Филимонов Дмитрий. Я все предусмотрел !

   - Почему? - спросила Лена.
   - Потому что на первое место по степени важности выйдет выращивание растений, охота и приручение диких животных. На это будет уходить все свободное время.
   Одна защита от хищников, вроде сегодняшнего тигра, отнимет у части населения массу энергии.
   - А оружие? Ты забыл про оружие: автоматы, пулеметы, - напомнила Лена.
   - Какое оружие? К тому времени оно проржавеет и разрушится, если не на атомы, то на молекулы по крайней мере. Да и за тысячи лет люди, за ненужностью, забудут, что это вообще такое. Какой-нибудь новоявленный гений изобретет топор или копье и получит в награду за это берцовую кость мамонта.
   И вообще, в процессе жизни, сначала под землей, а потом и на земле, все достижения цивилизации сперва превратятся в предания, затем в сказки, и, наконец забудутся, забудутся совсем.
   - А потом?
   - А потом людям придется заново постигать мир, строить хижины, писать на коре деревьев первые книги, воевать друг с другом из-за красивых женщин и богатого зверьем леса.
   - Ты уверен, Саша, что все разрушится? Прямо все-все?
   - Почти все Время не жалеет ничего. Камень превратится в песок, железо в руду. Дожди размоют, земля засыпет, перегной из растущих и умирающих растений покроет останки многометровыми слоями. И даже если что-нибудь чудом сохранится, то будущий археолог, откопав это что-нибудь, один хрен, не догадается, от чего оно и для каких надобностей предназначалось.
   - Что же, по-твоему, они будут такими глупыми?
   - Нет, не глупыми. Уровень непременно повысится в процессе постижения веков, но цивилизация-то вырастет иной. Условия развития погибшей цивилизации наверняка отличались от условий, в которые сегодня поставлены мы. А значит, и само развитие окажется не таким.
   Вполне возможно, что за основу они возьмут какие-нибудь другие системы отсчета, и, хотя развитие пойдет по тем же законам, взгляд на них будет принципиально отличаться.
   К примеру, найдет этот будущий археолог наш календарь и не поймет, что это за штука, потому как у нас поступательное движение дней идет сверху вниз, а у них, допустим, оно будет по концентрической системе. А скорей всего, он вообще не примет его за календарь, поскольку у них таким образом будут изображаться какие-нибудь таблицы химических элементов.
   И будут они выдвигать гипотезы, спорить до хрипоты о происхождении, скажем, человека от обезьяны до тех пор, пока у них не произойдет то же, что у нас.
   - А почему ты думаешь, что с ними случится то же самое?
   - А почему бы и нет? С нами же произошло. Или ты думаешь, что они будут лучше: добрей, умней? Кто вообще знает, сколько раз на земле уже этопроисходило? Наши ученые ни бельмеса толком не знали ни о земле, ни о космосе, ни о самом человеке. Как будто какой-то барьер был поставлен, вот до этого места все знаем, а дальше, как туман. Может быть, это тоже следствие каких-то мутаций, происшедших на ранней стадии развития нашей цивилизации после аналогичной катастрофы, если она была, конечно? Кто это знает? Да и неинтересно уже мне это. Плевать я хотел, было это или не было. Вот сказал я тебе, что меня будущее не интересует. Сказал и соврал. Только оно меня и волнует. Прошлого нет. Настоящее скучно. А будущее, будущее...
   И причем интереснее всего именно вот этот самый вопросик: сколько раз еще будет погибать и возрождаться из пепла человечество? Когда оно сможет уничтожить в себе зверя? Когда оно, наконец, научится не бояться самого себя?
   Александр возмущенно треснул ребром ладони по ручке кресла.
   - Кретины! Все кретины! Неужели нельзя жить так, чтобы не причинять вреда живущим рядом с тобой? Плевать на моральный. Физического не причиняй! Тогда и бояться нечего. Тогда и оружие ни к чему. А когда страх побежден будет, тогда и в башке все перевернется, новые углы освободятся для того, чтобы заполниться новым содержанием.
   Нет, Лена, когда-нибудь так обязательно будет. И космос понятным станет, и сам человек, и многие процессы, происходящие внутри и вокруг. Но это все нас уже не коснется, это все случится не сейчас. А сейчас, милая, пошли-ка спать Время позднее Завтра в город смотать надо, за продуктами. Спать,спать!
   VIII
   Утром, надев скафандры, они вышли на поверхность. Солнце светило по-прежнему тускло, и серый снег поскрипывал под ногами. Александр обернулся к Лене:
   - Сегодня вездеход поведешь ты.
   - Почему? Я же не умею, - удивилась Лена.
   - Научишься, - невозмутимо ответил Александр, - еще пригодится. Мало ли что может случиться?
   - Ты стал мнительным, Саша, - улыбнулась Лена, - а как же твое знаменитое "я все предусмотрел"?
   - Одно не противоречит другому. Скорее наоборот. Взрыв нефтехранилища дал хорошую пищу для размышлений. Если бы пламя огнемета сразу попало на продырявленный шланг, мы бы с тобой вряд ли сейчас шли по этой тропинке.
   Двери вездехода захлопнулись. И Лена, совершив ряд несложных движений, радостно закричала:
   - Поехали! Поехали!
   - А теперь вот так, плавнее, плавнее старайся, - учил Александр, - не надо рвать, ты не бутылку открываешь. Машина, она ласку любит.
   Однообразный пейзаж сменялся однообразным пейзажем, влево и вправо волнами расходились неподвижные в безветрие снежные барханы, изредка то там, то тут вырастали обглоданные, разной величины и формы бетонные столбы. Когда-то здесь пролегало шоссе, связывающее город с аэропортом.
   Вскоре показался и сам город, а вернее то, что Александр в силу привычки называл городом.
   Сначала Лена увидела впереди черную, невысокую и довольно длинную гору с тремя вершинами. Постепенно гора превратилась в сотни разрушенных зданий, среди которых торчали останки трех небоскребов, монументально возвышающихся над развалинами.
   - Теперь поведу я, - сказал Александр, и они поменялись местами.
   Вездеход въехал в город и, продвигаясь по вздувшимся и засыпанным снегом мостовым, лавировал между обломками строений, периодически преграждающими путь.
   Мертвыми пустыми глазницами смотрели на Лену сохранившиеся кое-где стены. Унылое, мрачное чувство вызывали бездонные дверные проломы, занесенные снегом.
   Иногда, вползая на очередной сугроб, машина с хрустом проваливалась, оставляя за собой смятые останки шикарных некогда легковых автомобилей.
   - Привет, Любка! - неожиданно произнес Александр и помахал кому-то рукой.
   - Ты что? - удивилась Лена.
   - Смотри, - сказал он, - это Любка. Мы с ней друзья. Она единственная, кто выжил в этой каменной могиле.
   В разбитой, искореженной витрине бывшего магазина, на краю чудом уцелевшей пластиковой тумбы сидела стройная голубоглазая кукла с пшеничными локонами, в ослепительно алом сарафане. Правая рука куклы была приподнята, как будто она приветствовала неожиданных покупателей. Козырек завалившегося на витрину перекрытия предохранял куклу от снега. Она безмятежно улыбалась.
   - Иногда мне кажется, - продолжил Александр, - что мы с ней вдвоем только и остались такими же, как прежде. Хотел было забрать ее, но потом подумал и оставил. Я каждый раз приезжаю сюда, а она каждый раз встречает меня. Тепло как-то становится. Пока она здесь, я жив.
   - Привет, Любка! - еще раз сказал он, и машина тронулась дальше.
   За два квартала от витрины с куклой Александр заглушил двигатель, перекинул через плечо ручной пулемет и, подхватив за лямки пару вместительных рюкзаков, вышел из вездехода и направился к пролому между развалинами.
   Лена поспешила следом.
   Войдя в треугольный пролом и засветив переносные фонари, они стали спускаться вниз по довольно хорошо сохранившейся гранитной лестнице и вскоре оказались в просторном помещении с большими металлическими шкафами, до потолка громоздящимися вдоль серых бетонных стен.
   - Вот здесь и лежат продукты - сказал Александр - Консервация была рассчитана на пятнадцать лет, но фактически это все может лежать здесь еще столько же, без каких-либо нежелательных изменений. Впрочем, ты сама ела и, надеюсь, почувствовала, как все вкусно и свежо. А главное - радиация сюда не проникла. В следующем помещении шкафы были чуть поменьше и стояли по всей площади, образуя замысловатые лабиринты.
   Лена и Александр заполнили рюкзаки, передохнули, выпив по банке апельсинового сока, и тронулись в обратный путь.
   Но мелькнувшие в свете фонарей голые фигуры и застучавшая по скафандрам барабанная дробь заставили их отступить и спрятаться за шкафами.
   - Мутанты проклятые! - раздраженно воскликнула Лена. - И откуда они только берутся?
   - Оттуда же, откуда и мы, - сострил Александр, вступая в перестрелку. Сообразив, что пули не причиняют противнику никакого вреда, мутанты отступили за шкафы, оставив убитых на месте сражения.
   - Вроде смылись, - осторожно произнесла Лена.
   - Сейчас появятся. Они тупые, но настырные, - шепнул Александр.
   - Мамочка! - воскликнула Лена. - Ты посмотри, что эти голые козлы придумали!
   Голые козлы действительно проявили максимум сообразительности и, появившись в пролете, на сей раз были недосягаемы. Перед собой они тащили массивную железную плиту, от которой пули отскакивали, как горох, щелкая по стоящим вокруг шкафам.
   - Саша! - заорала Лена. - Они же сейчас нас этой штукой задавят!
   - Не бойся, девочка, - успокоил Александр, - я все предусмотрел.
   Он вытащил из бокового кармана скафандра какой-то неизвестный Лене предмет, дернул за торчащую из него металлическую скобку и с криком:
   - Лена, ложись! - бросил штуку по дуге, так, что приземление ее произошло как раз за плитой, продвигаемой вперед довольными мутантами.
   Оглушительный взрыв потряс помещение. Шкафы содрогнулись. У некоторых распахнулись дверцы, и оттуда посыпались разноцветные банки с консервами.
   Плита прекратила свое поступательное движение и с грохотом рухнула на пол. Мутантов не было.
   - Эта штука называется гранатой! - радостно проорал Александр оглохшей Лене. - Работает безотказно!
   Лену мутило.
   - Какая впечатлительная, - остывая пробурчал Александр, - ну ладно, пойдем отсюда.
   - Я не пойду в ту сторону, - округлив глаза, отрезала Лена, - мне страшно.
   - А я тебя в ту сторону и не приглашаю. Я все предусмотрел. Пойдем через запасной выход.
   Он взвалил на плечо один из рюкзаков, подхватил второй и двинулся по лабиринту, уверенно поворачивая то вправо, то влево, пока они не оказались у небольшой двери, обитой никелированными чешуйками.
   Александр опустил один мешок на пол, ухватился за ручку и дернул. Дверь не поддавалась. Выругавшись, он собрался с духом и рванул ее изо всех сил. Дверь со скрипом откатилась в сторону, открывая выход на узкую лестницу, уходящую вверх.
   - Эта лестница ведет к свету, - сказал он, - от запасного выхода до вездехода еще ближе.
   Они вышли. Александр решил закрыть дверь, но от резкого открытия ее заклинило и она не желала больше двигаться ни в какую сторону.
   Рассвирепев на эту проклятую железяку, Александр стал дергать ее взад-вперед со словами:
   - Пойдешь, дрянь такая! Пойдешь! Никуда не денешься.
   Дверь оказалась упрямой.
   Тогда он отошел и, сконцентрировавшись, резко ударил ногой около ручки. Дверь дрогнула и сдвинулась.
   Он прикрыл ее, вздохнул и, подняв брошенный рюкзак, попытался забросить его на свободное плечо.
   Внезапно лицо его исказила судорога, он охнул и, выронив рюкзак, медленно осел по чешуйчатой двери на пол.
   - Сашенька, что с тобой, - прошептала Лена.
   - Ах ты, паскудство какое, допрыгался... - скривившись от нестерпимой боли, выдохнул Александр.
   - Да что? Что?!
   - Сердце...
   - Сашенька, - несвязно залепетала Лена, - я сейчас сбегаю, там, в вездеходе, там аптечка, я сейчас, потерпи, нитроглицерин, он помогает, подожди, я сейчас...
   Переборов дьявольскую боль, Александр поднял руку:
   - Не надо.
   - Почему, Сашенька?
   - Поздно, Лена, поздно. Не выдержал моторчик нагрузки.
   Он попробовал улыбнуться, но по лицу пробежала только жутковатая гримаса.
   - Иди наверх, - простонал он, - я не хочу... чтобы ты видела... как я... мучаюсь... Иди... Да иди же! - почти крикнул он.
   - Я унесу тебя, мы доедем до клиники, - в трансе бормотала девушка, с надеждой глядя в лицо Александру.
   - Ты смешная, - он с усилием сводил растягивающиеся непослушные губы, - а еще медик... любое движение убьет меня... впрочем... все равно... Иди... Пока мутанты не появились...
   Лена сделала несколько шагов по лестнице и остановилась.
   Необратимость происшедшего лишила ее сил и воли.
   - Лена, - вдруг отчетливо спросил Александр, - ты, кажется, сказала вчера, что у тебя будет ребенок?
   - Да, - ответила девушка.
   - Лена, там в третьем бункере, в шкафу, - он замолчал на мгновение, переводя дух, - там, в шкафу есть... два комплекта для новорожденных... для мальчика и... для девочки... Я все предусмотрел...
   Шатаясь, ничего не видя перед собой, Лена поднялась по лестнице, дошла до вездехода и, механически врубив двигатель, тронулась с места.
   На обратном пути она заметила витрину, единственную уцелевшую в мертвом городе витрину. Когда Лена проезжала мимо нее, кукла Любка, сидящая на краю пластиковой тумбы, соскользнула вниз и, подняв свои резиновые ручки, упала лицом в рыхлый серый снег...