Фильчаков Владимир. Город чужих желаний

   - Что это, а? - прошептала Арина, кусая губы.
   К ним повернулся старик в старомодном легком пальто, обрюзглый, всклокоченный, от него несло луком, сказал:
   - Гомосеков расстреливают. - Он насупился и неожиданно заорал: Пра-ально! - Потом тихо добавил: - Так и надо! - и повернул лицо к клумбе.
   А офицер уже вызвал второго мужчину, и тот также покорно подошел, встал на колени и получил пулю в затылок. Толпа снова загудела. Старик удовлетворенно хрюкнул, с ненавистью посмотрел на Гошу.
   - Плохо видно, - злобно сказал он. - Никаких условий.
   - Гоша, - со слезами на глазах умоляюще прошептала Арина. - Пойдем отсюда.
   - Идите, идите, - вдогонку прошипел старик. - Сексуалисты, небось? До вас тоже доберутся.
   Гоша обернулся, глянул на него и плюнул ему под ноги.
   - Ах ты.. - зашелся старик. - Ах ты...
   На него зашикали, он беззвучно зашевелил губами, погрозил волосатым кулаком.
   - Пойдем, - стонала Арина. - Пойдем скорей.
   Они почти побежали. Гоша оглядывался на клумбу, на которой продолжался расстрел. Когда они сворачивали на нужную улицу, Гоша опять обернулся. Расстрел закончился. Солдаты деловито скидывали трупы в армейский грузовик.
   - О Боже, - шептала Арина, - О Боже! Что же это за город такой, а?
   А Гоша представил вдруг, как Кит и Белка стоят в шеренге и покорно ждут своей пули и содрогнулся.
   - Дурдом, - только и сказал он.
   Арина вытирала покрасневшие глаза платочком и жалобно смотрела на него. Они шли мимо магазинов, и Гоша читал вывески: "Оружие", "Секс-шоп", "Порнографические издания", "Порно-видео", и качал головой. И вдруг он весь подобрался и сжал руку Арины - навстречу шли два милиционера и смотрели на них подозрительно.
   - Спокойно, - прошептал он. Милиционеры прошли мимо, и Гоша почувствовал, что они остановились и смотрят им вслед. - Спокойно, - повторил он.
   Они продолжали идти. Когда Гоша решился оглянуться, милиционеров уже не было видно.
   - Гоша, смотри! - сказала Арина, указывая вперед.
   Улица обрывалась, перегороженная высокой бетонной стеной с бахромой колючей проволоки. За стеной не было домов. В стене виднелись тяжелые металлические ворота, а над ними - длинный транспарант красного выцветшего кумача. "Добро пожаловать в Светлый квартал!" - прочитал Гоша. Перед воротами, заложив руки за спину, прогуливался полный низенький милиционер. Они подошли и остановились в отдалении. Милиционер благожелательно поглядел на них.
   - Что-то мне не нравится все это, - сказал Гоша. - Стена, колючая проволока. Не нравится мне это.
   - Гоша, я хочу посмотреть Светлый квартал, - упрямо сказала Арина, и Гоша поморщился. Милиционер подошел к ним.
   - Скажите, - обратилась к нему Арина. - А можно туда пройти?
   - В Светлый квартал? - улыбнулся милиционер. - Отчего же нельзя? Можно. Только оттуда не возвращаются.
   - Как не возвращаются? - тупо спросил Гоша.
   - А так. Еще не было случая.
   - Но... может быть есть другой выход?
   - Нет, - радостно сообщил милиционер. - Выхода оттуда вообще нету.
   - А что, - сказала Арина. - Никто не хочет выходить? Или не выпускают?
   - И не хотят, и не пускают, всяко бывает. Вчера двое пытались прорваться с боем. Отбили. Двоих наших ранили, сволочи. Легко, правда, но ранили. Так что - милости просим.
   - Извините, - Гоша взял Арину за руку и отвел в сторону. - Слыхала? Оттуда не возвращаются.
   - Я хочу в Светлый квартал.
   Гоша вздохнул и принялся убеждать:
   - Ну зачем тебе туда? Что там делать? Мы же не сможем вернуться.
   - Пусть. Я хочу в Светлый квартал.
   - О, Господи! Да зачем тебе туда?
   - Я хочу посмотреть на светлые желания.
   - Ну хорошо. Ну посмотришь. Ну. А дальше что? Как ты вернешься домой?
   - А как ты вернешься?
   - Я? Ну, не знаю. Найду ту скамейку...
   - И что?
   - Не знаю, что.
   - Вот видишь. Идем со мной.
   - Нет. Я не пойду. Я не могу.
   - Боишься?
   - Называй это как хочешь! Я не хочу идти туда, откуда не возвращаются. И тебя не пущу. Арина. Ну, Арина, пойдем отсюда, а? Ну пожалуйста, ну прошу тебя.
   Гоша осекся. Арина смотрела на него стеклянными глазами, и Гоша понял, что любые уговоры бесполезны.
   - Оставайся, - холодно сказала Арина. - А я пойду.
   Она вырвала руку и пошла к милиционеру. Тот широко улыбнулся.
   - Решились, значит? Хорошо. Это вы молодец. А молодой человек что же?
   - А он остается.
   - Вот как? Что же, и это хорошо. Прошу вас.
   Милиционер подошел к воротам и с натугой отодвинул створку. Арина остановилась на пороге, бросила взгляд на Гошу, словно спрашивая идешь или нет, и исчезла за створкой, а милиционер затворил ворота, подошел, отряхивая руки и сказал:
   - Эх, ты! Упустил такую девушку! - и осуждающе покачал головой.
   Гоша не мог оторвать взгляда от ворот. Это что же - она ушла? И не вернется? А он остался здесь? Почему же он не пошел за ней? Как она будет там одна? На душе было мерзко. Он сделал что-то не то. Надо было пойти за ней. Но тогда он не смог бы вернуться! Ну и что? А как он отсюда-то вернется? Права была Арина. Права. А он дурак, полный дурак. Почему же он отпустил ее одну? Иди за ней!
   - Послушайте, - обратился он к милиционеру, с удовольствием разглядывающему его. - Я тоже пойду туда.
   - Хочешь догнать ее? Не получится.
   - Почему?
   - Не знаю, - милиционер понизил голос, оглянулся. - Про этот квартал рассказывают черт знает что. Жуть всякую. Врут, наверное. Только ты ее там уже не найдешь. Это точно.
   - Почему?
   - Почему, почему. Так говорят. Один из наших туда заглянул однажды, так потом целую неделю всякие страсти рассказывал. Врал, конечно. Но если хоть десятая часть - правда, то ты ее не найдешь. И пытаться не советую. Впрочем, - лицо милиционера поскучнело, - если хочешь все же попробовать - пожалуйста. Препятствовать не буду, не имею права.
   Гоша стоял как истукан, с застывшим лицом, с потерянным взглядом и все смотрел на ворота.
   - Иди домой, приятель, - сказал милиционер. - Иди. А про девушку забудь. Не для тебя она.
   Гоша повернулся и механически побрел прочь, чувствуя на спине насмешливый взгляд. И тут картина перед глазами смазалась, поплыла, дома вокруг закружились, съежились, и соткались в плотный узор. Гоша брел по бесконечному коридору, и вот она, торцовая дверь, и он машинально навалился на нее, ожидая сопротивления, а дверь неожиданно легко подалась, и он вылетел в пугающую черноту. Долго стоял, вытянув руки, пытаясь что-то нащупать, и нащупать ничего не мог. И тут раздался знакомый голос:
   - Просыпайтесь, молодой человек. Ну, просыпайтесь.
   И тьма сменилась ярким светом, и он зажмурился.
   - Что, ярко очень? - спросил голос. - Галя, надо будет окно совсем затенить. Ну, черной бумагой обклеить, что ли. Клиентам по глазам бьет.
   Гоша открыл глаза. Он лежал на кушетке в небольшой комнате, над ним склонился мужчина в белом халате. За маленьким столиком с компьютером сидела девушка тоже в белом халате и медицинской шапочке. Окно было завешено тяжелой портьерой. И Гоша все вспомнил. Он вспомнил, как он здесь оказался, и зачем он здесь, и кто эти люди. Он почувствовал, что краснеет.
   - Ну-ну, - сказал мужчина. - Краснеть не надо, краснеть совсем незачем. Все в порядке, сеанс окончен. Как вы себя чувствуете? Хорошо? Ну и прекрасно. Я провожу вас. - Он предупредительно открыл дверь. Прошу. Вам понравилось? Приходите еще. Только следующие сеансы по сто долларов. В рублевом эквиваленте, естественно. Что-то мне подсказывает, что мы с вами еще увидимся, молодой человек.
   Гоша не слушал его, вышел в коридор, спустился по лестнице, прошел гигантский стеклянный вестибюль, отворил дверь. На улице было чудесно. Зеленели липы, солнышко пробивалось сквозь листву, чирикали воробьи, голуби ходили по асфальту, и та самая скамья стояла на своем месте. Гоша, глядя под ноги, подошел к скамье, взглянул на здание, где только что был. "Черт возьми", - подумал он. - "А ведь этот тип прав. Займу, есть не буду, найду эти сто долларов и приду опять".
   И он пошел по аллее, заложив руки в карманы.