Фаст Джулия. Язык тела

   «Но… — запинаясь начал студент, — вы ведь не забыли меня?» Потом, осмелев, он сказал: «Послушайте, всего месяц назад мы спали в одной постели во время поездки по океану».
   «А с чего вы взяли, — заметила холодно леди Х» — что из этого следует, будто мы были представлены друг другу?".
   В Англии отношения строятся не на основе физической близости, а в соответствии с социальным положением. Если ваше социальное положение не является равным, то вы можете и не быть другом вашего соседа. Это явление английской культуры является не только следствием английской истории, но и перенаселенности страны. Как и англичане, французы являются нацией, живущей в перенаселенной стране, но иная история культуры привела к другому культурному результату. В то время как скученность заставила англичан чрезвычайно ценить уединение, во Франции она привела к тому, что люди гораздо больше участвуют в жизни друг друга.
   Француз смотрит вам прямо в глаза во время разговора. Парижанок внимательно разглядывают на улице. Многие американки, возвращающиеся домой из Парижа внезапно обнаруживают, что их перестали замечать. Своим взглядом француз передает бессловесное послание: «Ты привлекательна. Вероятно, я никогда не познакомлюсь и не заговорю с тобой, но ты мне нравишься».
   Ни один американец не смотрит так на женщину. Здесь выражение восхищения женщиной может быть истолковано как грубость.
   Во Франции скученность отчасти вызвана тем, что люди вовлечены в жизнь других людей, отчасти же озабоченностью пространством. Различие между французами и американцами в отношении к пространству проявляется в планировке и организации парков. Французы с благоговением относятся к открытым площадкам. Любовь к ним заметна и в городской архитектуре.
   Мы относимся к пространству по-иному. В Нью-Йорке мы живем в чрезвычайно скученном городе, и по этой причине там развилась ярко выраженная потребность в уединении. Житель Нью-Йорка известен своей «недружелюбностью», и это недружелюбное отношение развилось из-за уважения к уединению своего соседа. Мы не будем вмешиваться в это уединение, поэтому мы игнорируем друг друга в лифтах, вагонах метро, на переполненных улицах.
   Мы бредем по жизни, пребывая в своих уединенных мирках, и когда обстоятельства сближают нас, мы пребываем в состоянии крайнего волнения, вызванного опасениями, что наши мотивы будут неверно истолкованы.
   На языке тела мы восклицаем: «Мне пришлось дотронуться до вас, но напряжение моих мышц показывает вам, что я не имел намерения вторгнуться в вашу зону». Вторжение в чужую зону — это худший грех. Заговори с незнакомым человеком в Нью-Йорке, и ответной реакцией будет испуг или тревога.
   Только в минуты острого кризиса все барьеры падают, и тогда мы понимаем, что жители Нью-Йорка отнюдь не являются недружелюбными людьми, а скорее всего застенчивыми и запуганными. Во время Великой Аварии Северовосточной электростанции^[2] жители города стремились найти друг друга, чтобы помочь, утешить, приободрить ближних. В течение нескольких часов в темном городе жизнь била ключом.
   Потом зажглись огни, и мы снова замкнулись в нашу скорлупу уединения.
   За пределами Нью-Йорка, в маленьких американских городках, отношение людей друг к другу болев теплое и открытое. Люди говорят «Привет!» незнакомцу и часто вступают с ним в небольшой разговор. Однако в наиболее маленьких городках, где каждый знает друг друга и так мало уединения, незнакомец может столкнуться с таким же отчужденным отношением, как и в большом городе.

ГЛАВА 4.
КОГДА ПРОИСХОДИТ ВТОРЖЕНИЕ В ЧУЖОЕ ПРОСТРАНСТВО ЗАЩИТА ЗОН ТЕЛА

   На первых порах трудно увидеть связь между личным пространством, зонами или территориями, с одной стороны; и кинесикой — языком тела, с другой. Но если мы не поймем основных принципов, которые определяют индивидуальные территории, мы не сможем понять, что происходит при вторжений в эти территории. Реакция на вторжение в нашу территорию неразрывно связана с языком тела. Чтобы знать, какие сигналы мы подаем и принимаем, мы должны хорошо изучить нашу реакцию на чужую агрессию и нашу агрессивность в отношении чужих территорий.
   Возможно, наиболее ярким рассказом— о принципе нерушимости личных границ является роман «Голубая лагуна», написанный почти полвека назад де Вере Стакпулом. В нем рассказывается о ребенке, который в результате кораблекрушения оказался выброшенным на тропический остров вместе со старым матросом. Моряк растил ребенка, пока тот не смог обеспечивать себе самостоятельного существования, а затем умер. Мальчик рос один на необитаемом острове, затем встретил там полинезийскую девушку, в которую влюбился. Однако местный обычай сделал девушку запретной для прикосновений мужчин. Действие захватывающего и трогательного романа посвящено борьбе двух влюбленных, стремящихся преодолеть власть табу.
   Стакпул раньше многих других понял, какую роль в жизни людей играют личные зоны, их границы и борьба за их преодоление или их защита. Однако лишь в последнее десятилетие ученые начали осознавать сложную и противоречивую роль личного пространства.
   В предыдущей главе я рассказал о том, как психиатр с помощью пачки сигарет преподал мне урок о вторжении в личное пространство. Я в свою очередь поделился с ним моими знаниями о поведении психически больных. Лечебница для таких пациентов — это закрытый мир, и как таковой он отражает и преувеличивает многие стороны большого внешнего мира. Но больница для умалишенных — это все же специфическое учреждение. Его обитатели гораздо в большей степени поддаются внушению и склонны к агрессии, чем нормальные мужчины и женщины. Часто их поведение искажает действия нормальных людей.
   Агрессивность психически больного по отношению к другому зависит, от положения последнего в иерархии. В любой лечебнице для психически больных пациент добивается господствующего положения с помощью агрессивного поведения. Однако его могут утихомирить санитары. Те, в свою очередь, подчиняются медицинским сестрам, которые слушаются врача.
   Эта иерархия психиатрической больницы отражает порядок, существующий в армии или деловой фирме. В армии господство и подчинение достигается системой символов, погон и нашивок для рядового, сержантского и офицерского состава. Но даже без знаков отличия иерархический порядок строго соблюдается. Я видел, как в душевой солдаты проявляли подобострастие по отношению к сержантам, хотя они и не знали, в каком они чине. Сержанты умели своими манерами и поведением передать на языке тела свое воинское звание.
 

СОВЕТ ДЛЯ ТЕХ, КТО СТРЕМИТСЯ ПОВЫСИТЬ СВОЙ СОЦИАЛЬНЫЙ СТАТУС

   В деловом мире, где нет места знакам отличия и другим регалиям, начальство легко умеет на языке тела передать свое превосходство над подчиненными. Каким образом? К каким приемам прибегает начальник, чтобы подчинить других людей?
   Два исследователя предприняли попытку изучить эти приемы с помощью немого фильма. Актеры сыграли начальника и подчиненного в различных сценках. Они изобразили, как посетитель входит в кабинет, в котором за столом сидит человек.
   Зрителям, которые просмотрели эти сценки, было предложено дать оценку поведения начальника и посетителя. Их оценки и пояснения позволили заметить ряд закономерностей. По мнению зрителей, статус посетителя был самый низкий, когда он останавливался в дверях и оттуда начинал обращаться к человеку, сидевшему за столом. Его положение было повыше, когда он преодолевал половину пути до письменного стола. Он занимал самое высокое положение, когда он подходил прямо к столу и оттуда начинал вести разговор с начальником.
   Другим признаком, по которому определяли положение посетителя, было время, которое проходило между его стуком в дверь и вхождением в кабинет. Статус же начальника определяли по времени, которое проходило от того момента, когда он услыхал стук в дверь и отозвался. Чем медленнее посетитель входил к начальнику, тем ниже был его статус. Напротив, чем, медленнее начальник отзывался на стук в дверь, тем выше было его положение.
   Очевидно, что в данном случае речь идет об отношении к территории. Посетителю разрешают войти на территорию начальника, и такая организация отношений в пространстве автоматически придает последнему статус превосходства.
   То, как далеко и насколько быстро посетитель входит на чужую территорию, или другими словами, в какой степени он бросает вызов чужим границам свидетельствует о том, как он оценивает свое положение в обществе.
   Большой начальник входит в кабинет своего подчиненного без предупреждения. Подчиненный будет ждать разрешения войти в кабинет босса. Если начальник говорит по телефону, то подчиненный на цыпочках выйдет из кабинета и вернется только по окончании разговора. Если подчиненный говорит по телефону, то начальник обычно подтвердит свое высокое положение, встав над подчиненным, пока тот не начнет бормотать в телефонную трубку: «Я вам попозже перезвоню» и потом уделит все свое внимание начальнику.
   Внутри делового мира происходит постоянная борьба за положение, и поэтому символы статуса становятся необходимыми орудиями в боевых операциях. Наиболее очевидным орудием самоутверждения является «дипломат». Мы знаем про служащих, которые таскают в этих тяжелых чемоданчиках только завтрак, но «дипломаты» необходимы им для того, чтобы подтвердить свое положение в обществе. Я знаю одного негритянского священника, который много путешествует по Америке. Он рассказал мне, что, находясь в южных штатах, он всегда входил в вестибюль отеля, одев костюм делового человека и держа в руках «дипломат». И то и Другое придавало ему вид, отличающий его от черномазых города.
   В крупных частных компаниях существует масса способов, чтобы продемонстрировать свое положение внутри организации. Возьмем в качестве примера новое здание, которое построила крупная фармацевтическая фирма в Филадельфии. Это огромное здание можно было распланировать по-всякому, но руководители компании умышленно сделали так, чтобы внутренняя планировка подчеркивала положение людей внутри фирмы. Угловые кабинеты самого верхнего этажа были зарезервированы для высшего персонала.