Евгения Михайлова. Исповедь на краю

   – Извините его, – вдруг раздался рядом знакомый голос. – У него несчастье. Ребенка вчера похоронил.
   Злобные лица отодвинулись, кто-то взял Олега за руку и отвел на тротуар.
   – Дядя Олег, я вас провожу. Держитесь за меня.
   Олег смотрел на Егора и никак не мог сообразить, почему тот здесь оказался.
   – Я к вам шел. Проведать хотел. Пошли, дядя Олег.
   Рядом с Егором стояла худенькая девушка с бледным лицом и темно-серыми глазами.
   – Это моя знакомая. Ира. Она не будет заходить, подождет меня во дворе.
   – Да уж. Сделай одолжение, оставь ее во дворе, – непослушным языком выговорил Олег. – А хочет, пусть идет с нами. Какая разница…
   – Нет. Я погуляю, – холодно произнесла девушка, не сводя с него пристального взгляда.
   Егор повел Олега к подъезду. В дверях они столкнулись с очень красивой женщиной, которая отстегивала поводок от ошейника рыжей собаки. Она внимательно посмотрела на них.
   – О! – дурашливо воскликнул Олег. – Это наш почетный караул. Придурков охраняет от нетрезвых граждан. Пальчиком шевельнет, и менты прилетят.
   – Охраняю, – улыбнулась Дина. – Почему нет? А вам рекомендую дневной сон. До обеда и желательно после.
   Она дружески кивнула Егору и направилась к лестнице:
   – Поезжайте на лифте. Мы любим пешком.

* * *

   Раиса Чеберяк откинулась на спинку заднего сиденья «Роллс-Ройса», опустив длинные, искусно приклеенные ресницы. Ей было удобно из-под них наблюдать за юношей, сидящим рядом. Гера с любопытством разглядывал блестящие кнопки, ручки, массу непонятных приспособлений в навороченном салоне автомобиля. Раиса заметила, что рукава его дешевой куртки коротковаты, а ногти обкусаны, как у невоспитанного ребенка.
   – Твои родители в Москве?
   – Нет. Я из Питера.
   – Где живешь?
   – Мы снимаем комнату на троих. У одной бабули. То есть у противной старушенции.
   «Интересно, – озадачилась Раиса. – Какое слово он выбирает, думая обо мне? Старушенция или все-таки женщина?»
   Машина остановилась у коттеджа на Рублевском шоссе. Массивные ворота разъехались, шофер высадил их у крыльца. Раиса открыла несколько замков на двери – дубовой снаружи, металлической изнутри.
   Повесила на вешалку у входа свою просторную шубу из чернобурки и его тонкую курточку. В гостиной Гера уютно устроился в одном из кресел и показал на камин:
   – Нельзя зажечь? Я люблю огонь.
   От пламени, к которому он приблизился почти вплотную, его лицо стало румяным, глаза и губы очень яркими.
   – Ты красивый парень, – сказала Раиса. – Что ж ты бедный такой?
   – Мой папа не торгует нефтью, – пожал плечами Гера. – Он преподает в музыкальной школе. А я учусь. Откуда богатству взяться?
   – Но я слышала, ты поешь. Этим можно сейчас неплохо заработать.
   – В ночных клубах, что ли, петь? Или у вас в сауне?
   – Ты мне не дерзи. Я тебя обижать не собираюсь. Наоборот, хочу помощь предложить. Ты выпить хочешь? Виски, коньяк, сок?
   – А пиво можно?
   – Что угодно. Ты, наверное, поесть не прочь?
   И, не дожидаясь ответа, Раиса отправилась на кухню. Когда она вернулась с подносом, на котором стояли бутылка коньяка, несколько банок пива, два стакана и куча сандвичей с ветчиной, сыром и зеленью, Гера, сняв кроссовки, лежал с ногами в огромном кресле, свернувшись, как котенок.
   – Эй, чудо-юдо! Ты не спишь?
   – Нет, – открыл затуманенные глаза мальчик. – Я блаженствую.
   Он пил пиво, она хлопнула полный стакан коньяка и налила второй. Гора сандвичей очень быстро исчезла, и Раиса принесла блюдо с фруктами и коробку конфет.
   – Я вот о чем хотела с тобой поговорить. Ты, наверное, слышал, сейчас отбирают участников фестиваля в Юрмале. Хочешь, я буду твоим спонсором? И не только: я знаю, что и как нужно делать. Куда и чем постучаться.
   – Вы серьезно? Ой, я даже не думал об этом.
   – Подумай. У тебя до сих пор просто не было оснований об этом даже мечтать.
   – Я подумал, мадам. – Гера опустился перед Раисой на одно колено. – Буду счастлив оправдать ваши ожидания, прекрасная маркиза. – Он почтительно поцеловал ей руку и уставился в лицо насмешливыми, дерзкими глазами.
   – Вставай, рыцарь печального образа, – поддержала игру Раиса. – А ты мне спеть не хочешь? Вон пианино стоит.
   Гера пожал плечами и неохотно протянул:
   – Но я так, один куплет для представления, да?
   – Слушай, с ленью надо бороться. Пой всю песню от начала и до конца. Я тебе не пирожное предлагаю, а строительство твоей карьеры.
   – Да я ничего. Просто пиво и все такое…
   Гера сел за инструмент, сделал несколько аккордов, и его сонное, недовольное лицо вдруг стало ясным, внимательным, сосредоточенным. Мальчик запел, и Раиса удивленно уставилась на него. Ничего себе! Это же настоящий артист с чудесным голосом. Она полагала, что Гера просто умеет блеять под музыку, как все те ребята и девушки, что возникают на эстраде по чьей-нибудь прихоти. Раиса облокотилась на пианино и, не моргая, разглядывала молодое, притягательное лицо. Она казалась себе курицей, нашедшей бриллиант среди разного сора. Ему не бандерша нужна с тугим кошельком. Не только она. Ему бы настоящего учителя, мастера, который знает, как шлифуют алмазы. Ну ничего. Найдем и мастера. Дарование Геры, открывшееся Раисе, скорректировало ее планы. Парень оказался особенным, а такие требуют соответствующего к себе отношения. Когда Гера закончил петь, Раиса ласково потрепала его по голове.
   – Молодец. Я даже не рассчитывала на то, что ты так прекрасно поешь.
   – А на что вы рассчитывали?
   – На человеческий такт и благодарность. Люблю, видишь ли, помогать молодым. Но, знаешь, мои люди и мне помогают.
   – Это как?
   – По обстоятельствам. А пока иди. У меня дела.
   Проводив Геру до дверей, Раиса сунула в карман его куртки несколько стодолларовых купюр.
   – Питайся получше. Может, куртку приличную купишь. Нет, не надо ничего покупать. Просто ешь. За одеждой вместе поедем. Я тебе позвоню.
   Возвратившись в гостиную, Раиса выпила еще коньяка, устало развалилась в кресле, протянув к огню отекшие за день ноги. Потом потянулась за мобильником, набрала номер, услышала: «Абонент недоступен», набрала другой, ей ответил молодой женский голос.
   – Опять в подполье? – не здороваясь, спросила Раиса. – Не доведут тебя до добра эти твои прятки с мужиками. Я по делу. Завтра с утра в офисе. Заказ есть.

* * *

   Сергей вошел в комнату, где уже второй час допрашивали Степана.
   – Что с кровью? – шепотом спросил он у следователя. – Экспертиза готова?
   – Да, – шепнул следователь. – Его кровь. На ноже тоже ничего. – И продолжил громко: – Ну, что, Степан Головля, вспомнил, где порезался?
   – Не где порезался, – назидательно произнес Степан, – а почему порезался. Потому что кровь моя жертвенная потребовалась Носителю истины.
   – Вот так целый час, – вздохнул следователь. – Кончай придуриваться, Головля. Вы признаете, что убили Марину Федорову?
   – Я признаю, что невинная жертва угодна моему кумиру, освещающему темноту и ведущему человечество к свету. Но я не убивал Марину Федорову.
   – Вмазать ему, что ли? – задумчиво произнес сержант, сидевший за соседним столом. – Уши вянут от этого бреда. Дайте мне разок ему по балде долбануть. Может, перестанет выделываться.
   – Не перестанет, – сочувственно вздохнул Сергей. – На учете он. На глухом учете в психдиспансере. Так что оформляйте его на освидетельствование в родной дурильник. Пока его кто-нибудь не отправил к Носителю истины прямым ходом.

Глава 10

   Утром во дворе к Дине подплыла полная томная дама в вишневом кожаном пальто с капюшоном.
   – Меня зовут Неля. Я ваша соседка снизу. Помните, вы предлагали мне помощь, когда я рыдала ночью? Спасибо. Дай бог вам здоровья.
   – Ну что вы. Я же не помогла… Меня Дина зовут. У вас что-то случилось? Если не секрет, конечно.
   – Случилось? Вы еще не знаете, что у меня случилось? – Неля горько рассмеялась. – Случилось то, что мой муж убийца, пьяница и подонок. А я вся больная из-за него. Он хочет моей смерти, чтоб ему квартира досталась.
   – Что вы говорите? И он открыто этого хочет?
   – Вы можете спросить у всех малолетних проституток района, насколько открыто он этого хочет.
   – Малолетних?
   – Именно малолетних! Он «Виагру» жрет килограммами.
   – Но это же вредно. Сколько ему лет?
   – Этот козел на двенадцать лет старше меня. А мне пятьдесят. Я отдала ему молодость. Любила его, как безумная. Эту грязную тварь. – Из подкрашенных глаз Нели аккуратно поползли по щеке две слезы.
   – Муж вас физически обижает?
   – Он истязает меня, издевается. И приговаривает: «Все равно тебя убью».
   – Он вас бьет?
   – Пытается. Откровенно избивать, конечно, боится. Он и пьет так, что, кроме меня, этого никто не видит. Приходит домой с бутылкой коньяка, приносит всякую вкусную еду. Ест, пьет и орет, чтоб я не вздумала у него что-то стянуть. Он же выгнал меня из холодильника!
   – В смысле – не разрешает им пользоваться?
   – В смысле – может отравить. Вы его не знаете. Эта падаль на все способна… – Неля перешла на громкий шепот. – Я никому не говорила, но он мог убить ребенка. Этого ребенка. В тот день он пришел домой часов в десять утра. Он охранником в банке работает. Пил и рычал.
   – Девочку убили до девяти. Не стоял же он на лестнице. И вообще: для такого страшного преступления требуется или мотив, или совсем плохой диагноз.
   – Я об этом и говорю, дорогая. У него есть и то, и другое.
   – А какой мотив?
   – «Виагра»!!! Он свихнулся от нее.
   Неля резко повернулась и пошла к дому, оставив Дину в некотором недоумении. Чудная компания собралась под этой крышей!
   Дина с Топиком мерзли уже часа полтора во дворе, поджидая Веру. Та ушла из дому с хозяйственной сумкой впервые за последние два дня. На работу она еще не ходит. Стало быть, отправилась за продуктами. Пора бы уже ей вернуться обратно. Первым Веру заметил Топик, бросился к ней навстречу. Он очень радовался тому, что научился узнавать соседей по новому дому. Дина подошла к Вере, поздоровалась.