Страница:
Для людей непосвященных Рамазан был лицом кавказской национальности, потому что его предки, т.е. мать, отец, дедушка и бабушка являлись также лицами кавказской национальности. То ли из кумыков происходила рамазановская родня, то ли из лакцев, в общем, вышли они во время великого переселения народов и строек коммунизма, прославляющих отечество, из недр многонационального, многоязыкого Дагестана, спустились, так сказать, с гор и оказались на жительстве и поселении где-то в Ростовской области, где процветал (ныне развалившийся) совхоз "Гигант" и испокон веков существовали Сальские степи. Потом в силу естественной убыли населения эта кавказская семья сократилась, кто-то умер, кто-то вернулся в родные горы, кто-то вышел замуж, не обошли, как следует из тенденции времени, рамазановских родственников и тюрьмы. От сумы и от тюрьмы не уйдешь. В общем, когда лет семь назад Рамазану надо было возвращаться из армии со срочной службы и выбирать себе местожительство, то ехать вроде было и не к кому. И все же Рамазан взял билет в такой знакомый ему городок во вполне русской степи, где он заканчивал восемь классов и потом в той же школе работал дворником и сантехником.
Теперь дотошный читатель спросит меня, а как же простой сантехник оказался на роскошном курорте? А так! Никаким сантехником в новое время Рамазан, вернувшись из армии, не стал. Недаром в армии он слушал рассказы своих сослуживцев и читал различные газеты самого необыкновенного содержания. Свобода слова! Покрутился Рамазин в своих родных местах на разных поприщах, торговал спиртным в палатке, занимался на машине извозом, работал в совхозе сварщиком, женился на одной замечательной артистке из самодеятельности, которая после скорого развода с ним уехала в Турцию представлять живые картины в барах и ресторанах, потом вместе с цыганами воровал и перегонял скот в Краснодарском крае, торговал оружием и наркотиками, много раз избегая суда и расправы. Любил, как и положено лицу кавказской национальности, Рамазан женщин, и пожилых уже дам, и молоденьких. Надо отметить и дамы его очень любили. Видно, было за что.
В жизненных мытарствах денег никогда у Рамазана настоящих не было, а очень хотелось. Тогда-то и придумал себе Рамазан замечательный бизнес. Он стал чудо лекарем. Человек нашел себя! Вот что значит смотреть телевизор и читать в газете раздел криминальной хроники. В хронику попадают те, кто попался, а он, Рамазан, не попадется!
Очень важно, если человек когда-нибудь чему-нибудь учился, а теперь проявляет сметку и внимание. Рамазан заметил, что русские люди очень любят лечиться и читают в газетах все объявления врачей и советы разных бывалых людей о том, как сохранить здоровье. И Рамазан пошел в районную библиотеку и набрал там много различных книг о том, как пользоваться травами и при каких болезнях эти травы пить. Мудрствовать и переписывать многочисленные рецепты Рамазан не стал, а просто вырвал нужные ему страницы. После этого в ростовские, краснодарские и ставропольские районные газеты, а также в районные газеты Сибири он разослал объявления, что чудодейственный лекарь народными методами лечит все болезни и готов выслать соответственные рекомендации и советы по получению от клиента пятидесяти рублей в почтовом переводе, а также заполненного адресом отправителя конверта с почтовой маркой. Кто же мог ожидать, что люди такие легковерные! Все свои действия Рамазан старался разворачивать подальше от дома, потому что неизвестно, как могло все повернуться. Зачем ему недовольные больные и расследования. Однако дело пошло, были даже благодарственные письма.
На первый раз, для начала, Рамазан воспользовался ксероксом в школьной канцелярии, где сидела одна старая дева его доброжелательница, а потом, когда дело пошло, взял ксерокс на прокат, и наконец купил свой собственный. Работать приходилось много, читать письма, вкладывать в конверты соответствующие рецепты, получать переводы, записывать в тетрадочку, куда и что отсылаешь, чтобы не возникла накладка, ходить на почту и кидать письма в ящик. И письма Рамазан получал не только в своем почтовом отделении, но и во всех окрестных городках, и корреспонденцию отправлял, чтобы не засекли, из разных мест. Зато через эти хлопоты удалось Рамазану купить вскоре небольшой домик на окраине города и неновую машину импортной марки.
Зачем завидовать людскому богатству? Были и в своем городке, где все друг друга знают, у Рамазана различные молодые девушки. Считался он очень завидным женихом. Но предпочитал девушек приезжих, в основном командированных и дачниц. От них меньше шума. А два раза в месяц ездил на своей машине в большой город Ростов, где хорошенько и оттягивался, пожиная сладки плоды на ниве продажного секса. Почему себе надо в чем-то отказывать, пока молодой?
Как-то в Ростове, на одной из частных квартир для посвященных, где по комнатам ходят, привлекая своим платным обликом, почти сплошь обнаженные девушки, Рамазан встретил своего армейского товарища. Товарищ теперь служил в милиции и работал чуть ли не участковым уполномоченным. Вот тот и рассказал Рамазану, что обязательно надо ездить куда-нибудь на курорты в жаркие страны, где отдыхают русские, и там обязательно есть такая категория молодых женщин с маленькими детьми, которых этот товарищ называет "мамочки". Мамочки! Они там отдыхают, купают в море не совсем здоровых детей и томятся. Праздничные женщины, свежие, здоровые и совершенно бесплатные. Как правило, все они замужем за уже очень немолодыми мужьями, которые делают деньги, сидят в офисах в столице или в других больших городах и эти деньги караулят.
И вот теперь, сидя в самолете, Рамазан заново переживал свои приключения. Семь дней и ночей – сем ударов саблей. Но саблей он размахивал только днем, а ночью он спал, шатался по лавкам или пил легкие напитки в баре.
Технология у него была такова. После завтрака он, ни в коей мере не торопясь, дожидался, когда песочек прогреется и все обитатели отеля высыпят на пляж, тогда он медленной походкой – широкие плечи, просторная, подернутая курчавым волосом грудь, узкий таз, мощные ноги, синие плавки, в которых кое-что бугрилось – шел среди купающихся и лежащих на солнце мужчин и женщин, и неизменно располагался возле какой-нибудь одинокой "мамочки" с желтушным младенцем, копающимся в песочке. Орел с вершины горы высмотрел жертву. Рамазан расстилал на соседнем лежаке свое полотенце, а через час уже возился с малышом. Путь к сердцу женщины часто лежит через улыбку ее ребенка. Искупать малыша в море или пару раз подбросить его вверх и поймать, и можно сразу и на всю жизнь стать с ним лучшими друзьями. Но "мамочка" будто с самого начала знала тайный план Рамазана и сама шла ему навстречу. Через час малыша сплавляли в компанию таких же, как и он, золотушных и подзабывших отцовскую ласку ребятишек.
А Рамазан, глядя на шею своей знакомой, говорил, что вот это пигментное пятнышко свидетельствует о плохой работе печени, а некоторая желтизна на глазном яблоке – о перебоях с селезенкой, а вообще надо чуть похудеть, и у него есть замечательный для похудения чай. Ах, как хорошо они проводили время под завистливый взгляд других, ближайших к ним "мамочек". Кто он, Рамазан? Нет, нет, он не занимается ни банковским делом, ни нефтью, он – народный целитель, он маг народной медицины. Он что-то среднее между Джуной и Кашперовским.
Сколько познаний из справочника практического врача и наставлений армейского фельдшера он демонстрировал! Усталая от отдыха мамаша погружалась в прелестный мир новых знаний и впечатлений. Нет, нет, сам он, Рамазан не работает на отдыхе. Зачем ему это? Он вполне самостоятельный и обеспеченный человек. Разве только в порядке исключения. Ну, хорошо, он готов пренебречь своими принципами и показать некоторые приемы самомассажа и даже прислать в из России по почте удивительный из их степных и горных трав, чай, который так хорошо действует на пищеварение и цвет лица! И денег он, конечно, не берет, разве только чтобы помочь старушкам-травницам. Этим носительницам народной мудрости надо помогать, иначе все растечется.
Все дамы очень хотели чай и с купюрой от 50 до 100 долларов на листочке бумаге чертили свой домашний адрес. (К чести Рамазана, надо сказать, что всем он что-то пахучее и полевое все же выслал: сельские бабушки, торгующие этим продуктом, спрысканным одеколоном или жидким медом, уверяли, что их травы от чего-то помогают.)
Каждый день была новая знакомая и новый поворот событий с одинаковым исходом.
Самое любопытное, что сейчас, летя в самолете, возвращаясь к своим домашним делам, к своим конвертам и листовкам, он не помнит лиц своих клиенток. А к чему это? Но он помнит их тела, цвет волос на маленьком треугольничке под животом, форму и вкус соска их грудей, их голоса, когда они выкрикивали в конце свой победный клич страсти. Роскошные и ухоженные женщины. Обычно он приходил к ним после обеда, когда весь отель, кроме самых отважных, погружался в послеобеденный сон. Скрипела осторожная дверь, малыш сладко спал на балконе. Они встречались, чтобы побеседовать о здоровье, но Рамазан сразу клал свою руку на спину, закрытую легким летним халатиком и привлекал "мамочку" к себе. Тише, тише! Это была его испорченная прихоть или его месть мужьям, которые не пустили его в банковский и нефтяной бизнес? Каждую новую свою женщину он брал каким-то особым, жестоким и каждый раз новым способом. Это он и запомнил. Он – король, а она лежит на спине с запрокинутыми до боли глазами и молчит, боясь побеспокоить ребенка, или она на животе, или она стоит на коленях, а он раскачивает свой таран или лежит на спине, и "мамочка" быстро лижет его бедра, живот и все, что положено. Ах, какое чудесное время катилось под нежный рокот волны и посапывание нефтяных наследников.
Тут же, пока еще не остыл жар страсти и не был застегнут зиппер на белых курортных штанах, он деликатно давал знать своей клиентке, что распылять только на нее свой талант он не может, он лишь талантливый лекарь-разовик. То, что случилось, это наваждение, грех ее и его, у нее есть достойная семья, и она должна жить со спокойной совестью, в согласии с собой, воспитывая ребенка и ублажая мужа. Забудем. Чтобы не искушаться, он к ней даже больше не подойдет! Здравствуй – прощай. И каждый день новая, и каждый день один и тот же текст.
Кажется, две или три дамы возвращаются с ним в одном самолете на родину. По крайней мере, он дружески кивнул смутно знакомым женщинам в аэропорту и подмигнул обрадовавшимся от внимания взрослого малышам. Не сговорились бы эти дамы между собой, не побеседовали бы. Впрочем, какой-нибудь самый душистый степной сбор он им обязательно пошлет. Пусть пьют, здоровеют и вспоминают его добрым словом.
Одновременно Рамазан подсчитывал свои неожиданные доходы и думал о том, что бизнес, пожалуй, необходимо переориентировать в сторону больших доходов, удобств и удовольствий. Ему надо извлечь урок из путешествия в Хургаду. Эра аскетизма и нищеты закончилась. Со временем он, конечно, откроет какую-нибудь фармацевтическую фабричку. Сначала маленькую. Что он, Рамазан, хуже Брынцалова?
8. Массажист в новых рыночных отношениях
9. Несун – пенсионер
Теперь дотошный читатель спросит меня, а как же простой сантехник оказался на роскошном курорте? А так! Никаким сантехником в новое время Рамазан, вернувшись из армии, не стал. Недаром в армии он слушал рассказы своих сослуживцев и читал различные газеты самого необыкновенного содержания. Свобода слова! Покрутился Рамазин в своих родных местах на разных поприщах, торговал спиртным в палатке, занимался на машине извозом, работал в совхозе сварщиком, женился на одной замечательной артистке из самодеятельности, которая после скорого развода с ним уехала в Турцию представлять живые картины в барах и ресторанах, потом вместе с цыганами воровал и перегонял скот в Краснодарском крае, торговал оружием и наркотиками, много раз избегая суда и расправы. Любил, как и положено лицу кавказской национальности, Рамазан женщин, и пожилых уже дам, и молоденьких. Надо отметить и дамы его очень любили. Видно, было за что.
В жизненных мытарствах денег никогда у Рамазана настоящих не было, а очень хотелось. Тогда-то и придумал себе Рамазан замечательный бизнес. Он стал чудо лекарем. Человек нашел себя! Вот что значит смотреть телевизор и читать в газете раздел криминальной хроники. В хронику попадают те, кто попался, а он, Рамазан, не попадется!
Очень важно, если человек когда-нибудь чему-нибудь учился, а теперь проявляет сметку и внимание. Рамазан заметил, что русские люди очень любят лечиться и читают в газетах все объявления врачей и советы разных бывалых людей о том, как сохранить здоровье. И Рамазан пошел в районную библиотеку и набрал там много различных книг о том, как пользоваться травами и при каких болезнях эти травы пить. Мудрствовать и переписывать многочисленные рецепты Рамазан не стал, а просто вырвал нужные ему страницы. После этого в ростовские, краснодарские и ставропольские районные газеты, а также в районные газеты Сибири он разослал объявления, что чудодейственный лекарь народными методами лечит все болезни и готов выслать соответственные рекомендации и советы по получению от клиента пятидесяти рублей в почтовом переводе, а также заполненного адресом отправителя конверта с почтовой маркой. Кто же мог ожидать, что люди такие легковерные! Все свои действия Рамазан старался разворачивать подальше от дома, потому что неизвестно, как могло все повернуться. Зачем ему недовольные больные и расследования. Однако дело пошло, были даже благодарственные письма.
На первый раз, для начала, Рамазан воспользовался ксероксом в школьной канцелярии, где сидела одна старая дева его доброжелательница, а потом, когда дело пошло, взял ксерокс на прокат, и наконец купил свой собственный. Работать приходилось много, читать письма, вкладывать в конверты соответствующие рецепты, получать переводы, записывать в тетрадочку, куда и что отсылаешь, чтобы не возникла накладка, ходить на почту и кидать письма в ящик. И письма Рамазан получал не только в своем почтовом отделении, но и во всех окрестных городках, и корреспонденцию отправлял, чтобы не засекли, из разных мест. Зато через эти хлопоты удалось Рамазану купить вскоре небольшой домик на окраине города и неновую машину импортной марки.
Зачем завидовать людскому богатству? Были и в своем городке, где все друг друга знают, у Рамазана различные молодые девушки. Считался он очень завидным женихом. Но предпочитал девушек приезжих, в основном командированных и дачниц. От них меньше шума. А два раза в месяц ездил на своей машине в большой город Ростов, где хорошенько и оттягивался, пожиная сладки плоды на ниве продажного секса. Почему себе надо в чем-то отказывать, пока молодой?
Как-то в Ростове, на одной из частных квартир для посвященных, где по комнатам ходят, привлекая своим платным обликом, почти сплошь обнаженные девушки, Рамазан встретил своего армейского товарища. Товарищ теперь служил в милиции и работал чуть ли не участковым уполномоченным. Вот тот и рассказал Рамазану, что обязательно надо ездить куда-нибудь на курорты в жаркие страны, где отдыхают русские, и там обязательно есть такая категория молодых женщин с маленькими детьми, которых этот товарищ называет "мамочки". Мамочки! Они там отдыхают, купают в море не совсем здоровых детей и томятся. Праздничные женщины, свежие, здоровые и совершенно бесплатные. Как правило, все они замужем за уже очень немолодыми мужьями, которые делают деньги, сидят в офисах в столице или в других больших городах и эти деньги караулят.
И вот теперь, сидя в самолете, Рамазан заново переживал свои приключения. Семь дней и ночей – сем ударов саблей. Но саблей он размахивал только днем, а ночью он спал, шатался по лавкам или пил легкие напитки в баре.
Технология у него была такова. После завтрака он, ни в коей мере не торопясь, дожидался, когда песочек прогреется и все обитатели отеля высыпят на пляж, тогда он медленной походкой – широкие плечи, просторная, подернутая курчавым волосом грудь, узкий таз, мощные ноги, синие плавки, в которых кое-что бугрилось – шел среди купающихся и лежащих на солнце мужчин и женщин, и неизменно располагался возле какой-нибудь одинокой "мамочки" с желтушным младенцем, копающимся в песочке. Орел с вершины горы высмотрел жертву. Рамазан расстилал на соседнем лежаке свое полотенце, а через час уже возился с малышом. Путь к сердцу женщины часто лежит через улыбку ее ребенка. Искупать малыша в море или пару раз подбросить его вверх и поймать, и можно сразу и на всю жизнь стать с ним лучшими друзьями. Но "мамочка" будто с самого начала знала тайный план Рамазана и сама шла ему навстречу. Через час малыша сплавляли в компанию таких же, как и он, золотушных и подзабывших отцовскую ласку ребятишек.
А Рамазан, глядя на шею своей знакомой, говорил, что вот это пигментное пятнышко свидетельствует о плохой работе печени, а некоторая желтизна на глазном яблоке – о перебоях с селезенкой, а вообще надо чуть похудеть, и у него есть замечательный для похудения чай. Ах, как хорошо они проводили время под завистливый взгляд других, ближайших к ним "мамочек". Кто он, Рамазан? Нет, нет, он не занимается ни банковским делом, ни нефтью, он – народный целитель, он маг народной медицины. Он что-то среднее между Джуной и Кашперовским.
Сколько познаний из справочника практического врача и наставлений армейского фельдшера он демонстрировал! Усталая от отдыха мамаша погружалась в прелестный мир новых знаний и впечатлений. Нет, нет, сам он, Рамазан не работает на отдыхе. Зачем ему это? Он вполне самостоятельный и обеспеченный человек. Разве только в порядке исключения. Ну, хорошо, он готов пренебречь своими принципами и показать некоторые приемы самомассажа и даже прислать в из России по почте удивительный из их степных и горных трав, чай, который так хорошо действует на пищеварение и цвет лица! И денег он, конечно, не берет, разве только чтобы помочь старушкам-травницам. Этим носительницам народной мудрости надо помогать, иначе все растечется.
Все дамы очень хотели чай и с купюрой от 50 до 100 долларов на листочке бумаге чертили свой домашний адрес. (К чести Рамазана, надо сказать, что всем он что-то пахучее и полевое все же выслал: сельские бабушки, торгующие этим продуктом, спрысканным одеколоном или жидким медом, уверяли, что их травы от чего-то помогают.)
Каждый день была новая знакомая и новый поворот событий с одинаковым исходом.
Самое любопытное, что сейчас, летя в самолете, возвращаясь к своим домашним делам, к своим конвертам и листовкам, он не помнит лиц своих клиенток. А к чему это? Но он помнит их тела, цвет волос на маленьком треугольничке под животом, форму и вкус соска их грудей, их голоса, когда они выкрикивали в конце свой победный клич страсти. Роскошные и ухоженные женщины. Обычно он приходил к ним после обеда, когда весь отель, кроме самых отважных, погружался в послеобеденный сон. Скрипела осторожная дверь, малыш сладко спал на балконе. Они встречались, чтобы побеседовать о здоровье, но Рамазан сразу клал свою руку на спину, закрытую легким летним халатиком и привлекал "мамочку" к себе. Тише, тише! Это была его испорченная прихоть или его месть мужьям, которые не пустили его в банковский и нефтяной бизнес? Каждую новую свою женщину он брал каким-то особым, жестоким и каждый раз новым способом. Это он и запомнил. Он – король, а она лежит на спине с запрокинутыми до боли глазами и молчит, боясь побеспокоить ребенка, или она на животе, или она стоит на коленях, а он раскачивает свой таран или лежит на спине, и "мамочка" быстро лижет его бедра, живот и все, что положено. Ах, какое чудесное время катилось под нежный рокот волны и посапывание нефтяных наследников.
Тут же, пока еще не остыл жар страсти и не был застегнут зиппер на белых курортных штанах, он деликатно давал знать своей клиентке, что распылять только на нее свой талант он не может, он лишь талантливый лекарь-разовик. То, что случилось, это наваждение, грех ее и его, у нее есть достойная семья, и она должна жить со спокойной совестью, в согласии с собой, воспитывая ребенка и ублажая мужа. Забудем. Чтобы не искушаться, он к ней даже больше не подойдет! Здравствуй – прощай. И каждый день новая, и каждый день один и тот же текст.
Кажется, две или три дамы возвращаются с ним в одном самолете на родину. По крайней мере, он дружески кивнул смутно знакомым женщинам в аэропорту и подмигнул обрадовавшимся от внимания взрослого малышам. Не сговорились бы эти дамы между собой, не побеседовали бы. Впрочем, какой-нибудь самый душистый степной сбор он им обязательно пошлет. Пусть пьют, здоровеют и вспоминают его добрым словом.
Одновременно Рамазан подсчитывал свои неожиданные доходы и думал о том, что бизнес, пожалуй, необходимо переориентировать в сторону больших доходов, удобств и удовольствий. Ему надо извлечь урок из путешествия в Хургаду. Эра аскетизма и нищеты закончилась. Со временем он, конечно, откроет какую-нибудь фармацевтическую фабричку. Сначала маленькую. Что он, Рамазан, хуже Брынцалова?
8. Массажист в новых рыночных отношениях
Дима так и не завершил учебу в медицинском училище. В армию его тоже не забрали, так как его мать была инвалидом, а Дима, получалось, оказывался ее единственным кормильцем. У матери Димы было давление и что-то с головой, потому что всю жизнь она проработала контролером по звуку на фабрике грампластинок. А мы ведь знаем, что именно звучит сейчас на пластинках и кассетах, здесь поневоле сойдешь с ума. Отца Дима не знал, тот был или провинциальный певец, записывавший свою пластинку на фабрике, или администратор провинциального оркестра, который эту запись оплачивал и получал уже готовый товар. Здесь у матери в ее рассказах о Димином отце были разночтения. Но Дима был, кажется, в него: высокий и широкоплечий.
Когда мать еще не болела, Дима окончил среднюю школу в городе Москве и поступил в училище на фельдшера. Там он и овладел на втором курсе искусством лечебного массажа. К этому времени мать уже лежала в больнице, и ей требовалось сбалансированное, значит дорогое, питание и разные медицинские препараты. Дима мог или дежурить у лежачих больных, а это старики – примочки, пролежни и памперсы – или заняться массажем. У него это дело сразу пошло, рука оказалась легкая, он хорошо чувствовал человеческое тело. Только положит ладонь на чужую теплую кожу, уже будто знает, что у человека болит, какая мышца потянута и где надо разогнать кровь. Преподавательница, у которой он проходил практику, здоровая тетка, с руками борца и зычным голосом, была им очень довольна и сказала, что у него талант. Она, когда потребовалось, и нашла ему первого клиента – сравнительно молодую женщину, которая страдала ожирением.
С этой женщиной у Димы никакого романа не было, а только некоторое юношеское возбуждение, роман был со следующей клиенткой. А потом так и пошло, если клиентка желает дополнительных услуг, то Дима никогда и никому не отказывал. Училище пришлось бросить, времени на учебу не оставалось, заработки поглощали время. Дима не отказывал ни богатым женщинам, ни очень богатым мужчинам. Женщины всегда женщины, и некрасивых женщин, как известно, в молодости не бывает. А что касается мужчин, то это ему особенного удовольствия не доставляло, прихоть новых толстосумов. Где они этому научились и к этому привыкли, в лагерях что ли? Деньги давят на мозги. Сам Дима не пил и не курил. Будущее казалось ему в некотором тумане, да он о нем и не задумывался особо, лишь бы прожить сегодняшний день.
Этот самый день у него складывался так: утром хозяйство, готовка, разговоры с матерью, его тихие уговоры не выходить из дома, не открывать дверь и не жечь спичек, а потом приблизительно три сеанса массажа. Иногда это бывало в разных районах Москвы. Одни клиенты брали массаж в середине дня, на работе, где-нибудь в комнате отдыха банка или в сауне при офисе, к другим он ездил на квартиры. Бывали сеансы в семь часов вечера и в одиннадцать, когда клиент возвращался из ресторана или театра. Массажи бывали лечебные, профилактические, оздоровительные. Ездил он на метро и поэтому возвращался почти без сил. Богатые люди платили хорошо, но работа была трудной и нерегулярной. Пока отработаешь такую тушу, семь потов сойдет. Случались простои, но есть было надо, и, когда работа шла, Дима не отказывался ни от четвертого сеанса, ни от пятого. Приезжал домой, футболки и спортивные штаны, в которых работал с клиентами, сразу клал в стиральную машину. Пахло все это едким рабочим потом. Много денег уходило на питание.
Среди его клиентов одним из лучших считался Валентин Несторович Хватунов, то ли владелец, то ли просто директор банка на Поварской. Три или четыре раза в году уже на протяжении нескольких лет Дима проводил ему оздоровительные массажи. Происходило это обычно непосредственно в банке, в комнате отдыха за кабинетом. Там стоял массажный стол, на который Дима клал простынку. Крем и массажные масла он приносил с собой. Расплачивался клиент, как правило, в самом конце. Они садились рядом за стол и столбиком считали: столько-то массажей, столько-то крема, столько-то чистого белья, которое приносил с собою Дима, столько-то времени Дима ждал в приемной, если Валентин Несторович не мог в назначенное время освободиться. Потом шла итоговая за всю работу сумма. Нам чужого не надо, но и своего не отдадим. Этим-то капиталистический рынок и хорош, что все учитывается.
Валентину Несторовичу было уже за шестьдесят, и, чтобы сохранять форму при малоподвижном образе жизни, ему необходимо было за собою следить. Два раза в неделю бассейн, по субботам и воскресеньям длинные прогулки на даче и несколько курсов массажей в год. О врачах, кремлевской поликлинике и швейцарской больнице, если приходилось серьезно лечиться, говорить уже не приходится. Вот почему у подобных людей со здоровьем обычно бывает все в порядке, и живут они дольше простых людей, если, конечно, их безвременно не убивают дорогие килеры.
Валентин Несторович и пригласил Дмитрия поехать с собою в благодатную Хургаду. Он сказал: "Отдохнешь, посмотришь другую страну и, может быть, что-то заработаешь, я поеду с семьей". Короткий разговор и грамотно сделанное предложение. Незадолго перед этим было много работы, Дмитрий получил хорошие деньги, значит, имелось, что оставить матери и на что пригласить недельку-другую пожить у них дальнюю родственницу и закупить двум женщинам продуктов. Про себя Дмитрий подумал: "Неужели я увижу пальмы?" Хлопотать ни о чем было не надо, ни о паспорте, ни о билете – все это Валентин Несторович брал на себя. То есть не сам лично, в банке была целая служба, которая это и делала.
Уже на второй день после приезда Дмитрий пожалел, что так легко согласился. Семья Валентина Несторовича состояла из его жены, тридцатилетней красивой Сони, бухгалтера банка, ее матери, тещи Валентина Несторовича, Иды Петровны, работавшей в банке заведующей хозяйством, девятнадцатилетней сводной сестры Сони, дочери Иды Петровны от другого брака, Лики, которая тоже работала в том же банке учетчицей, самого Валентина Несторовича и его двенадцатилетнего сына Миши. Присосались к деньгам. И все, естественно, были утомлены московской жизнью, и всем был нужен легкий оздоровительный массаж.
Валентин Несторович все просчитал и решил, что ехать на курорт со своим массажистом выгоднее. А потом, сколько шика ехать со своим массажистом!
В обязанности Дмитрия входило: утром занимать место на пляже. Потом будить и водить до завтрака Мишу купаться в море. Это мальчику было нужно для здоровья и чтобы немножко снизить ему вес. Сразу же Дмитрий установил, что взял его Валентин Несторович еще и потому, что одинарные номера в отеле стоили почти как двойные, а при сегодняшнем раскладе банкиру надо было все равно брать три номера. Потом Дима проводил с перерывами на обед, ужин и завтрак, четыре массажа для всей семьи. Делать массажи решили в номере, который Дима делил с Мишей. Дескать Миша же весь день на пляже или на детской площадке. Дима также носил чемоданы при отъезде и приезде, сопровождал дам по магазинам, перетаскивал в тень деревянные или пластмассовые шезлонги, его посылали в бар за минеральной водой и в город за фруктами.
Иногда он успевал искупаться и краем глаза во время работы заглянуть в телевизор, в отеле одна из программ была настроена на русский канал. На море он мог в свободное от работы время глядеть столько, сколько хотел: отель, в котором остановилась семья банкира, был построен таким образом, что окна и лоджии всех номеров выходили на море.
Все три дамы сделали ему прозрачные намеки уже в первый день. Дима немножко растерялся от такой семейной активности, но потом подумал, что это, наверное, подразумевается самим контрактом, так сказать его неофициальной частью. Первой Дима на очередь поставил Иду Петровну. Как сказано, в силу профессии Дима никогда женщинам ни в чем не отказывал. Но у Сонечки все же был рядом муж, а Лика по молодости могла и перетерпеть. Ида Петровна в знак первой благодарности оставила Диме три банана, которые она вынесла в сумочке со шведского стола. Лика уже после второго сеанса стала клясться в вечной любви. Сонечка грустно сказала: "Ах, молодость!" Дима после этой тяжелой работы, вытираясь казенным полотенцем, думал: "Как они, интересно, будут со мною расплачиваться?"
Чартерный рейс, на котором семья банкира и их массажист должны были возвратиться в Москву, сильно опаздывал с прибытием. В аэропорту Хургады скопилось много пассажиров. Ни о каких лавках и скамейках речи идти не могло. Но, к счастью, Ида Петровна – пока Дима подтаскивал к стойке регистрации чемоданы, а Валентин Несторович регистрировал билеты – углядела на втором этаже кафе и быстро сумела занять там столик.
Когда кофе был выпит, съедены какие-то сосиски и булочки и делать дальше совершенно было нечего, как только волноваться и ожидать своего рейса, Валентин Несторович достал свою записную книжку и сказал, обращаясь к Дмитрию:
– А теперь мы можем с тобою посчитать, свести "дебит" с "кредитом".
И дальше он, банкир, стал на бумажной салфетке, почти не заглядывая в записную книжку, строить два столбика цифр. Один из того, что Дима был ему должен. Сюда входила стоимость срочного получения загранпаспорта, виза, аэропортный сбор, плата за путевку, питание, транспорт и проживание в отеле. С другой стороны скромно стояли цифры количества массажей, отпущенных Димой каждому члену семьи, и общая стоимость. Баланс был не в пользу Димы. Дима оставался должен семейству 75 условных единиц, как в знающих цену кругах называли доллар.
Здесь за столом наступила тишина. Даже Миша, который допивал вторую бутылку кока-колы, замолчал. Мальчик, воспитанный в строгости, знал, когда идет разговор о деньгах, следует молчать. Тишину разрядил более опытный Валентин Несторович.
– На эту небольшую разницу, Дима, – сказал Валентин Нестерович,– я не стану обращать внимание. Она не стоит нашей дружбы. Самое главное – хорошее отношение.
Совершенно верно, – спокойно и даже без дрожи в голосе, – ответил Дима, – но рыночные отношения подразумевают сверку счетов. У меня есть несколько пунктов, которые не вошли в ваш, Валентин Несторович, список расходов и трудозатрат. – Дима оглядел всех прямым и честным взглядом, раскрыл свою записную книжку и, глядя в нее, продолжал: – Тринадцать утренних купаний вместе с Мишей.
– Он мальчик! – воскликнула Ида Петровна.
–Ну и ходили бы сами со своим мальчиком, а я бы спал, – парировал Дима нетактичное восклицание немолодой дамы.
– Давайте за каждую такую прогулку определим, скажем, 5 У.Е., итого – 65 У.Е. Теперь подноска общего багажа во время приезда и во время отъезда. Вам бы пришлось давать минимум по 10 долларов. Я хотел бы получить 10 У.Е. за оба раза. Я пропускаю помощь на пляже, мою работу как охранника, когда я сопровождал женщин в город. Ну, а где в вашем счете 16 спецмассажей, которые я отпустил Иде Петровне, Лике и вашей жене Софье Андреевне? Это немалые деньги. Самая низкая цена, которую берут туземные массажисты – это 50 долларов. Я– то ведь стою не меньше, вам знакома моя высокая квалификация.
Если читатель думает, что здесь разразился скандал, раздались плачи, стенания, крики и биение головой о стену, то читатель ошибается. Сгустилась тишина, все замерло, как во время грозы, и тут раздался спокойный голос Валентина Несторовича:
– Я, конечно, оплачу твои, Дима, трудозатраты и удовлетворю твои претензии. А дамы пусть знают, что эту сумму я взыщу из их зарплат.
Когда мать еще не болела, Дима окончил среднюю школу в городе Москве и поступил в училище на фельдшера. Там он и овладел на втором курсе искусством лечебного массажа. К этому времени мать уже лежала в больнице, и ей требовалось сбалансированное, значит дорогое, питание и разные медицинские препараты. Дима мог или дежурить у лежачих больных, а это старики – примочки, пролежни и памперсы – или заняться массажем. У него это дело сразу пошло, рука оказалась легкая, он хорошо чувствовал человеческое тело. Только положит ладонь на чужую теплую кожу, уже будто знает, что у человека болит, какая мышца потянута и где надо разогнать кровь. Преподавательница, у которой он проходил практику, здоровая тетка, с руками борца и зычным голосом, была им очень довольна и сказала, что у него талант. Она, когда потребовалось, и нашла ему первого клиента – сравнительно молодую женщину, которая страдала ожирением.
С этой женщиной у Димы никакого романа не было, а только некоторое юношеское возбуждение, роман был со следующей клиенткой. А потом так и пошло, если клиентка желает дополнительных услуг, то Дима никогда и никому не отказывал. Училище пришлось бросить, времени на учебу не оставалось, заработки поглощали время. Дима не отказывал ни богатым женщинам, ни очень богатым мужчинам. Женщины всегда женщины, и некрасивых женщин, как известно, в молодости не бывает. А что касается мужчин, то это ему особенного удовольствия не доставляло, прихоть новых толстосумов. Где они этому научились и к этому привыкли, в лагерях что ли? Деньги давят на мозги. Сам Дима не пил и не курил. Будущее казалось ему в некотором тумане, да он о нем и не задумывался особо, лишь бы прожить сегодняшний день.
Этот самый день у него складывался так: утром хозяйство, готовка, разговоры с матерью, его тихие уговоры не выходить из дома, не открывать дверь и не жечь спичек, а потом приблизительно три сеанса массажа. Иногда это бывало в разных районах Москвы. Одни клиенты брали массаж в середине дня, на работе, где-нибудь в комнате отдыха банка или в сауне при офисе, к другим он ездил на квартиры. Бывали сеансы в семь часов вечера и в одиннадцать, когда клиент возвращался из ресторана или театра. Массажи бывали лечебные, профилактические, оздоровительные. Ездил он на метро и поэтому возвращался почти без сил. Богатые люди платили хорошо, но работа была трудной и нерегулярной. Пока отработаешь такую тушу, семь потов сойдет. Случались простои, но есть было надо, и, когда работа шла, Дима не отказывался ни от четвертого сеанса, ни от пятого. Приезжал домой, футболки и спортивные штаны, в которых работал с клиентами, сразу клал в стиральную машину. Пахло все это едким рабочим потом. Много денег уходило на питание.
Среди его клиентов одним из лучших считался Валентин Несторович Хватунов, то ли владелец, то ли просто директор банка на Поварской. Три или четыре раза в году уже на протяжении нескольких лет Дима проводил ему оздоровительные массажи. Происходило это обычно непосредственно в банке, в комнате отдыха за кабинетом. Там стоял массажный стол, на который Дима клал простынку. Крем и массажные масла он приносил с собой. Расплачивался клиент, как правило, в самом конце. Они садились рядом за стол и столбиком считали: столько-то массажей, столько-то крема, столько-то чистого белья, которое приносил с собою Дима, столько-то времени Дима ждал в приемной, если Валентин Несторович не мог в назначенное время освободиться. Потом шла итоговая за всю работу сумма. Нам чужого не надо, но и своего не отдадим. Этим-то капиталистический рынок и хорош, что все учитывается.
Валентину Несторовичу было уже за шестьдесят, и, чтобы сохранять форму при малоподвижном образе жизни, ему необходимо было за собою следить. Два раза в неделю бассейн, по субботам и воскресеньям длинные прогулки на даче и несколько курсов массажей в год. О врачах, кремлевской поликлинике и швейцарской больнице, если приходилось серьезно лечиться, говорить уже не приходится. Вот почему у подобных людей со здоровьем обычно бывает все в порядке, и живут они дольше простых людей, если, конечно, их безвременно не убивают дорогие килеры.
Валентин Несторович и пригласил Дмитрия поехать с собою в благодатную Хургаду. Он сказал: "Отдохнешь, посмотришь другую страну и, может быть, что-то заработаешь, я поеду с семьей". Короткий разговор и грамотно сделанное предложение. Незадолго перед этим было много работы, Дмитрий получил хорошие деньги, значит, имелось, что оставить матери и на что пригласить недельку-другую пожить у них дальнюю родственницу и закупить двум женщинам продуктов. Про себя Дмитрий подумал: "Неужели я увижу пальмы?" Хлопотать ни о чем было не надо, ни о паспорте, ни о билете – все это Валентин Несторович брал на себя. То есть не сам лично, в банке была целая служба, которая это и делала.
Уже на второй день после приезда Дмитрий пожалел, что так легко согласился. Семья Валентина Несторовича состояла из его жены, тридцатилетней красивой Сони, бухгалтера банка, ее матери, тещи Валентина Несторовича, Иды Петровны, работавшей в банке заведующей хозяйством, девятнадцатилетней сводной сестры Сони, дочери Иды Петровны от другого брака, Лики, которая тоже работала в том же банке учетчицей, самого Валентина Несторовича и его двенадцатилетнего сына Миши. Присосались к деньгам. И все, естественно, были утомлены московской жизнью, и всем был нужен легкий оздоровительный массаж.
Валентин Несторович все просчитал и решил, что ехать на курорт со своим массажистом выгоднее. А потом, сколько шика ехать со своим массажистом!
В обязанности Дмитрия входило: утром занимать место на пляже. Потом будить и водить до завтрака Мишу купаться в море. Это мальчику было нужно для здоровья и чтобы немножко снизить ему вес. Сразу же Дмитрий установил, что взял его Валентин Несторович еще и потому, что одинарные номера в отеле стоили почти как двойные, а при сегодняшнем раскладе банкиру надо было все равно брать три номера. Потом Дима проводил с перерывами на обед, ужин и завтрак, четыре массажа для всей семьи. Делать массажи решили в номере, который Дима делил с Мишей. Дескать Миша же весь день на пляже или на детской площадке. Дима также носил чемоданы при отъезде и приезде, сопровождал дам по магазинам, перетаскивал в тень деревянные или пластмассовые шезлонги, его посылали в бар за минеральной водой и в город за фруктами.
Иногда он успевал искупаться и краем глаза во время работы заглянуть в телевизор, в отеле одна из программ была настроена на русский канал. На море он мог в свободное от работы время глядеть столько, сколько хотел: отель, в котором остановилась семья банкира, был построен таким образом, что окна и лоджии всех номеров выходили на море.
Все три дамы сделали ему прозрачные намеки уже в первый день. Дима немножко растерялся от такой семейной активности, но потом подумал, что это, наверное, подразумевается самим контрактом, так сказать его неофициальной частью. Первой Дима на очередь поставил Иду Петровну. Как сказано, в силу профессии Дима никогда женщинам ни в чем не отказывал. Но у Сонечки все же был рядом муж, а Лика по молодости могла и перетерпеть. Ида Петровна в знак первой благодарности оставила Диме три банана, которые она вынесла в сумочке со шведского стола. Лика уже после второго сеанса стала клясться в вечной любви. Сонечка грустно сказала: "Ах, молодость!" Дима после этой тяжелой работы, вытираясь казенным полотенцем, думал: "Как они, интересно, будут со мною расплачиваться?"
Чартерный рейс, на котором семья банкира и их массажист должны были возвратиться в Москву, сильно опаздывал с прибытием. В аэропорту Хургады скопилось много пассажиров. Ни о каких лавках и скамейках речи идти не могло. Но, к счастью, Ида Петровна – пока Дима подтаскивал к стойке регистрации чемоданы, а Валентин Несторович регистрировал билеты – углядела на втором этаже кафе и быстро сумела занять там столик.
Когда кофе был выпит, съедены какие-то сосиски и булочки и делать дальше совершенно было нечего, как только волноваться и ожидать своего рейса, Валентин Несторович достал свою записную книжку и сказал, обращаясь к Дмитрию:
– А теперь мы можем с тобою посчитать, свести "дебит" с "кредитом".
И дальше он, банкир, стал на бумажной салфетке, почти не заглядывая в записную книжку, строить два столбика цифр. Один из того, что Дима был ему должен. Сюда входила стоимость срочного получения загранпаспорта, виза, аэропортный сбор, плата за путевку, питание, транспорт и проживание в отеле. С другой стороны скромно стояли цифры количества массажей, отпущенных Димой каждому члену семьи, и общая стоимость. Баланс был не в пользу Димы. Дима оставался должен семейству 75 условных единиц, как в знающих цену кругах называли доллар.
Здесь за столом наступила тишина. Даже Миша, который допивал вторую бутылку кока-колы, замолчал. Мальчик, воспитанный в строгости, знал, когда идет разговор о деньгах, следует молчать. Тишину разрядил более опытный Валентин Несторович.
– На эту небольшую разницу, Дима, – сказал Валентин Нестерович,– я не стану обращать внимание. Она не стоит нашей дружбы. Самое главное – хорошее отношение.
Совершенно верно, – спокойно и даже без дрожи в голосе, – ответил Дима, – но рыночные отношения подразумевают сверку счетов. У меня есть несколько пунктов, которые не вошли в ваш, Валентин Несторович, список расходов и трудозатрат. – Дима оглядел всех прямым и честным взглядом, раскрыл свою записную книжку и, глядя в нее, продолжал: – Тринадцать утренних купаний вместе с Мишей.
– Он мальчик! – воскликнула Ида Петровна.
–Ну и ходили бы сами со своим мальчиком, а я бы спал, – парировал Дима нетактичное восклицание немолодой дамы.
– Давайте за каждую такую прогулку определим, скажем, 5 У.Е., итого – 65 У.Е. Теперь подноска общего багажа во время приезда и во время отъезда. Вам бы пришлось давать минимум по 10 долларов. Я хотел бы получить 10 У.Е. за оба раза. Я пропускаю помощь на пляже, мою работу как охранника, когда я сопровождал женщин в город. Ну, а где в вашем счете 16 спецмассажей, которые я отпустил Иде Петровне, Лике и вашей жене Софье Андреевне? Это немалые деньги. Самая низкая цена, которую берут туземные массажисты – это 50 долларов. Я– то ведь стою не меньше, вам знакома моя высокая квалификация.
Если читатель думает, что здесь разразился скандал, раздались плачи, стенания, крики и биение головой о стену, то читатель ошибается. Сгустилась тишина, все замерло, как во время грозы, и тут раздался спокойный голос Валентина Несторовича:
– Я, конечно, оплачу твои, Дима, трудозатраты и удовлетворю твои претензии. А дамы пусть знают, что эту сумму я взыщу из их зарплат.
9. Несун – пенсионер
У Гали Ивановой, помощника портье в отеле "Сказки Шахерезады", суббота, день отбытия русских постояльцев и заезд новых, всегда была самой трудной на неделе. Чартерные рейсы, как известно, обычно летают по субботам. Галя по происхождению и по паспорту была русской девочкой из города Калуги. Как очевидно, в провинции неворующему человеку и человеку не из губернаторского окружения жить очень трудно. Родители Ивановой, работавшие на заводе, который производил раньше то ли турбины для подводных лодок, то ли какое-то атомное оружие, давно уже, в связи с прогрессивным движением конверсии, работу потеряли, поэтому, исходя из собственного опыта, дочке хотели иной, лучшей доли. Никаких политехнических институтов – судьба русских заводов при либералах известна. Никаких учительских институтов – учителям, судя по телевизору, нигде не платят зарплату. В юридический и медицинский институты не протолкаешься и не пробьешься. Туда взятки за поступление надо платить ого-го! А что может быть приятнее работы адвоката, когда ты сам назначаешь себе левый, помимо юридической консультации, гонорар за особое внимание и за особые отношения со знакомым судьей. А что может быть почетнее, чем работа, скажем, уролога или венеролога. Абитуриенты всё знают о профессиях! Юное любознательное племя. Скажем, сифилиса или гонореи у пациента может и не состояться, но зато лечить, особенно если пациент мнительный, их можно всегда, и даже при отключенном электричестве. А уролог – еще лучше и выгоднее. Нагнитесь, клиент, обопритесь на локотки. Ничего страшного и особого, но надо сделать анализы. Можете сами искать лабораторию, а если хотите, это сделаем мы сами. 16 анализов, чтобы исключить любую инфекцию. Каждый анализ по 160 рублей. Есть ли у вас с собой наличные? Это специальность, о которой можно только мечтать. Так думала Галина Иванова, а с нею и тысячи других абитуриентов. Но все упиралось в возможность родителей доставать деньги.
Вот поэтому, продав корову и бабушкин дом в деревне, устроили Галю Иванову на платное отделение в академию туризма. Ну что за время, когда любой техникум или заведение для полуумков называется академией. Это "платное отделение" на самом деле, так сказать на крутом юридическом языке, называлось отделением обучения на компенсационной основе. Корова, значит, учебу и компенсировала.
Но ведь, как складывается в жизни, важно не то, где ты учишься, а как и какое старанье проявляешь и терпение за вносимые за тебя родителями деньги. Ясно, к чему я клоню? А клоню я к тому, что Галя Иванова так хорошо трудилась, так хорошо сдавала экзамены, в том числе и по иностранному языку, что сначала оказалась на практике в качестве стажера по работе с русскоговорящим контингентом, а потом и прижилась в отеле "Сказки Шахерезады" в качестве помощника портье. Можно, конечно, и дальше описывать ее жизнь, судьбу и разные привычки, но не она главный герой этого рассказа.
Вот поэтому, продав корову и бабушкин дом в деревне, устроили Галю Иванову на платное отделение в академию туризма. Ну что за время, когда любой техникум или заведение для полуумков называется академией. Это "платное отделение" на самом деле, так сказать на крутом юридическом языке, называлось отделением обучения на компенсационной основе. Корова, значит, учебу и компенсировала.
Но ведь, как складывается в жизни, важно не то, где ты учишься, а как и какое старанье проявляешь и терпение за вносимые за тебя родителями деньги. Ясно, к чему я клоню? А клоню я к тому, что Галя Иванова так хорошо трудилась, так хорошо сдавала экзамены, в том числе и по иностранному языку, что сначала оказалась на практике в качестве стажера по работе с русскоговорящим контингентом, а потом и прижилась в отеле "Сказки Шахерезады" в качестве помощника портье. Можно, конечно, и дальше описывать ее жизнь, судьбу и разные привычки, но не она главный герой этого рассказа.