Страница:
- Разрешите мне остаться в полку, - попросил я. - Чувствую себя хорошо и вполне могу командовать.
- Иван Иванович, понимаю ваше рвение, но оно ни к тему, - сказал Георгий Константинович. - Сейчас не только вам на костылях, но и тем, кто без костылей, уже делать нечего. Японская группировка разгромлена. Так что поезжайте лечиться.
И все же, вняв моим настойчивым просьбам, Г. К. Жуков разрешил остаться в полку на несколько дней. Это позволило мне стать свидетелем последних событий на Халхин-Голе...
Однако вернемся к тому дню и тому моменту, когда я оставил полк по ранению.
Все события мне удалось восстановить по многочисленным и довольно подробным рассказам их участников - моих подчиненных.
После короткой подготовки батальоны все-таки овладели тем рубежом, на котором столь упорно оборонялся противник и из-за которого мне пришлось выезжать на передний край.
В том бою отличились многие наши бойцы и командиры.
Напомню, что наступление началось утром 20 августа по всему фронту. Перешел в атаку при поддержке танков и наш полк,
От исходного положения до сопки, где засел противник, около пяти километров. Нелегко пройти этот путь с пулеметами под артиллерийским огнем. Но все время увлекало бойцов вперед боевое Красное знамя. Бойцы преодолевали броском участки заградительного и сосредоточенного огня, неотвратимо приближаясь к японским укреплениям.
Танки прорвали проволочное заграждение и начали бить прямой наводкой по вражеским огневым точкам. Роты двинулись вперед. К вечеру они уже заняли передний край японской обороны и надежно там закрепились.
Всю ночь бойцы и командиры готовились к новому удару по врагу, а утром вместе с танками двинулись вперед и закидали окопы противника гранатами. Японцы в панике стали бросать оружие и удирать. Сопка была очищена. На ней японцы оставили 12 пушек, много снарядов, пулеметов, винтовок и гранат. Некоторое время спустя противник открыл минометный огонь с соседней сопки, но наши бойцы уже успели окопаться...
Снова отличился Григорий Доля. Ему было приказано выдвинуть пулемет и приготовить его для ведения кинжального огня по противнику, если тот попытается атаковать ночью. Наши командиры уже достаточно хорошо познакомились с приемами врага и поэтому проявляли высокую бдительность. Выслали вперед дозоры. Тревожной была ночная тишина. И вдруг - взрыв гранаты... Через несколько минут к командиру роты подбежал боец и доложил, что к нашему переднему краю подползают японцы. В следующую минуту раздались крики банзай. Японцы бросились в атаку, и тут по ним ударил в упор пулемет. Разгорелась жестокая схватка. Пулеметчик был ранен, но, истекая кровью, продолжал драться с врагами, отбиваясь гранатами, а затем отошел к нам. Григорий Доля вместе с командиром отделения Синцовым в упор расстреливали атакующих, не забывая следить за тем, чтобы в обороне не образовалось слабое место.
Вскоре крики банзай перешли в стоны. Японцы откатились в старые окопы, которые находились тут же, рядом с нами, и там укрылись. Наши бойцы стали подползать ближе и бросать туда гранаты. Немало японцев нашли могилу в старых окопах.
Один из раненых японцев среди ночи вдруг закричал истошным голосом. Григорий Доля решил взять его живым. Командир Прокофьев предупредил, что он там, вероятно, не один и что надо быть осторожным. Тогда Доля взял с собой красноармейцев Забазиова и Ефремова. Когда подползли к этому раненому, увидели возле него шесть трупов врага.
Обследовали все вокруг и неподалеку наткнулись на шестерых японских солдат, которые сразу схватились за оружие. Красноармеец Забазнов в упор убил из нагана одного из них и прыгнул к вражескому пулемету. Доля застрелил из винтовки еще двоих. Но возле него снова сверкнул японский штык. Доля отбил винтовку, да так, что она вылетела из рук японца. Но сзади на него бросился еще один вражеский солдат. Увернувшись, Доля уложил его ударом приклада.
Когда рассвело, наши бойцы увидели множество вражеских трупов. Нужно было обойти окопы. Доля взял с собой стрелков. Как только они подошли к одному из окопов, оттуда выбежали 12 японцев и пустились наутек. Видно, они надеялись спастись. Наши пулеметчики уничтожили врагов.
Бойцы забрали 4 японских пулемета, 35 винтовок, ящик патронов, много других трофеев. Подсчитали вражеские трупы. Их было 39. Лишь один японец ухитрился сбежать.
Ну что же, пусть расскажет своим, каково воевать с большевиками, - решил Доля.
Отважный командир Григорий Доля был грозой для врагов. Забегая вперед, скажу, что он не получил ни одного ранения, ни одной царапины, хотя его рота участвовала во всех боях, которые вел наш полк.
Он в шутку говорил: Нет в Японии такой пули, нет такого снаряда, которые могли бы убить Долю, бывшего батрака, а теперь счастливого советского человека...
Героически дрался политрук 8-й мотострелковой роты К. Ф. Срослов. Бойцы постоянно видели его впереди, на самом ответственном участке.
Политрук с нами, - значит, будет все в порядке, - говорили они.
Во время атаки безымянной сопки Срослов первым бросился на врага, увлекая за собой красноармейцев. Вместе с одним из них политработник втащил на высоту пулемет и стал расстреливать врагов, пытавшихся вернуть утраченные позиции. Они лезли, не считаясь с потерями. Получил ранение и выбыл из строя командир роты. Срослов взял командование на себя. Под руководством политрука подразделение отбило все контратаки японцев и устремилось вперед.
Наступление мотострелков беспрерывно поддерживали артиллеристы. Помощник командира батареи комсомолец лейтенант Н. М. Румянцев в первые же часы боя уничтожил штаб противника. И тут лейтенант заметил, что продвижению стрелковой роты мешают станковые пулеметы противника. Он быстро определил расстояние до них, подготовил данные и подал команду на открытие огня. Несколькими снарядами артиллеристы заставили замолчать три станковых пулемета врага. Рота двинулась вперед.
Высокой похвалы заслуживают действия воинов отдельного танкового батальона, и особенно их командира коммуниста майора Григория Ивановича Вороякова. Это опытный командир, участник гражданской войны. Он храбро сражался против врагов молодой Советской Республики, а теперь так же мужественно отстаивал честь и независимость братской страны - Монгольской Народной Республики. 20 августа майор Воронков трижды водил свой батальон в атаку и лично уничтожил огнем своего танка две пушки и штаб врага.
Итак, полк выполнил ближайшую задачу. День уже близился к концу, подразделения закрепились на достигнутом рубеже. Всю ночь они вели усиленную разведку, деятельно готовились к завтрашнему бою.
Удалось мне затем восстановить по донесениям и другим документам всю обстановку на фронте в тот первый день решающего удара по врагу.
Северная группа наших войск наступление начала довольно успешно. Она быстро сломила сопротивление двух полков баргутской конницы, овладела передовыми позициями и устремилась к высоте Фуи (Палец). И тут произошла осечка. С ходу захватить ее не удалось. Противник создал здесь мощный узел обороны и отразил атаки наших войск. Сказался просчет разведки. Ведь 7-я мотоброневая бригада продолжительное время занимала оборону против этой высоты, а установить, как она укреплена и какими силами обороняется, не могла. Командование полагало, что здесь имеется не более двух рот противника, а в действительности там оказалось значительно больше сил и куда более мощные оборонительные сооружения. Район высоты был приспособлен для круговой обороны, обнесен колючей проволокой. Японцы вырыли блиндажи для людей и лошадей, часть из них оборудовали бетонированными перекрытиями. Преодолеть такой узел обороны сразу не удалось.
21 августа войска всех трех групп продолжали развивать наступление. В этот день в бою приняла участие 6-я танковая бригада. Ударная сила Южной группы возросла. К вечеру ее правофланговые части заняли Большие и Малые Пески и отрезали таким образом отход на восток частям противника, находящимся южнее реки Хайластын-Гол.
Части и подразделения 82-й стрелковой и 36-й мотострелковой дивизий в этот день продвинулись незначительно.
Но больше всего командование советско-монгольских войск беспокоило положение на северном участке фронта. Задержка частей Северной группы у высоты Палец не давала возможности завершить окружение противника, и он, прикрываясь этим мощным узлом обороны, мог маневрировать, перебрасывать силы на другие участки. Потребовалось усилить Северную группу. Из резерва 1-й армейской группы ей были переданы дополнительно 9-я мотоброневая и 212-я авиадесантная бригады. 9-я мотоброневая бригада обошла высоту с севера и вышла в тыл врагу на 10 - 12 километров. Но и после этого самураи не оставили узел обороны. Их пришлось выбивать штыком и гранатой. И все-таки сопротивление врага было сломлено. Но на это потребовалось немало сил и времени, пришлось также израсходовать часть резервов.
В течение 22 августа части Южной группы разгромили в районе Малых Песков и западнее их артиллерийские позиции и резервы противника (71-й пехотный полк), приступили к ликвидации уцелевших отдельных узлов сопротивления. Каждый дот и блиндаж приходилось брать штурмом. Орудия выкатывали на прямую наводку, и они били в упор. Огнеметные танки выжигали огневые точки врага, а затем пехота и танки завершали их уничтожение.
Во время наступления на опорный пункт японцев 22 августа проявил исключительное мужество, выдержку и решительность младший политрук Вылегжанин. Его танк двигался впереди, ведя за собой подразделение. Вот уже близко первая траншея врага, и тут вражеский снаряд ударил в борт машины. Танк вышел из строя. Пулеметчик получил тяжелое ранение. Вылегжанин попытался оказать ему помощь, но сделать это в танке практически невозможно. Тогда отважный политрук вынес товарища из машины и здесь, под прикрытием огня товарищей, перевязал его. Потом Вылегжанин подцепил на буксир подбитый танк и вывел его в безопасное место.
Красноармеец Г. X. Хатмулин в атаке шел в передовой цепи. Он первым ворвался в траншею врага и в рукопашной схватке штыком заколол девять солдат противника. Продвигаясь дальше, воин забросал гранатами блиндаж, в котором засела группа врагов.
Командир противотанкового орудия комсомолец И. Т. Ванечкин огнем прямой наводки уничтожил два противотанковых орудия и станковый пулемет врага.
Не менее отважно дрался с врагом командир орудия комсомолец В. М. Русанов. Стрелковая рота неудержимо шла в атаку на опорный пункт противника. И вдруг из замаскированного окопа ударил вражеский пулемет. Бойцы залегли. Наши пулеметчики открыли по огневой точке японцев массированный огонь. Но она продолжала стрелять, не давая возможности роте подняться с земли.
Видя это, Русанов выкатил под сильным артиллерийским огнем противника орудие на открытую позицию и прямой наводкой разбил японский пулемет. Он замолчал. Путь пехоте был открыт.
При атаке сопки Зеленая пулеметчик красноармеец А. С. Чернов прикрывал товарищей. Вдруг рядом разорвалась вражеская мина. Воин остался невредим, а пулемет вышел из строя. Чернов не растерялся. Набрав в вещевой мешок побольше гранат, он выбрался на вершину сопки с оттуда, заметив в углублении 15 японцев, забросал их гранатами. Затем, подобрав японскую винтовку, он ворвался в окоп и пристрелил укрывшегося там вражеского офицера. Красноармеец Чернов был ранен, но остался в строю и лишь по требованию командира был отправлен на медицинский пункт.
Утром 23 августа наши войска получили обращение политического отдела:
Беспощадно уничтожим самурайских гадов до конца.
Товарищи бойцы, командиры и политработники!
В результате героических боев частей нашего корпуса 21 и 22 августа японские части 71, 4, 26 и 72-го пехотных полков полностью окружены. Пути отступления отрезаны. Наши войска начали окончательное уничтожение японских захватчиков.
Нашими частями захвачено много пленных, 36 пушек... 20 пулеметов, 4 миномета, знамена частей, много снарядов и другого военного снаряжения и имущества.
Японцы несут огромные потери.
В лагере врагов паника и разложение.
Наши листовки обладают большой взрывчатой силой. Советские листовки охотно читают японские солдаты, несмотря на беспощадные карательные меры со стороны японского офицерства.
Массовый характер принимает дезертирство маньчжурских и японских солдат и переход их на сторону наших частей. Тысячи дезертиров бродят в японском тылу, японские солдаты все чаще сдаются в плен. Утром 22 августа 280 солдат хинганских войск с возгласами Да здравствует СССР! перешли на сторону монголо-советских войск, в том числе майор, капитан и два младших офицера. Переход солдат противника на нашу сторону продолжается.
Перешедшие солдаты и офицеры написали обращение баргутам и маньчжурам с призывами переходить на сторону монголо-советских войск.
Наши части преисполнены решимости уничтожить подлых гадов до конца. Они с чувством беспредельной любви к социалистической Родине меткими залпами, гранатой и мощными штыковыми ударами уничтожат самурайскую нечисть. 22 августа наша артиллерия на правом фланге совместно с танками заставила замолчать артиллерию противника.
Наши части своим мужеством, героизмом и силой своего удара вписывают новую славную страницу в историю героических боевых действий Красной Армии...
За полную победу, боевые товарищи!
За Родину, вперед!
Политический отдел корпуса.
Обращение политотдела подняло боевой дух наших воинов, придало им силы, вдохновило на новые подвиги.
К исходу 23 августа, после четырехдневных боев, войска Северной группы овладели высотой Палец. Из окопов и блиндажей было извлечено свыше 600 трупов японских солдат{29}.
Однако у врага оставалось еще три крупных очага сопротивления (наиболее сильный из них - в центре) в районе наступления частей 82-й стрелковой и нашей 36-й мотострелковой дивизий. Эти соединения продолжали активно сковывать противника с фронта, постепенно продвигаясь на своих флангах.
Японцы упорно дрались в узлах сопротивления, которые они укрепили за время обороны. Это были высоты Палец, о которой говорилось выше, Песчаная, Зеленая и другие. Сначала оборонительные сооружения разрушались огнем артиллерии и огнеметных танков, а уж потом шла пехота со штыком и гранатой.
Жестокие бои разгорались в траншеях. Тут враг пускал в ход не только оружие, но и бутылки с зажигательной смесью, старался засыпать глаза нашим бойцам песком, используя для этого малые саперные лопатки. Однако наши солдаты и командиры умело вели траншейный бой, ломали упорство самураев. Вот пример.
На красноармейца Ефима Корчанова напали несколько японцев в узком проходе траншеи. Боец не растерялся. Он бросил в них две гранаты. Но в это время к нему сзади подскочил японский солдат и хотел выбить винтовку из рук. Но у хорошо обученного бойца не так-то легко выбить из рук оружие. Корчанов резко развернулся и заколол японца штыком.
Красноармейцы Суханов, Нестеров и Савельев наткнулись в траншее на большую группу врагов. Те открыли огонь. Наши воины пустили в ход гранаты, уничтожив 12 японских солдат.
Так в упорной траншейной борьбе пришлось отвоевывать каждую пядь земли. Наши бойцы смело вступали в бой с неприятелем, даже если тот превосходил численно, и выходили победителями.
23 августа войска противника были окружены. Для того чтобы вывести свои части из кольца, японское командование предприняло 24 августа контратаки юго-восточнее населенного пункта Номон-Хан-Бурд-Обо силой до двух пехотных полков. Но советское командование уже создало внешний фронт окружения. Удар врага пришелся по 80-му стрелковому полку 57-й стрелковой дивизии. Хотя японцы имели превосходство в силах, советские войска не дрогнули. Они смело встретили врага, уничтожая его огнем артиллерии, минометов, пулеметов. Когда японцы подошли на близкое расстояние, в ход были пущены гранаты. Прорваться к окруженным войскам противнику не удалось.
На другой день, 25 августа, враг возобновил атаки на внешнем фронте. И опять удары принял на себя 80-й стрелковый полк. Упорный бой длился до самого вечера. Японцы не добились намеченной цели. Но и 80-й полк сильно поредел. В помощь ему командование группы выделило из своего резерва 6-ю танковую бригаду и стрелковый полк. 26 августа танковая бригада совместно с пехотой нанесла сильный удар во фланг наступающих частей противника и смела их. Попытка японцев деблокировать свои окруженные войска кончилась крахом. Понеся большие потери, враг прекратил атаки на внешнем фронте.
Зато на внутреннем фронте борьба развернулась на редкость ожесточенная. Наши войска сжимали кольцо окружения. И чем меньше становилось оно, тем упорнее сопротивлялся враг. Генерал Камацубара обманывал окруженные силы, предлагал им по радио и через голубиную почту держаться, обещая поддержку. Японские солдаты дрались с фанатичным упорством. Каждую высоту, каждый бархан приходилось брать приступом, выковыривать врага из каждого окопа.
Артиллеристы под огнем неприятеля выкатывали орудия на открытые позиции и били по траншеям врага прямой наводкой, а затем пехотинцы шли в атаку, врывались в окопы, штыком и гранатой довершали дело.
Трудно выделить, кто был храбрее в этих боях. Но нельзя не отметить, что впереди шли коммунисты и комсомольцы. Они всегда были там, где опаснее, где труднее. Во время одной из атак произошла заминка. Укрывшиеся в яме японцы открыли по нашим бойцам губительный огонь. Цепь залегла, воины начали окапываться. Тогда встал во весь рост коммунист красноармеец Петр Коптев, крикнул: Товарищи, за Родину, за партию! Вперед! - и первым ринулся на врага под градом пуль. За ним бросились сначала несколько человек, а затем и вся рота. Загремело раскатистое русское ура. Стремительным ударом враг был выбит с занимаемой позиции и уничтожен.
В этот же день комсомолец рядовой Георгий Калянда спас жизнь своему командиру. Но вскоре сам получил тяжелое ранение.
Прощаясь с товарищами, Калянда сказал:
Не беда, вылечусь и вернусь к вам. Бейте, друзья, врага, бейте беспощадно! Берегите своих славных командиров. Будьте стойкими и храбрыми бойцами.
За свои подвиги Георгий Калянда был удостоен высокой награды - ордена Ленина.
При штурме высоты Песчаная отличился механик-водитель Алексей Васильевич Торшилов. О его подвиге мне рассказали, когда я принял командование 82-й стрелковой дивизией. Но для того чтобы донести до читателя дух того времени и показать, какие мысли владели нашими воинами, я позволю привести рассказ об этом бое самого А. В. Торшилова.
...Нашей танковой роте была поставлена задача поддержать стрелковую роту, которая должна была произвести разведку боем, чтобы выявить огневые точки противника на сильно укрепленной высоте Песчаной.
Проснулся я рано. Мой танк стоял в песчаном углублении. На броне, как золотые звездочки, лежали пожелтевшие, опаленные дневным зноем листочки мелкого кустарника. Небо и река, собравшая его краски, свинцово-серые. Чуть-чуть моросит мелкий нудный дождик, шепчется с кем-то прибрежный камыш. Где-то в камышах разноголосо переговариваются дикие гуси и утки. Они частенько по утрам будят нас своим гомоном. Им и пальба нипочем: улетят куда-то на время, а ночью снова возвращаются в облюбованные камыши. Странно все это выглядит: война - и птичий гомон по утрам...
Но размышлять на эту тему некогда. Послышалась команда По машинам!. Мгновенно сажусь за рычаги своего Т-26. На подходе к высоте Песчаная танковая рота развернулась в боевой порядок и открыла огонь по укреплениям врага. Под защитой нашей брони стрелковая рота пошла на сближение с врагом.
Японцы открыли ответный огонь. Трудно нашим бойцам продвигаться по песчаному склону высоты под огнем врага. Но отважные и выносливые уральцы преодолели этот барьер и сблизились с противником. В ход пошла карманная артиллерия - гранаты. Накал боя нарастал с каждой минутой. В японской обороне скоро заговорили все огневые точки, чего и добивались наши разведчики.
И вот сигнал отхода - зеленая, красная, зеленая ракеты. Под прикрытием танкового огня наши бойцы отошли на исходные позиции. К 10 часам и мы были на своем прежнем месте. Командир танковой роты доложил командиру батальона о том, что задача выполнена, но один танк не вернулся.
Немедленно направить танковый взвод на розыски машины и спасение экипажа, - скомандовал комбат.
- Есть, - ответил командир роты и повернулся ко мне...
- Старшина Торшилов, с тремя танками отправляйтесь на поиск подбитой машины, возьмите ее на буксир и спасите экипаж, - приказал он.
- Есть, спасти экипаж и вытащить танк, - ответил я, затем подозвал механиков-водителей и сказал, что я буду прикрывать их пулеметным огнем, а они должны подойти к оставшейся машине и отбуксировать ее, если она потеряла ход.
Испив из котелка холодной воды, мы устремились к сопке. Местность неровная, через смотровую щель трудно наблюдать. Но мы рады, что кустарник в какой-то степени помогает маскировке наших танков. Вот и подножие сопки. И вдруг я увидел наш застрявший танк. Он стоял недвижим, словно в специально отрытом глубоком песчаном окопе.
Развертываю свой танк в сторону японских окопов и берусь за рукоятки пулемета. Тем временем экипажи двух подошедших машин закрепили трос к крюку застрявшего Т-26, срыли крутой край рва и завели моторы. В этот момент японцы, услышав шум и обнаружив нас, открыли минометный огонь.
Пять минут длился непрерывный минометный обстрел не менее чем из трех батарей. Сплошной дым и грохот поднялись вокруг. Осколки барабанили по броне. Но вот обстрел на минуту затих. Я быстро открыл люк, выскочил из танка и подбежал к подбитой машине. Оказалось, что только один из шести танкистов остался невредим. Двое тяжело ранены, а трое не могли передвигаться самостоятельно.
Пока оказывал помощь раненым, не заметил, как до взвода японцев пошло в атаку. Быстрее под броню танка - и я бросился к своей машине. Но японцы открыли по мне огонь, над головой засвистели пули. Залег за бугор возле танка. Японцы подошли уже близко, на расстояние броска гранаты. Они не видели, куда я скрылся, оглядывались, а я тем временем подготовил две гранаты и одну за другой бросил в притаившуюся группу врагов.
Взрывы гранат вызвали у японцев замешательство. Воспользовавшись им, быстро вскочил в свой танк, захлопнул люк. Яростно заработал мой друг и спаситель - пулемет.
Мои гранаты и пулеметный огонь уложили немало врагов. Но было совершенно очевидным, что японцы не оставят меня в покое, уж очень заманчивой была для них добыча - танк. Так оно и оказалось. Японцы стали снова продвигаться к моему танку. Впереди шел офицер. Заметил, что левое плечо у него залито кровью. Он дико кричал, взмахивал правой рукой в сторону моего танка, был страшен в своих черных роговых очках. Он силился поднять солдат в атаку на танки. Взяло меня тут такое зло, что словами не передать. Короткая очередь из пулемета - и офицер свалился на песок.
С криками банзай японцы все же бросились к танкам. Но мой пулемет снова положил их на песок. Живые смешались с мертвыми. Сколько их? Мертвых я не считал, смотрел за живыми. Вдруг увидел, что на выручку к ним приближается еще одна группа. Немедленно - огонь по ним. Залегли, но ползут, упорно ползут к танкам.
Пошел уже второй час неравного боя. В танке стало невыносимо жарко, обмундирование прилипло к телу, хотелось пить. Вода во фляге, наверное, нагрелась, да и не могу оторвать рук от пулемета. А язык, как сухой обрубок, еле ворочается во рту.
А японцы наседают. Снова большая группа во главе с офицером бросилась к танкам. Банзай! Борсевико (большевик)! - кричат они, подбадривая сами себя. Ну что и, мало вам? Так получайте. И я нажал на гашетку пулемета. Бью длинными очередями. Так вернее. И снова от большой группы в живых остались единицы. Залегли, не смеют поднять головы.
Устал я, тяжело мне стало, а вместе с тем радость поет в сердце. Радуюсь тому, что еще жив, что могу бить и бить лютого врага, что трупы японцев густо усеяли землю впереди моего танка, что враг еще не захватил наши машины и не захватит, пока жив буду.
Но что это? Японцы снова зашевелились. Неужели им мало того, что получили? Да нет, они бегут! Бегут! И снова скороговоркой запел мой пулемет, посылая смертельные струи в спины убегавших врагов.
Вдруг пулемет умолк. Кончились патроны. В наступившей тишине я услышал рокот моторов. Ко мне подходили танки родного батальона. Рассказать, что я пережил в этот момент просто невозможно. Быстро завели моторы, вытащили из западни подбитую машину, и я вскоре оказался среди боевых друзей.
За проявленные мужество и отвагу Алексей Васильевич Торшилов был награжден орденом Ленина.
Несгибаемую волю и мужество проявил и водитель танка комсомолец И. В. Просолов. Во время атаки японцы подбили машину, члены экипажа погибли. В живых остался лишь Просолов. Ночью под покровом темноты воин мог бы незаметно оставить вышедшую из строя машину. Однако он этого не сделал. Просолов двое суток пробыл в подбитом танке, ведя огонь по противнику. Он дрался до тех пор, пока на помощь не пришли товарищи.
Когда Просолова спросили, почему он не оставил танк, водитель ответил:
Танк - народное добро, и бросать его нельзя.
- Иван Иванович, понимаю ваше рвение, но оно ни к тему, - сказал Георгий Константинович. - Сейчас не только вам на костылях, но и тем, кто без костылей, уже делать нечего. Японская группировка разгромлена. Так что поезжайте лечиться.
И все же, вняв моим настойчивым просьбам, Г. К. Жуков разрешил остаться в полку на несколько дней. Это позволило мне стать свидетелем последних событий на Халхин-Голе...
Однако вернемся к тому дню и тому моменту, когда я оставил полк по ранению.
Все события мне удалось восстановить по многочисленным и довольно подробным рассказам их участников - моих подчиненных.
После короткой подготовки батальоны все-таки овладели тем рубежом, на котором столь упорно оборонялся противник и из-за которого мне пришлось выезжать на передний край.
В том бою отличились многие наши бойцы и командиры.
Напомню, что наступление началось утром 20 августа по всему фронту. Перешел в атаку при поддержке танков и наш полк,
От исходного положения до сопки, где засел противник, около пяти километров. Нелегко пройти этот путь с пулеметами под артиллерийским огнем. Но все время увлекало бойцов вперед боевое Красное знамя. Бойцы преодолевали броском участки заградительного и сосредоточенного огня, неотвратимо приближаясь к японским укреплениям.
Танки прорвали проволочное заграждение и начали бить прямой наводкой по вражеским огневым точкам. Роты двинулись вперед. К вечеру они уже заняли передний край японской обороны и надежно там закрепились.
Всю ночь бойцы и командиры готовились к новому удару по врагу, а утром вместе с танками двинулись вперед и закидали окопы противника гранатами. Японцы в панике стали бросать оружие и удирать. Сопка была очищена. На ней японцы оставили 12 пушек, много снарядов, пулеметов, винтовок и гранат. Некоторое время спустя противник открыл минометный огонь с соседней сопки, но наши бойцы уже успели окопаться...
Снова отличился Григорий Доля. Ему было приказано выдвинуть пулемет и приготовить его для ведения кинжального огня по противнику, если тот попытается атаковать ночью. Наши командиры уже достаточно хорошо познакомились с приемами врага и поэтому проявляли высокую бдительность. Выслали вперед дозоры. Тревожной была ночная тишина. И вдруг - взрыв гранаты... Через несколько минут к командиру роты подбежал боец и доложил, что к нашему переднему краю подползают японцы. В следующую минуту раздались крики банзай. Японцы бросились в атаку, и тут по ним ударил в упор пулемет. Разгорелась жестокая схватка. Пулеметчик был ранен, но, истекая кровью, продолжал драться с врагами, отбиваясь гранатами, а затем отошел к нам. Григорий Доля вместе с командиром отделения Синцовым в упор расстреливали атакующих, не забывая следить за тем, чтобы в обороне не образовалось слабое место.
Вскоре крики банзай перешли в стоны. Японцы откатились в старые окопы, которые находились тут же, рядом с нами, и там укрылись. Наши бойцы стали подползать ближе и бросать туда гранаты. Немало японцев нашли могилу в старых окопах.
Один из раненых японцев среди ночи вдруг закричал истошным голосом. Григорий Доля решил взять его живым. Командир Прокофьев предупредил, что он там, вероятно, не один и что надо быть осторожным. Тогда Доля взял с собой красноармейцев Забазиова и Ефремова. Когда подползли к этому раненому, увидели возле него шесть трупов врага.
Обследовали все вокруг и неподалеку наткнулись на шестерых японских солдат, которые сразу схватились за оружие. Красноармеец Забазнов в упор убил из нагана одного из них и прыгнул к вражескому пулемету. Доля застрелил из винтовки еще двоих. Но возле него снова сверкнул японский штык. Доля отбил винтовку, да так, что она вылетела из рук японца. Но сзади на него бросился еще один вражеский солдат. Увернувшись, Доля уложил его ударом приклада.
Когда рассвело, наши бойцы увидели множество вражеских трупов. Нужно было обойти окопы. Доля взял с собой стрелков. Как только они подошли к одному из окопов, оттуда выбежали 12 японцев и пустились наутек. Видно, они надеялись спастись. Наши пулеметчики уничтожили врагов.
Бойцы забрали 4 японских пулемета, 35 винтовок, ящик патронов, много других трофеев. Подсчитали вражеские трупы. Их было 39. Лишь один японец ухитрился сбежать.
Ну что же, пусть расскажет своим, каково воевать с большевиками, - решил Доля.
Отважный командир Григорий Доля был грозой для врагов. Забегая вперед, скажу, что он не получил ни одного ранения, ни одной царапины, хотя его рота участвовала во всех боях, которые вел наш полк.
Он в шутку говорил: Нет в Японии такой пули, нет такого снаряда, которые могли бы убить Долю, бывшего батрака, а теперь счастливого советского человека...
Героически дрался политрук 8-й мотострелковой роты К. Ф. Срослов. Бойцы постоянно видели его впереди, на самом ответственном участке.
Политрук с нами, - значит, будет все в порядке, - говорили они.
Во время атаки безымянной сопки Срослов первым бросился на врага, увлекая за собой красноармейцев. Вместе с одним из них политработник втащил на высоту пулемет и стал расстреливать врагов, пытавшихся вернуть утраченные позиции. Они лезли, не считаясь с потерями. Получил ранение и выбыл из строя командир роты. Срослов взял командование на себя. Под руководством политрука подразделение отбило все контратаки японцев и устремилось вперед.
Наступление мотострелков беспрерывно поддерживали артиллеристы. Помощник командира батареи комсомолец лейтенант Н. М. Румянцев в первые же часы боя уничтожил штаб противника. И тут лейтенант заметил, что продвижению стрелковой роты мешают станковые пулеметы противника. Он быстро определил расстояние до них, подготовил данные и подал команду на открытие огня. Несколькими снарядами артиллеристы заставили замолчать три станковых пулемета врага. Рота двинулась вперед.
Высокой похвалы заслуживают действия воинов отдельного танкового батальона, и особенно их командира коммуниста майора Григория Ивановича Вороякова. Это опытный командир, участник гражданской войны. Он храбро сражался против врагов молодой Советской Республики, а теперь так же мужественно отстаивал честь и независимость братской страны - Монгольской Народной Республики. 20 августа майор Воронков трижды водил свой батальон в атаку и лично уничтожил огнем своего танка две пушки и штаб врага.
Итак, полк выполнил ближайшую задачу. День уже близился к концу, подразделения закрепились на достигнутом рубеже. Всю ночь они вели усиленную разведку, деятельно готовились к завтрашнему бою.
Удалось мне затем восстановить по донесениям и другим документам всю обстановку на фронте в тот первый день решающего удара по врагу.
Северная группа наших войск наступление начала довольно успешно. Она быстро сломила сопротивление двух полков баргутской конницы, овладела передовыми позициями и устремилась к высоте Фуи (Палец). И тут произошла осечка. С ходу захватить ее не удалось. Противник создал здесь мощный узел обороны и отразил атаки наших войск. Сказался просчет разведки. Ведь 7-я мотоброневая бригада продолжительное время занимала оборону против этой высоты, а установить, как она укреплена и какими силами обороняется, не могла. Командование полагало, что здесь имеется не более двух рот противника, а в действительности там оказалось значительно больше сил и куда более мощные оборонительные сооружения. Район высоты был приспособлен для круговой обороны, обнесен колючей проволокой. Японцы вырыли блиндажи для людей и лошадей, часть из них оборудовали бетонированными перекрытиями. Преодолеть такой узел обороны сразу не удалось.
21 августа войска всех трех групп продолжали развивать наступление. В этот день в бою приняла участие 6-я танковая бригада. Ударная сила Южной группы возросла. К вечеру ее правофланговые части заняли Большие и Малые Пески и отрезали таким образом отход на восток частям противника, находящимся южнее реки Хайластын-Гол.
Части и подразделения 82-й стрелковой и 36-й мотострелковой дивизий в этот день продвинулись незначительно.
Но больше всего командование советско-монгольских войск беспокоило положение на северном участке фронта. Задержка частей Северной группы у высоты Палец не давала возможности завершить окружение противника, и он, прикрываясь этим мощным узлом обороны, мог маневрировать, перебрасывать силы на другие участки. Потребовалось усилить Северную группу. Из резерва 1-й армейской группы ей были переданы дополнительно 9-я мотоброневая и 212-я авиадесантная бригады. 9-я мотоброневая бригада обошла высоту с севера и вышла в тыл врагу на 10 - 12 километров. Но и после этого самураи не оставили узел обороны. Их пришлось выбивать штыком и гранатой. И все-таки сопротивление врага было сломлено. Но на это потребовалось немало сил и времени, пришлось также израсходовать часть резервов.
В течение 22 августа части Южной группы разгромили в районе Малых Песков и западнее их артиллерийские позиции и резервы противника (71-й пехотный полк), приступили к ликвидации уцелевших отдельных узлов сопротивления. Каждый дот и блиндаж приходилось брать штурмом. Орудия выкатывали на прямую наводку, и они били в упор. Огнеметные танки выжигали огневые точки врага, а затем пехота и танки завершали их уничтожение.
Во время наступления на опорный пункт японцев 22 августа проявил исключительное мужество, выдержку и решительность младший политрук Вылегжанин. Его танк двигался впереди, ведя за собой подразделение. Вот уже близко первая траншея врага, и тут вражеский снаряд ударил в борт машины. Танк вышел из строя. Пулеметчик получил тяжелое ранение. Вылегжанин попытался оказать ему помощь, но сделать это в танке практически невозможно. Тогда отважный политрук вынес товарища из машины и здесь, под прикрытием огня товарищей, перевязал его. Потом Вылегжанин подцепил на буксир подбитый танк и вывел его в безопасное место.
Красноармеец Г. X. Хатмулин в атаке шел в передовой цепи. Он первым ворвался в траншею врага и в рукопашной схватке штыком заколол девять солдат противника. Продвигаясь дальше, воин забросал гранатами блиндаж, в котором засела группа врагов.
Командир противотанкового орудия комсомолец И. Т. Ванечкин огнем прямой наводки уничтожил два противотанковых орудия и станковый пулемет врага.
Не менее отважно дрался с врагом командир орудия комсомолец В. М. Русанов. Стрелковая рота неудержимо шла в атаку на опорный пункт противника. И вдруг из замаскированного окопа ударил вражеский пулемет. Бойцы залегли. Наши пулеметчики открыли по огневой точке японцев массированный огонь. Но она продолжала стрелять, не давая возможности роте подняться с земли.
Видя это, Русанов выкатил под сильным артиллерийским огнем противника орудие на открытую позицию и прямой наводкой разбил японский пулемет. Он замолчал. Путь пехоте был открыт.
При атаке сопки Зеленая пулеметчик красноармеец А. С. Чернов прикрывал товарищей. Вдруг рядом разорвалась вражеская мина. Воин остался невредим, а пулемет вышел из строя. Чернов не растерялся. Набрав в вещевой мешок побольше гранат, он выбрался на вершину сопки с оттуда, заметив в углублении 15 японцев, забросал их гранатами. Затем, подобрав японскую винтовку, он ворвался в окоп и пристрелил укрывшегося там вражеского офицера. Красноармеец Чернов был ранен, но остался в строю и лишь по требованию командира был отправлен на медицинский пункт.
Утром 23 августа наши войска получили обращение политического отдела:
Беспощадно уничтожим самурайских гадов до конца.
Товарищи бойцы, командиры и политработники!
В результате героических боев частей нашего корпуса 21 и 22 августа японские части 71, 4, 26 и 72-го пехотных полков полностью окружены. Пути отступления отрезаны. Наши войска начали окончательное уничтожение японских захватчиков.
Нашими частями захвачено много пленных, 36 пушек... 20 пулеметов, 4 миномета, знамена частей, много снарядов и другого военного снаряжения и имущества.
Японцы несут огромные потери.
В лагере врагов паника и разложение.
Наши листовки обладают большой взрывчатой силой. Советские листовки охотно читают японские солдаты, несмотря на беспощадные карательные меры со стороны японского офицерства.
Массовый характер принимает дезертирство маньчжурских и японских солдат и переход их на сторону наших частей. Тысячи дезертиров бродят в японском тылу, японские солдаты все чаще сдаются в плен. Утром 22 августа 280 солдат хинганских войск с возгласами Да здравствует СССР! перешли на сторону монголо-советских войск, в том числе майор, капитан и два младших офицера. Переход солдат противника на нашу сторону продолжается.
Перешедшие солдаты и офицеры написали обращение баргутам и маньчжурам с призывами переходить на сторону монголо-советских войск.
Наши части преисполнены решимости уничтожить подлых гадов до конца. Они с чувством беспредельной любви к социалистической Родине меткими залпами, гранатой и мощными штыковыми ударами уничтожат самурайскую нечисть. 22 августа наша артиллерия на правом фланге совместно с танками заставила замолчать артиллерию противника.
Наши части своим мужеством, героизмом и силой своего удара вписывают новую славную страницу в историю героических боевых действий Красной Армии...
За полную победу, боевые товарищи!
За Родину, вперед!
Политический отдел корпуса.
Обращение политотдела подняло боевой дух наших воинов, придало им силы, вдохновило на новые подвиги.
К исходу 23 августа, после четырехдневных боев, войска Северной группы овладели высотой Палец. Из окопов и блиндажей было извлечено свыше 600 трупов японских солдат{29}.
Однако у врага оставалось еще три крупных очага сопротивления (наиболее сильный из них - в центре) в районе наступления частей 82-й стрелковой и нашей 36-й мотострелковой дивизий. Эти соединения продолжали активно сковывать противника с фронта, постепенно продвигаясь на своих флангах.
Японцы упорно дрались в узлах сопротивления, которые они укрепили за время обороны. Это были высоты Палец, о которой говорилось выше, Песчаная, Зеленая и другие. Сначала оборонительные сооружения разрушались огнем артиллерии и огнеметных танков, а уж потом шла пехота со штыком и гранатой.
Жестокие бои разгорались в траншеях. Тут враг пускал в ход не только оружие, но и бутылки с зажигательной смесью, старался засыпать глаза нашим бойцам песком, используя для этого малые саперные лопатки. Однако наши солдаты и командиры умело вели траншейный бой, ломали упорство самураев. Вот пример.
На красноармейца Ефима Корчанова напали несколько японцев в узком проходе траншеи. Боец не растерялся. Он бросил в них две гранаты. Но в это время к нему сзади подскочил японский солдат и хотел выбить винтовку из рук. Но у хорошо обученного бойца не так-то легко выбить из рук оружие. Корчанов резко развернулся и заколол японца штыком.
Красноармейцы Суханов, Нестеров и Савельев наткнулись в траншее на большую группу врагов. Те открыли огонь. Наши воины пустили в ход гранаты, уничтожив 12 японских солдат.
Так в упорной траншейной борьбе пришлось отвоевывать каждую пядь земли. Наши бойцы смело вступали в бой с неприятелем, даже если тот превосходил численно, и выходили победителями.
23 августа войска противника были окружены. Для того чтобы вывести свои части из кольца, японское командование предприняло 24 августа контратаки юго-восточнее населенного пункта Номон-Хан-Бурд-Обо силой до двух пехотных полков. Но советское командование уже создало внешний фронт окружения. Удар врага пришелся по 80-му стрелковому полку 57-й стрелковой дивизии. Хотя японцы имели превосходство в силах, советские войска не дрогнули. Они смело встретили врага, уничтожая его огнем артиллерии, минометов, пулеметов. Когда японцы подошли на близкое расстояние, в ход были пущены гранаты. Прорваться к окруженным войскам противнику не удалось.
На другой день, 25 августа, враг возобновил атаки на внешнем фронте. И опять удары принял на себя 80-й стрелковый полк. Упорный бой длился до самого вечера. Японцы не добились намеченной цели. Но и 80-й полк сильно поредел. В помощь ему командование группы выделило из своего резерва 6-ю танковую бригаду и стрелковый полк. 26 августа танковая бригада совместно с пехотой нанесла сильный удар во фланг наступающих частей противника и смела их. Попытка японцев деблокировать свои окруженные войска кончилась крахом. Понеся большие потери, враг прекратил атаки на внешнем фронте.
Зато на внутреннем фронте борьба развернулась на редкость ожесточенная. Наши войска сжимали кольцо окружения. И чем меньше становилось оно, тем упорнее сопротивлялся враг. Генерал Камацубара обманывал окруженные силы, предлагал им по радио и через голубиную почту держаться, обещая поддержку. Японские солдаты дрались с фанатичным упорством. Каждую высоту, каждый бархан приходилось брать приступом, выковыривать врага из каждого окопа.
Артиллеристы под огнем неприятеля выкатывали орудия на открытые позиции и били по траншеям врага прямой наводкой, а затем пехотинцы шли в атаку, врывались в окопы, штыком и гранатой довершали дело.
Трудно выделить, кто был храбрее в этих боях. Но нельзя не отметить, что впереди шли коммунисты и комсомольцы. Они всегда были там, где опаснее, где труднее. Во время одной из атак произошла заминка. Укрывшиеся в яме японцы открыли по нашим бойцам губительный огонь. Цепь залегла, воины начали окапываться. Тогда встал во весь рост коммунист красноармеец Петр Коптев, крикнул: Товарищи, за Родину, за партию! Вперед! - и первым ринулся на врага под градом пуль. За ним бросились сначала несколько человек, а затем и вся рота. Загремело раскатистое русское ура. Стремительным ударом враг был выбит с занимаемой позиции и уничтожен.
В этот же день комсомолец рядовой Георгий Калянда спас жизнь своему командиру. Но вскоре сам получил тяжелое ранение.
Прощаясь с товарищами, Калянда сказал:
Не беда, вылечусь и вернусь к вам. Бейте, друзья, врага, бейте беспощадно! Берегите своих славных командиров. Будьте стойкими и храбрыми бойцами.
За свои подвиги Георгий Калянда был удостоен высокой награды - ордена Ленина.
При штурме высоты Песчаная отличился механик-водитель Алексей Васильевич Торшилов. О его подвиге мне рассказали, когда я принял командование 82-й стрелковой дивизией. Но для того чтобы донести до читателя дух того времени и показать, какие мысли владели нашими воинами, я позволю привести рассказ об этом бое самого А. В. Торшилова.
...Нашей танковой роте была поставлена задача поддержать стрелковую роту, которая должна была произвести разведку боем, чтобы выявить огневые точки противника на сильно укрепленной высоте Песчаной.
Проснулся я рано. Мой танк стоял в песчаном углублении. На броне, как золотые звездочки, лежали пожелтевшие, опаленные дневным зноем листочки мелкого кустарника. Небо и река, собравшая его краски, свинцово-серые. Чуть-чуть моросит мелкий нудный дождик, шепчется с кем-то прибрежный камыш. Где-то в камышах разноголосо переговариваются дикие гуси и утки. Они частенько по утрам будят нас своим гомоном. Им и пальба нипочем: улетят куда-то на время, а ночью снова возвращаются в облюбованные камыши. Странно все это выглядит: война - и птичий гомон по утрам...
Но размышлять на эту тему некогда. Послышалась команда По машинам!. Мгновенно сажусь за рычаги своего Т-26. На подходе к высоте Песчаная танковая рота развернулась в боевой порядок и открыла огонь по укреплениям врага. Под защитой нашей брони стрелковая рота пошла на сближение с врагом.
Японцы открыли ответный огонь. Трудно нашим бойцам продвигаться по песчаному склону высоты под огнем врага. Но отважные и выносливые уральцы преодолели этот барьер и сблизились с противником. В ход пошла карманная артиллерия - гранаты. Накал боя нарастал с каждой минутой. В японской обороне скоро заговорили все огневые точки, чего и добивались наши разведчики.
И вот сигнал отхода - зеленая, красная, зеленая ракеты. Под прикрытием танкового огня наши бойцы отошли на исходные позиции. К 10 часам и мы были на своем прежнем месте. Командир танковой роты доложил командиру батальона о том, что задача выполнена, но один танк не вернулся.
Немедленно направить танковый взвод на розыски машины и спасение экипажа, - скомандовал комбат.
- Есть, - ответил командир роты и повернулся ко мне...
- Старшина Торшилов, с тремя танками отправляйтесь на поиск подбитой машины, возьмите ее на буксир и спасите экипаж, - приказал он.
- Есть, спасти экипаж и вытащить танк, - ответил я, затем подозвал механиков-водителей и сказал, что я буду прикрывать их пулеметным огнем, а они должны подойти к оставшейся машине и отбуксировать ее, если она потеряла ход.
Испив из котелка холодной воды, мы устремились к сопке. Местность неровная, через смотровую щель трудно наблюдать. Но мы рады, что кустарник в какой-то степени помогает маскировке наших танков. Вот и подножие сопки. И вдруг я увидел наш застрявший танк. Он стоял недвижим, словно в специально отрытом глубоком песчаном окопе.
Развертываю свой танк в сторону японских окопов и берусь за рукоятки пулемета. Тем временем экипажи двух подошедших машин закрепили трос к крюку застрявшего Т-26, срыли крутой край рва и завели моторы. В этот момент японцы, услышав шум и обнаружив нас, открыли минометный огонь.
Пять минут длился непрерывный минометный обстрел не менее чем из трех батарей. Сплошной дым и грохот поднялись вокруг. Осколки барабанили по броне. Но вот обстрел на минуту затих. Я быстро открыл люк, выскочил из танка и подбежал к подбитой машине. Оказалось, что только один из шести танкистов остался невредим. Двое тяжело ранены, а трое не могли передвигаться самостоятельно.
Пока оказывал помощь раненым, не заметил, как до взвода японцев пошло в атаку. Быстрее под броню танка - и я бросился к своей машине. Но японцы открыли по мне огонь, над головой засвистели пули. Залег за бугор возле танка. Японцы подошли уже близко, на расстояние броска гранаты. Они не видели, куда я скрылся, оглядывались, а я тем временем подготовил две гранаты и одну за другой бросил в притаившуюся группу врагов.
Взрывы гранат вызвали у японцев замешательство. Воспользовавшись им, быстро вскочил в свой танк, захлопнул люк. Яростно заработал мой друг и спаситель - пулемет.
Мои гранаты и пулеметный огонь уложили немало врагов. Но было совершенно очевидным, что японцы не оставят меня в покое, уж очень заманчивой была для них добыча - танк. Так оно и оказалось. Японцы стали снова продвигаться к моему танку. Впереди шел офицер. Заметил, что левое плечо у него залито кровью. Он дико кричал, взмахивал правой рукой в сторону моего танка, был страшен в своих черных роговых очках. Он силился поднять солдат в атаку на танки. Взяло меня тут такое зло, что словами не передать. Короткая очередь из пулемета - и офицер свалился на песок.
С криками банзай японцы все же бросились к танкам. Но мой пулемет снова положил их на песок. Живые смешались с мертвыми. Сколько их? Мертвых я не считал, смотрел за живыми. Вдруг увидел, что на выручку к ним приближается еще одна группа. Немедленно - огонь по ним. Залегли, но ползут, упорно ползут к танкам.
Пошел уже второй час неравного боя. В танке стало невыносимо жарко, обмундирование прилипло к телу, хотелось пить. Вода во фляге, наверное, нагрелась, да и не могу оторвать рук от пулемета. А язык, как сухой обрубок, еле ворочается во рту.
А японцы наседают. Снова большая группа во главе с офицером бросилась к танкам. Банзай! Борсевико (большевик)! - кричат они, подбадривая сами себя. Ну что и, мало вам? Так получайте. И я нажал на гашетку пулемета. Бью длинными очередями. Так вернее. И снова от большой группы в живых остались единицы. Залегли, не смеют поднять головы.
Устал я, тяжело мне стало, а вместе с тем радость поет в сердце. Радуюсь тому, что еще жив, что могу бить и бить лютого врага, что трупы японцев густо усеяли землю впереди моего танка, что враг еще не захватил наши машины и не захватит, пока жив буду.
Но что это? Японцы снова зашевелились. Неужели им мало того, что получили? Да нет, они бегут! Бегут! И снова скороговоркой запел мой пулемет, посылая смертельные струи в спины убегавших врагов.
Вдруг пулемет умолк. Кончились патроны. В наступившей тишине я услышал рокот моторов. Ко мне подходили танки родного батальона. Рассказать, что я пережил в этот момент просто невозможно. Быстро завели моторы, вытащили из западни подбитую машину, и я вскоре оказался среди боевых друзей.
За проявленные мужество и отвагу Алексей Васильевич Торшилов был награжден орденом Ленина.
Несгибаемую волю и мужество проявил и водитель танка комсомолец И. В. Просолов. Во время атаки японцы подбили машину, члены экипажа погибли. В живых остался лишь Просолов. Ночью под покровом темноты воин мог бы незаметно оставить вышедшую из строя машину. Однако он этого не сделал. Просолов двое суток пробыл в подбитом танке, ведя огонь по противнику. Он дрался до тех пор, пока на помощь не пришли товарищи.
Когда Просолова спросили, почему он не оставил танк, водитель ответил:
Танк - народное добро, и бросать его нельзя.