Дембский Эугениуш. Кто осмелится не сделать подарок Санта Клаусу?

Дембский Эугениуш

Кто осмелится не сделать подарок Санта Клаусу

   Еугениуш Дембски
   Кто осмелится не сделать подарок Санта Клаусу?
   Перевод: Леонида Кудрявцева.
   Она проснулась за несколько минут до рассвета. Это ее обрадовало, поскольку она любила начинать день, любуясь как из-за петушковых гор встает солнце. Сначала в полумраке появляются их вершины, выделяющиеся чернотой на фоне светлеющего с каждой минутой неба, неровные, зазубренные, и в то же время словно бы по линейке выстроеные ряды хребтов, потом из-за них прорывается один-единственный луч и резко, даже болезненно бьет в ее еще не до конца проснувшиеся глаза. А потом в долину Вадобре Лух прорывается целая полоса света и словно бы промывает в зелени полей и лугов дорогу от гор до замка. Михаэлина считала, что эта дорога принадлежит ей, только ей, ну и еще конечно Санта Клаусу. Никто другой не видел, наверняка даже не заслуживал этого великолепного зрелища. А еще она считала, что чем чаще будет видеть дорогу, тем выше ее шансы в один прекрасный день обнаружить нечто большее. Она могла бы приказать слугам будить ее раньше, или например поставить будильник на другое время, хотя взрослые и категорически запрещали устраивать какую либо даже наипростейшую "возню", однако... Ну конечно, слуги рано или поздно доложат об этом мамочке или папочке, и ранние пробуждения закончатся визитом к мистеру Йоргену.
   Теперь свет заливал всю долину. Где-то закричал петух и торопливо отсчитал свои четыре обязательных крика. Михаэлина подумала, что он проспал и теперь пытается наверстать упущенное, испугавшись что кто-то заметил его проступок, за который вполне можно попасть в суп.
   Она встала и подошла к тазу с водой, вычистила зубы свежей палочкой дерева чамух, смочила губы, протерла лицо и не вытершись, подошла к нишам с одеждой. Только тогда в коридоре послышались поспешные шаги Древ, шелкнула ручка и фыркнула прилегающая к косяку двери пластинка.
   - Доброе утро, барышня, - Древ сделала реверанс и кинулась к полотенцу. Стараясь не глядеть Михаэле в глаза, она схватила ее ладони и принялась осторожно вытирать пальцы своей хозяйки. - Кажется, я не опоздала... слишком сильно?
   Она нервничала. На это указывал исходивший от нее густой запах, похожий на запах растертых, измельченных полевых трав.
   - Древ, что объединяет тебя и петуха?
   - Барышня?
   - Подумай, а если угадаешь, то дам тебе центим на украшение для подарка Санта Клаусу.
   Михаэлина уселась на стул и безропотно подчинилась ежедневному церемониалу причесывания. Ей вспомнилось, что и сама она тоже еще не очень знает какой подберет подарок. Ну конечно, не сделанную своими руками куколку, и не рисунки, как в прошлые года, поскольку она уже не маленькая деточка, в чем не раз убеждалась, внимательно рассматривая свое тело перед купанием. Это могла быть например вышивка, однако к ней Михаэлина не чувствовала большой тяги. А неизменно попадающие в цель стрелы и арбалетные болты дарить как-то неудобно.
   - Барышня?..
   Она оторвалась от размышлений.
   - Да?
   - Ты имела в виду, что я опоздала, так же как и петух?
   - Черт возьми, Древ, как догадалась?
   - А это уж барышня должна сообразить сама. Указатели существуют, и для того чтобы найти ответ, необходимо всего лишь выстроить их правильным образом.
   Михаэлина подумала, что служанка втравила ее в урок логики, и вздохнула. Тяжело. Ну ничего, сегодня ее еще помучают, однако к концу недели она наконец-то обретет покой.
   - Хм... Ну, значит так...
   *
   - Бабушка?
   Высокая, худая Сауннел наклонилась, подняла мячик и взглянула на внучку.
   - О, здравствуй Маитса. Бросаем?
   Она всегда называла внучку вторым именем. Михаэлина не спрашивала почему именно, однако имела на этот счет кое-какие соображения. Возможно, бабушка таким образом хотела подчеркнуть свое особое отношение к внучке?
   Сауннел сильным ударом отправила мячик в сторону Михаэлы. Та приняла подачу и отбила ее к корзине. Примитивный, неправильной формы мяч, который невозможно было заставить отскочить от твердой поверхности, полетел в сторону щита, и ударившись о него, все же не попал в корзину. Шмякнувшись на землю, он остался лежать неподвижно. Таким мячиком, а лучшего сделать не удалось, можно было самое большее играть в баскетбол.
   - Скверно, - подвела итог Сауннел.
   Она подняла мячик, отошла на десять шагов и примерившись, кинула. Он попал в обруч, подскочил и наконец с чмоканьем прошел через сплетенную из пеньки сетку.
   - Внучка, у тебя какие-то неприятности?
   Из конюшни донеслось громкое, протяжное ржание. Сауннел кивнула в ее сторону.
   - Прокатимся? Если мы этого не сделаем, то бедные кони окончательно застоятся и будут, самое большее, пригодны лишь служить надгробными статуями.
   Они пошли в сторону конюшен. Завидев Сауннел, слуги старались оказаться от нее как можно дальше. Старая хозяйка всегда находила какою-нибудь работу тем, кто попадался ей на глаза, не имея важного занятия. Михаэлина шла рядом с бабушкой. Вдруг та что-то пробормотала.
   - Слушаю? - быстро отозвалась девочка.
   - Ничего. Это я сказала сама себе, что твой отец мог бы наконец приказать вымостить этот чертов двор, хотя бы постольку, поскольку я хожу в запачканых ботинках, ноги у меня мокрые и грязные, а о ванной не стоит и мечтать...
   Они пришли к конюшням. Сильнее запахло сеном и конской мочей. Несмотря на то, что никого не было видно, Сауннел ткнула пальцем в сторону конюшни и крикнула:
   - Ей, не прячься, я тебя вижу! Двух коней! Для Маитсе - Сирену, а для меня какого-нибудь из ближайшего стойла. Какой там дольше всех стоит без дела?
   Из-за стены появился парень, выглядевший изрядным увальнем.
   - Дымчатый, хозяйка.
   - Ну, давай его.
   - Откуда ты знала, что он там прячется? - спросила девочка, после того как увалень, делая вид будто торопится, двинулся к конюшне.
   Бабушка высокомерно фыркнула.
   - Завидев меня, всегда так поступает. Желания выполнять приказы у него нет, а смелости убежать не хватает.- Посмотрев себе под ноги, она убедилась что стоит на сухом участке земли и сильно топнула, пытаясь избавится от присохшей в ботинкам грязи. - И всякий раз у кое-кого не выдерживают нервы...
   - Благодаря твоему умению управлять людьми, - восхищенно сказала Михаэлина.
   Бабушка наморщила лоб.
   - Это твой вывод или ты всего лишь повторяешь слова отца?
   Михаэлина молчала, не зная что ответить.
   - Только, скажи правду, - Сауннел погрозила ей пальцем, но тут же и улыбнулась, - Могу тебе сказать, что посчитала твои слова комплиментом, только не знаю, кого за него благодарить.
   Немного подумав, Михаэлина промолвила:
   - И это последнее, второе доказательство твоего умения управлять людьми.
   Сауннел подошла и наклонившись, расцеловав внучку в обе щечки, засмеялась:
   - Похоже, занятия практической логикой дают свои результаты.
   Михаэлина крепко прижалась к ней.
   Как раз в этот момент два спотыкающихся и крепко заспанных парня вывели лошадей.
   Сауннел вскочила в седло сама, девочку подсадили конюшие. Немного погодя всадницы, покидая замок, миновали ворота и опущенный мост.
   Замок Бредгон стоял на вершине единственного холма, находящегося в ложбине долины Вадобре Лух, полностью замыкающей доступ к равнине. Не птица, ни крот не могли проскользнуть возле его стен, не попавшись на глаза стражникам. С давних времен наблюдатели монотонно тянули: "На границе все спокойно, спокойно, спокойно... ". Варвары, получив несколько жестоких уроков, даже не пробовали прорваться на бескрайние просторы сытой и богатой равнины.
   Сауннел направила коня вправо, сочным зеленым лугом, почти незаметно опускавшимся под гору. Невысокая кобылка девочки бежала легко, а огер бабушки делал то же самое с угрюмым достинством старого вояки. Солнце ласкало все и всех теплыми, мягкими, щедрыми лучами.
   - Санта Клаус уже близко, а я так и не придумала, что ему подарю, пожаловалась девочка.
   Ничего не изменилось. Бабушка продолжала ехать, однако, Михаэле показалось будто она слегка задеревенела в седле.
   - Я уже не ребенок, - пробормотала внучка.
   Бабушка повернулась к ней и вскинув брови, окинула пристальным взглядом фигурку девочки.
   - У меня уже под мышками растут волосы, - крикнула Михаэлина.
   - Браво. Поздравляю.
   "Она надо мной смеется, - подумала девочка, - Впрочем, я сама подставилась."
   - А собственно, что важнее, волосы под мышками или на лоне?
   Теперь Саунел, уже не лукавя, взглянула на внучку широко открытыми глазами и ненадолго задумалась.
   - Нет здесь важнейшего или менее важного. Через несколько лет... - она неожиданно улыбнулась. - Тебе потребуются и те и другие... - вспомнив с кем разговаривает, она снова посерьезнела. - Впрочем... неважно... Как я уже сказала, в этом вопросе нет иерархии. Может только для лысых мужчин.
   Ей пришло в голову, что Лауре уже давно могла бы поговорить с дочкой о волосах на разных частях тела и кстати, заодно о взаимоотношении полов.
   - Ну, хорошо, а все же что мне делать с подарком? Делала куколки, лепила какие-то безобразные кружки, пробовала вышивать. Однако, больше не буду заниматься подобными глупостями. Кому они могут понравится?
   Бабушка посерьезнела, но все же решила, прежде чем ответить на вопрос, выиграть немного времени. Она ударила жеребца пяткой, а когда тот не исполнил приказ, ударила и второй раз. Конь поскакал галопом. Михаэлина пустилась вдогонку, догнала, обогнала и все быстрее помчалась куда глаза глядят. Безусловно, после того как она перестала набирать скорость, Дымчатый стал ее нагонять. Это был большой конь и для того чтобы войти в ритм и хорошенько разогнать свое тяжелое тело, ему требовалось некоторое время.
   После четверти часа бешеного галопа, они остановились на невысоком холме, первом от замка.
   - Ну и вид! - прошептала Сауннел. - Хотя бы для того здесь стоило оказать... - она вдруг вспомнила о внучке. - Что ты говорила о подарке?
   - Ну, собственно... я не могу придумать, что можно подарить. А ведь подарок должен быть хорошим, правда, бабушка?
   Услышав вопрос, Сауннел слегка сгорбилась, словно бы спрятала голову в плечи. По ее лицу промелькнула тень, как будто ей неожиданно стало холодно, хотя только что, безусловно, она наслаждалась теплым, весенним днем. Ее правильной, благородной формы нос неожиданно показался острым и даже слегка горбатым, похожим на орлиный клюв.
   Заинтригованная Михаэлина молчала, уже пожалев, что начала этот разговор. Она, например, могла попросить помощи у матери с отцом, и в конце концов даже у Древ. Ей не пришло в голову ничего лучше, как потянуть узду вправо и почти одновременно с этим сказать:
   - Н-о-о... Что случилось, малышка? Что?
   Заинтересованная Сирена прежде всего повернулась вокруг своей оси, потом бросила преисполненный укоризны взгляд на амазонку, которая таким образом пыталась бороться с собственным смущением.
   - Неизвестно, что важнее, - неожиданно сказала бабушка, не обратив ни малейшего внимания на маневры внучки и ее лошади, - Все считают, что чем богаче подарок, тем лучше, однако, необходимо добавить, что важнее точное попадание в цель. Иногда очень богатые подарки бывают... - она сглотнула слюну - отвергнуты...
   Михаэлина резко вскинула голову:
   - А-а... Бабушка, никто не пытался определить какие подарки являются желанными и нежеланными?
   Сауннел кивнула.
   - Ты слишком торопишься, девочка. Слишком торопишься, - она окинула ее внимательным взглядом. - Конечно, эта мысль уже давно пришла кому-то в голову и даже было несколько попыток составить каталог подарков. Вернемся домой, можешь проверить по локалке. Мне, однако, не удалось установить ни одной зависимости. Те же самые подарки, которые признаны негодными, в следующем году могут оказаться вполне подходящими.
   - А может... извини, извини меня.
   - Нет, я уже закончила. Что ты хотела сказать?
   - Может, например, четырехкратное использование...
   - Ты правильно рассуждаешь, однако, до тебя кое-кто это уже сообразил, - покачала головой бабушка. - Все проверено. Ни единой закономерности использования того или иного подарка не выявлено. Проще говоря, мы не смогли определить систему, по которой принимаются или отвергаются подарки. Ты правильно сделала, что мне о том напомнила. Самое для этого время, - она развернула лошадь. - Однако, на сегодня пожалуй хватит.
   Она направила Дымчатого гребнем холма на юг. Внучка догнала ее уже через несколько шагов.
   - Поедем на пруд, к Сургебу, - предложила Михаэлина. - Возможно он наловил раков, и значит, во время ужина, можно было бы...
   Она заговорщически улыбнулась бабушке.
   - Что, именно?
   - А не выдашь меня?
   Сауннел покачала головой и словно присягая, подняла один палец вверх,
   - Сургеб рассказал мне, как можно над кем-нибудь подшутить с помощью раков, - от возбуждения, Михаэлина аж поскочила в седле. - Необходимо одного или двух спрятать... А потом, когда на стол приготовятся подавать вареных раков, нужно быстренько отложеных раков полить сивухой. Они после этого покраснеют и перестанут двигаться. Подкладываешь этих раков к вареным, а потом можно либо ждать когда кто-то возьмет такого...
   - Маитса, это слишком жестоко!
   - Но это только один из вариантов, - замахала руками девочка. - Другой мне кажется лучшим. Необходимо направить разговор в нужном направлении и наконец заявить, что ты можешь оживить какое-нибудь существо, например вареного рака. После того как заключишь пари, необходимо взять одного из тех, что приготовлены особо, положить его в воду и он снова сможет двигаться. Сургеб похвалился мне, что благодаря этой хитрости выиграл несколько бочек вина.
   Она радостно хлопнула в ладоши.
   - А ты сколько рассчитываешь выиграть?
   Михаэлина улыбнулась и замерла с полуоткрытым ртом. Потом она хихикнула.
   - Как можно больше, бабушка. Устрою собственную пивную, и через несколько лет - все будет чика в чику.
   - Все будет прекрасно, - машинально поправила Сауннел. - А чика в чику может только что-то подходить.
   Она посмотрела на внучку, слегка прищурив глаза, словно пытаясь ее оценить или же призадумавшись над ее словами, планами, уверенностью в своей правоте.
   - Ладно, едем к твоему хитрецу Сургебу, - наконец сказала Сауннел.
   Но думала она о чем-то совсем другом, и даже, похоже, хотела о чем-то спросить.
   Михаэлина решила больше не приставать к бабушке. Если ее разозлить, то последствия могли быть достаточно печальны.
   *
   Вечером все было как обычно. Пары, постоянные и временные, сидели рядом: расположение пар и отдельных особ зависело от того, кто с кем хотел поговорить после сытного ужина. Михаэлина читала где-то, а может ей это говорил кто-то из нянек, что когда-то мужчины сидели по одну сторону стола, а женщины по другую. Стол был застелен длинной скатертью, и у сидевших за ним можно было увидеть лишь верхнюю часть тела. Все это было сделано для того, чтобы взрослые мужчины могли, перепив пива, не покидая компании, опустошить мочевой пузырь. Для этого тогда там был установлен каменный лоток, по которому во время пиров текла вода. Потом настало время правления Чарллиней и та объявила, что подобный обычай унижает женщин и от него пришлось отказаться.
   За столом царил гомон. Три дюжины взрослых и горстка детей увлеченно ужинали, обращая друг на друга внимание только в перерывах между кусками, однако этого хватило чтобы под высоким сводом зала пробудилось эхо, которому не могли повредить умышленно для этого развешанные флаги, ленты и перевязи.
   - Обрубок дерева...
   - Безусловно, сушильни необходимо увеличить!
   - Задрал шесть вот-вот готовых принести приплод овец, одного лоцмана, и черт побери, барана - производителя. Эту стаю необходимо уничтожить...
   - Кто такой лоцман?
   - Золотце, это именно то, о чем ты думаешь. Кастрированый баран, который хочет, но не может, а только указывает овцу, которую...
   - Эй, где вино
   - Безусловно забрали!
   - Убери отсюда эту куколку, а то ее платье превратится в грязную тряпку...
   Михаэлина сьела два блинчика и выпила холодный и сладкий коктейль. Обнаружив в нем маленькие косточки, она стала их по одной раскусывать и лакомится скрывавшимися в них зернышками.
   Стараясь не обращать на себя внимания, девочка прислушивалась к разговорам взрослых, в надежде найти в них нечто для себя интересное. Однако, сегодня, говорили о том, о чем рассуждали почти всегда: посевы, урожай, запасы, кладовые, усушка, копчения, маринады, соусы, запасы, запасы и запасы... Был момент, когда ей стало интересно, когда Обсаеде предложил увеличить численность патрульных отрядов, однако все с ним очень быстро согласились и на этом тема, способная вызвать спор, была оставлена.
   А потом Михаэлина, уже приготовившаяся было отойти от стола, и присоединиться к кучке сидевших в углу на груде шкур девочек, перехватила многозначительный взгляд бабушки.
   Михаэлина решила, что ей надлежит присоединиться к детям и сделать вид будто ее интересуют куколки, а также игрушечные повозки, надеясь что никто этого не заметит, не обратит внимания или выполнить предупреждающий маневр. Проще говоря - демонстративно уйти, а потом быстро вернуться на галерею. Она уже поступала так несколько раз, однако боялась, что ее примерное поведение может возбудить чьи-то подозрения. В свою очередь, бабушка была настолько хитроумна, что вполне могла отправить детей спать, для того чтобы спровоцировать ее на подслушивание и подглядывание. Что же делать?
   Михаэлина встала и улыбнулась матери.
   - Я отправляюсь спать, - она сморщила нос, а потом еще раз улыбнулась. - Пока.
   Сделав всем книксен, Михаэлина ушла. У себя в комнате, она сняла платье и одела мягкий, темный тренировочный костюм. Вешая платье в шкаф, она заметила, что кто-то из слуг принес отремонтированную клавитатуру для работы с локалкой. Уголок, отбившийся, когда попугай столкнул ее со стола, был кем-то из обитавших в замке умельцев заменен кусочком кости зеленого слона. Причем, это уже была третья такая вставка. Еще немного и случится то, что по словам Даена обязательно должно случится: уцелевшее станет всего лишь фрагментами клавиатуры из местных материалов.
   Михаэлина легла на кровать и для того чтобы создать видимость, будто ее использовали, по ней покаталась. Подождав еще немного, она выскользнула в коридор и неслышно, словно луговой свистун, прокралась к двери на галерею в зале собраний. Маневр ей предстояло совершить достаточно трудный. Какой-то идиот расположил двери так, что их было видно почти с каждого места зала. Открывать их было рисковано, однако остальное было гораздо легче - лечь на доски и придвинуть лицо к частоколу поддерживающих перила столбиков, чтобы видеть все и всех, а слышать не только малейший шорох, но словно бы даже и мысли.
   Михаэлине это удалось. Она вытянулась на полу и поскольку тепло от камина уже нагрело доски, ей было хорошо и сухо. Взрослые закончили ужин. Служанки убирали посуду, слуги доливали в кубки вино и пиво. Несколько демонстративных порок научили их, что собирая посуду, не стоит набрасываться на объедки на глазах господ, и слуги делали это в коридоре или же тайком, по возможности незаметнее. Впрочем, делалось это скорее по обычаю, поскольку в Бредгоне никто не голодал.
   Несколько женщин пересело и навалившись на стол, перешептывались между собой. Кто-то из мужчин захохотал и отодвинулся от стола, словно бы ему было мало места для смеха. Ножки кресла неприятно скрипнули но каменному полу.
   Сауннел неожиданно встала и кинув на подлокотник салфетку, которой только что вытирала губы, подошла к креслу, стоявшему во главе стола и уселась в него, давая тем понять, что собирается сказать нечто важное. Сидящие поблизости повернулись к ней и замолчали. Один за другим, взрослые прекращали разговоры, словно бы под влиянием волны тишины, распространяющейся к дальнему концу стола, и наконец Гала, стукнула разболтавшуюся Поолку и тогда среди взрослых действительно наступила тишина.
   Побарабанив пальцами по столу, бабушка приказала:
   - Отошлите детей.
   Она не любила всяческих вступлений, предисловий и предуведомлений. Ей просто необходимо было кое-что сообщить, она собиралась это сделать и не более. Две женщины поспешно встали и направились: одна, к дверям, чтобы кликнуть слуг, другая к группке детей в углу, к последнему оплоту голосов и смеха в зале. Тремя минутами поздней, в зале не осталось никого моложе Каутена, а ему было уже девятнадцать лет.
   - Я, также как и вы не замечаю как уходит время, - поведала бабушка. Однако, сегодня мне об этом напомнила моя внучка. Она это принимает к сердцу и ясное дело считает справедливым. А на дворе уже середина ноября... - она многозначительно постучала пальцем по столу. - Санта Клаус близко, и мне сдается, ничего не делается. Как я уже сказала, сегодня мое внимание обратила... ну конечно, это была Михаэлина. Мы забыли о ней. Мы не считаемся, маленькие дети - не понимают. Однако, что же будет с ней?
   - Есть еще и Грего, - после недолгого молчания напомнила Поолка.
   - Собственно, эти двое и находятся в требуемом возрасте - уже не дети, и еще не взрослые...
   Михаэлина почувствовала, что у нее со злости покраснели уши. "Еще не взрослые?!". Ох, как ей хотелось встать и небрежно отряхнув юбку, удалиться с гордо поднятой головой... Стоп, какую юбку?
   Внизу, в полной тишине два раза треснули пылающие в камине поленья. Еще раз скрипнула ножка кресла, все зашевелились, кто-то буркнул "извините".
   - Судя по тишине, все с прошлого года жили как идиоты, отринув мысль о том дне. - Сауннел глубоко вздохнула. - Как я понимаю, за прошлый год никому ничего стоящего выдумать не удалось, и именно поэтому вы наложили на лица усмехающиеся маски.
   - Это обычный фатализм, - пробормотал Бруно, отец Михаэлины, сидевший на третьем от Сауннел месте. - Если нельзя ничего сделать, то остается только ждать.
   Его слова словно бы послужили знаком, что теперь высказываться может не только Сауннел. Многие зашевелились, послышались откашливания, после которых настала очередь и для слов.
   - Ты не понимаешь, - опередил всех Натаниел Сано. - Мы должны признать, что наше бездействие нельзя назвать даже фатализмом. Знай мы, что не можем ничего сделать, то уже хоть что-нибудь бы знали. Мы же не знаем ничего, и это является обыкновенным неведеньем!
   - Сейчас не время заниматься философскими диспутами! - бабушка хлопнула ладонью по столу. - Тех, кому охота устроить подобное состязание, прошу погодить. Я завела этот разговор не для того, чтобы все наперегонки занимались самобичеванием...
   - А зачем тогда? - крикнула какая-то женщина.
   Михаэлина не заметила кто это был, отметила только, что в голосе женщины слышалась злость. И слезы, и страх.
   - ...А для того, чтобы найти решение, - спокойно закончила бабушка. До восьмого декабря осталось... двадцать пять дней.
   - Это смех на палочке! - крикнула та же самая женщина, и в этот раз Михаэлине удалось заметить что это Валеритте, вытянувшая в сторону Сауннел руку, причем, даже с такого расстояния было заметно как дрожат ее пальцы. Мы не смогли ничего сделать в течении семидесяти лет, а теперь ты хочешь чтобы мы что-то сотворили за три недели?!
   - Прежде всего я желаю, чтобы вы не вели себя как стадо обделенных даже начатками разума баранов, которые пасутся себе спокойно целое лето, делая вид будто не знают для чего прибавляют вес и обрастать шерстью, а потом, уже перед воротами бойни, неожиданно начинают искать возможности спасения, стараясь как можно четче выговаривать слова, сообщила бабушка.
   Она окинула взглядом сидевших в зале людей, а потом посмотрела вверх, словно бы надеясь, что слегка развевающиеся знамена наведут ее на какие-то мысли. Михаэлина быстро закрыла глаза, поскольку боялась, что их блеск ее выдаст и потихоньку, на всякий случай, очень-очень тихо и осторожно отодвинулась от щели между столбиками.
   Все-таки бабушка очень хитрая, - подумала девочка, - Если бы она меня заметила, то даже и бровью бы не повела. Скорее всего, она небрежно позвала бы слуг, потом завязала бы с ними разговор, и под предлогом необходимости что-то проверить, вышла из зала. Немного погодя, я ощутила бы на своих плечах ее пальцы.
   Михаэлина представила это как наяву и по ее телу пробежала легкая дрожь. Она даже кинула вгляд в сторону двери, однако та, конечно же, была закрыта.
   - А что мы можем сделать? Сама понимаешь, будем благодарны, за любую помощь.
   В голосе Бруно не было иронии, только усталось, и еще не было в нем надежды, так, словно он ее уже окончательно утратил.
   - Пока не знаю, у меня на размышления было только несколько часов между прогулкой и ужином, - Сауннел покачала головой, потом положила ладони на щеки и кончиками пальцев протерла глаза. - Пока я уяснила лишь неестественность нашего положения.
   Снова наступила тишина. Потом кто-то вздохнул, кто-то другой, задумавшись, использовал нож как барабанную палочку, какая-то женщина высморкалась в платочек. Бабушка отклонилась вправо и некоторое время рассматривала левую шеренгу сидящих людей, потом повторила тот же самое с правой. Только некоторые из сидящих перед ней осмелились или захотели посмотреть ей в глаза, большинство сосредоточенно рассматривали кое-где испятнанную скатерть. Почти все катали по столу какие-то огрызки или кусочки фруктов.
   - Предлагаю признать, что мы находимся в чрезвычайном положении, неожиданно промолвил Бруно, отодвигаясь от стола.
   - Что?
   - Однако...
   - Только для чего?
   - Не-е-е-е, но...