничестве.
   – Должно быть, вы все же вели себя подозрительно? – спросил Мейсон.
   – Ничего подобного.
   – В протоколе записано, что вы находились на улице без всякого сопровождения. Согласитесь, это могло насторожить: а вдруг вы приставали к мужчинам? Патрульный офицер заявил с ваших слов, что вы просто гуляли. Но, видно, этот ответ его не убедил.
   – Он хотел знать, где я остановилась, я сказала, что нигде, он спросил, сколько у меня денег, я ответила, что его это не касается. А затем он сказал, что я… занимаюсь тем, чем я вовсе не занималась.
   – Ну ладно, – отозвался Мейсон. – Я внес за вас залог в две сотни долларов и опротестовал обвинение. Не думаю, что для вашего освобождения отсюда теперь возникнут какие-нибудь препятствия. Если вы действительно остановились в отеле «Рокевэй» и в номере остались ваши вещи, какие, собственно, могут быть к вам претензии?
   – Да, я действительно остановилась там. Могу доказать это.
   – Хорошо. Вас выпускают под залог. Я буду ждать вас у дверей тюрьмы. – Мейсон позвонил надзирательнице, давая знать, что свидание закончено.
   Гарри Бенд, офицер, арестовавший девушку во время своего ночного дежурства и теперь, вместо того чтобы завалиться в кровать, вынужденный объясняться по поводу четырех или пяти арестов, произведенных им прошлой ночью, встретил Мейсона довольно неприветливо.
   – Что мне вам сказать, – заявил он недовольным тоном. – Эта дама ходила взад и вперед по улице, и хотя она не выглядела профессионалкой, но… мне показалось, что она может быть ею. Она и мне строила глазки, хотя, может быть, это не совсем точное выражение… Когда я спросил ее, где она остановилась, она ответила, что нигде. Денег у нее при себе не оказалось, знакомых в городе – тоже. Она «просто гуляла». Я ничего не имел против нее, но что еще мне оставалось делать?
   – А что, она приставала к мужчинам? – спросил Мейсон.
   – Да, я бы сказал, поглядывала на них. Хотя я не видел, чтобы кто-нибудь подходил к ней. Я стал ее расспрашивать только потому, что она как-то не вписывалась в обстановку. Из ее ответов я заключил, что она просто хорошенькое создание, попавшее в затруднительное положение и ищущее из него самый легкий выход.
   – Она сказала мне, – сказал Мейсон, – что остановилась в отеле «Рокевэй» и вышла оттуда просто прогуляться.
   – Но почему она не сказала этого мне? Я бы просто посоветовал ей возвратиться в отель, и этим все бы кончилось.
   – Ей показалось, что вы оскорбляете ее, обращаетесь с ней не как положено.
   – И из-за этого она предпочла провести ночь в тюрьме? Что-то не верится. Ставлю пять долларов за то, что она и близко не подходила к отелю «Рокевэй». Ну а если и проходила мимо, то только случайно. Конечно, «Рокевэй» – классный отель.
   – Я думаю, – сказал Мейсон, – что вам придется съездить туда с нами.
   – Что мне там делать? У меня работа. Пусть она все расскажет судье.
   – Если это действительно вполне достойная юная дама, остановившаяся в отеле, а вы напрасно обвинили ее в бродяжничестве, то дело, возможно, и не дойдет до суда. Кроме того, она и впрямь привлекательна, и у нее здесь есть друзья.
   – Друзья?
   – Да.
   – Сомнительно.
   – Итак? – спросил Мейсон.
   Вдруг Бенд подозрительно взглянул на него:
   – Может, и вы ее друг? Ведь неспроста известный и высокооплачиваемый юрист станет вмешиваться в подобное дело.
   Мейсон пожал плечами.
   Бенд тихонько присвистнул и сказал:
   – Итак, вы хотите, чтобы я поехал с вами?
   – Я забираю ее из тюрьмы, – ответил Мейсон. – Она сейчас придет. Я думаю, будет лучше, если вы сами во всем убедитесь.
   – Конечно, мы все проверим, – недовольно буркнул Бенд. – Разберемся со всеми остальными мелочами. Все другие, задержанные мною, признались. Ну что же, мистер Перри Мейсон, займемся вашим делом. Оно начинает казаться мне все более любопытным.
   – Поехали, – сказал Мейсон.
   Они встретили Веронику Дэйл в тюремной проходной. Она расписывалась в получении вещей, которые были при ней во время ареста. Девушка оторвала взгляд от бумаги, приветливо улыбнулась Мейсону, а увидев офицера, кивнула и ему.
   – Привет, – отозвался Бенд и добавил: – Как дела?
   – Хорошо.
   – Мистер Мейсон сказал мне, что вы остановились в отеле «Рокевэй»? – спросил Бенд.
   – Да. У меня там номер.
   – Почему вы об этом мне не сказали?
   – Потому что это не ваше дело. Мне не понравилось, как вы со мной обращались.
   – Ну что же, вы избрали весьма неудачный для себя способ продемонстрировать свое недовольство. Причинили себе массу неприятностей.
   – Здесь дело принципа, – возразила девушка, – я стараюсь с симпатией относиться к людям. Но к вам не могу – в вас нет уважения к женщине.
   Бенд не нашелся что ответить. Вмешался Мейсон:
   – Идемте, Вероника. Мы сейчас совершим поездку вместе с мистером Бендом. Попытайтесь не задевать его и не искать с ним ссоры. Как-никак он только пытался выполнить свои служебные обязанности.
   – Мне не нравятся его обязанности.
   – Они и мне не очень нравятся, – усмехнулся Бенд и вдруг добавил: – Уважение к женщине! Если бы ты, сестренка, повидала то, что довелось мне!
   – Прошу вас, – позвал девушку Мейсон. – Машина ждет. Мы отвезем вас в отель.
   – Зачем?
   – Я хочу, чтобы мистер Бенд убедился, что вы действительно зарегистрированы в отеле и снимаете там номер.
   – Хорошо.
   Они покинули здание тюрьмы.
   – Вы приехали сюда на машине? – спросил Мейсона Бенд.
   – Нет, на такси.
   – Тогда поедем на полицейской машине. Как самочувствие, сестренка?
   – Отлично.
   – Ты спала?
   – Конечно.
   – Значит, все в порядке?
   – Да.
   – Ничего лично против меня не имеешь?
   – Вы мне не нравитесь, вот и все.
   Бенд с любопытством взглянул на нее:
   – Не могу тебя толком понять. Сколько тебе лет?
   – Восемнадцать.
   – Надо же!
   Вероника промолчала.
   – Ладно, Бенд, хватит, поехали, – поторопил Мейсон.
   Гарри Бенд остановился возле отеля, развернулся, первым вылез из машины и первым же прошел через вращающиеся двери входа в гостиницу. Мейсон, не выказав никакого почтения своей клиентке, последовал сразу же за Бендом, Вероника Дэйл шла последней. Бенд подошел к стойке клерка:
   – Вероника Дэйл зарегистрирована у вас?
   Служащий опасливо посмотрел на него:
   – А что случилось?
   – Я спрашиваю, Вероника Дэйл зарегистрирована у вас?
   Служащий, взглянув на свои записи, ответил:
   – Да.
   – Какой номер?
   – Триста девятый.
   Бенд большим пальцем указал на Веронику, стоявшую у него за спиной:
   – Это она?
   – Не знаю, – ответил клерк. – Я дежурю с семи утра, а комната была сдана вчера после шести вечера. К тому времени я уже ушел.
   – Значит, вы не знаете, ее ли это номер?
   – Нет.
   Бенд взял один из регистрационных бланков и протянул его девушке:
   – Напишите ваше имя.
   Четким почерком она вывела: «Вероника Дэйл». Бенд протянул клерку только что подписанный бланк:
   – Сравните-ка его с регистрационной карточкой.
   Служащий порылся в картотеке и протянул требуемый документ. Трое мужчин тщательно сверили подписи.
   – Все сходится, – заключил Мейсон.
   – Эй, приятель, – обратился к клерку Бенд, выискивая, к чему бы придраться, – здесь не указан адрес клиентки. Одно только слово – «проездом». Неужели вы позволяете людям регистрироваться таким образом и сдаете им номера?
   – Минутку, – остановил полицейского служащий, – здесь есть пометка карандашом. – Он заглянул в книгу для особых распоряжений и сказал: – Видимо, номер был заказан самим управляющим гостиницы мистером Путнемом. Он позвонил по телефону и приказал зарегистрировать комнату для Вероники Дэйл, сказав, что если у нее не окажется багажа, то это неважно, комната в любом случае должна быть ей сдана.
   – Когда поступило это распоряжение? – спросил Бенд.
   – Примерно в девять тридцать вечера, за пятнадцать минут до приезда мисс Дэйл.
   – У вас так много свободных помещений, что вы можете легко ими распоряжаться? – удивился Бенд.
   – Это же распоряжение управляющего. У нас всегда есть в запасе пара номеров. Триста девятый один из них.
   Бенд обратился к Веронике:
   – Вы знаете этого Путнема?
   Вероника отрицательно качнула головой. Наконец Бенд попросил клерка выдать ключ от триста девятого номера.
   Девушка шла к лифту с таким независимым видом, будто двое сопровождавших ее мужчин – ее старые друзья. Гарри Бенд назвал лифтеру этаж, и кабина тронулась вверх.
   Выйдя из лифта, Бенд спросил Веронику:
   – Куда идти?
   – Налево, – ответила она без колебаний.
   Они прошли налево по коридору, в самом конце которого находился номер триста девять. Бенд вставил ключ в скважину и открыл дверь.
   Комната была чистой, кровать стояла нетронутой. Небольшая дорожная сумка стояла на полке для багажа, судя по всему, в том же самом виде, в каком ее оставил коридорный.
   Бенд спокойно подошел к полке, взял сумку, открыл ее и заглянул внутрь. Там были обычные дамские принадлежности.
   – Это ваши вещи?
   – Да.
   – У вас есть водительское удостоверение?
   – Нет, я не умею водить машину.
   – Удостоверение личности?
   – Нет.
   – Какие-нибудь другие документы?
   – Нет. Только заполненные бланки.
   – Что за допрос? Что вы собираетесь делать? – сердито остановил его Мейсон. – Арестовать ее снова?
   – Я бы не прочь, – отозвался Бенд, – что-то мне во всем этом не нравится.
   – Не могу понять, что именно, – негодующе заявил Мейсон. – Молодая женщина сняла комнату в отеле. Вот ее багаж, она вышла на улицу пройтись и, возможно, перекусить, а когда она искала подходящее место, вы набросились на нее, запихнули в машину, обвинили в том, что она пристает к мужчинам. Естественно, она относится к вам далеко не дружески.
   – Приберегите ваши рассуждения для суда, – оборвал его Бенд.
   – Вы подпишете бумагу об освобождении Вероники Дэйл?
   – Вы собираетесь обвинить меня в незаконном аресте?
   – Я – нет. Может быть, Вероника захочет подать на вас в суд?
   – Вовсе нет, – вставила Вероника. – Я уже сказала, что все это для меня было делом принципа.
   Бенд немного подумал и согласился:
   – Я подпишу бумагу.
   – Вот и отлично, – отозвался Мейсон. – Верю вам на слово. Думаю, об этом мне больше нечего беспокоиться. После того как обвинение в бродяжничестве будет снято, две сотни долларов, которые внесены как залог, можно выслать мне по почте.
   Бенд с минуту изучающе всматривался в Мейсона. Затем сказал:
   – Я полагаю, кто-то заплатит вам за это заступничество пятьсот долларов.
   Мейсон улыбнулся, но ничего не ответил. Бенд хмыкнул и вышел в коридор. Девушка подошла к своей раскрытой дорожной сумке и, закрывая ее, пожаловалась:
   – С этой полицией невозможна никакая личная жизнь. Вы не желаете закрыть дверь?
   – Я – нет, – сказал Мейсон, – и вам нечего желать, чтобы я это сделал. Отныне вы должны следить за каждым своим шагом. Когда у вас в комнате окажется какой-либо мужчина, дверь должна быть открыта.
   – Почему?
   – Таковы правила в этом отеле.
   – Ну и черт с ними.
   – Это еще что за разговор?
   – Я проголодалась.
   – Вы не завтракали?
   – Только кофе и немного пюре. Я не переношу пюре. Едва сумела проглотить одну или две ложки.
   – Деньги у вас есть?
   – Немного.
   – Сколько?
   – Что-то около доллара и двадцати центов.
   – Вы знаете человека по имени…
   – Какого человека?
   Но Мейсон уже оборвал себя на полуслове.
   – Впрочем, это неважно. – Мейсон открыл бумажник, вынул две двадцатидолларовые и одну десятидолларовую купюры и протянул ей.
   – Зачем это?
   – Не беспокойтесь, – ответил Мейсон, – все мои расходы будут оплачены.
   – Эти деньги мне?
   – Да.
   Ее благодарность в своей непосредственности была трогательной. Она подошла к Мейсону, положила ему на плечи ладони и уставилась на него большими невинными глазами. Ее соблазнительные губки дрогнули.
   – Но почему? Откуда такая забота? – с нежностью спросила она.
   – Я и сам хотел бы это знать, – осторожно снимая с плеч ее ладони, ответил Мейсон.
   Мейсон вышел из номера. В телефонной будке в вестибюле отеля он набрал номер большого универмага на Бродвее и попросил Джона Райсера Эддисона.
   – Соединяю вас с кабинетом мистера Эддисона, – отозвался женский голос. Послышался щелчок.
   – Приемная мистера Эддисона, – послышался уже другой женский голос.
   – Говорит Перри Мейсон, адвокат. Мне нужно поговорить с мистером Эддисоном.
   – Минуточку, пожалуйста. Я соединяю вас с секретарем мистера Эддисона.
   Спустя несколько мгновений послышался третий женский голос:
   – Что вам угодно?
   – Мне нужно поговорить с мистером Эддисоном. Мое имя Перри Мейсон.
   – Мистер Мейсон?
   – Да.
   – Мистер Перри Мейсон?
   – Да.
   – Это вы?
   – Ну да, я.
   – Подождите минуточку, соединяю с мистером Эддисоном.
   Через несколько секунд раздался голос Эддисона:
   – Алло! Мейсон! Откуда вы?
   – Из отеля «Рокевэй», и думаю о ваших вполне справедливых жалобах на телефонную службу.
   – Хорошо, хорошо. Где девушка? Что с ней?
   – В номере триста девять.
   – Да, да, знаю.
   – Считается, что ее пока выпустили под залог. Но арестовавший ее офицер заверил меня, что предъявленные ей обвинения будут аннулированы. И дело на этом закончится. Вам еще что-нибудь нужно от меня?
   – Нет, нет. Все отлично! Чертовски здорово, Мейсон. Хорошо сработано. Пришлите мне счет. Я знал, что на вас можно положиться!
   – Учитывая обстоятельства, возможно, что счет покажется вам несколько завышенным.
   – Ничего, не покажется, скорее пришлите его мне. Я выпишу вам чек. Я так рад, что вы ее освободили.
   – Простите меня за любопытство! Как давно вы знакомы с Вероникой Дэйл?
   – Практически я с ней незнаком. Видел ее только один раз. И не хочу, чтобы мое имя фигурировало в этом деле. Я уже просил вас не говорить Веронике, кто вас нанял.
   – Этого я ей и не сказал. Ваше имя не упоминалось.
   – Отлично! Отлично! Просто отлично, Мейсон! Присылайте мне счет.
   – Обязательно. Но мне хочется посоветовать вам кое о чем задуматься. Эта девушка или слишком глупа, или она намеренно напрашивалась на арест.
   – Что вы хотите этим сказать, Мейсон?
   – Я и сам пока толком не разберусь, но уверен, что она или слишком глупа, или очень хотела попасть в тюрьму.
   – Какая ерунда, – фыркнул Эддисон. – Она совсем не глупа, она просто наивна.
   – Скорее наивны вы, – возразил Мейсон, вешая трубку.

Глава 3

   Делла Стрит вошла в кабинет Мейсона.
   Адвокат оторвался от бумаг и взглянул на нее.
   – Вас желает видеть миссис Лаура Мэй Дэйл, говорит, по очень личному и конфиденциальному делу.
   – Скажи, чтобы она передала все тебе, а если будет настаивать, назначь ей время приема.
   – Миссис Лаура Мэй Дэйл – мать Вероники Дэйл, – с деланым безразличием заметила Делла Стрит.
   – Вероники? Этой бродяжки, которую я вызволял из тюрьмы?
   – Точно.
   На лице Мейсона появилась усмешка.
   – Знаешь, Делла, я догадывался, что у этого дела еще будут последствия. Мы уже отослали счет Эддисону?
   – Да, на пятьсот долларов. Сегодня утром… Позвонил секретарь Эддисона и попросил сделать это поскорее.
   – Как выглядит миссис Дэйл? – осведомился Мейсон.
   – Весьма солидно. На вид ей около сорока пяти, но она отлично держится. Одета просто, но элегантно.
   – Хорошо. Пусть войдет. Возможно, она сообщит нам что-нибудь интересное.
   В сопровождении Деллы Стрит миссис Лаура Мэй Дэйл вошла в кабинет Мейсона достаточно уверенно. Вероятно, она привыкла общаться с людьми в официальной обстановке и умела держаться с ними.
   – Добрый день, мистер Мейсон. Я много о вас слышала. Вы так помогли моей дочери.
   Она подошла к адвокату и протянула ему руку. Мейсон прикинул: эта дама весила около ста тридцати фунтов, была одета просто и при этом держалась со спокойным достоинством. Возможно, внутри у нее все кипело, но владела она собой отлично, зная, по-видимому, чего она хочет и как этого добиться.
   – Садитесь, пожалуйста, – пригласил Мейсон.
   – Благодарю. Я хочу выразить вам свою признательность за то, что вы сделали для Вероники.
   – Не стоит благодарности.
   – Весьма стоит. Вы все так блестяще уладили. Подумать только, знаменитый адвокат бросает свои дела и занимается совсем незнакомой девушкой. Как ей удалось обратиться именно к вам, мистер Мейсон?
   – Не будем об этом. И ни одну из догадок, которую вы выскажете по этому поводу, я не стану комментировать.
   – Вам совсем не стоит быть со мной столь осторожным, мистер Мейсон.
   Мейсон промолчал, усмехнувшись. Женщина тоже ответила ему легкой улыбкой.
   – Вероника – прекрасная девушка, мистер Мейсон, но чрезвычайно импульсивная.
   Адвокат молча кивнул.
   – Она хотела начать жить по-своему и отправилась путешествовать на попутных машинах. Я никогда не ожидала, что она решится на такое. Она оставила мне записку, что мы увидимся лишь тогда, когда она сумеет встать на ноги.
   – И вы специально приехали за ней сюда? – спросил Мейсон.
   – Да.
   – Как вы узнали, что она здесь?
   – Дети ведь так неопытны. Даже когда они играют в тайну, то остаются для матери открытой книгой. Я знала, что Вероника не раз говорила о своем намерении приятельнице, называя ваш город. Поэтому для меня не составило проблемы отправиться именно сюда.
   – Когда вы прибыли к нам, миссис Дэйл?
   – На следующее утро после Вероники. Она добиралась на попутных, и я тоже. Но ей повезло, она приехала быстрее.
   – Как вы узнали о том, что случилось? Проще говоря, зачем вы пришли ко мне?
   Женщина улыбнулась:
   – Я звонила в разные отели, чтобы выяснить, где остановилась Вероника. Наконец напала на «Рокевэй». Вы понимаете, мистер Мэйсон, я слежу за ней тайком. Она бы просто взбесилась, если бы узнала об этом. Но ведь она мой единственный цыпленок, и я должна знать, что у нее все в порядке.