Фармер Филип Хосе. Убить бога (Ночь света)

   Шесть человек вышли из-за угла и остановились, глядя на Кэрмоди. Они были безоружны, но в выражении их лиц было нечто, что встревожило Джона. Он опять попытался выдернуть палец. И опять ничего не вышло. Он посмотрел в мертвые глаза статуи, увидел угрюмую ухмылку и понял, что уговорить ее явно не удастся. Статуя - не человек. Он стиснул зубы. Если они не помогут мне, - подумал он,- а я не вижу причин, почему они должны помогать, мне придется пожертвовать пальцем. Это единственное, что осталось, если я хочу освободиться. Достаточно только достать нож из кармана...
   Один из людей, как будто прочтя мысли Кэрмоди, насмешливо сказал:
   - Давай, землянин, отрежь его, если ты, конечно, не боишься изувечить свою драгоценную лапку.
   И тут Кэрмоди узнал Тэнди.
   Ответить он не мог, так как все шестеро дружно расхохотались над ним, попавшим в столь сложное и щекотливое положение. Они издевались над ним, спрашивали, надолго ли он устроился наверху потешать прохожих. Они прямо-таки катались по земле от хохота, взвизгивая и хлопая себя по ляжкам.
   - И этот шут хотел убить бога? - задыхался от смеха Тэнди.Хотел убить бога, а сам сунул палец в медную кастрюлю и не может вытащить!
   Спокойней, Кэрмоди, им не удастся тебя завести.
   Однако думать всегда легче, чем исполнить задуманное.
   Он устал, очень устал. Вся гордость и самомнение покинули его. Ноги едва держали тело. Казалось, он стоит тут целую вечность. Внезапно паника охватила его. Сколько же времени он торчит тут? Сколько прошло времени с тех пор, как кончилась Ночь?
   - Тэнди,- сказал один из людей.- Неужели ты серьезно думаешь, что этот тип так могущественен?
   - Вспомни, что он сделал,- ответил Тэнди.
   Он обратился к Кэрмоди:
   - Ты убил старого Иесса, приятель. Он знал, что так случится и сам предупредил меня об этом, еще до того, как наступила Ночь. И теперь мы ищем Седьмого, чтобы возлюбить Мать-богиню и стать отцами маленького Иесса.
   - Значит, ты солгал мне! - заскрипел зубами Кэрмоди.- Ты не пошел спать!
   - Ну-ну, парень, если ты вспомнишь, что я сказал, ты поймешь, что я сказал только правду, но довольно уклончиво. Ты же понял мои слова так, как тебе самому хотелось.
   - Друзья,- сказал один из спутников Тэнди.- Мы напрасно теряем время и даем нашим противникам преимущество. Этот человек, несмотря на свое явное могущество, обладает грязной душой. Я вообще сомневаюсь, есть ли у него душа. А если и есть, то такая маленькая и ничтожная, такая трусливая, что даже ответственность за грехи не желает взять на себя.
   Остальным это показалось невероятно смешным и они весьма издевательски захохотали.
   Дрожь охватила все тело Кэрмоди. Презрительные насмешки долбили его как шесть отбойных молотков: один за другим, потом все вместе, затем по очереди. Его, который всегда считал себя выше любой насмешки и презрения. И внезапно он обнаружил, что барьер моральной защиты рухнул, рухнул под градом издевок.
   Он опять стал выдергивать палец изо рта в тщетной надежде освободиться. И вдруг увидел еще шестерых людей, шедших по улице по направлению к нему. Они, так же как и первая шестерка, были безоружны, осанисты и горделивы. Они остановились перед Кэрмоди, не обращая внимания на группу Тэнди.
   - Это он? - спросил один.
   - Вероятно,- ответил другой.
   - Его нужно освободить?
   - Нет, если он захочет примкнуть к нам, то он освободиться сам.
   - Но, если он пожелает примкнуть к ним, то он тоже может освободиться сам.
   - Землянин,- сказал третий.- Тебе оказана великая честь. Ты первый из чужаков, кому оказана такая честь.
   - Идем,- сказал четвертый,- Идем с нами в Храм, ты познаешь счастье в объятиях богини, ты станешь одним из отцов Алгули, истинного бога этого мира.
   Кэрмоди вновь обрел душевное равновесие. Очевидно, он имеет большую ценность не только для этой шестерки, но и для другой. Правда, если первые и пытались его заполучить, то делали это весьма странно. Но еще более странным было то, что ни один человек ни с той, ни с другой стороны не был отмечен какими-либо знаками добра или зла. Все они были красивы, хорошо сложены, уверены в себе. Единственное, что их отличало, это то, что люди, упоминавшие Иесса, были в хорошем настроении, они охотно и весело смеялись. Поклонники Алгули, напротив, были угрюмы и напряжены.
   - Я им нужен, всем нужен,- прошептал он и вслух крикнул:
   - Что вы мне дадите?
   Первые шестеро переглянулись, пожали плечами, а Тэнди сказал:
   - Мы не дадим тебе ничего, что ты не можешь дать себе сам.
   Высоченный красавец из второй шестерки презрительно усмехнулся и ответил:
   - Когда ты придешь с нами в Замок Бунт и ляжешь в постель богини, дабы стать отцом Алгули, ее темного сына, ты познаешь истинное блаженство. И в течение ряда лет, пока бог будет расти и взрослеть, ты будешь одним из его регентов, и тебе будет доступно все в этом мире...
   - А кроме того,- перебил сторонника темных сил Тэнди,- ты получишь страх, что тебя в один прекрасный момент прикончат те, кто не пожелает делить с тобой богатства и роскошь. Ни для кого не секрет, что Семь грешных отцов Алгули всегда плетут заговоры друг против друга. Им приходится это делать, так как они не могут доверять друг другу. И каждый раз из семерых выживает один, который и становится первой жертвой Алгули в день его совершеннолетия. Алгули не хочет иметь отца - простого смертного.
   - А отчего один из отцов не убьет самого Алгули? - спросил Кэрмоди и краем глаза заметил, как люди из второй шестерки вздрогнули и переглянулись.
   - Он действительно маленький ребенок, его нужно кормить, нянчить, менять пеленки,- ответил Тэнди.- Он бог, но вобрал в себя существо тех, кто его создал. А так как большинство людей мечтает о бессмертии, он, их сын, стал бессмертен. Поэтому он жил бы вечно, пока живут на планете люди. Но он бог Зла, он не доверяет своим отцам и убивает их. Но вот парадокс: как только это происходит, он начинает стареть и со временем умирает. Семена зла, заложенные в нем, распускаются цветами недоверия, страха, ненависти.
   - Все это понятно,- сказал Кэрмоди,- но отчего бог добра Иесс может стариться и умирать?
   Люди Алгули рассмеялись, и один из них крикнул:
   - Хорошо сказано, землянин!
   Терпеливо, будто непонятливому ребенку, Тэнди опять пустился в объяснения.
   - Хотя Иесс и бог, но он воплощен в человеке из плоти и крови. Поэтому он живет как человек и должен умереть как человек. Он так же вобрал в себя сущность своих создателей. Но создали его не мы, Бодрствующие, его создали Спящие. Они грезят во сне и определяют в снах сущность божества. Если в мире много зла, то скорее всего родится Алгули, если же много добра - Иесс. Мы, отцы, не самая главная определяющая сила. В конце концов все определяет воля шести миллиардов спящих жителей планеты.
   Тэнди помолчал, бросил взгляд на Кэрмоди, как бы желая вдохнуть в него искренность. А затем продолжил:
   - Не буду скрывать. Ты для нас ценен тем, что ты землянин, житель другой планеты. Только недавно мы, кэриены, стали задумываться о религиях других миров, о том, что они означают. Мы стали понимать, что Великая Мать, Бог, Первопричина, Создатель Вселенной - как видишь, их везде всяк зовет по-своему - думает не только о нашей планете, песчинке в море мироздания. Его творения разбросаны везде. Поэтому Спящие, зная, что они не одни во вселенной, что у них есть везде множество братьев, желают быть отцами бога единого для всех живых существ мироздания. Возрожденный Иесс уже не будет прежним. Он будет отличаться от него, как дитя отличается от отца. Он будет иметь в жилах кровь людей с других планет, мы надеемся на это. И мы, вместе с ним, тоже будем лучше. Вот отчего ты нужен нам, Кэрмоди.
   Тэнди показал на врагов:
   - И эти шестеро тоже хотят тебя, хотят, чтобы ты стал седьмым, но по другой причине. Если ты станешь одним из отцов Алгули, то он, вероятно, распространит свою власть на другие планеты, и отцы его смогут грабить и топтать не только свою, но и другие, чужие планеты.
   Кэрмоди ощутил, как в нем вспыхнула алчность и надежда. Откуда-то из глубины измученного тела появились новые силы. Захватить богатейшие миры, нацепить на шнурок и носить на шее, как ожерелье из драгоценных жемчугов! Обладая могуществом регента Алгули, он может творить что угодно! Ничего недозволенного нет! И в этот момент вторая группа решила, что пришло время действовать. На Кэрмоди обрушилась волна их объединенной воли. И он, беззащитный, рухнул под напором этой волны.
   Тьма, тьма, тьма...
   Тьма...
   Он, Джон Кэрмоди, всегда будет таким, каким он хотел быть: сильным, надменным, сметающим на своем пути. Его тело, разум, душа закалятся в черном пламени тьмы, и ничто не будет в состоянии устрашить Джона Кэрмоди. Целые народы будут умирать, звезды остывать и гаснуть, планеты рушиться на свои солнца - и только он, Кэрмоди, будет властелином Вселенной. И всегда он будет одним и тем же, сегодня и завтра, всегда тем же твердым и сверкающим, как черный алмаз, Джоном Кэрмоди.
   И тут в бой ринулась первая группа. Но они не обрушились на него объединенной волей, они просто открылись ему, сняли защитные барьеры. В них не было никакой угрозы, и он не чувствовал, что они, подобно слугам Алгули, скрывают черные замыслы. Они раскрылись полностью, до самых глубин своего существа.
   Свет, свет, свет...
   Свети...
   О, это было нечто другое, чем воздействие зла! Он вдруг почувствовал, что его разорвало на сотни тысяч кусков, ощутил, что он летит, стремительно и неудержимо, одновременно во всех направлениях.
   Это было непонятно, а потому страшно. Он молча закричал, пытаясь собрать сотни тысяч кусков в одно целое, стать снова Джоном Кэрмоди. Боль была ужасной, экстаз - тоже.
   Он понял, что потерпел поражение.
   - Ты должен умереть,- сказал Тэнди,- уничтожить старого, прежнего Джона Кэрмоди и сотворить нового, лучшего. Новое божество всегда лучше старого, умершего.
   Кэрмоди резко отвернулся и от тех и от других. Он достал из кармана нож, нажал на кнопку, и из рукоятки выскочило серовато-голубое жало.
   У него был только один путь освободиться от бронзовых челюстей. И он пошел по этому пути.
   Было больно, но не так сильно, как он ожидал. Да и крови было меньше, чем представлялось. Он мысленно перекрыл все сосуды, и они повиновались, они закрылись, как закрываются цветы в ожидании ночи.
   Однако эта процедура была очень утомительна. Он дышал так, будто пробежал сотню миль. Ноги подрагивали, лица стоящих внизу расплывались. Он едва мог стоять.
   Из группы Алгули вышел человек и протянул руки.
   - Прыгай, Кэрмоди,- позвал он,- прыгай, я поддержу тебя.
   У меня сильные руки. Мы разгоним этих слабаков, войдем в Замок и...
   - Погоди!
   Женский голос доносился откуда-то из-за спины. Громкий и повелительный и в тоже время полный музыки.
   Все замерли.
   Кэрмоди обернулся.
   Мэри.
   Мэри, живая и невредимая. Как будто он не всаживал в нее целую обойму. Она ничуть не изменилась. Кроме одного. Ее живот был чудовищно огромен. Казалось, она готова родить прямо сейчас.
   Предводитель второй шестерки спросил:
   - Кто эта земная женщина?
   Кэрмоди хотел ответить, но его опередил Тэнди:
   - Она была его женой. Он убил ее на Земле и сбежал сюда. И в первую же Ночь Сна он создал ее.
   - О-о-о!
   Люди в группе поклонников Алгули охнули и отшатнулись.
   Кэрмоди удивленно уставился на них. Очевидно, эта информация внесла какие-то осложнения, какие, правда, он пока не мог понять.
   - Джон,- сказал Мэри.- Совершенно бессмысленно убивать меня столько раз. Я буду всегда возрождаться. Я уже готова родить дитя, которое ты не хотел. Он появится через час. На рассвете.
   Спокойно, но каким-то особым, звенящим голосом, выдающим его внутреннее напряжение, Тэнди спросил:
   - Ну, Кэрмоди, кем же он будет?
   - Кем? - глупо переспросил Джон.
   - Да,- продолжал предводитель поклонников Алгули, снова приблизившись к пьедесталу.- Кем? Иессом или Алгули?
   - Так вот оно что! - сказал Кэрмоди. Экономия Природы, Богини, или что там есть еще. Зачем трудиться над созданием ребенка, когда вот он, под рукой.
   - Да! - громко сказала Мери.- Джон, ты же не хочешь, чтобы дитя стало таким, как ты? С темной замороженной душой?
   - Человек,- сказал Тэнди.- Неужели тебе не ясно, что ты уже сделал выбор? Разве ты не знаешь, о чем думаешь?
   Кэрмоди покачнулся и едва не упал в обморок, но не от слабости.
   Свет, свет, свет... Огонь, огонь, огонь...
   - Дай себе раствориться в нем. И, как феникс, ты возродишься вновь.
   - Держи меня, Тэнди,- прошептал Джон.
   - Прыгай,- ответил Тэнди, громко рассмеявшись.
   Шестерка Иесса ликовала.
   Люди Алгули завопили в ужасе и бросились врассыпную.
   Туман стал реже, сменил цвет с пурпурного на бледно-фиолетовый. Над горизонтом медленно появился огненный шар, фиолетовый цвет которого быстро сменялся белым, как будто кто-то стянул вуаль с лика планеты.
   Те из поклонников Алгули, что не успели скрыться, зашатались и упали наземь. Конвульсии сотрясали их тела, с хрустом ломались кости. Через некоторое время на мостовой лежали неподвижные тела.
   - Если бы ты сделал другой выбор,- сказал Тэнди, все еще поддерживая шатавшегося от слабости Кэрмоди,- то тогда бы мы валялись мертвыми в пыли.
   Они медленно направились к Замку, кольцом окружив Мэри, которая еле плелась, то и дело сгибаясь при приступах боли. Кэрмоди, шедший за ней, стискивал челюсти и стонал, так как испытывал непонятное и невероятное для мужчины состояние - предродовые схватки. Он был в этом не одинок, остальные так же закусывали губы, прижимая руки к животам.
   - Что с ней будет потом?- шепотом спросил Джон у Тэнди.
   - Она выполнит свою миссию, когда родится Иесс,- ответил кэриен.- Затем она умрет. Она умрет, когда закончится сон. Сейчас она жива только потому, что мы вливаем в нее часть своей энергии. Нужно торопиться. Скоро все проснутся и не будут знать, кто правит в мире, Иесс или Алгули. Они не будут знать, радоваться им или рыдать. Мы не вольны оставлять их в сомнениях. Мы обязаны идти в Замок. Там, в покоях Святой Великой Матери пройдет обряд святого совокупления. И тогда Мэри разрешится от бремени создания твоей ненависти и любви и умрет. Затем мы должны обмыть ребенка и показать его народу.
   Он дружески похлопал Кэрмоди по руке и вдруг сильно сжал ее.
   Джон не почувствовал боли от этого пожатия, его разрывала боль другого рода. Она волнами накатывалась на него и отступала, смешиваясь с экстазом от мысли, что он дает жизнь божеству. Радость охватила все его существо. И на фоне этой боли и радости, в нем уверенно зрело решение заплатить за все, что он сделал в своей противоречивой жизни. Нет, это не было желание самонаказания, ненависти к самому себе. Он должен... должен постараться изменить мир, вселенную, которая доселе редко улыбалась разумным существам.
   Что надо делать для этого, какие средства выбрать, какую поставить цель - он еще не знал. Это придет позже.
   Сейчас он был полностью поглощен последним актом великой драмы Сна и Пробуждения.
   Внезапно он увидел лица двух людей, которых уже не чаял увидеть. Раллукса и Скелдера. Те же, но и другие, изменившиеся. Исчезло страдание с лица Раллукса, его сменило спокойствие и умиротворенность. Исчезла жестокость и резкость лица Скелдера. На его губах играла мягкая улыбка.
   - Значит, вы удачно прошли через все,- хрипло прошептал Кэрмоди.
   - Да,- ответил Скелдер.- Мы оба прошли сквозь огонь. Ты ведь знаешь, что каждый на этой планете получит то, чего по-настоящему хочет.
   Белое светило замерло в зените. И тогда тишину разорвал первый детский крик...
   Часть вторая
   - И теперь я должен опять вернуться на Кэриен? - сказал отец Джон Кермоди.- После двадцати семи лет?!
   Он вел себя довольно спокойно, пока кардинал Фэксинс излагал, что от него хочет Церковь. Но ему трудно было долго пребывать в неподвижности. Более всего сейчас ему хотелось взмахнуть руками и улететь подальше от кардинала и от всего того, что он представляет.
   Джон вскочил и стал расхаживать взад-вперед по полированным плитам паркета, нервно сжимая руки то за спиной, то на груди. Внешне он мало изменился за эти годы, но теперь на нем была сутана священника ордена Святого Джайруса.
   Кардинал Фэксинс сгорбился в кресле. Его умные зеленые глаза остро поблескивали над крючковатым носом. Он был похож на одряхлевшего от старости ястреба, уже не очень уверенного в себе, но готового броситься на жертву при первой возможности. Лицо в морщинах, седина в волосах. Ему уже было 175 лет, и это сказывалось на его характере.
   Внезапно Кермоди остановился:
   - Ты действительно думаешь, что только я пригоден для этой миссии?
   - Да, и к тому же более всех,- выпрямился в кресле кардинал, как бы готовясь к нападению.- Я уже говорил тебе, насколько это важно. Полагаю, что одного раза достаточно, ты же интеллигентный человек. Ты посвятил свою жизнь Церкви и даже чуть не получил епископское кресло.
   Намек был ясен, и даже чересчур. Кэрмоди хорошо знал, что его решение жениться после отмены обета безбрачия для служителей Церкви разочаровало кардинала, прочившего его в епископы мира Чейденвулли.
   Фэксинс бросил взгляд на желтые цифры, вспыхнувшие на экране монитора:
   - У тебя есть всего два часа на подготовку. Я думаю, что ты будешь в порту вовремя.
   Кэрмоди рассмеялся и ответил:
   - Ну что я могу поделать? Мне приказывают, но при этом говорят, чтобы я ехал добровольно. Хорошо. Я поеду. Но я должен предупредить Анну. Для нее это будет удар.
   Кардинал заерзал в кресле:
   - Жизнь священника не всегда легка и приятна. Она знает об этом.
   - Я знаю, что она знает! - резко ответил Кэрмоди.- Я знаю, что ты ей наговорил перед нашей свадьбой.
   - Мне жаль, Джонни,- сказал старик с легкой улыбкой.Реальность не всегда безоблачна.
   - Да. И ты даже забыл о своем хваленом немногословии, за которое тебя зовут Три фразы. Ты обрушился на нее как торнадо.
   - Еще раз прошу прощения.
   - Ладно, забудем это,- усмехнулся Кэрмоди.- Что сделано, то сделано. Мне нисколько не жаль Анну. Единственное, о чем я сожалею, что я не женился на ней лет двадцать назад. Я крестил ее, и она всю жизнь прожила в моем приходе.
   Он помолчал, колеблясь, а затем продолжил:
   - Прости меня. На сборы мне нужно минут десять. Я позвоню Анне и заеду за ней. Она проводит меня в порт.
   Кардинал пожал плечами:
   - Делай как знаешь.
   Кэрмоди плеснул в стакан виски, выпил и пошел в спальню. Там он достал небольшой чемодан, бросил его на постель. Мне хватит и одного,- подумал он. - Анна вряд ли будет возражать. Она всегда старается быть готовой к самым невероятным событиям.
   Он нажал кнопку на плоском диске, прикрепленном к запястью. Центр диска засветился, и раздался тоненький сигнал.
   Кэрмоди продолжал собирать вещи, не желая зря тратить время и зная, что она вскоре ответит на вызов. Однако когда все было собрано, ответа все еще не было и он начал беспокоиться.
   Джон подошел к видеотелефону и набрал номер миссис Ругон. Она ответила сразу же. При виде Кэрмоди ее полное лицо засветилось радостью.
   - Отец Джон! Я только что хотела звонить вам. Я говорю об Анне! Она хотела пройтись по магазинам и должна была вернуться полчаса назад. Я думала, что она, может быть, пошла домой.
   - Ее здесь нет.
   - Может, она забыла одеть переговорное устройство? Ты же знаешь, как она рассеянна, особенно теперь, когда в ее голове только мысли о ребенке. О небеса! Алиса плачет! Я должна бежать. Но ты мне позвони, когда Анна отыщется. Если она придет сюда, я ей скажу, чтобы она позвонила домой.
   Кэрмоди связался с магазином Рейнкода. Клерк сообщил, что миссис Кэрмоди ушла минут пятнадцать назад.
   - Она не сказала, куда собирается идти?
   - Она хотела зайти в клинику, святой отец.
   Кэрмоди с облегчением вздохнул:
   - Благодарю.
   Он связался с клиникой. Дежурный ответил, что миссис Кэрмоди ушла пять минут назад.
   Джон успокоился, но положив трубку, задумался. Что-то тревожило его. Почему она не отвечает по устройству личной связи? Оно вышло из строя? Маловероятно. Его можно сломать разве что ударом молотка. Возможно миссис Ругон права, Анна в последнее время рассеянна. Ну например, мыла руки и оставила прибор в туалетной.
   Он снова вернулся к чемодану. Анне, конечно, не понравится, как он все уложил, но времени нет.
   Зазвонил телефон. Кэрмоди подошел к экрану. На нем появилось лицо полисмена. Кэрмоди ахнул, и в его животе что-то оборвалось. Спину прошиб холодный пот.
   - Сержант Льюис, святой отец,- представился полицейский.- Я очень сожалею, но у меня плохие известия, сэр... о вашей супруге, сэр.
   Кэрмоди не ответил. Он смотрел на грубое лицо Льюиса и ждал.
   - ...ее сразу не сумели опознать, не было документов. Но лицо ее цело, и друзья, что были поблизости, назвали нам имя... - говорил сержант.- Я очень сожалею, но для официального опознания требуется ваше присутствие.
   И только теперь слова полицейского дошли до сознания Кэрмоди. Анна уехала из клиники на автомобиле. Под сиденьем разорвалась бомба. Так что опознать ее сразу было нелегко.
   - Благодарю, сержант. Я сейчас буду.
   Он отошел от аппарата и отправился в соседнюю комнату. Кардинал, увидев бледное лицо Кэрмоди, вскочил с кресла, столкнув со стола стакан, разлетевшийся вдребезги.
   Джон коротко поведал о случившемся. Фэксинс зарыдал. Позже, когда Кэрмоди отошел от шока, он понял, что кардинал в глубине души нежно любит его, хотя о нем и говорили, что он настоящий сухарь.
   - Я пойду с тобой,- сказал кардинал.- Но сначала надо позвонить в порт и отменить твой полет.
   - Не надо,- ответил Кэрмоди. Он вернулся в спальню, взял чемодан и вышел. Кардинал молча смотрел на его действия.
   - Я должен ехать,- сказал Джон.
   - Сейчас ты не в форме.
   - Я знаю. Но я приду в себя.
   Зазвонили в дверь. Вошел доктор Аполлониус с портфелем в руке:
   - Прошу прощения, отец. Я принес то, что поможет вам,- он вынул из кармана лекарство.
   - Не надо,- покачал головой Кэрмоди.- Кто вас вызвал?
   - Я,- сказал Фэксинс.- Я думаю, тебе следует его принять.
   - Твоя власть не распространяется на медицинские дела,- ответил Кэрмоди. Мягкий звук разнесся по комнате. Джон поставил чемодан, подошел к стене, открыл дверцу шкафа и достал оттуда цилиндр.
   - Почта,- сказал он, не обращаясь ни к кому в частности. Он заглянул в шкаф, чтобы убедиться, что там больше ничего нет. Закрыл дверцу, вернулся к чемодану, сунув письмо в карман.
   По пути в морг кардинал сказал Джону:
   - У меня не хватило бы жестокости приказать тебе отправляться в Кэриен, но если ты хочешь этого сам... Анна...
   - ...всего лишь один человек, а судьба миллионов зависит от меня,- закончил Кэрмоди.- Я знаю.
   - Да, и еще одно. Полиция,- безучастно продолжал Кэрмоди.Интересно, кто так ненавидел меня, что убил Анну. У нее не было врагов. Но если полиция задержит меня для допроса, я опоздаю на рейс.
   - Предоставь это мне,- сказал Фэксинс.
   Далее Кэрмоди все делал как во сне. Он поднял простыню без каких-либо ощущений и долго смотрел на почерневшее лицо с открытым ртом. Затем повторил капитану все, что перед этим говорил кардиналу. Нет, у него нет подозрений, кто мог подложить бомбу. Кто-то вернулся из прошлого Кэрмоди и в знак мести убил Анну.
   Два священника ехали в порт на такси. Они проехали мимо здания Ордена Св. Джайруса. Двадцать три года назад это здание стояло на окраине маленького городка. Теперь оно стало центром огромной столицы планеты. Там, где раньше двухэтажные дома были редкостью, теперь громоздились 20-этажные коробки и кубы. Все улицы были вымощены каменными плитами, шоссе бетонированы. Когда Кэрмоди прибыл сюда впервые, он утонул по колени в жидкой грязи, как только сошел с трапа корабля, и увидел грязные развалюхи этого богом забытого места.
   Анна. Если бы он не женился на ней, она была бы жива. А он восседал бы в сверкающем кресле епископа и вершил делами Церкви на планете. На ней, правда, проживало всего пятьдесят миллионов человек, а когда он впервые прибыл сюда, здесь жило вообще в 50 раз меньше.
   Анна. Когда он сказал, что не уверен в правильности своего решения жениться на ней, она заявила, что если не станет его женой, то уйдет в монастырь. Он рассмеялся и ответил, что она начиталась романов и оторвалась от жизни. Ей нужен мужчина. Если это будет не он, то найдется кто-нибудь другой.
   Тогда они поссорились, но все закончилось объятиями. На следующий день он улетел на Землю с ежегодным отчетом. На это потребовалось две недели, и он с радостью вернулся на свою планету и снова увиделся с Анной...
   Он глубоко вздохнул и зарыдал. Кардинал пришел в сильное смущение, но сразу же взял себя в руки, прижал голову Джона к своей груди и стал поглаживать его волосы, произнося слова утешения. Затем он сам не выдержал и заплакал. Слезы капали на щеку Кэрмоди.
   Когда они прибыли в порт, Кэрмоди сел прямо и вытер слезы.
   - Я уже в норме. Хорошо, что мне предстоит долгая поездка. Если бы я остался здесь, я совсем бы расклеился. Каким примером был бы я для тех, кого сам должен утешить в горе? Или тем, кого я убеждаю, что смерть - это скорее повод для радости, чем для горя, так как те, кто умирают, освобождаются от грехов этого мира. Я всегда знал, что эти слова немного стоят.
   Кардинал молчал. Пятиэтажное здание порта занимало площадь в тридцать акров. Оно было из мрамора, добываемого в горах недалеко от столицы. Главный зал был набит людьми со всех планет Федерации, а также другими разумными существами. Большинство летели по делам фирм и правительств, и лишь некоторые, у которых было достаточно средств, путешествовали ради собственного удовольствия. В другой части здания находилось Бюро иммиграции. Здесь толпились люди, обладавшие меньшим достатком и еще меньшим счастьем.