Страница:
в седло перед собой, а уезжая, выкрикнул:
- Ты права, лже-богиня! Я обязательно вернусь, и принесу с собой
огонь! И тогда ты узнаешь, чем гнев человеческий отличается от звериной
ярости!
И всю дорогу до Форт-Саважа звенел в ушах Каэрдэна звонкий смех
Природы.
Возвратившись в Форт-Саваж, вернул Каэрдэн коменданту супругу, чем
несказанно обрадовал его, а сам продолжал пребывать в задумчивости и тоске.
Печалится Каэрдэн, вспоминая, что твари, им сожженные, были
когда-то людьми. И думает он о том, как бы ему победить Природу. Собрался
он было испросить совета о премудрого Игнатиуса, но не успел.
Ушел маг вслед за осчастливленным комендантом и сказал тому:
- Прошу великодушно меня простить, но должно нам проверить леди
Сигуну, как проверяли ранее всех вернувшихся с болот.
- Ах, право, с этим можно подождать! - возразил комендант. - Ведь
леди Сигуну спас доблестный рыцарь Каэрдэн, а это значит, что не успели
подлые друиды свершить над нею свои ритуалы!
- Как знать, как знать, - пробормотал себе под нос Игнатиус и
добавил: - Не бойтесь, уважаемый комендант, нам нет нужды прижигать плоть
леди Сигуны огнем. Придумал я заклятье, разрушающее чары Природы и друидов
и позволяющее заглянуть под ложную личину. Но должен я опробовать свое
колдовство, и если вы позволите...
Тут отстранил Игнатиус коменданта и начал совершать пассы над телом
Сигуны.
Странная перемена случилась тогда со всеми, кто был в комнате.
Сначала Игнатиус побледнел и осунулся, и пот выступил на его лбу. Потом
подействовало заклятье, и кожа Сигуны всего лишь на миг, но превратилась в
чешую, а во рту показались острые иглы клыков. А вслед за тем вздрогнул
комендант, сгорбился и голову повесил.
Догадался комендант, что опоздал Каэрдэн и не спас Сигуну от чар
Природы. Опечалился старый рыцарь и приказал сжечь бесчувственную Сигуну,
ибо больше ничего нельзя было с ней поделать.
Сложили на главной площади Форт-Саважа костер, в центр которого
вздымался столб. А к столбу этому привязали тварь в облике леди Сигуны, и
созвали народ посмотреть, как будет она корчиться в языках пламени.
Кричат люди, проклинают Природу и друидов болотных. Переполнены их
сердца яростью. Устали люди жить в страхе и взалкали возмездия Природе.
Один Каэрдэн стоит молча и поддерживает обессиленного мага. Да еще
комендант беззвучно рыдает, обнимая пятилетнего сына.
Тут подносят факел к пирамиде дров и вспыхивает жаркое пламя.
Приходит в себя Сигуна и начинает взывать о пощаде. Но нет милосердия в
сердцах людей. Злобно смеются они над корчами твари; но та не спешит
сбрасывать личину и верещать по-животному. Плачет Сигуна, и умоляет
избавить ее от мучений, но глухи к мольбам горожане. Радуют их муки
создания Природы. Приятны их взорам ожоги, уродующие белую кожу Сигуны,
ласкают их слух надрывные крики. Веселятся люди.
Противно Каэрдэну смотреть на них. И еще противнее ему смотреть,
как мучается Сигуна. Много тварей сжег Каэрдэн, но никогда еще не видел,
чтобы хоть одна из них могла так долго сохранять человеческий облик.
Спрашивает Каэрдэн у мага:
- А не могло ли случиться так, что ошибка была в твоем заклинании,
премудрый Игнатиус? Доводилось ли тебе испытывать его на человеке, ни разу
не бывавшем на болотах?
Молчит Игнатиус. Не отвечает Каэрдэну.
А спустя малое время умерла на костре леди Сигуна, задохнувшись
дымом. И увидели все, что и после смерти сохранила она человеческий облик,
что просто немыслимо для твари, сотворенной Природой. Ужаснулись тогда люди
содеянному ими, а сильнее прочих ужаснулся Игнатиус.
Загомонили люди, зароптали. Стыдно им стало. Сожгли на их глазах
безвинную женщину, а они этому не помешали. Стоят люди молча, друг другу в
глаза не смотрят. Не знают, что им теперь делать.
И вдруг комендант как закричит:
- Это он виноват! - и указывает пальцем на Игнатиуса. - Это он нас
заколдовал! Он не маг, а друид!
Молчит Игнатиус. Не отводит ложные обвинения. Молчит, и сил
набирается. А народ кричит:
- Это маг виноват! - и снова ярость возвращается в сердца людей,
наполняя их уверенностью. - Сжечь его! - кричат люди.
Берется Каэрдэн за меч, чтобы вразумить озверевшую чернь, и снова
слышит смех Природы.
- Спасибо тебе, Каэрдэн, что впустил меня в ваш мертвый город.
Спасибо, что подарил мне так много новых слуг. Ты хорошо поработал, мой сын
Каэрдэн. Я довольна тобой, - и опять смеется женский голос в голове
Каэрдэна.
Стискивает Каэрдэн рукоятку меча, и чувствует, как начинает зудеть
его кожа и болеть десны. Не обнажает Каэрдэн клинка.
А толпа окружает Каэрдэна и Игнатиуса, как ранее твари окружали
рыцаря на болотах.
Тут выходит вперед Игнатиус и вздымает руки к небу. Отшатывается
толпа. Дрожат руки у мага, и лицо его покрывается холодным потом - но
собирается с силами маг и выкрикивает заклинание, после чего падает
замертво.
А потом случилось следующее. Каждый, кто был на главной площади
Форт-Саважа (а были там и кнехты, и ремесленники, и крестьяне), вдруг
увидел, что окружают его твари, и глаза их пылают злобой, а людей среди них
и вовсе нет, если не считать Каэрдэна. Этого и хотел Игнатиус, когда решил
сдернуть личины со всех горожан Форт-Саважа.
И началась тогда в Форт-Саваже резня, какой прежде не видел свет.
Убивали твари тварей, терзали друг друга когтями и клыками, и каждая тварь
считала, что сражается за человечность. Один Каэрдэн стоял неподвижно, а в
ушах его звенел смех Природы.
- Ах, как хорошо поработал мой сын Каэрдэн! Но почему же ты
медлишь? Обнажи свой меч и покарай этих мерзких тварей! Бей и руби их без
малейшей пощады, и стань моим сыном не только по крови, но и по духу! Ведь
ты ненавидишь чешуйчатых тварей - так убей же их! Скорее!
Не двигается Каэрдэн. Смотрит он на тварей и испытывает отвращение.
Ненавидит он их всей душой - но ненависть эта его самого может превратить в
тварь клыкастую. Не знает Каэрдэн, как ему поступить. Если даст он волю
своей ярости - перестанет быть человеком. А будет и дальше стоять
неподвижно - убьют его мерзкие твари.
Жалко стало Каэрдэну самого себя. Понял рыцарь, что проиграл эту
битву. Обнажил он меч и хотел было броситься на клинок, но увидел в
сверкающей стали свое отражение и помедлил. Хоть и был в его руке острый
меч, и собирался Каэрдэн пролить мечом этим кровь, не происходило с
Каэрдэном никаких перемен. И клыки не прорезались, и кожа чешуей не
обрастала.
Понял тогда Каэрдэн, что когда жалость направляет меч, не в силах
Природа обратить это в свою пользу. Ярость и страх, ненависть и похоть -
все это подвластно Природе. Но только жалость и милосердие отличают
человека от мерзких тварей.
Пожалел Каэрдэн несчастных тварей, не ведающих милосердия и
порабощенных бессердечной богиней. И взял тогда Каэрдэн меч в правую руку,
а факел - в левую, и избавил тварей от мук земного существования.
А потом сел Каэрдэн на коня и уехал в столицу, подпалив на прощание
Форт-Саваж.
Не стало последнего форпоста на границе королевства. Сгорел дотла
Форт-Саваж. И распространилось Морасское зло по всему королевству...
Но рано торжествовала злая богиня Природа! Не удалось ей завладеть
всеми людьми на свете и уничтожить в них все человеческое. А помешал ей в
этом рыцарь Каэрдэн.
А вернее будет сказать - великий магистр Каэрдэн, основатель и
глава капитула Милосердного Ордена рыцарей-мерсиеров. Тысячи рыцарей
вступили в этот Орден. И научил Каэрдэн отважных воинов, как неустанно
сражаться со злом, и при этом не потерять человеческого облика. Научил их
умудренный опытом Каэрдэн жалеть своих врагов и убивать не из ненависти, а
из милосердия.
И отныне меч и факел разили чужую плоть исключительно из
сострадания.
Проиграла Природа человеку. Отступила богиня в дебри Морасских
болот, чтобы никогда не возвращаться!
Тут отпраздновали победу Каэрдэн и его сотоварищи. И громко
восславили они жалость, милосердие и сострадание, а также воздали хвалу и
лицемерию. Ибо нет ничего более человеческого, нежели лицемерие!
На этом нравоучении я и заканчиваю свою повесть о Каэрдэне, также
известном под именем Милосердного Рыцаря.
Житомир, сентябрь 1999 г.
- Ты права, лже-богиня! Я обязательно вернусь, и принесу с собой
огонь! И тогда ты узнаешь, чем гнев человеческий отличается от звериной
ярости!
И всю дорогу до Форт-Саважа звенел в ушах Каэрдэна звонкий смех
Природы.
Возвратившись в Форт-Саваж, вернул Каэрдэн коменданту супругу, чем
несказанно обрадовал его, а сам продолжал пребывать в задумчивости и тоске.
Печалится Каэрдэн, вспоминая, что твари, им сожженные, были
когда-то людьми. И думает он о том, как бы ему победить Природу. Собрался
он было испросить совета о премудрого Игнатиуса, но не успел.
Ушел маг вслед за осчастливленным комендантом и сказал тому:
- Прошу великодушно меня простить, но должно нам проверить леди
Сигуну, как проверяли ранее всех вернувшихся с болот.
- Ах, право, с этим можно подождать! - возразил комендант. - Ведь
леди Сигуну спас доблестный рыцарь Каэрдэн, а это значит, что не успели
подлые друиды свершить над нею свои ритуалы!
- Как знать, как знать, - пробормотал себе под нос Игнатиус и
добавил: - Не бойтесь, уважаемый комендант, нам нет нужды прижигать плоть
леди Сигуны огнем. Придумал я заклятье, разрушающее чары Природы и друидов
и позволяющее заглянуть под ложную личину. Но должен я опробовать свое
колдовство, и если вы позволите...
Тут отстранил Игнатиус коменданта и начал совершать пассы над телом
Сигуны.
Странная перемена случилась тогда со всеми, кто был в комнате.
Сначала Игнатиус побледнел и осунулся, и пот выступил на его лбу. Потом
подействовало заклятье, и кожа Сигуны всего лишь на миг, но превратилась в
чешую, а во рту показались острые иглы клыков. А вслед за тем вздрогнул
комендант, сгорбился и голову повесил.
Догадался комендант, что опоздал Каэрдэн и не спас Сигуну от чар
Природы. Опечалился старый рыцарь и приказал сжечь бесчувственную Сигуну,
ибо больше ничего нельзя было с ней поделать.
Сложили на главной площади Форт-Саважа костер, в центр которого
вздымался столб. А к столбу этому привязали тварь в облике леди Сигуны, и
созвали народ посмотреть, как будет она корчиться в языках пламени.
Кричат люди, проклинают Природу и друидов болотных. Переполнены их
сердца яростью. Устали люди жить в страхе и взалкали возмездия Природе.
Один Каэрдэн стоит молча и поддерживает обессиленного мага. Да еще
комендант беззвучно рыдает, обнимая пятилетнего сына.
Тут подносят факел к пирамиде дров и вспыхивает жаркое пламя.
Приходит в себя Сигуна и начинает взывать о пощаде. Но нет милосердия в
сердцах людей. Злобно смеются они над корчами твари; но та не спешит
сбрасывать личину и верещать по-животному. Плачет Сигуна, и умоляет
избавить ее от мучений, но глухи к мольбам горожане. Радуют их муки
создания Природы. Приятны их взорам ожоги, уродующие белую кожу Сигуны,
ласкают их слух надрывные крики. Веселятся люди.
Противно Каэрдэну смотреть на них. И еще противнее ему смотреть,
как мучается Сигуна. Много тварей сжег Каэрдэн, но никогда еще не видел,
чтобы хоть одна из них могла так долго сохранять человеческий облик.
Спрашивает Каэрдэн у мага:
- А не могло ли случиться так, что ошибка была в твоем заклинании,
премудрый Игнатиус? Доводилось ли тебе испытывать его на человеке, ни разу
не бывавшем на болотах?
Молчит Игнатиус. Не отвечает Каэрдэну.
А спустя малое время умерла на костре леди Сигуна, задохнувшись
дымом. И увидели все, что и после смерти сохранила она человеческий облик,
что просто немыслимо для твари, сотворенной Природой. Ужаснулись тогда люди
содеянному ими, а сильнее прочих ужаснулся Игнатиус.
Загомонили люди, зароптали. Стыдно им стало. Сожгли на их глазах
безвинную женщину, а они этому не помешали. Стоят люди молча, друг другу в
глаза не смотрят. Не знают, что им теперь делать.
И вдруг комендант как закричит:
- Это он виноват! - и указывает пальцем на Игнатиуса. - Это он нас
заколдовал! Он не маг, а друид!
Молчит Игнатиус. Не отводит ложные обвинения. Молчит, и сил
набирается. А народ кричит:
- Это маг виноват! - и снова ярость возвращается в сердца людей,
наполняя их уверенностью. - Сжечь его! - кричат люди.
Берется Каэрдэн за меч, чтобы вразумить озверевшую чернь, и снова
слышит смех Природы.
- Спасибо тебе, Каэрдэн, что впустил меня в ваш мертвый город.
Спасибо, что подарил мне так много новых слуг. Ты хорошо поработал, мой сын
Каэрдэн. Я довольна тобой, - и опять смеется женский голос в голове
Каэрдэна.
Стискивает Каэрдэн рукоятку меча, и чувствует, как начинает зудеть
его кожа и болеть десны. Не обнажает Каэрдэн клинка.
А толпа окружает Каэрдэна и Игнатиуса, как ранее твари окружали
рыцаря на болотах.
Тут выходит вперед Игнатиус и вздымает руки к небу. Отшатывается
толпа. Дрожат руки у мага, и лицо его покрывается холодным потом - но
собирается с силами маг и выкрикивает заклинание, после чего падает
замертво.
А потом случилось следующее. Каждый, кто был на главной площади
Форт-Саважа (а были там и кнехты, и ремесленники, и крестьяне), вдруг
увидел, что окружают его твари, и глаза их пылают злобой, а людей среди них
и вовсе нет, если не считать Каэрдэна. Этого и хотел Игнатиус, когда решил
сдернуть личины со всех горожан Форт-Саважа.
И началась тогда в Форт-Саваже резня, какой прежде не видел свет.
Убивали твари тварей, терзали друг друга когтями и клыками, и каждая тварь
считала, что сражается за человечность. Один Каэрдэн стоял неподвижно, а в
ушах его звенел смех Природы.
- Ах, как хорошо поработал мой сын Каэрдэн! Но почему же ты
медлишь? Обнажи свой меч и покарай этих мерзких тварей! Бей и руби их без
малейшей пощады, и стань моим сыном не только по крови, но и по духу! Ведь
ты ненавидишь чешуйчатых тварей - так убей же их! Скорее!
Не двигается Каэрдэн. Смотрит он на тварей и испытывает отвращение.
Ненавидит он их всей душой - но ненависть эта его самого может превратить в
тварь клыкастую. Не знает Каэрдэн, как ему поступить. Если даст он волю
своей ярости - перестанет быть человеком. А будет и дальше стоять
неподвижно - убьют его мерзкие твари.
Жалко стало Каэрдэну самого себя. Понял рыцарь, что проиграл эту
битву. Обнажил он меч и хотел было броситься на клинок, но увидел в
сверкающей стали свое отражение и помедлил. Хоть и был в его руке острый
меч, и собирался Каэрдэн пролить мечом этим кровь, не происходило с
Каэрдэном никаких перемен. И клыки не прорезались, и кожа чешуей не
обрастала.
Понял тогда Каэрдэн, что когда жалость направляет меч, не в силах
Природа обратить это в свою пользу. Ярость и страх, ненависть и похоть -
все это подвластно Природе. Но только жалость и милосердие отличают
человека от мерзких тварей.
Пожалел Каэрдэн несчастных тварей, не ведающих милосердия и
порабощенных бессердечной богиней. И взял тогда Каэрдэн меч в правую руку,
а факел - в левую, и избавил тварей от мук земного существования.
А потом сел Каэрдэн на коня и уехал в столицу, подпалив на прощание
Форт-Саваж.
Не стало последнего форпоста на границе королевства. Сгорел дотла
Форт-Саваж. И распространилось Морасское зло по всему королевству...
Но рано торжествовала злая богиня Природа! Не удалось ей завладеть
всеми людьми на свете и уничтожить в них все человеческое. А помешал ей в
этом рыцарь Каэрдэн.
А вернее будет сказать - великий магистр Каэрдэн, основатель и
глава капитула Милосердного Ордена рыцарей-мерсиеров. Тысячи рыцарей
вступили в этот Орден. И научил Каэрдэн отважных воинов, как неустанно
сражаться со злом, и при этом не потерять человеческого облика. Научил их
умудренный опытом Каэрдэн жалеть своих врагов и убивать не из ненависти, а
из милосердия.
И отныне меч и факел разили чужую плоть исключительно из
сострадания.
Проиграла Природа человеку. Отступила богиня в дебри Морасских
болот, чтобы никогда не возвращаться!
Тут отпраздновали победу Каэрдэн и его сотоварищи. И громко
восславили они жалость, милосердие и сострадание, а также воздали хвалу и
лицемерию. Ибо нет ничего более человеческого, нежели лицемерие!
На этом нравоучении я и заканчиваю свою повесть о Каэрдэне, также
известном под именем Милосердного Рыцаря.
Житомир, сентябрь 1999 г.