Евтушенко Алексей Анатольевич. Курьер

   И все-таки уж очень быстро у нас это с Ириной получилось. А главное, что я так и не понял, кто был главным инициатором. Наверное, оба хороши. По максимуму использовали подходящее свободное время.
   Выход из гиперпространства – всегда праздник. Кто не испытывал, тому не объяснишь, а кто знает, тому и рассказывать не надо. Отдаленно это похоже на внезапное выздоровление. Еще вечером тебя колбасило и плющило по всей программе, а утром проснулся – за окном солнышко светит, голова ясная, и жрать охота.
   – Ох! – в голосе Ирины восхищение смешивается с облегчением. – Наконец-то. Красота-то какая, господи!
   Еще бы. Светило, вокруг которого обращается Гондвана – первая, а также самая крупная и процветающая колония землян в Дальнем Космосе, расположено гораздо ближе к центру галактики, нежели наше Солнце, а чем ближе к центру, тем в небе от звезд теснее.
   Вынырнули мы в расчетной точке, и теперь до Гондваны оставалось не более двух суток пути на максимальной ядерной тяге с соответствующим ускорением и работающими на полную мощность гравигенераторами. Но сначала, как и положено, следовало установить связь и сообщить кому следует, что курьер Григорьев и стажер Родина прибыли в вышеупомянутую расчетную точку и выйдут на орбиту Гондваны в соответствии с утвержденным графиком.
   – Ну, давай, – предлагаю, – стажер, действуй. А я посмотрю.
   Ирина хмыкает, ее тонкие пальцы танцуют по клавиатуре на пульте, и не проходит и пятнадцати секунд, как мы уже на нужной волне.
   – Гермес – Первограду, Гермес – Первограду, – милый голосок моего стажера приобретает официальные нотки. – Здесь курьер Сергей Григорьев и стажер Ирина Родина. Миссия Курьерской Службы Земли. Ждем ваших указаний. Прием.
   Она еще раз повторяет сказанное и переключается на прием. Теперь нужно ждать полчаса, пока нам ответят. Долго, конечно. Но с тех пор как их открыли, радиоволны быстрее распространяться не стали, а сверхдальняя связь эффективна лишь на расстояниях, превышающих миллиард километров. До Гондваны же и ее столицы Первограда от нас около двухсот семидесяти миллионов.
   – Может, кофе? – спрашивает Ирина. – С вкусным бутербродиком, а?
   Я прислушиваюсь к себе и чувствую, что, пожалуй, не откажусь от предложения. Организм помаленьку возвращается к нормальной жизни после четырех с лишним суток в «киселе». Теперь можно и кофе с бутербродиком. В гиперпространстве еду приходится запихивать в себя чуть ли не насильно, и поэтому испытать легкое чувство голода и немедленно его утолить после выхода в обычное пространство всегда приятно. Снова чувствуешь себя человеком.
   За кофе и бутербродами (хм, действительно вкусно, у меня так не получается) тридцать минут проходят незаметно, и вот мы снова на связи. Точнее, мы всегда на ней были, просто теперь – все внимание. Однако никакой связи не происходит. Тридцать пять минут. Связи нет. Сорок… пятьдесят… эфир молчит.
   – Что за черт…
   В две головы и четыре руки проверяем системы. Все в порядке. Компьютер подтверждает, что сигнал ушел в нужном направлении. Потерялся по дороге? Так не бывает. Кладу пальцы на клавиатуру и уже лично повторяю всю процедуру заново.
   – Гермес – Первограду, Гермес – Первограду. Здесь курьер Сергей Григорьев и стажер Ирина Родина. Миссия Курьерской Службы Земли. Почему не отвечаете? Почему не отвечаете? Ждем ваших указаний. Прием.
   Следующие полчаса я занят тем, что веду интенсивный радиопоиск на всех доступных волнах. Точнее, поиск ведет бортовой компьютер, а мы с Ириной слушаем. Но слышим лишь вой, шорох и свист помех и не находим ни малейшего признака того, что в этом районе галактики Млечный Путь, на четвертой от местного светила планете, уже почти девяносто лет процветает шестнадцатимиллионная колония землян. Оснащенная всеми техническими достижениями и средствами нашей цивилизации. Включая радио.
   После третьей и такой же бесполезной, как и две предыдущие, попытки связаться я задаю компьютеру программу автоматического радиопоиска во всех доступных диапазонах, откидываюсь в кресле и разворачиваю его к Ирине.
   – Ну что, – спрашиваю, – есть какие-нибудь идеи?
   Ирина смотрит на меня, и в пронзительной синеве ее глаз я улавливаю тревогу и настороженность.
   – Не нравится мне это, командир, – сообщает она.
   Во как, думаю, сразу и командир. Хотя по инструкции должна называть меня «старший». Но командир – это хорошо. Меньше проблем, если что. Хотя, кажется, этих проблем у нас уже выше крыши.
   – Мне это тоже не нравится, – я забрасываю руки за голову, демонстрируя великолепную беспечность опытного космического бродяги. – Но я тебя не о твоих ощущениях спрашиваю. Я спрашиваю, есть ли у тебя по этому поводу какие-то идеи?
   – Послушай… Сережа, – после некоторой паузы говорит она, – если это такая вводная для проверки моей профпригодности, то обязанности и порядок действий курьера в подобных случаях я помню, не волнуйся.
   – Подобных случаях? – приподнимаю я брови. – Странно. Насколько я помню инструкцию, там ни о чем таком не сказано.
   – Отчего же? – не соглашается Ирина (и это мне нравится). – Если нам не отвечают, то можно легко предположить, что на Гондване что-то произошло. Например, какая-нибудь глобальная катастрофа, в результате которой любые рукотворные источники электромагнитного излучения утратили возможность нормально функционировать.
   – Гладко излагаешь, – киваю. – Продолжай.
   – Если предположить, что это так, – а ничего иного я пока предположить не могу, – то нам, курьерам, согласно инструкции, следует послать на Землю соответствующее сообщение, затем, не подвергая себя напрасному риску, узнать, что к чему, и немедленно возвращаться домой.
   – Стоп, – поднимаю ладонь. – В инструкции сказано – передать сообщение и немедленно возвращаться. Без всякого там «напрасного риска» и «узнавания, что к чему». Что за отсебятина, стажер?
   – И ничего не отсебятина, – пожимает Ирина плечами. – Ты же сам просил идеи, вот я и генерирую. Что мы собираемся передавать на Землю? Что нет связи и мы, согласно инструкции, немедленно возвращаемся? Да над нами вся обитаемая вселенная будет хохотать. До упаду.
   Тут я с ней был согласен. Инструкция инструкцией, но прослыть трусом мне совершенно не хотелось. Тут ведь еще и менталитет надо учитывать. Будь на моем месте, скажем, тот же американец, и прими он в такой ситуации решение вернуться на Землю, никто бы и слова не сказал. Пожали бы плечами, сплюнули и забыли. Но мы-то с Ириной русские! А русские известные на всю галактику нарушители всех и всяческих инструкций. Русский скорее выговор в личное дело схлопочет и даже временное отстранение от профессии, чем пойдет на попятный, не узнав предварительно, что, собственно, произошло и не нужна ли его помощь. Тем более находясь рядом с Гондваной, из шестнадцатимиллионного населения которой как минимум половина – этнические русские.
   – Да, – соглашаюсь я, немного поразмыслив, – все правильно. Значит, идем к Гондване. Но сообщение на Землю я все-таки передам.
   – Ты старший, – мило улыбается Ирина, – тебе виднее.
   Погода в этой части Восточного материка (на Гондване два материка, расположенных неподалеку друг от друга, очертания которых чем-то напоминают человеческие легкие в разрезе) отличная, и мы садимся без всяких проблем.
   Космодром Первограда встречает нас безмятежной тишиной. Никого. Десятка три кораблей разных типов греются под солнцем на взлетном поле, строения космопорта высятся километрах в пяти, над нами – синее небо без единого облачка, под нами – стандартные керамлитовые плиты космодрома. И – все. Ни малейшего признака людей.
   – Хоть бы электрокар какой поблизости… – оглядывается по сторонам Ирина.
   – Ничего, – усмехаюсь я. – У нас такая профессия – расстояние преодолевать. Хоть бы и на своих двоих.
   Искомый электрокар мы обнаруживаем метров через семьсот. Он прячется за тушей грузового планетолета, и от «Стрижа» его было не разглядеть. Машина на ходу, и вскоре мы лихо подкатываем к центральному зданию космопорта.
   – Может быть, стоило махнуть сразу в город? – неуверенно спрашивает Ирина перед самой дверью служебного входа.
   – Зачем? – спрашиваю я в ответ. – Здесь хотя бы записи в диспетчерской должны сохраниться – глядишь, и помогут хоть что-то понять. А в пустом огромном городе что делать? Из дома в дом бродить?
   – Тоже правильно, – вздыхает она. – Но мне как-то не по себе.
   – Мне тоже, – признаюсь, – если это тебя хоть как-то утешит.
   – Еще бы не утешит, – говорит Ирина. – Вдвоем бояться куда веселей.
   И первой хватается за ручку двери. Но тут уж я ее мягко отстраняю и осторожно тяну дверь на себя.
   Нашу работу опасной не назовешь, и на самом деле, при всей своей престижности, она довольно рутинна. Привез – отвез – передал – забрал… Хотя, конечно, бывает всякое, и за восемь лет службы в КСЗ я попадал в разные ситуации – от комичных до по-настоящему опасных. Но настолько не в своей тарелке ощущал себя впервые. Одно дело, когда ты находишься в месте, где людей и не должно быть по определению – в глухом лесу, например, или в пустыне. И совсем иное, когда бродишь по громадному зданию космопорта, где жизнь должна бурлить и днем и ночью. Но не бурлит. Мало того, нет даже малейшего намека на то, что она здесь хотя бы теплится. Ни-ко-го. И тишина. В дешевых романах про такую пишут – «мертвая». Зря пишут. Потому что мертвецов тоже нет. В общем, космопорт без людей – это весьма удручающее зрелище, можете мне поверить. Особенно когда ты уже начинаешь понимать, что людей, скорее всего, нет и в городе. Да и на всей планете, если уж на то пошло.
   Мы наскоро осматриваем все четыре этажа главного здания (на это у нас уходит два с половиной часа) и наконец завершаем свой обход в диспетчерской.
   Диспетчерская, по давней традиции, идущей еще от строительства аэропортов прошлого, расположена в башне-надстройке на крыше, и отсюда открывается красивый вид на окрестности. Да только любоваться местными пейзажами особого желания у нас не возникает.
   – Послушай, – доходит наконец до Ирины, – а как ты собираешься записи диспетчерские просматривать и слушать? Тока-то нет!
   – Зато у нас на «Стриже» есть, – говорю. – Возьмем, сколько унести сможем, вернемся на корабль и в спокойной…
   Договорить я не успеваю, потому что воздух в диспетчерской подергивается едва уловимой рябью, в которой вспыхивают и гаснут тысячи и тысячи микроскопических искр.
   – Ай! – вскрикивает Ирина и хватается за меня. – Что это, Сережа?!
   – Уходим, – командую, изо всех сил пытаясь выглядеть спокойным и уверенным.
   Медленно мы отступаем к выходу, и тут рябь вместе с искрами исчезает, а в диспетчерской появляются люди.
   Как в кино.
   На предыдущем кадре пусто, а на следующем все уже сидят по своим рабочим местам. Хлопают глазами, недоуменно оглядываются. Кто-то с силой трет лицо ладонями, кто-то энергично трясет головой. У меня же в голове нет ни одной мысли – одни эмоции, но я быстро, на полном автомате, тяну Ирину за дверь. Пока в диспетчерской не очухались и не обратили на нас пристального внимания. Ага, вот и первая здравая мысль появилась. Уже хорошо.
   Чуть не бегом мы спускаемся по лестнице и попадаем на галерею четвертого этажа, откуда здание космопорта просматривается сверху донизу. И куда мы только не обращаем взор, всюду видим людей. Пассажиров. Технический персонал. Пилотов. Служащих аэропорта.
   Многие выглядят несколько обескураженно, но большинство как ни в чем не бывало торопится по своим делам с самым целеустремленным видом. А когда через пять минут во всем здании наконец возобновляется подача электроэнергии, космопорт окончательно принимает свой нормальный каждодневный облик, и ничего уже не напоминает нам с Ириной о том, что еще и пятнадцати минут не прошло с того момента, как здесь не было ни единой живой души.
   – Ты что-нибудь понимаешь? – спрашивает Ирина.
   Я смотрю в ее синие глаза и вижу, что стажер мой, конечно, изрядно испуган, но вполне владеет собой и в панику или тем более истерику ударяться не собирается.
   – Нет, – отрицательно качаю головой. – Не имею ни малейшего понятия, что здесь произошло. Люди исчезли неизвестно куда, и неизвестно когда, и неизвестно на сколько. Это единственное, что я знаю. Впрочем, как и ты.
   – Я еще знаю, что они неизвестно откуда снова появились, – говорит Ирина с преувеличенно серьезным видом.
   Мне требуется пара секунд, чтобы среагировать и засмеяться. Ирина смеется вместе со мной.
   – Так что будем делать, командир?
   Хороший вопрос. Знать бы еще на него ответ…
   Не с чего ходить – ходи с бубен, говорят преферансисты. Не знаешь, как поступить, – действуй по служебной инструкции, гласит курьерский (и не только) опыт. А по инструкции что положено? Верно. Доложить о прибытии по команде, доставить пакет с документами по назначению, принять, буде потребуется, груз на Землю и точно в срок отправляться домой. Значит, так и поступим. Тем более что ничего разумнее я в данный момент придумать не могу.
   Так я Ирине и говорю. Она явно удивляется, но молчит. Черт возьми, с чего это шеф и я вслед за ним решили, что у нее стервозный характер? Золото, а не стажер. Не говоря уже о чисто женских качествах.
   Для того чтобы сделать все как положено, нам приходится быстренько вернуться на «Стриж» и сделать вид, что мы практически только что сели и ничего не знаем. Шито белыми нитками, разумеется, но с учетом общей неразберихи проходит. Главный диспетчер, правда, делает попытку вникнуть в ситуацию, но я советую ему сначала разобраться со службами энергообеспечения космопорта, а уж потом приставать с дурацкими вопросами к Курьерской Службе Земли.
   – Сверхсрочный пакет вашему правительству, – объясняю нарочито казенным и скучным голосом. – Статус «экстра». И меня совершенно не волнует, есть у вас электропитание или нет. У меня на корабле оно есть, и этого вполне достаточно. Как видите, я и сам прекрасно сел. Ничего, и не такое бывало. Опять же, я не из болтливых и докладывать о происшедшем на Землю и подставлять вас мне нет никакого резона.
   Главный несколько секунд раздумывает, но потом машет рукой и дает «добро» на выход.
   – Слушай, – спрашивает Ирина, когда лицо главного диспетчера пропадает с экрана, – все-таки я не понимаю, зачем этот спектакль?
   – Какой спектакль?
   – Да вот этот, который ты только что разыграл.
   – А как ты хотела?
   – Ну… может, стоило рассказать им, в чем дело? Поставить в известность…
   – Господин стажер, – перебиваю, – курьер должен думать. Понимаете? Думать. А не только дюзами и ногами шевелить.
   – Я и думаю, – обижается Ирина.
   – Что-то не заметно, – вздыхаю я. – Хорошо, давай попробуем разобраться. Тем более ты стажер, и это входит в мои обязанности.
   – Какие?
   – Помочь тебе разобраться. Скажи мне, что ты видела в космопорту?
   – В каком смысле? – не понимает Ирина.
   – В прямом. Давай, рассказывай по порядку. Начиная с того момента, когда в диспетчерской появились люди.
   Ирина хмурится, отчего между бровей пролегает неглубокая вертикальная морщинка.
   – Ну… люди были явно не в себе. Но мы быстро вышли и… Подожди! Большинство из них мужчины, верно?
   – Точно, – киваю поощрительно.
   – Если они куда-то внезапно исчезали на двое суток или даже больше, то почему были выбриты, когда снова появились? И еще – одежда. Слишком она свежая. Как будто люди только что на работу из дома пришли, а не пропадали невесть где и неизвестно сколько. А? – Ирина улыбается и победно смотрит на меня.
   – Молодец, – я несколько раз медленно хлопаю в ладоши. – Умница. И наблюдательность имеется. Теперь переходим к выводам.
   – Каким?
   – Тем, которые следуют из твоих наблюдений, каким же еще. Давай, излагай.
   – Э-э… – мой стажер в явном замешательстве. – На самом деле они отсутствовали гораздо меньше двух суток?
   – Почему тогда не выходили на связь?
   – Ну, всякие могут быть причины…
   – Не уходи в сторону. В данном случае не это важно.
   – А что?
   – Это я от тебя хочу услышать.
   – Когда мы выскочили из диспетчерской, – она снова хмурит брови, – то через некоторое время увидели других людей. Разных. Многие из них явно успели прийти в себя – это было заметно. Да и подача энергии возобновилась довольно скоро. Это говорит о том, что люди приступили к работе и… О! Все ясно! Они не поняли, что с ними произошло, верно? Подумали, что на всех нашло какое-то затмение. Нечто вроде массового кратковременного сна. Или потери сознания. Мало ли? Может, в атмосфере произошло какое-то непонятное явление. Или в питьевую воду что-то попало… В общем, решили, что специалисты со временем во всем разберутся и все объяснят, но работу космопорта в штатном режиме следует возобновить в первую очередь. И они принялись возобновлять. Да, теперь понятно, отчего мы вернулись на корабль. Они бы нам просто не поверили, да? И слишком много времени и сил ушло бы на объяснения.
   – И это тоже, – вздыхаю. – Ладно. Будем считать, что этот экзамен ты сдала на «хорошо».
   – А почему не на «отлично»? – прищуривается Ирина.
   – Чтобы не зазнавалась, – подмигиваю я.
   До Первограда мы добираемся на служебном флаере, который любезно предоставила администрация космопорта на все время нашего пребывания на Гондване. Видимо, самовольно присвоенный мной статус «экстра» возымел свое действие. Хорошо еще, что никто не удосужился проверить этот статус на самом деле, а то не миновать бы мне неприятностей. Впрочем, победителей не судят, а без толики нахальства хорошему курьеру не обойтись, я нисколько не сожалею о том, что несколько преувеличил значение собственной миссии. В конце концов, сама жизнь заставила меня так поступить, а спорить с жизнью – себе дороже.
   Я сажаю флаер на площадку для служебного транспорта возле Дома Правительства, и мы с Ириной выбираемся наружу.
   На Гондване вообще и в Первограде в частности я был четыре раза. Это – пятый. Но сейчас мне хочется увидеть знакомую площадь перед Домом Правительства, как в первый раз – свежим взглядом, на который еще не наложились привычные образы из памяти. И такой взгляд у меня имеется. Это взгляд Ирины.
   – Осмотрись внимательно вокруг, – предлагаю, – и скажи, если заметишь что-нибудь необычное.
   – Хорошо, – соглашается она.
   Я тоже смотрю.
   Так. Монумент Пионерам – женщина с маленьким ребенком на руках и стоящий на полшага сзади, словно охраняющий их, мужчина, с охотничьим карабином на плече – там, где и был, в центре площади. Та же классическая бронза и тот же гранитный постамент с титановой пластиной, на которой выгравировано несколько десятков имен первых колонистов.
   Тенистая красивая аллея, опоясывающая площадь с трех сторон. Проспект Колонистов – главная улица Первограда – за моей спиной, и еще две, поменьше, – справа и слева от Дома Правительства – к ней примыкают. Вроде все как обычно. Будний летний день. И люди вокруг тоже на первый взгляд обычные. Идут, стоят и разговаривают, заходят в магазины и кафе, сидят на лавочках… Стоп.
   – Я не вижу детей, – говорит Ирина. – Это нормально? Пять минут стоим и никого моложе четырнадцати-пятнадцати лет в поле зрения. А ведь сейчас здесь лето, школьные каникулы.
   – Очень хорошо, – я поощрительно дотрагиваюсь до ее локтя. – Это совершенно ненормально. Обрати внимание на эти лавочки-скамеечки на аллее. Обычно там сидят мамаши, бабушки или няни с колясками – это традиционное место их променада. А сейчас я ни одной не замечаю.
   – Может быть, просто день такой?
   – Да уж, день, прямо скажем, совсем не простой. Одно утро чего стоит. Ладно, пошли внутрь. Пришло время пообщаться с местной бюрократией.
   Чиновники везде одинаковые. И подозреваю, что они были одинаковыми во все времена. Нет, разумеется, где-то с ними чуть проще иметь дело, а где-то сложнее. Но в общем и целом, повторяю, особой разницы нет. Мне иногда кажется, что чиновники – не важно люди они или иные разумные существа – представляют собой совершенно особую расу. То есть я что хочу сказать. Чиновник-человек и, к примеру, чиновник-лируллиец внутренне гораздо больше похожи друг на друга, чем тот же чиновник-лируллиец на просто лируллийца. Или чиновник-человек – на обычного человека. С учетом того, что лируллийцы, как известно, по своему биологическому строению ближе к деревьям, нежели животным, и вообще гораздо древнее нас, хомо сапиенсов.
   Вот и на Гондване, в частности – в Первограде, конкретнее – Доме Правительства, чиновники такие же, как на Земле, Лирулле или на сотнях иных обитаемых планет. Резиновая улыбка, равнодушные глаза, нарочито замедленные движения.
   Действуй я обычным путем, через общий отдел, мой пакет добирался бы до руководителя Департамента внешних связей не один день. И еще неизвестно, попал бы он к нему или застрял на уровне заместителя. Но мне необходимо было убедиться, что документы попали именно к начальнику. Лично. Иначе отправителю не стоило и затеваться с КС, можно было бы и обычной почтой обойтись.
   Конечно же, немедленно выяснилось, что руководитель Департамента на совещании и вызвать его оттуда нет никакой возможности.
   Об этом нас поставила в известность секретарша – худощавая блондинка лет тридцати пяти со следами былой миловидности на тщательно ухоженном лице.
   При этом она даже не подняла головы от монитора.
   Уж не знаю, чем она была так увлечена, составлением графиков, разбором почты или «Выйти замуж за миллионера» – любимой игрушкой всех секретарш обитаемой вселенной, но подобное отношение к собственной персоне и персоне моего стажера мне очень не понравилось. Поэтому я просто взялся за монитор ее компа и развернул его к себе экраном.
   Ну конечно. «Выйти замуж за миллионера». Этап «Случайная встреча».
   – Очень жаль, – говорю, пока блондинка подыскивает слова и хлопает ресницами (а глаза-то у нее на самом деле ничего, хоть и голубые, но вполне осмысленные). – Но вы пошли по неверному пути. Улица для случайной встречи не лучший выбор, поверьте. Кажется, что так проще, но это только кажется. На вашем месте я бы узнал сначала, какой у него любимый магазин. Понимаете?
   – Магазин, – чуть нахмурилась она, и тут же лицо ее разгладилось. – Ну да, конечно! Вы хорошо знаете эту игру?
   – Сам не играю, – дружелюбно улыбаюсь я. – Но у меня такая профессия, что приходится довольно часто наблюдать, как играют другие.
   Тут она наконец замечает мою куртку с Гермесом на рукаве, и в ее глазах загорается огонек интереса. «Выйти замуж за миллионера» – игрушка, конечно, занимательная, но… Впрочем, тут же в поле ее зрения попадает Ирина, и я, дабы не утратить преимущества, доверительно наклоняюсь вперед и представляюсь:
   – Курьерская Служба Земли к вашим услугам. Сергей Григорьев, курьер. Ирина Родина, стажер. Любить не обязательно, но жаловать прошу.
   – Русские, – констатирует секретарша с непонятной интонацией. – А я Джейн, секретарь.
   – Очень приятно, – искренне сообщаю я. – Джейн, вы, я вижу, человек неглупый и понимаете, что по пустякам курьера с Земли не посылают. У меня пакет для вашего начальника, который я должен как можно скорее передать ему в руки. Лично. Иначе неприятностей не миновать. И ему, и мне. Ему за то, что игнорировал пакет, переданный с Курьерской Службой, а мне за отсутствие инициативы и настойчивости, – тут я подмигиваю блондинке и с удовольствием вижу, как на ее щеках проступает слабый румянец. Но рядом со мной Ирина, и я вынужден притормозить.
   – Так он точно на совещании, Джейн? – спрашиваю тоном старого знакомого.
   – Минут двадцать, как началось, – отвечает она. – Совещание внеплановое, так что я даже предположить не могу, сколько оно продлится. Может, час. А может, и все два или три.
   – Мало удовольствия торчать столько времени в приемной, – вздыхаю. – Тем более что вам надо… э-э… работать, а мы будем только мешать. С другой стороны, и начальника вашего упускать не хочется. Вдруг мы явимся через два часа, а его и след простыл. Улетел на соседний континент по срочной необходимости. Может такое быть?
   – Вообще-то, нет, – ответила Джейн и, посмотрев мне прямо в глаза, с едва заметным англосаксонским ехидством добавила: – Но раз вы такой осторожный, то и рисковать не стоит.
   Осторожный, значит. Н-да… Эх, жизнь курьерская. На какие только моральные издержки не приходится временами идти, чтобы выполнить задание!
   – Послушайте, Джейн, – говорю, – не в службу, а в дружбу. Вы не могли бы звякнуть мне сразу, как закончится совещание? На мобильный. Честно говоря, мы с Ириной чертовски голодны. Сжальтесь над космическими скитальцами, преодолевшими бездну световых лет ради встречи с вашей чудесной планетой, замечательным городом и лично вами, а?
   – Не мытьем, так катаньем, – усмехается Джейн. – Кажется, у русских есть такая поговорка?
   – Есть, – подтверждаю. – Рад встретить красивую женщину, столь хорошо осведомленную в русском фольклоре. Хотя здесь, на Гондване, это скорее естественно. Русских тут много.
   – Да, – подтверждает она, – много. А у меня еще и муж был русский. Он погиб два года назад. Но у нас… у меня… – она снова хмурится, отчего между бровями обозначаются две вертикальные морщинки, трет двумя пальцами лоб и как-то очень беспомощно смотрит на меня. В ее голубых, словно небо севера, глазах я читаю нешуточную растерянность.