Каролина Фарр
Молот ведьмы
Глава 1
Когда луна вдруг скрывается в тени облаков и слышится шум деревьев при полном отсутствии ветра, я вспоминаю «Молот ведьмы» — причудливое старинное поместье на суровом побережье залива Мэн, а следом сразу же порочное обаяние и талант Питера Кастеллано. Тогда я содрогаюсь, охваченная страхом, и забываю, что сейчас шестидесятые годы двадцатого столетия, что я современная женщина, известный автор и вовсе не суеверный человек.
Теперь мне кажется странным, что все эти ужасы начинались с моей приятной мечты и планов, полных самых радужных надежд.
Меня зовут Саманта Кроуфорд, и, вероятно, надо объяснить, что все это случилось, когда я только начала работать в «Лэтроуб Силвер пабликейшиз». Как раз прошло шесть месяцев с тех пор, как я осиротела — умер мой отец, и вот, опомнившись немного от шока и отчаяния, я осознала, что должна теперь искать собственный путь в жизни.
Вначале такая перспектива меня напугала, но, поскольку отец оставил мне несколько тысяч долларов, у меня была возможность хорошенько осмотреться, чтобы найти работу по душе. Эти поиски заняли три месяца.
Я начала работать в машбюро издательства «Лэтроуб Силвер», но не собиралась там задерживаться, а потому вскоре стала сама писать статьи. Их все чаще и чаще печатали, и в конце концов меня приняли в штат «Секретов» — одного из дюжины журналов, выпускаемых издательством.
Я уже проработала в нем шестнадцать месяцев, когда меня однажды вызвал главный редактор и предложил задание, которое — это сразу было понятно — могло стать настоящим прорывом в большое журналистское будущее. Мистер Андерсон — лысеющий толстяк — был бабником, недаром работавшие под его началом девушки дали ему прозвище «Руки». Но у него был нюх на интересные темы — и это подтверждалось тем, что они всегда пользовались успехом у читателей.
— Саманта, я давно присматриваюсь к вам. — Он подвинул для меня стул. Затем уселся сам и подарил мне через стол лучезарную улыбку. — И горжусь своей способностью открывать талантливых авторов, я их нутром чувствую. При этом, надо сказать, редко промахиваюсь. — Он выдержал выразительную паузу. — У меня для вас хорошие новости. Сам мистер Лэтроуб оценил вашу последнюю статью и сказал, что вы подаете большие надежды. Что вы думаете об этом?
— Я очень польщена, мистер Андерсон, и благодарна как издательству «Лэтроуб Силвер пабликейшпз», которое позволило мне найти себя, так и лично вам, потому что вы взяли меня в «Секреты», — проговорила я и увидела, что ему приятны мои слова.
— Мы, то есть мистер Лэтроуб и я, пришли к выводу, что вам уже вполне можно доверить работу над большой темой — каким-нибудь серьезным проектом. Короче говоря, мы хотим, чтобы вы сделали серию статей для «Секретов», которые затем можно было бы объединить и издать отдельной книгой в жестком переплете. Как вы относитесь к такой идее?
— Это то, о чем я давно мечтала, мистер Андерсон, — восторженно произнесла я.
Он потянулся через стол и потрепал меня по руке, оставив ее в своей.
— И наше первое задание для вас, Саманта, — поездка на север, к заливу Мэн.
Я улыбнулась и убрала свою руку из его пухлой ладони.
— Мистер Лэтроуб прислал мне досье сегодня утром, — продолжил редактор, — мы хотим, чтобы вы изучили его досконально. Если решитесь принять наше задание, он подготовит контракт, который вы подпишете.
Мистер Андерсон протянул мне толстую папку. С любопытством открыв ее, я ахнула от изумления. Питер Кастеллано! Имя Кастеллано значило для театров Бродвея то же, что имя Валентино[1] в кино. Поколение моей матери обожало Кастеллано так же, как более старое поколение американских матерей преклонялось перед Валентино. И точно так же, как Валентине, он куда-то исчез на пике славы. Что-то положило конец его карьере. Умерла его жена и...
Я вдруг спохватилась, что мистер Андерсон что-то говорит. Но его слова не были адресованы мне — он беседовал по телефону.
— Да, мистер Лэтроуб, да, она сейчас у меня. Мы как раз это обсуждаем. Мы... Нет, еще нет. Но я думал... Понимаю. Да... да, разумеется, мистер Лэтроуб. Я скажу ей. Через полчаса? Хорошо, сэр... — Мистер Андерсон положил трубку и, сделав недовольную гримасу, зачем-то объяснил очевидное: — Это был мистер Лэтроуб. Он хочет знать ваше решение как можно скорее. Через полчаса.
— Но папка такая толстая, мистер Андерсон! Мне понадобится больше времени, чтобы все прочитать и набросать заметки.
— Будет лучше, если вы уложитесь в полчаса, — нахмурился он, — мистер Лэтроуб просто помешай на пунктуальности. Если он сказал — полчаса, так и должно быть.
— В таком случае мне надо бежать. — Я поднялась.
Мистер Андерсон тоже встал и, обойдя стол, положил руку мне на плечо.
— От всей души желаю удачи, моя дорогая. Уверен, вы сделаете сенсационный материал.
Поблагодарив его, я пулей помчалась в свой офис. Закурив сигарету, начала изучать содержимое папки. Она была из нашей библиотеки, где хранились досье на всех, почти всех, кто мог помочь нам сделать сенсацию в «Секретах», — от президентов и монархов до серийных убийц.
Начав читать, я сразу увлеклась. Вернее, меня захватило и поразило содержимое папки, потому что, если на свете существовала биография человека, достойная бестселлера, таким человеком, несомненно, был Питер Кастеллано. Он побывал повсюду и, казалось, с полной отдачей прожил каждое мгновение своей жизни! А ведь я знакомилась лишь с отдельными ее штрихами — сжатыми фактами, изложенными в газетных и журнальных статьях.
Великий актер, искатель приключений, авантюрист и донжуан, у него было больше романов, чем у какого-нибудь европейского титулованного жиголо. Назовите любое известное женское имя — и Питер Кастеллано тут как тут. К тому же его вторая жена погибла при загадочных обстоятельствах, но после следствия ее смерть была признана самоубийством. Хотя ходили слухи, что она совершила это после попытки убить соперницу, к которой дико ревновала мужа...
Я взглянула на настенные часы. Время пробежало незаметно. Мистер Лэтроуб не должен ждать, а я не просмотрела и половины вырезок. Впрочем, у меня не было и тени сомнения — конечно же я возьмусь за это задание.
— Вы прочитали досье, мисс Кроуфорд, и должны были заметить: карьера Питера Кастеллано в театре хорошо в нем представлена, но ничего не известно о ранних годах его жизни, до того, как он стал актером.
— Я обратила внимание на одну старую вырезку, в которой его называли Зиндановым, Питером Зиндановым, — сказала я. — В ней говорилось, что он из русских эмигрантов и недавно получил гражданство. Еще намекалось, что его прошлое полно загадок, родители Питера были бедны, а его жизнь — образец восхождения из нищеты на вершину успеха. Но потом увидела вырезку из другой газеты того же периода времени, в которой утверждалось, что его пригласили из Франции, где он отдыхал на Ривьере, чтобы сыграть главную роль в спектакле «Крылья смерти». Критики отмечали, что так у Кастеллано появился шанс показать себя драматическим актером. Я не совсем поняла.
Мистер Лэтроуб кивнул:
— Это действительно может сбить с толку. Он никогда не рассказывал журналистам о своем прошлом. И также вы должны были заметить, что о нем не появлялось никаких публикаций с тех пор, как он ушел из театра сразу после смерти жены. Целых десять лет. Это совершенно неизвестная пока часть жизни Питера Кастеллано, мисс Кроуфорд, причем очень важная часть.
— Понимаю...
— Кастеллано возник ниоткуда, промелькнул как блестящая комета по всем театрам мира, чтобы исчезнуть снова в тот момент, когда погибла его жена. Вот два периода его жизни, о которых ничего не известно публике. Ей дали кумира, а потом неожиданно его отняли. Эти периоды и могли бы стать самой важной и захватывающей частью вашей книги. Я сделал ударение на словах «могли бы», потому что этого не произойдет. — Увидев удивление в моих глазах, Лэтроуб пустился в объяснения: — Питер Кастеллано с дочерью разрешили нам написать его биографию только при условии, что в ней будут изложены все его великие любовные истории и жизнь на сцене. На самом деле Питер Кастеллано — сын графа и графини Зиндановых, одной из самых богатых семей России до революции. Он официально сменил фамилию на Кастеллано еще до того, как стал актером. Его семья не оставила свои богатства большевикам — все увезла с собой. Тут они купили несколько тысяч акров земли у залива Мэн, так что Питер появился из поместья «Молот ведьмы», родового гнезда, куда потом снова и удалился. Но широкой публике ничего не известно о «Молоте ведьмы». Я рассказываю вам это, потому что мне кажется, есть такая необходимость, хотя вам разрешат включить лишь несколько строк из истории ранней жизни Кастеллано. И еще чувствую, будет справедливо сказать вам, что Питер сам просил, чтобы именно вы написали книгу.
— Я?.. Почему я?..
— Очевидно, он читал и восхищался вашими статьями в наших журналах и также узнал, что вы молоды и привлекательны. Для Питера Кастеллано это жизненно важно. Единственными гостями в поместье Кастеллано до сих пор были лишь его агенты, которые занимаются его инвестициями. — Мистер Лэтроуб перевел дыхание. — А теперь вот вы получили разрешение посетить дом. И, мисс Кроуфорд, он обещал вам помогать. Нам нужны фотографии. Я пошлю Ричарда Мэнсфилда туда позже, когда вы будете к этому готовы. Возможно, его не примут в доме как гостя, тогда он остановится в деревне, но от вас, мисс Кроуфорд, я жду полного контакта с Ричардом. И повторяю — вы должны писать только о любовных романах Питера Кастеллано, не вникая в семейную историю. Хотя она, несомненно, очень притягивает.
— Да, сэр.
Я нашла все это нелепым. Каким же надо быть человеком, чтобы хотеть вот так рассказать всему свету о своих романах, опубликовать свои любовные похождения? И почему так важно, чтобы биографию Кастеллано написала молодая и привлекательная журналистка? Во что я позволяю себе влезть?
Но если у меня и появились плохие предчувствия, они рассеялись, когда я услышала, что буду работать с Ричардом Мэнсфилдом. Несмотря на то что Мэнсфилд был родным племянником мистера Лэтроуба, он считался лучшим фотографом нашего издательства — и к тому же был самым красивым мужчиной из всего коллектива. Девушки им просто бредили.
— Вам надо позвонить мисс Шерил, дочери Кастеллано, и договориться с нею о встрече в аэропорту. В бухгалтерии получите зарплату и командировочные, — сказал мистер Лэтроуб и дал мне на прощание несколько дельных советов, как лучше беседовать с таким человеком, как Питер Кастеллано. Потом пожал мне руку и пожелал успеха.
Таким образом, я получила полную свободу действий и все-таки никак не могла до конца поверить в случившееся. Надо же, в двадцать один год я уже стала известным автором и только что подписала договор на книгу! Мне гарантирована зарплата в «Секретах», мои расходы будут оплачены, а впереди заманчивые перспективы, связанные с рукописью, которую, правда, предстоит еще написать. Но пока все, что от меня требовалось, — это сделать серию статей в том же стиле и духе, как я научилась и привыкла их писать для «Секретов». Впоследствии из них мог получиться бестселлер. Ну разве могло быть будущее более многообещающим?
Моросил дождик, капли падали на мое лицо, пока я спускалась по трапу и проходила по летному нолю к маленькому терминалу.
Войдя внутрь, я неуверенно огляделась, потому что не представляла себе, как выглядит Шерил Кастеллано.
— Простите, вы — Саманта Кроуфорд?
Я не заметила ее сначала, сидевшую вместе с другими людьми. Мне улыбалась тоненькая, с яркими фиалковыми глазами блондинка. На ней был белый шерстяной костюм и переливчатый синий дождевик, накинутый небрежно на плечи. Я заметила ее ухоженные руки и тщательно наложенную косметику. Ей около восемнадцати, припомнила я, она красива и умна, и улыбнулась в ответ.
— Мисс Кастеллано?
— Да, это я. Собиралась объявить по радио, что жду вас, мы же не описали друг другу, как будем выглядеть, хотя это не важно. Питер сказал, что вы выше меня ростом и будете одеты с шиком, так что мне тоже пришлось приодеться. Обычно я ношу свитер и юбку или брюки, когда езжу верхом.
К счастью, я была уверена, что мое желтое шерстяное пальто вполне соответствует представлению ее отца.
— Почему ваш отец решил, что я высокая и что буду одета с шиком?
— О, Питер всегда угадывает такие вещи, — легко отозвалась Шерил. — Я говорю ему иногда, что ему стоит объявить себя колдуном и принимать посетителей. Хотя он ошибся в цвете ваших глаз. Они зеленые, верно? А он думал, что коричневые или карие.
— Интересно, а что еще он предсказал?
— Что вы должны быть длинноногой, красивой и умной, поскольку работаете в «Лэтроуб Силвер пабликейшнз». Что ваш интеллект выше среднего. Размеры — 36-24-36...
— 34-22-34! — машинально поправила я.
Она пожала плечами:
— Наверно, даже Питер не может все время угадывать. Он сказал, что вы будете выше меня, но надеялся, не слишком высокой. Он не любит слишком высоких женщин. Видите ли, хотя все считают, что его рост равен шести футам, на самом деле он на дюйм меньше. Хороший рост для мужчины, но в театре приходилось подбирать состав труппы, чтобы на сцене рядом с ним не оказались актеры выше его. Когда вы создаете образ героя, ему надо соответствовать.
Я начала сомневаться: в качестве кого меня сюда пригласили — автора или партнерши для танцев?
— Вы зовете вашего отца Питером, мисс Кастеллано?
— Ну конечно. А почему нет? Он молод, еще очень молод, чтобы подчеркивать нашу разницу в возрасте перед незнакомыми. Когда вы его увидите, сами поймете. — Она рассмеялась и взяла меня под руку. — Вы мне нравитесь! И, думаю, Питеру тоже поправитесь. Я собираюсь звать вас Самантой. Не возражаете?
— Нет. Если я могу звать вас Шерил.
— Согласна. Вы, разумеется, танцуете. Должны. Ездите верхом, умеете ходить под парусом, играть в гольф и любите стрелять?
— Боюсь, нет. В любом случае мое задание не...
— Мы тоже этим не занимаемся. Пойдемте и выпьем пока кофе. Или вы предпочитаете сначала добраться до дома?
— Все равно... Я полностью в вашем распоряжении, Шерил.
— Тогда пошли пить кофе. Они вечно задерживают выдачу багажа. Вы плаваете, любите ловить рыбу?
— Ну... Когда-то в Калифорнии я этим увлекалась. Но моя командировка сюда не предполагает...
— Прекрасно. Потому, что это наши основные развлечения здесь, чтобы избежать скуки от монотонности дней, и потому, что ими можно заниматься не выходя за пределы поместья. Питер давно не выезжает в свет. Тем более не ищет общения с незнакомыми людьми.
Мы сели, и Шерил заказала кофе.
— Вы любите кофе со сливками? — спросила она. — Я люблю кофе и с сахаром, и со сливками. Как Питер. Нам с ним можно не беспокоиться о наших фигурах. Сколько кусочков? Два?
— Питер и это знает? — засмеялась я.
Шерил покачала головой:
— Нет. О, сколько у вас чемоданов с собой? Вот и багаж.
— Три, — призналась я. — Подумала, что у вас здесь полно развлечений и бывает много приемов.
— Больше нет. Но переодеваемся мы часто. В основном чтобы дать занятие слугам. Подождите здесь. Скажу, чтобы Том Моррисби отнес ваши вещи в машину.
Она умчалась, оставив кофе наполовину недопитым. Я выпила свой и закурила сигарету.
— Том живет в деревне, — вернувшись, сообщила запыхавшаяся Шерил. — Приезжает сюда на работу каждый день. Он милый, но очень застенчив и, разумеется, неразвит. Как и все мужчины в округе, за исключением Питера. Вы готовы? Не думаю, что мне хочется допивать кофе.
Она опять взяла меня под руку и повела к стоянке. Девушка болтала без умолку, и я с симпатией подумала, что это сверхоживление, вероятно, вызвано одиночеством или, возможно, невыносимым горем.
Я ожидала увидеть спортивную машину, но швейцар аэропорта открыл для нас дверцы массивного лимузина.
— Наверное, Питеру захотелось поразить вас, — сказала Шерил. — Вы ездили раньше в «роллс-ройсе»? Я предпочитаю «феррари», эта машина разгоняется как самолет. Я говорила Питеру, что и вам скорее больше понравится «феррари», но он настоял на «ройсе». Вы предпочитаете сидеть сзади, Саманта? Я иногда представляю себя королевой, когда за рулем Игорь — это наш шофер, — сажусь сзади и делаю вот так ручкой, изящно, но бесстрастно, понимаете? Вот так... — И она продемонстрировала как, при этом ее молодое оживленное личико застыло вдруг равнодушной и неподвижной маской.
Я засмеялась и ответила:
— Предпочитаю быть Самантой Кроуфорд и сидеть рядом с вами, Шерил. Тем более, что задняя кабина салона, кажется, не соединена с шофером телефонной связью. А вы сможете мне рассказать о местах и людях, мимо которых мы будем проезжать, о'кей?
— О'кей, Саманта. — Вдруг прежняя веселость слетела с нее, она посерьезнела и сказала: — А вы действительно очень привлекательны, особенно когда смеетесь. Питеру вы очень понравитесь, уверена. Он любит веселых и тех, кто умеет хорошо улыбаться.
— А вы?
— Мне нравится все, что нравится Питеру, — быстро отреагировала Шерил.
Садясь в машину, я задумалась о ее последних словах. Мотор почти беззвучно заработал, а когда Шерил подала назад, сразу стало ясно, что она отличный водитель — легко справлялась с огромным автомобилем, как бы став его частью.
Вскоре мы выехали из города и помчались по извилистой дороге мимо сосновых лесов и редких, окрашенных белой краской фермерских домов. Шерил ехала быстро и уверенно.
— Вы не боитесь?
— Нет.
— Питер взял с меня слово — не ехать слишком быстро.
— И по-моему, его просьба не лишена оснований. ..
— Он всегда прав! Питер замечательный, прекрасный человек, Саманта! Вы в него влюбитесь. Все женщины влюбляются, вы же знаете. — Она взглянула на меня искоса, и лицо ее снова стало серьезным.
Я рассмеялась:
— Боюсь, я буду занята работой настолько, что не останется времени влюбляться в кого бы то пи было, Шерил. Даже в такого исключительного, вызывающего восхищение мужчину, как ваш отец.
— Откуда вы знаете, что не влюбитесь? Вы не замужем, не правда ли?
— До сих пор я все свое время уделяла журналистской карьере, — честно призналась я. — У меня не оставалось ни времени, ни энергии для романа. И в данный период предпочитаю такой же стиль жизни.
Шерил явно осталась довольной моим ответом и начала рассказывать о местных достопримечательностях. Мы ехали, плавно поднимаясь и опускаясь по холмам, покрытым сосновым лесом, и вдруг неожиданно я увидела море. Его сердитые волны разбивались о серые скалы.
Мы проехали несколько рабацких деревень, расположенных в бухтах, но потом дорога вновь пошла по холмам.
— Боюсь, сегодня вам не удастся увидеть «Молот ведьмы» в его лучшем виде, — расстроенно проговорила Шерил, глядя на дождь. — Мы надеялись, что будет ясная погода, яркое солнце. Дом принадлежал моей бабушке. Она была русской. Семья бежала от большевиков в Китай во время революции. Потом они приехали сюда. Мой дед погиб, сражаясь против Красной армии. У них когда-то было большое имение под Санкт-Петербургом. Бабушка построила «Молот ведьмы» как небольшую копию дворца, в котором они жили в России. Хотя этот дом тоже огромный. Он занимает почти весь мыс, некоторыми постройками мы вообще больше не пользуемся. Скоро вы увидите его — купола, трубы, карнизы... Думаю, вам понравится. Питеру нравится.
Я улыбнулась. Питер, кажется, был для нее всем на свете, и Шерил любила все, что любил он.
— Меня очень заинтриговала одна вещь, Шерил. Почему дом называется «Молот ведьмы»?
— Malleus maleficarum, молот ведьмы. Часть указа одного из Пап, так говорит Питер. Указ давал право инквизиторам пытать женщин, подозреваемых в колдовстве, до тех пор, пока глупые создания не признаются во всем, что тогда называлось ересью. Питер говорит, что наша бабушка обладала редким чувством юмора.
— Но почему?.. — Я все еще не понимала.
— Потому что она была иностранкой и деревенским жителям казалась странной. Они решили, что эта женщина, очевидно, ведьма, особенно когда бабушка построила этот дом и привезла слуг из России. Слуги были те же самые, которые служили ей в России. Люди в здешних местах никогда не видели такого дома. Им не поправился дом и не поправились приехавшие люди. В конце концов, пятьдесят лет назад, еще не так далеко ушло время Салема. Скоро вы увидите дом. — Шерил улыбнулась. — Когда мы будем ехать по следующему мосту, под ним течет Васс-ривер, покажется деревня. А «Молот ведьмы» — в миле к востоку на северном мысу.
— Дом смотрит на море?
— Самый чудесный вид на всем побережье Мэн, — похвасталась Шерил.
Тут мы начали подниматься по большому склону, за которым исчезло море. Мы ехали несколько минут в полном молчании, потом Шерил громко воскликнула:
— Вот он! Смотрите вдоль реки, мимо деревни, и увидите «Молот ведьмы», слева, прямо над морем!
— Вижу! — тоже крикнула я, с изумлением глядя на странное строение, напоминающее в миниатюре Кремль, но с многочисленными куполами, теснившимися на крыше, очень изящными, сферическими, как украшенные шпилями башни обсерваторий.
— Ну же! Что вы хотите сказать, Саманта? Что он напоминает вам Кремль?
— Не знаю, — медленно протянула я. — Несомненно, в нем есть что-то восточное, частично от русского дворца, частично от мечети. Загадочно. Немного пугающе. Я думаю...
Она довольно рассмеялась:
— Если бы вы жили во времена моей бабушки в деревне Дарнесс-Киль, то, наверное, тоже вместе с жителями бросали бы в нее камнями, как в ведьму.
— Вы шутите, конечно. В этом веке ведьм уже не забивали камнями, не правда ли? Это ушло вместе с салемским процессом.
— Но жители Дарнесс-Киля ненавидели мою бабушку и боялись ее, — с вызовом сказала она.
Я засмеялась:
— По-моему, вам очень хочется меня убедить, что она действительно была ведьмой.
— Бабушка обладала властью — даром, которым тогда редко кто владел, тогда и теперь, — ответила Шерил. — Старые люди в деревне рассказывают о ней много странных историй. Некоторые говорят, что я на нее похожа. Те, кто еще ее помнят. Однажды они действительно бросали в нее камни. Она проезжала по деревне, Игорь правил лошадьми. Жители стали бросать камни в экипаж, и лошади понесли.
— Экипаж? Ради бога! Как давно это было?
— В 1919-м или 20-м. И не надо смеяться. Это правда. Игорь все хорошо помнит, и Саша тоже.
— Кто такой Саша? И если Игорь правил лошадьми в те давние времена, то, вероятно, сейчас староват, чтобы быть вашим шофером? Вы же сказали, что Игорь — ваш шофер.
— Молодой Игорь, — объяснила Шерил. — Сын старого Игоря. Слуги переженились между собой. Вы скоро всех их увидите. Вот и деревня.
— Может, мне надо укрыться от камней? — спросила я.
— Вы дразните меня. Времена немного изменились. Но тем не менее вы не найдете в деревне ни одного человека, который осмелился бы прийти в «Молот ведьмы» ночью. Даже теперь.
Я внимательно рассматривала старинные деревенские дома, показавшиеся впереди. Двадцать или тридцать их теснилось по обеим сторонам дороги, ведущей к пристани, где у причала было привязано несколько рыбацких лодок. На грубых деревянных шестах, вбитых в травянистый берег, сушились сети и корзины для лобстеров.
Мы проехали узкий, с движением в одну сторону, мостик и повернули направо. Машина замедлила ход, проезжая через деревню. Женщина, несшая на руках ребенка, повернулась в пашу сторону и внимательно на нас посмотрела перед тем, как войти в лавку. Мужчина, выгружавший ящики с овощами из грузовика, помахал нам свободной рукой, и Шерил помахала ему в ответ.
Меня больше интересовали дома. Они были старыми, но выглядели ухоженными и чистыми. В основном все были покрашены белой краской, как и лодки на пристани, покачивающиеся на волнах у берега. Около домов я увидела аккуратные цветники, огородные грядки и цветущие фруктовые деревья.
— На что эти люди здесь существуют, Шерил?
— Рыба и лобстеры в основном. Некоторые, как Том Моррисби, вырвались из деревни и нашли работу в другом месте. Но большинство предпочитает море. Наши лобстеры очень хороши. Жители Нью-Йорка дерутся из-за них. Поэтому некоторые люди здесь весьма состоятельны. Там, на холме, есть школа. Каждую субботу вечером кино и танцы. Это обязательная программа в Дарнесс-Киле.
— Вы ходите туда?
— Нет. Это не для меня и не для людей из нашего дома.
Деревня осталась позади, и впереди выросли высокие стены поместья. За исключением изящных, выглядевших такими хрупкими куполов, сам дом был построен солидно, как крепость, способная выдержать натиск штормовых ветров. Его размеры изумляли. Если Шерил назвала его лишь малой копией старого поместья в России, то хотела бы я видеть оригинал!
Теперь мне кажется странным, что все эти ужасы начинались с моей приятной мечты и планов, полных самых радужных надежд.
Меня зовут Саманта Кроуфорд, и, вероятно, надо объяснить, что все это случилось, когда я только начала работать в «Лэтроуб Силвер пабликейшиз». Как раз прошло шесть месяцев с тех пор, как я осиротела — умер мой отец, и вот, опомнившись немного от шока и отчаяния, я осознала, что должна теперь искать собственный путь в жизни.
Вначале такая перспектива меня напугала, но, поскольку отец оставил мне несколько тысяч долларов, у меня была возможность хорошенько осмотреться, чтобы найти работу по душе. Эти поиски заняли три месяца.
Я начала работать в машбюро издательства «Лэтроуб Силвер», но не собиралась там задерживаться, а потому вскоре стала сама писать статьи. Их все чаще и чаще печатали, и в конце концов меня приняли в штат «Секретов» — одного из дюжины журналов, выпускаемых издательством.
Я уже проработала в нем шестнадцать месяцев, когда меня однажды вызвал главный редактор и предложил задание, которое — это сразу было понятно — могло стать настоящим прорывом в большое журналистское будущее. Мистер Андерсон — лысеющий толстяк — был бабником, недаром работавшие под его началом девушки дали ему прозвище «Руки». Но у него был нюх на интересные темы — и это подтверждалось тем, что они всегда пользовались успехом у читателей.
— Саманта, я давно присматриваюсь к вам. — Он подвинул для меня стул. Затем уселся сам и подарил мне через стол лучезарную улыбку. — И горжусь своей способностью открывать талантливых авторов, я их нутром чувствую. При этом, надо сказать, редко промахиваюсь. — Он выдержал выразительную паузу. — У меня для вас хорошие новости. Сам мистер Лэтроуб оценил вашу последнюю статью и сказал, что вы подаете большие надежды. Что вы думаете об этом?
— Я очень польщена, мистер Андерсон, и благодарна как издательству «Лэтроуб Силвер пабликейшпз», которое позволило мне найти себя, так и лично вам, потому что вы взяли меня в «Секреты», — проговорила я и увидела, что ему приятны мои слова.
— Мы, то есть мистер Лэтроуб и я, пришли к выводу, что вам уже вполне можно доверить работу над большой темой — каким-нибудь серьезным проектом. Короче говоря, мы хотим, чтобы вы сделали серию статей для «Секретов», которые затем можно было бы объединить и издать отдельной книгой в жестком переплете. Как вы относитесь к такой идее?
— Это то, о чем я давно мечтала, мистер Андерсон, — восторженно произнесла я.
Он потянулся через стол и потрепал меня по руке, оставив ее в своей.
— И наше первое задание для вас, Саманта, — поездка на север, к заливу Мэн.
Я улыбнулась и убрала свою руку из его пухлой ладони.
— Мистер Лэтроуб прислал мне досье сегодня утром, — продолжил редактор, — мы хотим, чтобы вы изучили его досконально. Если решитесь принять наше задание, он подготовит контракт, который вы подпишете.
Мистер Андерсон протянул мне толстую папку. С любопытством открыв ее, я ахнула от изумления. Питер Кастеллано! Имя Кастеллано значило для театров Бродвея то же, что имя Валентино[1] в кино. Поколение моей матери обожало Кастеллано так же, как более старое поколение американских матерей преклонялось перед Валентино. И точно так же, как Валентине, он куда-то исчез на пике славы. Что-то положило конец его карьере. Умерла его жена и...
Я вдруг спохватилась, что мистер Андерсон что-то говорит. Но его слова не были адресованы мне — он беседовал по телефону.
— Да, мистер Лэтроуб, да, она сейчас у меня. Мы как раз это обсуждаем. Мы... Нет, еще нет. Но я думал... Понимаю. Да... да, разумеется, мистер Лэтроуб. Я скажу ей. Через полчаса? Хорошо, сэр... — Мистер Андерсон положил трубку и, сделав недовольную гримасу, зачем-то объяснил очевидное: — Это был мистер Лэтроуб. Он хочет знать ваше решение как можно скорее. Через полчаса.
— Но папка такая толстая, мистер Андерсон! Мне понадобится больше времени, чтобы все прочитать и набросать заметки.
— Будет лучше, если вы уложитесь в полчаса, — нахмурился он, — мистер Лэтроуб просто помешай на пунктуальности. Если он сказал — полчаса, так и должно быть.
— В таком случае мне надо бежать. — Я поднялась.
Мистер Андерсон тоже встал и, обойдя стол, положил руку мне на плечо.
— От всей души желаю удачи, моя дорогая. Уверен, вы сделаете сенсационный материал.
Поблагодарив его, я пулей помчалась в свой офис. Закурив сигарету, начала изучать содержимое папки. Она была из нашей библиотеки, где хранились досье на всех, почти всех, кто мог помочь нам сделать сенсацию в «Секретах», — от президентов и монархов до серийных убийц.
Начав читать, я сразу увлеклась. Вернее, меня захватило и поразило содержимое папки, потому что, если на свете существовала биография человека, достойная бестселлера, таким человеком, несомненно, был Питер Кастеллано. Он побывал повсюду и, казалось, с полной отдачей прожил каждое мгновение своей жизни! А ведь я знакомилась лишь с отдельными ее штрихами — сжатыми фактами, изложенными в газетных и журнальных статьях.
Великий актер, искатель приключений, авантюрист и донжуан, у него было больше романов, чем у какого-нибудь европейского титулованного жиголо. Назовите любое известное женское имя — и Питер Кастеллано тут как тут. К тому же его вторая жена погибла при загадочных обстоятельствах, но после следствия ее смерть была признана самоубийством. Хотя ходили слухи, что она совершила это после попытки убить соперницу, к которой дико ревновала мужа...
Я взглянула на настенные часы. Время пробежало незаметно. Мистер Лэтроуб не должен ждать, а я не просмотрела и половины вырезок. Впрочем, у меня не было и тени сомнения — конечно же я возьмусь за это задание.
* * *
Никогда еще я не видела мистера Лэтроуба таким дружелюбным и понимающим. Это был человек огромного роста, седовласый, с очень серьезным, хотя и не лишенным доброты лицом. После того как я подписала контракт, он откинулся на спинку стула, задумчиво на меня посмотрел и произнес:— Вы прочитали досье, мисс Кроуфорд, и должны были заметить: карьера Питера Кастеллано в театре хорошо в нем представлена, но ничего не известно о ранних годах его жизни, до того, как он стал актером.
— Я обратила внимание на одну старую вырезку, в которой его называли Зиндановым, Питером Зиндановым, — сказала я. — В ней говорилось, что он из русских эмигрантов и недавно получил гражданство. Еще намекалось, что его прошлое полно загадок, родители Питера были бедны, а его жизнь — образец восхождения из нищеты на вершину успеха. Но потом увидела вырезку из другой газеты того же периода времени, в которой утверждалось, что его пригласили из Франции, где он отдыхал на Ривьере, чтобы сыграть главную роль в спектакле «Крылья смерти». Критики отмечали, что так у Кастеллано появился шанс показать себя драматическим актером. Я не совсем поняла.
Мистер Лэтроуб кивнул:
— Это действительно может сбить с толку. Он никогда не рассказывал журналистам о своем прошлом. И также вы должны были заметить, что о нем не появлялось никаких публикаций с тех пор, как он ушел из театра сразу после смерти жены. Целых десять лет. Это совершенно неизвестная пока часть жизни Питера Кастеллано, мисс Кроуфорд, причем очень важная часть.
— Понимаю...
— Кастеллано возник ниоткуда, промелькнул как блестящая комета по всем театрам мира, чтобы исчезнуть снова в тот момент, когда погибла его жена. Вот два периода его жизни, о которых ничего не известно публике. Ей дали кумира, а потом неожиданно его отняли. Эти периоды и могли бы стать самой важной и захватывающей частью вашей книги. Я сделал ударение на словах «могли бы», потому что этого не произойдет. — Увидев удивление в моих глазах, Лэтроуб пустился в объяснения: — Питер Кастеллано с дочерью разрешили нам написать его биографию только при условии, что в ней будут изложены все его великие любовные истории и жизнь на сцене. На самом деле Питер Кастеллано — сын графа и графини Зиндановых, одной из самых богатых семей России до революции. Он официально сменил фамилию на Кастеллано еще до того, как стал актером. Его семья не оставила свои богатства большевикам — все увезла с собой. Тут они купили несколько тысяч акров земли у залива Мэн, так что Питер появился из поместья «Молот ведьмы», родового гнезда, куда потом снова и удалился. Но широкой публике ничего не известно о «Молоте ведьмы». Я рассказываю вам это, потому что мне кажется, есть такая необходимость, хотя вам разрешат включить лишь несколько строк из истории ранней жизни Кастеллано. И еще чувствую, будет справедливо сказать вам, что Питер сам просил, чтобы именно вы написали книгу.
— Я?.. Почему я?..
— Очевидно, он читал и восхищался вашими статьями в наших журналах и также узнал, что вы молоды и привлекательны. Для Питера Кастеллано это жизненно важно. Единственными гостями в поместье Кастеллано до сих пор были лишь его агенты, которые занимаются его инвестициями. — Мистер Лэтроуб перевел дыхание. — А теперь вот вы получили разрешение посетить дом. И, мисс Кроуфорд, он обещал вам помогать. Нам нужны фотографии. Я пошлю Ричарда Мэнсфилда туда позже, когда вы будете к этому готовы. Возможно, его не примут в доме как гостя, тогда он остановится в деревне, но от вас, мисс Кроуфорд, я жду полного контакта с Ричардом. И повторяю — вы должны писать только о любовных романах Питера Кастеллано, не вникая в семейную историю. Хотя она, несомненно, очень притягивает.
— Да, сэр.
Я нашла все это нелепым. Каким же надо быть человеком, чтобы хотеть вот так рассказать всему свету о своих романах, опубликовать свои любовные похождения? И почему так важно, чтобы биографию Кастеллано написала молодая и привлекательная журналистка? Во что я позволяю себе влезть?
Но если у меня и появились плохие предчувствия, они рассеялись, когда я услышала, что буду работать с Ричардом Мэнсфилдом. Несмотря на то что Мэнсфилд был родным племянником мистера Лэтроуба, он считался лучшим фотографом нашего издательства — и к тому же был самым красивым мужчиной из всего коллектива. Девушки им просто бредили.
— Вам надо позвонить мисс Шерил, дочери Кастеллано, и договориться с нею о встрече в аэропорту. В бухгалтерии получите зарплату и командировочные, — сказал мистер Лэтроуб и дал мне на прощание несколько дельных советов, как лучше беседовать с таким человеком, как Питер Кастеллано. Потом пожал мне руку и пожелал успеха.
Таким образом, я получила полную свободу действий и все-таки никак не могла до конца поверить в случившееся. Надо же, в двадцать один год я уже стала известным автором и только что подписала договор на книгу! Мне гарантирована зарплата в «Секретах», мои расходы будут оплачены, а впереди заманчивые перспективы, связанные с рукописью, которую, правда, предстоит еще написать. Но пока все, что от меня требовалось, — это сделать серию статей в том же стиле и духе, как я научилась и привыкла их писать для «Секретов». Впоследствии из них мог получиться бестселлер. Ну разве могло быть будущее более многообещающим?
* * *
Два часа перелета из Нью-Йорка в Портленд прошли незаметно. В Портленде я пересела на самолет меньшего размера, который должен был доставить меня в аэропорт, находящийся в двадцати милях от «Молота ведьмы». Вторая часть путешествия оказалась малоприятной — нас трясло и болтало в воздухе, мы почти все время летели в облаках, а когда приземлились, я порадовалась, что взяла с собой теплое пальто. И хотя приближалась весна, ветер сразу же напомнил, что побережье Мэн совсем рядом с Канадой и ее льдами.Моросил дождик, капли падали на мое лицо, пока я спускалась по трапу и проходила по летному нолю к маленькому терминалу.
Войдя внутрь, я неуверенно огляделась, потому что не представляла себе, как выглядит Шерил Кастеллано.
— Простите, вы — Саманта Кроуфорд?
Я не заметила ее сначала, сидевшую вместе с другими людьми. Мне улыбалась тоненькая, с яркими фиалковыми глазами блондинка. На ней был белый шерстяной костюм и переливчатый синий дождевик, накинутый небрежно на плечи. Я заметила ее ухоженные руки и тщательно наложенную косметику. Ей около восемнадцати, припомнила я, она красива и умна, и улыбнулась в ответ.
— Мисс Кастеллано?
— Да, это я. Собиралась объявить по радио, что жду вас, мы же не описали друг другу, как будем выглядеть, хотя это не важно. Питер сказал, что вы выше меня ростом и будете одеты с шиком, так что мне тоже пришлось приодеться. Обычно я ношу свитер и юбку или брюки, когда езжу верхом.
К счастью, я была уверена, что мое желтое шерстяное пальто вполне соответствует представлению ее отца.
— Почему ваш отец решил, что я высокая и что буду одета с шиком?
— О, Питер всегда угадывает такие вещи, — легко отозвалась Шерил. — Я говорю ему иногда, что ему стоит объявить себя колдуном и принимать посетителей. Хотя он ошибся в цвете ваших глаз. Они зеленые, верно? А он думал, что коричневые или карие.
— Интересно, а что еще он предсказал?
— Что вы должны быть длинноногой, красивой и умной, поскольку работаете в «Лэтроуб Силвер пабликейшнз». Что ваш интеллект выше среднего. Размеры — 36-24-36...
— 34-22-34! — машинально поправила я.
Она пожала плечами:
— Наверно, даже Питер не может все время угадывать. Он сказал, что вы будете выше меня, но надеялся, не слишком высокой. Он не любит слишком высоких женщин. Видите ли, хотя все считают, что его рост равен шести футам, на самом деле он на дюйм меньше. Хороший рост для мужчины, но в театре приходилось подбирать состав труппы, чтобы на сцене рядом с ним не оказались актеры выше его. Когда вы создаете образ героя, ему надо соответствовать.
Я начала сомневаться: в качестве кого меня сюда пригласили — автора или партнерши для танцев?
— Вы зовете вашего отца Питером, мисс Кастеллано?
— Ну конечно. А почему нет? Он молод, еще очень молод, чтобы подчеркивать нашу разницу в возрасте перед незнакомыми. Когда вы его увидите, сами поймете. — Она рассмеялась и взяла меня под руку. — Вы мне нравитесь! И, думаю, Питеру тоже поправитесь. Я собираюсь звать вас Самантой. Не возражаете?
— Нет. Если я могу звать вас Шерил.
— Согласна. Вы, разумеется, танцуете. Должны. Ездите верхом, умеете ходить под парусом, играть в гольф и любите стрелять?
— Боюсь, нет. В любом случае мое задание не...
— Мы тоже этим не занимаемся. Пойдемте и выпьем пока кофе. Или вы предпочитаете сначала добраться до дома?
— Все равно... Я полностью в вашем распоряжении, Шерил.
— Тогда пошли пить кофе. Они вечно задерживают выдачу багажа. Вы плаваете, любите ловить рыбу?
— Ну... Когда-то в Калифорнии я этим увлекалась. Но моя командировка сюда не предполагает...
— Прекрасно. Потому, что это наши основные развлечения здесь, чтобы избежать скуки от монотонности дней, и потому, что ими можно заниматься не выходя за пределы поместья. Питер давно не выезжает в свет. Тем более не ищет общения с незнакомыми людьми.
Мы сели, и Шерил заказала кофе.
— Вы любите кофе со сливками? — спросила она. — Я люблю кофе и с сахаром, и со сливками. Как Питер. Нам с ним можно не беспокоиться о наших фигурах. Сколько кусочков? Два?
— Питер и это знает? — засмеялась я.
Шерил покачала головой:
— Нет. О, сколько у вас чемоданов с собой? Вот и багаж.
— Три, — призналась я. — Подумала, что у вас здесь полно развлечений и бывает много приемов.
— Больше нет. Но переодеваемся мы часто. В основном чтобы дать занятие слугам. Подождите здесь. Скажу, чтобы Том Моррисби отнес ваши вещи в машину.
Она умчалась, оставив кофе наполовину недопитым. Я выпила свой и закурила сигарету.
— Том живет в деревне, — вернувшись, сообщила запыхавшаяся Шерил. — Приезжает сюда на работу каждый день. Он милый, но очень застенчив и, разумеется, неразвит. Как и все мужчины в округе, за исключением Питера. Вы готовы? Не думаю, что мне хочется допивать кофе.
Она опять взяла меня под руку и повела к стоянке. Девушка болтала без умолку, и я с симпатией подумала, что это сверхоживление, вероятно, вызвано одиночеством или, возможно, невыносимым горем.
Я ожидала увидеть спортивную машину, но швейцар аэропорта открыл для нас дверцы массивного лимузина.
— Наверное, Питеру захотелось поразить вас, — сказала Шерил. — Вы ездили раньше в «роллс-ройсе»? Я предпочитаю «феррари», эта машина разгоняется как самолет. Я говорила Питеру, что и вам скорее больше понравится «феррари», но он настоял на «ройсе». Вы предпочитаете сидеть сзади, Саманта? Я иногда представляю себя королевой, когда за рулем Игорь — это наш шофер, — сажусь сзади и делаю вот так ручкой, изящно, но бесстрастно, понимаете? Вот так... — И она продемонстрировала как, при этом ее молодое оживленное личико застыло вдруг равнодушной и неподвижной маской.
Я засмеялась и ответила:
— Предпочитаю быть Самантой Кроуфорд и сидеть рядом с вами, Шерил. Тем более, что задняя кабина салона, кажется, не соединена с шофером телефонной связью. А вы сможете мне рассказать о местах и людях, мимо которых мы будем проезжать, о'кей?
— О'кей, Саманта. — Вдруг прежняя веселость слетела с нее, она посерьезнела и сказала: — А вы действительно очень привлекательны, особенно когда смеетесь. Питеру вы очень понравитесь, уверена. Он любит веселых и тех, кто умеет хорошо улыбаться.
— А вы?
— Мне нравится все, что нравится Питеру, — быстро отреагировала Шерил.
Садясь в машину, я задумалась о ее последних словах. Мотор почти беззвучно заработал, а когда Шерил подала назад, сразу стало ясно, что она отличный водитель — легко справлялась с огромным автомобилем, как бы став его частью.
Вскоре мы выехали из города и помчались по извилистой дороге мимо сосновых лесов и редких, окрашенных белой краской фермерских домов. Шерил ехала быстро и уверенно.
— Вы не боитесь?
— Нет.
— Питер взял с меня слово — не ехать слишком быстро.
— И по-моему, его просьба не лишена оснований. ..
— Он всегда прав! Питер замечательный, прекрасный человек, Саманта! Вы в него влюбитесь. Все женщины влюбляются, вы же знаете. — Она взглянула на меня искоса, и лицо ее снова стало серьезным.
Я рассмеялась:
— Боюсь, я буду занята работой настолько, что не останется времени влюбляться в кого бы то пи было, Шерил. Даже в такого исключительного, вызывающего восхищение мужчину, как ваш отец.
— Откуда вы знаете, что не влюбитесь? Вы не замужем, не правда ли?
— До сих пор я все свое время уделяла журналистской карьере, — честно призналась я. — У меня не оставалось ни времени, ни энергии для романа. И в данный период предпочитаю такой же стиль жизни.
Шерил явно осталась довольной моим ответом и начала рассказывать о местных достопримечательностях. Мы ехали, плавно поднимаясь и опускаясь по холмам, покрытым сосновым лесом, и вдруг неожиданно я увидела море. Его сердитые волны разбивались о серые скалы.
Мы проехали несколько рабацких деревень, расположенных в бухтах, но потом дорога вновь пошла по холмам.
— Боюсь, сегодня вам не удастся увидеть «Молот ведьмы» в его лучшем виде, — расстроенно проговорила Шерил, глядя на дождь. — Мы надеялись, что будет ясная погода, яркое солнце. Дом принадлежал моей бабушке. Она была русской. Семья бежала от большевиков в Китай во время революции. Потом они приехали сюда. Мой дед погиб, сражаясь против Красной армии. У них когда-то было большое имение под Санкт-Петербургом. Бабушка построила «Молот ведьмы» как небольшую копию дворца, в котором они жили в России. Хотя этот дом тоже огромный. Он занимает почти весь мыс, некоторыми постройками мы вообще больше не пользуемся. Скоро вы увидите его — купола, трубы, карнизы... Думаю, вам понравится. Питеру нравится.
Я улыбнулась. Питер, кажется, был для нее всем на свете, и Шерил любила все, что любил он.
— Меня очень заинтриговала одна вещь, Шерил. Почему дом называется «Молот ведьмы»?
— Malleus maleficarum, молот ведьмы. Часть указа одного из Пап, так говорит Питер. Указ давал право инквизиторам пытать женщин, подозреваемых в колдовстве, до тех пор, пока глупые создания не признаются во всем, что тогда называлось ересью. Питер говорит, что наша бабушка обладала редким чувством юмора.
— Но почему?.. — Я все еще не понимала.
— Потому что она была иностранкой и деревенским жителям казалась странной. Они решили, что эта женщина, очевидно, ведьма, особенно когда бабушка построила этот дом и привезла слуг из России. Слуги были те же самые, которые служили ей в России. Люди в здешних местах никогда не видели такого дома. Им не поправился дом и не поправились приехавшие люди. В конце концов, пятьдесят лет назад, еще не так далеко ушло время Салема. Скоро вы увидите дом. — Шерил улыбнулась. — Когда мы будем ехать по следующему мосту, под ним течет Васс-ривер, покажется деревня. А «Молот ведьмы» — в миле к востоку на северном мысу.
— Дом смотрит на море?
— Самый чудесный вид на всем побережье Мэн, — похвасталась Шерил.
Тут мы начали подниматься по большому склону, за которым исчезло море. Мы ехали несколько минут в полном молчании, потом Шерил громко воскликнула:
— Вот он! Смотрите вдоль реки, мимо деревни, и увидите «Молот ведьмы», слева, прямо над морем!
— Вижу! — тоже крикнула я, с изумлением глядя на странное строение, напоминающее в миниатюре Кремль, но с многочисленными куполами, теснившимися на крыше, очень изящными, сферическими, как украшенные шпилями башни обсерваторий.
— Ну же! Что вы хотите сказать, Саманта? Что он напоминает вам Кремль?
— Не знаю, — медленно протянула я. — Несомненно, в нем есть что-то восточное, частично от русского дворца, частично от мечети. Загадочно. Немного пугающе. Я думаю...
Она довольно рассмеялась:
— Если бы вы жили во времена моей бабушки в деревне Дарнесс-Киль, то, наверное, тоже вместе с жителями бросали бы в нее камнями, как в ведьму.
— Вы шутите, конечно. В этом веке ведьм уже не забивали камнями, не правда ли? Это ушло вместе с салемским процессом.
— Но жители Дарнесс-Киля ненавидели мою бабушку и боялись ее, — с вызовом сказала она.
Я засмеялась:
— По-моему, вам очень хочется меня убедить, что она действительно была ведьмой.
— Бабушка обладала властью — даром, которым тогда редко кто владел, тогда и теперь, — ответила Шерил. — Старые люди в деревне рассказывают о ней много странных историй. Некоторые говорят, что я на нее похожа. Те, кто еще ее помнят. Однажды они действительно бросали в нее камни. Она проезжала по деревне, Игорь правил лошадьми. Жители стали бросать камни в экипаж, и лошади понесли.
— Экипаж? Ради бога! Как давно это было?
— В 1919-м или 20-м. И не надо смеяться. Это правда. Игорь все хорошо помнит, и Саша тоже.
— Кто такой Саша? И если Игорь правил лошадьми в те давние времена, то, вероятно, сейчас староват, чтобы быть вашим шофером? Вы же сказали, что Игорь — ваш шофер.
— Молодой Игорь, — объяснила Шерил. — Сын старого Игоря. Слуги переженились между собой. Вы скоро всех их увидите. Вот и деревня.
— Может, мне надо укрыться от камней? — спросила я.
— Вы дразните меня. Времена немного изменились. Но тем не менее вы не найдете в деревне ни одного человека, который осмелился бы прийти в «Молот ведьмы» ночью. Даже теперь.
Я внимательно рассматривала старинные деревенские дома, показавшиеся впереди. Двадцать или тридцать их теснилось по обеим сторонам дороги, ведущей к пристани, где у причала было привязано несколько рыбацких лодок. На грубых деревянных шестах, вбитых в травянистый берег, сушились сети и корзины для лобстеров.
Мы проехали узкий, с движением в одну сторону, мостик и повернули направо. Машина замедлила ход, проезжая через деревню. Женщина, несшая на руках ребенка, повернулась в пашу сторону и внимательно на нас посмотрела перед тем, как войти в лавку. Мужчина, выгружавший ящики с овощами из грузовика, помахал нам свободной рукой, и Шерил помахала ему в ответ.
Меня больше интересовали дома. Они были старыми, но выглядели ухоженными и чистыми. В основном все были покрашены белой краской, как и лодки на пристани, покачивающиеся на волнах у берега. Около домов я увидела аккуратные цветники, огородные грядки и цветущие фруктовые деревья.
— На что эти люди здесь существуют, Шерил?
— Рыба и лобстеры в основном. Некоторые, как Том Моррисби, вырвались из деревни и нашли работу в другом месте. Но большинство предпочитает море. Наши лобстеры очень хороши. Жители Нью-Йорка дерутся из-за них. Поэтому некоторые люди здесь весьма состоятельны. Там, на холме, есть школа. Каждую субботу вечером кино и танцы. Это обязательная программа в Дарнесс-Киле.
— Вы ходите туда?
— Нет. Это не для меня и не для людей из нашего дома.
Деревня осталась позади, и впереди выросли высокие стены поместья. За исключением изящных, выглядевших такими хрупкими куполов, сам дом был построен солидно, как крепость, способная выдержать натиск штормовых ветров. Его размеры изумляли. Если Шерил назвала его лишь малой копией старого поместья в России, то хотела бы я видеть оригинал!