Эрл Стенли Гарднер. Дело о предубежденном попугае

   Мейсон дошел до того места, где провод уже без маскировки был перекинут петлей вокруг изоляторов под самой крышей хижины. Здесь он был подключен к самой обычной антенне радиоприемника.
   Мейсон дважды обошел вокруг хижины, стараясь не выходить из тени густых деревьев. Делла Стрит, обеспокоенно наблюдавшая за ним примерно с расстояния пятидесяти ярдов, сделала несколько шагов в его сторону.
   – Пока все в порядке! – крикнул он. – Надо предупредить шерифа.
   Они вместе возвратились к домику Сейбина. Внезапно откуда-то вынырнул Фрэд Бонер и загородил дорогу.
   – Мне нужно еще раз повидать шерифа, – сказал ему адвокат.
   – Хорошо. Я сейчас скажу, что вы снова здесь.
   Бонер подошел к дверям домика и позвал шерифа. Через минуту тот вышел на крыльцо выяснить, чего от него хотят. Когда он увидел Мейсона, его лицо сразу приобрело недоверчивое выражение.
   – Я думал, вы уехали.
   – Я было двинулся в путь, но задержался. Пойдемте со мной, шериф. Мне думается, я сумею показать вам нечто важное.
   На крыльцо вышел сержант Голкомб.
   – В чем дело? Что там у вас?
   – Кое-что для шерифа, – отчеканил Мейсон, которому этот надменный петух уже начал действовать на нервы.
   – Мейсон, если это что-то, чтоб отвлечь наше внимание…
   – Меня совершенно не интересует, отвлечено ваше внимание или нет, – огрызнулся Мейсон. – Я разговариваю с шерифом.
   Голкомб распорядился:
   – Бонер, оставайтесь на месте с мистером Вейдом. Прошу прощения, Вейд. От этого Мейсона ум за разум заходит. Не выпускайте его из помещения и не разрешайте никому с ним разговаривать. Пусть он ни до чего не дотрагивается. Ясно?
   Бонер кивнул.
   – Вы можете на меня рассчитывать, сержант, – сказал Вейд с холодной вежливостью. – Ведь я-то не преступник. И пытаюсь вам помочь всеми доступными мне средствами.
   – Мне это понятно, но там, где дело касается Перри Мейсона…
   По-видимому, шерифу тоже начала надоедать подозрительность Голкомба. Он обратился к адвокату:
   – Что вы хотите мне сказать, Мейсон?
   – Пойдемте вот сюда, прошу вас.
   Они двинулись по дороге, где провод подходил к телефонной линии. В паре метров за ними шагал сержант.
   – Вы видите вот это? – спросил Мейсон, тыкая пальцем вверх.
   – Что именно?
   – Провод.
   – Это же телефонный провод, – фыркнул сержант, – а вы что подумали?
   – Я говорю не об этом проводе, – пояснил Мейсон, – а об отводе от него. Вы замечаете, как он ловко проходит по сосне? В ветвях его почти не видно.
   – Черт побери, вы правы! – воскликнул шериф. – И правда отводка!
   – Хорошо, а теперь, когда вы видели то место, где она присоединена к кабелю, я покажу вам, куда она тянется.
   И он повернул назад, ведя их напрямик к хижине в чаще леса.
   Сержант уже был полон новых подозрений.
   – Как вам удалось заметить этот провод, Мейсон?
   – Чистая случайность. Я кормил сойку. Она брала орехи у меня прямо с ладони, потом вскочила на ветку дерева, по которой был протянут провод.
   – Понятно, – протянул сержант таким тоном, что можно было не сомневаться, что он не поверил ни одному слову Мейсона. – Значит, вы случайно обнаружили провод только потому, что на дерево села какая-то пичуга?
   – Совершенно верно.
   – А вам было интересно посмотреть, как эта сойка будет переваривать ваши орехи?
   – Нет, просто мне хотелось, чтобы она взяла их у меня с ладони, – совершенно спокойно ответил Мейсон.
   Сержант обратился к шерифу:
   – Я пока еще не знаю, какую игру он ведет, но уж если Перри Мейсон шагает по лесу и подкармливает каких-то соек, значит, он что-то затеял. Он великолепно знал, что тут есть провод, иначе бы ему ни за что его не найти.
   Шериф хмуро посмотрел на хижину.
   – Отойдите в сторону, – приказал он, – я войду в эту хижину, сержант. Если поднимется стрельба, прикройте меня с тыла.
   Спокойно, неторопливо он приблизился к дверям хижины, требовательно постучал кулаком в дверь, потом, поднажав плечом, обрушился на нее всем весом. При третьем ударе доски заскрипели, дверь подалась и повисла на петлях. Шериф вступил в полумрак прихожей. Перри Мейсон следовал за ним по пятам, сержант шел сзади, держа наготове пистолет.
   – Все в порядке, – крикнул шериф, – тут никого нет!.. Вам, Мейсон, в другой раз не следует так рисковать.
   Мейсон не ответил. Он удивленно разглядывал внутреннее убранство домика. То, что с первого взгляда ему показалось чемоданом, в действительности было радиоусилителем, смонтированным таким образом, что в закрытом виде не отличишь от дорожного чемодана. Тут же лежали наушники, сложное записывающее устройство, карандаш и стопка бумаги. Наполовину не докуренная сигарета валялась на краю стола. Очевидно, о ней забыли, потому что на столе под ней образовалась обгорелая вмятина. На ней, как и на других предметах, осел слой пыли.
   – Очевидно, – проговорил шериф, – хозяин не был здесь долгое время. Уходил он отсюда в спешке, даже позабыл про свою сигарету.
   – Как вы узнали, что все было так? – требовательным тоном спросил сержант.
   Мейсон пожал плечами, повернулся к нему спиной и двинулся к выходу. Но его остановил шериф:
   – Минутку, мистер Мейсон.
   Тот остановился.
   – Вы знали, что от телефонной линии имеется отводка?
   – Честное слово, шериф, не имел понятия.
   – Каким образом вы обнаружили ее?
   – Так, как я сказал.
   Казалось, шериф все еще сомневается, а что касается сержанта, то он и не пытался ничего скрывать: презрительное недоверие было написано на его физиономии.
   – Известно ли вам, – продолжал шериф, – что Фремонт К. Сейбин участвовал в попытке разоблачить коррупцию и взяточничество в полиции метрополии?
   – Великий боже, нет!
   Сержант, лицо которого от ярости приобрело кирпично-красный оттенок, рявкнул:
   – Я сообщил вам эти сведения вовсе не для того, чтобы вы разглашали их направо и налево, шериф!
   Шериф, не отводя глаз от лица Мейсона, сказал:
   – Я вовсе не разглашаю их направо и налево, сержант. Возможно, Мейсон, вы слышали: правительство распорядилось начать расследование против нескольких выдающихся политических деятелей?
   – Вот об этом я кое-что слышал, – осторожно сказал Мейсон.
   – Знаете ли вы, что информация поступала – или должна была поступать – от частного лица?
   – До меня доходили такие слухи.
   – Вы не догадывались, что этим человеком был Фремонт К. Сейбин?
   Мейсон серьезно произнес:
   – Шериф, уверяю вас, что я совершенно ни о чем не догадывался.
   – Я просто хотел убедиться, Мейсон, – сказал шериф.
   – Благодарю, – наклонил голову адвокат.
   Он вышел из хижины, оставив своих спутников вдвоем.

Глава 3

   Пол Дрейк поджидал Мейсона в вестибюле «Плацца-отеля» в Сан-Молинасе. Взглянув на часы, он сказал:
   – Ты запоздал, Перри, но Гиббс нас все-таки ждет.
   – Прежде чем мы отправимся, Пол, я хотел бы знать, пытался ли кто-нибудь связаться с Гиббсом насчет попугая?
   – Не думаю, а что?
   – Ты знаешь точно или просто не думаешь?
   – Не думаю, потому что я примерно с час болтался в тех местах, а потом отправился в отель. Я полагал, что ты подъедешь с минуты на минуту.
   – Я задержался потому, что мы обнаружили, что к его телефонной линии кто-то подключился.
   – К линии Сейбина?
   – Да. К телефонному кабелю в охотничьем домике. Возможно, отводкой последнее время не пользовались. Но, с другой стороны, кто-то мог подслушать наш с тобой разговор. Это еще не все. Сейбин финансировал комиссию, которая расследовала дело о подкупе и взяточничестве в высоких сферах.
   Дрейк тихонько присвистнул.
   – Если дело обстояло таким образом, то у него были сотни врагов, готовых с ним расправиться, даже не моргнув глазом.
   – Да, это линия для полиции. Нам с ней не справиться, мы ей не соперники.
   – Ты хозяин, тебе и решать. Но все же нам надо съездить к Гиббсу и поговорить с ним. У него имеется замечательное описание человека, купившего попугая.
   – В отношении попугая он не сомневается?
   – Нет. Ты сам с ним потолкуешь. По его словам, у парня был потрепанный вид. Но если кто-то из высокопоставленных негодяев решил покончить с Сейбином, он не стал бы сам заниматься мокрым делом, а нанял бы какое-нибудь отребье.
   – Твой Гиббс узнал бы человека, приобретшего попугая, если бы взглянул на него еще раз?
   – Говорит, что да.
   – Хорошо. Поехали.
   Делла ожидала их в машине, не выключая мотора. Поздоровавшись с Полом, она протянула Мейсону газету:
   – Почитайте последние дневные новости… Мне ехать?
   – И поскорей.
   – Где это, Пол?
   – Прямо вдоль этой улицы три квартала, потом направо. Дом находится на боковой улочке, так что машину можно поставить прямо перед ним.
   – Ага.
   Машина плавно тронулась с места. Мейсон развернул газету.
   – Вряд ли я найду для себя что-то новое.
   – Каким образом они сумели столь точно определить время убийства, если так долго не находили труп? – поинтересовался Пол.
   – Это целый роман, все построено на дедуктивных выводах шерифа, – сказал адвокат. – Я бы сказал, малый с головой. Я тебе все расскажу, когда у нас будет больше времени.
   Он просматривал газету, пока Делла не остановила машину у зоомагазина. Пол и Мейсон вышли первыми.
   – Мне оставаться здесь, шеф? – спросила Делла.
   – Да, так будет разумнее. Останови машину перед пожарным краном и не выключай мотора. Вряд ли мы долго там задержимся. – Он протянул ей газету: – Посмотри последние новости, пока мы занимаемся попугаем. И перестань жевать сухари. Перебьешь себе весь аппетит!
   Она рассмеялась.
   – Ты мне сам напомнил про эти сухари, когда кормил сойку. Поскольку мы с Полом рассчитываем на шикарный обед в ресторане, ты должен радоваться, что я грызу сухари и не буду требовать всего в двойном размере.
   Они вошли в зоомагазин.
   Артур Гиббс оказался высоким худощавым человеком с совершенно лысой головой и глазами линялого голубого цвета, какой приобретают рубашки, оставленные слишком долго висеть под жгучими солнечными лучами.
   – Привет, – сказал он с довольно приятной улыбкой. – А я уже решил, что вы не придете, и думал закрывать магазин.
   – Это Перри Мейсон, – сказал Пол.
   Мейсон протянул руку и почувствовал в ладонях нечто костлявое, вялое, лишенное энергии. Гиббс тут же спросил:
   – По-видимому, вы интересуетесь этим попугаем?
   Мейсон кивнул.
   – Все было так, как я вам рассказывал. – Гиббс повернулся к Дрейку.
   – Это не имеет значения. Пусть мистер Мейсон все узнает из первых рук. Так что расскажите ему обо всем.
   – Ну, мы продали птицу…
   – Начните с того, как вы опознали попугая.
   – Разумеется, тут я основываюсь всего лишь на предположении. Вы спросили меня, не знаю ли я такого попугая, который ругается, когда хочет есть. Я сам научил его этому фокусу.
   – С какой целью?
   – Покупатели бывают разные. Некоторым, понимаете ли, кажется забавным, что птица ругается. Обычно они вскоре устают от этой ругани и стараются избавиться от птицы, но поначалу все умиляются.
   – Так что, вы специально учите попугаев ругаться?
   – Разумеется. Бывает так, что стоит попугаю один раз услышать какое-то словечко или целую фразу, и он запоминает. Но по большей части приходится тренировать каждый звук. Конечно, никому и в голову не приходит их учить неприличным ругательствам. Несколько чертей и дьяволов вполне достаточно. Люди хохочут до колик, когда услышат соленое словцо вместо привычного: «Полли хочет печеньице», и сразу приобретают попугая не торгуясь.
   – Прекрасно. Когда вы продали птицу?
   – Во вторник второго сентября.
   – В котором часу?
   – Часа в два или в три, насколько мне помнится.
   – Расскажите мне про человека, купившего его.
   – Он носит очки. У него какие-то усталые глаза. Одет он довольно скверно, и сам он казался каким-то потерянным… После того, как мы разговаривали с мистером Дрейком, я все думаю и думаю об этом человеке. Я бы не назвал его несчастным. Понимаете, наверное, его правильно сравнить с тем самым котом, который ходил сам по себе и был счастлив своей независимостью. Как в сказке у Киплинга. Вряд ли у него было много денег. Пиджак у него лоснился, локти только что не светились. Одно несомненно, он выглядел на редкость опрятным.