Федотов Дмитрий. Они среди нас

   – Ну, мало ли… – Гриша рассеянно повертел пустой стакан. – И потом, это же предварительное заключение. В общем, за что купил, за то и продаю, – он вскочил со стула и вдруг озабоченно принялся хлопать себя по карманам, приговаривая «где же он, где же он…».
   Со стороны это выглядело так, будто человек неожиданно вознамерился сплясать легендарное «Яблочко», но обнаружил, что забыл, как это делается. Гриша почему-то органически не переваривал приличествующие всякому начальству кейсы, органайзеры и даже простые папки для бумаг. Вместо этого он неизменно использовал для хранения и переноски любых документов исключительно карманы. Через несколько секунд он выудил из заднего кармана просторных «багамов» сложенную пополам пачку разнокалиберных и разноцветных бумаг и бумажек и принялся с космической скоростью перебирать их, по-прежнему пришептывая «где же, где же…». Наконец, успев выделить в виде пота изрядное количество выпитой только что воды, Гриша с торжественным видом извлек белый глянцевый кусочек картона с радужной голографической эмблемой – мандала Инь-Ян на фоне восьмиконечной звезды.
   – Вот! На две персоны, желательно разнополые. Во вторник, в девятнадцать ноль-ноль, по адресу Новоспасская, дом четырнадцать, презентация Центра альтернативной медицины «Световид»! – он взмахнул приглашением над головой.
   – А какое отношение это имеет к отделу уголовной хроники? – подал голос неслышно появившийся в дверях Дон Теодор.
   – Изволите ли видеть, Федор Кузьмич, самое прямое, – разулыбался Колобок, который частенько признавался мне после двух-трех кружек пива, что испытывает нечто вроде чувства собственной неполноценности, общаясь с Масловым. «Он меня когда-нибудь просто пошлет куда подальше!.. И самое страшное, что, видимо, будет прав!..» – Спонсором этой фирмы выступил небезызвестный вам Вахтанг Дуладзе, он же Нос, он же Дуля, бензиновый король и содержатель сети ночных борделей.
   – Ну и что?
   – Как «что»?! – слегка опешил Гриша. – А если это новый способ отмывания капиталов?
   – Чушь! – Дон Теодор решительно отвернулся к окну, и стало ясно, что больше к этой теме он не вернется.
   – Все понятно, Григорий Ефимыч, – поспешил я на выручку, видя, как у того предательски задрожала нижняя губа, – материал и в самом деле может оказаться интересным. Мы с Еленой Даниловной воспользуемся вашей добротой и посетим сие заведение. Правда, Леночка?
   – Пятьдесят строк вас устроят, Григорий Ефимович? – лучезарно улыбнулась юная пантера, грациозно приближаясь на опасное для душевного здоровья Колобка расстояние.
   Через мгновение приглашение уже было в ее нежных на вид, стальных пальчиках, а несчастный замглавред – полностью во власти синеглазой плутовки. Леночка звонко чмокнула его в пунцовую от волнения щеку, и Колобок снова обессиленно рухнул на стул рядом с моим столом, беззвучно разевая рот и делая хватательные движения рукой в поисках стакана, который я ему тут же и подсунул, наполнив на этот раз до краев ледяным «Нарзаном», пожертвованным из личных неприкосновенных запасов. Гриша залпом осушил стакан, поперхнулся, но зато снова обрел способность издавать членораздельные звуки, чем и не замедлил воспользоваться.
   – Так я могу рассчитывать на вас? – сказал он это мне, но обращался при этом явно к Леночке.
   – Непременно, шеф! – снова поспешил заверить его я. – Будет сделано, шеф! Уже в пути, шеф!
   Гриша судорожно вздохнул, с тоской посмотрел на свой «предмет любови тайной» и мигом выкатился из кабинета.
   – Да, миледи, – подмигнул я Леночке, – когда-нибудь его хватит инфаркт, и придется вам остаток жизни провести у постели больного, иначе вы испортите свою кристально чистую до сего дня карму.
   – Ну, что вы, мон шер, – проворковала чертовка, – я настолько порочна, что мою карму не исправить никаким потомкам! – она протянула мне приглашение и добавила со страстным выдохом: – Разрешите подготовиться к рандеву-у?
   – Иди уж, стервочка, – пробурчал я, чувствуя, что и на меня начинают действовать чары этой красавицы.
   Леночка хихикнула, подхватила сумочку и исчезла за дверью. А я тут же схватился за телефон.

Глава 2

   Берест, против ожидания, оказался на месте и даже принял меня без проволочек.
   – Злоупотребляешь приятельскими отношениями?
   – Пользуюсь проверенными источниками! – отпарировал я, усаживаясь в знакомое продавленное кресло под линялым фикусом. – Колись, Коля! И пресса всегда вас поддержит.
   – А не в чем! – хмыкнул он и развел руками. – Еще один «глухарь». Медкарта у этого бугая стерильная! Даже ОРЗ не болел. Хоть сейчас – в космонавты.
   – Так не бывает…
   – Сам знаю! – Николай вскочил и забегал по кабинету, чего я раньше никогда не видел. – Я, б-брат, всякое повидал, а тут черт знает что! – он снова начал заикаться, как всегда, от волнения. – Если бы осмотр д-делал не Иваныч, не п-поверил бы! – Берест метнул мне через стол новенькую папку с делом.
   Я раскрыл ее. Там было всего несколько страниц, и сверху лежал листок с актом предварительного осмотра тела, заполненный хорошо знакомым мне мелким убористым почерком главного судмедэксперта управления. Не читая скучное казенное описание, способное вызвать у кого-нибудь более впечатлительного, чем я, острое несварение желудка или спазмы кишечника, взглянул на последний абзац.
   «…исходя из вышеизложенного, можно сделать предварительный вывод о том, что смерть, вероятно, наступила в результате острой надпочечниковой недостаточности, повлекшей за собой катастрофическое снижение артериального давления, приведшее к острой гипоксии центральной и периферической нервной системы, вызвавшей паралич сосудодвигательного и дыхательного центров, послужившего непосредственной причиной смерти…»
   М-да! Я остро чувствовал приближение каких-то ба-альших неприятностей, только никак не мог определить, с какой стороны они нагрянут. Организм требовал действий, а идей для этого пока что не было. Я покосился на Николая. Берест застыл по ту сторону стола в весьма странной позе, наклонившись вперед с растопыренными руками, будто собирался обхватить нечто большое и невидимое и вдруг понял, что перед ним пустота. Вместе с тем он буквально сверлил меня взглядом, в котором смешались в немыслимом сочетании надежда, ярость и растерянность. Нужно было срочно выдать дельную мысль, и я добросовестно напрягся, физически ощущая шевеление под черепом. Но ничего путного не получилось.
   – Слушай, Коля, а когда вскрытие? – это было единственное, что пришло мне в голову.
   – А?.. – Берест будто очнулся от транса и принялся перекладывать бумаги на столе. – Вскрытие?.. Да на кой оно нужно?!.. Вскрытие… Вот сам съезди и узнай! Я не могу до Клокова дозвониться, вечно кто-то на телефоне сидит.
   Я хотел было возразить в том смысле, что, вообще-то, работаю в другом учреждении и у меня свои обязанности, но в этот момент ожил селектор на столе, в динамике захрипело, засвистело, послышался чей-то отборный мат, и Николай тут же забыл о моем присутствии. Ничего не оставалось, как тихо удалиться восвояси.
   Лишь выйдя на улицу и окунувшись в полуденное пекло, горячим студнем заполнившее все открытое пространство, я снова вспомнил о предложении Береста посетить самому печальные пенаты Афанасия Ивановича Клокова и пришел к выводу, что это действительно разумное решение. В конце концов, можно ведь и провести собственное независимое расследование, и вполне возможно, что из этого получится неплохой материал.
   Ободренный собственным умозаключением, я развернул свои стопы в сторону ближайшей остановки троллейбуса, ибо перспектива путешествия по раскаленной улице показалась очень уж непривлекательной.
 
   Центральный морг управления встретил меня божественной прохладной тишиной, если только такое определение применимо по отношению к подобному заведению. Пройдя по пустому гулкому коридору, озаренному равнодушным светом газовых ламп, совершенно не дающих тени, я толкнул тяжелую дверь в конце и очутился в святая святых судмедэкспертизы – главном патологоанатомическом зале. Здесь тоже было безлюдно, если не считать длинного ряда усопших на одинаковых никелированных столах под одинаковыми, серыми простынями. В дальнем углу за обычным столом с нормальным желтоватым освещением сидел тощий парень в зеленом халате сомнительной свежести и сосредоточенно играл в электронный тетрис. Моего появления он не заметил, пока я не кашлянул ему прямо в ухо. Парень оказался незнакомым, и я счел за лучшее предъявить ему свое журналистское удостоверение, которое, впрочем, не произвело на служителя Аидова царства никакого впечатления. В ответ на мою просьбу указать настоящее местонахождение Афанасия Ивановича Клокова он молча ткнул волосатой рукой мне за спину и снова выпал из реальности в свой тетрис.
   Двинувшись в указанном направлении, я вскоре обнаружил еще одну дверь, а за ней – лестницу на второй этаж, приведшую меня к началу сразу двух коридоров. Я трезво рассудил, что кричать в таком скорбном учреждении как-то неприлично, и, вздохнув, пустился на поиски «главного по трупам» по правилам лабиринта – слева направо. Ожидание меня не обмануло, и через пару минут я обнаружил кабинет, отделанный в евростиле искусственными дубовыми панелями с кондиционером в основании большого светлого окна и обставленный строгой черно-серой офисной мебелью с полным набором органайзера и средств связи. Посреди этого официоза за почти пустым столом восседал сам Афанасий Иванович – главный судмедэксперт и живая легенда губернского управления внутренних дел.
   Злые языки поговаривали, что Клоков подался в «судебку» с горя, когда его сняли с должности начальника экспертной службы Сибирского федерального округа якобы за «превышение служебных полномочий», и стало ясно, что карьера его на этом закончена. Не знаю, судя по характеру Афанасия Ивановича, могло быть и так, но вот то, что студенты и стажеры табуном валили в морг поприсутствовать на вскрытиях, проводимых «мэтром Клоковым», и почитали за счастье попасть к нему в ассистенты или на практику, являлось непреложным фактом. Лично я не испытывал никакого восторга от разглядывания сине-зеленых или красно-фиолетовых внутренностей всяких «жмуриков», «поплавков» и «подснежников», хотя и имел в юности прямое отношение к медицине, окончив соответствующий вуз и даже отработав по специальности несколько лет на «скорой помощи».
   – А-а, господин Котов, рад приветствовать! – прогудел Клоков своим неподражаемым митрополитским басом. – Давненько не виделись!
   – Место уж больно неподходящее для свиданий, Афанасий Иванович, – в тон ему ответил я, пожимая сухую жилистую руку эксперта.
   – И что же привело мастера пера и слова в столь мрачное и печальное заведение? – поинтересовался он, опускаясь обратно в свое кресло с высокой анатомической спинкой, повторявшей профиль спины хозяина.
   – Любопытство, Афанасий Иванович, исключительно любопытство! Только в двух сферах человеческой деятельности эта черта характера не является порочной – в науке и в журналистике.
   – М-да? Интересная сентенция! – он задумчиво потер свой узкий и гладко выбритый подбородок. – И на что же на сей раз оно направлено?
   – Да вот, сорока на хвосте принесла, что в вашем ведомстве обнаружилось два совершенно непонятных, с точки зрения официальной медицины, случая смерти. Пара молодых и здоровых, по заключению той же медицины, людей погибают от весьма странных для их возраста причин – инсульта, острой надпочечниковой недостаточности…
   – Это какие же? – рассеянно переспросил Клоков, делая вид, что ищет на столе какую-то бумагу. – Что-то не припоминаю?
   – Ну-у, Афанасий Иванович! – я позволил себе укоризненно покачать головой. – С вашей-то памятью?!.. Да не ранее как сегодня утром! Один – бизнесмен, другой – спортсмен…
   – Ах, эти!.. – хлопнул себя по лбу эксперт. – Так что ж там непонятного или загадочного? А, впрочем, завтра я буду делать вскрытие, можете поприсутствовать, разрешаю по старой памяти, учитывая ваше медицинское прошлое. Надеюсь, в обморок падать не будете, блевать, простите, тоже?
   – Покорнейше благодарю за приглашение, Афанасий Иванович, непременно им воспользуюсь, – я приложил руку к сердцу и склонил голову. – Но все-таки, учитывая мое журналистское настоящее, смею просить вас позволить взглянуть на сии объекты сегодня, хоть одним глазком, исключительно любопытства ради.
   – Надо же, как профессия меняет человека! – изумился Клоков. – А ведь, помнится, у меня на занятиях по судебной медицине вы совершенно не проявляли интереса к таким печальным предметам, как трупы.
   – Ну и память же у вас! – я не смог сдержать восхищения. – Столько лет прошло…
   – Да уж, не жалуюсь, – с гордостью кивнул эксперт. – Только вот запоминаются либо очень хорошие, либо очень плохие… Ладно, пойдемте, полюбуетесь на последнего.
   – Почему только на последнего?
   – Потому что первый – в морозильнике! – отрезал Клоков, и я понял, что дальше лучше промолчать.
   Мы спустились снова на первый этаж, в секционный зал, и «главный по трупам» повел меня вдоль ряда столов, поглядывая на бирки, приколотые булавками к простыням. Где-то в середине ряда он остановился и махнул мне рукой.
   – Можете любоваться! Долговой Игорь Леонидович, тридцать шесть лет, мастер спорта по футболу, – эксперт не глядя откинул край савана с головы покойника.
   Я посмотрел, ожидая увидеть кого угодно, но только не того, кто там оказался. Я рассчитывал увидеть лицо молодого красивого парня, каким знал его по фотографиям в газетах и по телевизору, но никак не череп, обтянутый серой морщинистой кожей с ввалившимися от истощения щеками и глубоко запавшими тусклыми глазами, почему-то открытыми, в которых отражался блеклый свет газовых плафонов.
   – Это кто? – хрипло выдавил я и закашлялся от внезапно подкатившего к горлу комка.
   – Он самый, Долговой Игорь Лео… – Клоков обернулся и осекся на полуслове, уставившись, как и я, на труп древнего старика, оказавшийся на месте молодого спортсмена. – Что за ерунда?! Откуда здесь… Эй, дежурный! – рявкнул вдруг в полный голос эксперт, буквально посинев от гнева.
   В ответ раздался грохот и короткий вопль. Это вернувшийся из тетриса в нашу реальность тощий дежурный забыл встать со стула в стремлении побыстрее явиться пред грозные очи начальства. Взбешенный главный эксперт был, однако, весьма опытным профессионалом и в следующий момент уже сообразил, что здесь дело нечисто. Не дожидаясь прибытия дежурного, он бегом ринулся обратно на лестницу. Я едва поспевал за ним, прыгая через две ступеньки. Мы ворвались в подвал, где находились морозильные камеры, и я понял, что Клокову пришла в голову та же мысль, что и мне: если это – подмена, то уж в холодильнике наверняка должен лежать первый, настоящий, бизнесмен.
   Слегка дрожащей рукой Клоков отпер задвижку и потянул на себя ручку заиндевевшей столешницы. Она успела выдвинуться только до половины, как эксперт тихо охнул, схватился рукой за сердце и прислонился к стене. Я понял, что увижу в морозильнике, но все же не удержался и посмотрел. Там лежала самая настоящая мумия, еще несколько часов назад бывшая трупом тоже молодого и обаятельного бизнесмена. Я с трудом проглотил сухой колючий комок, не дававший мне произнести ни звука, прокашлялся и полез в карман за сотовым телефоном. Дело принимало весьма нестандартный оборот и требовало незамедлительного присутствия самого начальника криминальной полиции комиссара Береста.
 
   Было глубоко за полночь, когда мы с Николаем вновь оказались в его кабинете на третьем этаже управления, уселись друг против друга, закурили (черт с ним, со «змием»!) и попытались осмыслить происходящее каждый по-своему. Берест сразу же извлек папку с делом и углубился в перечитывание имеющихся материалов, а мне пришлось заняться умозрительными упражнениями.
   Итак, мы имеем два трупа. Оба при жизни – молодые, здоровые и полные сил мужчины. Оба скончались от весьма странных причин, совершенно не типичных для их возраста. А он, кстати, у них одинаковый! Тридцать шесть лет, мои ровесники. Совпадение?.. Ну, допустим. И что это нам дает?.. Ничего! Пока… Что еще? Ах да! В обоих случаях эксперты отметили следы чужого присутствия, но не смогли даже идентифицировать, кто это был: мужчина или женщина. Правда, установили, что действовали два разных человека, но как-то неуверенно. Уж больно похожи «пальчики», чего в природе не бывает. Но вот почему обе жертвы превратились в мумии буквально за несколько часов? Что же это за процесс такой?..
   – Невероятно, но факт! – подвел я итог своим невеселым размышлениям и полез в хозяйский холодильник в поисках чего-нибудь съестного.
   – Сам знаю! – откликнулся Николай, встал и принялся вышагивать по кабинету вдоль и поперек, дымя трубкой, как паровоз. – Д-димыч, ты же врач, как это все об-бъяснить, а?..
   – Честное пионерское, Коля, не знаю! – Я обнаружил только литровую бутылку тоника и тут же припал к ней, будто она была моим спасением. – А что там Клоков написал?
   – Д-да, чертовщина какая-то! Даже г-говорить не хочется. Если бы не Иваныч, д-даже слушать бы такое не стал! На вот, п-полюбуйся!
   Он кивнул на раскрытую папку с делом. Я с интересом принялся читать заключение судебно-медицинской экспертизы: «…состояние ткани коркового слоя обоих надпочечников, по данным гистологического исследования, свидетельствует о глубоком истощении депо медиаторов стресса и тотальной склеротизации сосудистого русла на уровне артериол, свидетельствующей о выраженном старении органа…» Обалдеть!.. Это в тридцать-то с хвостиком лет?!.. Я перебросил еще пару страниц: «…аналогичные характерные изменения отмечаются в большинстве внутренних органов, что соответствует биологическому возрасту 70–80 лет, но не соответствует паспортному возрасту исследуемого объекта…»
   – Ты сам-то это читал? – воззрился я на Береста.
   – Лучше б-бы не читал! – Николай вдруг сел обратно в кресло за столом и обхватил голову руками. – Слушай, может, мне п-пора в Сосновый б-бор, а? Отдохну, п-посплю, витаминчиков поем?
   – Я бы тоже не отказался. От витаминчиков, – мне было не по себе. – Это что, эпидемия какая-то?
   – Эпидемия?! – он уставился на меня, как на провидца. – Д-димыч, ты гений! Конечно, эпидемия! Как же я с-сразу не сообразил?! – Берест снова вскочил, потом схватился за телефон. – Наденька, соедините меня, п-пожалуйста, с Клоковым, немедленно!.. Афанасий Иванович, родной, вы д-делали анализ на вирусы, там б-бактерии всякие?.. Не вы?.. И что?.. П-понятно… Спасибо, – он медленно положил трубку на место.
   – Облом?.. – у меня неприятно засосало под ложечкой: ответ был написан у Николая на лице.
   – В Сосновый б-бор. На недельку. А лучше на д-две, – Берест с надеждой уставился на меня. – Димыч, яблочек мне п-принесешь?
   – Сам купишь! Не дрейфь, начальник, – я старался говорить бодро, но у меня плохо получалось, – прорвемся! Давай лучше подождем.
   – Чего? Еще од-дного мертвеца? – Николай снова принялся набивать трубку табаком.
   – Озарения, – я тоже вытащил сигареты. – Инсайта, как говорят экстрасенсы.
   – Их бы устами… – отмахнулся Берест, раскуривая трубку. – Ладно, ты иди, а я п-попробую еще что-нибудь… озарить.
   – О`кей, – я поднялся с тайным облегчением: мозгового штурма пока не предвиделось. – Привет Ольге! Держи меня в курсе.
   – А ты меня – просто д-держи.
   Я вышел в приемную и только там понял, куда мне надо было немедленно попасть, точнее, к кому.
 
   На следующий день, едва дождавшись приличествующих девяти часов утра, я нетерпеливо набрал номер телефона, и пока в трубке пиликали длинные гудки, буквально чуть не лопнул от нетерпения. Наконец там сняли трубку, и знакомый чуть хрипловатый голос произнес:
   – Слушаю, Золотарев!
   – Доброе утро, Андрей Венедиктович! Это Котов. Помните?
   – А-а, Дмитрий Алексеевич, рад слышать! Чем могу?
   – Можете, Андрей Венедиктович, и даже очень, – я постарался придать голосу максимум загадочности, ибо мой собеседник был непростым человеком.
   Он был магом. То есть, конечно, он был человеком, но очень и очень необычным. Вернее, человеком с весьма необычными способностями. Андрей Венедиктович был паранормом. Трудно сказать, мог ли он все, но, несомненно, был способен на многое из того, что мы называем колдовством, чертовщиной, небывальщиной и прочая. По крайней мере, набившие всем оскомину телепатия и телекинез, а равно и другие теле– были для него вещами совершенно обыденными и нисколько не загадочными. Вдобавок, Золотарев был практикующим магом и вполне легально имел соответствующую лицензию на свой вид деятельности из сферы «прочих услуг», как значилось в его бумагах. Причем в графе «Экспертиза» стояло сакраментальное «соответствует». Не знаю, как для других, но для меня и по сей день остается загадкой: кто был тем гениальным экспертом, давшим заключение для лицензионной палаты о таком «соответствии»?
   А загадочность как раз и была тем маленьким, но весьма существенным «пунктиком», на который Андрей Венедиктович, как говорится, западал стопроцентно. На прочие вещи он мог и не отреагировать, а мне нужен был беспроигрышный вариант.
   – Я весь – внимание, – откликнулся Золотарев, и я понял, что сработало!
   – Андрей Венедиктович, может ли человек состариться за несколько часов на несколько десятков лет? – выпалил я единым духом и даже зажмурился в ожидании ответа.
   Несколько томительно долгих секунд показались мне вечностью, но в конце концов я услышал долгожданное:
   – Приезжайте! Жду.
 
   Я летел в следственное управление как на крыльях, моля Господа об одном: только бы Берест оказался на месте, только бы он согласился!
   Господь внял моим просьбам. Николай сидел в своем кабинете и рассеянно листал тощую папку с материалами дела Долгового – Володина. Результаты вскрытия обоих трупов дали однозначные выводы и позволили соединить оба случая под одним шифром.
   – Коля, кончай депрессировать! – заявил я ему с порога. – Есть возможность разобраться с этим делом раз и навсегда!
   – Это каким же образом? – хмуро поинтересовался он.
   – Нужна консультация компетентного человека.
   – Да? И кого же?
   – Думаю, Андрей Венедиктович Золотарев как раз подойдет! – бухнул я и посмотрел на комиссара глазами невинного младенца.
   – Чем же это интересно? Он же колдун какой-то, а может, и шарлатан…
   – Сам ты!.. А еще в погонах!
   – Гражданин Котов!..
   – Ладно, извини, – я взял стул и уселся на него верхом напротив этого «фомы неверующего». – Коля, здесь же у нас налицо самая настоящая паранормальщина, – принялся я внушать ему очевидные мысли, но Николай тут же перебил меня:
   – Знаешь, фантастика – это твоя вотчина, а я – материалист! – он выпрямился на стуле, подумал и вытащил из внутреннего кармана заветную трубку и похудевшую пачку «Герцеговины». – У меня на шее два трупа, и я обязан выяснить, откуда они взялись! Иваныч у нас голова, что-нибудь да нароет, – и он обстоятельно принялся набивать трубку, а я, мысленно чертыхнувшись, полез за сигаретами. – Думаю, это какой-нибудь яд или облучение, или… паразит, высосавший из них все соки, а?
   – Ерунда! Ты же сам в это не веришь?
   – Ага, это, наверное, п-пришельцы, серые или зеленые, а может, и в к-крапинку?! – Берест не на шутку распалился и теперь дымил, что твой паровоз. – Димыч, я не верю! П-понимаешь? Должно быть этому какое-то нормальное, научно обоснованное об-бъяснение.
   – За несколько часов на шестьдесят лет, – медленно сказал я, глядя на него в упор. – Паразит высосал? Паразит питается соками органов, в крайнем случае, кровью. Он должен был бы, ну, обезводить, обескровить трупы, но не состарить! – я говорил не столько для Николая, сколько для самого себя, как бы пробуя и отвергая одну гипотезу за другой. – Яд, в принципе, может привести к такому мощному истощению, но не за несколько часов! А облучение… Трупы ведь наверняка проверяли на остаточную радиоактивность и другую отраву? К тому же со следами чужого присутствия ни в гостиничном номере, ни на стадионе, как я понимаю, так и не определились?..
   – Нет, – помотал головой Берест, посасывая трубку и постепенно успокаиваясь. – За оба трупа сейчас г-генетики взялись: пытаются какие-то аб-беррации найти, что ли? Говорят, если, мол, найдем, значит, с-сами состарились. Медицинский артефакт называется…
   – А если не найдут?..
   – Ладно, – Николай резко выдохнул, как бы решившись на отчаянный шаг. – Даю тебе два часа и ни минуты больше! Потому как, сам знаешь, это превышение служебных полномочий, – он толкнул папку с делом в мою сторону. – Может, у тебя что-то да нарисуется, все равно ведь никаких дельных мыслей больше нет. Валяй!
   – Благодарю за доверие, генерал! – радостно гаркнул я, хватая папку, пока он не передумал, и вытягиваясь перед ним «во фрунт». – Разрешите действовать, фельдмаршал?
   – Брысь отсюда, клоун! – рявкнул в ответ Берест и принялся яростно копаться в ящиках стола.
   Я оказался за дверью едва ли не раньше его рыка и с места сразу взял третью скорость, понимая, что нахожусь почти в цейтноте. Золотарев тоже не любил ждать.
   Однако мне повезло и здесь. Троллейбус, казалось, дожидался только меня. Светофоры, похоже, были запрограммированы на «зеленую волну», а на пустом полинявшем небосклоне вдруг объявилось некое сумасшедшее облачко, прикрывшее своим нежным телом обжигающий лик дневного светила на те десять минут, пока я добирался до дома мага.