Эрл Стенли Гарднер. Дело о сонном моските

   – Я вынужден посвятить вас в некоторые детали моей жизни здесь, чтобы вы поняли ситуацию в целом, – ответил Кларк. – В доме живет медсестра Велма Старлер, которая присматривает за мной. К тому же у меня есть чудаковатая экономка, Нелл Симс. Она владеет рестораном в Мохаве, в который мы с Солти иногда заходили, когда бывали в тех краях. После смерти моей жены Нелл переехала сюда.
   – Вероятно, она привязана к вам, – предположил Мейсон.
   – Только не в том смысле, что вы думаете, – со смехом ответил Кларк. – Она замужем, у нее есть дочь лет двадцати от первого брака. Очень своеобразная женщина. Ее муж, Пит Симс, не менее занятен, но по-своему. Пит в основном занимается тем, что подкладывает самородки в ничего не стоящие прииски, потом продает их по завышенной цене. Отпетый мошенник и запойный пьяница, испытывающий полное отвращение к труду. Хейуорд Смол – маклер по операциям с приисками и администратор – немного занимается психиатрией и внушением. Он и рассказал Питу о раздвоении личности около года назад. С тех пор Пит превратил свое второе «я» в козла отпущения. Нелепо до крайности, но сам он относится к происходящему с какой-то наивной искренностью. Например, он заявляет, что по его разрешению Смол производил над ним какие-то опыты, связанные с гипнозом, которые немедленно выявили второе «я». Но особенно смешно, что сам Пит знает так мало о раздвоении личности, что рассказы его звучат совершенно неубедительно. Он просто продолжает пить и прокручивать свои аферы, а потом сваливает все грехи на свое второе «я», мистическую личность, которую он называет Боб.
   – Очень удобно, – заметил Мейсон и добавил: – Для Пита.
   – Очень удобно.
   – Кто-нибудь ему верит?
   – Иногда мне кажется, что ему верит жена. Впрочем, никому не дано понять, во что верит и во что не верит Нелл. Она придерживается собственной точки зрения на жизнь и обожает перевирать пословицы. Многие заходили в ее ресторан, чтобы послушать ее. Она достигла вершин мастерства в переиначивании мудрых изречений. Впрочем, вам самим еще предстоит убедиться в этом.
   – Эти люди живут в вашем доме?
   – Да.
   – Как и миссис Брэдиссон и Джеймс Брэдиссон?
   – Именно так.
   – Кто-нибудь еще?
   – Хейуорд Смол, которого я уже упоминал. Он маклер по операциям с приисками. Мы многое постигли бы, если б смогли понять, что связывает его с Брэдиссоном.
   – Что вы имеете в виду?
   – Когда я заболел, президентом компании стал Брэдиссон. С той поры компания тратит деньги направо и налево, приобретая новые участки. Почти все сделки совершены при посредничестве Хейуорда Смола. На поверхности все пристойно, но я уверен, что Брэдиссон получает процент от Смола, хотя доказательств у меня нет.
   – Расскажите о мошенничестве.
   Кларк хмыкнул:
   – Нелл Симс является владелицей ряда приисков, которые получила в качестве расчета за питание. Все считают прииски никчемными, каковыми они и являются в действительности. Прииски получили название «Метеор», и Пит Симс продал их корпорации. Корпорация заявляет, что Пит подложил на участки самородки, подменил образцы пород и тем самым завысил истинную ценность собственности.
   – Они могут чем-либо доказать подобные обвинения?
   – Боюсь, до последней буквы. Но я хочу, чтобы вы отстаивали интересы миссис Симс в суде и чтобы все знали, что именно я вас нанял.
   – Вы полагаете, я проиграю дело?
   – Уверен в этом. Вернувшись однажды домой, что случалось довольно редко, Пит вдруг обнаружил, что его жена переселилась в богатый дом, в котором живет совершеннейший профан в нашем деле, желающий истратить деньги на приобретение участков. Искушение было слишком велико, и Пит принялся методично обдирать Брэдиссона. Несмотря на невинную внешность, Пит может быть весьма настойчивым и разворотливым. Будучи неисправимым лгуном и фантастическим обманщиком, он с готовностью сознается в своих проделках, но всю вину всегда сваливает на свое второе «я», этого бессовестного Боба, который слишком уж часто выходит на первый план.
   – Почему вы хотите, чтобы все узнали, что именно вы наняли меня?
   – Этого я вам сказать не могу. О, а вот и мисс Старлер.
   Мейсон обернулся и увидел, как по извилистой песчаной тропинке к ним приближается женщина лет тридцати. Ее пышные волосы отливали золотом на солнце, взгляд синевато-серых глаз был слегка мечтательным, а губы, как показалось Мейсону, привыкли часто улыбаться.
   – Доктор сказал, – торопливо прошептал Кларк, – что она слишком близко к сердцу принимает страдания других, поэтому непригодна к работе в больнице. Он старается посылать ее к хроническим больным типа меня, с которыми… Решила меня проведать, да? Добро пожаловать в нашу компанию.
   Кларк всех представил.
   – Помните, после еды вам необходимо полежать примерно полчаса, – сказала Велма Старлер. – Прилягте вон там, в тени кактуса, и расслабьтесь. – Она вдруг рассмеялась и повернулась к Мейсону: – Он такой беспокойный пациент. Очень непросто заставить его соблюдать режим, особенно сейчас, когда появился Солти.
   – Велма, мы закончим все дела в течение получаса, – сказал Кларк. – Потом я отдохну.
   Она слегка нахмурилась:
   – Я обещала доктору Кенуорду, что вы будете отдыхать каждый день. Кстати, – добавила она через мгновение, – Нелл Симс просила узнать, не соизволите ли вы вернуться в дом и поесть цивилизованно.
   – Цивилизованно! – пробурчал Солти. – Предложит тебе охапку листьев салата со специями и груду овощей. Он не привык к такой пище. Привык к хорошей и простой, именно такую он здесь и получает.
   Велма рассмеялась – легко и заразительно. Мейсон заметил, как в присутствии этой доброжелательной любезной девушки уходит нервное напряжение, охватившее Бэннинга Кларка, когда тот рассказывал о своих проблемах.
   – Беда в том, – продолжала Велма, – что вы слишком долго были партнерами. Мистер Кларк считает хорошим все, что готовит Солти. Как любит говорить Нелл Симс, путь к желудку мужчины лежит через его сердце.
   – Новый вариант старой пословицы, – с улыбкой заметил Мейсон.
   – Вы еще не познакомились с самой Нелл, – сказала Велма. – У нее неисчерпаемый запас подобных выражений. Побегу домой, очень рада была с вами познакомиться. Надеюсь, вы решите все проблемы и мистеру Кларку не придется волноваться. – Она многозначительно посмотрела на Мейсона.
   – Постараемся, – ответил адвокат.
   – Пойду заберу из автомобиля пишущую машинку, – сказала Делла Стрит.
   – Я принесу, – вызвался Солти. – Я знаю, где она лежит. Видел, куда вы ее положили.
   – Ну, мне пора, – сказала Велма. – О, а вот и Нелл Симс с вашим фруктовым соком. – Она повернулась к Мейсону и с улыбкой пояснила: – Пациентом заняты три диетврача. Доктор Кенуорд старается разработать сбалансированную диету. Нелл Симс считает, что пациенту необходимы салаты и фрукты, а Солти полагает, что самое главное то, что он называет простым провиантом.
   Появившаяся из-за зарослей кактусов женщина с подносом, на котором возвышался большой стакан с томатным соком, резко остановилась.
   – Все в порядке, Нелл, – сказал Бэннинг Кларк. – Позволь представить тебе мисс Стрит и мистера Мейсона. Мистера Перри Мейсона, известного адвоката. Он будет представлять тебя в деле о мошенничестве.
   – А, это он, да?
   – Да.
   – А кто будет ему платить?
   – Я.
   – Сколько?
   – Не имеет значения.
   – Добрый день, – приветливо поздоровалась Нелл с Деллой Стрит и Мейсоном и вдруг добавила: – Лично я не собираюсь ничего платить. Я не продавала этот прииск, его продал мой муж.
   Нелл Симс было за пятьдесят. Сильная женщина, плечи которой опустились от изнурительного труда, широкая в кости, работящая, не привыкшая уклоняться от работы, сколь бы тяжелой она ни была. Черные непроницаемые глаза смотрели на мир из-под густых темных бровей, под глазами – тяжелые мешки. Она как бы являлась воплощением грубой силы, вооруженной кулаками компетентности.
   – Нелл считает, что здесь, в лагере, я не получаю достаточного количества витаминов, и поэтому всюду преследует меня со стаканом фруктового сока, – пояснил Кларк.
   – Лучше получать фруктовый сок от природы, чем счета от врачей, – парировала Нелл. – Всегда говорила ему, что вовремя принятая крупинка витаминов стоит фунта лекарств. Кстати, если кто-нибудь из вас хочет есть, я приготовила вкусный обед.
   – Спасибо, мы только что пообедали, – сказал Мейсон.
   Нелл Симс внимательно осмотрела сложенные стопкой на песке тарелки и едва не фыркнула.
   – Этот Солти загонит тебя в могилу, – сказала она Кларку. – Когда он кашеварил на прииске «Дезерт Меса», все называли его варево похлебкой с трупным ядом. Я знаю его уже тридцать пять лет. Он никогда…
   Из-за кактусов показался Солти с машинкой и портфелем Деллы Стрит в руках:
   – Что ты там болтаешь про меня?
   – Черт бы побрал эти кактусы! – рассерженно воскликнула Нелл. – Ни черта сквозь них не видно, никуда не спрячешься. Ни о ком нельзя сказать ни слова, чтобы тот не сунул уши в разговор. Так тебе и надо, Солти Бауэрс. Как говорится, соглядатай добра не наживет.
   Солти добродушно усмехнулся.
   – Профессиональная зависть, – пояснил он Мейсону.
   – Какая зависть! – воскликнула Нелл. – Твое варево убьет и лошадь.
   – Пока живой.
   – Да, пока! Потому что при любой возможности бежал в мой ресторан, чтобы набить живот приличной домашней пищей. Вся беда в том, Солти Бауэрс, что тебе недоступен научный подход. Ты понятия не имеешь о витаминах и все готовишь на жире. Есть твое варево – то же самое, что ввести в организм такую же порцию яда.
   Солти только усмехнулся.
   – Нелл просто любит поворчать, – пояснил Кларк. – На самом деле она влюблена в Солти. Правда, Нелл?
   – Просто без ума от него, – язвительно ответила та. – Ему нет равных в своем деле… как и наждачной бумаге. Я считаю, что в поварском деле лучшего погонщика ослов не найти. Давай свой стакан, я лучше уйду отсюда. Кстати, не хочешь, чтобы я вымыла посуду в доме, как полагается?
   Солти достал из кармана вересковую трубку, набил ее табаком, взглянул на Нелл, усмехнулся и покачал головой:
   – Ты заляпаешь ее мылом.
   – Знаете, как они моют посуду? – обратилась Нелл к Делле Стрит. – Раскидывают ее на земле, натирают песком, ждут, пока песок высохнет, вытряхивают его и споласкивают все тарелки одной чашкой воды.
   – Единственный способ в мире действительно хорошо вычистить посуду, – заявил Солти, удовлетворенно попыхивая трубкой. – В пустыне всегда приходится так поступать, потому что воды мало. Но если задуматься, посуда действительно становится чистой. Берешь чистый песок, натираешь им тарелку, смываешь песок и получаешь чистую тарелку.
   – Чистую! – прошипела Нелл.
   – Я и говорю – безупречно чистую.
   – Чистый яд, – настаивала на своем Нелл. – Не понимаю, почему ты задумал отравить Бэннинга. Под чьим дурным влиянием? Лучше бы готовил пищу его родственничку, живущему в доме. Тому немного яда совсем не помешало бы.
   Солти криво улыбнулся, продолжая попыхивать трубкой:
   – Почему же ты его не отравишь, Нелл?
   Лицо ее вдруг потеряло всякое выражение, как будто одеревенело. Она взяла пустой стакан у Бэннинга Кларка, собралась было уходить, потом повернулась к Солти и многозначительно сказала:
   – Как часто в шутку мы мечем бисер мудрости перед свиньями.
   Она повернулась и величественно зашагала прочь.
   Мейсон широко улыбнулся, достал портсигар, протянул его Делле, потом предложил закурить Бэннингу Кларку.
   – Занятная женщина. Почему она так переиначивает пословицы?
   – Никто не знает, – ответил Кларк. – Иногда мне кажется, что она перевирает их непроизвольно, а иногда, что она делает это намеренно, подгоняя их под собственную философию. Как бы то ни было, она очень популярна благодаря им. Многие ребята в Мохаве приходили в ее ресторан скорее послушать ее разговоры, чем пообедать. Как насчет договора? Вы можете составить его прямо здесь?
   Делла Стрит открыла футляр машинки, положила ее на колени, вставила бумагу и копирку.
   – Мне еще не приходилось печатать договор о слиянии пакетов акций, сидя на земле поддельной пустыни в фешенебельном районе Сан-Роберто. Боюсь, получится не слишком аккуратно, но я попробую.
   – Меня не интересует, как будет выглядеть документ, – сказал Бэннинг Кларк, – лишь бы он имел обязательную силу.
   Мейсон кивнул, задал несколько вопросов и начал диктовать текст договора. Закончив, он протянул один экземпляр Кларку, второй – Солти Бауэрсу.
   Кларк внимательно изучил документ. Бауэрс даже не прочитал свой экземпляр.
   – Вы обязаны его прочитать, – сказал Мейсон.
   – Зачем?
   – Иначе он не будет иметь юридической силы.
   Бауэрс взял в руки свой экземпляр и стал старательно читать текст, шевеля губами, произнося про себя каждое слово.
   – Все в порядке? – спросил Мейсон.
   Бэннинг Кларк резким движением достал авторучку, поставил под документом свою подпись и протянул ручку Солти Бауэрсу.
   Бауэрс подписал оба экземпляра, вернул ручку Бэннингу Кларку, взял трубку, поднес было ее к губам, вдруг передумал и посмотрел прямо в глаза своему партнеру.
   – Она тебя обманет, – сказал Кларк.
   – О чем ты? – быстро и несколько раздраженно спросил Солти.
   – Ты знаешь, о чем.
   Солти зажал трубку зубами, зажег спичку, поднес пламя к трубке и снова посмотрел на Кларка.
   – Она будет верна мне, – многозначительно произнес он и втянул пламя внутрь своей вересковой трубки.

Глава 4

   Дипломированную медсестру Велму Старлер в последнее время очень беспокоила бессонница. Как и любой другой медицинский работник, она не хотела принимать лекарства, особенно после того, как поняла, что причины недуга кроются во внутреннем конфликте.
   Она знала, что сказал бы обо всем этом Ринки. Ее младший брат, хотя разница в возрасте составляла всего год, был большим любителем приключений. Его голова всегда была полна различными идеями, новыми и нетрадиционными, – о людях, о собственности, о правах человека. Ринки посчитал бы, что она понапрасну тратит время, приковав себя золотой цепью к избалованному миллионеру, жизнь которого не имеет никакого значения для остального человечества. Ринки летал на самолете где-то в южных морях. Армия нуждалась в медсестрах – почему бы Велме не отправиться туда, где она действительно нужна, писал он в каждом письме.
   Такова была точка зрения Ринки. Но существовала и другая – матери Велмы, которая постоянно твердила: «Велма, ты не похожа на Ринки. Он никогда не угомонится, не может и минуту постоять на одном месте. Опасность всегда будет рядом с ним, потому что ему так нравится, такой уж у него характер. Я не собираюсь переделывать его, даже если бы и могла. Когда он был еще маленьким мальчиком, я знала, что должна готовить себя к удару, что когда-нибудь настанет день и мне сообщат о его смерти, – быть может, прямо и откровенно, быть может, пытаясь как-то смягчить. Смерть его будет быстрой и внезапной. Из-за разрыва шины несущегося на бешеной скорости автомобиля или при попытке выполнить фигуру высшего пилотажа. Именно такой смерти он пожелал бы себе сам, и я желаю ему. Но ты совсем другая, Велма. Я могу положиться на тебя. Ты думаешь о будущем. У тебя есть чувство ответственности. Прошу тебя, родная, не уезжай. В конце концов, одного искателя приключений в семье вполне достаточно. Я не вынесу одиночества. Весь мир торопится куда-то, жизнь отбросит тебя в сторону и промчится мимо, если у тебя нет якоря».
   Кроме того, существовал еще доктор Кенуорд, усталый, терпеливый, изнуренный постоянной работой человек, прекрасно отдающий себе отчет, что у него уже не осталось сил выезжать на ночные вызовы. День за днем он принимал в кабинете бесконечную вереницу больных. Болезни оставались неизменными, менялись только пациенты. Доктор Кенуорд сказал ей, отправляя сюда: «Велма, только на тебя я могу положиться. Все остальные медсестры уже уехали. Тебе не придется много работать, просто всегда держи наготове шприц, если ему вдруг станет плохо. Не думай, твоя работа очень важна. Обеспечь ему покой, дай ему восстановить здоровье, и он выкарабкается. Особенно меня беспокоит то, что он решит, что выздоровел, как только почувствует себя лучше. Он снова перегрузит свою уставшую сердечную мышцу, и именно в этот момент ты должна быть рядом. Дорога будет каждая минута. Я могу просто не успеть, его жизнь будет зависеть только от тебя. Другого человека можно было бы поместить в больницу или в санаторий. Для него это равносильно смерти. Помни, Велма, я рассчитываю на тебя».
   Так Велма Старлер оказалась в огромном доме под красной черепичной крышей. Ей отвели просторную комнату с видом на океан. С профессиональной точки зрения ее обязанности были сведены практически к нулю. Помощь с ее стороны была скорее психологической, чем физической. Пациент ушел из дома, спал под звездами, потреблял несбалансированную пищу, пренебрегал советами и… выздоравливал.
   Он уступил только в одном – согласился провести к себе кнопку звонка, чтобы иметь возможность простым нажатием пальца вызвать Велму в любое время дня и ночи.
   Велма с трудом подавила в себе желание повернуться на другой бок. Стоит только начать ворочаться – все пропало. Она также понимала, что бессмысленно заставлять себя заснуть. Такая попытка потребует умственного усилия. Сон невозможно вызвать, он приходит, только когда человек равнодушен ко всему и полностью расслаблен… Где-то в комнате был москит… Какая досада.
   Часть мозга пыталась сконцентрироваться на расслаблении тела, другую часть определенно раздражал этот назойливый писк. Она попыталась определить источник звука. Несомненно, там, в дальнем углу. Итак, придется вставать, включать свет, чтобы убить этого москита. Не может же она спать, пока он находится в комнате, особенно когда нервы так напряжены.
   Она протянула руку и включила ночник в изголовье.
   Почти мгновенно писк москита смолк. Велма опустила ноги с кровати, сунула розовые нежные ступни в шлепанцы и, сдвинув брови, посмотрела в угол комнаты. По-другому быть и не могло. Стоило только включить свет, как проклятый москит спрятался где-то, скорее всего вот за той картиной. Она окончательно проснется, прежде чем найдет его, и не сможет заснуть уже до самого утра… Впрочем, она уже проснулась.
   Велма взяла мухобойку с прикроватного столика, на котором всегда под рукой в идеальном порядке были разложены маленькая спиртовка для кипячения воды, шприц, ручной фонарик на пять батареек и маленький блокнот, в который она записывала все, чем занимался пациент. Такой надзор вызвал бы у Бэннинга Кларка горькую обиду, узнай он о нем.
   Москит и не собирался взлетать. Велма выключила свет и присела на край кровати в ожидании.
   Москит, не поддавшись на обман, молчал.
   Кто-то негромко постучал в дверь комнаты.
   – Что случилось? – спросила Велма.
   Она всегда относилась к стуку в дверь, особенно ночью, чисто профессионально. Что произошло на этот раз? Приступ наступил так внезапно, что Бэннинг Кларк даже не смог дотянуться до кнопки вызова?
   – Что случилось? – вновь спросила она.
   – С вами все в порядке, мисс Старлер? – раздался звучащий несколько таинственно голос Нелл Симс.
   – Конечно, а что?
   – Ничего. Я просто увидела, что вы зажгли свет. Джим Брэдиссон и его мать заболели.
   Велма быстро накинула халат.
   – Входите. Что с ними случилось?
   Дверь распахнулась. В комнату, шаркая ногами в широких, бесформенных шлепанцах, вошла одетая в ветхий халат Нелл. Глаза ее были опухшими и заспанными, бесцветные жесткие волосы накручены на бигуди.
   – Говорят, съели что-то не то.
   – Кто-нибудь еще заболел?
   – Именно это я и хотела узнать. Увидела, что в вашей комнате загорелся свет. Вы уверены, что с вами все в порядке?
   – Конечно. Какие у них симптомы?
   – Обычные. Тошнота, жжение в желудке. «Съели что-то не то»! Вздор! Какая чепуха! Съели слишком много. Взять, к примеру, миссис Брэдиссон. Она только болтает о лишнем весе, а сама никогда не работала, всегда выбирает самые жирные кусочки, даже от десерта не отказывается, норовит попросить вторую порцию. Знаете, что я ей сказала однажды, когда она пыталась влезть в платье?
   Велма ее едва слушала. Она напряженно размышляла: нужно ли что-либо предпринимать, или ситуация выправится сама? В одном она была абсолютно уверена: нельзя допустить, чтобы больные запаниковали и вызвали доктора Кенуорда в неурочный час.
   – Знаете, что я ей сказала? – повторила вопрос Нелл.
   – Что? – рассеянно спросила Велма.
   Нелл хмыкнула:
   – Я сказала ей прямо в лицо: «Нужно помнить, миссис Брэдиссон, что два пирога как один не съешь».
   – Давно она заболела?
   – Не знаю. Примерно полчаса назад, по ее словам.
   – Полагаю, мне нужно осмотреть ее, – пришла к выводу Велма.
   Она направилась вслед за Нелл Симс по длинному коридору в северное крыло дома, где Лилиан Брэдиссон и ее сыну были отведены две спальни, соединенные общей гостиной.
   Велма услышала, как кого-то вырвало, потом раздался стон. Дверь в спальню миссис Брэдиссон была открыта, и медсестра уверенно, как того требовал профессиональный долг, вошла в комнату.
   – Миссис Брэдиссон, мне сообщили, что вы заболели. Могу я чем-либо помочь вам?
   Измотанная приступом рвоты, миссис Брэдиссон бессильно откинулась на подушки, не сводя с Велмы слезящихся, воспаленных глаз.
   – Меня отравили. Умираю. Я вся горю. – Она схватила дрожащей рукой стакан, на треть наполненный водой, залпом выпила его содержимое и произнесла слабым голосом: – Будьте добры, налейте еще.
   Велма взяла стакан и вышла в ванную комнату.
   – Вздор! – сказала она оттуда. – Беда не в том, что вы съели, а в том – сколько. Все в доме, кроме вас, абсолютно здоровы.
   – Отравили только меня и сына.
   – Вздор!
   – Я так рада, что вы пришли, мисс Старлер. Я только что звонила доктору Кенуорду. Он сказал, что вы все проверите и при необходимости позвоните ему. Думаю, его необходимо вызвать.
   – А я думаю, что мы сами справимся. Какой бы ни была причина расстройства. Сейчас ваш желудок чист, и вы почувствуете себя лучше уже через пятнадцать-двадцать минут. В крайнем случае примем лекарство, чтобы наладить пищеварение. Как я понимаю, ваш сын тоже болен?
   – Ему не так плохо, как мне. Он… он… – Лицо ее исказилось от боли; совершенно обессилев, миссис Брэдиссон замолчала.
   – Я немедленно осмотрю Джима, – сказала Велма.
   Джим Брэдиссон, несомненно, страдал тем же недугом, что и мать, но организм его был более крепким, а ум – ясным.
   – Послушайте, Велма, – сказал он, – думаю, нам нужно срочно вызвать доктора Кенуорда.
   – Он так много работает, – попыталась возразить Велма. – Я стараюсь не вызывать его ночью без особой надобности. Очень часто причиной острых расстройств в желудке является простое пищевое отравление.
   – Я знаю, что такое пищевое отравление, – почти шепотом произнес Джим Брэдиссон. – Но здесь совсем другое. Какой-то другой яд. Мой рот будто набит металлическими опилками, я сгораю от жажды, ужасной, жгучей жажды, которую ничем не погасить. К тому же болят и желудок, и кишечник. К животу невозможно прикоснуться. Я… я уверен, Велма, нас отравили.
   – Судороги были? – как можно более небрежным тоном спросила Велма.
   – Да, верно, – удивленно воскликнул Брэдиссон. – Я не придал им никакого значения, но сейчас, когда вы спросили… у меня сводило икры. Хотя, я думаю, это не имеет никакого отношения к отравлению. Просто я слишком много ходил сегодня днем. Мы с матерью бродили по холмам, она так старается похудеть.
   Брэдиссон улыбнулся. Он нежно любил свою мать, но тем не менее понимал абсолютную тщетность ее спорадических усилий.
   – Она только нагуляла сумасшедший аппетит, впрочем, как и я. Мы так хорошо прогулялись, а Нелл Симс приготовила жареных цыплят. Мы с матерью просто набросились на них. Боюсь, сейчас будет очередной приступ. Господи! Даже морская болезнь не так мучила меня.
   – Я немедленно позвоню доктору Кенуорду, думаю, ему следует быть здесь.
   – Буду вам весьма признателен.
   Брэдиссон бросился в ванную. Велма спустилась на первый этаж, чтобы позвонить доктору Кенуорду.
   – Боюсь, вам придется приехать, – сказала она в трубку после приветствия.
   – Обычное расстройство желудка в острой форме? – спросил врач.
   Велма прижала трубку к губам и сообщила:
   – Типичный случай отравления мышьяком, вплоть до тонических судорог в икрах.
   Велму всегда поражала способность доктора мгновенно переходить из полусонного состояния в полную готовность, как будто он сидел одетый и ждал именно этого звонка.
   – Дорога займет у меня не более двенадцати минут. Не спускай глаз с пациентов. У тебя нет под рукой раствора железа?
   – К сожалению, нет.
   – Хорошо. Сделай промывание желудка и жди меня. Скоро буду.
   Доктор Кенуорд приехал менее чем через десять минут, и последующие полчаса Велма работала как никогда в жизни. Доктор Кенуорд не тратил времени на разговоры, а немедленно занялся повторным промыванием желудка, потом ввел пациентам окись железа, чтобы в организме образовался умеренно растворимый арсенит железа, который легко можно будет вывести промыванием. Довольно быстро желаемый результат был достигнут. В два часа пациенты уже спокойно спали, а доктор Кенуорд кивком позвал Велму на совещание в ее комнату.
   Велма присела на край кровати, предоставив в распоряжение врача удобное кресло, и не произнесла ни слова, пока тот не уселся и, закурив, не сделал первую затяжку, выдохнув дым со звуком, чем-то похожим на глубокий вздох.