Страница:
Вблизи Ивашов производил впечатление наивного парня с сельской окраины, где за околицей начинается дремучий лес: светлые волосы цвета прошлогодней соломы, несколько веснушек, забравшихся на переносицу, и слегка скуластое лицо. Контраст являли его глаза – черные угольки с едва заметной лукавинкой в зрачках. Сразу становилось ясно, что он водится с нечистой силой, а дремучий леший и вовсе ему собрат. Теперь уже не вызывала никакого удивления его гипнотическая сила.
Уверенно, демонстративно не замечая стоявшего рядом телохранителя, Гера протянул руку Стасю. Помедлив секунду, Куликов с улыбкой пожал крепкую, чуть вспотевшую ладонь. Сели одновременно на два стула, стоявших у стены.
– Так о чем пойдет базар, начальник? – простовато заговорил Ивашов, закинув ногу на колено.
Ивашов Гера своим поведением сейчас напоминал солдата-первогодка, получившего увольнение. Приодевшись в цивильную одежду, он старался показать свою самостоятельность, хотя на лбу аршинными буквами было написано, что большую часть службы он соскабливал бритвенным лезвием загаженные унитазы.
На гонор танцора Куликов лишь снисходительно улыбнулся:
– Ты знаешь, с кем разговариваешь?
– А то! Тебя весь народ знает, ты – Стась Куликов.
– А чем занимаюсь, представляешь?
На лице Геры промелькнуло замешательство, но он тут же сумел с собой справиться, и располагающая улыбка оказалась как нельзя кстати.
– Об этом известно всем… думаю, и милиции. Ты даешь «крышу» бизнесменам, получаешь свою долю даже с крупных заводов. А так… числишься в одной охранной фирме.
– Хм, ты, оказывается, очень неплохо осведомлен обо мне. Тебе не приходилось слышать, чтобы я выступал в роли мецената?
– Что-то не припомню. Народ говорит, просто так ты деньги не даешь, их сначала нужно заработать.
– Все правильно. А что ты скажешь, если я отвалю тебе пятьдесят тысяч баксов? – Стась сделал движение пальцем, и телохранитель положил на стол кейс и впечатляюще щелкнул замками.
В аккуратных пачках, перетянутых тонкими легкомысленными резиночками, лежали доллары. Такого их количества Гере видеть не приходилось. Невольно он сделал судорожное движение, проглотив слюну.
От Куликова не скрылась растерянность танцора, и он понимающе, не отводя глаз от парня, спросил:
– Впечатляет?.. Не стесняйся, можешь говорить как есть, большие деньги и не таким орлам, как ты, голову кружили. Каких-то лет пять назад от меньшей суммы у меня самого глаза на лоб полезли. А ты молодец, стойко держишься, только слюну ненароком проглотил. Славик, оставь «дипломат» и подожди меня в коридоре, – распорядился Стась.
И рука, готовая ухватить со стола кейс, виновато опустилась вниз.
– Все понял, ухожу.
Куликов заговорил не сразу, будто опасался, что через плотно закрытые двери его может подслушивать вражье ухо. Убедившись окончательно, что это не так, произнес голосом человека, знающего собственную силу:
– Верно, просто так денег я не даю. Не занимаюсь благотворительностью; всегда считал, что деньги нужно зарабатывать. Мое условие не такое и сложное – ты должен забыть Ольгу.
– Послушай, Стась, это которую из них? Думаешь, я помню всех своих Ольг? – деланно оживленно откликнулся Ивашов.
– Придется сделать скидку на твою популярность, хорошо, я тебе напомню, – терпеливо продолжал Стась. – Это Ольга Крачковская.
– Ах, эта, – протянул Гера с пониманием. – Знатная бабенка. Ну… она стоит таких денег. Мы с ней были когда-то очень близки и душой, и телом. Какая была любовь!
– Забирай кейс, он твой, – показал рукой в сторону стола Куликов. – Не робей, смелей.
Ивашов поднялся и взял в руки «дипломат», который был совсем не тяжелый; трудно было поверить, что под замком спрятана сумма, равная году безбедной жизни где-нибудь в Париже.
– Думаю, мне не надо благодарить. – Гера улыбнулся. – Насколько я понимаю, это взаимовыгодное дельце. А телка она классная!.. – Но, натолкнувшись на жесткий, очень напоминающий прищур древнего ящера взгляд, замолчал.
– И упаси боже нарушить тебе наше соглашение.
– Что же будет? – легкомысленно поинтересовался Ивашов.
Куликов улыбнулся: парень либо шальной, либо играет в обыкновенного простачка.
– Несостоявшегося резидента не следует учить таким прописным истинам. – Стась коротко напомнил о былом нынешнему танцору. – Скажем так, у тебя могут возникнуть очень большие неприятности.
– Я все понял, думаю, тебе не придется беспокоиться.
– Ну, вот и отлично, – Куликов слегка хлопнул стриптизера по плечу. – Давай спустимся в бар, хочется угостить тебя коньяком. Теперь я, кажется, начинаю понимать, почему от тебя тащатся бабы.
– Куда сейчас? – спросил Игнат, когда шеф плюхнулся в кресло.
– Знаешь, где находится банк «Российские дороги»?
– Обижаешь, начальник, – протянул водитель, – у меня там когда-то деваха работала секретаршей. Едва ли не каждый день ездил ее встречать. Скажу тебе, начальник, мы с ней такие пируэты выкидывали, что четырехметровой кровати нам маловато было.
– Что же ты с ней расстался?
– Однажды пришел к ней и под одеялом мужские трусы нашел. Любвеобильная сучка оказалась, потом я узнал, что ее директор потрахивал.
Куликов расхохотался и неожиданно серьезно спросил:
– А может, ты его хочешь пристрелить, так я могу тебе посодействовать.
Игнат посмотрел на шефа: в лице ни малейшей смешинки, самое страшное заключалось в том, что это могло быть искренним предложением.
– Ничего, как-нибудь переживу утрату.
«Мерседес» развернулся и, уверенно раздвигая кузовом пространство, вписался в плотный поток машин.
Через несколько минут автомобиль припарковался у парадного подъезда. И тотчас из банка вышли двое молодых людей в галстуках – охрана. Главная их обязанность – отгонять нахалов с директорской парковки. Один из них – верзила баскетбольного роста – размашистым шагом направился к «Мерседесу», но, признав в пассажире Куликова, заискивающе спросил:
– Вы к управляющему банком? Я могу вас проводить, Станислав Владиленович.
– Не суетись, братан, как-нибудь сами справимся.
В банк «Российские дороги» Стась наведался едва ли не впервые, но его совсем не смущало, что с ним здоровались очень многие, будто он был здесь едва ли не самым крупным вкладчиком. Славик, словно кормчий, вел Куликова к заведующему отделом по внешним связям. В приемной сидела девушка лет двадцати, строгие глаза органично сочетались с длинными и стройными ногами. Колени тоже были хороши – чашечки точеные, так и подмывало погладить их ладонью, словно это был изысканный фарфор.
– Вы к Игорю Игоревичу? – едва оторвав свой взгляд от компьютера, строго поинтересовалась секретарша.
Стась улыбнулся – решительный вид девушки свидетельствовал о том, что она готова пожертвовать своим телом, лишь бы уберечь хозяина от нежданных визитеров.
– Да, милая, сообщи ему, что пришел Станислав Владиленович Куликов, – как можно мягче ответил Славик.
Лицо хозяйки приемной стало озабоченным. Такое же выражение бывает у учительницы, когда она неожиданно слышит бестактный вопрос от повзрослевшего ученика. Вот, кажется, подопрет сейчас руки в бока и язвительно обронит: так я вам и сказала, откуда дети берутся!
– Обождите секундочку! – выпорхнула она из-за стола легкой птичкой и поспешила к двери.
Юбка у девушки была короткой и аппетитно обтягивала округлые бедра. Охотно верилось, что заведующий отделом умеет подбирать себе кадры.
– Как ты думаешь, где он потягивает эту киску: вот на этом мягком диванчике или все-таки предпочитает делать это у себя в кабинете? – произнес с ухмылкой Славик, когда секретарша скрылась за дверью.
Стась кисло улыбнулся, пустая трепотня спутника начинала его раздражать.
– Останешься здесь, вот и поговорите об этом с милашкой. Может, и тебе что-нибудь перепадет.
Дверь открылась. Глаза Стася непроизвольно уткнулись в самый низ юбчонки, едва прикрывающей пах.
– Игорь Игоревич вас ждет.
В глазах девушки проснулся заметный интерес, и Стась невольно подумал о том, что даже самых праведных учителей посещают грешные мыслишки. С ней неплохо можно бы провести время, если б не дела.
Девушка отстранилась, но совсем ненамного, и когда он входил, как бы невзначай, скользнул в дверях коленями по ее бедрам, в полной мере насладившись ароматом ее духов.
Игорю Игоревичу не так давно стукнуло двадцать восемь – тот самый возраст, когда впереди ощущаешь бездну времени, когда от желаний, как от крепкого вина, распухает голова. Он рассматривал вошедшего с интересом, с чувством почти нескрываемого превосходства, причину которого понять было несложно, – банк находился под «крышей» смотрящего района Александра Шебалина. В табели о рангах он был несколько выше Куликова, которому принадлежала всего лишь охранная фирма. Но мало кто знал, что Шебалин уже давно ничего не делал, не переговорив предварительно со Стасем.
Игорь Игоревич в знак приветствия слегка качнул головой и скупым жестом правой руки предложил свободный стул. Это было против правил. Он не мог не знать, кто перед ним, и раз уж не встретил почетного гостя у дверей, то, во всяком случае, должен был протянуть руку. Следовало держать удар: Стась сел, закинув на колено ступню. Банкир насторожился. Если бы подошвы своих ботинок ему показал кто-либо из сотрудников, то наверняка на бирже труда одним безработным стало бы больше. Куликова уволить было невозможно.
Осознав собственную оплошность, Игорь Игоревич произнес, добавив в свой голос мягкости:
– Чему обязан вашим визитом?
– Тебе знакома такая девушка – Крачковская Ольга?
– Хм… предположим. Только какое отношение это имеет к вам?
– Ты ее должен забыть, – без предисловий сообщил Куликов.
– Ах, вот как! – Игорь Игоревич откинулся на спинку кресла. – Признаюсь, не ожидал. Я-то рассчитывал, что разговор пойдет о делах. Так сказать, конструктивный.
Куликов едва улыбнулся:
– Приходится заниматься и такими вещами. Я бы предложил тебе за это большие деньги, но знаю, ты в них не нуждаешься, а потому я только прошу.
Игорь Игоревич слегка покачал головой:
– Боюсь, не смогу выполнить вашу просьбу. Нас с ней связывает очень многое, хотя в настоящее время она пока не со мной.
– Ты меня совсем не понял, дружище, – печально протянул Стась Куликов. – Ты должен о ней забыть и не вспоминать никогда.
– Нас с ней связывает кое-что большее, чем хорошие отношения, – качнулся в кресле заместитель начальника банка.
– А если тебя об этом попросит Шебалин? – напрямик спросил Стась.
На секунду в глазах банкира плеснулось нечто, похожее на сомнение, а затем его лицо приняло прежнее выражение.
– Это ничего не изменит.
Наверняка Игорь Игоревич считал себя вполне самостоятельной фигурой и мечтал освободиться из-под опеки смотрящего района. Возможно, этот день он счел подходящим для того, чтобы сделать первый шаг на пути обретения независимости.
– Жаль. – Стась встал. – Кажется, нам не о чем больше говорить.
Сейчас самое время подняться и крепким рукопожатием сгладить возникшее напряжение, но Игорь Игоревич немигающим взглядом вжатой в землю рептилии наблюдал за тем, как Куликов отошел от стола и, не прощаясь, направился к двери.
Славик, опершись руками о стол, что-то оживленно рассказывал секретарше, и она, запрокинув голову назад и выставив свой округлый подбородок, весело хохотала. От прежней училки, какой она представилась всего несколько минут назад, не осталось и следа, теперь это была юная студентка, повстречавшая старшекурсника-весельчака.
– Пойдем, – коротко бросил Стась.
– Надеюсь, мы с тобой еще увидимся, Лидочка, – бархатным голоском проворковал Славик и, дождавшись от нее прощального воздушного поцелуя, устремился за удаляющимся Куликовым. – Стась, представляешь, я договорился с этой соской. Не такая уж она недотрога, как показалось с первого взгляда. Ну, я ей и задвину по самые клубни! – ликовал охранник.
– Послушай, ты можешь заткнуться? – развернулся Стась, сверкнув глазами. – Мне нужен телохранитель, а не собеседник, для этих целей я могу подобрать кого-то и поумнее.
– Напрасно ты меня обижаешь, Стась, что с тобой случилось? За последний час ты меня дважды отчитал как пацана, – глухо проговорил Славик, и середину лба резанула глубокая морщина,
– Ладно, извини, что-то у меня в последнее время нервы ни к черту.
Куликов уже пожалел, что обидел парня, тот был одним из немногих, кому он доверял всецело. А преданность в наше время не такое уж частое явление.
В последние полгода Стась сделался очень подозрительным, а потому из здания сначала вышел Славик. Несмотря на длинный язык и желание заполучить шефа в сотоварищи, дело свое он знал не слабо. Десятое управление, в котором он проработал восемь лет, было отменной школой, и иметь в штате такого специалиста было для Куликова настоящей находкой.
Слава никогда не надевал пальто, всегда просторная легкая куртка, чаще не застегнутая, из которой в долю секунды можно было извлечь «барракуду», красивую игрушку с изогнутой рукоятью для стрельбы обеими руками.
Кроме отменной реакции, Славик обладал еще двумя ценными качествами для телохранителя – памятью и каким-то чудесным даром предвидеть ситуацию, очевидно, присущим только людям его профессии, развитым на грани человеческой интуиции и звериного чутья.
За то время, пока они находились в здании, подъехали две машины: «шестерка» с деформированным крылом и «МАЗ», груженный плитами. Славик мгновенно угадал в водителе «жигуля» старого шофера, занимающегося частным извозом. За рулем самосвала – фигура посерьезнее, но вряд ли под сиденьем у водилы можно было отыскать автоматический пистолет. Качнув головой, он дал знак Куликову выходить.
Путь до машины Стась проходил всегда быстро, нигде не останавливаясь и не разговаривая с сопровождающими. В этот раз все было как и обычно. Куликов стремительно преодолел с десяток метров, отделяющих его от бронированного «Мерседеса», вскочил в кресло и успокоился только тогда, когда Слава захлопнул за ним дверцу.
Он не мог объяснить себе причину собственного беспокойства, но что-то было не так. Чувство опасности было настолько осязаемым, что щекотало ноздри.
– Пока мы здесь сидели, ничего не заметил? – повернулся шеф к Игнату, выруливающему на дорогу.
– Как будто нет.
– Ну, тогда ладно, возможно, мне показалось. – Но, посмотрев в зеркало заднего вида, заметил, как тотчас от здания отъехала машина. Некоторое время она ехала следом, а потом свернула на перекрестке.
В случайности Стась Куликов не верил. Не исключено, что двадцативосьмилетний мальчик, больше смахивающий на состарившегося херувима, бросил ему вызов.
Стась достал мобильный телефон, набрал нужный номер и, когда абонент отозвался кратким «да», сдержанно поинтересовался:
– Это ты, Шебала?
Кличка обидная, подобное обращение смотрящий мог простить только двоим. Первый из них находился далеко за океаном, на собственной вилле, и, как утверждали знающие люди, присматривал за общаком. Этого человека отличала заметная хрипотца, напоминающая старческий фальцет, – поговаривают, глотнул когда-то по молодости самогона, а в нем оказалась кислота. Так что его не спутаешь ни с кем. Второй находился здесь, в Москве, и распознать его было нетрудно, да и вокальные данные у него такие, что сгодились бы солисту Венской оперы.
– А-а, узнаю, – неопределенно пропел Александр Шебалин. – Нечасто ты меня балуешь своими звонками. Что-нибудь серьезное? В чем проблема?
Стась дал знак прижаться к тротуару, а когда «Мерседес» плавно объехал волочившийся грузовик и остановился у края дороги, зажал микрофон ладонью и коротко распорядился:
– Погуляйте где-нибудь поблизости.
Подобные приказы Куликовым отдавались нередко, поэтому на лицах телохранителей отобразилось лишь понимание. Дверь иномарки мягко захлопнулась. С улицы в салон не доносилось ни звука, полное ощущение того, что помещен в вакуум.
– У меня к тебе небольшое дельце, даже и не знаю, стоит ли звонить тебе, отвлекать такого важного человека по таким пустякам. Все-таки ты у нас в городе фигура заметная.
– Ладно, Стась, говори, что хотел.
– Кстати, а что это у тебя за звуки раздаются? Уж не в бане ли ты сейчас?
– Угадал, в сауне, – довольно протянул Саша Шебалин. – У нас тут одна телка скучает, так что присоединяйся, милости прошу. Обещаю, не пожалеешь.
– Охотно верю, только как-нибудь в другой раз. Ты хочешь, чтобы я тебе простил должок в шестьдесят тысяч баксов?
– Та-ак, – в задумчивости протянул Шебала, – насколько я понимаю, ты от меня чего-то потребуешь. Если, например, взорвать здание, то я против. Лучше я наскребу эти деньжищи.
Шебала соответствовал своему погонялу, был шальным и дерзким, и если садился играть в карты, то удержу не знал. За один вечер он мог просадить до ста тысяч долларов. Бывали случаи, когда под карточный долг Шебала закладывал даже собственный особняк.
– Не переживай, я не попрошу у тебя многого. Банк «Российские дороги» под тобой?
– Предположим. Есть какие-то претензии?
– Не совсем. Мне нужен один щеголеватый заместитель. Мальчик очень сурово на меня смотрел, и думаю, если ты не освободишься от него сейчас, то в ближайшем будущем он может принести тебе массу неприятностей.
– Знаю, о ком ты говоришь, – после некоторой паузы проговорил Шебала.
В его голосе ощущались вибрирующие нотки. Обязательство перед Стасем Куликовым давило на него куда серьезнее, чем колодки на шее у преступника. Разумеется, деньги бы он вернул, пускай для этого ему пришлось бы штурмовать Национальный банк или заложить собственную жену, но зачем пренебрегать возможностью рассчитаться меньшими затратами.
– Вот и отлично.
– Парень он в целом надежный, хотя, признаюсь, в последнее время начал зарываться. Ладно, бери его себе, если считаешь нужным.
– Договорились. Когда придешь в катран?
– Позволь мне хотя бы отдышаться. Я только что вернул шестьдесят тысяч баксов, а ты меня опять нагреть хочешь.
– Ладно, сам смотри, а то сегодня на Кутузовском будет неплохая игра. Соберутся очень серьезные люди. До встречи.
И Куликов отключил телефон.
Глава 3
Шевцов не любил казенных стен, а потому свой крохотный кабинет украсил любительскими фотографиями, с которых на всякого входившего смотрело личико белокурой женщины, героини лапландских сказок. Здесь же, рядышком, философская мазня авангардистов, ее присутствие в стенах милиции майор объяснял не иначе как энергетикой, что исходит от ржаво-коричневого полотна.
– Трупов не девять, как мы предполагали в самом начале, а десять, – сдержанно, безо всяких эмоциональных всплесков продолжал Кирилл Олегович. – Десятый труп находился в самом низу, он почти полностью рассыпался, и от него остались только фрагменты челюстей и затылочная часть.
– Невеселенькая история, – согласился Шевцов и посмотрел на цветные разводы и ляпсусы, будто хотел заручиться поддержкой неизвестного художника.
Эксперт положил перед майором тоненькую папочку.
– Здесь результаты нашей работы, – с мягким стуком ладонь легла поверх папки. – Надо сказать, дались они нам очень непросто. Никогда не встречал ничего подобного.
Шевцова всякий раз удивляла манера экспертов вести деловые разговоры – они всегда говорили так, будто речь шла не о покойниках, а о мешке цемента. На лице никаких эмоций, только голый профессионализм. В такой ситуации не хватало лишь стаканчика с чаем в небрежно поднятой руке и довольного причмокивания губами во время прочтения акта патологоанатомической экспертизы.
– Я тоже, – улыбка у Шевцова выглядела почти виноватой.
Балашин иронии не заметил и продолжал:
– Определить тела не представляется возможным. Я допускаю, что можно установить имена погибших по зубам, в какой-то степени они сохранились, но опять-таки, если их лечил один дантист. Как известно, у каждого врача свой стиль работы, свой почерк. Но это маловероятно, что видно даже при беглом осмотре. Есть еще один вариант– попробовать воссоздать облик по обгорелым черепам. Это труднее и потребует уймы времени.
– Сколько?
– Несколько месяцев.
– Боюсь, это нам не подходит. Преступление мы должны раскрыть по горячим следам. Будем работать.
Кирилл Олегович поднялся.
– Ну что ж, желаю успеха. – И уже у самого выхода, пожимая протянутую руку, добавил: – Не завидую я вам, не завидую.
Оставшись один, Шевцов взглянул на еженедельник: красным карандашом на странице жирно было написано, что в половине второго – совещание у полковника Крылова. Впрочем, эту встречу можно было и не записывать, подобные мероприятия врезались в память, как таблица умножения, хотя бы потому, что полковник будет заниматься традиционной накачкой: выставит перед всем личным составом и начнет склонять по матушке.
Майор посмотрел на часы – до совещания оставалось ровно десять минут, этого вполне достаточно, чтобы собрать со стола все документы, запереть их в сейф и закрыть комнату, а потом неторопливым шагом проследовать по длинному коридору в кабинет полковника Крылова. К разговору с начальством Вадим Дмитриевич уже был готов: самое главное – при разносе состроить раскаивающуюся физиономию, а самому в это время держать за спиной кукиш.
На совещание Шевцов явился одним из последних. Вокруг негромко переговаривались в ожидании шефа. В самом углу капитан Скворцов, как обычно, травил какой-то свежий анекдот, и майор пожалел, что находится вдали. Глядишь, посмеялся бы, что стало бы весьма неплохой разрядочкой перед предстоящим разбором.
Полковник Геннадий Васильевич Крылов появился ровно в тринадцать тридцать. Вяло махнул рукой в знак приветствия, позволив поднявшимся офицерам опуститься на свои места. Выглядел он неважно, сразу было ясно, что генерал в очередной раз вставил ему очистительную клизму.
– Порадовать мне вас нечем. На меня давит генерал и велит докладывать ему о результатах расследования каждый час, я же, в свою очередь, должен снимать стружку с вас. Но хочу предупредить, что прежде, чем я уйду в отставку, многие из вас тоже получат полное служебное несоответствие. Обещаю. И в первую очередь это касается вас, майор, – посмотрел полковник на Шевцова.
Вадим слегка качнул головой, но тут же почувствовал, как правая ладонь помимо его воли вывернулась в кукиш.
– Понимаю.
– Понимать мало, – грозно продолжал начальник, – нужно ситуацию прочувствовать. Или вылетишь к чертовой матери, или еще одну звезду на погон получишь. Результаты экспертизы получил? – спросил он уже мягче.
– Так точно, но они ничего не дали, за исключением того, что выявлен еще один труп. Он полностью сгорел, остались только челюсти.
– Очень жаль.
В этот раз Крылов казался сильно уставшим. Обычно, возвращаясь от генерала после очередной накачки, он напоминал сгусток энергии, некую огненную плазму, при соприкосновении с которой можно получить изрядный ожог. Позабыв о времени, Крылов мог распекать личный состав, щеголяя матерными изысками.
Сегодня полковник был подавлен, выглядел каким-то помятым; такое впечатление, будто на протяжении дня по нему неоднократно проходились асфальтовым катком.
– Ну и какие у тебя соображения, майор? – почти по-приятельски поинтересовался Крылов.
– Эксперты предлагали свою помощь в восстановлении облика по черепам, но на это может уйти не один месяц. Могут помочь генетики, но это опять очень долго.
– Нас это не устраивает.
– Я так и сказал.
Перемену в полковнике мгновенно отметили и другие. Капитан Уваров что-то горячо шептал сидевшему рядом старлею Зимину, и по его лукавому лицу было заметно, что разговор шел явно не о службе. Случись подобное раньше, Крылов матюгнул бы обоих, но сейчас только махнул рукой.
– Опять о бабах судачите? Не могли бы свой разговор перенести на другое время? – И, повернувшись к майору Шевцову, продолжал тем же отеческим тоном: – И что же ты придумал?
– Надо поднять картотеку по пропавшим без вести за последние полгода, не исключено, что погибшие люди уже объявлены в розыск. На сегодня это пока единственная идея.
– Разумно, – прикрыл веки полковник, под глазами обозначились темные круги. – Все свободны, а мне нужно ехать в мэрию, на этом мои мытарства еще не закончились.
Геннадий Васильевич встал, и тотчас поднялись остальные.
– Все свободны.
– Трупов не девять, как мы предполагали в самом начале, а десять, – сдержанно, безо всяких эмоциональных всплесков продолжал Кирилл Олегович. – Десятый труп находился в самом низу, он почти полностью рассыпался, и от него остались только фрагменты челюстей и затылочная часть.
– Невеселенькая история, – согласился Шевцов и посмотрел на цветные разводы и ляпсусы, будто хотел заручиться поддержкой неизвестного художника.
Эксперт положил перед майором тоненькую папочку.
– Здесь результаты нашей работы, – с мягким стуком ладонь легла поверх папки. – Надо сказать, дались они нам очень непросто. Никогда не встречал ничего подобного.
Шевцова всякий раз удивляла манера экспертов вести деловые разговоры – они всегда говорили так, будто речь шла не о покойниках, а о мешке цемента. На лице никаких эмоций, только голый профессионализм. В такой ситуации не хватало лишь стаканчика с чаем в небрежно поднятой руке и довольного причмокивания губами во время прочтения акта патологоанатомической экспертизы.
– Я тоже, – улыбка у Шевцова выглядела почти виноватой.
Балашин иронии не заметил и продолжал:
– Определить тела не представляется возможным. Я допускаю, что можно установить имена погибших по зубам, в какой-то степени они сохранились, но опять-таки, если их лечил один дантист. Как известно, у каждого врача свой стиль работы, свой почерк. Но это маловероятно, что видно даже при беглом осмотре. Есть еще один вариант– попробовать воссоздать облик по обгорелым черепам. Это труднее и потребует уймы времени.
– Сколько?
– Несколько месяцев.
– Боюсь, это нам не подходит. Преступление мы должны раскрыть по горячим следам. Будем работать.
Кирилл Олегович поднялся.
– Ну что ж, желаю успеха. – И уже у самого выхода, пожимая протянутую руку, добавил: – Не завидую я вам, не завидую.
Оставшись один, Шевцов взглянул на еженедельник: красным карандашом на странице жирно было написано, что в половине второго – совещание у полковника Крылова. Впрочем, эту встречу можно было и не записывать, подобные мероприятия врезались в память, как таблица умножения, хотя бы потому, что полковник будет заниматься традиционной накачкой: выставит перед всем личным составом и начнет склонять по матушке.
Майор посмотрел на часы – до совещания оставалось ровно десять минут, этого вполне достаточно, чтобы собрать со стола все документы, запереть их в сейф и закрыть комнату, а потом неторопливым шагом проследовать по длинному коридору в кабинет полковника Крылова. К разговору с начальством Вадим Дмитриевич уже был готов: самое главное – при разносе состроить раскаивающуюся физиономию, а самому в это время держать за спиной кукиш.
На совещание Шевцов явился одним из последних. Вокруг негромко переговаривались в ожидании шефа. В самом углу капитан Скворцов, как обычно, травил какой-то свежий анекдот, и майор пожалел, что находится вдали. Глядишь, посмеялся бы, что стало бы весьма неплохой разрядочкой перед предстоящим разбором.
Полковник Геннадий Васильевич Крылов появился ровно в тринадцать тридцать. Вяло махнул рукой в знак приветствия, позволив поднявшимся офицерам опуститься на свои места. Выглядел он неважно, сразу было ясно, что генерал в очередной раз вставил ему очистительную клизму.
– Порадовать мне вас нечем. На меня давит генерал и велит докладывать ему о результатах расследования каждый час, я же, в свою очередь, должен снимать стружку с вас. Но хочу предупредить, что прежде, чем я уйду в отставку, многие из вас тоже получат полное служебное несоответствие. Обещаю. И в первую очередь это касается вас, майор, – посмотрел полковник на Шевцова.
Вадим слегка качнул головой, но тут же почувствовал, как правая ладонь помимо его воли вывернулась в кукиш.
– Понимаю.
– Понимать мало, – грозно продолжал начальник, – нужно ситуацию прочувствовать. Или вылетишь к чертовой матери, или еще одну звезду на погон получишь. Результаты экспертизы получил? – спросил он уже мягче.
– Так точно, но они ничего не дали, за исключением того, что выявлен еще один труп. Он полностью сгорел, остались только челюсти.
– Очень жаль.
В этот раз Крылов казался сильно уставшим. Обычно, возвращаясь от генерала после очередной накачки, он напоминал сгусток энергии, некую огненную плазму, при соприкосновении с которой можно получить изрядный ожог. Позабыв о времени, Крылов мог распекать личный состав, щеголяя матерными изысками.
Сегодня полковник был подавлен, выглядел каким-то помятым; такое впечатление, будто на протяжении дня по нему неоднократно проходились асфальтовым катком.
– Ну и какие у тебя соображения, майор? – почти по-приятельски поинтересовался Крылов.
– Эксперты предлагали свою помощь в восстановлении облика по черепам, но на это может уйти не один месяц. Могут помочь генетики, но это опять очень долго.
– Нас это не устраивает.
– Я так и сказал.
Перемену в полковнике мгновенно отметили и другие. Капитан Уваров что-то горячо шептал сидевшему рядом старлею Зимину, и по его лукавому лицу было заметно, что разговор шел явно не о службе. Случись подобное раньше, Крылов матюгнул бы обоих, но сейчас только махнул рукой.
– Опять о бабах судачите? Не могли бы свой разговор перенести на другое время? – И, повернувшись к майору Шевцову, продолжал тем же отеческим тоном: – И что же ты придумал?
– Надо поднять картотеку по пропавшим без вести за последние полгода, не исключено, что погибшие люди уже объявлены в розыск. На сегодня это пока единственная идея.
– Разумно, – прикрыл веки полковник, под глазами обозначились темные круги. – Все свободны, а мне нужно ехать в мэрию, на этом мои мытарства еще не закончились.
Геннадий Васильевич встал, и тотчас поднялись остальные.
– Все свободны.