Страница:
– А сможешь? – с сомнением и тревогой спросила Олра. – Он ведь и правда один из лучших бойцов этого города. Я страшно боюсь за тебя. Если он тебя убьет… мне будет очень, очень плохо. И не потому, что Халид вернется – с ним я как-нибудь справлюсь, – а потому, что тебя не будет. Похоже, что я влюбилась на старости лет.
– Ну до старости тебе еще очень далеко, – усмехнулся Андрей, – а что касается «убьет»… Я его убью. Стопроцентно.
– Надеюсь, – прошептала Олра, но Андрей ее уже не слушал – он внимательно смотрел в зал.
Двое из тех, кто был с Халидом, вернулись, сели неподалеку от стойки за столик и внимательно следили за тем, что происходит в зале, нарочито расслабленно попивая из кружек пиво. На улице – Андрей был уверен – стояла еще парочка таких же типов. В общем, обложили. Он поморщился – не вовремя, ох как не вовремя! Ему бы посидеть тихо неделю, ну а потом… потом уже можно и пошуметь – перед отъездом.
У него кольнуло сердце: «А как же Олра? Оставить ее тут? Она же никуда не поедет… и как же наши отношения? – И отругал себя: – Какие отношения? Всего чуть больше суток знакомы! Уеду – она найдет себе другого мужика, и все. А может, не найдет? Каждому мужику хочется думать, что он особенный, не такой, как все, что женщина будет целыми днями убиваться по нему и плакать в подушку, вспоминая его нежные, сильные руки… тьфу! Просто сериал какой-то… А что не сериал? А то, что надо жить моментом, принимать все таким, какое оно есть. И не задумываться о том, что будет дальше. Иначе жить невозможно, если всего бояться».
Андрей улыбнулся своим мыслям и взглянул на подошедшего к нему вышибалу. Тот держал в руке сверток из тонкой холстины. Положил его на стол, развернул – в нем оказалась сабля в ножнах. Никат аккуратно выдвинул узорчатое лезвие из ножен и, глядя на Андрея, сказал:
– Проверять пальцем остроту не советую – распорешь до кости. Это очень хорошая, булатная сталь. Потом вернешь саблю – она призовая, и я не намерен раздавать такое оружие направо и налево.
– А если не смогу вернуть? – усмехнулся Андрей. – Вдруг убьют?
– Не убьют. Или я ничего не понимаю в людях. Только готовься – он один не ходит, и никто из них не собирается соблюдать дуэльный кодекс. Впрочем, а кто его вообще соблюдает? Если никто не видит, могут устроить любую пакость. Может, в других странах и не так, но это – Славия. Тут ухо востро держи. Смотри, чтобы в кустах никто не засел. Я бы с тобой за секунданта пошел, но рабочее место боюсь оставить – мало ли что тут без меня начудят. Тем более что вон они, придурки, сидят…
– Иди с ним! Иди, продержимся без тебя! Вдруг и правда там что-то нечестное будет? – встрепенулась Олра. – Арбалет возьми на всякий случай!
– Нет. Я один пойду, – твердо заявил Андрей. – Все будет нормально, не беспокойтесь. Я прошу, отнесите ящик в комнату, хорошо?
– Хорошо… – вздохнула Олра. – Ты уверен, что один справишься?
– Совершенно уверен. А сабля хороша! – Андрей погладил ножны, взял их в левую руку и плавным движением выхватил клинок. Он был отлично уравновешен, переливался морозными узорами и был как раз по длине его руки – не больше и не меньше. Он вложил саблю, завернул ножны в полотно и сунул под мышку.
– Пошел я.
– Кошку с собой берешь?
– Конечно, – улыбнулся Андрей. – Она потом меня обдерет, если лишится такого зрелища!
Олра неуверенно улыбнулась в ответ и проводила любовника взглядом. На душе у нее было отвратительно, и ужасно хотелось напиться вина так, чтобы забыть все и вся. Ну, может быть, кроме этого мужчины с холодным взглядом убийцы… таким теплым и нежным, когда он смотрит на нее.
Шанти вскочила Андрею на плечо, когда он проходил мимо столика, где она сидела.
Андрей с сожалением посмотрел на недоеденное и недопитое, вздохнул и решил, что закончит позже. Не откажет же ему подруга в парочке пирогов на сон грядущий? Впрочем, с полным животом заниматься физическими упражнениями не очень-то комфортно… это касается, кстати, и дуэли.
Он вышел из трактира, определился с направлением и бодро зашагал по улице в сторону пустыря. Он сразу засек за собой «хвост» – двое стояли через дорогу и всем своим видом изображали полное отсутствие интереса к своему объекту, а двое вышли из трактира следом за ним. Андрей усмехнулся – дилетанты чертовы. Им не следить за кем-то, а гусей пасти.
Пустырь открылся внезапно, когда улица круто завернула за угол какого-то дома, смахивающего то ли на склад, то ли на заброшенный завод. Пустырь прилегал к городской стене – пыльный, утоптанный множеством ног, он, по-видимому, постоянно использовался для дуэлей.
Андрей огляделся, и ему показалось, что в окне на втором этаже заброшенного здания что-то мелькнуло. Он подумал и мысленно, стараясь точно передать все слова, обратился к Шанти:
– Не хочешь позабавиться? Похоже, на втором этаже сидит стрелок. Полная свобода действий – хоть голову ему оторви.
– Ловлю на слове! – ухмыльнулась кошка и с опозданием спохватилась: – Ты все-таки научился говорить мысленно?! Хм… беру назад свои слова насчет полного отсутствия у тебя мозгов. Побежала!
Шанти соскочила с его плеча и, задрав хвост трубой, дала стрекача – прямо в темный дверной проем, а Андрей проследовал к центру площадки, где его уже дожидался Халид.
Убийца стоял со скучающей миной – видно было, что ему это не в первый раз и он полностью уверен в своем успехе.
– А я думал ты не придешь, – с усмешкой сказал он. – Скажи, а ведь хороша она в постели, да? Я ее многим штучкам научил. Так что можешь мне сказать спасибо, что перед смертью пришлось попробовать такую бабу. Надеюсь, ты хорошо ее для меня разогрел? Не давал скучать? Как только я закончу с тобой – пойду и как следует ее отдеру, вспоминая, как перерезал тебе глотку. Мне будет вдвойне приятно!
Андрей невозмутимо посмотрел на словоблудничающего бретера и спокойно спросил:
– Скажи, как она могла запасть на такого пустозвона и придурка, как ты? Вот не понимаю, и все тут. Открой мне тайну, я ведь никому не расскажу – ты же меня все равно убьешь.
– Убью. Почему запала? Пара капель специальной разжигающей страсть жидкости, пара сладких слов, сильный амулетик, вызывающий тягу к партнеру, вот тебе и результат. Что касается придурка и пустозвона – за это ты ответишь. Я хотел убить тебя быстро, а теперь вспорю тебе брюхо и задушу тебя твоими же кишками.
– Это уж как получится, – меланхолично хмыкнул Андрей и достал саблю, аккуратно положив в сторонку ножны и холстину, в которую они были завернуты. – Ну что, начнем? Или ты так и будешь, как ребенок, хвастаться своими пакостями? Сдается мне, что ты зажился на белом свете. Тебе не кажется? Нет, вижу – не кажется, – сказал Андрей, отбивая яростный выпад Халида.
Андрей бился с саблей в правой руке и кинжалом в левой. Поодаль стояли люди Халида – то ли подчиненные, то ли друзья. Их было четверо, а сколько пряталось в здании – неизвестно. Андрей не собирался затягивать поединок, ему нужно было скорее прикончить подонка и идти по своим делам – пироги недоедены, а этот идиот тут железкой машет. Посему он начал ускорять темп.
Вначале Халид ничего не понял – он решил, что встретил лоха, которому быстренько отрубит башку и после этого пойдет и возьмет его женщину. Однако «лох» почему-то не желал дать отрубить себе башку, и более того, ни один хитрый удар Халида не достиг цели. Этот незнакомец со скучающе-спокойным выражением лица отбивал все самые каверзные и быстрые финты. А ведь Халид был признанным мастером клинка.
Он начал ускорять темп, доходя уже до предела возможности, но этот человек ускорился сам, и так, что стал теснить Халида, загоняя к городской стене.
Халид не дожил бы до таких лет, занимаясь грязными делишками, если бы не умел предусмотреть самые фантастичные и странные варианты развития событий. На всякий случай он поставил в здании напротив двух стрелков с арбалетами, они должны были выпустить болты по его команде, если что-то пойдет не так.
Отступив на шаг, Халид подал условный сигнал, взмахнув саблей вверх и вправо, как будто отдавал салют. Через секунду после этого из окна второго этажа вылетели два круглых предмета, в которых убийца без труда опознал головы своих помощников. Они покатились по площадке почти к его ногам, и Халид, став белее мела, на мгновение замер.
Андрей не видел, что происходило за его спиной, но догадывался. Не беспокоясь о тылах, сделал несколько финтов, выпадов, затем ускорился в несколько раз и косым ударом через ключицу разрубил бретера до самого сердца, ударив с потягом, как когда-то его предки-казаки.
Он сделал шаг в сторону, почуяв шевеление за спиной, и вовремя: в том месте, где он стоял, свистнули две сабли – помощники Халида вступили в бой, и за ними спешили еще двое.
Молниеносный отбив, укол – сабля вышла из шеи одного… движение в сторону, подсек, сверху добил – из черепа брызнула кровь, и второй ничком упал, заливая площадку пенящейся в пыли кровью.
Двое других дико закричали, и Андрей увидел громадную черную кошку, настигавшую убегавших бойцов. Она была размерами с лошадь, и у людей не было никакого шанса, особенно если они не бились с оружием в руках, а сбежали, подставив спину и спасая свои жалкие жизни. Впрочем, даже если бы они решили биться с Шанти лицом к лицу, с саблями в руках, им ничего не светило. Драконью броню можно пробить только тяжелыми копьями, или стрелометами с теми же копьями, или стальными дротиками.
Беглецы погибли в секунду – когти дракона сорвали им головы, как если бы они были нарисованы на бумажных листках. Бой завершился катастрофическим и полным разгромом противника.
Вокруг было тихо, и никто не интересовался, чего это тут шумели и кричали. Народ в Славии вообще-то отличался редкостным отсутствием любопытства – в тех случаях, когда кого-то убивали, насиловали или грабили. Зачем лезть не в свое дело? Это же их проблемы. Ходят где не надо, общаются не с тем, с кем надо. Вот теперь пусть и получают. Жертва сама виновата в совершившемся над ней насилии. Как говорил один персонаж: «Наказания без вины не бывает!» Никто ничего не видел, не слышал, ничего не знает. Как та китайская (или индийская?) мартышка.
Андрей подошел к обезображенному трупу Халида, обшарил карманы, извлек кошелек, собрал украшения и амулеты. Обошел остальных нападавших, собрал трофеи и с их трупов – деньги никогда не помешают, а он их честно заработал. Появилась Шанти, она была уже обычных размеров, и ее довольная мордашка просто светилась от счастья – ну как же, такое развлечение! А то, что это были люди, разумные существа – да какие они разумные? Они заслужили свою смерть на сто процентов.
Впрочем, и Андрей ничуть не комплексовал по поводу совершившегося убийства. В отличие от своей земной деятельности, в этот раз он честно вел бой (ну, почти честно – если забыть о его способностях оборотня!). Те, кто нападает со спины, не могут рассчитывать на снисхождение. Да и с какой стати? Они выбрали свою работу, свою судьбу. Есть определенные правила игры – по этим неписаным правилам они всегда могут быть убиты и живут на этом свете очень, очень недолго. Зато и получают яркую, интересную жизнь – по крайней мере, с их точки зрения.
Трофеев оказалась приличная кучка: штук триста серебреников, золотишко – монет тридцать, в основном у Халида. Множество украшений – как и все их собратья, убитые бандиты имели склонность к цепочкам, кулонам и всякой прочей дребедени. На некоторых безделушках Андрей обнаружил ауры других людей и быстренько завернул все добытое в тряпку, чтобы не касаться голыми руками, – ему не хотелось видеть картинку того, как эти предметы попали в руки новых владельцев.
Он собрал сабли, кинжалы – получилась небольшая вязанка «хвороста». Только было пошел с места дуэли, как вспомнил: двое лежат наверху, в здании.
Вошел в заплеванный и загаженный подъезд, выбрал место почище, сложил туда трофеи. По деревянной скрипучей лестнице поднялся наверх – ну да, два кадра с оторванными головами. Хребты, белея костями, торчат среди разорванных сосудов и ошметков мяса.
– Интересно, а вы, драконы, едите людей? Вот приспичило тебе – стала бы есть этих вот придурков? – поинтересовался Андрей, обыскивая убитых.
– Чего ты глупые вопросы задаешь? – недовольно фыркнула Шанти. – Как будто вы, люди, не станете есть друг друга, если приспичит. По-моему, вы только это и делаете. Гибель дракона от зубов другого дракона – редкость. Это событие, которое отмечается в веках, это ритуальный поединок – за власть или за самку. А вы… вы походя убиваете друг друга, как будто раздавливаете насекомое. И ты после этого называешь людей разумными?
– Что же, признаю, иногда люди хуже зверей, – вздохнул монах. – А чисто ты сработала. Они успели тебя увидеть?
– А то ж! Иначе интереса никакого. Надо было видеть эти рожи… я думала у них глаза выкатятся, как игральные кости. Между прочим, хорошо подготовился твой «друг». Уйти отсюда тебе было практически невозможно – если бы ты не был оборотнем и если бы у тебя не было злобной, вредной и жадной подруги.
– Ладно-ладно, признаю твои заслуги, – усмехнулся Андрей. – Получишь двойную порцию печенки. Кстати, чего ты уперлась в эту печенку? Неужели ничего повкуснее нет?
– Хм… как-то не думала над этим. Ну хочу я печенку, и все тут. Значит, она нужна моему организму. Ты вот что-то любишь, а что-то не любишь – не значит ли это, что твой организм отвергает одну пищу и хочет другую, и то, что он любит, наиболее подходит его телу?
– Ага… ты это расскажи любителям картошки фри и бигмаков!
– Не знаю, что такое фри и бигмаки, но если им это нравится – пусть жрут. Каждый свободен в выборе своих действий и сам должен отвечать за то, что за ними последует.
– Чего это тебя на философию пробило? Стареешь? Бабулька…
– Сам-то! – фыркнула Шанти. – Если перевести на ваши годы, мне лет тринадцать, а ты уже старый пердун! Тебе несколько тысяч лет на наши годы! Кто бы говорил!
– Да… иногда я кажусь себе таким древним, таким ветхим, что скоро не будет сил дернуть за хвост некую зазнайку!
Андрей схватился за вышеозначенный предмет и хорошенько дернул под шипение и улыбку Шанти. Она в ответ укусила его за ухо, отчего монах вскрикнул и выругался. Все остались довольны.
Пришлось подобрать арбалеты – они стоят денег, штучная работа, – бросать их совсем глупо. Так что к трактиру Андрей направился тяжело нагруженным и в не очень добром расположении духа: одно дело – шагать с небольшим свертком под мышкой, а другое – «лошадка, везущая хворосту воз».
Когда проходил мимо места схватки, заметил, что у трупов уже копошатся «стервятники» – разувают, раздевают, – в этом городе ничего не пропадает зря. Вдруг перед глазами возникло видение: уличный продавец пирожков, стоящий у горящей жаровни… Решил для себя – никогда больше не покупать пирожков на улице. В прошлый раз вкус купленных у торговца пирожков и вправду показался каким-то странным. Где они берут свое мясо?
Зал стих, когда дверь распахнулась и в образовавшийся проем, чертыхаясь про себя, протиснулся Андрей с ворохом трофеев. Из угла к нему метнулся Никат и подхватил выпадающие арбалеты и кинжалы.
– Живой! Я и не сомневался! – Уродливое лицо парня расплылось в улыбке. – Я понимаю толк в людях. Иди скорее к Олре, она у себя в комнате, переживает.
– Слушай, покорми, пожалуйста, мою кошку, ладно? А то она с голоду уже мое ухо жевать принялась. Печенки ей дай, иначе она скоро мою печенку выест.
– Сделаем, – кивнул вышибала. – Скачи ко мне на плечо, Черная Смерть!
– Слушай, а точное ты ей имечко подобрал, – рассмеялся Андрей. – Еще какая чума!
– А что, я недостаточно смертоносна?! – возмутилась Шанти. – Кстати сказать, я сегодня больше тебя негодяев поубивала. Так что молчал бы уж!
Она прыжком переместилась на плечо вышибалы, мстительно оставив на коже поморщившегося Андрея царапины, и он подумал, что надо пришить наплечники. Царапины, конечно, зарастают очень быстро, почти мгновенно, но ощущение-то гадкое.
Он прошел в комнату Олры. Та дремала на постели. Андрею сразу бросился в нос запах алкоголя, и он недовольно хмыкнул – не хватало еще любить алкоголичку. Впрочем, он ее еще не видел пьяной, а сегодня… сегодня просто такой случай. Можно посчитать и так.
Андрей сел на постель рядом с женщиной и положил руку ей на плечо. Олра вздрогнула, ошалело подняла голову с раскрытыми в ужасе глазами и облегченно простонала:
– Ты-ы… ох какой мне гадкий сон приснился! Халид убил тебя, явился в трактир, зарубил Никата и пришел ко мне… Живой, все-таки живой… Иди ко мне, обними! Мне так плохо… я одна, совсем одна…
Олра потянулась, обхватила Андрея за шею и пьяно зарыдала, заливая ему рубаху слезами. От нее сильно пахло вином, волосы были растрепаны, а глаза покраснели – то ли от выпивки, то ли от тех слез, что она сегодня пролила. Андрей обнял ее за плечи, стал баюкать, как ребенка, и неожиданно для себя запел:
– Спи, моя радость, усни… В небе погасли огни…
Он пел минут пять. Рыдания Олры стихли, женщина подняла голову, с интересом глядя на Андрея, и неожиданно спросила:
– А что ты сейчас пел и на каком языке?
Андрей чуть не откусил себе язык, ругая себя последними словами, – он пел по-русски.
«Это же надо было настолько расслабиться! – подумал он. – Вот потому и нельзя профессионалам привязываться к женщинам. Это расслабляет, делает уязвимым. Только попал я в город – и чем занялся? Начал мстить врагам своей подруги, как будто других дел нет. Что это значит? А значит, что я совсем размягчел. Эдак и до проигрыша недалеко…»
– Это так, одна старая песня на старом языке. Колыбельная для детей. Забудь.
– Ты меня баюкал, как ребенка? – рассмеялась Олра. – А что, мне всегда не хватало матери… впрочем, и отца. Он постоянно болел, а когда не лежал, отходя от приступа, то ждал наступления следующего и заливал страх вином. Наверное, и я переняла эту привычку – заливать страх вином. Я так за тебя боялась. Прости, что я напилась. Тебе, наверное, неприятно на меня смотреть. Сейчас, сейчас я приведу себя в порядок, сейчас! – Олра вскочила, пошатнулась и чуть не упала. Если бы Андрей ее не подхватил, она точно разбила бы себе голову о тумбочку.
– Ложись сейчас же! – прикрикнул он на нее. – В порядок она себя приведет! Лежи и не шевелись. Закрой глаза!
Андрей посмотрел на ее ауру – в ауре проблескивали красные нити, видимо, Олру поташнивало и болела голова. Он собрал все нечистое из ауры, вытянул черные нити, уравновесил завихрения – женщину как будто пробило током, она вздрогнула и открыла глаза.
– Что?.. Что ты со мной сделал?! Ох, как хорошо себя чувствую… и голова не болит. А то раскалывалась, как треснутый кувшин.
– Сейчас еще лучше будет, – коварно усмехнулся Андрей и добавил ей желто-оранжевого цвета вокруг живота.
Женщина тут же задергалась в оргазме, который не прекращался минуты три. Ее глаза закатились так, что видны были только белки, а руки, сжатые в кулаки, побелели, будто сделанные из мрамора. Андрей испугался, как бы не переборщил, и поскорее нормализовал ауру.
Олра утробно застонала и, разжав сжатые до скрежета зубы, с трудом выговорила:
– О-о-ох… никогда так больше не делай… никогда… я чуть не умерла… нет, делай… делай… ох-х-х… ты кудесник. Ты демон! Может, ты и правда демон? – На Андрея глянули умные, прищуренные глаза совершенно трезвой женщины – он полностью снял у нее не только последствия приема алкоголя, но и остатки опьянения.
– Не знаю, – серьезно ответил он. – Не знаю.
– Все подготовил?
– Вроде все, – ответил Андрей, чувствуя, как сердце готово выпрыгнуть из груди. Он погладил Шанти по спине и, волнуясь, сказал: – Ты ложись на живот и ни о чем не думай. Не бойся, больно не будет. Я сейчас боль уберу.
– Ага, ни о чем не думай! – Ментальный голос драконицы как будто дрожал. – Не тебе крылья будут ломать, а мне! Постарайся, пожалуйста, ладно? А то я маме пожалуюсь!
– Нет уж. Не надо нам мамы тут, – усмехнулся Андрей. – Спи. Спи!
Драконица клюнула головой и упала на стол, будто из-под нее выдернули землю.
Андрей до сих пор не мог понять механизма воздействия на ауру и действовал совершенно интуитивно. Надо ему, чтобы драконица уснула, он внушает ей: «Спи! Спи!» – и она засыпает. Ну а что, разве земные гипнотизеры точно знают, как они воздействуют на мозг человека? Если и говорят, что знают, как это работает, – врут. Человеческий мозг – один из самых неизученных объектов в мире, его тайны до сих пор неподвластны умам ученых. Единственно что – для того чтобы произвести какие-то действия с аурой объекта, Андрею нужно касаться этой самой ауры. Почему так – он, конечно, не знал. На расстоянии ничего сделать было нельзя.
Шанти лежала на столешнице такая беззащитная, такая маленькая… будто это не она сутки назад бегала за супостатами, как скаковая лошадь, и не она оторвала им головы, как бумажные китайские фонарики со стены.
Уже на следующий день Андрей решил попробовать провести операцию. Вернее, не попробовать, а провести. Какие там пробы, когда на кону здоровье и жизнь друга? Делать надо.
Все-таки он крепко привязался к этой взбалмошной девчонке, надо признать. И то, что сегодня ему предстоит сделать, было настолько важно, что у него руки тряслись от предвкушения и волнения. А вдруг не получится? Вдруг ничего не выйдет?
Крылья дракона представляли собой прочнейшую, покрытую чешуйками кожу, натянутую на полые, очень крепкие кости. Ему предстояло убрать эти самые чешуйки, затем взрезать кожу, сломать кости, соединить их как следует и заживить все заново. Левое крыло вообще походило на жгут из неправильно сросшихся костей и рубцов кожи, правое не так сильно пострадало, но его кости торчали под прямым углом друг к другу. Рука подлейшего существа на планете – исчадия – была видна сразу. Если не сделать операцию, драконица никогда не сможет летать. Впрочем, было неясно, будет ли она летать и потом, после того как ей вправят кости.
Андрей вздохнул и приступил к делу. Федор и Алена сидели рядом в комнате, но когда Андрей стал специальными щипцами-зажимами выдергивать чешуйки, женщина не выдержала и, зажав рот, убежала, сказав, что не может на это смотреть и ей ужасно жалко Шанти. Настю они после обеда уложили отдыхать, так что в комнате теперь остались Андрей и Федор.
Чешуйки скрипели под скальпелем – приходилось каждую поддевать и отгибать вверх, потому что никаким другим способом отогнуть их было нельзя, так плотно они прилегали к телу, заходя друг на друга. В образовавшуюся щель просовывался захват, чешуйка цеплялась стальными щечками инструмента, Андрей со всей силы тянул ее, она поддавалась и со звуком рвущейся ткани выскакивала из крыла.
Драконы время от времени линяли, вместо старых чешуек вырастали новые, а старые сами по себе или после почесывания о камни и стены пещер выскакивали легко и свободно. Они отсоединялись от своего корешка, как какой-нибудь молочный зуб у человеческих детей, и отпадали, как им и положено. Эти же чешуйки были молодыми, здоровыми и яростно сопротивлялись изменению привычного местоположения.
Пока Андрей очистил оба крыла, прошло два часа, и он весь покрылся испариной. Слава богу, Шанти все это время спала. По прикидкам Андрея, боль должна была быть такой, как будто у человека выдергивают ногти. Покрытые сукровицей крылья выглядели так, как будто рыбу почистили вживую. В конце концов не выдержал и Федор, уйдя на кухню к жене и заявив, что видеть это хуже, чем поле, усеянное порубленными пехотинцами.
Андрей залечил гнезда, в которых раньше торчали чешуйки, и Шанти, даже если проснется, не почувствует ничего, кроме холодка на коже, не прикрытой чешуей.
Теперь предстояло самое важное.
Взяв острейший нож, он аккуратно проткнул кожу крыла и стал надрезать ее вдоль искривленной кости. Теперь стало видно, что кость была изломана в нескольких местах, и осколки срослись так, как будто кучу веток сгреб бульдозер. Нужно было не повредить связки, суставы и сломать кости там, где они срослись неверно.
Он взял в левую руку еще одни щипцы, крепко ухватил кость в том месте, где она срослась, образовав уродливый изгиб, напрягся… щелчок! Кость сломалась. Тогда он свел концы в ровную линию и сосредоточился на ауре, заживляя, убирая красные и черные сполохи. Кость срасталась медленно, в отличие от тканей, которые затягивались обычно за считаные секунды. Андрей прикинул: на исправление одного перелома у него ушло не менее двадцати минут, значит, на все кости потребуется не менее трех дней. Вылечить все сразу он не сможет при всем желании – не хватит ни времени, ни сил.
Так оно и вышло.
Закончил Андрей поздней ночью, когда темнота уже накрыла своим плотным покрывалом весь мир, оставив на небе лишь мириады сияющих серебряных гвоздиков, чтобы запоздалый путник мог найти дорогу домой. Все, что он успел за сегодняшний день, – выправить несколько переломанных костей, вернее, две кости, сломанные в нескольких местах так, как будто их провернули в мясорубке. Ему пришлось сложить края распоротой кожи, срастить ее, чтобы Шанти могла нормально двигаться, и оставить в таком виде – он решил продолжить начатое завтра, прямо с раннего утра. Чешуйки быстро не отрастут, так что завтра он сразу приступит к правке костей.
Андрей разбудил Шанти, она некоторое время никак не могла понять, что происходит, потом очухалась и спросила:
– Ну до старости тебе еще очень далеко, – усмехнулся Андрей, – а что касается «убьет»… Я его убью. Стопроцентно.
– Надеюсь, – прошептала Олра, но Андрей ее уже не слушал – он внимательно смотрел в зал.
Двое из тех, кто был с Халидом, вернулись, сели неподалеку от стойки за столик и внимательно следили за тем, что происходит в зале, нарочито расслабленно попивая из кружек пиво. На улице – Андрей был уверен – стояла еще парочка таких же типов. В общем, обложили. Он поморщился – не вовремя, ох как не вовремя! Ему бы посидеть тихо неделю, ну а потом… потом уже можно и пошуметь – перед отъездом.
У него кольнуло сердце: «А как же Олра? Оставить ее тут? Она же никуда не поедет… и как же наши отношения? – И отругал себя: – Какие отношения? Всего чуть больше суток знакомы! Уеду – она найдет себе другого мужика, и все. А может, не найдет? Каждому мужику хочется думать, что он особенный, не такой, как все, что женщина будет целыми днями убиваться по нему и плакать в подушку, вспоминая его нежные, сильные руки… тьфу! Просто сериал какой-то… А что не сериал? А то, что надо жить моментом, принимать все таким, какое оно есть. И не задумываться о том, что будет дальше. Иначе жить невозможно, если всего бояться».
Андрей улыбнулся своим мыслям и взглянул на подошедшего к нему вышибалу. Тот держал в руке сверток из тонкой холстины. Положил его на стол, развернул – в нем оказалась сабля в ножнах. Никат аккуратно выдвинул узорчатое лезвие из ножен и, глядя на Андрея, сказал:
– Проверять пальцем остроту не советую – распорешь до кости. Это очень хорошая, булатная сталь. Потом вернешь саблю – она призовая, и я не намерен раздавать такое оружие направо и налево.
– А если не смогу вернуть? – усмехнулся Андрей. – Вдруг убьют?
– Не убьют. Или я ничего не понимаю в людях. Только готовься – он один не ходит, и никто из них не собирается соблюдать дуэльный кодекс. Впрочем, а кто его вообще соблюдает? Если никто не видит, могут устроить любую пакость. Может, в других странах и не так, но это – Славия. Тут ухо востро держи. Смотри, чтобы в кустах никто не засел. Я бы с тобой за секунданта пошел, но рабочее место боюсь оставить – мало ли что тут без меня начудят. Тем более что вон они, придурки, сидят…
– Иди с ним! Иди, продержимся без тебя! Вдруг и правда там что-то нечестное будет? – встрепенулась Олра. – Арбалет возьми на всякий случай!
– Нет. Я один пойду, – твердо заявил Андрей. – Все будет нормально, не беспокойтесь. Я прошу, отнесите ящик в комнату, хорошо?
– Хорошо… – вздохнула Олра. – Ты уверен, что один справишься?
– Совершенно уверен. А сабля хороша! – Андрей погладил ножны, взял их в левую руку и плавным движением выхватил клинок. Он был отлично уравновешен, переливался морозными узорами и был как раз по длине его руки – не больше и не меньше. Он вложил саблю, завернул ножны в полотно и сунул под мышку.
– Пошел я.
– Кошку с собой берешь?
– Конечно, – улыбнулся Андрей. – Она потом меня обдерет, если лишится такого зрелища!
Олра неуверенно улыбнулась в ответ и проводила любовника взглядом. На душе у нее было отвратительно, и ужасно хотелось напиться вина так, чтобы забыть все и вся. Ну, может быть, кроме этого мужчины с холодным взглядом убийцы… таким теплым и нежным, когда он смотрит на нее.
Шанти вскочила Андрею на плечо, когда он проходил мимо столика, где она сидела.
Андрей с сожалением посмотрел на недоеденное и недопитое, вздохнул и решил, что закончит позже. Не откажет же ему подруга в парочке пирогов на сон грядущий? Впрочем, с полным животом заниматься физическими упражнениями не очень-то комфортно… это касается, кстати, и дуэли.
Он вышел из трактира, определился с направлением и бодро зашагал по улице в сторону пустыря. Он сразу засек за собой «хвост» – двое стояли через дорогу и всем своим видом изображали полное отсутствие интереса к своему объекту, а двое вышли из трактира следом за ним. Андрей усмехнулся – дилетанты чертовы. Им не следить за кем-то, а гусей пасти.
Пустырь открылся внезапно, когда улица круто завернула за угол какого-то дома, смахивающего то ли на склад, то ли на заброшенный завод. Пустырь прилегал к городской стене – пыльный, утоптанный множеством ног, он, по-видимому, постоянно использовался для дуэлей.
Андрей огляделся, и ему показалось, что в окне на втором этаже заброшенного здания что-то мелькнуло. Он подумал и мысленно, стараясь точно передать все слова, обратился к Шанти:
– Не хочешь позабавиться? Похоже, на втором этаже сидит стрелок. Полная свобода действий – хоть голову ему оторви.
– Ловлю на слове! – ухмыльнулась кошка и с опозданием спохватилась: – Ты все-таки научился говорить мысленно?! Хм… беру назад свои слова насчет полного отсутствия у тебя мозгов. Побежала!
Шанти соскочила с его плеча и, задрав хвост трубой, дала стрекача – прямо в темный дверной проем, а Андрей проследовал к центру площадки, где его уже дожидался Халид.
Убийца стоял со скучающей миной – видно было, что ему это не в первый раз и он полностью уверен в своем успехе.
– А я думал ты не придешь, – с усмешкой сказал он. – Скажи, а ведь хороша она в постели, да? Я ее многим штучкам научил. Так что можешь мне сказать спасибо, что перед смертью пришлось попробовать такую бабу. Надеюсь, ты хорошо ее для меня разогрел? Не давал скучать? Как только я закончу с тобой – пойду и как следует ее отдеру, вспоминая, как перерезал тебе глотку. Мне будет вдвойне приятно!
Андрей невозмутимо посмотрел на словоблудничающего бретера и спокойно спросил:
– Скажи, как она могла запасть на такого пустозвона и придурка, как ты? Вот не понимаю, и все тут. Открой мне тайну, я ведь никому не расскажу – ты же меня все равно убьешь.
– Убью. Почему запала? Пара капель специальной разжигающей страсть жидкости, пара сладких слов, сильный амулетик, вызывающий тягу к партнеру, вот тебе и результат. Что касается придурка и пустозвона – за это ты ответишь. Я хотел убить тебя быстро, а теперь вспорю тебе брюхо и задушу тебя твоими же кишками.
– Это уж как получится, – меланхолично хмыкнул Андрей и достал саблю, аккуратно положив в сторонку ножны и холстину, в которую они были завернуты. – Ну что, начнем? Или ты так и будешь, как ребенок, хвастаться своими пакостями? Сдается мне, что ты зажился на белом свете. Тебе не кажется? Нет, вижу – не кажется, – сказал Андрей, отбивая яростный выпад Халида.
Андрей бился с саблей в правой руке и кинжалом в левой. Поодаль стояли люди Халида – то ли подчиненные, то ли друзья. Их было четверо, а сколько пряталось в здании – неизвестно. Андрей не собирался затягивать поединок, ему нужно было скорее прикончить подонка и идти по своим делам – пироги недоедены, а этот идиот тут железкой машет. Посему он начал ускорять темп.
Вначале Халид ничего не понял – он решил, что встретил лоха, которому быстренько отрубит башку и после этого пойдет и возьмет его женщину. Однако «лох» почему-то не желал дать отрубить себе башку, и более того, ни один хитрый удар Халида не достиг цели. Этот незнакомец со скучающе-спокойным выражением лица отбивал все самые каверзные и быстрые финты. А ведь Халид был признанным мастером клинка.
Он начал ускорять темп, доходя уже до предела возможности, но этот человек ускорился сам, и так, что стал теснить Халида, загоняя к городской стене.
Халид не дожил бы до таких лет, занимаясь грязными делишками, если бы не умел предусмотреть самые фантастичные и странные варианты развития событий. На всякий случай он поставил в здании напротив двух стрелков с арбалетами, они должны были выпустить болты по его команде, если что-то пойдет не так.
Отступив на шаг, Халид подал условный сигнал, взмахнув саблей вверх и вправо, как будто отдавал салют. Через секунду после этого из окна второго этажа вылетели два круглых предмета, в которых убийца без труда опознал головы своих помощников. Они покатились по площадке почти к его ногам, и Халид, став белее мела, на мгновение замер.
Андрей не видел, что происходило за его спиной, но догадывался. Не беспокоясь о тылах, сделал несколько финтов, выпадов, затем ускорился в несколько раз и косым ударом через ключицу разрубил бретера до самого сердца, ударив с потягом, как когда-то его предки-казаки.
Он сделал шаг в сторону, почуяв шевеление за спиной, и вовремя: в том месте, где он стоял, свистнули две сабли – помощники Халида вступили в бой, и за ними спешили еще двое.
Молниеносный отбив, укол – сабля вышла из шеи одного… движение в сторону, подсек, сверху добил – из черепа брызнула кровь, и второй ничком упал, заливая площадку пенящейся в пыли кровью.
Двое других дико закричали, и Андрей увидел громадную черную кошку, настигавшую убегавших бойцов. Она была размерами с лошадь, и у людей не было никакого шанса, особенно если они не бились с оружием в руках, а сбежали, подставив спину и спасая свои жалкие жизни. Впрочем, даже если бы они решили биться с Шанти лицом к лицу, с саблями в руках, им ничего не светило. Драконью броню можно пробить только тяжелыми копьями, или стрелометами с теми же копьями, или стальными дротиками.
Беглецы погибли в секунду – когти дракона сорвали им головы, как если бы они были нарисованы на бумажных листках. Бой завершился катастрофическим и полным разгромом противника.
Вокруг было тихо, и никто не интересовался, чего это тут шумели и кричали. Народ в Славии вообще-то отличался редкостным отсутствием любопытства – в тех случаях, когда кого-то убивали, насиловали или грабили. Зачем лезть не в свое дело? Это же их проблемы. Ходят где не надо, общаются не с тем, с кем надо. Вот теперь пусть и получают. Жертва сама виновата в совершившемся над ней насилии. Как говорил один персонаж: «Наказания без вины не бывает!» Никто ничего не видел, не слышал, ничего не знает. Как та китайская (или индийская?) мартышка.
Андрей подошел к обезображенному трупу Халида, обшарил карманы, извлек кошелек, собрал украшения и амулеты. Обошел остальных нападавших, собрал трофеи и с их трупов – деньги никогда не помешают, а он их честно заработал. Появилась Шанти, она была уже обычных размеров, и ее довольная мордашка просто светилась от счастья – ну как же, такое развлечение! А то, что это были люди, разумные существа – да какие они разумные? Они заслужили свою смерть на сто процентов.
Впрочем, и Андрей ничуть не комплексовал по поводу совершившегося убийства. В отличие от своей земной деятельности, в этот раз он честно вел бой (ну, почти честно – если забыть о его способностях оборотня!). Те, кто нападает со спины, не могут рассчитывать на снисхождение. Да и с какой стати? Они выбрали свою работу, свою судьбу. Есть определенные правила игры – по этим неписаным правилам они всегда могут быть убиты и живут на этом свете очень, очень недолго. Зато и получают яркую, интересную жизнь – по крайней мере, с их точки зрения.
Трофеев оказалась приличная кучка: штук триста серебреников, золотишко – монет тридцать, в основном у Халида. Множество украшений – как и все их собратья, убитые бандиты имели склонность к цепочкам, кулонам и всякой прочей дребедени. На некоторых безделушках Андрей обнаружил ауры других людей и быстренько завернул все добытое в тряпку, чтобы не касаться голыми руками, – ему не хотелось видеть картинку того, как эти предметы попали в руки новых владельцев.
Он собрал сабли, кинжалы – получилась небольшая вязанка «хвороста». Только было пошел с места дуэли, как вспомнил: двое лежат наверху, в здании.
Вошел в заплеванный и загаженный подъезд, выбрал место почище, сложил туда трофеи. По деревянной скрипучей лестнице поднялся наверх – ну да, два кадра с оторванными головами. Хребты, белея костями, торчат среди разорванных сосудов и ошметков мяса.
– Интересно, а вы, драконы, едите людей? Вот приспичило тебе – стала бы есть этих вот придурков? – поинтересовался Андрей, обыскивая убитых.
– Чего ты глупые вопросы задаешь? – недовольно фыркнула Шанти. – Как будто вы, люди, не станете есть друг друга, если приспичит. По-моему, вы только это и делаете. Гибель дракона от зубов другого дракона – редкость. Это событие, которое отмечается в веках, это ритуальный поединок – за власть или за самку. А вы… вы походя убиваете друг друга, как будто раздавливаете насекомое. И ты после этого называешь людей разумными?
– Что же, признаю, иногда люди хуже зверей, – вздохнул монах. – А чисто ты сработала. Они успели тебя увидеть?
– А то ж! Иначе интереса никакого. Надо было видеть эти рожи… я думала у них глаза выкатятся, как игральные кости. Между прочим, хорошо подготовился твой «друг». Уйти отсюда тебе было практически невозможно – если бы ты не был оборотнем и если бы у тебя не было злобной, вредной и жадной подруги.
– Ладно-ладно, признаю твои заслуги, – усмехнулся Андрей. – Получишь двойную порцию печенки. Кстати, чего ты уперлась в эту печенку? Неужели ничего повкуснее нет?
– Хм… как-то не думала над этим. Ну хочу я печенку, и все тут. Значит, она нужна моему организму. Ты вот что-то любишь, а что-то не любишь – не значит ли это, что твой организм отвергает одну пищу и хочет другую, и то, что он любит, наиболее подходит его телу?
– Ага… ты это расскажи любителям картошки фри и бигмаков!
– Не знаю, что такое фри и бигмаки, но если им это нравится – пусть жрут. Каждый свободен в выборе своих действий и сам должен отвечать за то, что за ними последует.
– Чего это тебя на философию пробило? Стареешь? Бабулька…
– Сам-то! – фыркнула Шанти. – Если перевести на ваши годы, мне лет тринадцать, а ты уже старый пердун! Тебе несколько тысяч лет на наши годы! Кто бы говорил!
– Да… иногда я кажусь себе таким древним, таким ветхим, что скоро не будет сил дернуть за хвост некую зазнайку!
Андрей схватился за вышеозначенный предмет и хорошенько дернул под шипение и улыбку Шанти. Она в ответ укусила его за ухо, отчего монах вскрикнул и выругался. Все остались довольны.
Пришлось подобрать арбалеты – они стоят денег, штучная работа, – бросать их совсем глупо. Так что к трактиру Андрей направился тяжело нагруженным и в не очень добром расположении духа: одно дело – шагать с небольшим свертком под мышкой, а другое – «лошадка, везущая хворосту воз».
Когда проходил мимо места схватки, заметил, что у трупов уже копошатся «стервятники» – разувают, раздевают, – в этом городе ничего не пропадает зря. Вдруг перед глазами возникло видение: уличный продавец пирожков, стоящий у горящей жаровни… Решил для себя – никогда больше не покупать пирожков на улице. В прошлый раз вкус купленных у торговца пирожков и вправду показался каким-то странным. Где они берут свое мясо?
Зал стих, когда дверь распахнулась и в образовавшийся проем, чертыхаясь про себя, протиснулся Андрей с ворохом трофеев. Из угла к нему метнулся Никат и подхватил выпадающие арбалеты и кинжалы.
– Живой! Я и не сомневался! – Уродливое лицо парня расплылось в улыбке. – Я понимаю толк в людях. Иди скорее к Олре, она у себя в комнате, переживает.
– Слушай, покорми, пожалуйста, мою кошку, ладно? А то она с голоду уже мое ухо жевать принялась. Печенки ей дай, иначе она скоро мою печенку выест.
– Сделаем, – кивнул вышибала. – Скачи ко мне на плечо, Черная Смерть!
– Слушай, а точное ты ей имечко подобрал, – рассмеялся Андрей. – Еще какая чума!
– А что, я недостаточно смертоносна?! – возмутилась Шанти. – Кстати сказать, я сегодня больше тебя негодяев поубивала. Так что молчал бы уж!
Она прыжком переместилась на плечо вышибалы, мстительно оставив на коже поморщившегося Андрея царапины, и он подумал, что надо пришить наплечники. Царапины, конечно, зарастают очень быстро, почти мгновенно, но ощущение-то гадкое.
Он прошел в комнату Олры. Та дремала на постели. Андрею сразу бросился в нос запах алкоголя, и он недовольно хмыкнул – не хватало еще любить алкоголичку. Впрочем, он ее еще не видел пьяной, а сегодня… сегодня просто такой случай. Можно посчитать и так.
Андрей сел на постель рядом с женщиной и положил руку ей на плечо. Олра вздрогнула, ошалело подняла голову с раскрытыми в ужасе глазами и облегченно простонала:
– Ты-ы… ох какой мне гадкий сон приснился! Халид убил тебя, явился в трактир, зарубил Никата и пришел ко мне… Живой, все-таки живой… Иди ко мне, обними! Мне так плохо… я одна, совсем одна…
Олра потянулась, обхватила Андрея за шею и пьяно зарыдала, заливая ему рубаху слезами. От нее сильно пахло вином, волосы были растрепаны, а глаза покраснели – то ли от выпивки, то ли от тех слез, что она сегодня пролила. Андрей обнял ее за плечи, стал баюкать, как ребенка, и неожиданно для себя запел:
– Спи, моя радость, усни… В небе погасли огни…
Он пел минут пять. Рыдания Олры стихли, женщина подняла голову, с интересом глядя на Андрея, и неожиданно спросила:
– А что ты сейчас пел и на каком языке?
Андрей чуть не откусил себе язык, ругая себя последними словами, – он пел по-русски.
«Это же надо было настолько расслабиться! – подумал он. – Вот потому и нельзя профессионалам привязываться к женщинам. Это расслабляет, делает уязвимым. Только попал я в город – и чем занялся? Начал мстить врагам своей подруги, как будто других дел нет. Что это значит? А значит, что я совсем размягчел. Эдак и до проигрыша недалеко…»
– Это так, одна старая песня на старом языке. Колыбельная для детей. Забудь.
– Ты меня баюкал, как ребенка? – рассмеялась Олра. – А что, мне всегда не хватало матери… впрочем, и отца. Он постоянно болел, а когда не лежал, отходя от приступа, то ждал наступления следующего и заливал страх вином. Наверное, и я переняла эту привычку – заливать страх вином. Я так за тебя боялась. Прости, что я напилась. Тебе, наверное, неприятно на меня смотреть. Сейчас, сейчас я приведу себя в порядок, сейчас! – Олра вскочила, пошатнулась и чуть не упала. Если бы Андрей ее не подхватил, она точно разбила бы себе голову о тумбочку.
– Ложись сейчас же! – прикрикнул он на нее. – В порядок она себя приведет! Лежи и не шевелись. Закрой глаза!
Андрей посмотрел на ее ауру – в ауре проблескивали красные нити, видимо, Олру поташнивало и болела голова. Он собрал все нечистое из ауры, вытянул черные нити, уравновесил завихрения – женщину как будто пробило током, она вздрогнула и открыла глаза.
– Что?.. Что ты со мной сделал?! Ох, как хорошо себя чувствую… и голова не болит. А то раскалывалась, как треснутый кувшин.
– Сейчас еще лучше будет, – коварно усмехнулся Андрей и добавил ей желто-оранжевого цвета вокруг живота.
Женщина тут же задергалась в оргазме, который не прекращался минуты три. Ее глаза закатились так, что видны были только белки, а руки, сжатые в кулаки, побелели, будто сделанные из мрамора. Андрей испугался, как бы не переборщил, и поскорее нормализовал ауру.
Олра утробно застонала и, разжав сжатые до скрежета зубы, с трудом выговорила:
– О-о-ох… никогда так больше не делай… никогда… я чуть не умерла… нет, делай… делай… ох-х-х… ты кудесник. Ты демон! Может, ты и правда демон? – На Андрея глянули умные, прищуренные глаза совершенно трезвой женщины – он полностью снял у нее не только последствия приема алкоголя, но и остатки опьянения.
– Не знаю, – серьезно ответил он. – Не знаю.
– Все подготовил?
– Вроде все, – ответил Андрей, чувствуя, как сердце готово выпрыгнуть из груди. Он погладил Шанти по спине и, волнуясь, сказал: – Ты ложись на живот и ни о чем не думай. Не бойся, больно не будет. Я сейчас боль уберу.
– Ага, ни о чем не думай! – Ментальный голос драконицы как будто дрожал. – Не тебе крылья будут ломать, а мне! Постарайся, пожалуйста, ладно? А то я маме пожалуюсь!
– Нет уж. Не надо нам мамы тут, – усмехнулся Андрей. – Спи. Спи!
Драконица клюнула головой и упала на стол, будто из-под нее выдернули землю.
Андрей до сих пор не мог понять механизма воздействия на ауру и действовал совершенно интуитивно. Надо ему, чтобы драконица уснула, он внушает ей: «Спи! Спи!» – и она засыпает. Ну а что, разве земные гипнотизеры точно знают, как они воздействуют на мозг человека? Если и говорят, что знают, как это работает, – врут. Человеческий мозг – один из самых неизученных объектов в мире, его тайны до сих пор неподвластны умам ученых. Единственно что – для того чтобы произвести какие-то действия с аурой объекта, Андрею нужно касаться этой самой ауры. Почему так – он, конечно, не знал. На расстоянии ничего сделать было нельзя.
Шанти лежала на столешнице такая беззащитная, такая маленькая… будто это не она сутки назад бегала за супостатами, как скаковая лошадь, и не она оторвала им головы, как бумажные китайские фонарики со стены.
Уже на следующий день Андрей решил попробовать провести операцию. Вернее, не попробовать, а провести. Какие там пробы, когда на кону здоровье и жизнь друга? Делать надо.
Все-таки он крепко привязался к этой взбалмошной девчонке, надо признать. И то, что сегодня ему предстоит сделать, было настолько важно, что у него руки тряслись от предвкушения и волнения. А вдруг не получится? Вдруг ничего не выйдет?
Крылья дракона представляли собой прочнейшую, покрытую чешуйками кожу, натянутую на полые, очень крепкие кости. Ему предстояло убрать эти самые чешуйки, затем взрезать кожу, сломать кости, соединить их как следует и заживить все заново. Левое крыло вообще походило на жгут из неправильно сросшихся костей и рубцов кожи, правое не так сильно пострадало, но его кости торчали под прямым углом друг к другу. Рука подлейшего существа на планете – исчадия – была видна сразу. Если не сделать операцию, драконица никогда не сможет летать. Впрочем, было неясно, будет ли она летать и потом, после того как ей вправят кости.
Андрей вздохнул и приступил к делу. Федор и Алена сидели рядом в комнате, но когда Андрей стал специальными щипцами-зажимами выдергивать чешуйки, женщина не выдержала и, зажав рот, убежала, сказав, что не может на это смотреть и ей ужасно жалко Шанти. Настю они после обеда уложили отдыхать, так что в комнате теперь остались Андрей и Федор.
Чешуйки скрипели под скальпелем – приходилось каждую поддевать и отгибать вверх, потому что никаким другим способом отогнуть их было нельзя, так плотно они прилегали к телу, заходя друг на друга. В образовавшуюся щель просовывался захват, чешуйка цеплялась стальными щечками инструмента, Андрей со всей силы тянул ее, она поддавалась и со звуком рвущейся ткани выскакивала из крыла.
Драконы время от времени линяли, вместо старых чешуек вырастали новые, а старые сами по себе или после почесывания о камни и стены пещер выскакивали легко и свободно. Они отсоединялись от своего корешка, как какой-нибудь молочный зуб у человеческих детей, и отпадали, как им и положено. Эти же чешуйки были молодыми, здоровыми и яростно сопротивлялись изменению привычного местоположения.
Пока Андрей очистил оба крыла, прошло два часа, и он весь покрылся испариной. Слава богу, Шанти все это время спала. По прикидкам Андрея, боль должна была быть такой, как будто у человека выдергивают ногти. Покрытые сукровицей крылья выглядели так, как будто рыбу почистили вживую. В конце концов не выдержал и Федор, уйдя на кухню к жене и заявив, что видеть это хуже, чем поле, усеянное порубленными пехотинцами.
Андрей залечил гнезда, в которых раньше торчали чешуйки, и Шанти, даже если проснется, не почувствует ничего, кроме холодка на коже, не прикрытой чешуей.
Теперь предстояло самое важное.
Взяв острейший нож, он аккуратно проткнул кожу крыла и стал надрезать ее вдоль искривленной кости. Теперь стало видно, что кость была изломана в нескольких местах, и осколки срослись так, как будто кучу веток сгреб бульдозер. Нужно было не повредить связки, суставы и сломать кости там, где они срослись неверно.
Он взял в левую руку еще одни щипцы, крепко ухватил кость в том месте, где она срослась, образовав уродливый изгиб, напрягся… щелчок! Кость сломалась. Тогда он свел концы в ровную линию и сосредоточился на ауре, заживляя, убирая красные и черные сполохи. Кость срасталась медленно, в отличие от тканей, которые затягивались обычно за считаные секунды. Андрей прикинул: на исправление одного перелома у него ушло не менее двадцати минут, значит, на все кости потребуется не менее трех дней. Вылечить все сразу он не сможет при всем желании – не хватит ни времени, ни сил.
Так оно и вышло.
Закончил Андрей поздней ночью, когда темнота уже накрыла своим плотным покрывалом весь мир, оставив на небе лишь мириады сияющих серебряных гвоздиков, чтобы запоздалый путник мог найти дорогу домой. Все, что он успел за сегодняшний день, – выправить несколько переломанных костей, вернее, две кости, сломанные в нескольких местах так, как будто их провернули в мясорубке. Ему пришлось сложить края распоротой кожи, срастить ее, чтобы Шанти могла нормально двигаться, и оставить в таком виде – он решил продолжить начатое завтра, прямо с раннего утра. Чешуйки быстро не отрастут, так что завтра он сразу приступит к правке костей.
Андрей разбудил Шанти, она некоторое время никак не могла понять, что происходит, потом очухалась и спросила: