Страница:
Имеются среди провокаторов лица, которые так или иначе имели связь с анархическим движением, как, например, Сидоров Петр, Петраков (Тима-Иван), Женя Ермакова (Сухова Анна), Чалдон и Бурцев. Их связь с анархическим миром имела отношение больше всего к боевым делам. Имеются также теперь сведения, что в числе провокаторов числится и „Николай высокий“ – индивидуалист, выпускавший в прошлом году в Харькове журнал „ К свету“ и известный еще под именем Василия.
Эта группа провокаторов в своем предательстве не знала границ. Зная многие адреса и подпольные квартиры со времен деникинщины, они врывались в квартиры к товарищам и устраивали форменные погромы, не говоря уже, конечно, о том, что все известные им анархисты, так или иначе враждебно настроенные по отношению к большевистской власти, арестовывались ими и расстреливались.
Погромив как следует в Харькове и Одессе, эта милая компания, во главе со своим шефом Манцевым, перебралась в Екатеринослав, чтобы там наладить и оттуда выслать сотрудников для убийства батьки-Махно.
Но „революционеры“ большевики за трехлетнее свое царствование уже забыли, как искренно служили царскому правительству его провокаторы, как очень часто из них выходили Петровы питерские, которые достойно мстили за свой позор. Так и в данном случае. Среди прельщенных большевиками за деньги и спасение жизни провокаторов все же находятся лица, которые, видно по какому-то долгу своему, или, возможно, от сознания совершенного ими предательства, предупреждают все затеи господина Манцева и его компании».[11]
Весной—летом 1920 года махновцам приходилось постоянно менять дислокацию: они совершали многокилометровые переходы, появляясь то на Дону, то под Полтавой, то под Херсоном. В то же время повстанцам приходилось вступать в сражения с частями адмирала Врангеля. Врангелевцы периодически пытались договориться с батькой, но им не везло: всех переговорщиков ожидала одна участь – смерть.
Махно с Врангелем разговаривать отказывался. Несмотря на конфронтацию с красными, повстанческая армия надеялась разбить белое войско совместными усилиями – махновцы даже посылали телеграммы в Москву. Однако реальный московский представитель появился на Украине только в октябре, когда врангелевцам удалось отвоевать Гуляйполе, Бердянск, Александровск и Синельниково: товарищи решили, что Махно достаточно ослаблен и его теперь можно использовать для своих целей.
Делегация красных посетила город Старобельск, где находилась ставка Махно. Там-то и было заключено то самое Старобельское соглашение между махновцами и большевиками, о котором мне говорил Лева. Махновцам пообещали прекращение гонений, свободу слова, свободу выборов, сохранение армии, а также создание свободного анклава – «организация в районе действий махновской армии местным рабоче-крестьянским населением вольных органов экономического и политического самоуправления, их автономия и федеративная (договорная) связь с государственными органами советских республик».
За три недели постоянных боев армия Махно очистила от войск Врангеля весь юг Украины и подошла к Перекопу. Та самая, известная из всех учебников, переправа через Сиваш, велась не красными, а армией батьки Махно. Красные части стояли у самого Перекопа. После этой кровопролитной битвы за Сиваш в наступление пошли и красноармейцы, вынудив белую армию отступать и отступать к южному берегу Крыма.
Врангель был разбит в середине ноября, а 26 ноября началось повсеместное уничтожение махновцев по всей Украине. С тяжелыми боями в декабре 1920 года крымской группировке Махно удалось пробиться в село Керменчик, где стояли повстанческие части. Вместо кавалерийского отряда в полторы тысячи сабель вернулись всего двести пятьдесят израненных и измученных бойцов. Угрозы возвращения белых больше не существовало. Главным врагом красных стали махновцы. Теперь все части большевиков шли против армии Махно.
Победить эту силу, Нестор Иванович знал, невозможно, а потому поставил себе целью спасти тех, кто будет уничтожен победившей диктатурой. Махно решил уводить армию от красных частей и червонного казачества. Ему удалось провести свои войска в тяжелое зимнее время, старательно избегая боев, через Киевскую область, Полтавскую, Харьковскую, Курскую, выйти к Белгороду и снова взять направление на Дон, Екатеринослав, Таврию. Отдельные части повстанцев были отправлены батькой на Кубань, в Воронеж, Харьков, Бердянск, Мариуполь. Летом 1921 года он посылал отдельные отряды в Полтаву, Самару, даже Сибирь.
Известно, что в эмиграции Махно жил крайне бедно, ему даже пришлось работать сапожником. Его жене Галине, покинувшей родину вместе с мужем, один из махновцев, Лев Задов, подарил на прощанье золотой перстень – все, что у него было. У самого Махно не было даже перстня. Интересно, куда же делись те несметные богатства, о которых упоминают все, кто пишет про повстанческую армию Махно? Но сначала я решил понять, откуда бралось у Махно золото и каким образом распределялось.
Золотые эксы
Эта группа провокаторов в своем предательстве не знала границ. Зная многие адреса и подпольные квартиры со времен деникинщины, они врывались в квартиры к товарищам и устраивали форменные погромы, не говоря уже, конечно, о том, что все известные им анархисты, так или иначе враждебно настроенные по отношению к большевистской власти, арестовывались ими и расстреливались.
Погромив как следует в Харькове и Одессе, эта милая компания, во главе со своим шефом Манцевым, перебралась в Екатеринослав, чтобы там наладить и оттуда выслать сотрудников для убийства батьки-Махно.
Но „революционеры“ большевики за трехлетнее свое царствование уже забыли, как искренно служили царскому правительству его провокаторы, как очень часто из них выходили Петровы питерские, которые достойно мстили за свой позор. Так и в данном случае. Среди прельщенных большевиками за деньги и спасение жизни провокаторов все же находятся лица, которые, видно по какому-то долгу своему, или, возможно, от сознания совершенного ими предательства, предупреждают все затеи господина Манцева и его компании».[11]
Весной—летом 1920 года махновцам приходилось постоянно менять дислокацию: они совершали многокилометровые переходы, появляясь то на Дону, то под Полтавой, то под Херсоном. В то же время повстанцам приходилось вступать в сражения с частями адмирала Врангеля. Врангелевцы периодически пытались договориться с батькой, но им не везло: всех переговорщиков ожидала одна участь – смерть.
Махно с Врангелем разговаривать отказывался. Несмотря на конфронтацию с красными, повстанческая армия надеялась разбить белое войско совместными усилиями – махновцы даже посылали телеграммы в Москву. Однако реальный московский представитель появился на Украине только в октябре, когда врангелевцам удалось отвоевать Гуляйполе, Бердянск, Александровск и Синельниково: товарищи решили, что Махно достаточно ослаблен и его теперь можно использовать для своих целей.
Делегация красных посетила город Старобельск, где находилась ставка Махно. Там-то и было заключено то самое Старобельское соглашение между махновцами и большевиками, о котором мне говорил Лева. Махновцам пообещали прекращение гонений, свободу слова, свободу выборов, сохранение армии, а также создание свободного анклава – «организация в районе действий махновской армии местным рабоче-крестьянским населением вольных органов экономического и политического самоуправления, их автономия и федеративная (договорная) связь с государственными органами советских республик».
За три недели постоянных боев армия Махно очистила от войск Врангеля весь юг Украины и подошла к Перекопу. Та самая, известная из всех учебников, переправа через Сиваш, велась не красными, а армией батьки Махно. Красные части стояли у самого Перекопа. После этой кровопролитной битвы за Сиваш в наступление пошли и красноармейцы, вынудив белую армию отступать и отступать к южному берегу Крыма.
Врангель был разбит в середине ноября, а 26 ноября началось повсеместное уничтожение махновцев по всей Украине. С тяжелыми боями в декабре 1920 года крымской группировке Махно удалось пробиться в село Керменчик, где стояли повстанческие части. Вместо кавалерийского отряда в полторы тысячи сабель вернулись всего двести пятьдесят израненных и измученных бойцов. Угрозы возвращения белых больше не существовало. Главным врагом красных стали махновцы. Теперь все части большевиков шли против армии Махно.
Победить эту силу, Нестор Иванович знал, невозможно, а потому поставил себе целью спасти тех, кто будет уничтожен победившей диктатурой. Махно решил уводить армию от красных частей и червонного казачества. Ему удалось провести свои войска в тяжелое зимнее время, старательно избегая боев, через Киевскую область, Полтавскую, Харьковскую, Курскую, выйти к Белгороду и снова взять направление на Дон, Екатеринослав, Таврию. Отдельные части повстанцев были отправлены батькой на Кубань, в Воронеж, Харьков, Бердянск, Мариуполь. Летом 1921 года он посылал отдельные отряды в Полтаву, Самару, даже Сибирь.
«Все лето 21-го года мы не выходили из боев, – писал сам Махно в письме П. Аршинову. – Засуха и неурожай в Екатеринославской, Таврической, частью Херсонской и Полтавской губ., а также на Дону, заставили нас передвинуться частью на Кубань и под Царицын и Саратов, а частью на Киевщину и Черниговщину. На последней все время вел бои тов. Кожин. При встрече с нами он передал мне целые кипы протоколов черниговских крестьян, которые гласят полную поддержку нам в борьбе за вольный советский строй.Махно думал, что это только на время. Оказалось – навсегда. За последние пару лет батька был неоднократно ранен – раздроблена нога, ранение в живот, а восемь ран, полученных в одном бою, он посчитал поверхностными.
Я лично с группами Забудько и Петренко сделал рейс до Волги, обогнул весь Дон, встретился со многими нашими отрядами, связал их между собою и азовской группой (бывшая Вдовиченко).
В начале августа 21 года, ввиду серьезных ранений у меня, решено было временно выехать мне с некоторыми командирами за границу, на излечение».[12]
«22 августа со мной снова лишняя возня, – рассказывал он, – пуля попала мне ниже затылка с правой стороны и навылет в правую щеку. Я снова лежу в тачанке. Но это же ускоряет наше движение. 26-го августа мы принимаем новый бой с красными, во время которого погибли наши лучшие товарищи и борцы – Петренко-Платонов и Иванюк. Я делаю изменение маршрута и 28 августа 1921 г. перехожу Днестр. Я – за границей...»[13]Отход в Румынию был проведен совершенно гениальным образом. Сначала к красному пограничному посту у переправы через Днестр подъехали двадцать конных красноармейцев. «Это вы вызывали нас на помощь? – крикнул запыленный командир. – Где махновцы? Пора кончать?» Пока недоумевающий пост пытался сообразить, откуда взялся этот отряд и что произошло, махновцы разоружили пограничников и благополучно переправились на другую сторону реки. «Красным» отрядом, неожиданно прибывшим к советской границе, командовал махновец Задов, он же Зиньковский. Да и весь этот отряд состоял из махновцев, переодетых в красноармейскую форму. Более дерзкого способа перехода границы вооруженными людьми без единого выстрела советская история не знает.
Известно, что в эмиграции Махно жил крайне бедно, ему даже пришлось работать сапожником. Его жене Галине, покинувшей родину вместе с мужем, один из махновцев, Лев Задов, подарил на прощанье золотой перстень – все, что у него было. У самого Махно не было даже перстня. Интересно, куда же делись те несметные богатства, о которых упоминают все, кто пишет про повстанческую армию Махно? Но сначала я решил понять, откуда бралось у Махно золото и каким образом распределялось.
Золотые эксы
Как уже говорилось, к эксам в повстанческой армии батьки относились положительно. Впрочем, этим грешили практически все, кто сражался под знаменами революции. Ведь все они рассматривали революцию именно как способ перераспределения богатства и власти. Так что ограбить банк, освободить от золота и денег поезд, вынести из богатого дома ценности даже за грех не считалось – это было совсем иным: торжеством справедливости.
И справедливости ради стоит сказать, что крестьян или рабочих на вольной земле махновцы не грабили. Только в очень тяжелые дни, когда армии нечего было есть и нечего надеть, повстанцы позволяли себе проводить частичный отъем продовольствия и носильных вещей. Красные продотряды были куда как жесточе, обирая крестьян и подводя их к черте голодной смерти.
Однако меня особенности подножного кормления повстанческих отрядов не интересовали, меня как раз интересовали махновские эксы. То, что они были и проводились грамотно и часто, вовсе не слухи. Золото, гулявшее в этой армии, – тоже истинная правда. Конечно, периоды владения золотым запасом чередовались с периодами полнейшей нищеты. Но кто же, по документам, подвергался махновским эксам?
По материалам историков, изучавших махновское движение, я составил список пострадавших. Поскольку это тот тип историков, которые относятся к повстанческой армии с пиететом и потому стараются объяснить махновские эксы крайней необходимостью, то нет смысла не доверять списку.
Известно, что еще до революции, за 1908–1910 годы, было совершено 19 957 эксов (большая часть падает на анархистов, к которым относился и Махно). Но, само собой, дореволюционные эксы никак не могли стать источником легенды о богатстве повстанческой армии – тогда ее и в проекте не было. Эти деньги ушли на подпитку будущей революции. Они не попали ни в кубышки, ни в банки, ни в схроны. Так что с легкой совестью я вычеркнул все эксы до 1917 года. Хотя бы потому, что если даже в анархической среде золото и появлялось, то оно никак не было связано с самим батькой, который весь этот бурный период российской действительности просидел в тюрьмах, из них восемь лет – в колодках.
И справедливости ради стоит сказать, что крестьян или рабочих на вольной земле махновцы не грабили. Только в очень тяжелые дни, когда армии нечего было есть и нечего надеть, повстанцы позволяли себе проводить частичный отъем продовольствия и носильных вещей. Красные продотряды были куда как жесточе, обирая крестьян и подводя их к черте голодной смерти.
Однако меня особенности подножного кормления повстанческих отрядов не интересовали, меня как раз интересовали махновские эксы. То, что они были и проводились грамотно и часто, вовсе не слухи. Золото, гулявшее в этой армии, – тоже истинная правда. Конечно, периоды владения золотым запасом чередовались с периодами полнейшей нищеты. Но кто же, по документам, подвергался махновским эксам?
По материалам историков, изучавших махновское движение, я составил список пострадавших. Поскольку это тот тип историков, которые относятся к повстанческой армии с пиететом и потому стараются объяснить махновские эксы крайней необходимостью, то нет смысла не доверять списку.
Известно, что еще до революции, за 1908–1910 годы, было совершено 19 957 эксов (большая часть падает на анархистов, к которым относился и Махно). Но, само собой, дореволюционные эксы никак не могли стать источником легенды о богатстве повстанческой армии – тогда ее и в проекте не было. Эти деньги ушли на подпитку будущей революции. Они не попали ни в кубышки, ни в банки, ни в схроны. Так что с легкой совестью я вычеркнул все эксы до 1917 года. Хотя бы потому, что если даже в анархической среде золото и появлялось, то оно никак не было связано с самим батькой, который весь этот бурный период российской действительности просидел в тюрьмах, из них восемь лет – в колодках.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента