Страница:
Всего к ноябрю 1796 г. в Гатчинских войсках по различным спискам числилось 2399 человек. Пехотные батальоны насчитывали в своем составе от 247 до 266 человек, егерская рота – 52, жандармский полк – 181, драгунский – 165, гусарский – 175, казачий – 63, пешая артиллерия – 171, конная – 43 человека 27.
«В состав гатчинских войск входил самый разнообразный люд; тут были: сербы, выходцы из Малороссии, разные отпускные, командированные, охотники (добровольно поступившие на службу. – Е. Ю.), иногда случались и беглые. Причина этого заключалась в следующем: Императрица смотрела неблагосклонно на затеи сына, который стремился постоянно увеличивать число своих баталионов; людей, назначавшихся от флота для несения караульной службы, не хватало, и потому приходилось прибегать к вербовке» 28. Служилось нижним чинам Гатчинских войск, видимо, весьма сносно, доказательством чему могут служить, в частности, документы архива Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи. Из них следует, что в период с сентября 1794 по апрель 1796 г. 15 нижних чинов артиллерии Санкт-Петербургского гарнизона самовольно оставили свои части и направились в Гатчину и Павловск, желая поступить «в строевую службу» в Гатчинские войска, причем трое из них делали это дважды! Правда, всем им Павел Петрович велел вернуться к местам службы, где они по приговору военного суда были подвергнуты наказаниям 29. Приказ Павла о возвращении людей обратно в свои части понятен – он не хотел ставить себя в неловкое положение перед Военной Коллегией, незаконно вербуя в свои войска солдат, состоявших на действительной службе. Но, как бы то ни было, сам факт таких отлучек свидетельствует о вполне гуманном отношении к нижним чинам в Гатчинских войсках.
«Хотя служба в „гатчинских войсках“ была достаточно суровой и подчинена большому количеству правил и предписаний, наказаний или взысканий в армии Цесаревича было немного, – отмечает А. В. Скоробогатов. – На 135 записей „Парольной и приказной книги“, которая велась ежедневно с 5 июля по 16 ноября 1796 г., приходится только 38 записей, указывающих на взыскания, т. е. менее одной трети. Распределение по видам взысканий происходит следующим образом: 22 выговора, 8 замечаний, 3 увольнения со службы, 2 ареста, 2 разжалования, 1 исключение во флот. Замечания и выговоры объявлялись большей частью за промахи и упущения по службе, в особенности же на учениях.
Налагая взыскания, Павел Петрович не забывал и о наградах. В названной приказной книге встречается 34 записи с выражением признательности и наград по войскам» 30.
Впрочем, вопреки распространенному мнению, наказания в Гатчинских войсках не отличались чрезмерной жестокостью. «Наследник для ограждения законов и подсудимых от произвола наблюдал за точным соблюдением всех правил при случавшихся следованиях и судах, что подтверждал и своим подчиненным. Движимый человеколюбием, он вменял в обязанность при исполнении наказаний соразмерять их с силами наказуемых», – писал В. Ф. Ратч 31.
Отдельно следует сказать об офицерах Гатчинских войск. «Опричниками Павловского царствования» называет их Н. К. Шильдер 32. Один из биографов М. И. Кутузова, В. Д. Мелентьев, так писал о них: «…в основном иностранцы или списанные за непригодностью из флота (для чего наследник Павел использовал занимаемую им должность – президента Адмиралтейской коллегии), не имеющие ни высокого сословного положения, ни боевых заслуг…» 33
«Офицерами и унтер-офицерами в гатчинских войсках сначала были иностранцы… Из русских в гатчинские войска шли, как правило, люди, не сумевшие положительно зарекомендовать себя в армии. Для гатчинского офицерства были характерны жестокость и безграмотность.
Гатчинцы оставили печальный след в истории русской армии. Но тщетно было бы искать их имена в летописи русской славы. Когда в 1852 году в Гатчинской придворной церкви решили установить мраморную доску с именами гатчинцев, погибших на полях сражений, выяснилось, что из ста двадцати трех гатчинцев в боях погибло только двое», – пишет В. К. Грибанов 34. П. С. Лебедев писал, что «из гатчинцев один Капцевич заслужил известность храброго служивого…» 35 Конечно, изнеженных гвардейских офицеров екатерининского царствования бывшие гатчинцы повергли в шок своими суровыми манерами и отсутствием «приличного» воспитания и придворного лоска 36.
Но полностью ли объективны подобные оценки?
Действительно, среди офицеров Гатчинских войск не встречалось представителей аристократических фамилий. «Следует добавить, – писал Н. А. Орлов, – что при незначительности средств Павел Петрович не мог содержать свои войска так же роскошно, как содержалась петербургская гвардия, так что офицеры получали весьма небольшое жалованье; простой и некрасивый мундир, продолжительные и утомительные ученья и тяжелая караульная служба не могли привлечь богатую молодежь в войска Цесаревича, а потому масса его офицеров состояла из немцев и сыновей небогатых помещиков, которые потом устраивали в гатчинских войсках и своих родственников; служили только те, для которых это составляло совершенную необходимость» 37. Но зато служили эти офицеры усердно, не за страх, а за совесть!
Что касается образовательного уровня, то, действительно, не все офицеры имели хорошее образование, чему причиной во многом служила их бедность, и для многих первой серьезной учебой было посещение гатчинских офицерских классов. Выделялись своей образованностью гатчинские артиллеристы. «Следует отметить, что практически все офицеры гатчинской артиллерии были выпускниками Артиллерийского и Инженерного корпуса, что опровергает высказывания современников о том, что все гатчинские офицеры были малообразованны», – пишет А. Н. Лукирский 38. Из кадет-артиллеристов вышли «гатчинцы» А. А. Аракчеев 39, П. М. Капцевич 40, И. X. Сивере 41, Н. О. Котлубицкий 42 и др.
Ну а поискать имена гатчинских офицеров «в летописи русской славы» все-таки стоит. Многие из них достойно показали себя не только на гатчинском плацу, но и в боях.
Начнем с августейших «гатчинцев» – Великих Князей Александра и Константина.
Боевым крещением для Александра стало Аустерлицкое сражение 20 ноября 1805 г., окончившееся разгромом русско-австрийских сил 43. Впрочем, несмотря на поражение, Кавалерская Дума ордена Св. Георгия постановила пожаловать Императору знак ордена IV степени 44 Потом были новые тяжелые битвы с Наполеоном и непонятый русским обществом Тильзитский мир… 45 Но в грозные дни нашествия Наполеона на Россию Александр предстает уже совсем другим…
Александр I
«Несмотря на тяжкие условия, в которых велась война, несмотря даже на потерю Москвы, Император Александр не принимает соблазнительные предложения мира и твердо стоит на решении не заключать его, пока хоть один неприятельский солдат будет в пределах России», – писал об Александре в дни Отечественной войны военный историк Н. П. Михневич 46. Впрочем, Император до конца своих дней не любил вспоминать об Отечественной войне, между тем как весьма трепетно относился ко всему, что касалось Заграничных походов 47.
1813 и 1814 годы – апофеоз военной карьеры Александра, пик его славы. Эти кампании пройдены им во главе русской армии, и в них он по-настоящему сумел проявить себя, выказав большую личную храбрость и мужество, а также незаурядные военные дарования. Так, в сражении при Бауцене 21 мая 1813 г. своевременное распоряжение Императора выделить для прикрытия отступающих русско-прусских войск кавалерию с артиллерией и приказ держаться до последней возможности спасли от разгрома войска союзников. Умелое руководство боем при Кульме 17–18 августа того же года (через голову главнокомандующего – австрийского фельдмаршала Шварценберга) стало залогом блестящего триумфа 48. «Кульмская победа сияет славой на знаменах нашей Гвардии – это была любимая победа Императора Александра Павловича», – писал А. А. Керсновский 49.
Чрезвычайно велика степень личного участия Александра в трехдневном сражении под Лейпцигом (4–6 октября 1813 г.). Грамотные действия Александра 4 октября спасли русские войска от окружения между реками Плейса и Эльстер, а своевременный ввод им в бой у Вахау 112 орудий резервной артиллерии вырвал победу из рук Наполеона 50. Как справедливо отмечает Т. А. Капустина, «первый этап лейпцигского боя был самым блестящим результатом, достигнутым лично Александром I, за всю его военную карьеру. Это и успешная критика плана Шварценберга накануне сражения очень высоко подняли престиж русского царя, который, в сущности, стал играть роль главнокомандующего союзных армий» 51.
В решающий день сражения, 6 октября, Государь все время находился в колоннах войск, под неприятельским огнем, и прусский фельдмаршал Блюхер посылал рапорты Александру, а не своему королю! 52
В кампанию 1814 г. Император действовал так же смело и решительно. Его слово стало решающим на военном совете в Сомпюи 12 марта, на котором было решено идти на Париж 53. Это решение, по словам А. А. Керсновского, «в шесть дней закончило грозившую затянуться войну» 54. На следующий день в сражении у Фер-Шампенуаза «Император Всероссийский, как простой эскадронный командир, врубился в неприятельский строй» 55 А 20 марта русские войска во главе со своим Государем вступили в поверженный Париж…56
«Конечно, Александр не был великим полководцем, да и по свойствам своего характера не мог быть им, – пишет Т. А. Капустина. – Лично участвуя в сражениях, деля со своими войсками все тяготы и лишения походов – он ненавидел войну и ставил целью своей политики восстановление мира в Европе… Личное присутствие Александра I в армии и его деятельность как главы русского государства явились необходимым условием свержения Наполеона и победы 6-й коалиции» 57.
Константин впервые оказался в настоящей боевой обстановке шестью годами ранее старшего брата. В 1799 г. он отправляется волонтером в армию А. В. Суворова. Сразу же Великий Князь выказал большую личную храбрость. Уже через несколько дней после прибытия к Суворову, в бою при Басиньяно, он лично водил в атаку пехоту и довольно успешно распоряжался артиллерией.
Храбро сражался Константин, своим присутствием воодушевляя войска, на р. Ткдоне и Треббии, при Нови. За бои в Италии Павел пожаловал Константину алмазные знаки ордена Св. Иоанна Иерусалимского. Храбрым и грамотным офицером и командиром показал себя Константин Павлович и в тяжелейшем переходе через Альпы, все время находясь в авангарде, с егерями князя П. И. Багратиона.
Константин Павлович
Великий Князь горячо поддержал решение А. В. Суворова прорываться на Гларис, дрался на Сен-Готарде и у Чертова моста. В бою у Глариса он, находясь в боевой линии, обратился к солдатам с короткой воодушевляющей речью и увлек их в атаку. Все время пребывания в армии Константин Павлович делил все тяготы похода наравне с солдатами и офицерами. И если на первых порах он вызывал неудовольствие Суворова своей горячностью, то вскоре своей храбростью, мужеством и распорядительностью заслужил его горячее одобрение. «Всегдашнее присутствие Его Высочества перед войсками и на гибельных стремнинах гор оживляет их дух и бодрость. История увековечит его похвальные подвиги, которых я имел счастье быть очевидцем», – писал полководец Павлу. Манифестом от 20 октября 1799 г. Государь за боевые подвиги пожаловал Константину титул Цесаревича 58.
До конца дней А. В. Суворов остался для Константина Павловича одним из наиболее любимых и почитаемых людей 59.
В боях 1805–1807 гг. Цесаревич не раз проявлял себя, командуя Гвардией. За Аустерлиц, где Гвардия проявила чудеса храбрости, Константин был удостоен ордена Св. Георгия III степени. В кампанию 1807 г. Константин отличился в сражении при Гейльсберге, для нас в целом неудачном. Видя тяжелое положение армии и недостаток резервов, он выступал за прекращение кампании, но Александр не внял его доводам, и завершать ее пришлось после неудачного Фридландского сражения. Во время встречи в Тильзите Константин получил орден Почетного легиона и обменялся шпагами с Наполеоном, перед военным талантом которого преклонялся 60.
В начале Отечественной войны Константин был одним из немногих сторонников мира с Наполеоном. Находясь в 1-й Западной армии в качестве командира 5-го (Гвардейского) пехотного корпуса, Цесаревич открыто и во всеуслышание осуждал отступательные действия главнокомандующего М. Б. Барклая де Толли, почему и был отослан им из армии в Москву для словесного доклада Государю. Однако вскоре Константин вернулся к войскам и принял участие в сражении под Смоленском. Новая ссора с Барклаем стала причиной его вторичного отъезда из армии. Впрочем, в декабре 1812 г., в Вильне, он снова принял командование Гвардией, с честью пройдя Заграничные походы 61. Цесаревич неоднократно отличился в сражениях при Бауцене, Дрездене, Лейпциге, Фер-Шампенуазе. Наградой за Дрезден стало Золотое оружие, за Лейпциг – орден Св. Георгия II степени. Атака Цесаревича во главе Лейб-Гвардии Конного и Драгунского полков на левый фланг французов под Фер-Шампенуазом признана одной из наиболее блестящих кавалерийских атак эпохи Наполеоновских войн 62. «В кампаниях 1813–1814 гг. Великий Князь Константин Павлович выказал качества храброго и блестящего генерала», – писал Дж. Денисон 63.
Немало храбрецов оказалось и среди бывших гатчинских подчиненных Великих Князей.
В Голландии, на Кавказе, в Отечественную войну и в Заграничном походе храбро сражался генерал от артиллерии Петр Михайлович Капцевич (1772–1840), удостоенный за отличие в Бородинском сражении ордена Св. Георгия III, а за Лейпциг – II степени 64.
В Швейцарии в 1799 г. получил боевое крещение генерал-лейтенант Иван Христианович Сивере (1775–1840-е гг.). Затем – участие в Русско-турецкой войне 1806–1812 гг., в том числе командование русской артиллерией в знаменитом Рушукском сражении. Отечественную войну И. X. Сивере прошел в должности начальника артиллерии 3-й Западной армии. Принимал активное участие и в Заграничном походе. 65
П. М. Капцевич
Юным вахмистром Кирасирского Наследника Цесаревича полка в Русско-шведскую войну 1788–1790 гг. начал свой боевой путь генерал от инфантерии Петр Кириллович Эссен (1772–1844). Затем – Швейцарская кампания 1799 г. В кампанию 1807 г. за отличие в сражении при Прейсиш-Эйлау он удостаивается ордена Св. Георгия III степени. Позже дивизия Эссена, уже в составе Молдавской армии, принимает активнейшее участие в Русско-турецкой войне 1806–1812 гг. Отечественную войну Эссен прошел в 3-й Западной армии, приняв участие в ряде сражений. С декабря 1812 г. П. К. Эссену поручено формирование пехотных резервов, но в конце 1813 г. он возвращается в строй, завершив кампанию этого года в действующей армии 66.
П. К. Эссен
Имел боевой опыт и Федор Федорович Эртель (1767–1825), бывший офицер прусской службы, русский генерал от инфантерии. За храбрость в боях со шведами в Русско-шведскую войну 1788–1790 гг. он неоднократно получал повышения в чинах, за год пройдя путь от поручика до секунд-майора. Только тяжелое ранение вынудило Эртеля выйти в отставку, но скромная пенсия, недостаточная для нормального существования, и пожар, уничтоживший в 1791 г. все его имущество, вновь заставили его вернуться на службу. Так в 1793 г. Ф. Ф. Эртель попал в Гатчинские войска.
Ф. Ф. Эртель
В 1811 г. Эртель назначен командиром 2-го резервного корпуса, с которым прошел Отечественную войну удостоившись ордена Св. Георгия III степени за мужество и храбрость в бою 3 сентября 1812 г. при Горбацевичах, а с декабря 1812 г. он являлся генерал-полицмейстером действующей армии 67.
А. С. Кологривов
Гвардейской кавалерией командовал в кампаниях 1805 и 1807 гг. генерал от кавалерии Андрей Семенович Кологривов (1775–1825), награжденный за Аустерлиц орденом Св. Александра Невского с алмазами, аза кампанию 1807 г. – орденом Св. Георгия III степени.
В Отечественную войну А. С. Кологривов формировал для действующей армии кавалерийские резервы и справился с этим весьма успешно, чему свидетельство – украсивший его грудь орден Св. Владимира I степени 68.
Еще один гатчинец, генерал-лейтенант Петр Федорович Малютин (1775–?), в составе флотского батальона принимал участие в Русско-шведской войне 1788–1790 гг., командовал в кампаниях 1805–1807 гг. Гвардейской пехотой и был удостоен за храбрость и мужество в сражениях под Гейльсбергом и Фридландом (1807) ордена Св. Георгия III степени 69. Как командир Лейб-Гвардии Измайловского полка он помимо прочего был известен тем, что в его полку служили лучшие во всей Гвардии песенники и плясуны, подбору которых он уделял немало внимания 70.
Получил за Фридланд Георгия III степени и генерал от инфантерии Павел Яковлевич Башуцкий (1771–1836), в молодости, в 1790 г., принявший участие в нескольких сражениях со шведами 71.
Из вахмистров казачьей команды Гатчинских войск вышел в Лейб-Гусарский Казачий полк будущий генерал-лейтенант Иван Ефремович Ефремов (1774–1843), прошедший с родным полком все кампании Наполеоновских войн, от Аустерлица до Фер-Шампенуаза, кавалер ордена Св. Георгия IV степени за кампанию 1812 г. и III степени за Лейпциг. Золотая сабля с бриллиантами была наградой Ефремову за Русско-турецкую войну 1828–1829 гг.72
Генерал-майор Иван Иванович Миллер 3-й (1776–1814), выпущенный в 1794 г. из Артиллерийского и Инженерного Шляхетного Кадетского корпуса в гатчинскую артиллерию, а затем определенный в егерскую роту Гатчинских войск, принимал участие в Итало-швейцарском походе, за отличие в котором получил орден Св. Анны II степени и был произведен в генеральский чин, в 1805 г. сражался при Амштеттене, Кремсе и Аустерлице. Под Аустерлицем И. И. Миллер, раненный, в бессознательном состоянии, попал в плен. Вернувшись из плена в 1807 г., принял активное участие в Русско-турецкой войне 1806–1812 гг. В дни Отечественной войны И. И. Миллер участвовал в формировании Тульского ополчения, дрался на Березине. В 1813 г. во главе пеших дружин Тульского ополчения принимал участие в блокаде Данцига, за что получил Золотую шпагу с алмазами и орден Св. Анны I степени. Умер И. И Миллер от последствий многочисленных ранений 73.
Таким образом, из рядов гатчинцев вышел целый ряд боевых офицеров, Георгиевских кавалеров. Портреты шестерых из них представлены в Военной галерее Зимнего дворца. Это Император Александр I, Великий Князь Константин Павлович, А. А. Аракчеев, П. М. Капцевич, Ф. Ф. Эртель и П. К. Эссен 74. А в составленном известным русским военным историком генерал-майором А. В. Висковатовым списке генералов – участников кампаний 1812–1814 гг., портреты которых отсутствуют в Военной галерее, указаны фамилии еще двух бывших гатчинцев – А. А. Клейнмихеля и И. X. Сиверса 75.
Но наиболее ярко проявили себя гатчинцы на административной стезе.
«Действительно, Гатчина не произвела ни одного яркого военачальника, наподобие Суворова, Кутузова или Багратиона, – писал В. А. Томсинов. – Да и вряд ли могла при той заорганизованности жизни, существовавшей в ее пределах. Но нельзя не обратить внимания на то, что среди администраторов среднего слоя, на которых, в сущности, держится любая система управления, особенно выделялись бывшие гатчинцы. Выделялись своей исполнительностью, работоспособностью, внутренней приверженностью к порядку» 76.
Самой яркой личностью в этом ряду, безусловно, является Алексей Андреевич Аракчеев (1769–1834), один из лучших артиллеристов своего времени, благодаря реформам которого русская артиллерия смогла столь успешно бороться с артиллерией Наполеона, выдающийся государственный и военный деятель, много сделавший для России, но до сих пор ею не оцененный по достоинству 77. Не участвовавший в качестве командира ни в одном сражении, Аракчеев, тем не менее, находился в свите Императора Александра при Аустерлице и в сражениях кампаний 1813–1814 гг., в период Отечественной войны и Заграничных походов он возглавлял канцелярию Императора, т. е. фактически все военные и государственные дела шли через его руки. Он же взял на себя значительную часть дел по обеспечению действующей армии 78. Признавая выдающиеся заслуги Аракчеева в реформировании русской артиллерии, а также принимая во внимание его огромную организаторскую работу в 1812–1814 гг., 31 марта 1814 г. Александр подписывает указ о производстве Алексея Андреевича в Генерал-Фельдмаршалы. Аракчеев, поскольку участвовал в сражениях только как член свиты, отказался 79.
С именем А. А. Аракчеева связывается создание так называемых военных поселений. Сразу необходимо отметить, что идея их создания возникла у Александра, а назначенный начальником военных поселений Аракчеев был лишь исполнителем воли Государя 80. В историографии до недавнего времени обращалось внимание лишь на тяжесть положения военных поселян и их восстания, вопрос же об их рентабельности не исследовался, сводясь к голословным утверждениям об их убыточности 81. Между тем современным исследователям удалось показать, что военные поселения представляли собой безубыточное хозяйство, приносящее солидный доход. К концу царствования Александра в военных поселениях был создан капитал в размере 26 миллионов рублей 82. В царствование Николая I военные поселения были реорганизованы, но не упразднены и продолжали расширяться 83, что также свидетельствует об их высокой рентабельности.
Ну а что касается общеизвестного по отношению к Алексею Андреевичу ярлыка «временщик», то… Вопреки распространенному мнению, Аракчеев «временщиком» не был, хотя и казался таковым. Фактически Александр в последнее десятилетие своего царствования проводил в жизнь свою политику руками Аракчеева.
«Никто из посторонних не видел, что одинокая фигура Аракчеева на политической сцене стояла не сама по себе, а подвешена была на нитях, кончики которых уходили вверх и ни к кому иному, как к самому Императору Александру.
Контуры этих нитей, которыми Его Величество управлял временщиком, а через его посредство всею Россией, заметно проступали только в переписке Александра с Аракчеевым, а сама эта переписка, естественно, утаивалась от современников. Так возникла самая великая, пожалуй, для русской истории XIX века мистификация. То, что Император Александр в последнее десятилетие своего царствования удалился от дел по внутреннему управлению империей, было таким же мифом, как и то, что Россией в этот период управлял один Аракчеев», – писал В. А. Томсинов 84.
«Александр I умело направлял „твердую руку“ Аракчеева, оставаясь как бы в тени и тем самым не давая повода для недовольства им со стороны русского общества», – отмечает Т. Н. Кандаурова 85.
Но ярче всего, пожалуй, написал об А. А. Аракчееве А. А. Керсновский: «Жертва Сусанина была велика. Но жертва Аракчеева куда больше – он отдал за Царя не только жизнь, но самую душу обрек свое имя на проклятие потомства, принимая на себя всю теневую сторону царствования Александра, отводя на свою голову все проклятия, которые иначе поразили бы Благословенного» 86.
Да, Россия в долгу перед памятью этого замечательного человека – настоящего солдата и верного слуги своего Государя и Отечества…
Немало полезного сделали на своих постах и многие сослуживцы Алексея Андреевича по Гатчине.
Суровым, грубоватым, но кристально честным и весьма деятельным был и самый известный генерал-прокурор павловского царствования – генерал от инфантерии Петр Хрисанфович Обольянинов (1752–1841), впоследствии – московский губернский предводитель дворянства, горячо любимый и глубоко уважаемый москвичами 87.
Серьезные посты занимал и герой Наполеоновских войн П. М. Капцевич. «С 1819 по 1826 г. Капцевич командовал отдельным Сибирским корпусом и одновременно был тобольским и томским генерал-губернатором. Управление его этим краем оставило крупные следы по улучшению быта ссыльных, организации Сибирского казачьего войска, учреждению в Омске военного госпиталя и пр… Капцевич… был назначен в 1828 г. командиром отдельного корпуса внутренней стражи и на этом посту также оставил о себе добрую память заботами об облегчении тяжелых условий службы, улучшением служебного положения подчиненных ему войск» 88.
Тридцать лет, с 1803 по 1833 г., занимал должность петербургского коменданта П. Я. Башуцкий, генерал-адъютант и сенатор 89. Именно он, как петербургский комендант, «неотлучно» находился при молодом Императоре Николае Павловиче в трагический день 14 декабря 1825 г.90
С 1817 по 1830 г. генерал-губернатором Оренбургского края, а с 1830 по 1842 г. – Санкт-Петербурга был граф П. К. Эссен, член Государственного Совета 91.
А. М. Рачинский
Петербургским генерал-полицмейстером был назначен в 1800 г. генерал-лейтенант (переименованный в тайные советники) Антон Михайлович Рачинский (1769–1825), бывший командир гатчинских егерей и в 1796–1800 гг. – Лейб-Гвардии Егерского батальона 92. В 1799 г. А. М. Рачинский, вероятно, по рекомендации и по материалам, представленным А. А. Аракчеевым 93, составил «Собрание разных егерских правил, выбранных из практических записок и сообразованных в сходствие Устава» – устав для егерей, рукопись которого хранится ныне в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки 94.
«В состав гатчинских войск входил самый разнообразный люд; тут были: сербы, выходцы из Малороссии, разные отпускные, командированные, охотники (добровольно поступившие на службу. – Е. Ю.), иногда случались и беглые. Причина этого заключалась в следующем: Императрица смотрела неблагосклонно на затеи сына, который стремился постоянно увеличивать число своих баталионов; людей, назначавшихся от флота для несения караульной службы, не хватало, и потому приходилось прибегать к вербовке» 28. Служилось нижним чинам Гатчинских войск, видимо, весьма сносно, доказательством чему могут служить, в частности, документы архива Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи. Из них следует, что в период с сентября 1794 по апрель 1796 г. 15 нижних чинов артиллерии Санкт-Петербургского гарнизона самовольно оставили свои части и направились в Гатчину и Павловск, желая поступить «в строевую службу» в Гатчинские войска, причем трое из них делали это дважды! Правда, всем им Павел Петрович велел вернуться к местам службы, где они по приговору военного суда были подвергнуты наказаниям 29. Приказ Павла о возвращении людей обратно в свои части понятен – он не хотел ставить себя в неловкое положение перед Военной Коллегией, незаконно вербуя в свои войска солдат, состоявших на действительной службе. Но, как бы то ни было, сам факт таких отлучек свидетельствует о вполне гуманном отношении к нижним чинам в Гатчинских войсках.
«Хотя служба в „гатчинских войсках“ была достаточно суровой и подчинена большому количеству правил и предписаний, наказаний или взысканий в армии Цесаревича было немного, – отмечает А. В. Скоробогатов. – На 135 записей „Парольной и приказной книги“, которая велась ежедневно с 5 июля по 16 ноября 1796 г., приходится только 38 записей, указывающих на взыскания, т. е. менее одной трети. Распределение по видам взысканий происходит следующим образом: 22 выговора, 8 замечаний, 3 увольнения со службы, 2 ареста, 2 разжалования, 1 исключение во флот. Замечания и выговоры объявлялись большей частью за промахи и упущения по службе, в особенности же на учениях.
Налагая взыскания, Павел Петрович не забывал и о наградах. В названной приказной книге встречается 34 записи с выражением признательности и наград по войскам» 30.
Впрочем, вопреки распространенному мнению, наказания в Гатчинских войсках не отличались чрезмерной жестокостью. «Наследник для ограждения законов и подсудимых от произвола наблюдал за точным соблюдением всех правил при случавшихся следованиях и судах, что подтверждал и своим подчиненным. Движимый человеколюбием, он вменял в обязанность при исполнении наказаний соразмерять их с силами наказуемых», – писал В. Ф. Ратч 31.
Отдельно следует сказать об офицерах Гатчинских войск. «Опричниками Павловского царствования» называет их Н. К. Шильдер 32. Один из биографов М. И. Кутузова, В. Д. Мелентьев, так писал о них: «…в основном иностранцы или списанные за непригодностью из флота (для чего наследник Павел использовал занимаемую им должность – президента Адмиралтейской коллегии), не имеющие ни высокого сословного положения, ни боевых заслуг…» 33
«Офицерами и унтер-офицерами в гатчинских войсках сначала были иностранцы… Из русских в гатчинские войска шли, как правило, люди, не сумевшие положительно зарекомендовать себя в армии. Для гатчинского офицерства были характерны жестокость и безграмотность.
Гатчинцы оставили печальный след в истории русской армии. Но тщетно было бы искать их имена в летописи русской славы. Когда в 1852 году в Гатчинской придворной церкви решили установить мраморную доску с именами гатчинцев, погибших на полях сражений, выяснилось, что из ста двадцати трех гатчинцев в боях погибло только двое», – пишет В. К. Грибанов 34. П. С. Лебедев писал, что «из гатчинцев один Капцевич заслужил известность храброго служивого…» 35 Конечно, изнеженных гвардейских офицеров екатерининского царствования бывшие гатчинцы повергли в шок своими суровыми манерами и отсутствием «приличного» воспитания и придворного лоска 36.
Но полностью ли объективны подобные оценки?
Действительно, среди офицеров Гатчинских войск не встречалось представителей аристократических фамилий. «Следует добавить, – писал Н. А. Орлов, – что при незначительности средств Павел Петрович не мог содержать свои войска так же роскошно, как содержалась петербургская гвардия, так что офицеры получали весьма небольшое жалованье; простой и некрасивый мундир, продолжительные и утомительные ученья и тяжелая караульная служба не могли привлечь богатую молодежь в войска Цесаревича, а потому масса его офицеров состояла из немцев и сыновей небогатых помещиков, которые потом устраивали в гатчинских войсках и своих родственников; служили только те, для которых это составляло совершенную необходимость» 37. Но зато служили эти офицеры усердно, не за страх, а за совесть!
Что касается образовательного уровня, то, действительно, не все офицеры имели хорошее образование, чему причиной во многом служила их бедность, и для многих первой серьезной учебой было посещение гатчинских офицерских классов. Выделялись своей образованностью гатчинские артиллеристы. «Следует отметить, что практически все офицеры гатчинской артиллерии были выпускниками Артиллерийского и Инженерного корпуса, что опровергает высказывания современников о том, что все гатчинские офицеры были малообразованны», – пишет А. Н. Лукирский 38. Из кадет-артиллеристов вышли «гатчинцы» А. А. Аракчеев 39, П. М. Капцевич 40, И. X. Сивере 41, Н. О. Котлубицкий 42 и др.
Ну а поискать имена гатчинских офицеров «в летописи русской славы» все-таки стоит. Многие из них достойно показали себя не только на гатчинском плацу, но и в боях.
Начнем с августейших «гатчинцев» – Великих Князей Александра и Константина.
Боевым крещением для Александра стало Аустерлицкое сражение 20 ноября 1805 г., окончившееся разгромом русско-австрийских сил 43. Впрочем, несмотря на поражение, Кавалерская Дума ордена Св. Георгия постановила пожаловать Императору знак ордена IV степени 44 Потом были новые тяжелые битвы с Наполеоном и непонятый русским обществом Тильзитский мир… 45 Но в грозные дни нашествия Наполеона на Россию Александр предстает уже совсем другим…
Александр I
«Несмотря на тяжкие условия, в которых велась война, несмотря даже на потерю Москвы, Император Александр не принимает соблазнительные предложения мира и твердо стоит на решении не заключать его, пока хоть один неприятельский солдат будет в пределах России», – писал об Александре в дни Отечественной войны военный историк Н. П. Михневич 46. Впрочем, Император до конца своих дней не любил вспоминать об Отечественной войне, между тем как весьма трепетно относился ко всему, что касалось Заграничных походов 47.
1813 и 1814 годы – апофеоз военной карьеры Александра, пик его славы. Эти кампании пройдены им во главе русской армии, и в них он по-настоящему сумел проявить себя, выказав большую личную храбрость и мужество, а также незаурядные военные дарования. Так, в сражении при Бауцене 21 мая 1813 г. своевременное распоряжение Императора выделить для прикрытия отступающих русско-прусских войск кавалерию с артиллерией и приказ держаться до последней возможности спасли от разгрома войска союзников. Умелое руководство боем при Кульме 17–18 августа того же года (через голову главнокомандующего – австрийского фельдмаршала Шварценберга) стало залогом блестящего триумфа 48. «Кульмская победа сияет славой на знаменах нашей Гвардии – это была любимая победа Императора Александра Павловича», – писал А. А. Керсновский 49.
Чрезвычайно велика степень личного участия Александра в трехдневном сражении под Лейпцигом (4–6 октября 1813 г.). Грамотные действия Александра 4 октября спасли русские войска от окружения между реками Плейса и Эльстер, а своевременный ввод им в бой у Вахау 112 орудий резервной артиллерии вырвал победу из рук Наполеона 50. Как справедливо отмечает Т. А. Капустина, «первый этап лейпцигского боя был самым блестящим результатом, достигнутым лично Александром I, за всю его военную карьеру. Это и успешная критика плана Шварценберга накануне сражения очень высоко подняли престиж русского царя, который, в сущности, стал играть роль главнокомандующего союзных армий» 51.
В решающий день сражения, 6 октября, Государь все время находился в колоннах войск, под неприятельским огнем, и прусский фельдмаршал Блюхер посылал рапорты Александру, а не своему королю! 52
В кампанию 1814 г. Император действовал так же смело и решительно. Его слово стало решающим на военном совете в Сомпюи 12 марта, на котором было решено идти на Париж 53. Это решение, по словам А. А. Керсновского, «в шесть дней закончило грозившую затянуться войну» 54. На следующий день в сражении у Фер-Шампенуаза «Император Всероссийский, как простой эскадронный командир, врубился в неприятельский строй» 55 А 20 марта русские войска во главе со своим Государем вступили в поверженный Париж…56
«Конечно, Александр не был великим полководцем, да и по свойствам своего характера не мог быть им, – пишет Т. А. Капустина. – Лично участвуя в сражениях, деля со своими войсками все тяготы и лишения походов – он ненавидел войну и ставил целью своей политики восстановление мира в Европе… Личное присутствие Александра I в армии и его деятельность как главы русского государства явились необходимым условием свержения Наполеона и победы 6-й коалиции» 57.
Константин впервые оказался в настоящей боевой обстановке шестью годами ранее старшего брата. В 1799 г. он отправляется волонтером в армию А. В. Суворова. Сразу же Великий Князь выказал большую личную храбрость. Уже через несколько дней после прибытия к Суворову, в бою при Басиньяно, он лично водил в атаку пехоту и довольно успешно распоряжался артиллерией.
Храбро сражался Константин, своим присутствием воодушевляя войска, на р. Ткдоне и Треббии, при Нови. За бои в Италии Павел пожаловал Константину алмазные знаки ордена Св. Иоанна Иерусалимского. Храбрым и грамотным офицером и командиром показал себя Константин Павлович и в тяжелейшем переходе через Альпы, все время находясь в авангарде, с егерями князя П. И. Багратиона.
Константин Павлович
Великий Князь горячо поддержал решение А. В. Суворова прорываться на Гларис, дрался на Сен-Готарде и у Чертова моста. В бою у Глариса он, находясь в боевой линии, обратился к солдатам с короткой воодушевляющей речью и увлек их в атаку. Все время пребывания в армии Константин Павлович делил все тяготы похода наравне с солдатами и офицерами. И если на первых порах он вызывал неудовольствие Суворова своей горячностью, то вскоре своей храбростью, мужеством и распорядительностью заслужил его горячее одобрение. «Всегдашнее присутствие Его Высочества перед войсками и на гибельных стремнинах гор оживляет их дух и бодрость. История увековечит его похвальные подвиги, которых я имел счастье быть очевидцем», – писал полководец Павлу. Манифестом от 20 октября 1799 г. Государь за боевые подвиги пожаловал Константину титул Цесаревича 58.
До конца дней А. В. Суворов остался для Константина Павловича одним из наиболее любимых и почитаемых людей 59.
В боях 1805–1807 гг. Цесаревич не раз проявлял себя, командуя Гвардией. За Аустерлиц, где Гвардия проявила чудеса храбрости, Константин был удостоен ордена Св. Георгия III степени. В кампанию 1807 г. Константин отличился в сражении при Гейльсберге, для нас в целом неудачном. Видя тяжелое положение армии и недостаток резервов, он выступал за прекращение кампании, но Александр не внял его доводам, и завершать ее пришлось после неудачного Фридландского сражения. Во время встречи в Тильзите Константин получил орден Почетного легиона и обменялся шпагами с Наполеоном, перед военным талантом которого преклонялся 60.
В начале Отечественной войны Константин был одним из немногих сторонников мира с Наполеоном. Находясь в 1-й Западной армии в качестве командира 5-го (Гвардейского) пехотного корпуса, Цесаревич открыто и во всеуслышание осуждал отступательные действия главнокомандующего М. Б. Барклая де Толли, почему и был отослан им из армии в Москву для словесного доклада Государю. Однако вскоре Константин вернулся к войскам и принял участие в сражении под Смоленском. Новая ссора с Барклаем стала причиной его вторичного отъезда из армии. Впрочем, в декабре 1812 г., в Вильне, он снова принял командование Гвардией, с честью пройдя Заграничные походы 61. Цесаревич неоднократно отличился в сражениях при Бауцене, Дрездене, Лейпциге, Фер-Шампенуазе. Наградой за Дрезден стало Золотое оружие, за Лейпциг – орден Св. Георгия II степени. Атака Цесаревича во главе Лейб-Гвардии Конного и Драгунского полков на левый фланг французов под Фер-Шампенуазом признана одной из наиболее блестящих кавалерийских атак эпохи Наполеоновских войн 62. «В кампаниях 1813–1814 гг. Великий Князь Константин Павлович выказал качества храброго и блестящего генерала», – писал Дж. Денисон 63.
Немало храбрецов оказалось и среди бывших гатчинских подчиненных Великих Князей.
В Голландии, на Кавказе, в Отечественную войну и в Заграничном походе храбро сражался генерал от артиллерии Петр Михайлович Капцевич (1772–1840), удостоенный за отличие в Бородинском сражении ордена Св. Георгия III, а за Лейпциг – II степени 64.
В Швейцарии в 1799 г. получил боевое крещение генерал-лейтенант Иван Христианович Сивере (1775–1840-е гг.). Затем – участие в Русско-турецкой войне 1806–1812 гг., в том числе командование русской артиллерией в знаменитом Рушукском сражении. Отечественную войну И. X. Сивере прошел в должности начальника артиллерии 3-й Западной армии. Принимал активное участие и в Заграничном походе. 65
П. М. Капцевич
Юным вахмистром Кирасирского Наследника Цесаревича полка в Русско-шведскую войну 1788–1790 гг. начал свой боевой путь генерал от инфантерии Петр Кириллович Эссен (1772–1844). Затем – Швейцарская кампания 1799 г. В кампанию 1807 г. за отличие в сражении при Прейсиш-Эйлау он удостаивается ордена Св. Георгия III степени. Позже дивизия Эссена, уже в составе Молдавской армии, принимает активнейшее участие в Русско-турецкой войне 1806–1812 гг. Отечественную войну Эссен прошел в 3-й Западной армии, приняв участие в ряде сражений. С декабря 1812 г. П. К. Эссену поручено формирование пехотных резервов, но в конце 1813 г. он возвращается в строй, завершив кампанию этого года в действующей армии 66.
П. К. Эссен
Имел боевой опыт и Федор Федорович Эртель (1767–1825), бывший офицер прусской службы, русский генерал от инфантерии. За храбрость в боях со шведами в Русско-шведскую войну 1788–1790 гг. он неоднократно получал повышения в чинах, за год пройдя путь от поручика до секунд-майора. Только тяжелое ранение вынудило Эртеля выйти в отставку, но скромная пенсия, недостаточная для нормального существования, и пожар, уничтоживший в 1791 г. все его имущество, вновь заставили его вернуться на службу. Так в 1793 г. Ф. Ф. Эртель попал в Гатчинские войска.
Ф. Ф. Эртель
В 1811 г. Эртель назначен командиром 2-го резервного корпуса, с которым прошел Отечественную войну удостоившись ордена Св. Георгия III степени за мужество и храбрость в бою 3 сентября 1812 г. при Горбацевичах, а с декабря 1812 г. он являлся генерал-полицмейстером действующей армии 67.
А. С. Кологривов
Гвардейской кавалерией командовал в кампаниях 1805 и 1807 гг. генерал от кавалерии Андрей Семенович Кологривов (1775–1825), награжденный за Аустерлиц орденом Св. Александра Невского с алмазами, аза кампанию 1807 г. – орденом Св. Георгия III степени.
В Отечественную войну А. С. Кологривов формировал для действующей армии кавалерийские резервы и справился с этим весьма успешно, чему свидетельство – украсивший его грудь орден Св. Владимира I степени 68.
Еще один гатчинец, генерал-лейтенант Петр Федорович Малютин (1775–?), в составе флотского батальона принимал участие в Русско-шведской войне 1788–1790 гг., командовал в кампаниях 1805–1807 гг. Гвардейской пехотой и был удостоен за храбрость и мужество в сражениях под Гейльсбергом и Фридландом (1807) ордена Св. Георгия III степени 69. Как командир Лейб-Гвардии Измайловского полка он помимо прочего был известен тем, что в его полку служили лучшие во всей Гвардии песенники и плясуны, подбору которых он уделял немало внимания 70.
Получил за Фридланд Георгия III степени и генерал от инфантерии Павел Яковлевич Башуцкий (1771–1836), в молодости, в 1790 г., принявший участие в нескольких сражениях со шведами 71.
Из вахмистров казачьей команды Гатчинских войск вышел в Лейб-Гусарский Казачий полк будущий генерал-лейтенант Иван Ефремович Ефремов (1774–1843), прошедший с родным полком все кампании Наполеоновских войн, от Аустерлица до Фер-Шампенуаза, кавалер ордена Св. Георгия IV степени за кампанию 1812 г. и III степени за Лейпциг. Золотая сабля с бриллиантами была наградой Ефремову за Русско-турецкую войну 1828–1829 гг.72
Генерал-майор Иван Иванович Миллер 3-й (1776–1814), выпущенный в 1794 г. из Артиллерийского и Инженерного Шляхетного Кадетского корпуса в гатчинскую артиллерию, а затем определенный в егерскую роту Гатчинских войск, принимал участие в Итало-швейцарском походе, за отличие в котором получил орден Св. Анны II степени и был произведен в генеральский чин, в 1805 г. сражался при Амштеттене, Кремсе и Аустерлице. Под Аустерлицем И. И. Миллер, раненный, в бессознательном состоянии, попал в плен. Вернувшись из плена в 1807 г., принял активное участие в Русско-турецкой войне 1806–1812 гг. В дни Отечественной войны И. И. Миллер участвовал в формировании Тульского ополчения, дрался на Березине. В 1813 г. во главе пеших дружин Тульского ополчения принимал участие в блокаде Данцига, за что получил Золотую шпагу с алмазами и орден Св. Анны I степени. Умер И. И Миллер от последствий многочисленных ранений 73.
Таким образом, из рядов гатчинцев вышел целый ряд боевых офицеров, Георгиевских кавалеров. Портреты шестерых из них представлены в Военной галерее Зимнего дворца. Это Император Александр I, Великий Князь Константин Павлович, А. А. Аракчеев, П. М. Капцевич, Ф. Ф. Эртель и П. К. Эссен 74. А в составленном известным русским военным историком генерал-майором А. В. Висковатовым списке генералов – участников кампаний 1812–1814 гг., портреты которых отсутствуют в Военной галерее, указаны фамилии еще двух бывших гатчинцев – А. А. Клейнмихеля и И. X. Сиверса 75.
Но наиболее ярко проявили себя гатчинцы на административной стезе.
«Действительно, Гатчина не произвела ни одного яркого военачальника, наподобие Суворова, Кутузова или Багратиона, – писал В. А. Томсинов. – Да и вряд ли могла при той заорганизованности жизни, существовавшей в ее пределах. Но нельзя не обратить внимания на то, что среди администраторов среднего слоя, на которых, в сущности, держится любая система управления, особенно выделялись бывшие гатчинцы. Выделялись своей исполнительностью, работоспособностью, внутренней приверженностью к порядку» 76.
Самой яркой личностью в этом ряду, безусловно, является Алексей Андреевич Аракчеев (1769–1834), один из лучших артиллеристов своего времени, благодаря реформам которого русская артиллерия смогла столь успешно бороться с артиллерией Наполеона, выдающийся государственный и военный деятель, много сделавший для России, но до сих пор ею не оцененный по достоинству 77. Не участвовавший в качестве командира ни в одном сражении, Аракчеев, тем не менее, находился в свите Императора Александра при Аустерлице и в сражениях кампаний 1813–1814 гг., в период Отечественной войны и Заграничных походов он возглавлял канцелярию Императора, т. е. фактически все военные и государственные дела шли через его руки. Он же взял на себя значительную часть дел по обеспечению действующей армии 78. Признавая выдающиеся заслуги Аракчеева в реформировании русской артиллерии, а также принимая во внимание его огромную организаторскую работу в 1812–1814 гг., 31 марта 1814 г. Александр подписывает указ о производстве Алексея Андреевича в Генерал-Фельдмаршалы. Аракчеев, поскольку участвовал в сражениях только как член свиты, отказался 79.
С именем А. А. Аракчеева связывается создание так называемых военных поселений. Сразу необходимо отметить, что идея их создания возникла у Александра, а назначенный начальником военных поселений Аракчеев был лишь исполнителем воли Государя 80. В историографии до недавнего времени обращалось внимание лишь на тяжесть положения военных поселян и их восстания, вопрос же об их рентабельности не исследовался, сводясь к голословным утверждениям об их убыточности 81. Между тем современным исследователям удалось показать, что военные поселения представляли собой безубыточное хозяйство, приносящее солидный доход. К концу царствования Александра в военных поселениях был создан капитал в размере 26 миллионов рублей 82. В царствование Николая I военные поселения были реорганизованы, но не упразднены и продолжали расширяться 83, что также свидетельствует об их высокой рентабельности.
Ну а что касается общеизвестного по отношению к Алексею Андреевичу ярлыка «временщик», то… Вопреки распространенному мнению, Аракчеев «временщиком» не был, хотя и казался таковым. Фактически Александр в последнее десятилетие своего царствования проводил в жизнь свою политику руками Аракчеева.
«Никто из посторонних не видел, что одинокая фигура Аракчеева на политической сцене стояла не сама по себе, а подвешена была на нитях, кончики которых уходили вверх и ни к кому иному, как к самому Императору Александру.
Контуры этих нитей, которыми Его Величество управлял временщиком, а через его посредство всею Россией, заметно проступали только в переписке Александра с Аракчеевым, а сама эта переписка, естественно, утаивалась от современников. Так возникла самая великая, пожалуй, для русской истории XIX века мистификация. То, что Император Александр в последнее десятилетие своего царствования удалился от дел по внутреннему управлению империей, было таким же мифом, как и то, что Россией в этот период управлял один Аракчеев», – писал В. А. Томсинов 84.
«Александр I умело направлял „твердую руку“ Аракчеева, оставаясь как бы в тени и тем самым не давая повода для недовольства им со стороны русского общества», – отмечает Т. Н. Кандаурова 85.
Но ярче всего, пожалуй, написал об А. А. Аракчееве А. А. Керсновский: «Жертва Сусанина была велика. Но жертва Аракчеева куда больше – он отдал за Царя не только жизнь, но самую душу обрек свое имя на проклятие потомства, принимая на себя всю теневую сторону царствования Александра, отводя на свою голову все проклятия, которые иначе поразили бы Благословенного» 86.
Да, Россия в долгу перед памятью этого замечательного человека – настоящего солдата и верного слуги своего Государя и Отечества…
Немало полезного сделали на своих постах и многие сослуживцы Алексея Андреевича по Гатчине.
Суровым, грубоватым, но кристально честным и весьма деятельным был и самый известный генерал-прокурор павловского царствования – генерал от инфантерии Петр Хрисанфович Обольянинов (1752–1841), впоследствии – московский губернский предводитель дворянства, горячо любимый и глубоко уважаемый москвичами 87.
Серьезные посты занимал и герой Наполеоновских войн П. М. Капцевич. «С 1819 по 1826 г. Капцевич командовал отдельным Сибирским корпусом и одновременно был тобольским и томским генерал-губернатором. Управление его этим краем оставило крупные следы по улучшению быта ссыльных, организации Сибирского казачьего войска, учреждению в Омске военного госпиталя и пр… Капцевич… был назначен в 1828 г. командиром отдельного корпуса внутренней стражи и на этом посту также оставил о себе добрую память заботами об облегчении тяжелых условий службы, улучшением служебного положения подчиненных ему войск» 88.
Тридцать лет, с 1803 по 1833 г., занимал должность петербургского коменданта П. Я. Башуцкий, генерал-адъютант и сенатор 89. Именно он, как петербургский комендант, «неотлучно» находился при молодом Императоре Николае Павловиче в трагический день 14 декабря 1825 г.90
С 1817 по 1830 г. генерал-губернатором Оренбургского края, а с 1830 по 1842 г. – Санкт-Петербурга был граф П. К. Эссен, член Государственного Совета 91.
А. М. Рачинский
Петербургским генерал-полицмейстером был назначен в 1800 г. генерал-лейтенант (переименованный в тайные советники) Антон Михайлович Рачинский (1769–1825), бывший командир гатчинских егерей и в 1796–1800 гг. – Лейб-Гвардии Егерского батальона 92. В 1799 г. А. М. Рачинский, вероятно, по рекомендации и по материалам, представленным А. А. Аракчеевым 93, составил «Собрание разных егерских правил, выбранных из практических записок и сообразованных в сходствие Устава» – устав для егерей, рукопись которого хранится ныне в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки 94.