Тьерно, который утверждает, что не простужался четыре года, ведет меня в туалет, чтобы провести мастер-класс по мытью рук. Он выдавливает жидкое мыло на руки. Перед тем как подставить руки под струю воды, он вспенивает мыло сорок пять секунд.
– Между пальцами. Под ногтями.
Он сжимает руки и трет их друг о друга. Он проводит большим пальцем под ногтями и ладонью по запястью. Это выступление виртуоза. Он как Йо-Йо Ма, играющий на виолончели, или Аль Пачино, выкрикивающий ругательства. Недосягаемая высота для того, кто привык ополаскивать руки за пять секунд.
– С днем рождения, Филли, – поет он, перед тем как закончить. – С днем рождения тебя!
(Для тех, кто не знает, поясняю: вы должны петь эту песенку, когда моете руки, чтобы точно знать, сколько времени вам нужно.)
Когда мы возвращаемся в его кабинет, я забрасываю его вопросами, которые ему задает каждый микробофоб.
– Помогают ли Purell и другие антисептики для рук?
– Да. Но вы должны убедиться, что используете достаточно антисептика. Капля должна быть размером с 25-центовую монету.
Исследования показали, что это снижает риск простудных заболеваний минимум на 40 %.
– Я пользуюсь им с удовольствием, но жена ненавидит этот запах, – говорю я.
Доктор Тьерно принюхивается.
– Что здесь ненавидеть? Скажите ей, что он пахнет как водка.
Так случилось, что я провел некоторое время на сайте Purell. Там размещен список из 99 мест, где скрываются микробы (журналы в самолетах, билеты в кино, кнопки на заправках, пульты кондиционеров в гостиницах и т. д.), – список забавный и пугающий. Единственное место, которое туда не включили, – сами диспенсеры с Purell. Знаете, они кишат микробами. Вот такой парадокс, один из самых опасных для здоровья.
– Могут ли Purell и антибактериальное мыло породить «супербактерию»? Вроде метициллин-устойчивого золотистого стафилококка?
– Нет. У микроорганизмов не развивается устойчивости к спирту или антибактериальному мылу, только к антибиотикам.
Тьерно советует не увлекаться антибиотиками, но Purell и антибактериальное мыло не порождают «супермикробов».
– Нужно ли использовать антибактериальное мыло?
– Обычно в этом нет необходимости. Можно обойтись обычным мылом и теплой водой. За исключением тех случаев, когда вы готовите, особенно мясо.
Тьерно говорит, что его любимое – Dial Complete.
– Как насчет защитных масок?
Тьерно надевает их в самолете.
– Как-то я летел во Францию, и прямо за мной сидела женщина, которая все время кашляла. Я попросил стюардессу пересадить ее, потому что она очень больна. Стюардесса ответила, что свободных мест в самолете нет. У меня не было маски, и через три дня я заболел. Больше этого не повторится.
Перед уходом я дарю ему свою «библейскую» книгу. Он благодарит, но признается, что протрет обложку перед чтением.
Я ухожу, испытывая воодушевление и стресс одновременно. Джули права. Он потакатель.
Гигиеническая гипотеза
Подводим итоги. Пятый месяц
Глава 6 И снова желудок
– Между пальцами. Под ногтями.
Он сжимает руки и трет их друг о друга. Он проводит большим пальцем под ногтями и ладонью по запястью. Это выступление виртуоза. Он как Йо-Йо Ма, играющий на виолончели, или Аль Пачино, выкрикивающий ругательства. Недосягаемая высота для того, кто привык ополаскивать руки за пять секунд.
– С днем рождения, Филли, – поет он, перед тем как закончить. – С днем рождения тебя!
(Для тех, кто не знает, поясняю: вы должны петь эту песенку, когда моете руки, чтобы точно знать, сколько времени вам нужно.)
Когда мы возвращаемся в его кабинет, я забрасываю его вопросами, которые ему задает каждый микробофоб.
– Помогают ли Purell и другие антисептики для рук?
– Да. Но вы должны убедиться, что используете достаточно антисептика. Капля должна быть размером с 25-центовую монету.
Исследования показали, что это снижает риск простудных заболеваний минимум на 40 %.
– Я пользуюсь им с удовольствием, но жена ненавидит этот запах, – говорю я.
Доктор Тьерно принюхивается.
– Что здесь ненавидеть? Скажите ей, что он пахнет как водка.
Так случилось, что я провел некоторое время на сайте Purell. Там размещен список из 99 мест, где скрываются микробы (журналы в самолетах, билеты в кино, кнопки на заправках, пульты кондиционеров в гостиницах и т. д.), – список забавный и пугающий. Единственное место, которое туда не включили, – сами диспенсеры с Purell. Знаете, они кишат микробами. Вот такой парадокс, один из самых опасных для здоровья.
– Могут ли Purell и антибактериальное мыло породить «супербактерию»? Вроде метициллин-устойчивого золотистого стафилококка?
– Нет. У микроорганизмов не развивается устойчивости к спирту или антибактериальному мылу, только к антибиотикам.
Тьерно советует не увлекаться антибиотиками, но Purell и антибактериальное мыло не порождают «супермикробов».
– Нужно ли использовать антибактериальное мыло?
– Обычно в этом нет необходимости. Можно обойтись обычным мылом и теплой водой. За исключением тех случаев, когда вы готовите, особенно мясо.
Тьерно говорит, что его любимое – Dial Complete.
– Как насчет защитных масок?
Тьерно надевает их в самолете.
– Как-то я летел во Францию, и прямо за мной сидела женщина, которая все время кашляла. Я попросил стюардессу пересадить ее, потому что она очень больна. Стюардесса ответила, что свободных мест в самолете нет. У меня не было маски, и через три дня я заболел. Больше этого не повторится.
Перед уходом я дарю ему свою «библейскую» книгу. Он благодарит, но признается, что протрет обложку перед чтением.
Я ухожу, испытывая воодушевление и стресс одновременно. Джули права. Он потакатель.
Гигиеническая гипотеза
Объективности ради хочу заглянуть по ту сторону баррикад, тем более что многие ученые согласны с Джули.
Они называют свою теорию гигиенической гипотезой. Смысл в том, что дети в современных развитых странах недостаточно контактируют с микроорганизмами и это сбивает с толку их иммунную систему. Клетки иммунной системы лишены возможности научиться распознавать плохих парней и бороться с ними. Возможно, именно излишняя стерильность – причина стремительного распространения аллергии и астмы.
Я звоню иммунологу Мэри Рюбуш, автору Why Dirt is Good[77], манифеста приверженцев гигиенической гипотезы.
– Это своего рода маятник, – рассказывает она. – Первые несколько тысячелетий существования человеческого вида такого понятия, как чистота, просто не было. Затем, осознав связь между чистотой и здоровьем, мы перегнули палку.
Как и Тьерно, она может похвастаться завидным здоровьем.
– Не помню, чтобы я простужалась или чтобы у меня болела голова, и при этом никакой гигиены.
Делаю над собой усилие и не говорю, как рад, что мы разговариваем по телефону.
– Насчет мытья рук у меня правило: если они грязные или плохо пахнут, то я их мою, – говорит она.
Как и у Тьерно, у нее заготовлена душераздирающая история об авиа-перелете.
– Я сидела рядом с восьмилетним мальчиком, который летел один. Перед тем как занять свое место, он протер сиденье, подлокотники и откидной столик влажной салфеткой. Я пришла в ужас.
Я рассказываю, как мой сын слизывал мороженое с тротуара.
– Это хорошо, – отвечает она. – Он будет здоровым взрослым.
Я вешаю трубку и пересказываю Джули теорию Рюбуш.
– Мудрая женщина, – отзывается Джули.
В тот же вечер Джули, уронив ломтик огурца, подбирает его с пола и кладет на тарелку Зейну.
– Гигиеническая гипотеза! – ликует она. Теперь это ее любимая фраза.
Я решаю провести неделю, выполняя «План по борьбе с микробами» Тьерно. Обещаю Джули, что ей с детьми не придется участвовать.
В книге The Secret Life of Germs[78] Тьерно дает рекомендации по бытовой антисептике. Сохраняю их у себя на компьютере. И начинаю следовать им утром в среду. Вот некоторые из них.
• Протирайте телефонные аппараты и пульты дистанционного управления еженедельно. (Но разве мокрое бумажное полотенце поможет уничтожить микробы? Жаль, что их нельзя прокипятить.)
• Замачивайте овощи и фрукты в водном растворе уксуса и перекиси водорода на 5–10 минут. («Перекись водорода? – спросила наша няня. – А это безопасно? Я думала, ею красят волосы». Я объяснил няне, что так написано в книге.)
• Стирайте нижнее белье, на котором могут оставаться частицы фекалий, отдельно от остальной одежды.
• Сушите белье на солнце. Ультрафиолетовое излучение убивает микробы. (Бельевую веревку в Нью-Йорке не натянешь, поэтому я сушу рубашки на внешнем блоке кондиционера.)
• Снимайте душевую головку и чистите ее проволочной щеткой, чтобы избавиться от легионеллы – возбудителя легионеллеза. (Сделать это мне только предстоит.)
• Регулярно пылесосьте шторы и мягкую мебель.
• Дезинфицируйте поролоновые губки в микроволновке в течение 1–2 минут.
• Пользуйтесь гипоаллергенными простынями и наволочками. На них не заводятся пылевые клещи, которые питаются отмершими частицами кожи и могут вызвать аллергию. (Белье, которое купил я, довольно скользкое, но сейчас я чувствую себя лучше. Сам Тьерно берет гипоаллергенное белье с собой, если собирается остановиться в гостинице. Внесу этот пункт в список.)
Прошло полдня, а я выполнил далеко не все рекомендации Тьерно. Война против микробов – работа на полную ставку. К тому же я заметил кое-что необычное. Я чувствую себя не просто занятым человеком, я чувствую себя праведником.
Может быть, это мне только кажется, но теперь я требую большего порядка во всем. Меня сильнее раздражает, когда Джули опаздывает к ужину. Сильнее беспокоит, что Джаспер общается с непослушными детьми в школе.
Есть ли связь между моим педантизмом и отношением к микробам? Наверное, нет. Но мозг – странное место, и микробофобия вполне может повлиять на мои взгляды. Я прочитал захватывающую статью в The New York Times. Авторы, двое ученых, утверждают, что чем сильнее вы боитесь микробов, тем консервативнее ваши политические взгляды.
Они провели эксперимент, в ходе которого спросили участников об их отношении к «нравственным, социальным и экономическим» проблемам. «Достаточно было всего лишь встать у диспенсера с антисептиком, и ответы опрошенных начинали свидетельствовать о более консервативных политических убеждениях. Очевидно, самого незначительного сигнала о присутствии микробов достаточно, чтобы политические взгляды изменились таким образом».
Исследователи – профессора Пол Либерман из Квинс-колледжа и Дэвид Пизарро из Корнелла – объясняют это тем, что в древности, вступая в контакт с представителями другого племени, люди подвергались воздействию опасных микроорганизмов. Так развивалось отвращение к «чужому», которое способствовало предельному ограничению контактов. Это отвращение соотносится с консервативным мировоззрением и более настороженным отношением к чужакам.
Когда я рассказал об этом одному из своих друзей – убежденному консерватору, он ответил, что теория кажется ему абсурдной. Но добавил, что это, по крайней мере, дает ему право называть либералов грязными.
Они называют свою теорию гигиенической гипотезой. Смысл в том, что дети в современных развитых странах недостаточно контактируют с микроорганизмами и это сбивает с толку их иммунную систему. Клетки иммунной системы лишены возможности научиться распознавать плохих парней и бороться с ними. Возможно, именно излишняя стерильность – причина стремительного распространения аллергии и астмы.
Я звоню иммунологу Мэри Рюбуш, автору Why Dirt is Good[77], манифеста приверженцев гигиенической гипотезы.
– Это своего рода маятник, – рассказывает она. – Первые несколько тысячелетий существования человеческого вида такого понятия, как чистота, просто не было. Затем, осознав связь между чистотой и здоровьем, мы перегнули палку.
Как и Тьерно, она может похвастаться завидным здоровьем.
– Не помню, чтобы я простужалась или чтобы у меня болела голова, и при этом никакой гигиены.
Делаю над собой усилие и не говорю, как рад, что мы разговариваем по телефону.
– Насчет мытья рук у меня правило: если они грязные или плохо пахнут, то я их мою, – говорит она.
Как и у Тьерно, у нее заготовлена душераздирающая история об авиа-перелете.
– Я сидела рядом с восьмилетним мальчиком, который летел один. Перед тем как занять свое место, он протер сиденье, подлокотники и откидной столик влажной салфеткой. Я пришла в ужас.
Я рассказываю, как мой сын слизывал мороженое с тротуара.
– Это хорошо, – отвечает она. – Он будет здоровым взрослым.
Я вешаю трубку и пересказываю Джули теорию Рюбуш.
– Мудрая женщина, – отзывается Джули.
В тот же вечер Джули, уронив ломтик огурца, подбирает его с пола и кладет на тарелку Зейну.
– Гигиеническая гипотеза! – ликует она. Теперь это ее любимая фраза.
Я решаю провести неделю, выполняя «План по борьбе с микробами» Тьерно. Обещаю Джули, что ей с детьми не придется участвовать.
В книге The Secret Life of Germs[78] Тьерно дает рекомендации по бытовой антисептике. Сохраняю их у себя на компьютере. И начинаю следовать им утром в среду. Вот некоторые из них.
• Протирайте телефонные аппараты и пульты дистанционного управления еженедельно. (Но разве мокрое бумажное полотенце поможет уничтожить микробы? Жаль, что их нельзя прокипятить.)
• Замачивайте овощи и фрукты в водном растворе уксуса и перекиси водорода на 5–10 минут. («Перекись водорода? – спросила наша няня. – А это безопасно? Я думала, ею красят волосы». Я объяснил няне, что так написано в книге.)
• Стирайте нижнее белье, на котором могут оставаться частицы фекалий, отдельно от остальной одежды.
• Сушите белье на солнце. Ультрафиолетовое излучение убивает микробы. (Бельевую веревку в Нью-Йорке не натянешь, поэтому я сушу рубашки на внешнем блоке кондиционера.)
• Снимайте душевую головку и чистите ее проволочной щеткой, чтобы избавиться от легионеллы – возбудителя легионеллеза. (Сделать это мне только предстоит.)
• Регулярно пылесосьте шторы и мягкую мебель.
• Дезинфицируйте поролоновые губки в микроволновке в течение 1–2 минут.
• Пользуйтесь гипоаллергенными простынями и наволочками. На них не заводятся пылевые клещи, которые питаются отмершими частицами кожи и могут вызвать аллергию. (Белье, которое купил я, довольно скользкое, но сейчас я чувствую себя лучше. Сам Тьерно берет гипоаллергенное белье с собой, если собирается остановиться в гостинице. Внесу этот пункт в список.)
Прошло полдня, а я выполнил далеко не все рекомендации Тьерно. Война против микробов – работа на полную ставку. К тому же я заметил кое-что необычное. Я чувствую себя не просто занятым человеком, я чувствую себя праведником.
Может быть, это мне только кажется, но теперь я требую большего порядка во всем. Меня сильнее раздражает, когда Джули опаздывает к ужину. Сильнее беспокоит, что Джаспер общается с непослушными детьми в школе.
Есть ли связь между моим педантизмом и отношением к микробам? Наверное, нет. Но мозг – странное место, и микробофобия вполне может повлиять на мои взгляды. Я прочитал захватывающую статью в The New York Times. Авторы, двое ученых, утверждают, что чем сильнее вы боитесь микробов, тем консервативнее ваши политические взгляды.
Они провели эксперимент, в ходе которого спросили участников об их отношении к «нравственным, социальным и экономическим» проблемам. «Достаточно было всего лишь встать у диспенсера с антисептиком, и ответы опрошенных начинали свидетельствовать о более консервативных политических убеждениях. Очевидно, самого незначительного сигнала о присутствии микробов достаточно, чтобы политические взгляды изменились таким образом».
Исследователи – профессора Пол Либерман из Квинс-колледжа и Дэвид Пизарро из Корнелла – объясняют это тем, что в древности, вступая в контакт с представителями другого племени, люди подвергались воздействию опасных микроорганизмов. Так развивалось отвращение к «чужому», которое способствовало предельному ограничению контактов. Это отвращение соотносится с консервативным мировоззрением и более настороженным отношением к чужакам.
Когда я рассказал об этом одному из своих друзей – убежденному консерватору, он ответил, что теория кажется ему абсурдной. Но добавил, что это, по крайней мере, дает ему право называть либералов грязными.
Подводим итоги. Пятый месяц
Масса тела: 74 кг
Приседания (выполняются до наступления усталости): 26
Потрачено на биодобавки сомнительной эффективности: 127 долларов
Потребление авокадо: 1,5 штуки в день
Сенсация! В результате тренировок мое тело меняется. У меня на груди появился небольшой рельеф, едва заметный, как на площадке для гольфа. На днях я отправился на пробежку и почувствовал, что моя грудь подпрыгивает. Новый опыт вдохновляет.
Неловко в этом признаваться, но каждый вечер я подолгу разглядываю свое отражение в зеркале, пытаясь заметить изменения. Я представляю, как на бегу сталкиваюсь с Владом («пещерным человеком») и он говорит: «Извини за тот комментарий насчет твоей груди. Как я ошибался!»
Теперь я понимаю, почему все эти звезды реалити-шоу ходят без рубашек. Если тратишь столько времени, ваяя свое тело, хочется показать шедевр. Иначе получается, что хранишь полотно Гогена в гараже под простыней.
Кроме того, я стал обращать внимание на тела других мужчин. Иногда я завидую их бицепсам. Я смотрю на вены у них на руках и сравниваю их со своими. Раньше мне было безразлично, видны ли мои кровеносные сосуды.
Или все-таки нет? Оглядываясь назад, я понимаю, что просто не признавался, насколько неуверенно чувствовал себя все эти годы из-за своей впалой груди. Я делал вид, что мне все равно. Делал вид, что я выше всего этого. Однако ненавидел переодеваться в общей раздевалке и не снимал футболку даже на пляже.
Я наращиваю мышечную массу. По совету моего друга Тима Ферриса, который сейчас заканчивает работу над книгой «Как работать по 4 часа в неделю»[79], я ежедневно принимаю креатин – кислоту, которая содержится в скелетных мышцах.
В то же время я понимаю, что одержимость физическими парамет-рами глупа. Корреляция между тем, что мы считаем здоровым видом, и собственно здоровьем (особенно когда дело касается мышц) невелика. Разве у рекордсменов по продолжительности жизни, японцев с Окинавы, рельефные мышцы? Вряд ли. По фотографиям, которые мне попадались, этого не скажешь. Тщеславие лишь отнимает время.
Новости с пищевого фронта. Я все еще работаю над контролем порций. Перед каждым приемом пищи я повторяю свою молитву о восьмидесяти процентах (это из японской пословицы о том, что нужно вставать из-за стола, когда сыт на четыре пятых). Я придерживаюсь «жуюдаизма». Я пристрастился к проклятому сушеному манго и, по совету бихевиориста Сэма Соммерса из Университета Тулэйна, перекладываю кусочки в крохотные пакетики на молнии (каждый ломтик в отдельный пакетик). Это действительно работает. Мой организм думает, что получил целую порцию, даже если в порции всего один ломтик. Иными словами, мой организм – идиот.
Но, несмотря на некоторые успехи в контроле над размером порций, я все время возвращаюсь к основополагающему вопросу: порций чего, черт возьми? Что я должен есть? К кому из 10 000 американских экспертов прислушаться? В следующем месяце обещаю ответить на этот вопрос.
Приседания (выполняются до наступления усталости): 26
Потрачено на биодобавки сомнительной эффективности: 127 долларов
Потребление авокадо: 1,5 штуки в день
Сенсация! В результате тренировок мое тело меняется. У меня на груди появился небольшой рельеф, едва заметный, как на площадке для гольфа. На днях я отправился на пробежку и почувствовал, что моя грудь подпрыгивает. Новый опыт вдохновляет.
Неловко в этом признаваться, но каждый вечер я подолгу разглядываю свое отражение в зеркале, пытаясь заметить изменения. Я представляю, как на бегу сталкиваюсь с Владом («пещерным человеком») и он говорит: «Извини за тот комментарий насчет твоей груди. Как я ошибался!»
Теперь я понимаю, почему все эти звезды реалити-шоу ходят без рубашек. Если тратишь столько времени, ваяя свое тело, хочется показать шедевр. Иначе получается, что хранишь полотно Гогена в гараже под простыней.
Кроме того, я стал обращать внимание на тела других мужчин. Иногда я завидую их бицепсам. Я смотрю на вены у них на руках и сравниваю их со своими. Раньше мне было безразлично, видны ли мои кровеносные сосуды.
Или все-таки нет? Оглядываясь назад, я понимаю, что просто не признавался, насколько неуверенно чувствовал себя все эти годы из-за своей впалой груди. Я делал вид, что мне все равно. Делал вид, что я выше всего этого. Однако ненавидел переодеваться в общей раздевалке и не снимал футболку даже на пляже.
Я наращиваю мышечную массу. По совету моего друга Тима Ферриса, который сейчас заканчивает работу над книгой «Как работать по 4 часа в неделю»[79], я ежедневно принимаю креатин – кислоту, которая содержится в скелетных мышцах.
В то же время я понимаю, что одержимость физическими парамет-рами глупа. Корреляция между тем, что мы считаем здоровым видом, и собственно здоровьем (особенно когда дело касается мышц) невелика. Разве у рекордсменов по продолжительности жизни, японцев с Окинавы, рельефные мышцы? Вряд ли. По фотографиям, которые мне попадались, этого не скажешь. Тщеславие лишь отнимает время.
Новости с пищевого фронта. Я все еще работаю над контролем порций. Перед каждым приемом пищи я повторяю свою молитву о восьмидесяти процентах (это из японской пословицы о том, что нужно вставать из-за стола, когда сыт на четыре пятых). Я придерживаюсь «жуюдаизма». Я пристрастился к проклятому сушеному манго и, по совету бихевиориста Сэма Соммерса из Университета Тулэйна, перекладываю кусочки в крохотные пакетики на молнии (каждый ломтик в отдельный пакетик). Это действительно работает. Мой организм думает, что получил целую порцию, даже если в порции всего один ломтик. Иными словами, мой организм – идиот.
Но, несмотря на некоторые успехи в контроле над размером порций, я все время возвращаюсь к основополагающему вопросу: порций чего, черт возьми? Что я должен есть? К кому из 10 000 американских экспертов прислушаться? В следующем месяце обещаю ответить на этот вопрос.
Глава 6 И снова желудок
Цель: идеальная диета
Несколько дней назад мне попалась любопытная теория. Доктор Стивен Брэтман из Колорадо утверждает, что открыл новое расстройство пищевого поведения: orthorexia nervosa. Под орторексией он понимает нездоровое стремление к здоровому питанию.
Смысл в том, что чрезмерная сосредоточенность на здоровом питании чревата стрессом и вред от этого стресса превосходит потенциальную пользу правильного питания. Интересная мысль. В общем, я написал Брэтману и попросил об интервью.
Он согласен и обещает, что его ответы «многим придутся не по вкусу».
«Придутся не по вкусу». Как интересно. Он и здесь не готов отказаться от метафор из мира еды.
И доктор Брэтман выполняет обещание. Он говорит, что одержимость здоровым питанием «глупа». Его приверженцы – «болтуны». В конце концов, уделять слишком много внимания своей диете вредно, потому что так «вы не сможете достичь гармонии в жизни».
Когда-то Брэтман сам был помешан на здоровом питании. В 1970-е он занимался кулинарией и органическим земледелием на севере штата Нью-Йорк. Дни напролет он готовил на пару и доказывал, что алюминиевая посуда опасна для здоровья. Переломный момент наступил, когда один посетитель попытался убедить его, что, «разрезая овощ, он разрушает его энергетическое поле». В смятении Брэтман погнался за этим парнем, размахивая огромным китайским ножом.
Отпав от благодати, он придумал термин «орторексия». «Орто» – от греческого «правильный», «рексия» – от слова, обозначающего аппетит. То есть орторексия – это мания правильного питания. Это состояние еще не включено в «Руководство по диагностике и статистике психических расстройств», библию психиатра, но уже признано некоторыми терапевтами и исследователями. Брэтман посвятил орторексии книгу Health Food Junkies[80].
Вот некоторые симптомы.
• Отступая от принципов здорового питания, вы испытываете чувство вины и ненависть к самому себе.
• Вы оказываетесь в одиночестве, потому что вам трудно есть за одним столом с менее сознательными друзьями.
• Правильное питание стало вашей религией. Придерживаясь ее, вы чувствуете себя добродетельным. Всеядные вызывают у вас отвращение.
Брэтман описывает это так: «Питаясь соком пророщенной пшеницы, тофу и печеньем из киноа, человек чувствует себя святым. Как если бы помогал сирым и убогим».
В общем, по Брэтману, увлечение здоровым питанием только вредит. Интересная мысль. Но даже если он прав, мне нужны некоторые базовые правила, чтобы стать самым здоровым человеком на свете. Что же он посоветует?
– Не толстеть и принимать витамины.
И всё? И это все его рекомендации? Я настаиваю на большем.
Брэтман не поддается. Проблема в том, что все хотят узнать секрет: селен предотвращает рак мочевого пузыря, – ешьте бразильские орехи! Флавоноиды предотвращают заболевания сердца, – ешьте ананасы! Но наука еще до этого не дошла. Он говорит мне, что все рекомендации можно уместить в один небольшой абзац:
«Помните, что польза овощей и фруктов не доказана. Высыпайтесь. Не живите в самых загрязненных районах планеты. Не курите. Не занимайтесь опасными вещами вроде катания на лыжах и дельтапланеризма; вне всякого сомнения, это гораздо опаснее, чем “неправильное” питание. Физические нагрузки, скорее всего, полезны. Не злоупотребляйте алкоголем (только один-два бокала в день). Вот и всё».
С точки зрения Брэтмана, все разговоры об антиоксидантах и гликемическом индексе бездоказательны. В этом диетология недалеко ушла от френологии. Или, как формулирует Брэтман, «всего этого дерьма для студентов».
С такой позицией у Брэтмана не прибавилось друзей среди приверженцев здорового питания. У него на сайте есть рубрика, посвященная гневным письмам читателей. Вот вполне деликатный образец: «Доктор Брэтман, вы дебил. Пожалуйста, отправляйтесь к Микки Ди[81], сожрите там побольше “бигмаков” и не звоните мне на следующее утро. Потому что генно-модифицированные продукты Monsanto[82], кукурузный сироп с высоким содержанием фруктозы, аспартам[83], рафинированный сахар и мука полезны для нас… Хорошего дня, и не забудьте заказать побольше, идиот».
Я не считаю доктора Брэтмана идиотом. Обратите внимание, я не во всем с ним согласен. Его выводы для меня слишком радикальны. Но я полагаю, что он предостерегает нас от ошибки. Чем больше читаю, тем отчетливее понимаю: мы знаем о питании гораздо меньше, чем кажется, если судить по газетным заголовкам. Это удручающе сложный вопрос. Он не допускает упрощений. Нередко мы можем выделить компонент, который, кажется, скрывает секрет здоровья (морковь содержит бета-каротин, поэтому ее потребление предотвращает рак). И вот мы раздаем людям добавки с бета-каротином и убеждаемся, что все не так просто. Масштабное исследование в Финляндии показало, что прием добавок с бета-каротином увеличивает заболеваемость раком.
Морковка, которую вы едите каждый день, содержит множество микронутриентов (микроэлементов), и мы еще не знаем, как они взаимодействуют друг с другом. Майкл Поллан, автор книги The Omnivore’s Dilemma[84], любит повторять, что «наука о здоровом питании сегодня – это хирургия XVI века. Вроде интересно. Но вы правда хотите, чтобы вас так оперировали?» Перефразируя Поллана, лучшее, что мы можем сделать, – питаться продуктами, подвергшимися минимальной обработке, в основном растительного происхождения, и не переедать.
Бен Голдакр, британский врач, скептик и автор книги «Обман в науке»[85], выражается еще резче. Он называет специалистов по здоровому питанию «мошенниками».
Проблема в том, что провести рандомизированные плацебо-контролируемые исследования диет с участием людей крайне трудно. Если бы вы могли запереть 10 000 человек в совершенно одинаковых комнатах на 80 лет и при прочих равных условиях кормить половину из них исключительно растительной пищей, а другую половину – исключительно бифштексами и яйцами, вы бы получили кое-какие данные. Но вряд ли это возможно. Разве что злодей из бондианы захочет получить докторскую степень по диетологии.
Пока же бо́льшая часть наших знаний о здоровом питании происходит из двух источников. Первый – исследования на животных. Они могут на что-то пролить свет, но мы не всегда можем перенести выводы на людей.
Второй – эпидемиологические исследования. Если предельно упрос-тить, то эпидемиологические исследования – анализ статистических данных по популяции с целью определения причины заболевания. Это крайне полезный инструмент. Эпидемиология помогла связать табак и рак легких, грязную воду и холеру. Но здесь тоже есть ограничения, особенно применительно к сложным вопросам, таким как еда и питье. Мы имеем дело с сотнями факторов, которые сбивают с толку и затрудняют интерпретацию результатов.
Возьмем, к примеру, алкоголь. Есть данные, свидетельствующие, что при умеренном потреблении алкоголя продолжительность жизни выше, чем при полном отказе от алкоголя. Но что если дело не в выпивке, а в сопутствующем общении? Что если полезны вечеринки и спортивные события, а не водка?
Научный журналист Гэри Таубс написал для The New York Times Magazine великолепную статью, посвященную этой проблеме, и подытожил ее следующим образом: «Мы часто путаем соотношения и причинно-следственные отношения. Известный пример: уровень диабета ниже там, где у людей есть паспорта[86]. Отсюда можно заключить, что обладание паспортом предотвращает диабет. Так? Нет. Более вероятно, что владельцы паспортов богаче, а обеспеченные люди могут позволить себе здоровое питание».
Несколько дней назад мне попалась любопытная теория. Доктор Стивен Брэтман из Колорадо утверждает, что открыл новое расстройство пищевого поведения: orthorexia nervosa. Под орторексией он понимает нездоровое стремление к здоровому питанию.
Смысл в том, что чрезмерная сосредоточенность на здоровом питании чревата стрессом и вред от этого стресса превосходит потенциальную пользу правильного питания. Интересная мысль. В общем, я написал Брэтману и попросил об интервью.
Он согласен и обещает, что его ответы «многим придутся не по вкусу».
«Придутся не по вкусу». Как интересно. Он и здесь не готов отказаться от метафор из мира еды.
И доктор Брэтман выполняет обещание. Он говорит, что одержимость здоровым питанием «глупа». Его приверженцы – «болтуны». В конце концов, уделять слишком много внимания своей диете вредно, потому что так «вы не сможете достичь гармонии в жизни».
Когда-то Брэтман сам был помешан на здоровом питании. В 1970-е он занимался кулинарией и органическим земледелием на севере штата Нью-Йорк. Дни напролет он готовил на пару и доказывал, что алюминиевая посуда опасна для здоровья. Переломный момент наступил, когда один посетитель попытался убедить его, что, «разрезая овощ, он разрушает его энергетическое поле». В смятении Брэтман погнался за этим парнем, размахивая огромным китайским ножом.
Отпав от благодати, он придумал термин «орторексия». «Орто» – от греческого «правильный», «рексия» – от слова, обозначающего аппетит. То есть орторексия – это мания правильного питания. Это состояние еще не включено в «Руководство по диагностике и статистике психических расстройств», библию психиатра, но уже признано некоторыми терапевтами и исследователями. Брэтман посвятил орторексии книгу Health Food Junkies[80].
Вот некоторые симптомы.
• Отступая от принципов здорового питания, вы испытываете чувство вины и ненависть к самому себе.
• Вы оказываетесь в одиночестве, потому что вам трудно есть за одним столом с менее сознательными друзьями.
• Правильное питание стало вашей религией. Придерживаясь ее, вы чувствуете себя добродетельным. Всеядные вызывают у вас отвращение.
Брэтман описывает это так: «Питаясь соком пророщенной пшеницы, тофу и печеньем из киноа, человек чувствует себя святым. Как если бы помогал сирым и убогим».
В общем, по Брэтману, увлечение здоровым питанием только вредит. Интересная мысль. Но даже если он прав, мне нужны некоторые базовые правила, чтобы стать самым здоровым человеком на свете. Что же он посоветует?
– Не толстеть и принимать витамины.
И всё? И это все его рекомендации? Я настаиваю на большем.
Брэтман не поддается. Проблема в том, что все хотят узнать секрет: селен предотвращает рак мочевого пузыря, – ешьте бразильские орехи! Флавоноиды предотвращают заболевания сердца, – ешьте ананасы! Но наука еще до этого не дошла. Он говорит мне, что все рекомендации можно уместить в один небольшой абзац:
«Помните, что польза овощей и фруктов не доказана. Высыпайтесь. Не живите в самых загрязненных районах планеты. Не курите. Не занимайтесь опасными вещами вроде катания на лыжах и дельтапланеризма; вне всякого сомнения, это гораздо опаснее, чем “неправильное” питание. Физические нагрузки, скорее всего, полезны. Не злоупотребляйте алкоголем (только один-два бокала в день). Вот и всё».
С точки зрения Брэтмана, все разговоры об антиоксидантах и гликемическом индексе бездоказательны. В этом диетология недалеко ушла от френологии. Или, как формулирует Брэтман, «всего этого дерьма для студентов».
С такой позицией у Брэтмана не прибавилось друзей среди приверженцев здорового питания. У него на сайте есть рубрика, посвященная гневным письмам читателей. Вот вполне деликатный образец: «Доктор Брэтман, вы дебил. Пожалуйста, отправляйтесь к Микки Ди[81], сожрите там побольше “бигмаков” и не звоните мне на следующее утро. Потому что генно-модифицированные продукты Monsanto[82], кукурузный сироп с высоким содержанием фруктозы, аспартам[83], рафинированный сахар и мука полезны для нас… Хорошего дня, и не забудьте заказать побольше, идиот».
Я не считаю доктора Брэтмана идиотом. Обратите внимание, я не во всем с ним согласен. Его выводы для меня слишком радикальны. Но я полагаю, что он предостерегает нас от ошибки. Чем больше читаю, тем отчетливее понимаю: мы знаем о питании гораздо меньше, чем кажется, если судить по газетным заголовкам. Это удручающе сложный вопрос. Он не допускает упрощений. Нередко мы можем выделить компонент, который, кажется, скрывает секрет здоровья (морковь содержит бета-каротин, поэтому ее потребление предотвращает рак). И вот мы раздаем людям добавки с бета-каротином и убеждаемся, что все не так просто. Масштабное исследование в Финляндии показало, что прием добавок с бета-каротином увеличивает заболеваемость раком.
Морковка, которую вы едите каждый день, содержит множество микронутриентов (микроэлементов), и мы еще не знаем, как они взаимодействуют друг с другом. Майкл Поллан, автор книги The Omnivore’s Dilemma[84], любит повторять, что «наука о здоровом питании сегодня – это хирургия XVI века. Вроде интересно. Но вы правда хотите, чтобы вас так оперировали?» Перефразируя Поллана, лучшее, что мы можем сделать, – питаться продуктами, подвергшимися минимальной обработке, в основном растительного происхождения, и не переедать.
Бен Голдакр, британский врач, скептик и автор книги «Обман в науке»[85], выражается еще резче. Он называет специалистов по здоровому питанию «мошенниками».
Проблема в том, что провести рандомизированные плацебо-контролируемые исследования диет с участием людей крайне трудно. Если бы вы могли запереть 10 000 человек в совершенно одинаковых комнатах на 80 лет и при прочих равных условиях кормить половину из них исключительно растительной пищей, а другую половину – исключительно бифштексами и яйцами, вы бы получили кое-какие данные. Но вряд ли это возможно. Разве что злодей из бондианы захочет получить докторскую степень по диетологии.
Пока же бо́льшая часть наших знаний о здоровом питании происходит из двух источников. Первый – исследования на животных. Они могут на что-то пролить свет, но мы не всегда можем перенести выводы на людей.
Второй – эпидемиологические исследования. Если предельно упрос-тить, то эпидемиологические исследования – анализ статистических данных по популяции с целью определения причины заболевания. Это крайне полезный инструмент. Эпидемиология помогла связать табак и рак легких, грязную воду и холеру. Но здесь тоже есть ограничения, особенно применительно к сложным вопросам, таким как еда и питье. Мы имеем дело с сотнями факторов, которые сбивают с толку и затрудняют интерпретацию результатов.
Возьмем, к примеру, алкоголь. Есть данные, свидетельствующие, что при умеренном потреблении алкоголя продолжительность жизни выше, чем при полном отказе от алкоголя. Но что если дело не в выпивке, а в сопутствующем общении? Что если полезны вечеринки и спортивные события, а не водка?
Научный журналист Гэри Таубс написал для The New York Times Magazine великолепную статью, посвященную этой проблеме, и подытожил ее следующим образом: «Мы часто путаем соотношения и причинно-следственные отношения. Известный пример: уровень диабета ниже там, где у людей есть паспорта[86]. Отсюда можно заключить, что обладание паспортом предотвращает диабет. Так? Нет. Более вероятно, что владельцы паспортов богаче, а обеспеченные люди могут позволить себе здоровое питание».
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента