- Если есть вторая вилка, я поджарю себе хлеб. - Руперт сбросил плащ и устроился на деревянной скамье. - Надеюсь, это не весь ваш обед. Кусочка хлеба явно недостаточно.
Октавия могла не беспокоиться: Руперт, конечно, заметил плачевное состояние одежды, которую она надевала, когда ее никто, кроме отца и хозяйки, не мог увидеть, но его интересовало совсем другое - золотисто-карие глаза и тугие локоны, рассыпавшиеся по плечам.
- Мы столуемся с миссис Форстер, - несколько надменно ответила она и залила кипящей водой тщательно отмеренную порцию чая.
Октавия скрыла, что они едят с домовладелицей не всегда - лишь когда есть деньги. Сегодня был как раз такой случай. Но завтра придется пройтись по Вест-Энду и пошарить по карманам богачей. От одной этой мысли ей становилось дурно, и Октавия предпочитала не бередить страхи заранее.
- Понимаю, - равнодушно проговорил Руперт, нанизывая на вилку кусочек хлеба. - Кстати, вы катаетесь на коньках?
- На коньках? - Вопрос показался настолько неожиданным и неуместным, что Октавия чуть не рассмеялась. - По льду?
- А разве существует иная поверхность, пригодная для катания на коньках? Руперт снял с огня свой хлеб и поднял глаза на ее смущенное, недоумевающее лицо.
- Девочкой я каждую зиму каталась на прудах. - Она подала ему фарфоровую чашку. - Но зачем вы это спрашиваете? - Ей сделалось смешно: стоять на коленях у камина, пить чай и рассуждать о былых детских забавах. Но как ни странно, ей было хорошо.
- Серпентайн замерз, и все, кто купил или достал коньки, уже там. Я подумал, почему бы нам не присоединиться к ним.
- К сожалению, я не могу ни купить, ни достать коньки, - сдержанно ответила Октавия. - Коньки нам показались не самой полезной вещью, когда пришлось укладывать пожитки в Хартридж Фолли.
- Это ваш родовой дом? Где он находится?
- В Нортумберленде.
- Тогда вы привыкли к суровым зимам.
- Там холод совсем не такой, как в Лондоне. Здесь сыро и промозгло, а я привыкла к сухой и солнечной зиме. Руперт намазал маслом кусочек поджаренного хлеба.
- В моей коляске две пары коньков. Одна, без сомнений, подойдет на ваши ботинки. - Он откусил хлеб н одобрительно кивнул.
Октавия изо всех сил старалась вернуться к реальности. Приглашение покататься на коньках принадлежало другому миру и ничего не имело общего с промозглой, холодной комнатой, тяжелым сном отца, перспективой пирога с мясом и почками у миссис Форстер, а потом, когда погаснет свет, - холодной кроватью на чердаке. Свечи и огонь в камине после заката - роскошь, которую они себе не могли позволить.
- Мне нельзя уходить от отца.
- Глупости. Вы и раньше уходили и будете так делать впредь. Если что, миссис Форстер за ним приглядит. Кроме того, я хочу сделать вам одно предложение. Нечто такое, что принесет пользу нам обоим.
- Предложение? - Учитывая опыт их прошлой встречи, Октавия могла представить себе лишь одно дело, которое способен предложить ей Руперт. - Что же это за предложение? - В золотистых глазах девушки появился металлический блеск.
- Я все объясню вам позже.
- Давайте без церемоний, сэр. - Ее голос угрожающе понизился. - Вы можете высказать все и здесь.
- Нет, я так не считаю, - ответил Руперт в своей обычной манере. - Все сложнее, чем вы думаете.
Октавия вспыхнула и вскочила на ноги.
- Однажды я вам уже сказала, что не продаюсь. Вы, вероятно, полагаете, что мне должно льстить, что я испытываю даже благодарность... - Она презрительно обвела рукой комнату. - Так вот, вынуждена вас разочаровать: никаких ваших предложений мне не нужно!
- Даже если бы вы продавались, дорогая, я бы не купил, - холодно отозвался Руперт. - Уверяю вас, я не плачу женщинам за благосклонность.
- Вон! - яростно прошипела Октавия. - Вы считаете, раз между нами что-то случилось той ночью, у вас есть право меня оскорблять? Вы - грязный развратник, негодный сифилитик!
На минуту в комнате воцарилось молчание, затем Руперт расхохотался, и его сочный смех разогнал тени, прячущиеся по углам, как летучие мыши от света.
- Что это такое вы говорите? Где вы научились так великолепно ругаться?
- Уходите! - Девушка окинула своего гостя негодующим взглядом.
- У меня другие планы. - Руперт обвел глазами комнату и кивнул на шкаф. Вам понадобятся плащ, муфта и ботинки - те, что были на вас на площади Тайберн.
Он направился к шкафу, намереваясь открыть дверцу, но Октавия бросилась следом и вцепилась в его руку:
- Вы что, меня не слушаете?
- Слушаю, и с большим удовольствием, когда вы говорите разумные вещи, ответил он ровным голосом и высвободил руку. - Но до сих пор ничего толкового вы не сказали - лишь несете всякую чушь. Так вот, повторяю.., но не пропускайте ни слова. - Он достал из шкафа ее плащ. - У меня к вам есть предложение, но не из тех, что предполагают куплю и продажу. Зарубите это себе на носу... Как мне кажется, оно выгодно нам обоим. - Руперт наклонился и подхватил ботинки. - Надевайте. Коньки на них легко прикрутить. Теперь, где ваша муфта? Ах, вот она.
На лице Руперта появилось такое довольное выражение, словно он обнаружил клад, а не меховую муфту и перчатки.
- А теперь быстрее одевайтесь, а я объясню добрейшей миссис Форстер, что вы вернетесь только после обеда.
- Нет.., подождите...
С подчеркнуто терпеливым видом он остановился в дверях:
- В чем дело?
Октавия растерянно смотрела на него:
- Но нельзя же просто забрать меня вот так!
- Если нельзя вот так, моя милая леди, то мне не удастся осуществить то, что я задумал. Я жду вас внизу.
Руперт вышел, намеренно оставив дверь приоткрытой. Октавия прикусила губу и посмотрела на спящего отца. Опиум сделал свое дело - девушка по опыту знала, что мистер Оливер Морган будет спать долго. Миссис Форстер присмотрит за ним, а она заплатит за это из тех денег, что завтра "заработает".
Если лорд Руперт не собирается предлагать ей стать его любовницей, то что же еще он мог иметь в виду? Девушка была в растерянности.
Слабый солнечный луч проник сквозь тусклое стекло и упал на ее лицо. Октавия вдруг поняла: вовсе не важно, что он имеет в виду. Что бы он ни предложил, это должно изменить ее теперешнюю жизнь. Солнце сияет, Серпентайн замерз, и остаток длинного дня она проведет за стенами своей унылой тюрьмы!
Октавия сорвала серый халат, набросила на плечи плащ и тихо выскользнула из комнаты. Она бежала вниз по лестнице, не в силах сдержать радости, казалось, захлестнувшей не ее, а какую-то другую девушку из полузабытого прошлого.
У подножия лестницы Руперт разговаривал с миссис Форстер. Домовладелица выглядела довольной, и Октавия заметила, что в ее руке блеснуло серебро.
- Сходите поразвлекайтесь, дорогуша, - сладко улыбнулась она своей квартирантке. - А за папой я присмотрю, не бойтесь. Заднюю дверь, на случай если вернетесь поздно, оставлю открытой. - Она заговорщически подмигнула.
Октавия внутренне сжалась. Пытаться переубедить добрую женщину бессмысленно. Да и что еще она могла подумать! Неудачливая молодая женщина принимает покровительство богатого джентльмена. Что может быть естественнее? В их округе любой так решит.
Вздохнув, Октавия вышла за лордом Рупертом на улицу, где стоял экипаж, запряженный уже знакомой парой гнедых. Руперт помог ей сесть в коляску, и через десять минут они уже оставили позади унылые улочки Ист-Энда.
- Я, безусловно, отдам деньги, которые вы заплатили миссис Форстер, проронила Октавия.
- Безусловно, - вежливо согласился Руперт. - Просто я хотел, чтобы вы знали, что ничем не обязаны этой добрейшей женщине, и чувствовали себя свободно.
- Завтра я рассчитываю оказаться при деньгах, - немного скованно сообщила девушка.
- Собираетесь на дело, мисс Морган? - Он натянул вожжи и повернул коляску на Пиккадилли, - Собираюсь, раз это нужно. Вы-то уж лучше других должны меня понять!
- А кто говорит, что не пойму? Не следует делать поспешные выводы.
Октавия минуту помолчала.
- Вас трудно понять. Что у вас за предложение?
- Всему свое время.
Подъезжая к Серпентайну, они уже издали заметили оживление: обилие экипажей, верховых, чинных господ, прогуливавшихся по морозцу, - словом, всех тех, кто приехал сюда исполнить главную обязанность члена общества - показать себя и посмотреть на других.
Если бы ее жизнь сложилась иначе, она бы тоже находилась сейчас в этой красивой толчее, горько подумала Октавия, удачно бы вышла замуж, и этот мир стал бы ее миром.
- Ваш отец разорился еще до того, как вы начали выезжать? - Руперт словно читал ее мысли.
- Да, но я не думаю, чтобы светская жизнь доставила мне удовольствие, пожала плечами девушка.
- Ну и характерец, - хмыкнул Руперт. - А сколько вам лет, Октавия? Двадцать один? Двадцать два?
- Двадцать два. Старая дева, - невесело рассмеялась она.
- Сомневаюсь, чтобы какой-нибудь бездельник устроил вас в качестве мужа. Руперт приподнял шляпу и поклонился проходившей мимо даме. - Вы слишком любите самоутверждаться, чтобы стать послушной женой светского мужа.
Октавия не могла решить, комплимент это или упрек, но вынуждена была признать, что доля истины в словах Руперта есть.
- У вас, я вижу, немало знакомых, - едко заметила она вместо ответа. Даже слишком много для разбойника с большой дороги.
Руперт усмехнулся:
- Здесь, мисс Морган, я такой же разбойник, как вы карманница.
Он натянул вожжи у деревянной будочки, в которой продавали горячий шоколад в кружках и жареные каштаны. Рядом нетерпеливо переминались с ноги на ногу мальчишки, готовые заняться лошадьми конькобежцев, выписывавших на льду под музыку маленького цыганского оркестра сложные фигуры.
Руперт выпрыгнул из коляски.
- Позвольте, мисс Морган.
Он ловко прикрепил коньки к подошвам ее ботинок и перенес девушку к самой кромке льда:
- Скажите, когда будете крепко стоять на ногах. Октавия подождала минуту, привыкая к конькам, затем вместо ответа весело рассмеялась и, высвободившись из его объятий, заскользила на одной ноге к середине озера. Закружилась, помахала ему рукой.
Девушка напоминала Руперту выпущенную из клетки птичку: она носилась по озеру, и, когда пролетала мимо, он слышал ее переливчатый смех.
- Как здорово! - Глаза Октавии сияли, а щеки раскраснелись от мороза.
Прилив желания неожиданно захлестнул Руперта. В этот миг он хотел ее так, как никогда раньше не хотел ни одну женщину, хотел именно такой - смеющейся, радующейся физическим ощущениям.
Октавия заметила в его лице перемену, и смех моментально замер. Выражение ее лица было все так же открыто, глаза по-прежнему блестели, но блеск стал другим - похожим на блеск его собственных глаз. Почти безнадежно она оглянулась на многолюдный каток, словно внезапно почувствовала приступ голода, который невозможно немедленно утолить.
- Поехали вперед, подальше от толпы. - Голос Руперта будто оборвал образовавшуюся между ними невидимую связь. - Не хочу, чтобы меня перебивали. Он взял ее за руку и увлек туда, где было меньше катающихся.
Октавия уже понимала, что согласится на любое предложение - что бы он ей ни сказал. Ее, как обломок кораблекрушения, подхватил мощный прилив, и она, не в силах сама выбирать путь, летела туда, куда несла ее волна. Октавия знала одно: всеми силами нужно оторваться от призрачного настоящего и мрачного будущего, которое это настоящее сулит. Либо ухватиться за предложенную судьбой возможность, либо утонуть в безнадежности.
- Итак? - Она сделала оборот на три четверти и оказалась с Рупертом лицом к лицу. - Каково ваше предложение?
- Брак, - просто ответил он. - Небольшой обман, который позволит вам отомстить людям, погубившим вашего отца, а мне разделаться со своим собственным врагом.
Октавия не поверила своим ушам. Она предполагала все что угодно, но только не это.
- Что вы подразумеваете под небольшим обманом?
- Я не предлагаю сочетаться настоящим браком, - ответил он так, будто это само собой разумелось. - Просто в обществе мы будем представляться молодоженами. У меня хватит средств, чтобы оплатить всю затею: приобрести хороший дом, карету, нанять слуг... А потом мы осуществим нашу месть.
Его лицо изменилось, в глазах появилась уже знакомая холодная отрешенность, словно в один миг он надел маску.
- А кому.., кому собираетесь мстить вы?
- Одному человеку... Человеку, повинному в мелком недоразумении, в результате которого я оказался на большой дороге. - Голос Руперта звучал отрывисто. - Больше пока вам знать не требуется. Вам придется очистить его карманы. Но то, что нужно украсть, он хранит очень бережно, и поэтому вы познакомитесь с ним достаточно близко. Если надо, даже соблазните его... Не думаю, что это вызовет какие-то трудности. Он из тех людей, которые не устоят перед возможностью попользоваться тем, что принадлежит другим, а его тщеславие таково, что внимание привлекательной женщины лишит его всякой осторожности.
В голосе Руперта Октавия различила такую злобу, что у нее застыла кровь в жилах.
- Я должна его соблазнить? - Она изо всех сил старалась понять, что стоит за его предложением. - Вы уложите меня в постель с этим человеком?
- Да, если это будет необходимо, - сказал он с холодной убежденностью. Где-то на теле он постоянно носит миниатюрное колечко, настолько маленькое, что подойдет только ребенку. Вот это-то кольцо вы и украдете.
- Но откуда вы знаете, что он постоянно носит кольцо на себе? - Октавия посмотрела на него в замешательстве.
Знал, потому что Руперт так носил свое, и был убежден, что Филипп тоже следует традиции Уиндхэмов - суеверию, если угодно, согласно которому с кольцом нельзя расстаться до тех пор, пока не наденешь его на палец сыну или не ляжешь с ним в землю.
- Уверен, - ровным голосом отозвался он. А потом, когда он получит кольцо, на сцену выступит воскресший Каллум Уиндхэм, законный граф Уиндхэмский. Филипп будет уничтожен.
- И вы заставите меня лечь в постель с этим человеком? - медленно переспросила Октавия, хватаясь за предмет хоть сколько-нибудь понятный в их странном разговоре.
Зрачки его глаз сузились.
- В обмен на это я обязуюсь раздавить тех людей, что обокрали вашего отца, и вернуть вам состояние.
- Но как вы это сделаете?
- Объясню позже, когда расставим декорации на сцене. Но будьте уверены, я сдержу свое слово. После того как наш маленький спектакль подойдет к концу, вы с отцом получите обратно и деньги, и дом.
Октавия решительно ничего не понимала. Как лорд Руперт сможет выполнить свое обещание? А она сама? Сознательно лгать незнакомцу и в конечном счете его соблазнить?
- А этот.., этот брак? - Октавия безнадежно потянула за другой кончик.
- Расстанемся, когда в нем отпадет нужда, - просто ответил он. - Вы получите свое, я - свое, а для того чтобы не было пересудов, придумаем какую-нибудь историю.
- Вы хотите, чтобы в вашей пьесе я сыграла роль шлюхи, - бесцветным голосом заметила Октавия. Внезапно ей стал очевидным хотя бы этот простой факт. Грабитель с большой дороги пытался купить ее как проститутку, но не для собственного развлечения, а хуже - в качестве орудия осуществления своих планов.
- Знаете, дорогая, в нашем мире любовные связи - обычная вещь, - пожал плечами лорд Руперт. - Я прошу о том, что до вас совершило бессчетное число женщин и столько же совершит после вас. Ваш разум и чувства совершенно здесь ни при чем.
А что станется с отцом? Есть ли для него место во всем этом плане? Судя по всему, ее будущий компаньон об Оливере Моргане вовсе не думал. Но сейчас это казалось не важным и Октавии.
Девушка отвернулась, чтобы скрыть противоречивые чувства, отражавшиеся на ее лице.
- А что будет с нами? С нашим фиктивным браком? Тоже не потребуется ни разума, ни чувств?
С минуту лорд Руперт молчал, потом сухо произнес:
- Не знаю.
Октавия промолчала, и он продолжал спокойным, практичным тоном:
- Если вы предпочтете лишь играть роль моей жены, я стану уважать ваше желание.
- А это то, что предпочли бы вы сами? - Она по-прежнему не смотрела на него.
- Нет.
Он нежно повернул ее к себе.
- Вы ведь наслаждались той ночью, любимая, но клянусь: все, что было между нами, - ничто по сравнению с тем, что могло бы быть.
Краска бросилась ей в лицо. Октавия почувствовала, что помимо собственной воли начинает таять от тепла его голоса и жара глаз.
- Мы будем вместе и вместе отомстим своим врагам. Одурачим слепых идиотов, которые не видят дальше собственного носа. - Он внезапно рассмеялся. - Дадим им урок, мисс Морган?
Октавия обернулась на конькобежцев, сытых, довольных, закутанных в меха, и вспомнила босоногих детей на льду замерзших сточных канав, женщин, прижимавших к груди бутылки из-под джина, и позабытых, жалобно плачущих младенцев.
Да, благодаря Дирку Ригби и Гектору Лакроссу она знает, что такое изнанка роскошной лондонской жизни - страшный мир, в котором они с отцом должны провести всю оставшуюся жизнь.
Да, это безумие - согласиться на предложение лорда Руперта. Но если бы его планы удались!
Но сможет ли она хладнокровно соблазнить незнакомого мужчину? Во имя общей цели? Октавия уже давно рассталась с излишней щепетильностью: в последние три года она была для нее непозволительной роскошью. К тому же теперь она была уже не девушка. А для женщины, которая постоянно рискует головой, шаря по карманам, чтобы заработать на жизнь, соблазнить мужчину ради денег - пустяк. Петля не грозит... Если только не поймают, когда станет воровать кольцо... Октавия невольно вздрогнула. В плане лорда Руперта не было толпы, в которой можно укрыться.
Но ее не застукают - она для этого слишком опытна. Быстрая и ловкая. Нет, не поймают. А когда все останется позади.., позади - тогда будущее станет тем, чем должно было стать для нее.
Руперт читал отражавшиеся на ее лице мысли так же ясно, как будто смотрел в раскрытую книгу. Ему не нужно было слышать ответ - он его знал.
- Вы знаете имена тех людей, что обокрали вашего отца? - спросил он через минуту.
- Людей? - презрительно переспросила Октавия. - Не людей, а свиней.
Он склонил голову в знак того, что принимает ее поправку.
- Вы знаете, как зовут тех свиней?
- Дирк Ригби и Гектор Лакросс. Вы с ними знакомы?
- Кажется, приближенные принца Уэльского. Мы раскланиваемся, но можно познакомиться покороче. Они вас знают?
Октавия покачала головой:
- Меня не было, когда они познакомились с отцом. Он был на водах в Харроугейте, и эти двое показались ему такими приятными. - Девушка пожала плечами.
- Хорошо. Удачно, что они вас не знают, - отрывисто заключил Руперт. Поехали, вы замерзли. Вернемся к остальным. Я покажу вам вашу жертву.
- А что станет с отцом, пока мы будем наводить в мире справедливость?
- Скажите ему все, что хотите, и я поддержу вас, - беззаботно ответил Руперт.
Октавия знала, что отец не станет задавать бестактных вопросов, потому что не захочет получить на них неловкий ответ, и примет перемены, по крайней мере сделает вид, с обычным безразличием.
Итак, свершилось. Они заключили контракт, и ее жизнь вот-вот переменится. Эта странная сделка ничем не закреплена - даже торжественным обещанием выполнять все условия, - но Октавию это нисколько не смущало.
Руперт взял ее за руку, и они покатили в другой конец озера, к нарядной толпе. Октавия исподтишка взглянула на своего спутника. Она почти ожидала увидеть дьявольскую усмешку или что-нибудь в этом роде, но ошиблась: его лицо было по-прежнему холодно и спокойно, лишь насмешливая улыбка вдруг скривила губы.
- Вон там. Видите худощавого высокого джентльмена с красивыми вьющимися волосами в темно-красном бархатном плаще? Он называет себя графом Уиндхэмскмм.
- Называет? - Октавия пристально посмотрела на своего кавалера. - Вы хотите сказать, что он им не является?
- Не является. Но для успеха нашего представления вы будете признавать его титул.
Какая за всем этим скрывается тайна? Октавия смотрела на человека, которого намеревалась соблазнить и обокрасть. Он скользил на коньках легко и уверенно, с подчеркнутой элегантностью. Из-под шляпы выбивались роскошные, ненапудренные золотистые кудри. Он был слишком далеко, чтобы Октавия смогла его хорошо разглядеть, однако она отметила грацию и уверенное изящество каждого движения.
- Кто он вам?
- Враг.
Такое прямое и честное заявление не оставляло возможности для дальнейших расспросов, но девушка все же продолжала:
- И вы мне не скажете, чем он вас обидел?
- Вам нет необходимости это знать.
Больше Октавия не проронила ни слова. Она смотрела на человека, который называл себя графом Уиндхэмским, и чувствовала странное стеснение в груди.
Что это? Дурное предчувствие или нечто совсем иное? Сейчас она не смогла бы ответить на этот вопрос.
Глава 7
- Пойдемте скрепим наш контракт.
Спокойный голос Руперта вломился в сумбурную круговерть ее мыслей.
- Я обещал вам обед. - Блеск его глаз привел Октавию в трепет.
- Где? - еле слышно спросила девушка. - Где мы будем обедать?
- Это зависит от вас, мисс Морган. - В глазах напротив появились золотистые искорки. - Мы можем пообедать в "Пьяцце", а потом я отвезу вас в Шордич.
Но, - продолжил он мягко, - ваше платье вышло из моды. В "Пьяцце" собирается светское общество, а я знаю, как неприятно чувствовать себя плохо одетым. Придется не снимать плащ, а есть в плаще, согласитесь, странно.
- Наверное, - тихо согласилась Октавия. Что он задумал? Кажется, у лорда Руперта, как всегда, есть план.
- Нам нужно многое обсудить, - спокойно продолжал он. - Детали и прочие мелочи. Это проще сделать в каком-нибудь укромном уголке, а не в людном ресторане.
- Думаю, что вы правы. - Октавия поняла, чего он хочет. - Что же вы предлагаете, милорд?
Руперт задумчиво нахмурился, словно и впрямь перебирал в уме разные возможности.
- Я бы остановился на "Королевском дубе", - наконец произнес он. - Там нас никто не потревожит.
- Но оттуда трудно вернуться домой, - рассудительно возразила девушка. Будет поздно ехать из Патни в Шордич, а вам придется еще возвращаться назад.
- Вы правы. Это обязательно нужно принять во внимание.
- Конечно, папа, может быть, проспит до самого утра, а если проснется, о нем позаботится миссис Форстер... Если бы я могла переночевать в "Королевском дубе"... - Она тоже говорила, словно размышляя. - Это, вероятно, выход, как вы считаете?
- Вероятно. Вы этого хотите, мэм?
- Если такое решение обогатит мой опыт, мы сразу убьем двух зайцев. Скромно потупив глаза, Октавия острием конька выводила узоры на льду.
- В этом я вам ручаюсь. Время мы проведем с толком.
- А время, сэр, это самое главное, когда планируешь такое грандиозное дело.
- Я с вами абсолютно согласен.
Октавия подняла голову и встретилась с Рупертом взглядом: его глаза смеялись, но в глубине их разгорался золотистый огонь.
- Что ж, тогда лучшего места, чем "Королевский дуб", нам не придумать.
Лорд Руперт церемонно поклонился:
- Удачный выбор, мэм.
- И сделала я его сама. - Октавия заскользила за Рупертом к кромке льда. Руперт оглянулся на нее:
- Успокойтесь, мэм, когда речь идет о серьезных решениях, я всегда стремлюсь добиться единодушия.
- Я совершенно спокойна, сэр.
Октавия села у края льда, чтобы отцепить коньки. Она прекрасно понимала, что ее видимое спокойствие не обмануло Руперта. Но это не смущало ее. Сейчас она думала лишь о предстоящем уроке, о том, что вновь обретет радость той ночи, но на этот раз ее ощущения не окажутся сном.
Руперт подал ей руку. Сила затянутых в перчатку мужских пальцев привела девушку в такой трепет, что она даже пошатнулась, точно у нее подкосились ноги.
Но тотчас взяла себя в руки и, кляня себя за слабость и расходившиеся нервы, пошла к коляске. Можно подумать, что она слабонервная девица, которой, чтобы не упасть в обморок, нужны обожженное перышко и нюхательная соль!
Не дожидаясь, пока лорд Руперт предложит ей руку, забралась в экипаж, удобно устроилась на сиденье и, плотно запахнув плащ, принялась с интересом разглядывать катающихся.
Сев рядом, Руперт, не говоря ни слова, искоса посмотрел на нее. Октавия знала, что он прекрасно понимает, что с ней происходит. Ей казалось, что он удивляется ее чувствам, но от этого ее неловкость усиливалась. Странные желания переполняли ее. А он? Он был совершенно спокоен, во всяком случае, внешне. Экипаж тронулся.
Октавия плотно закуталась в плащ и отодвинулась к самому краю сиденья. Было бы не так стыдно, если бы ее спутник испытывал нечто подобное. Однако Руперт Уорвик слишком сдержан и холоден, слишком искушен в любовных делах, чтобы его захлестнуло непрошеное, бесконтрольное чувство. Октавия была в этом убеждена.
- Если отодвинетесь еще на дюйм, то вывалитесь из коляски, - раздался спокойный голос. - Разве я занимаю так много места?
- Нет.., конечно, нет, - поспешно ответила Октавия. - Просто не хочу мешать.., чтобы вам было легче управлять лошадьми.., и вообще. - Она замялась, лицо горело огнем.
- Очень разумно с вашей стороны! - Он перехватил вожжи правой рукой, а левой обнял девушку и подвинул ее к себе так близко, что ее щека коснулась его плеча. - Вот так гораздо лучше.
- Но не очень прилично. - Октавия старалась держаться прямо.
Лорд Руперт усмехнулся:
- Может быть, и так...
Октавия могла не беспокоиться: Руперт, конечно, заметил плачевное состояние одежды, которую она надевала, когда ее никто, кроме отца и хозяйки, не мог увидеть, но его интересовало совсем другое - золотисто-карие глаза и тугие локоны, рассыпавшиеся по плечам.
- Мы столуемся с миссис Форстер, - несколько надменно ответила она и залила кипящей водой тщательно отмеренную порцию чая.
Октавия скрыла, что они едят с домовладелицей не всегда - лишь когда есть деньги. Сегодня был как раз такой случай. Но завтра придется пройтись по Вест-Энду и пошарить по карманам богачей. От одной этой мысли ей становилось дурно, и Октавия предпочитала не бередить страхи заранее.
- Понимаю, - равнодушно проговорил Руперт, нанизывая на вилку кусочек хлеба. - Кстати, вы катаетесь на коньках?
- На коньках? - Вопрос показался настолько неожиданным и неуместным, что Октавия чуть не рассмеялась. - По льду?
- А разве существует иная поверхность, пригодная для катания на коньках? Руперт снял с огня свой хлеб и поднял глаза на ее смущенное, недоумевающее лицо.
- Девочкой я каждую зиму каталась на прудах. - Она подала ему фарфоровую чашку. - Но зачем вы это спрашиваете? - Ей сделалось смешно: стоять на коленях у камина, пить чай и рассуждать о былых детских забавах. Но как ни странно, ей было хорошо.
- Серпентайн замерз, и все, кто купил или достал коньки, уже там. Я подумал, почему бы нам не присоединиться к ним.
- К сожалению, я не могу ни купить, ни достать коньки, - сдержанно ответила Октавия. - Коньки нам показались не самой полезной вещью, когда пришлось укладывать пожитки в Хартридж Фолли.
- Это ваш родовой дом? Где он находится?
- В Нортумберленде.
- Тогда вы привыкли к суровым зимам.
- Там холод совсем не такой, как в Лондоне. Здесь сыро и промозгло, а я привыкла к сухой и солнечной зиме. Руперт намазал маслом кусочек поджаренного хлеба.
- В моей коляске две пары коньков. Одна, без сомнений, подойдет на ваши ботинки. - Он откусил хлеб н одобрительно кивнул.
Октавия изо всех сил старалась вернуться к реальности. Приглашение покататься на коньках принадлежало другому миру и ничего не имело общего с промозглой, холодной комнатой, тяжелым сном отца, перспективой пирога с мясом и почками у миссис Форстер, а потом, когда погаснет свет, - холодной кроватью на чердаке. Свечи и огонь в камине после заката - роскошь, которую они себе не могли позволить.
- Мне нельзя уходить от отца.
- Глупости. Вы и раньше уходили и будете так делать впредь. Если что, миссис Форстер за ним приглядит. Кроме того, я хочу сделать вам одно предложение. Нечто такое, что принесет пользу нам обоим.
- Предложение? - Учитывая опыт их прошлой встречи, Октавия могла представить себе лишь одно дело, которое способен предложить ей Руперт. - Что же это за предложение? - В золотистых глазах девушки появился металлический блеск.
- Я все объясню вам позже.
- Давайте без церемоний, сэр. - Ее голос угрожающе понизился. - Вы можете высказать все и здесь.
- Нет, я так не считаю, - ответил Руперт в своей обычной манере. - Все сложнее, чем вы думаете.
Октавия вспыхнула и вскочила на ноги.
- Однажды я вам уже сказала, что не продаюсь. Вы, вероятно, полагаете, что мне должно льстить, что я испытываю даже благодарность... - Она презрительно обвела рукой комнату. - Так вот, вынуждена вас разочаровать: никаких ваших предложений мне не нужно!
- Даже если бы вы продавались, дорогая, я бы не купил, - холодно отозвался Руперт. - Уверяю вас, я не плачу женщинам за благосклонность.
- Вон! - яростно прошипела Октавия. - Вы считаете, раз между нами что-то случилось той ночью, у вас есть право меня оскорблять? Вы - грязный развратник, негодный сифилитик!
На минуту в комнате воцарилось молчание, затем Руперт расхохотался, и его сочный смех разогнал тени, прячущиеся по углам, как летучие мыши от света.
- Что это такое вы говорите? Где вы научились так великолепно ругаться?
- Уходите! - Девушка окинула своего гостя негодующим взглядом.
- У меня другие планы. - Руперт обвел глазами комнату и кивнул на шкаф. Вам понадобятся плащ, муфта и ботинки - те, что были на вас на площади Тайберн.
Он направился к шкафу, намереваясь открыть дверцу, но Октавия бросилась следом и вцепилась в его руку:
- Вы что, меня не слушаете?
- Слушаю, и с большим удовольствием, когда вы говорите разумные вещи, ответил он ровным голосом и высвободил руку. - Но до сих пор ничего толкового вы не сказали - лишь несете всякую чушь. Так вот, повторяю.., но не пропускайте ни слова. - Он достал из шкафа ее плащ. - У меня к вам есть предложение, но не из тех, что предполагают куплю и продажу. Зарубите это себе на носу... Как мне кажется, оно выгодно нам обоим. - Руперт наклонился и подхватил ботинки. - Надевайте. Коньки на них легко прикрутить. Теперь, где ваша муфта? Ах, вот она.
На лице Руперта появилось такое довольное выражение, словно он обнаружил клад, а не меховую муфту и перчатки.
- А теперь быстрее одевайтесь, а я объясню добрейшей миссис Форстер, что вы вернетесь только после обеда.
- Нет.., подождите...
С подчеркнуто терпеливым видом он остановился в дверях:
- В чем дело?
Октавия растерянно смотрела на него:
- Но нельзя же просто забрать меня вот так!
- Если нельзя вот так, моя милая леди, то мне не удастся осуществить то, что я задумал. Я жду вас внизу.
Руперт вышел, намеренно оставив дверь приоткрытой. Октавия прикусила губу и посмотрела на спящего отца. Опиум сделал свое дело - девушка по опыту знала, что мистер Оливер Морган будет спать долго. Миссис Форстер присмотрит за ним, а она заплатит за это из тех денег, что завтра "заработает".
Если лорд Руперт не собирается предлагать ей стать его любовницей, то что же еще он мог иметь в виду? Девушка была в растерянности.
Слабый солнечный луч проник сквозь тусклое стекло и упал на ее лицо. Октавия вдруг поняла: вовсе не важно, что он имеет в виду. Что бы он ни предложил, это должно изменить ее теперешнюю жизнь. Солнце сияет, Серпентайн замерз, и остаток длинного дня она проведет за стенами своей унылой тюрьмы!
Октавия сорвала серый халат, набросила на плечи плащ и тихо выскользнула из комнаты. Она бежала вниз по лестнице, не в силах сдержать радости, казалось, захлестнувшей не ее, а какую-то другую девушку из полузабытого прошлого.
У подножия лестницы Руперт разговаривал с миссис Форстер. Домовладелица выглядела довольной, и Октавия заметила, что в ее руке блеснуло серебро.
- Сходите поразвлекайтесь, дорогуша, - сладко улыбнулась она своей квартирантке. - А за папой я присмотрю, не бойтесь. Заднюю дверь, на случай если вернетесь поздно, оставлю открытой. - Она заговорщически подмигнула.
Октавия внутренне сжалась. Пытаться переубедить добрую женщину бессмысленно. Да и что еще она могла подумать! Неудачливая молодая женщина принимает покровительство богатого джентльмена. Что может быть естественнее? В их округе любой так решит.
Вздохнув, Октавия вышла за лордом Рупертом на улицу, где стоял экипаж, запряженный уже знакомой парой гнедых. Руперт помог ей сесть в коляску, и через десять минут они уже оставили позади унылые улочки Ист-Энда.
- Я, безусловно, отдам деньги, которые вы заплатили миссис Форстер, проронила Октавия.
- Безусловно, - вежливо согласился Руперт. - Просто я хотел, чтобы вы знали, что ничем не обязаны этой добрейшей женщине, и чувствовали себя свободно.
- Завтра я рассчитываю оказаться при деньгах, - немного скованно сообщила девушка.
- Собираетесь на дело, мисс Морган? - Он натянул вожжи и повернул коляску на Пиккадилли, - Собираюсь, раз это нужно. Вы-то уж лучше других должны меня понять!
- А кто говорит, что не пойму? Не следует делать поспешные выводы.
Октавия минуту помолчала.
- Вас трудно понять. Что у вас за предложение?
- Всему свое время.
Подъезжая к Серпентайну, они уже издали заметили оживление: обилие экипажей, верховых, чинных господ, прогуливавшихся по морозцу, - словом, всех тех, кто приехал сюда исполнить главную обязанность члена общества - показать себя и посмотреть на других.
Если бы ее жизнь сложилась иначе, она бы тоже находилась сейчас в этой красивой толчее, горько подумала Октавия, удачно бы вышла замуж, и этот мир стал бы ее миром.
- Ваш отец разорился еще до того, как вы начали выезжать? - Руперт словно читал ее мысли.
- Да, но я не думаю, чтобы светская жизнь доставила мне удовольствие, пожала плечами девушка.
- Ну и характерец, - хмыкнул Руперт. - А сколько вам лет, Октавия? Двадцать один? Двадцать два?
- Двадцать два. Старая дева, - невесело рассмеялась она.
- Сомневаюсь, чтобы какой-нибудь бездельник устроил вас в качестве мужа. Руперт приподнял шляпу и поклонился проходившей мимо даме. - Вы слишком любите самоутверждаться, чтобы стать послушной женой светского мужа.
Октавия не могла решить, комплимент это или упрек, но вынуждена была признать, что доля истины в словах Руперта есть.
- У вас, я вижу, немало знакомых, - едко заметила она вместо ответа. Даже слишком много для разбойника с большой дороги.
Руперт усмехнулся:
- Здесь, мисс Морган, я такой же разбойник, как вы карманница.
Он натянул вожжи у деревянной будочки, в которой продавали горячий шоколад в кружках и жареные каштаны. Рядом нетерпеливо переминались с ноги на ногу мальчишки, готовые заняться лошадьми конькобежцев, выписывавших на льду под музыку маленького цыганского оркестра сложные фигуры.
Руперт выпрыгнул из коляски.
- Позвольте, мисс Морган.
Он ловко прикрепил коньки к подошвам ее ботинок и перенес девушку к самой кромке льда:
- Скажите, когда будете крепко стоять на ногах. Октавия подождала минуту, привыкая к конькам, затем вместо ответа весело рассмеялась и, высвободившись из его объятий, заскользила на одной ноге к середине озера. Закружилась, помахала ему рукой.
Девушка напоминала Руперту выпущенную из клетки птичку: она носилась по озеру, и, когда пролетала мимо, он слышал ее переливчатый смех.
- Как здорово! - Глаза Октавии сияли, а щеки раскраснелись от мороза.
Прилив желания неожиданно захлестнул Руперта. В этот миг он хотел ее так, как никогда раньше не хотел ни одну женщину, хотел именно такой - смеющейся, радующейся физическим ощущениям.
Октавия заметила в его лице перемену, и смех моментально замер. Выражение ее лица было все так же открыто, глаза по-прежнему блестели, но блеск стал другим - похожим на блеск его собственных глаз. Почти безнадежно она оглянулась на многолюдный каток, словно внезапно почувствовала приступ голода, который невозможно немедленно утолить.
- Поехали вперед, подальше от толпы. - Голос Руперта будто оборвал образовавшуюся между ними невидимую связь. - Не хочу, чтобы меня перебивали. Он взял ее за руку и увлек туда, где было меньше катающихся.
Октавия уже понимала, что согласится на любое предложение - что бы он ей ни сказал. Ее, как обломок кораблекрушения, подхватил мощный прилив, и она, не в силах сама выбирать путь, летела туда, куда несла ее волна. Октавия знала одно: всеми силами нужно оторваться от призрачного настоящего и мрачного будущего, которое это настоящее сулит. Либо ухватиться за предложенную судьбой возможность, либо утонуть в безнадежности.
- Итак? - Она сделала оборот на три четверти и оказалась с Рупертом лицом к лицу. - Каково ваше предложение?
- Брак, - просто ответил он. - Небольшой обман, который позволит вам отомстить людям, погубившим вашего отца, а мне разделаться со своим собственным врагом.
Октавия не поверила своим ушам. Она предполагала все что угодно, но только не это.
- Что вы подразумеваете под небольшим обманом?
- Я не предлагаю сочетаться настоящим браком, - ответил он так, будто это само собой разумелось. - Просто в обществе мы будем представляться молодоженами. У меня хватит средств, чтобы оплатить всю затею: приобрести хороший дом, карету, нанять слуг... А потом мы осуществим нашу месть.
Его лицо изменилось, в глазах появилась уже знакомая холодная отрешенность, словно в один миг он надел маску.
- А кому.., кому собираетесь мстить вы?
- Одному человеку... Человеку, повинному в мелком недоразумении, в результате которого я оказался на большой дороге. - Голос Руперта звучал отрывисто. - Больше пока вам знать не требуется. Вам придется очистить его карманы. Но то, что нужно украсть, он хранит очень бережно, и поэтому вы познакомитесь с ним достаточно близко. Если надо, даже соблазните его... Не думаю, что это вызовет какие-то трудности. Он из тех людей, которые не устоят перед возможностью попользоваться тем, что принадлежит другим, а его тщеславие таково, что внимание привлекательной женщины лишит его всякой осторожности.
В голосе Руперта Октавия различила такую злобу, что у нее застыла кровь в жилах.
- Я должна его соблазнить? - Она изо всех сил старалась понять, что стоит за его предложением. - Вы уложите меня в постель с этим человеком?
- Да, если это будет необходимо, - сказал он с холодной убежденностью. Где-то на теле он постоянно носит миниатюрное колечко, настолько маленькое, что подойдет только ребенку. Вот это-то кольцо вы и украдете.
- Но откуда вы знаете, что он постоянно носит кольцо на себе? - Октавия посмотрела на него в замешательстве.
Знал, потому что Руперт так носил свое, и был убежден, что Филипп тоже следует традиции Уиндхэмов - суеверию, если угодно, согласно которому с кольцом нельзя расстаться до тех пор, пока не наденешь его на палец сыну или не ляжешь с ним в землю.
- Уверен, - ровным голосом отозвался он. А потом, когда он получит кольцо, на сцену выступит воскресший Каллум Уиндхэм, законный граф Уиндхэмский. Филипп будет уничтожен.
- И вы заставите меня лечь в постель с этим человеком? - медленно переспросила Октавия, хватаясь за предмет хоть сколько-нибудь понятный в их странном разговоре.
Зрачки его глаз сузились.
- В обмен на это я обязуюсь раздавить тех людей, что обокрали вашего отца, и вернуть вам состояние.
- Но как вы это сделаете?
- Объясню позже, когда расставим декорации на сцене. Но будьте уверены, я сдержу свое слово. После того как наш маленький спектакль подойдет к концу, вы с отцом получите обратно и деньги, и дом.
Октавия решительно ничего не понимала. Как лорд Руперт сможет выполнить свое обещание? А она сама? Сознательно лгать незнакомцу и в конечном счете его соблазнить?
- А этот.., этот брак? - Октавия безнадежно потянула за другой кончик.
- Расстанемся, когда в нем отпадет нужда, - просто ответил он. - Вы получите свое, я - свое, а для того чтобы не было пересудов, придумаем какую-нибудь историю.
- Вы хотите, чтобы в вашей пьесе я сыграла роль шлюхи, - бесцветным голосом заметила Октавия. Внезапно ей стал очевидным хотя бы этот простой факт. Грабитель с большой дороги пытался купить ее как проститутку, но не для собственного развлечения, а хуже - в качестве орудия осуществления своих планов.
- Знаете, дорогая, в нашем мире любовные связи - обычная вещь, - пожал плечами лорд Руперт. - Я прошу о том, что до вас совершило бессчетное число женщин и столько же совершит после вас. Ваш разум и чувства совершенно здесь ни при чем.
А что станется с отцом? Есть ли для него место во всем этом плане? Судя по всему, ее будущий компаньон об Оливере Моргане вовсе не думал. Но сейчас это казалось не важным и Октавии.
Девушка отвернулась, чтобы скрыть противоречивые чувства, отражавшиеся на ее лице.
- А что будет с нами? С нашим фиктивным браком? Тоже не потребуется ни разума, ни чувств?
С минуту лорд Руперт молчал, потом сухо произнес:
- Не знаю.
Октавия промолчала, и он продолжал спокойным, практичным тоном:
- Если вы предпочтете лишь играть роль моей жены, я стану уважать ваше желание.
- А это то, что предпочли бы вы сами? - Она по-прежнему не смотрела на него.
- Нет.
Он нежно повернул ее к себе.
- Вы ведь наслаждались той ночью, любимая, но клянусь: все, что было между нами, - ничто по сравнению с тем, что могло бы быть.
Краска бросилась ей в лицо. Октавия почувствовала, что помимо собственной воли начинает таять от тепла его голоса и жара глаз.
- Мы будем вместе и вместе отомстим своим врагам. Одурачим слепых идиотов, которые не видят дальше собственного носа. - Он внезапно рассмеялся. - Дадим им урок, мисс Морган?
Октавия обернулась на конькобежцев, сытых, довольных, закутанных в меха, и вспомнила босоногих детей на льду замерзших сточных канав, женщин, прижимавших к груди бутылки из-под джина, и позабытых, жалобно плачущих младенцев.
Да, благодаря Дирку Ригби и Гектору Лакроссу она знает, что такое изнанка роскошной лондонской жизни - страшный мир, в котором они с отцом должны провести всю оставшуюся жизнь.
Да, это безумие - согласиться на предложение лорда Руперта. Но если бы его планы удались!
Но сможет ли она хладнокровно соблазнить незнакомого мужчину? Во имя общей цели? Октавия уже давно рассталась с излишней щепетильностью: в последние три года она была для нее непозволительной роскошью. К тому же теперь она была уже не девушка. А для женщины, которая постоянно рискует головой, шаря по карманам, чтобы заработать на жизнь, соблазнить мужчину ради денег - пустяк. Петля не грозит... Если только не поймают, когда станет воровать кольцо... Октавия невольно вздрогнула. В плане лорда Руперта не было толпы, в которой можно укрыться.
Но ее не застукают - она для этого слишком опытна. Быстрая и ловкая. Нет, не поймают. А когда все останется позади.., позади - тогда будущее станет тем, чем должно было стать для нее.
Руперт читал отражавшиеся на ее лице мысли так же ясно, как будто смотрел в раскрытую книгу. Ему не нужно было слышать ответ - он его знал.
- Вы знаете имена тех людей, что обокрали вашего отца? - спросил он через минуту.
- Людей? - презрительно переспросила Октавия. - Не людей, а свиней.
Он склонил голову в знак того, что принимает ее поправку.
- Вы знаете, как зовут тех свиней?
- Дирк Ригби и Гектор Лакросс. Вы с ними знакомы?
- Кажется, приближенные принца Уэльского. Мы раскланиваемся, но можно познакомиться покороче. Они вас знают?
Октавия покачала головой:
- Меня не было, когда они познакомились с отцом. Он был на водах в Харроугейте, и эти двое показались ему такими приятными. - Девушка пожала плечами.
- Хорошо. Удачно, что они вас не знают, - отрывисто заключил Руперт. Поехали, вы замерзли. Вернемся к остальным. Я покажу вам вашу жертву.
- А что станет с отцом, пока мы будем наводить в мире справедливость?
- Скажите ему все, что хотите, и я поддержу вас, - беззаботно ответил Руперт.
Октавия знала, что отец не станет задавать бестактных вопросов, потому что не захочет получить на них неловкий ответ, и примет перемены, по крайней мере сделает вид, с обычным безразличием.
Итак, свершилось. Они заключили контракт, и ее жизнь вот-вот переменится. Эта странная сделка ничем не закреплена - даже торжественным обещанием выполнять все условия, - но Октавию это нисколько не смущало.
Руперт взял ее за руку, и они покатили в другой конец озера, к нарядной толпе. Октавия исподтишка взглянула на своего спутника. Она почти ожидала увидеть дьявольскую усмешку или что-нибудь в этом роде, но ошиблась: его лицо было по-прежнему холодно и спокойно, лишь насмешливая улыбка вдруг скривила губы.
- Вон там. Видите худощавого высокого джентльмена с красивыми вьющимися волосами в темно-красном бархатном плаще? Он называет себя графом Уиндхэмскмм.
- Называет? - Октавия пристально посмотрела на своего кавалера. - Вы хотите сказать, что он им не является?
- Не является. Но для успеха нашего представления вы будете признавать его титул.
Какая за всем этим скрывается тайна? Октавия смотрела на человека, которого намеревалась соблазнить и обокрасть. Он скользил на коньках легко и уверенно, с подчеркнутой элегантностью. Из-под шляпы выбивались роскошные, ненапудренные золотистые кудри. Он был слишком далеко, чтобы Октавия смогла его хорошо разглядеть, однако она отметила грацию и уверенное изящество каждого движения.
- Кто он вам?
- Враг.
Такое прямое и честное заявление не оставляло возможности для дальнейших расспросов, но девушка все же продолжала:
- И вы мне не скажете, чем он вас обидел?
- Вам нет необходимости это знать.
Больше Октавия не проронила ни слова. Она смотрела на человека, который называл себя графом Уиндхэмским, и чувствовала странное стеснение в груди.
Что это? Дурное предчувствие или нечто совсем иное? Сейчас она не смогла бы ответить на этот вопрос.
Глава 7
- Пойдемте скрепим наш контракт.
Спокойный голос Руперта вломился в сумбурную круговерть ее мыслей.
- Я обещал вам обед. - Блеск его глаз привел Октавию в трепет.
- Где? - еле слышно спросила девушка. - Где мы будем обедать?
- Это зависит от вас, мисс Морган. - В глазах напротив появились золотистые искорки. - Мы можем пообедать в "Пьяцце", а потом я отвезу вас в Шордич.
Но, - продолжил он мягко, - ваше платье вышло из моды. В "Пьяцце" собирается светское общество, а я знаю, как неприятно чувствовать себя плохо одетым. Придется не снимать плащ, а есть в плаще, согласитесь, странно.
- Наверное, - тихо согласилась Октавия. Что он задумал? Кажется, у лорда Руперта, как всегда, есть план.
- Нам нужно многое обсудить, - спокойно продолжал он. - Детали и прочие мелочи. Это проще сделать в каком-нибудь укромном уголке, а не в людном ресторане.
- Думаю, что вы правы. - Октавия поняла, чего он хочет. - Что же вы предлагаете, милорд?
Руперт задумчиво нахмурился, словно и впрямь перебирал в уме разные возможности.
- Я бы остановился на "Королевском дубе", - наконец произнес он. - Там нас никто не потревожит.
- Но оттуда трудно вернуться домой, - рассудительно возразила девушка. Будет поздно ехать из Патни в Шордич, а вам придется еще возвращаться назад.
- Вы правы. Это обязательно нужно принять во внимание.
- Конечно, папа, может быть, проспит до самого утра, а если проснется, о нем позаботится миссис Форстер... Если бы я могла переночевать в "Королевском дубе"... - Она тоже говорила, словно размышляя. - Это, вероятно, выход, как вы считаете?
- Вероятно. Вы этого хотите, мэм?
- Если такое решение обогатит мой опыт, мы сразу убьем двух зайцев. Скромно потупив глаза, Октавия острием конька выводила узоры на льду.
- В этом я вам ручаюсь. Время мы проведем с толком.
- А время, сэр, это самое главное, когда планируешь такое грандиозное дело.
- Я с вами абсолютно согласен.
Октавия подняла голову и встретилась с Рупертом взглядом: его глаза смеялись, но в глубине их разгорался золотистый огонь.
- Что ж, тогда лучшего места, чем "Королевский дуб", нам не придумать.
Лорд Руперт церемонно поклонился:
- Удачный выбор, мэм.
- И сделала я его сама. - Октавия заскользила за Рупертом к кромке льда. Руперт оглянулся на нее:
- Успокойтесь, мэм, когда речь идет о серьезных решениях, я всегда стремлюсь добиться единодушия.
- Я совершенно спокойна, сэр.
Октавия села у края льда, чтобы отцепить коньки. Она прекрасно понимала, что ее видимое спокойствие не обмануло Руперта. Но это не смущало ее. Сейчас она думала лишь о предстоящем уроке, о том, что вновь обретет радость той ночи, но на этот раз ее ощущения не окажутся сном.
Руперт подал ей руку. Сила затянутых в перчатку мужских пальцев привела девушку в такой трепет, что она даже пошатнулась, точно у нее подкосились ноги.
Но тотчас взяла себя в руки и, кляня себя за слабость и расходившиеся нервы, пошла к коляске. Можно подумать, что она слабонервная девица, которой, чтобы не упасть в обморок, нужны обожженное перышко и нюхательная соль!
Не дожидаясь, пока лорд Руперт предложит ей руку, забралась в экипаж, удобно устроилась на сиденье и, плотно запахнув плащ, принялась с интересом разглядывать катающихся.
Сев рядом, Руперт, не говоря ни слова, искоса посмотрел на нее. Октавия знала, что он прекрасно понимает, что с ней происходит. Ей казалось, что он удивляется ее чувствам, но от этого ее неловкость усиливалась. Странные желания переполняли ее. А он? Он был совершенно спокоен, во всяком случае, внешне. Экипаж тронулся.
Октавия плотно закуталась в плащ и отодвинулась к самому краю сиденья. Было бы не так стыдно, если бы ее спутник испытывал нечто подобное. Однако Руперт Уорвик слишком сдержан и холоден, слишком искушен в любовных делах, чтобы его захлестнуло непрошеное, бесконтрольное чувство. Октавия была в этом убеждена.
- Если отодвинетесь еще на дюйм, то вывалитесь из коляски, - раздался спокойный голос. - Разве я занимаю так много места?
- Нет.., конечно, нет, - поспешно ответила Октавия. - Просто не хочу мешать.., чтобы вам было легче управлять лошадьми.., и вообще. - Она замялась, лицо горело огнем.
- Очень разумно с вашей стороны! - Он перехватил вожжи правой рукой, а левой обнял девушку и подвинул ее к себе так близко, что ее щека коснулась его плеча. - Вот так гораздо лучше.
- Но не очень прилично. - Октавия старалась держаться прямо.
Лорд Руперт усмехнулся:
- Может быть, и так...