Страница:
– Гм… вот как… Значит, вам удалось подставить мафию… – понимающе кивает фэбээровец. – Чистая работа – двух оленей одной пулей!
– Не комментируется, – в свой черед
качает головою дядюшка Джи. – А теперь скажи, Луис – только честно, глядя мне в глаза: когда тебе сообщили о гибели офицера Мак-Райля, что ты испытал прежде – скорбь или облегчение? Молчишь… что ж, позволь считать твое молчание за ответ. Ты ведь понимаешь, что Корпорация и Бюро делают одно дело – просто мы более свободны в выборе средств…
– Кстати, генерал: Корпорацию отличает удивительное, я бы даже сказал – подозрительное бескорыстие, когда речь заходит о работе на Правительство.
– Корпорация всегда предельно прагматична, Луис; просто прагматизм ее – это не крохоборство тупого скопидома: «на грош пятаков наменять». Работая на Правительство, мы вступаем в обладание уникальной информацией – причем не просто получаем к ней доступ, а создаем ее сами. Ну вот к примеру: у меня есть серьезные основания полагать, что вскоре кланом Скараччи вплотную займется крутейший в Штатах борец с организованной преступностью, – (хозяин кабинета при этих словах досадливо морщится – «Да ладно вам всем…»), – человек, пояс которого увешан скальпами мафиозо – да не мелкой сошки, а самых что ни на есть крестных отцов. Следовательно, у клана Скараччи скоро начнутся крупные проблемы. Скараччи – это контроль над профсоюзами докеров и дальнобойшиков, строительный и игорный бизнес и еще куча экономических завязок, так что информация об их грядущих проблемах стоит дорого – по-настоящему дорого. Фокус в том, что если эту информацию ты, Луис, толканешь кому-нибудь самолично, тебя посадят в тюрьму – за инсайдерскую сделку; а с меня какой спрос – я не госслужащий, а бизнесмен-аналитик! И потом, разве ты сказал мне хоть слово о том, что Бюро взяло на мушку клан Скараччи?
– А если к Корпорации обращается за решением проблемы кто-то со стороны? Вы принимаете заказ?
– Смотря кто заказчик.
– Скажем, мафия?
– Нет, – отрезает дядюшка Джи. – Мы помогаем лишь тем, кто действует на пользу интересам Америки. Долгосрочным интересам.
– Долгосрочные интересы – так, как их понимаете вы?
– Естественно.
– А если Правительство понимает их иначе?
– Это его проблемы. Мы не станем помогать такому Правительству – и всё.
– И всё?
– Корпорация не навязывает своих услуг – никому и никогда. Но еще не было случая, чтоб ее услуги остались не востребованы – когда Правительством, а когда и совсем наоборот.
– Наоборот? В каком смысле?
– Луис, мы никакое не «теневое правительство Америки» – это бред чокнутых конспирологов. Мы просто частная корпорация , которая решает проблемы, вставшие перед организацией – любой организацией, в том числе – перед американским правительством . И мы – не благотворительная лавочка по раздаче бесплатных советов: решая чужие проблемы, мы зарабатываем свой хлеб. Плату за свою работу, как правило, берем не деньгами, а информацией – это нынче самая надежная форма хранения капитала, да и внимание налоговых ведомств не привлекает… Так что никакой мистики, никаких «масонов 666-го градуса посвящения» и «мировой закулисы»!
Скажу больше: Корпорация – это один из ключевых предохранителей в механизме нашей демократии, последний стоп-кран в системе «сдержек и противовесов»; так сказать, «последний довод демократии» – на манер тех монархических пушек. На тот экстренный случай, если Правительство очевидным образом рулит к пропасти, а законные способы отобрать руль у пьяного дурака исчерпаны. На моей памяти этот механизм привели в действие лишь однажды – ровно тридцать лет назад, в 1963-ем…
– Вот как? Я с интересом выслушал бы вашу интерпретацию тех событий, генерал, – и Луис поудобнее устраивается в кресле, плеснув себе в стакан джина с тоником.
62
63
– Не комментируется, – в свой черед
качает головою дядюшка Джи. – А теперь скажи, Луис – только честно, глядя мне в глаза: когда тебе сообщили о гибели офицера Мак-Райля, что ты испытал прежде – скорбь или облегчение? Молчишь… что ж, позволь считать твое молчание за ответ. Ты ведь понимаешь, что Корпорация и Бюро делают одно дело – просто мы более свободны в выборе средств…
– Кстати, генерал: Корпорацию отличает удивительное, я бы даже сказал – подозрительное бескорыстие, когда речь заходит о работе на Правительство.
– Корпорация всегда предельно прагматична, Луис; просто прагматизм ее – это не крохоборство тупого скопидома: «на грош пятаков наменять». Работая на Правительство, мы вступаем в обладание уникальной информацией – причем не просто получаем к ней доступ, а создаем ее сами. Ну вот к примеру: у меня есть серьезные основания полагать, что вскоре кланом Скараччи вплотную займется крутейший в Штатах борец с организованной преступностью, – (хозяин кабинета при этих словах досадливо морщится – «Да ладно вам всем…»), – человек, пояс которого увешан скальпами мафиозо – да не мелкой сошки, а самых что ни на есть крестных отцов. Следовательно, у клана Скараччи скоро начнутся крупные проблемы. Скараччи – это контроль над профсоюзами докеров и дальнобойшиков, строительный и игорный бизнес и еще куча экономических завязок, так что информация об их грядущих проблемах стоит дорого – по-настоящему дорого. Фокус в том, что если эту информацию ты, Луис, толканешь кому-нибудь самолично, тебя посадят в тюрьму – за инсайдерскую сделку; а с меня какой спрос – я не госслужащий, а бизнесмен-аналитик! И потом, разве ты сказал мне хоть слово о том, что Бюро взяло на мушку клан Скараччи?
– А если к Корпорации обращается за решением проблемы кто-то со стороны? Вы принимаете заказ?
– Смотря кто заказчик.
– Скажем, мафия?
– Нет, – отрезает дядюшка Джи. – Мы помогаем лишь тем, кто действует на пользу интересам Америки. Долгосрочным интересам.
– Долгосрочные интересы – так, как их понимаете вы?
– Естественно.
– А если Правительство понимает их иначе?
– Это его проблемы. Мы не станем помогать такому Правительству – и всё.
– И всё?
– Корпорация не навязывает своих услуг – никому и никогда. Но еще не было случая, чтоб ее услуги остались не востребованы – когда Правительством, а когда и совсем наоборот.
– Наоборот? В каком смысле?
– Луис, мы никакое не «теневое правительство Америки» – это бред чокнутых конспирологов. Мы просто частная корпорация , которая решает проблемы, вставшие перед организацией – любой организацией, в том числе – перед американским правительством . И мы – не благотворительная лавочка по раздаче бесплатных советов: решая чужие проблемы, мы зарабатываем свой хлеб. Плату за свою работу, как правило, берем не деньгами, а информацией – это нынче самая надежная форма хранения капитала, да и внимание налоговых ведомств не привлекает… Так что никакой мистики, никаких «масонов 666-го градуса посвящения» и «мировой закулисы»!
Скажу больше: Корпорация – это один из ключевых предохранителей в механизме нашей демократии, последний стоп-кран в системе «сдержек и противовесов»; так сказать, «последний довод демократии» – на манер тех монархических пушек. На тот экстренный случай, если Правительство очевидным образом рулит к пропасти, а законные способы отобрать руль у пьяного дурака исчерпаны. На моей памяти этот механизм привели в действие лишь однажды – ровно тридцать лет назад, в 1963-ем…
– Вот как? Я с интересом выслушал бы вашу интерпретацию тех событий, генерал, – и Луис поудобнее устраивается в кресле, плеснув себе в стакан джина с тоником.
62
– Один из писателей той поры – Гор Видал, кажется, – начинает свой рассказ генерал Джи, задумчиво прихлебывая «Хайланд Парк», – писал, что в США не двухпартийная, а трехпартийная система: демократы, республиканцы и Кеннеди. Под словом «Кеннеди» он, понятно, подразумевал Президента – желая сделать очередной комплимент тогдашнему кумиру; но вот если бы он написал: "демократы, республиканцы и клан Кеннеди", то это был бы уже не комплимент, а чистая правда – жутковатая правда.
К нынешнему времени картина той эпохи – а это действительно была хоть и краткая, но эпоха! – отстоялась в общественном сознании до абсолютной прозрачности. Молодой президент, независимый от сложившейся в верхах круговой поруки, пытался укрепить государственность, обуздав зарвавшиеся монополии, и повысить безопасность страны, сведя военные расходы до уровня разумной достаточности. Президенту противостояли: ястребы из Пентагона и оборонной промышленности во главе с военно-морским министром Кортом, никак не желавшие расстаться со сладким пирогом государственных военных заказов; нефтяные магнаты во главе с Гетти и Хантом, которых Президент обвинил в ежегодном укрывании от налогообложения как минимум одного миллиарда долларов, и публично посулил, что те пойдут под суд за уклонение от налогов, вроде как некогда – Аль-Капоне; мафия – ну, тут ситуация совсем пикантная, поскольку именно мафия обеспечила на выборах 1960-го года победу Кеннеди в семи ключевых штатах, запугивая избирателей и наполняя урны фальшивыми бюллетенями, в обмен на серьезные экономические гарантии – а тот, севши в президентское кресло, кинул братву внаглую.
В итоге эти могущественные силы составили заговор, ключевую роль в котором сыграли спецслужбы – ФБР под началом хитрого маразматика Гувера, искренне полагавшего Кеннеди «без пяти минут коммунистом», и ЦРУ, которое Президент в ярости сулил «разбить на тысячу осколков» за ту бездарную авантюру с интервенцией в заливе Кочинос. «Плохие парни» из ФБР и ЦРУ в момент покушения обеспечили прикрытие целой бригады снайперов из числа боевиков мафии и кубинских контрас; впоследствии они фабриковали и уничтожали улики, запугивали и убивали свидетелей и независимых расследователей (числом до полутора сотен); только благодаря этой их деятельности по сокрытию правды Комиссия Уоррена и смогла на голубом глазу выдать свое анекдотическое заключение: «Президент стал жертвой убийцы-одиночки, действовавшего по личным мотивам». Такая вот картина маслом, классицизм…
Реальная же экономическая подоплека тех событий хорошо известна, но упоминать о ней считается неприличным, вроде как о той веревке в доме повешенного – сиречь остающегося кумиром для большинства американцев Джона Кеннеди. Американская экономика в те годы стояла на трех китах: оборонка, банки и нефтедобыча. Оборонка и банки, связанные со старыми финансовыми династиями, вроде Морганов, традиционно поддерживали республиканцев; нефтяники, связанные с так называемыми «молодыми деньгами» – Рокфеллера, к примеру, – ориентировалась в основном на демократов. К третьему году правления Президент умудрился насмерть рассориться со всеми тремя «китами», что совершенно неудивительно: проводимые им радикальные экономические реформы грозили реальным обрушением всех ключевых секторов американской экономики, ибо на самом-то деле велись они в интересах одного-единственного финансового клана: его собственного.
Кеннеди наехал на нефтедобывающую промышленность, подготовив законопроект о ликвидации так называемой «Скидки на истощение недр». Эта налоговая льгота была принята в 30-е годы для защиты внутреннего рынка от более дешевой импортной нефти; она позволяет выводить из налогооблагаемой базы почти 30% прибыли – что только и делает рентабельной нефтедобычу в Техасе и Пенсильвании. Президент обвинил нефтяников в злостном уклонении от налогов, приводя ошеломляющие цифры недоимок – к полному восторгу обывателей, решительно не желавших понимать, чтоконечным получателем той льготы являются они сами , заправляющие свои машины дешевым техасским бензином. Нефтяные магнаты истошно вопили, что снятие льготы вмиг обанкротит всю отечественную нефтедобычу (это было правдой), и что президент-комми делает это по указке своих кремлевских кукловодов (это, понятно, было чушью). Просто обанкроченную нефтянку тут же скупил бы за бесценок клан Кеннеди – после чего льготу немедля вернули бы обратно «в целях обеспечения нефтяной независимости страны». Тем же примерно манером была бы скуплена и оборонка, временно лишившаяся заказов в результате запланированной Кеннеди «разрядки международной напряженности» – полного вывода войск из Индокитая и резкого сокращения американского военного присутствия в Европе.
Это еще, однако, были цветочки; ягодками стала бы подготовленная Кеннеди банковская реформа. Целью ее было лишить Федеральную резервную систему контроля за денежной эмиссией, что неминуемо разорило бы ведущие частные банки страны. С 1913 года, когда Конгресс под давлением финансового пула Моргана и Варбурга учредил систему федеральных резервных банков, курс доллара и учетная ставка находятся под коллективным контролем банковского консорциума. Клан Кеннеди же возжелал управлять эмиссией единолично, передав ее в ведение государственного Казначейства. Это позволило бы клану снимать все сливки с валютного и финансового рынка, а за счет этих средств скупать нефтяные, промышленные и финансовые корпорации, обанкротившиеся в результате «реформ».
К весне 63-го года стало ясно: этот обаятельный демагог, «подаривший Америке космос», триумфально переизберется на второй срок, а к концу его правления под прямой и косвенный контроль клана Кеннеди перейдет почти треть всей американской экономики. А такая монополизация в экономике – это безвариантный путь к возникновению в стране авторитарного правления. Так что тем, кто озабочен был сохранить нашу демократию, действовать надлежало без промедления; вот тогда они и обратились за помощью к Корпорации…
Кстати: в аккурат за сто лет до Кеннеди другой чрезвычайно популярный президент-демократ, Эйб Линкольн, тоже вознамерился было отнять у частных банков право контроля над эмиссией и замкнуть денежный оборот на государственное Казначейство. И – вот ведь удивительное совпадение! – его тоже застрелил террорист-одиночка… Такая вот история. Плесни-ка мне, Луис, еще на пару пальцев – хорош твой скотч, ничего не скажешь.
К нынешнему времени картина той эпохи – а это действительно была хоть и краткая, но эпоха! – отстоялась в общественном сознании до абсолютной прозрачности. Молодой президент, независимый от сложившейся в верхах круговой поруки, пытался укрепить государственность, обуздав зарвавшиеся монополии, и повысить безопасность страны, сведя военные расходы до уровня разумной достаточности. Президенту противостояли: ястребы из Пентагона и оборонной промышленности во главе с военно-морским министром Кортом, никак не желавшие расстаться со сладким пирогом государственных военных заказов; нефтяные магнаты во главе с Гетти и Хантом, которых Президент обвинил в ежегодном укрывании от налогообложения как минимум одного миллиарда долларов, и публично посулил, что те пойдут под суд за уклонение от налогов, вроде как некогда – Аль-Капоне; мафия – ну, тут ситуация совсем пикантная, поскольку именно мафия обеспечила на выборах 1960-го года победу Кеннеди в семи ключевых штатах, запугивая избирателей и наполняя урны фальшивыми бюллетенями, в обмен на серьезные экономические гарантии – а тот, севши в президентское кресло, кинул братву внаглую.
В итоге эти могущественные силы составили заговор, ключевую роль в котором сыграли спецслужбы – ФБР под началом хитрого маразматика Гувера, искренне полагавшего Кеннеди «без пяти минут коммунистом», и ЦРУ, которое Президент в ярости сулил «разбить на тысячу осколков» за ту бездарную авантюру с интервенцией в заливе Кочинос. «Плохие парни» из ФБР и ЦРУ в момент покушения обеспечили прикрытие целой бригады снайперов из числа боевиков мафии и кубинских контрас; впоследствии они фабриковали и уничтожали улики, запугивали и убивали свидетелей и независимых расследователей (числом до полутора сотен); только благодаря этой их деятельности по сокрытию правды Комиссия Уоррена и смогла на голубом глазу выдать свое анекдотическое заключение: «Президент стал жертвой убийцы-одиночки, действовавшего по личным мотивам». Такая вот картина маслом, классицизм…
Реальная же экономическая подоплека тех событий хорошо известна, но упоминать о ней считается неприличным, вроде как о той веревке в доме повешенного – сиречь остающегося кумиром для большинства американцев Джона Кеннеди. Американская экономика в те годы стояла на трех китах: оборонка, банки и нефтедобыча. Оборонка и банки, связанные со старыми финансовыми династиями, вроде Морганов, традиционно поддерживали республиканцев; нефтяники, связанные с так называемыми «молодыми деньгами» – Рокфеллера, к примеру, – ориентировалась в основном на демократов. К третьему году правления Президент умудрился насмерть рассориться со всеми тремя «китами», что совершенно неудивительно: проводимые им радикальные экономические реформы грозили реальным обрушением всех ключевых секторов американской экономики, ибо на самом-то деле велись они в интересах одного-единственного финансового клана: его собственного.
Кеннеди наехал на нефтедобывающую промышленность, подготовив законопроект о ликвидации так называемой «Скидки на истощение недр». Эта налоговая льгота была принята в 30-е годы для защиты внутреннего рынка от более дешевой импортной нефти; она позволяет выводить из налогооблагаемой базы почти 30% прибыли – что только и делает рентабельной нефтедобычу в Техасе и Пенсильвании. Президент обвинил нефтяников в злостном уклонении от налогов, приводя ошеломляющие цифры недоимок – к полному восторгу обывателей, решительно не желавших понимать, чтоконечным получателем той льготы являются они сами , заправляющие свои машины дешевым техасским бензином. Нефтяные магнаты истошно вопили, что снятие льготы вмиг обанкротит всю отечественную нефтедобычу (это было правдой), и что президент-комми делает это по указке своих кремлевских кукловодов (это, понятно, было чушью). Просто обанкроченную нефтянку тут же скупил бы за бесценок клан Кеннеди – после чего льготу немедля вернули бы обратно «в целях обеспечения нефтяной независимости страны». Тем же примерно манером была бы скуплена и оборонка, временно лишившаяся заказов в результате запланированной Кеннеди «разрядки международной напряженности» – полного вывода войск из Индокитая и резкого сокращения американского военного присутствия в Европе.
Это еще, однако, были цветочки; ягодками стала бы подготовленная Кеннеди банковская реформа. Целью ее было лишить Федеральную резервную систему контроля за денежной эмиссией, что неминуемо разорило бы ведущие частные банки страны. С 1913 года, когда Конгресс под давлением финансового пула Моргана и Варбурга учредил систему федеральных резервных банков, курс доллара и учетная ставка находятся под коллективным контролем банковского консорциума. Клан Кеннеди же возжелал управлять эмиссией единолично, передав ее в ведение государственного Казначейства. Это позволило бы клану снимать все сливки с валютного и финансового рынка, а за счет этих средств скупать нефтяные, промышленные и финансовые корпорации, обанкротившиеся в результате «реформ».
К весне 63-го года стало ясно: этот обаятельный демагог, «подаривший Америке космос», триумфально переизберется на второй срок, а к концу его правления под прямой и косвенный контроль клана Кеннеди перейдет почти треть всей американской экономики. А такая монополизация в экономике – это безвариантный путь к возникновению в стране авторитарного правления. Так что тем, кто озабочен был сохранить нашу демократию, действовать надлежало без промедления; вот тогда они и обратились за помощью к Корпорации…
Кстати: в аккурат за сто лет до Кеннеди другой чрезвычайно популярный президент-демократ, Эйб Линкольн, тоже вознамерился было отнять у частных банков право контроля над эмиссией и замкнуть денежный оборот на государственное Казначейство. И – вот ведь удивительное совпадение! – его тоже застрелил террорист-одиночка… Такая вот история. Плесни-ка мне, Луис, еще на пару пальцев – хорош твой скотч, ничего не скажешь.
63
– Да, раз уж зашла речь о той давней истории… – задумчиво произносит фэбээровец, изучая на свет содержимое своего стакана. – Мне по долгу службы случилось изучать те документы – и отчет Комиссии Уоррена, и материалы процесса, что прокурор Гаррисон возбудил против Клея Шоу. Меня-то самого это интересовало в плане связей кое-каких южных преступных группировок, но фактологию Далласского покушения я – воленс-ноленс – тоже проштудировал… Так вот, я обратил внимание на ряд несообразностей, не ложащихся в привычную по нынешним временам картину.
Во-первых, судья Уоррен: как там ни относись к работе его комиссии (в ее выводы об «убийце-одиночке» и тогда-то не верило большинство американцев, а уж сейчас не верит и подавно), но кинуть камень в самогО старика не посмел никто. Его репутация безупречна; понятное дело, верховный судья мог ради «высших интересов» пойти на некие компромиссы, но уж под откровенным подлогом он свою подпись ставить бы не стал – ни при каких обстоятельствах. Во-вторых, эксперты: заключения кучи авторитетнейших патологоанатомов и специалистов по баллистике, в том числе и иностранных – точно независимых. Странным образом меняющие направление пулевые каналы в телах Президента и губернатора Конноли, странно деформированные пули, странные движения головы Президента в киносъемке Запрудера… – да, странные, но объяснимые: еще и не такое бывает! Популярные рассуждения, будто из винтовки Освальда, требующей для перезарядки 2,3 секунды, в принципе невозможно было сделать три выстрела по кортежу, находившемуся в зоне досягаемости ровно 6 секунд – это даже не дилетантизм, а прямое жульничество: три выстрела делаются не с тремя интервалами (как подразумевается в том расчете), а с двумя – то есть за 4,6 секунды, а не за 6,9. Сенсация с недавно найденной диктофонной записью сигналов полицейского радиоканала, где якобы слышен столь чаемый конспирологами четвертый выстрел , дожила ровно до того мига, как пленкой занялись эксперты-профессионалы из Национального комитета баллистической акустики – университетские физики из Гарварда, Принстона и Массачусетского Технологического с инженерами из ведущих корпораций вроде «Белл» и «Ай-Би-Эм»: опять – мыльный пузырь…
Так вот, это всё привело меня к достаточно ошарашивающему выводу: похоже, стрелок-то там и в самом деле был только один! Что скажете на это, генерал?
– Я скажу, – чуть приподняв стакан, салютует собеседнику дядюшка Джи, – что ты, как обычно, независим в суждениях и неподвержен диктату общепринятых штампов. Всё верно, Луис: стрелок был один. А звали его – Ли Харви Освальд.
– Ах, вот даже как?!
– Именно. Так что старик Уоррен не слишком перенапряг свою совесть, подписывая заключение Комиссии. Убийцей и в самом деле был безбашенный морской пехотинец Освальд, а действовал он и в самом деле по сугубо личным мотивам – доказать стерве-жене, что он хоть на что-то способен как мужик; конечно, за этим придурошным снайпером, долго жившим в Советском Союзе и состоявшим в полудюжине ультралевых организаций, следовало бы в тот день приглядывать повнимательнее, но его фэбээровский куратор Хости соблазнился вместо того пойти поглазеть на кортеж президента – ну, так уж получилось! А Освальда и в самом деле застрелил в здании полицейского управления мелкий мафиозо Джек Руби – надеялся, видать, подвести этот свой «самосуд» под статью «Незаконные действия из патриотических побуждений» (за что по техасским законам наказание положено символическое); а что полицейская охрана так лопухнулись – ну, тоже бывает! И что раненого в живот Освальда почему-то не везут с сиренами и мигалками в госпиталь, а запирают в боксе полицейского управления и принимаются делать ему искусственное дыхание – именно то, что при ранениях в живот делать категорически запрещается! – ну, остолопы, ну что возьмешь…
Что ж до заговора – так ведь Комиссия и не написала черным по белому, что его не было ; она лишь констатировала, что «свидетельств существования заговора не найдено». Но ведь искать-то эти свидетельства должна была вовсе не Комиссия, а ФБР! Так что при желании выводы Комиссии можно трактовать и так: «Заговор, возможно, существовал, но Гувер искал так плохо, что ничего не нашел». Ну, а уж почему Гувер искал плохо – это отдельная тема…
– А как вы сумели добиться… впрочем, неважно; скажите лучше – если Освальд действовал в одиночку, что тогда значила вся эта дурацкая суета на месте убийства и после? Энн Мерсер, под присягой опознавшая Джека Руби в одном из «снайперов Секретной службы» на месте покушения за сутки до появления его фото в газетах, и фэбээровцы, грубо фальсифицировавшие дату ее показаний – лишь бы свести концы с официальной версией; участники событий, один за другим умирающие с диагнозом «молниеносный рак» в одном и том же Парклендском госпитале Далласа, а то и просто застреленные прямо в полицейском управлении по «неосторожному обращению с оружием», все эти склонные к писанию мемуаров патологоанатомы-левши, застрелившиеся в правый висок – несть им числа; неоспоримые цеэрушные связи Клея Шоу и Аллен Даллес, извивавшийся перед Комиссией, как уж под вилами – произнес миллион слов, но так и не ответил на один-единственный вопрос: «Правда ли, что Освальд числился у вас в ЦРУ под агентурным номером S-179? Да или нет?!» Ну, если уж это – не заговор, то тогда я – Майкл Джексон!
– Ты совсем не похож на Майкла Джексона, Луис… Конечно же, это заговор! Только Корпорация не имела к тому водевилю ни малейшего отношения.
– Как это понять?!
– Знаешь, Луис, был такой старый советский анекдот. Покушение на генсека Брежнева: в колонне демонстрантов на Красной Площади – автомат, очередь по трибуне Мавзолея – мимо… Террориста допрашивают в КГБ: «Как же это вы, голубчик, такой суперснайпер – и так опростоволосились?» – «Да, попробуй тут прицелься! Я еще только автомат поднимаю, а меня уже со всех сторон за руки хватают: дай мне! и мне тоже!» Вот так и в Далласе: уж очень Кеннеди их всех там достал…
Так вот, ЗАГОВОРОВ БЫЛО – ДВА. Один – четкая профессиональная работа: есть результат – устраненный президент, есть террорист-одиночка, убитый затем другим психом, и никаких доказательств, что случившееся не есть цепь трагических случайностей. А другой – возмутительно-дилетантский complot «Союза белых граждан Техаса», двух сотен миллионеров-пальцы-веером из тамошнего нефтяного захолустья. Даллас – это просто-напросто большая и несообразно разбогатевшая деревня; про то, что «Белые граждане» надумали мочить краснопузого президента-негролюба, заманив того в предвыборное турне по Техасу, знает тут каждая собака, задирающая лапку поблизости от баров «только для белых». В «заговоре» посильно участвует половина белого населения Далласа, сам губернатор Конноли и едва ли не вся местная полиция во главе с ее шефом Керри; при этом, как водится, одна треть заговорщиков – агенты ФБР, а вторая треть – агенты ЦРУ: всё под контролем!
Дедушка Гувер и ЦРУшники самозабвенно предаются остросюжетной ролевой игре «Заговор против Кеннеди»: как только ОНИ!.. – так МЫ ИХ сразу!.. – а уж орденов-то будет, орденов!.. – но главное, главное тут СОСЕДЯМ вставить перо: совсем мышек, блин, не ловят!.. Так что можно понять чувства всех этих ролевиков , когда Президент – а хрен его знает как! – получил-таки свою пулю в затылок, и перед всеми участниками той занимательной игры вдруг явственно замаячил стул : «Доигрался хрен на скрипке!». Вот тут все они и кинулись, дружно обделавшись от страха, заметать следы своего участия – «Да не, командир, нас тут ва-аще не стояло!»; натоптали при этом, естественно, хуже прежнего – грязища, кровища…
– И прокурор Гаррисон это понял – уже по ходу процесса против Клея Шоу…
– Ну разумеется, понял – тоже профессионал не из последних! Он ведь честно искал заговор спецслужб против президента страны . Но оказалось – нету там и в помине никакого антиправительственного заговора, а есть своеобычные раздолбайство и профнепригодность Клея Шоу и его сослуживцев – снизу доверху… Вот потому-то Гаррисон фактически довел процесс лишь до половины – до решения «Большого жюри» в марте 1967-го, а потом резко потерял к нему интерес и спустил дело на тормозах: Дон Кихот по ходу своей атаки вдруг осознал, что перед ним никакой не великан-людоед, а банальная ветряная мельница…
– А самое забавное, – внезапно усмехается генерал Джи, – что миф о том, будто «президента Кеннеди убили ЦРУ с ФБР» процентов эдак на 90 создан ими самими: как известно, «Лучше уж прослыть злодеем, чем идиотом». Ведь самая страшная тайна спецслужб, которую они берегут, как зеницу ока – это не их мифическое всевластье, а их всамделишная криворукость – всегдашняя и поголовная. Если и существует какой-то «мировой заговор» – так это именно корпоративная солидарность спецслужб, дружно пудрящих мозги владыкам и налогоплательщикам по обе стороны железного занавеса, дабы скрыть от тех свою полнейшую, по серьезному счету, никчемушность.
– Да уж, – согласно кивает Луис, – нет на свете организаций, более паркинсонизованных – в обоих смыслах! – чем спецслужбы мирного времени… Что ж, гипотеза двух параллельных заговоров выглядит вполне непротиворечивой. Значит, выстрелы Освальда – это вроде как и не заговор вовсе, а сочетание случайностей. Тогда как весь этот дилетантский прожект «Белых граждан Техаса», проросший, будто пень опятами, агентами ЦРУ, осведомителями ФБР, кубинскими контрас, торговцами оружием, мафией, чертом, дьяволом – да, заговор, но к тем конкретным трем выстрелам, сразившим Президента, прямого отношения не имеющий. То есть заключение Комиссии Уоррена на самом-то деле является чудовищной ложью, но при этом в каждом отдельно взятом пункте вроде как бы и не отступает от истины… Чистая работа! Скажите, генерал – а это часом не Корпорация подсказала Комиссии столь изящное решение?
– Естественно. В данном случае это был ее прямой долг – ведь члены Корпорации входили в состав Комиссии.
– Забавно… То есть сперва вам заказали Президента, а потом…
– Нам никто не заказывал Президента, – жестко отрезает дядюшка Джи, – в том смысле, какой ты вкладываешь в это словечко… Перед Корпорацией ставят цель – а уж средства для ее достижения выбирает она сама, и только сама; убийство же, как легко догадаться, целью служить никак не может – в лучшем случае средством… В данном случае цель формулировалась так: «Джон Кеннеди не должен переизбраться на второй срок» – и это всё.
– И что, было несколько вариантов?
– Конечно. Кеннеди засекретил материалы по «самоубийству» Мэрилин Монро, но Корпорация раскопала ту помойку; собранных нами доказательств вполне хватило бы, чтоб по ходу предвыборной компании легально утопить в грязи президента на пару с его братцем-генпрокурором. Были и еще варианты… Идея с покушением возникла внезапно, экспромтом; многие, включая и меня, были против, полагая это авантюрой. Но весной 63-го в Штаты приехали, в порядке обмена опытом, эксперты из французской службы безопасности, охраняющей президента Де Голля; они к тому времени числились крутейшими авторитетами по этой части – шутка сказать, семь предотвращенных покушений! Ознакомившись с системой охраны Кеннеди, французы схватились за голову, а заключение их гласило – дословно: «Президент Соединенных Штатов жив только потому, что на него никто не покушается». Мнение независимых экспертов нас убедило…
– Выходит, Корпорация осуществила тогда «идеальное преступление» – не оставив никаких следов?
– "Идеальных преступлений", – назидательно изрекает генерал Джи, – не бывает; ну, если, конечно, их совершают люди, а не потусторонние силы… По ходу того покушения было несколько критических минут: когда оказалось, что президент жив – недострелили, и всё повисло на волоске. Корпорации в те минуты пришлось играть блиц, и по меньшей мере в одном месте она тогда действительно наследила . Сам, небось, догадываешься – где именно…
– В Вашингтоне и наследили, где ж еще… Вырубив – от греха – тамошние телефонные сети.
– Браво, Луис! Впрочем, согласись – тот «технический сбой» объяснить «случайным совпадением» куда проще, чем, к примеру, смерть Освальда: вооруженный мафиозо, два дня разгуливающий по полицейскому управлению, плюс искусственное дыхание при ранении в живот…
– Ясно. А почему выбрали вариант со смертником-одиночкой? Почему – не крутой профессионал, а-ля «День Шакала»?
– Потому, что Форсайт – это чистейшей воды литературщина: условный жанр, складывание головоломки. А вот как организуют настоящее покушение – исчерпывающе точно, со всеми технологическими деталями, описал совсем другой автор, сугубый реалист: Роберт Пенн Уоррен, «Вся королевская рать». ВСЕ успешные политические убийства были совершены именно по этой, Уоррен-Уорреновской (извини за дурацкий каламбур) схеме: псих-одиночка плюс отчего-то вдруг зазевавшаяся охрана – и никаких концов . Филипп Македонский и Генрих Наваррский, Линкольн, Столыпин, Фердинанд, Киров, Кинг и Роберт Кеннеди, Ганди – оба, король Фахд и миротворец Рабин… И наоборот – как только организация , хитрый план, так бардак и провал: Штауфенбергово покушение на фюрера, семь ОАСовских покушений на Де Голля; народовольцы, лишь с восьмого захода исподлившиеся прикончить практически не охраняемого Александра Освободителя – истинный апофеоз этих бойскаутских игр.
– Как заставить ошибиться охрану – мне объяснять не надо: меня скорее удивляет, что она всё же выполняет иногда свою задачу… Но вот где взять фанатика? На Востоке это, понятно, не проблема, но в Европе…
– Элементарно! Любой состоявшийся политический лидер вызывает дикую ненависть у честолюбцев-неудачников; и если аккуратно и ненавязчиво предложить такому человеку способ войти в историю, убив ненавистника… Евдокимов, покушавшийся на Брежнева, и Хинкли, что долго выслеживал Картера, а стрелял в итоге в Рейгана (какая, в сущности, разница!..) – имя им легион, просто не все они попадают в хорошие руки , вроде как Бут и Богров… И если покушение с участием профессионала – это своего рода шахматная партия, то покушение по Уоррен-Уорреновской схеме – чистый бизнес: надо, ко взаимной выгоде, помочь человеку (или людям) сделать то, о чем они и сами мечтают. Бессмертные слова дона Корлеоне о «предложении, от которого нельзя отказаться» часто толкуют превратно – ведь Дон действительно всегда делал так, чтобы контрагент получал свою выгоду, в том-то и была его сила! Опять-таки – великий Сун-Цзы, любимый автор незабвенного Аллена…
– Очень интересно, генерал. Очень. Но давайте из той, эпической уже, эпохи вернемся к нашим баранам – сиречь к убийству офицера ФБР Мак-Райля. Что, если поискать его убийцу – чисто по вашей схеме! – среди людей, которые и сами бы об этом мечтали ? То есть – не в кругу мафиозных семейств Северо-Востока, а среди Техасских ультраправых?
Во-первых, судья Уоррен: как там ни относись к работе его комиссии (в ее выводы об «убийце-одиночке» и тогда-то не верило большинство американцев, а уж сейчас не верит и подавно), но кинуть камень в самогО старика не посмел никто. Его репутация безупречна; понятное дело, верховный судья мог ради «высших интересов» пойти на некие компромиссы, но уж под откровенным подлогом он свою подпись ставить бы не стал – ни при каких обстоятельствах. Во-вторых, эксперты: заключения кучи авторитетнейших патологоанатомов и специалистов по баллистике, в том числе и иностранных – точно независимых. Странным образом меняющие направление пулевые каналы в телах Президента и губернатора Конноли, странно деформированные пули, странные движения головы Президента в киносъемке Запрудера… – да, странные, но объяснимые: еще и не такое бывает! Популярные рассуждения, будто из винтовки Освальда, требующей для перезарядки 2,3 секунды, в принципе невозможно было сделать три выстрела по кортежу, находившемуся в зоне досягаемости ровно 6 секунд – это даже не дилетантизм, а прямое жульничество: три выстрела делаются не с тремя интервалами (как подразумевается в том расчете), а с двумя – то есть за 4,6 секунды, а не за 6,9. Сенсация с недавно найденной диктофонной записью сигналов полицейского радиоканала, где якобы слышен столь чаемый конспирологами четвертый выстрел , дожила ровно до того мига, как пленкой занялись эксперты-профессионалы из Национального комитета баллистической акустики – университетские физики из Гарварда, Принстона и Массачусетского Технологического с инженерами из ведущих корпораций вроде «Белл» и «Ай-Би-Эм»: опять – мыльный пузырь…
Так вот, это всё привело меня к достаточно ошарашивающему выводу: похоже, стрелок-то там и в самом деле был только один! Что скажете на это, генерал?
– Я скажу, – чуть приподняв стакан, салютует собеседнику дядюшка Джи, – что ты, как обычно, независим в суждениях и неподвержен диктату общепринятых штампов. Всё верно, Луис: стрелок был один. А звали его – Ли Харви Освальд.
– Ах, вот даже как?!
– Именно. Так что старик Уоррен не слишком перенапряг свою совесть, подписывая заключение Комиссии. Убийцей и в самом деле был безбашенный морской пехотинец Освальд, а действовал он и в самом деле по сугубо личным мотивам – доказать стерве-жене, что он хоть на что-то способен как мужик; конечно, за этим придурошным снайпером, долго жившим в Советском Союзе и состоявшим в полудюжине ультралевых организаций, следовало бы в тот день приглядывать повнимательнее, но его фэбээровский куратор Хости соблазнился вместо того пойти поглазеть на кортеж президента – ну, так уж получилось! А Освальда и в самом деле застрелил в здании полицейского управления мелкий мафиозо Джек Руби – надеялся, видать, подвести этот свой «самосуд» под статью «Незаконные действия из патриотических побуждений» (за что по техасским законам наказание положено символическое); а что полицейская охрана так лопухнулись – ну, тоже бывает! И что раненого в живот Освальда почему-то не везут с сиренами и мигалками в госпиталь, а запирают в боксе полицейского управления и принимаются делать ему искусственное дыхание – именно то, что при ранениях в живот делать категорически запрещается! – ну, остолопы, ну что возьмешь…
Что ж до заговора – так ведь Комиссия и не написала черным по белому, что его не было ; она лишь констатировала, что «свидетельств существования заговора не найдено». Но ведь искать-то эти свидетельства должна была вовсе не Комиссия, а ФБР! Так что при желании выводы Комиссии можно трактовать и так: «Заговор, возможно, существовал, но Гувер искал так плохо, что ничего не нашел». Ну, а уж почему Гувер искал плохо – это отдельная тема…
– А как вы сумели добиться… впрочем, неважно; скажите лучше – если Освальд действовал в одиночку, что тогда значила вся эта дурацкая суета на месте убийства и после? Энн Мерсер, под присягой опознавшая Джека Руби в одном из «снайперов Секретной службы» на месте покушения за сутки до появления его фото в газетах, и фэбээровцы, грубо фальсифицировавшие дату ее показаний – лишь бы свести концы с официальной версией; участники событий, один за другим умирающие с диагнозом «молниеносный рак» в одном и том же Парклендском госпитале Далласа, а то и просто застреленные прямо в полицейском управлении по «неосторожному обращению с оружием», все эти склонные к писанию мемуаров патологоанатомы-левши, застрелившиеся в правый висок – несть им числа; неоспоримые цеэрушные связи Клея Шоу и Аллен Даллес, извивавшийся перед Комиссией, как уж под вилами – произнес миллион слов, но так и не ответил на один-единственный вопрос: «Правда ли, что Освальд числился у вас в ЦРУ под агентурным номером S-179? Да или нет?!» Ну, если уж это – не заговор, то тогда я – Майкл Джексон!
– Ты совсем не похож на Майкла Джексона, Луис… Конечно же, это заговор! Только Корпорация не имела к тому водевилю ни малейшего отношения.
– Как это понять?!
– Знаешь, Луис, был такой старый советский анекдот. Покушение на генсека Брежнева: в колонне демонстрантов на Красной Площади – автомат, очередь по трибуне Мавзолея – мимо… Террориста допрашивают в КГБ: «Как же это вы, голубчик, такой суперснайпер – и так опростоволосились?» – «Да, попробуй тут прицелься! Я еще только автомат поднимаю, а меня уже со всех сторон за руки хватают: дай мне! и мне тоже!» Вот так и в Далласе: уж очень Кеннеди их всех там достал…
Так вот, ЗАГОВОРОВ БЫЛО – ДВА. Один – четкая профессиональная работа: есть результат – устраненный президент, есть террорист-одиночка, убитый затем другим психом, и никаких доказательств, что случившееся не есть цепь трагических случайностей. А другой – возмутительно-дилетантский complot «Союза белых граждан Техаса», двух сотен миллионеров-пальцы-веером из тамошнего нефтяного захолустья. Даллас – это просто-напросто большая и несообразно разбогатевшая деревня; про то, что «Белые граждане» надумали мочить краснопузого президента-негролюба, заманив того в предвыборное турне по Техасу, знает тут каждая собака, задирающая лапку поблизости от баров «только для белых». В «заговоре» посильно участвует половина белого населения Далласа, сам губернатор Конноли и едва ли не вся местная полиция во главе с ее шефом Керри; при этом, как водится, одна треть заговорщиков – агенты ФБР, а вторая треть – агенты ЦРУ: всё под контролем!
Дедушка Гувер и ЦРУшники самозабвенно предаются остросюжетной ролевой игре «Заговор против Кеннеди»: как только ОНИ!.. – так МЫ ИХ сразу!.. – а уж орденов-то будет, орденов!.. – но главное, главное тут СОСЕДЯМ вставить перо: совсем мышек, блин, не ловят!.. Так что можно понять чувства всех этих ролевиков , когда Президент – а хрен его знает как! – получил-таки свою пулю в затылок, и перед всеми участниками той занимательной игры вдруг явственно замаячил стул : «Доигрался хрен на скрипке!». Вот тут все они и кинулись, дружно обделавшись от страха, заметать следы своего участия – «Да не, командир, нас тут ва-аще не стояло!»; натоптали при этом, естественно, хуже прежнего – грязища, кровища…
– И прокурор Гаррисон это понял – уже по ходу процесса против Клея Шоу…
– Ну разумеется, понял – тоже профессионал не из последних! Он ведь честно искал заговор спецслужб против президента страны . Но оказалось – нету там и в помине никакого антиправительственного заговора, а есть своеобычные раздолбайство и профнепригодность Клея Шоу и его сослуживцев – снизу доверху… Вот потому-то Гаррисон фактически довел процесс лишь до половины – до решения «Большого жюри» в марте 1967-го, а потом резко потерял к нему интерес и спустил дело на тормозах: Дон Кихот по ходу своей атаки вдруг осознал, что перед ним никакой не великан-людоед, а банальная ветряная мельница…
– А самое забавное, – внезапно усмехается генерал Джи, – что миф о том, будто «президента Кеннеди убили ЦРУ с ФБР» процентов эдак на 90 создан ими самими: как известно, «Лучше уж прослыть злодеем, чем идиотом». Ведь самая страшная тайна спецслужб, которую они берегут, как зеницу ока – это не их мифическое всевластье, а их всамделишная криворукость – всегдашняя и поголовная. Если и существует какой-то «мировой заговор» – так это именно корпоративная солидарность спецслужб, дружно пудрящих мозги владыкам и налогоплательщикам по обе стороны железного занавеса, дабы скрыть от тех свою полнейшую, по серьезному счету, никчемушность.
– Да уж, – согласно кивает Луис, – нет на свете организаций, более паркинсонизованных – в обоих смыслах! – чем спецслужбы мирного времени… Что ж, гипотеза двух параллельных заговоров выглядит вполне непротиворечивой. Значит, выстрелы Освальда – это вроде как и не заговор вовсе, а сочетание случайностей. Тогда как весь этот дилетантский прожект «Белых граждан Техаса», проросший, будто пень опятами, агентами ЦРУ, осведомителями ФБР, кубинскими контрас, торговцами оружием, мафией, чертом, дьяволом – да, заговор, но к тем конкретным трем выстрелам, сразившим Президента, прямого отношения не имеющий. То есть заключение Комиссии Уоррена на самом-то деле является чудовищной ложью, но при этом в каждом отдельно взятом пункте вроде как бы и не отступает от истины… Чистая работа! Скажите, генерал – а это часом не Корпорация подсказала Комиссии столь изящное решение?
– Естественно. В данном случае это был ее прямой долг – ведь члены Корпорации входили в состав Комиссии.
– Забавно… То есть сперва вам заказали Президента, а потом…
– Нам никто не заказывал Президента, – жестко отрезает дядюшка Джи, – в том смысле, какой ты вкладываешь в это словечко… Перед Корпорацией ставят цель – а уж средства для ее достижения выбирает она сама, и только сама; убийство же, как легко догадаться, целью служить никак не может – в лучшем случае средством… В данном случае цель формулировалась так: «Джон Кеннеди не должен переизбраться на второй срок» – и это всё.
– И что, было несколько вариантов?
– Конечно. Кеннеди засекретил материалы по «самоубийству» Мэрилин Монро, но Корпорация раскопала ту помойку; собранных нами доказательств вполне хватило бы, чтоб по ходу предвыборной компании легально утопить в грязи президента на пару с его братцем-генпрокурором. Были и еще варианты… Идея с покушением возникла внезапно, экспромтом; многие, включая и меня, были против, полагая это авантюрой. Но весной 63-го в Штаты приехали, в порядке обмена опытом, эксперты из французской службы безопасности, охраняющей президента Де Голля; они к тому времени числились крутейшими авторитетами по этой части – шутка сказать, семь предотвращенных покушений! Ознакомившись с системой охраны Кеннеди, французы схватились за голову, а заключение их гласило – дословно: «Президент Соединенных Штатов жив только потому, что на него никто не покушается». Мнение независимых экспертов нас убедило…
– Выходит, Корпорация осуществила тогда «идеальное преступление» – не оставив никаких следов?
– "Идеальных преступлений", – назидательно изрекает генерал Джи, – не бывает; ну, если, конечно, их совершают люди, а не потусторонние силы… По ходу того покушения было несколько критических минут: когда оказалось, что президент жив – недострелили, и всё повисло на волоске. Корпорации в те минуты пришлось играть блиц, и по меньшей мере в одном месте она тогда действительно наследила . Сам, небось, догадываешься – где именно…
– В Вашингтоне и наследили, где ж еще… Вырубив – от греха – тамошние телефонные сети.
– Браво, Луис! Впрочем, согласись – тот «технический сбой» объяснить «случайным совпадением» куда проще, чем, к примеру, смерть Освальда: вооруженный мафиозо, два дня разгуливающий по полицейскому управлению, плюс искусственное дыхание при ранении в живот…
– Ясно. А почему выбрали вариант со смертником-одиночкой? Почему – не крутой профессионал, а-ля «День Шакала»?
– Потому, что Форсайт – это чистейшей воды литературщина: условный жанр, складывание головоломки. А вот как организуют настоящее покушение – исчерпывающе точно, со всеми технологическими деталями, описал совсем другой автор, сугубый реалист: Роберт Пенн Уоррен, «Вся королевская рать». ВСЕ успешные политические убийства были совершены именно по этой, Уоррен-Уорреновской (извини за дурацкий каламбур) схеме: псих-одиночка плюс отчего-то вдруг зазевавшаяся охрана – и никаких концов . Филипп Македонский и Генрих Наваррский, Линкольн, Столыпин, Фердинанд, Киров, Кинг и Роберт Кеннеди, Ганди – оба, король Фахд и миротворец Рабин… И наоборот – как только организация , хитрый план, так бардак и провал: Штауфенбергово покушение на фюрера, семь ОАСовских покушений на Де Голля; народовольцы, лишь с восьмого захода исподлившиеся прикончить практически не охраняемого Александра Освободителя – истинный апофеоз этих бойскаутских игр.
– Как заставить ошибиться охрану – мне объяснять не надо: меня скорее удивляет, что она всё же выполняет иногда свою задачу… Но вот где взять фанатика? На Востоке это, понятно, не проблема, но в Европе…
– Элементарно! Любой состоявшийся политический лидер вызывает дикую ненависть у честолюбцев-неудачников; и если аккуратно и ненавязчиво предложить такому человеку способ войти в историю, убив ненавистника… Евдокимов, покушавшийся на Брежнева, и Хинкли, что долго выслеживал Картера, а стрелял в итоге в Рейгана (какая, в сущности, разница!..) – имя им легион, просто не все они попадают в хорошие руки , вроде как Бут и Богров… И если покушение с участием профессионала – это своего рода шахматная партия, то покушение по Уоррен-Уорреновской схеме – чистый бизнес: надо, ко взаимной выгоде, помочь человеку (или людям) сделать то, о чем они и сами мечтают. Бессмертные слова дона Корлеоне о «предложении, от которого нельзя отказаться» часто толкуют превратно – ведь Дон действительно всегда делал так, чтобы контрагент получал свою выгоду, в том-то и была его сила! Опять-таки – великий Сун-Цзы, любимый автор незабвенного Аллена…
– Очень интересно, генерал. Очень. Но давайте из той, эпической уже, эпохи вернемся к нашим баранам – сиречь к убийству офицера ФБР Мак-Райля. Что, если поискать его убийцу – чисто по вашей схеме! – среди людей, которые и сами бы об этом мечтали ? То есть – не в кругу мафиозных семейств Северо-Востока, а среди Техасских ультраправых?