Страница:
18 декабря Пи-и-ить! Пииииить! Пи-и-ить, ттэк вэшшу ммэть!!!
30 декабря
Да, да! Войдите! Тьфу, ччорт, какая идиотская скромность... Ну, так как же, Вл. Бр.? Вы отказываетесь? А у вас, это, между прочим, так неподражаемо: "На-а-а земле-е-э-э ве-эсь род..." А мнения все-таки бросьте, пожалуйста... И "женскую душу", и "женскую натуру" - тоже бросьте... Да и возлагать на меня не стоит... Да входите же, еби вашу мать! А! Это вы! Стоило так долго стучаться! Хе-хе-хе, ну как, что новенького? Что?! Даже откровенничать! Ха-ха! Откровенничать! Обнажаться, значит... Ну, что ж - прреподнесем, препподнесем! Совершенно одна! Хи-хи-хи-хи!.. Да, да, конечно, это до чрезвычайности трагедийно... Единственное - старушка-мать... И не издохла?.. Да нет же, я хотел спросить: "И вы очень ее любите?"... Да неужели?! И вы - не спились, не взрезали перси?.. Ну да, конечно, конечно, "единственное старушка-мать" и больше никого, совершенно никого... И тем не менее уйдите!.. Да нет же! Не на хуй!.. Просто - уйдите... Да не глядите же на меня так! Чем я, собственно, провинился?.. Бросьте это, А. Г., серьезно вам советую - бросьте!.. Ведь мы же, в конце концов, вчера снова обменялись взаимными плевками и теперь, по меньшей мере на неделю, зарядились злобой... И у меня сегодня просто нет настроения торговать звериными инстинктами... Угу! всего! Да, да! А. Г., вас давно сняли с веревки?.. Как! Вас и не поднимали?! Ха-ха-ха! Вы только послушайте - как она мило острит!.. Значит, вас серьезно не снимали?.. Ах, да! Как я мог снова перепутать? Эй!.. Да нет, это я не вам... угу, до свиданья... Эй! Лидия Александровна!.. Ну, как вы там? А? Хе-хе-ххе-хе-хе! Ах, ну дайте же, я паду ниц! Что? Как это так! - не стоит! Как будто бы я не падал шестнадцатого!.. Фу! Какие у вас ледяные ноги!.. И этот ебаный буран еще раскачивает их! Чччоррт побери, ведь ровно год назад и в такой же буран он здесь качался!.. И ваш покойный родитель тоже... ха-ха-ха... тоже! Ах, как вы плакали тогда, Лидия Александровна, как мило вы осыпали матом вселенную и неудачно имитировали сумасшедший бред... Хи-хи... Нет, не врите... Вы не были потрясены! Вы издевались, чччорт, вы хихикали!.. Да прекратите же, в конце концов, раскачиваться... Хоть после смерти-то ведите себя прилично и не шуршите передо мной ледяными прелестями... Я не горбун Землянкин! Хе-хе!.. Вот видите - вы даже можете хорошо меня понимать!.. Когда речь заходит об августовских испражнениях, вы непременно все понимаете... Ах! Вы уже не сможете теперь испражняться так комфортабельно и так... непосредственно... А ведь он, смею вас заверить, трепетал от умиления... И я почти завидовал ему! Слышите ли? - завидовал!! Еще месяц - и я раболепствовал бы в высшей степени... Как вы были очаровательны тогда, тьфу!.. Вы мне позволите, конечно, еще раз прикоснуться губами... Да нет же! Что еще за буран! Вы - каменная глыба! Вы - лед! И тем не менее вы продолжаете гнуться! Какой же еще, к дьяволу, буран! Ха-ха-ха, вы притворяетесь, что не слышите меня! Вы нагло щуритесь! Вы прельщаете!.. Хе-хе... Пррельщаете! А водка-то льется, Лидия Александровна! Льется... еби ее мать!.. щекочет трахею... сорок пять градусов! Хи-хи-хи-хи, сорок пять градусов!.. Шатены... хи-хи-хи... брюнэты... блондины... Триппер... гоноррея... шанкр... сифилис... капруан... фильдекос... креп-жоржет... Их-хи-хи-хи-хи!.. А Юрик-то... помните... кххх - и все!.. Кххх! - И все!!! И северное сия-яние! Северное сия-а-ание!..
3 января
Вот видите - вам опять смешно. Вы не верите, что можно вскармливать нарывом. А если бы вы имели счастье наблюдать, то убедились бы, что это даже достойно поощрения. И сейчас я имею полное право смеяться над вами. Вы не видите, вы не внемлете моим гениальным догадкам - и не собираетесь раскаиваться. А я созерцаю и раздраженно смиряюсь. "Значит, так надо". "Мало того - может быть, только потому-то грудь матери окружена ореолом святости и таинственности". Ну, посудите сами, как это нелепо! Я пытаюсь даже рассмеяться... И не могу. Меня непреодолимо тянет к ржанию - а я не умею придать смеющегося вида своей физиономии... Я сразу догадываюсь - мороз, бездарный мороз. Мороз сковывает мне лицо и превращает улыбку в идиотское искривление губ. Я воспроизвожу мысленно фотографию последнего номера "Московской правды"... обмороженные и тем не менее улыбающиеся физиономии... Проклинаю мороз и разуверяюсь в правдивости социалистической прессы. Дальнейшее необъяснимо. Ребенок обнажает зубы, всего-навсего - крохотные желтые зубы... Обнажение ли, крохотность или желтизна - но меня раздражает... Я моментально делаю вывод: "Этому тельцу нужна вилка. И не просто вилка, а вилка, исторгнутая из баклажанной икры". Ребенок мотает головой. Он не согласен. Он кичится своей разочарованностью и игнорирует мою гениальность. И эта гнойная... эта гнойная - торжествует! Я вынужден вспылить! Как она смеет... эта опьяненная сперматозоидами и извергнувшая из своего влагалища кричащий сгусток кровавой блевоты... Как она смеет не удивляться способности этого сгустка к наглому отрицанию!.. Но рука не подымается. Мне слишком холодно, и я парализован. Я сомневаюсь - достанет ли сил протереть глаза... Можно и не сомневаться. Я лежу и выпускаю дым. В атмосфере - запах баклажана. А в пасти хрипящего младенца все тот же сосок, увенчанный зеленым нарывом... Сам! Сам встану!
Дневник
4 января - 27 января 1957 г.
Продолжение записок психопата. II
4 января
Встретив лицом к лицу, робко опустить голову и пройти мимо в трепетном восторге и смущении... ...проводить взглядом удаляющуюся фигуру - и, хихикнув, двинуться вослед... ...осторожно ступая, подкрасться - и нанести искросыпительный удар по невидимой сзади физиономии... ...не предпринимая никаких попыток к бегству, по-прежнему робко опустить голову и безропотно упиваться музыкой устного гнева... ...неутомимо льстить, лицемерить, петь славословия, свирепо раскачиваться, яростно извиняться, - пасть на колени и лобызать все что угодно... ...рабским взглядом поблагодарить за ниспосланное прощение и убедить в неповторимости происшедшего... ...на прощание - ласково солидаризироваться в вопросе о нерентабельности поэтической мысли... ...при возобновлении удаления - издалека нанести удар чем-нибудь тяжелым и тем самым обнажить отсутствие совести и способность на самые непредвиденные метаморфозы... ...и продолжая свой путь, заглушать тыловые всхлипывания и мстительные угрозы напевами из Грига.
5 января
Утром - окончательное возвращение к прошлому январю. Тоска по 21-ому уже не реабилитируется. Нелабильный исход - не разочаровывает. Даже по-муравьевски тщательное высушивание эмоций и нанизывание на страницы зеленых блокнотов - невозможно. Высушивать нечего. Впервые после 19-го марта - нечего. Пусто.
7 января
Помните, Вл. Бр.? - Вы говорили: "Ерофеевы - тля, разложение, цвет, гордость. О Гущиных не говорю... Мамаша эта твоя, Борис и сестры - просто видимость, Гущины, мамашин род... Эти просуществуют... А Ерофеевыми горжусь... Папаша в последние минуты всех посылал к ебеней матери... а тебя не упоминал вообще... Мать, наверное, говорила тебе?.. ...Еще налить? Двадцать лет в лагере - это внушительно... И Юрик прямо по его стопам... Водка и лагерь - ничего нового... Совершенно ничего нового... А это плохо... Скверно... Спроси у любого кировчанина - каждый тебе ответит: Юрий - рядовой хулиган, Бридкина наместник - и больше ничего... На тебя все возлагают надежды... Ты умнее их всех, из тебя выйдет многое... Я уверен, я еще не совсем тебя понимаю, но уверен... А за университет не цепляйся... И не бойся, что в Кировске взбудоражатся, если что-нибудь о тебе услышат... Все равно - ты уже наделал шума с этими своими тасканиями, Тамара уже смирилась и мать - тоже... И не бойся тюрьмы... Главное - не бойся тюрьмы... Тюрьма озверивает... А это - хорошо. Бандиты эти грубые, бесчувственные - но не скрывают этого... Искренние... А ваши эти университетские - то же самое, а пытаются сентиментальничать... Умных мало - а все умничают... Чувствовать умно надо, чувствовать не головой, но умно... А ваши эти все - холодные умники... Тебе с ними не по пути... Они просуществуют, как твои Гущины... Они не хотят существовать просто так... Они в мечтах - мировые гении... И, мечтая, существуют... Я знаю этих типов, я сам учился в университете... и - знаю... Они чувствуют - когда есть свободное время... И даже сладострастничают - только внешне... Я - знаю... Они могут доказать ненужность того, чего у них нет... и для них это признак ума... Главное для них - чистота... чистота своих чувствий... А их, этих чувствий, у большинства, почти у всех - немного - и содержать их в чистоте - нетрудно... Они, эти цивилизованные, будут ненавидеть тебя говорю совершенно серьезно - ненавидеть! Все запоминай... и всем - мсти... Извини, что я, пьяный, учу тебя - вместо родителя... Ты - особенный, только на тебя и можно возлагать надежды... Главное - избегай всегда искренности с ними, - немного искренности - и ты прослывешь бездушным, грязным, сумасшедшим... Ты! - бездушный и грязный! Хе-хе-хе-хе... Налить еще, что ли?"
8 января
О! Слово найдено - рудимент! Рудимент!
9 января
Даже для самого себя - неожиданно: Оскорбленный человек первый идет на примирение, а я не удостаиваю взглядом, спокойно перелистываю очередную страницу "Карамазовых" и - не подымая головы - лениво: Катись к чорту. И ничуть не смущает ответное скрежетание: Ид-диот. Все - спокойно, умеренно злобно, внешне - почти устало, без излишней мимики, а тем более - дрожи... Удивительно, что спокойствие - не только внешнее... По-прежнему шуршат "Карамазовы" - и никакого волнения.
10 января
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
11 января
Каюсь публично! - Пятого числа бессовестно лгал! И эти мои словечки - все ложь!! И - никакой "пустоты"! Очередное кривляние - только и всего! И я вам докажу, что нет никакой "пустоты"! Докажу!! Сегодня же! Вечером!! Прощайте!
12 января
Темно. Холодно. И завывает сирена. Отец. Медленно поднимает седую голову из тарелки; физиономия - сморщенная, в усах - лапша, под столом - лужа блевоты. "Сыннок... Изввини меня... я так... Мать! А, мать! Куда спрятала пол-литра? ...А? Кккаво спрашиваю, сстарая сука!! Где... пол-литра? Веньке стакан... а мне... не могу... Ттты! Ммать! Куда..." Шамовский. Отодвигая стул. "Бросьте, Юрий Васильевич, это вам не идет!.. Хоть жены-то постесняйтесь... ведите себя прилично..." Встает, длинный, изломанный, с черной шевелюрой... делает два шага - и падает на помойное ведро... Харченко. Нина. Лежит в красном снегу, судорожно извивается. "И-ирроды! За что!.. В старуху... Тюррре-э-эмни-ки-и!.. Тюре-е..." Юрий. Невозмутимо. "Пап, заткни ей глотку". Ворошнин. Вскакивая. "Не позволю! Не позволю! Без меня никто работать не будет! Директора убью! Сам повешусь!! А не позволю!.. Боже мой... Сил моих нет!.. Все, все - к ебеней матери!" Викторов. Совершенно пьяный. Кончает исповедываться, хватает вилку и, упав на стол, протыкает себе глаз. Бридкин. Недовольно поворачивая оплывшую физиономию. "А-а-а... опять... москвич... Ну-ну... Ты слышал про Шамовского? Нет?.. Вчера ночью... застрелился... И мне за него стыдно, не знаю - почему, а стыдно... Садись, я заплачу... Эй! Ты! Толстожопая! Еще триста грамм... Застре-лил-ся... Никого не предупреждал, кроме сына... Это - хорошо..." Юрий. Прохаживается взад и вперед. Пинает все, что попадается под ногу. Взгляд тупой. "Тюрьма все-таки лучше армии. Народ веселый... Вчера в дробильном цехе работали, двоим начисто головы срезало под бункером, все смеялись... и я тоже. Бригадир споил, ни хуя не понимали, я даже ничего не помню... Я вообще пьяный ничего не помню... и не соображаю... делаю, что в голову придет... забываю вот только вешаться... пришла бы в голову мысль обязательно бы повесился. Это, говорят, интересно, - вешаться в пьяном виде, один у нас хуй вешался, рассказывал - как интересный сон, говорит..." Андрей Левшунов. Вдруг поднимает голову и, схватившись за грудь, начинает яростно изрыгать в стакан. В бессилии откидывается на спинку стула; затем неожиданно хватает стакан, выпивает до дна - и снова наполняет. И так бесконечно, и под хохот одобрения. Ворошнина. Лежит под одеялом. Потягивается. "Ба-а-а... Веничка!.. проходи, проходи, садись сюда... (Валинька! Вышвырнись-ка, милая, на полчасика... угу...) ...да ближе, вот сюда, на постель, какого черта еще стесняешься... Ну, тепло?.. хи-хи-хи-хи... скромность-то где... и по-матерински согревать нельзя... ребенок - и все... может, тебе еще свою титьку дать... вот уж интересно, как бы ты стал сосать... хи-хи... а мне целовать нельзя, - хуй знает - может я вся - заразная, венерическая... Ну, чего ты пугаешься? Уй, какой ребенок... Ну-ка, Веньк, наклонись, от меня пахнет? Нет? Ну - ты наверно, сам наглотался и не чуешь... Хи-хи-хи..." Бридкин. Оживляясь. "Хе-хе-хе-хе... Вчера ваш этот, Сашка, был у меня... Слышал? Баба-то недосмотрела... В собственной блевоте задохнулся. Насмерть. Лежал вверх лицом и задохнулся... Все перепились, гады, и не обратили внимания... Жаль, ты вот не пришел... Тебя ждали... А этот теперь уже в больнице. На "скорой помощи" ночью увезли... Все равно уже... Говорят, из легких капустные листы вынимали... Врут, наверное..." Фаина. Закрыв лицо. "А ты думаешь - я не плачу, я больше ее плачу, если хотите знать, больше всех... Ей "душно"! А мне - нет, что ли? Душно ей!.. Ха-ха-ха! Ведь выдумает тоже - душно!.."
13 января
Сначала - странное помутнение перед глазами. Помутнение, которое бывает у людей болезненных от резкого перехода в вертикальное состояние... Потом и все существо заволакивается той же мутью... И я засыпаю... Я не просто засыпаю. А засыпаю с таким ощущением, будто усыпление идет откуда-то со стороны: меня "засыпают", а я осторожно и безропотно, дабы не огорчить их, поддаюсь усыплению... Постель, оставаясь верной традиции, опускается куда-то вниз (в Неизвестность или куда-нибудь еще... безразлично), - а я словно отделяюсь от нее и на ходу моментально соображаю, что мое "отделение" - совсем даже и не вознесение в бесконечность, а самая что ни на есть заурядная потеря ощущений... Каждый день я засыпаю именно так - и нисколько не жалею, что широчайший диапазон всех прочих методов засыпания мне недоступен... А сегодня со мной творится нечто странное. Даже не со мной, а с постелью, которая в категорической форме изъявляет свое нежелание опускаться в отведенную ей Неизвестность... И не только отказывается; а словно издевается над тем, что я не могу, в силу ее статического состояния, теряя одно за другим свои наглые ощущения, потихоньку улетучиваться в Бесконечность... (ну, да ладно, пусть - "Бесконечность"). Но я ничуть не разгневан. Наоборот, я чрезвычайно доволен тем, что мое ложе наконец-то вышло из повиновения... Это - своего рода восторг, выражаемый по поводу пробуждения национального самосознания чего бы то ни было... черта, свойственная мне... да еще, может быть, паре миллионов самых оголтелых коммунистов... Но в данном случае мой восторг несколько умеряется тем, что мой (мой собственный! хе-хе) круп играет незавидную роль горизонтально распластавшейся метрополии и потому не может испытывать особенной радости от созерцания обнаженных суверенитетов... И самое непредвиденное - и самое раздражительное для меня - это зверский холод, который охватывает понемногу мое ложе и, следственно, - меня самого. Я поворачиваюсь на бок и силюсь разгадать причины беспочвенного похолодания. Я пробую вслух проследить температурную эволюцию моего ложа но вслушавшись в свою речь, с неудовольствием замечаю, что с уст моих срываются рассуждения на темы слишком далекие от каких бы то ни было эволюций... В конце концов, меня заинтересовывает тот факт, что моя устная речь, как будто из презрения к ходу моих мыслей, течет в совершенно другом направлении... Чччорт побери... Значит, я сплю! Сплю! Потому что только во сне может иметь место такой безнравственный разлад! И мысль о том, что я все-таки заснул, заснул несмотря ни на что, очаровывает меня до тошноты... со слезами умиления я прощаю своему ложу и отказ от эвакуации в Неизвестность, и попытку спровоцировать температурный путч... Все! Все прощаю! И уже с нескрываемым интересом слежу за направлением своих устных высказываний, кому-то возражаю, озлобляюсь, угрожаю 51-ой статьей... - Ну да, конечно, я вполне с вами согласен... И удои, и удои повысятся непременно! Еще бы - не повысились удои!.. Ну, уж а это, пожалуйста, бросьте... Где она может помещаться, эта задняя нога... И почему - именно у Кагановича - задняя нога!.. Чорт побери, если бы вы заявили, что у Энвера Ходжи - два хуя, я бы и не стал возражать вам... как-никак, принадлежность к албанской нации - веский аргумент... Но... у Кагановича задняя нога!.. Это уже слишком, молодой человек!.. Мне, в сущности, все равно, кому я возражаю. Мне абсолютно наплевать, кто мой оппонент - Спиро Гуло, Вавилонская башня или Бандунг... Мне просто доставляет удовольствие разбивать положения вымышленного оппонента - и в пылу дискуссии я имею полное право называть его не только "молодым человеком", но и, если угодно, ослом. Кто, в конце концов, сможет меня убедить, что я имею дело не с ослом, а с Вавилонской башней? В сущности, и сам предмет нашей дискуссии мало меня интересует; и если бы аксиома о задней ноге не была выдвинута в такой категорической форме, я бы, может быть, даже поспешил солидаризироваться... Но все дело в том, что я не терплю категоричности, тем более если эта категоричность подмывает репутацию партийного вождя, а следовательно, и международный авторитет моей нации... Я продолжаю дискутировать - из чисто патриотических побуждений... - Вы говорите, у Кагановича - задняя нога... Но (дьявол вас побери и извините за выражение) где же гарантия того, что у Шепилова есть кадык? или - что у Шепилова не три, а четыре кадыка? И потом - 56 млн. тонн чугуна сверх плана в первый же год шестой пятилетки - это что? Ззадняя нога?!.. А новогодний бал в Кремле? А отставка Идена! А Низами! А удои! Чоррт побери, удои! - о которых вы с таким жаром распространялись! возможно ли все это при наличии у Кагановича задней ноги!.. И меня охватывает неудержимая радость от сознания бессилия моего оппонента и способности моего мышления ко всеразрушающей логичности... В упоении я размахиваю руками, дабы и физически доконать своего противника - и с удовлетворением сознаю, что мои удары приходятся точно по ее (ее!) толстым икрам... Говорю - "ее" - потому что угрожающее движение со стороны этих же икр заставляет меня очнуться и узреть, наконец, и свое состояние, и позу моего загадочного противника... - Молодой человек! Как вам не стыдно! Собственно, о каком стыде идет речь? Неужели эта женщина думает, что я лежу перед ней в снегу, только потому что я пьян?! Но ведь я только сейчас почувствовал, что лежу в снегу, - и, может быть, я и вообще не лежу в снегу, а мне просто снится, что я лежу... Нет, пусть она сначала докажет мне, что окружающий меня белый комфорт - не сновидение и что она сама - не Вавилонская башня и не Дух Женевы... Нет, пусть все-таки докажет, - а потом уже укоряет меня в отсутствии стыдливости... - Послушайте, гражданка! - Вы... это... серьезно говорили об удоях?.. Ну вы подумайте! Она еще смеет прикидываться дурочкой! Она, видите ли, не понимает, о чем я говорю!.. Что-о? Вы - студентка Юридического факультета?.. Ну да, это очень, очень похвально... но не обязывает же это вас, в конце концов, прикидываться ничего не понимающей или разыгрывать роль мраморной Галатеи!.. - И потом: что вам собственно от меня надо? Я же вам кажется убедительно доказал, что ваши рассуждения насквозь нелояльны... О-о-о! Она даже не скрывает этого!.. Но если вы не скрываете - для чего же говорить мне о каких-то утренних разочарованиях... Неужели вы серьезно пробуете меня уверить в том, что утром я буду еще в чем-то разочаровываться?.. Или вы считаете меня неизлечимым идиотом!.. (Хи-хи-хи-хи)... Нет, вы послушайте: - Вот вы говорите: разочаровываться, интуиция, предчувствие, тревога, симпатия, стремление и пр. и пр. - так ведь это же одна видимость, комбинация звуков, а понятий - нет... вернее, в психике-то нет таких моментов. Я хочу сказать - не просто "нет" - а "не было бы", если какому-нибудь первобытному дурню не посчастливилось бы так удачно подставить одну букву к другой - и не получить что-нибудь вроде "стремление"... Что? Зад чешется? Ну да, это конечно... - Но все это я к чему говорю? Да дело в том просто, что эти-то комбинации звуков и действуют на меня, вызывая определенные эмоции... Ну, сами посудите, если бы я не знал слова "разочарование" и не знал бы, что после "р" (непременно - "р"!) следует "а" (а не "и" и ничто другое) и т. д. и т. д. - разве же могла бы прийти мне в голову мысль когда-нибудь и в чем-нибудь - "разочаровываться"... Да перестаньте же! Ведь я, как-никак, - мужчина... - И потом - признайтесь! - у вас конечно же часто бывает эдакое неуловимое настроение, даже не "неуловимое" - а... "несказанное"... да нет, не "несказанное"... ну да ччерт с ним; одним словом - признайтесь, вы часто заявляете, что у вас... гм... настроение, не находящее, так сказать, выражения словесного... А вот я вам не верю! Не верю - и все! Где у вас гарантия того, что ваше настроение действительно "не находящее выражения словесного" - если оно не находит словесного выражения! Потом - само выражение: "не находящее словесного выражения" - это просто отказ от словесного выражения вашего настроения, но никак не его выражение!
30 декабря
Да, да! Войдите! Тьфу, ччорт, какая идиотская скромность... Ну, так как же, Вл. Бр.? Вы отказываетесь? А у вас, это, между прочим, так неподражаемо: "На-а-а земле-е-э-э ве-эсь род..." А мнения все-таки бросьте, пожалуйста... И "женскую душу", и "женскую натуру" - тоже бросьте... Да и возлагать на меня не стоит... Да входите же, еби вашу мать! А! Это вы! Стоило так долго стучаться! Хе-хе-хе, ну как, что новенького? Что?! Даже откровенничать! Ха-ха! Откровенничать! Обнажаться, значит... Ну, что ж - прреподнесем, препподнесем! Совершенно одна! Хи-хи-хи-хи!.. Да, да, конечно, это до чрезвычайности трагедийно... Единственное - старушка-мать... И не издохла?.. Да нет же, я хотел спросить: "И вы очень ее любите?"... Да неужели?! И вы - не спились, не взрезали перси?.. Ну да, конечно, конечно, "единственное старушка-мать" и больше никого, совершенно никого... И тем не менее уйдите!.. Да нет же! Не на хуй!.. Просто - уйдите... Да не глядите же на меня так! Чем я, собственно, провинился?.. Бросьте это, А. Г., серьезно вам советую - бросьте!.. Ведь мы же, в конце концов, вчера снова обменялись взаимными плевками и теперь, по меньшей мере на неделю, зарядились злобой... И у меня сегодня просто нет настроения торговать звериными инстинктами... Угу! всего! Да, да! А. Г., вас давно сняли с веревки?.. Как! Вас и не поднимали?! Ха-ха-ха! Вы только послушайте - как она мило острит!.. Значит, вас серьезно не снимали?.. Ах, да! Как я мог снова перепутать? Эй!.. Да нет, это я не вам... угу, до свиданья... Эй! Лидия Александровна!.. Ну, как вы там? А? Хе-хе-ххе-хе-хе! Ах, ну дайте же, я паду ниц! Что? Как это так! - не стоит! Как будто бы я не падал шестнадцатого!.. Фу! Какие у вас ледяные ноги!.. И этот ебаный буран еще раскачивает их! Чччоррт побери, ведь ровно год назад и в такой же буран он здесь качался!.. И ваш покойный родитель тоже... ха-ха-ха... тоже! Ах, как вы плакали тогда, Лидия Александровна, как мило вы осыпали матом вселенную и неудачно имитировали сумасшедший бред... Хи-хи... Нет, не врите... Вы не были потрясены! Вы издевались, чччорт, вы хихикали!.. Да прекратите же, в конце концов, раскачиваться... Хоть после смерти-то ведите себя прилично и не шуршите передо мной ледяными прелестями... Я не горбун Землянкин! Хе-хе!.. Вот видите - вы даже можете хорошо меня понимать!.. Когда речь заходит об августовских испражнениях, вы непременно все понимаете... Ах! Вы уже не сможете теперь испражняться так комфортабельно и так... непосредственно... А ведь он, смею вас заверить, трепетал от умиления... И я почти завидовал ему! Слышите ли? - завидовал!! Еще месяц - и я раболепствовал бы в высшей степени... Как вы были очаровательны тогда, тьфу!.. Вы мне позволите, конечно, еще раз прикоснуться губами... Да нет же! Что еще за буран! Вы - каменная глыба! Вы - лед! И тем не менее вы продолжаете гнуться! Какой же еще, к дьяволу, буран! Ха-ха-ха, вы притворяетесь, что не слышите меня! Вы нагло щуритесь! Вы прельщаете!.. Хе-хе... Пррельщаете! А водка-то льется, Лидия Александровна! Льется... еби ее мать!.. щекочет трахею... сорок пять градусов! Хи-хи-хи-хи, сорок пять градусов!.. Шатены... хи-хи-хи... брюнэты... блондины... Триппер... гоноррея... шанкр... сифилис... капруан... фильдекос... креп-жоржет... Их-хи-хи-хи-хи!.. А Юрик-то... помните... кххх - и все!.. Кххх! - И все!!! И северное сия-яние! Северное сия-а-ание!..
3 января
Вот видите - вам опять смешно. Вы не верите, что можно вскармливать нарывом. А если бы вы имели счастье наблюдать, то убедились бы, что это даже достойно поощрения. И сейчас я имею полное право смеяться над вами. Вы не видите, вы не внемлете моим гениальным догадкам - и не собираетесь раскаиваться. А я созерцаю и раздраженно смиряюсь. "Значит, так надо". "Мало того - может быть, только потому-то грудь матери окружена ореолом святости и таинственности". Ну, посудите сами, как это нелепо! Я пытаюсь даже рассмеяться... И не могу. Меня непреодолимо тянет к ржанию - а я не умею придать смеющегося вида своей физиономии... Я сразу догадываюсь - мороз, бездарный мороз. Мороз сковывает мне лицо и превращает улыбку в идиотское искривление губ. Я воспроизвожу мысленно фотографию последнего номера "Московской правды"... обмороженные и тем не менее улыбающиеся физиономии... Проклинаю мороз и разуверяюсь в правдивости социалистической прессы. Дальнейшее необъяснимо. Ребенок обнажает зубы, всего-навсего - крохотные желтые зубы... Обнажение ли, крохотность или желтизна - но меня раздражает... Я моментально делаю вывод: "Этому тельцу нужна вилка. И не просто вилка, а вилка, исторгнутая из баклажанной икры". Ребенок мотает головой. Он не согласен. Он кичится своей разочарованностью и игнорирует мою гениальность. И эта гнойная... эта гнойная - торжествует! Я вынужден вспылить! Как она смеет... эта опьяненная сперматозоидами и извергнувшая из своего влагалища кричащий сгусток кровавой блевоты... Как она смеет не удивляться способности этого сгустка к наглому отрицанию!.. Но рука не подымается. Мне слишком холодно, и я парализован. Я сомневаюсь - достанет ли сил протереть глаза... Можно и не сомневаться. Я лежу и выпускаю дым. В атмосфере - запах баклажана. А в пасти хрипящего младенца все тот же сосок, увенчанный зеленым нарывом... Сам! Сам встану!
Дневник
4 января - 27 января 1957 г.
Продолжение записок психопата. II
4 января
Встретив лицом к лицу, робко опустить голову и пройти мимо в трепетном восторге и смущении... ...проводить взглядом удаляющуюся фигуру - и, хихикнув, двинуться вослед... ...осторожно ступая, подкрасться - и нанести искросыпительный удар по невидимой сзади физиономии... ...не предпринимая никаких попыток к бегству, по-прежнему робко опустить голову и безропотно упиваться музыкой устного гнева... ...неутомимо льстить, лицемерить, петь славословия, свирепо раскачиваться, яростно извиняться, - пасть на колени и лобызать все что угодно... ...рабским взглядом поблагодарить за ниспосланное прощение и убедить в неповторимости происшедшего... ...на прощание - ласково солидаризироваться в вопросе о нерентабельности поэтической мысли... ...при возобновлении удаления - издалека нанести удар чем-нибудь тяжелым и тем самым обнажить отсутствие совести и способность на самые непредвиденные метаморфозы... ...и продолжая свой путь, заглушать тыловые всхлипывания и мстительные угрозы напевами из Грига.
5 января
Утром - окончательное возвращение к прошлому январю. Тоска по 21-ому уже не реабилитируется. Нелабильный исход - не разочаровывает. Даже по-муравьевски тщательное высушивание эмоций и нанизывание на страницы зеленых блокнотов - невозможно. Высушивать нечего. Впервые после 19-го марта - нечего. Пусто.
7 января
Помните, Вл. Бр.? - Вы говорили: "Ерофеевы - тля, разложение, цвет, гордость. О Гущиных не говорю... Мамаша эта твоя, Борис и сестры - просто видимость, Гущины, мамашин род... Эти просуществуют... А Ерофеевыми горжусь... Папаша в последние минуты всех посылал к ебеней матери... а тебя не упоминал вообще... Мать, наверное, говорила тебе?.. ...Еще налить? Двадцать лет в лагере - это внушительно... И Юрик прямо по его стопам... Водка и лагерь - ничего нового... Совершенно ничего нового... А это плохо... Скверно... Спроси у любого кировчанина - каждый тебе ответит: Юрий - рядовой хулиган, Бридкина наместник - и больше ничего... На тебя все возлагают надежды... Ты умнее их всех, из тебя выйдет многое... Я уверен, я еще не совсем тебя понимаю, но уверен... А за университет не цепляйся... И не бойся, что в Кировске взбудоражатся, если что-нибудь о тебе услышат... Все равно - ты уже наделал шума с этими своими тасканиями, Тамара уже смирилась и мать - тоже... И не бойся тюрьмы... Главное - не бойся тюрьмы... Тюрьма озверивает... А это - хорошо. Бандиты эти грубые, бесчувственные - но не скрывают этого... Искренние... А ваши эти университетские - то же самое, а пытаются сентиментальничать... Умных мало - а все умничают... Чувствовать умно надо, чувствовать не головой, но умно... А ваши эти все - холодные умники... Тебе с ними не по пути... Они просуществуют, как твои Гущины... Они не хотят существовать просто так... Они в мечтах - мировые гении... И, мечтая, существуют... Я знаю этих типов, я сам учился в университете... и - знаю... Они чувствуют - когда есть свободное время... И даже сладострастничают - только внешне... Я - знаю... Они могут доказать ненужность того, чего у них нет... и для них это признак ума... Главное для них - чистота... чистота своих чувствий... А их, этих чувствий, у большинства, почти у всех - немного - и содержать их в чистоте - нетрудно... Они, эти цивилизованные, будут ненавидеть тебя говорю совершенно серьезно - ненавидеть! Все запоминай... и всем - мсти... Извини, что я, пьяный, учу тебя - вместо родителя... Ты - особенный, только на тебя и можно возлагать надежды... Главное - избегай всегда искренности с ними, - немного искренности - и ты прослывешь бездушным, грязным, сумасшедшим... Ты! - бездушный и грязный! Хе-хе-хе-хе... Налить еще, что ли?"
8 января
О! Слово найдено - рудимент! Рудимент!
9 января
Даже для самого себя - неожиданно: Оскорбленный человек первый идет на примирение, а я не удостаиваю взглядом, спокойно перелистываю очередную страницу "Карамазовых" и - не подымая головы - лениво: Катись к чорту. И ничуть не смущает ответное скрежетание: Ид-диот. Все - спокойно, умеренно злобно, внешне - почти устало, без излишней мимики, а тем более - дрожи... Удивительно, что спокойствие - не только внешнее... По-прежнему шуршат "Карамазовы" - и никакого волнения.
10 января
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
11 января
Каюсь публично! - Пятого числа бессовестно лгал! И эти мои словечки - все ложь!! И - никакой "пустоты"! Очередное кривляние - только и всего! И я вам докажу, что нет никакой "пустоты"! Докажу!! Сегодня же! Вечером!! Прощайте!
12 января
Темно. Холодно. И завывает сирена. Отец. Медленно поднимает седую голову из тарелки; физиономия - сморщенная, в усах - лапша, под столом - лужа блевоты. "Сыннок... Изввини меня... я так... Мать! А, мать! Куда спрятала пол-литра? ...А? Кккаво спрашиваю, сстарая сука!! Где... пол-литра? Веньке стакан... а мне... не могу... Ттты! Ммать! Куда..." Шамовский. Отодвигая стул. "Бросьте, Юрий Васильевич, это вам не идет!.. Хоть жены-то постесняйтесь... ведите себя прилично..." Встает, длинный, изломанный, с черной шевелюрой... делает два шага - и падает на помойное ведро... Харченко. Нина. Лежит в красном снегу, судорожно извивается. "И-ирроды! За что!.. В старуху... Тюррре-э-эмни-ки-и!.. Тюре-е..." Юрий. Невозмутимо. "Пап, заткни ей глотку". Ворошнин. Вскакивая. "Не позволю! Не позволю! Без меня никто работать не будет! Директора убью! Сам повешусь!! А не позволю!.. Боже мой... Сил моих нет!.. Все, все - к ебеней матери!" Викторов. Совершенно пьяный. Кончает исповедываться, хватает вилку и, упав на стол, протыкает себе глаз. Бридкин. Недовольно поворачивая оплывшую физиономию. "А-а-а... опять... москвич... Ну-ну... Ты слышал про Шамовского? Нет?.. Вчера ночью... застрелился... И мне за него стыдно, не знаю - почему, а стыдно... Садись, я заплачу... Эй! Ты! Толстожопая! Еще триста грамм... Застре-лил-ся... Никого не предупреждал, кроме сына... Это - хорошо..." Юрий. Прохаживается взад и вперед. Пинает все, что попадается под ногу. Взгляд тупой. "Тюрьма все-таки лучше армии. Народ веселый... Вчера в дробильном цехе работали, двоим начисто головы срезало под бункером, все смеялись... и я тоже. Бригадир споил, ни хуя не понимали, я даже ничего не помню... Я вообще пьяный ничего не помню... и не соображаю... делаю, что в голову придет... забываю вот только вешаться... пришла бы в голову мысль обязательно бы повесился. Это, говорят, интересно, - вешаться в пьяном виде, один у нас хуй вешался, рассказывал - как интересный сон, говорит..." Андрей Левшунов. Вдруг поднимает голову и, схватившись за грудь, начинает яростно изрыгать в стакан. В бессилии откидывается на спинку стула; затем неожиданно хватает стакан, выпивает до дна - и снова наполняет. И так бесконечно, и под хохот одобрения. Ворошнина. Лежит под одеялом. Потягивается. "Ба-а-а... Веничка!.. проходи, проходи, садись сюда... (Валинька! Вышвырнись-ка, милая, на полчасика... угу...) ...да ближе, вот сюда, на постель, какого черта еще стесняешься... Ну, тепло?.. хи-хи-хи-хи... скромность-то где... и по-матерински согревать нельзя... ребенок - и все... может, тебе еще свою титьку дать... вот уж интересно, как бы ты стал сосать... хи-хи... а мне целовать нельзя, - хуй знает - может я вся - заразная, венерическая... Ну, чего ты пугаешься? Уй, какой ребенок... Ну-ка, Веньк, наклонись, от меня пахнет? Нет? Ну - ты наверно, сам наглотался и не чуешь... Хи-хи-хи..." Бридкин. Оживляясь. "Хе-хе-хе-хе... Вчера ваш этот, Сашка, был у меня... Слышал? Баба-то недосмотрела... В собственной блевоте задохнулся. Насмерть. Лежал вверх лицом и задохнулся... Все перепились, гады, и не обратили внимания... Жаль, ты вот не пришел... Тебя ждали... А этот теперь уже в больнице. На "скорой помощи" ночью увезли... Все равно уже... Говорят, из легких капустные листы вынимали... Врут, наверное..." Фаина. Закрыв лицо. "А ты думаешь - я не плачу, я больше ее плачу, если хотите знать, больше всех... Ей "душно"! А мне - нет, что ли? Душно ей!.. Ха-ха-ха! Ведь выдумает тоже - душно!.."
13 января
Сначала - странное помутнение перед глазами. Помутнение, которое бывает у людей болезненных от резкого перехода в вертикальное состояние... Потом и все существо заволакивается той же мутью... И я засыпаю... Я не просто засыпаю. А засыпаю с таким ощущением, будто усыпление идет откуда-то со стороны: меня "засыпают", а я осторожно и безропотно, дабы не огорчить их, поддаюсь усыплению... Постель, оставаясь верной традиции, опускается куда-то вниз (в Неизвестность или куда-нибудь еще... безразлично), - а я словно отделяюсь от нее и на ходу моментально соображаю, что мое "отделение" - совсем даже и не вознесение в бесконечность, а самая что ни на есть заурядная потеря ощущений... Каждый день я засыпаю именно так - и нисколько не жалею, что широчайший диапазон всех прочих методов засыпания мне недоступен... А сегодня со мной творится нечто странное. Даже не со мной, а с постелью, которая в категорической форме изъявляет свое нежелание опускаться в отведенную ей Неизвестность... И не только отказывается; а словно издевается над тем, что я не могу, в силу ее статического состояния, теряя одно за другим свои наглые ощущения, потихоньку улетучиваться в Бесконечность... (ну, да ладно, пусть - "Бесконечность"). Но я ничуть не разгневан. Наоборот, я чрезвычайно доволен тем, что мое ложе наконец-то вышло из повиновения... Это - своего рода восторг, выражаемый по поводу пробуждения национального самосознания чего бы то ни было... черта, свойственная мне... да еще, может быть, паре миллионов самых оголтелых коммунистов... Но в данном случае мой восторг несколько умеряется тем, что мой (мой собственный! хе-хе) круп играет незавидную роль горизонтально распластавшейся метрополии и потому не может испытывать особенной радости от созерцания обнаженных суверенитетов... И самое непредвиденное - и самое раздражительное для меня - это зверский холод, который охватывает понемногу мое ложе и, следственно, - меня самого. Я поворачиваюсь на бок и силюсь разгадать причины беспочвенного похолодания. Я пробую вслух проследить температурную эволюцию моего ложа но вслушавшись в свою речь, с неудовольствием замечаю, что с уст моих срываются рассуждения на темы слишком далекие от каких бы то ни было эволюций... В конце концов, меня заинтересовывает тот факт, что моя устная речь, как будто из презрения к ходу моих мыслей, течет в совершенно другом направлении... Чччорт побери... Значит, я сплю! Сплю! Потому что только во сне может иметь место такой безнравственный разлад! И мысль о том, что я все-таки заснул, заснул несмотря ни на что, очаровывает меня до тошноты... со слезами умиления я прощаю своему ложу и отказ от эвакуации в Неизвестность, и попытку спровоцировать температурный путч... Все! Все прощаю! И уже с нескрываемым интересом слежу за направлением своих устных высказываний, кому-то возражаю, озлобляюсь, угрожаю 51-ой статьей... - Ну да, конечно, я вполне с вами согласен... И удои, и удои повысятся непременно! Еще бы - не повысились удои!.. Ну, уж а это, пожалуйста, бросьте... Где она может помещаться, эта задняя нога... И почему - именно у Кагановича - задняя нога!.. Чорт побери, если бы вы заявили, что у Энвера Ходжи - два хуя, я бы и не стал возражать вам... как-никак, принадлежность к албанской нации - веский аргумент... Но... у Кагановича задняя нога!.. Это уже слишком, молодой человек!.. Мне, в сущности, все равно, кому я возражаю. Мне абсолютно наплевать, кто мой оппонент - Спиро Гуло, Вавилонская башня или Бандунг... Мне просто доставляет удовольствие разбивать положения вымышленного оппонента - и в пылу дискуссии я имею полное право называть его не только "молодым человеком", но и, если угодно, ослом. Кто, в конце концов, сможет меня убедить, что я имею дело не с ослом, а с Вавилонской башней? В сущности, и сам предмет нашей дискуссии мало меня интересует; и если бы аксиома о задней ноге не была выдвинута в такой категорической форме, я бы, может быть, даже поспешил солидаризироваться... Но все дело в том, что я не терплю категоричности, тем более если эта категоричность подмывает репутацию партийного вождя, а следовательно, и международный авторитет моей нации... Я продолжаю дискутировать - из чисто патриотических побуждений... - Вы говорите, у Кагановича - задняя нога... Но (дьявол вас побери и извините за выражение) где же гарантия того, что у Шепилова есть кадык? или - что у Шепилова не три, а четыре кадыка? И потом - 56 млн. тонн чугуна сверх плана в первый же год шестой пятилетки - это что? Ззадняя нога?!.. А новогодний бал в Кремле? А отставка Идена! А Низами! А удои! Чоррт побери, удои! - о которых вы с таким жаром распространялись! возможно ли все это при наличии у Кагановича задней ноги!.. И меня охватывает неудержимая радость от сознания бессилия моего оппонента и способности моего мышления ко всеразрушающей логичности... В упоении я размахиваю руками, дабы и физически доконать своего противника - и с удовлетворением сознаю, что мои удары приходятся точно по ее (ее!) толстым икрам... Говорю - "ее" - потому что угрожающее движение со стороны этих же икр заставляет меня очнуться и узреть, наконец, и свое состояние, и позу моего загадочного противника... - Молодой человек! Как вам не стыдно! Собственно, о каком стыде идет речь? Неужели эта женщина думает, что я лежу перед ней в снегу, только потому что я пьян?! Но ведь я только сейчас почувствовал, что лежу в снегу, - и, может быть, я и вообще не лежу в снегу, а мне просто снится, что я лежу... Нет, пусть она сначала докажет мне, что окружающий меня белый комфорт - не сновидение и что она сама - не Вавилонская башня и не Дух Женевы... Нет, пусть все-таки докажет, - а потом уже укоряет меня в отсутствии стыдливости... - Послушайте, гражданка! - Вы... это... серьезно говорили об удоях?.. Ну вы подумайте! Она еще смеет прикидываться дурочкой! Она, видите ли, не понимает, о чем я говорю!.. Что-о? Вы - студентка Юридического факультета?.. Ну да, это очень, очень похвально... но не обязывает же это вас, в конце концов, прикидываться ничего не понимающей или разыгрывать роль мраморной Галатеи!.. - И потом: что вам собственно от меня надо? Я же вам кажется убедительно доказал, что ваши рассуждения насквозь нелояльны... О-о-о! Она даже не скрывает этого!.. Но если вы не скрываете - для чего же говорить мне о каких-то утренних разочарованиях... Неужели вы серьезно пробуете меня уверить в том, что утром я буду еще в чем-то разочаровываться?.. Или вы считаете меня неизлечимым идиотом!.. (Хи-хи-хи-хи)... Нет, вы послушайте: - Вот вы говорите: разочаровываться, интуиция, предчувствие, тревога, симпатия, стремление и пр. и пр. - так ведь это же одна видимость, комбинация звуков, а понятий - нет... вернее, в психике-то нет таких моментов. Я хочу сказать - не просто "нет" - а "не было бы", если какому-нибудь первобытному дурню не посчастливилось бы так удачно подставить одну букву к другой - и не получить что-нибудь вроде "стремление"... Что? Зад чешется? Ну да, это конечно... - Но все это я к чему говорю? Да дело в том просто, что эти-то комбинации звуков и действуют на меня, вызывая определенные эмоции... Ну, сами посудите, если бы я не знал слова "разочарование" и не знал бы, что после "р" (непременно - "р"!) следует "а" (а не "и" и ничто другое) и т. д. и т. д. - разве же могла бы прийти мне в голову мысль когда-нибудь и в чем-нибудь - "разочаровываться"... Да перестаньте же! Ведь я, как-никак, - мужчина... - И потом - признайтесь! - у вас конечно же часто бывает эдакое неуловимое настроение, даже не "неуловимое" - а... "несказанное"... да нет, не "несказанное"... ну да ччерт с ним; одним словом - признайтесь, вы часто заявляете, что у вас... гм... настроение, не находящее, так сказать, выражения словесного... А вот я вам не верю! Не верю - и все! Где у вас гарантия того, что ваше настроение действительно "не находящее выражения словесного" - если оно не находит словесного выражения! Потом - само выражение: "не находящее словесного выражения" - это просто отказ от словесного выражения вашего настроения, но никак не его выражение!