Страница:
Девушка осторожно постучала концом ненакрашенного ногтя в его дверь напротив своей спальни, боясь, что мисс Сибил проснется и услышит ее. Франческа содрогалась от мысли, что сделает эта невероятная старушка, если узнает, что она перебралась через прихожую в спальню Далли для не освященного законом секса. Наверное, выбросит ее из дома, во все горло крича: «Проститутка!» Не услышав ответа, Франческа постучала чуть сильнее.
Голос Далли с той стороны двери неожиданно прогрохотал в ночной тишине, как пушечный выстрел:
— Если это ты, Френси, то входи и прекрати этот дьявольский шум!
Она влетела в комнату, шипя, как проколотая шина:
— Тес! Она услышит тебя, Далли! Она узнает, что я у тебя в комнате!
Далли стоял полностью одетый, ударяя по мячикам своим коротким клэбом и посылая их через ковер к пустой бутылке из-под пива.
— Мисс Сибил эксцентрична, — ответил он, выверяя направление удара, — но уж никак не ханжа. Думаю, она была разочарована, услышав от меня, что мы будем жить в разных комнатах.
Франческа тоже была разочарована, но не собиралась поднимать этот вопрос сейчас, когда ее гордость была уязвлена.
— Я тебя здесь почти не вижу. Может быть, ты все еще сердишься на меня за Биста?
— Биста?
— Этого проклятого кота. — В ее голосе мелькнула тень раздражения. — Вчера он опять меня укусил.
Далли улыбнулся, а потом посерьезнел:
— Знаешь, Френси, я думаю, что пока нам лучше держаться друг от друга подальше.
У нее внутри что-то оборвалось.
— Почему? Что ты имеешь в виду?
Клэб ударил по мячику, и он стукнулся о бутылку.
— Я не думаю, что ты сможешь сейчас справиться с целой кучей дополнительных трудностей, которые на тебя свалятся.
Кроме того, ты должна знать, что я чертовски ненадежный человек с женщинами. — Он дотянулся головкой клэба до другого шарика и пододвинул его к себе. — Не то чтобы я горжусь этим, как ты понимаешь, просто такова ситуация. Так что если у тебя появились мысли о бунгало, усыпанном розами, или о семейных банных полотенцах, то можешь выкинуть это из головы.
У Франчески осталось достаточно гордости, чтобы через комок в горле выдавить снисходительный смешок:
— Бунгало, усыпанное розами? Слушай, Далли, а кто на это надеется? Ты забыл, что я собираюсь выйти замуж за Ники? Это моя последняя увеселительная прогулка, а потом меня навсегда закуют в кандалы.
Вот только замуж за Ники она уже не собиралась. Прошлой ночью Франческа позвонила в Лондон, надеясь, что Ники уже вернулся и у него можно будет одолжить немного денег, чтобы не так зависеть от Далли. Трубку снял слуга, который ответил, что мистер Гвинвик находится в свадебном путешествии. Франческа застыла с телефонной трубкой в руках и лишь через несколько минут смогла ее положить.
Далли оторвал глаза от пола:
— Ты говоришь правду? Никакого семейного барахла? Никаких планов на будущее?
— Ну конечно же, я говорю правду!
— Ты уверена? У тебя сейчас какое-то странное лицо.
Она резко опустилась в кресло и начала осматривать комнату с книжными шкафами от пола до потолка, стены которой были раскрашены в карамельные тона, как будто она была куда интереснее сидящего перед ней мужчины.
— Это обаяние, дорогой, — пропела она, перебрасывая ногу через ручку кресла. — Ты ведь, в конце концов, один из многих.
— И ничего, кроме обаяния?
— Боже мой, Далли! Знаешь, не хочу тебя оскорбить, но неужели я похожа на женщину, которая может влюбиться в небогатого профессионального игрока в гольф из Техаса?
«Да, — беззвучно призналась она самой себе, — я именно такая женщина!»
— Ну, тут ты попала в самую точку. По правде говоря, не могу себе представить, что ты вообще способна влюбиться в кого-нибудь небогатого.
Франческа решила, что самое время спасать остатки гордости. Она встала и потянулась, показав нижний край своих черных шелковых трусиков.
— Ладно, дорогой, я, пожалуй, пойду… похоже, ты сильно занят.
Далли задумчиво смотрел на нее с минуту, казалось, что-то обдумывая, а потом показал своим коротким клэбом на противоположный конец комнаты:
— А я подумал, не могла бы ты мне кое в чем помочь? Пойди и стань там.
— Зачем?
— Не твое дело. Я — мужчина, ты — женщина. Делай, что тебе говорят!
Она скорчила гримаску, потом выполнила его просьбу и не торопясь прошла в указанное место.
— Теперь снимай майку! — приказал Далли.
— Далли!
— Давай, я серьезно, у меня мало времени!
Он вовсе не выглядел серьезным, и Франческа послушно и неторопливо стянула майку, чувствуя, как по телу, выставленному напоказ, прошла теплая волна.
Далли посмотрел на ее обнаженную грудь и черные шелковые бикини и восхищенно присвистнул:
— Прекрасно, крошка. Это действительно впечатляет. Это будет действовать даже лучше, чем я думал!
— Что будет действовать? — осторожно спросила Франческа.
— То, что для практики делают все профессиональные игроки в гольф. Ты ложишься прямо здесь на ковер в указанном мной положении. Потом снимаешь эти трусики и открываешь кое-какую часть твоего тела, а я смотрю, насколько близко попаду своим паттом. Это — лучшее в мире упражнение для улучшения концентрации внимания игрока в гольф.
Франческа улыбнулась и уперлась рукой в обнаженное бедро.
— Воображаю, какое удовольствие получу от этих мячиков, если ты попадешь!
— Дьявол, а ты остроумная англичанка.
— Слишком остроумная, чтобы играть в такие игры.
— Я боялся, что ты так ответишь. — Он прислонил клэб к креслу и направился к Франческе. — Ладно, давай подумаем, чем бы еще можно было заняться?
— Например?
Он подошел к ней и подхватил на руки.
— Пока не знаю. Но вовсю думаю…
Потом, когда она лежала в его объятиях, уставшая от любви, ей в голову пришла мысль: как странно, что женщина, отвергнувшая принца Уэльского, влюбилась в Далли Бодина. Франческа приподняла голову. Ее губы коснулись его обнаженной груди, и она нежно поцеловала его. За мгновение до того, как провалиться в сон, Франческа сказала себе, что заставит Далли заботиться о ней. Она станет именно такой женщиной, как он хочет, и Далли будет любить ее столь же сильно, как и она его.
Далли не спалось — и в эту ночь, и в следующие несколько недель. Он чувствовал, что над ним начинает довлеть День Всех Святых, и лежал без сна, для развлечения разыгрывая в уме партию в гольф или думая о Франческе. Эта женщина строит из себя чудо света только потому, что объездила всю Европу, кушая улиток. В действительности мисс Неженка узнала бы в тысячу раз больше, проведя пару таймов под трибунами стадиона колледжа «Вайнетт-Хай».
Кажется, ей с ним не хватает времени для полного расслабления в постели — Далли видел, что Франческа слишком обращает внимание на то, чтобы ее руки были в правильном положении или чтобы двигаться так, чтобы это было ему приятно. Его не слишком радовала столь односторонняя преданность.
Далли знал, что Франческа убедила себя, что влюблена в него, хотя по возвращении в Лондон она забыла бы его имя за двадцать четыре часа. Он допускал, что, когда наконец посадит ее в самолет, какая-то часть его "я" будет сожалеть о разлуке, несмотря на то что Франческа была напористая маленькая штучка и не собиралась легко отказываться от своих высокомерных замашек. Она не могла пройти мимо зеркала, чтобы не провести перед ним полдня. После нее всюду оставался беспорядок, будто Франческа была уверена, что за ней ходит слуга и приводит все в порядок. Однако Далли должен был признать, что Франческа старается. Она бегала в город, выполняя поручения мисс Сибил, заботилась об этом проклятом одноглазом коте, старалась ладить со Скитом, рассказывая ему о встреченных ею кинозвездах. Она даже начала читать Дж.Д.Сэлинджера. Что еще более важно, похоже, до Франчески начало доходить, что мир создан не только для нее.
Далли уверен был только в одном — он возвратит старине Ники гораздо лучшую женщину, чем получил от него.
Глава 14
Глава 15
Голос Далли с той стороны двери неожиданно прогрохотал в ночной тишине, как пушечный выстрел:
— Если это ты, Френси, то входи и прекрати этот дьявольский шум!
Она влетела в комнату, шипя, как проколотая шина:
— Тес! Она услышит тебя, Далли! Она узнает, что я у тебя в комнате!
Далли стоял полностью одетый, ударяя по мячикам своим коротким клэбом и посылая их через ковер к пустой бутылке из-под пива.
— Мисс Сибил эксцентрична, — ответил он, выверяя направление удара, — но уж никак не ханжа. Думаю, она была разочарована, услышав от меня, что мы будем жить в разных комнатах.
Франческа тоже была разочарована, но не собиралась поднимать этот вопрос сейчас, когда ее гордость была уязвлена.
— Я тебя здесь почти не вижу. Может быть, ты все еще сердишься на меня за Биста?
— Биста?
— Этого проклятого кота. — В ее голосе мелькнула тень раздражения. — Вчера он опять меня укусил.
Далли улыбнулся, а потом посерьезнел:
— Знаешь, Френси, я думаю, что пока нам лучше держаться друг от друга подальше.
У нее внутри что-то оборвалось.
— Почему? Что ты имеешь в виду?
Клэб ударил по мячику, и он стукнулся о бутылку.
— Я не думаю, что ты сможешь сейчас справиться с целой кучей дополнительных трудностей, которые на тебя свалятся.
Кроме того, ты должна знать, что я чертовски ненадежный человек с женщинами. — Он дотянулся головкой клэба до другого шарика и пододвинул его к себе. — Не то чтобы я горжусь этим, как ты понимаешь, просто такова ситуация. Так что если у тебя появились мысли о бунгало, усыпанном розами, или о семейных банных полотенцах, то можешь выкинуть это из головы.
У Франчески осталось достаточно гордости, чтобы через комок в горле выдавить снисходительный смешок:
— Бунгало, усыпанное розами? Слушай, Далли, а кто на это надеется? Ты забыл, что я собираюсь выйти замуж за Ники? Это моя последняя увеселительная прогулка, а потом меня навсегда закуют в кандалы.
Вот только замуж за Ники она уже не собиралась. Прошлой ночью Франческа позвонила в Лондон, надеясь, что Ники уже вернулся и у него можно будет одолжить немного денег, чтобы не так зависеть от Далли. Трубку снял слуга, который ответил, что мистер Гвинвик находится в свадебном путешествии. Франческа застыла с телефонной трубкой в руках и лишь через несколько минут смогла ее положить.
Далли оторвал глаза от пола:
— Ты говоришь правду? Никакого семейного барахла? Никаких планов на будущее?
— Ну конечно же, я говорю правду!
— Ты уверена? У тебя сейчас какое-то странное лицо.
Она резко опустилась в кресло и начала осматривать комнату с книжными шкафами от пола до потолка, стены которой были раскрашены в карамельные тона, как будто она была куда интереснее сидящего перед ней мужчины.
— Это обаяние, дорогой, — пропела она, перебрасывая ногу через ручку кресла. — Ты ведь, в конце концов, один из многих.
— И ничего, кроме обаяния?
— Боже мой, Далли! Знаешь, не хочу тебя оскорбить, но неужели я похожа на женщину, которая может влюбиться в небогатого профессионального игрока в гольф из Техаса?
«Да, — беззвучно призналась она самой себе, — я именно такая женщина!»
— Ну, тут ты попала в самую точку. По правде говоря, не могу себе представить, что ты вообще способна влюбиться в кого-нибудь небогатого.
Франческа решила, что самое время спасать остатки гордости. Она встала и потянулась, показав нижний край своих черных шелковых трусиков.
— Ладно, дорогой, я, пожалуй, пойду… похоже, ты сильно занят.
Далли задумчиво смотрел на нее с минуту, казалось, что-то обдумывая, а потом показал своим коротким клэбом на противоположный конец комнаты:
— А я подумал, не могла бы ты мне кое в чем помочь? Пойди и стань там.
— Зачем?
— Не твое дело. Я — мужчина, ты — женщина. Делай, что тебе говорят!
Она скорчила гримаску, потом выполнила его просьбу и не торопясь прошла в указанное место.
— Теперь снимай майку! — приказал Далли.
— Далли!
— Давай, я серьезно, у меня мало времени!
Он вовсе не выглядел серьезным, и Франческа послушно и неторопливо стянула майку, чувствуя, как по телу, выставленному напоказ, прошла теплая волна.
Далли посмотрел на ее обнаженную грудь и черные шелковые бикини и восхищенно присвистнул:
— Прекрасно, крошка. Это действительно впечатляет. Это будет действовать даже лучше, чем я думал!
— Что будет действовать? — осторожно спросила Франческа.
— То, что для практики делают все профессиональные игроки в гольф. Ты ложишься прямо здесь на ковер в указанном мной положении. Потом снимаешь эти трусики и открываешь кое-какую часть твоего тела, а я смотрю, насколько близко попаду своим паттом. Это — лучшее в мире упражнение для улучшения концентрации внимания игрока в гольф.
Франческа улыбнулась и уперлась рукой в обнаженное бедро.
— Воображаю, какое удовольствие получу от этих мячиков, если ты попадешь!
— Дьявол, а ты остроумная англичанка.
— Слишком остроумная, чтобы играть в такие игры.
— Я боялся, что ты так ответишь. — Он прислонил клэб к креслу и направился к Франческе. — Ладно, давай подумаем, чем бы еще можно было заняться?
— Например?
Он подошел к ней и подхватил на руки.
— Пока не знаю. Но вовсю думаю…
Потом, когда она лежала в его объятиях, уставшая от любви, ей в голову пришла мысль: как странно, что женщина, отвергнувшая принца Уэльского, влюбилась в Далли Бодина. Франческа приподняла голову. Ее губы коснулись его обнаженной груди, и она нежно поцеловала его. За мгновение до того, как провалиться в сон, Франческа сказала себе, что заставит Далли заботиться о ней. Она станет именно такой женщиной, как он хочет, и Далли будет любить ее столь же сильно, как и она его.
Далли не спалось — и в эту ночь, и в следующие несколько недель. Он чувствовал, что над ним начинает довлеть День Всех Святых, и лежал без сна, для развлечения разыгрывая в уме партию в гольф или думая о Франческе. Эта женщина строит из себя чудо света только потому, что объездила всю Европу, кушая улиток. В действительности мисс Неженка узнала бы в тысячу раз больше, проведя пару таймов под трибунами стадиона колледжа «Вайнетт-Хай».
Кажется, ей с ним не хватает времени для полного расслабления в постели — Далли видел, что Франческа слишком обращает внимание на то, чтобы ее руки были в правильном положении или чтобы двигаться так, чтобы это было ему приятно. Его не слишком радовала столь односторонняя преданность.
Далли знал, что Франческа убедила себя, что влюблена в него, хотя по возвращении в Лондон она забыла бы его имя за двадцать четыре часа. Он допускал, что, когда наконец посадит ее в самолет, какая-то часть его "я" будет сожалеть о разлуке, несмотря на то что Франческа была напористая маленькая штучка и не собиралась легко отказываться от своих высокомерных замашек. Она не могла пройти мимо зеркала, чтобы не провести перед ним полдня. После нее всюду оставался беспорядок, будто Франческа была уверена, что за ней ходит слуга и приводит все в порядок. Однако Далли должен был признать, что Франческа старается. Она бегала в город, выполняя поручения мисс Сибил, заботилась об этом проклятом одноглазом коте, старалась ладить со Скитом, рассказывая ему о встреченных ею кинозвездах. Она даже начала читать Дж.Д.Сэлинджера. Что еще более важно, похоже, до Франчески начало доходить, что мир создан не только для нее.
Далли уверен был только в одном — он возвратит старине Ники гораздо лучшую женщину, чем получил от него.
Глава 14
Положив телефонную трубку, Наоми Джеффи Танака едва удержалась от желания выскочить из-за своего письменного стола и сплясать джигу. Она нашла ее! Приложив громадные усилия, она наконец нашла свою Дерзкую девчонку! Наоми позвала секретаршу и продиктовала список инструкций.
— Не пытайтесь с ней связаться; я хочу поговорить с ней лично. Просто еще раз проверьте мою информацию и убедитесь в ее правильности.
Секретарша оторвалась от стенограммы:
— Вы уверены, что она вам не откажет?
— Я думаю, вряд ли. Мы предлагаем слишком большие деньги.
Несмотря на свою уверенность, Наоми по природе была очень осторожна и знала, что не успокоится окончательно, пока не получит нужной подписи в соответствующей графе контракта со всеми жестко оговоренными условиями.
— Я хочу улететь как можно скорее. Дайте мне знать, когда все будет улажено!
После того как секретарша покинула кабинет, Наоми, поколебавшись набрала номер своей квартиры. Телефон звонил снова и снова но она не клала трубку. Он был там; для его чудесного исчезновения ее обычного везения явно недостаточно. Ей не следовало соглашаться, чтобы он остался в ее квартире. Если кто-нибудь из фирмы «Блэкмор, Стерн и Роденбаум» узнает…
— Ответь же, черт возьми!
В трубке щелкнуло.
— Бордель и крематорий Савла! Лайонел у телефона.
— И почему ты не можешь просто сказать «алло» как нормальный человек? — Она вздохнула. Полиция хотела допросить Джерри, но ему намекнули об их намерении посадить его по сфабрикованным обвинениям в занятиях наркобизнесом, и он отказался идти в полицию. Джерри уже даже травкой не баловался и не занимался наркотиками, так что в душе ей не хотелось опять выбрасывать его на улицу. Она слишком хорошо помнила свои прежние стычки с полицией, чтобы подвергать его непредсказуемости правоохранительной системы.
— Разговаривай со мной вежливо, или я повешу трубку, — сказал он.
— Как ты меня напугал, — парировала она. — Означает ли это, что, если я действительно буду груба, ты уедешь из моего дома?
— Ты получила письмо из общества спасения детей с благодарностью за взнос. Пятьдесят выброшенных баксов.
— Черт возьми, ты не имеешь права читать мою почту!
— Пытаешься купить себе местечко в раю, крошка?
Наоми решила не реагировать на эту колкость. Она немного помолчала, а затем извиняющимся тоном произнесла:
— Прости, я так устала, что совсем не владею собой… Ты просмотрел информацию о юридической школе, которую я для тебя оставила? — небрежно, словно мимоходом, спросила она.
— А, черт, не начинай об этом снова!
— Джерри…
— Я не продаюсь!
— Просто обдумай этот вопрос, Джерри. Пойти в юридическую школу не значит продаться. Ты можешь принести больше пользы, если будешь работать внутри системы…
— Оставь это, Наоми, ладно? Вокруг нас целый мир, готовый к саморазрушению. Если в системе прибавится еще один законник, ничего не изменится.
Она чувствовала, что, несмотря на решительный протест, идея о юридической школе была ему не так уж противна. Но Наоми знала, что ему требуется время на обдумывание, и не давила на него.
— Да, Джерри, мне придется уехать из города на несколько дней. Сделай одолжение, постарайся уехать из квартиры к моему возвращению!
— Ты куда собираешься?
Наоми посмотрела на лежавшие на столе заметки и улыбнулась. Через двадцать четыре часа Дерзкая девчонка все подпишет, будет упакована и доставлена.
— Я собираюсь в городок Вайнетт в Техасе, — ответила она.
Одетая в джинсы, босоножки и одну из ярких хлопчатобумажных блузок мисс Сибил, Франческа сидела рядом с Далли в ресторанчике «Роустэбаут». После почти трехнедельного пребывания в Вайнетте она потеряла счет вечерам, проведенным в популярных ночных кабаках города. Определенно, ей нравилось это место, если, конечно, не принимать во внимание хриплого оркестра в стиле кантри, низко нависшего облака дыма и свисающих со стоек приклеивающихся черно-оранжевых лент Дня Всех Святых.
Самого популярного в городке игрока в гольф знали все, поэтому в зале всегда присутствовала как минимум парочка его знакомых и возгласы «привет, Далли!» перекрывали лязг стульев и электрогитар. Но в этот вечер в первый раз она услышала и несколько брошенных ей «привет, Френси», что ее очень обрадовало.
Одна из постоянных посетительниц ресторанчика сбросила со своего лица маску чудовища и запечатлела на щеке Скита горячий поцелуй:
— Скит, старый ты медведь, я по-прежнему собираюсь отвести тебя к алтарю!
Он усмехнулся:
— Ты слишком молода для меня, Юнис. Я с тобой не справлюсь!
— Золотые слова, дорогой!
Юнис засмеялась и удалилась с подругой, неосмотрительно надевшей костюм наложницы из гарема, подчеркивающий ее голую толстую талию.
Франческа улыбнулась. Несмотря на то что Далли весь вечер пребывал в угрюмом настроении, она веселилась.
Большинство из постоянных посетителей ресторана были одеты в обычную одежду — джинсы и стетсоны, но кое-кто облачился в соответствующие Дню Всех Святых костюмы, а все бармены надели очки с резиновыми носами.
— Сюда, Далли! — позвала одна из женщин. — Мы собираемся поиграть в откусывание подвешенных яблочек.
Далли опустил передние ножки своего стула на пол, потянул Франческу за руку и пробормотал:
— Только этого мне не хватало! Кончай болтать, черт возьми!
Я хочу танцевать.
Она вовсе и не болтала, но выражение его лица было таким хмурым что Франческа решила не заострять на этом внимания.
Она просто встала и пошла за ним. Пока Далли тянул ее вдоль столиков к музыкальному автомату, она вспомнила первый вечер, когда он привел ее в этот ресторан. Неужели это было всего лишь три недели назад?
В этот вечер ее воспоминания о «Блю Чокто» были по-прежнему свежи, и она нервничала. Далли затянул ее на площадку для танцев и, не обращая внимания на ее протесты, настойчиво пытался научить танцевать техасский тустеп и танец под названием «Джо с симпатичными глазами». После двенадцати минут танца ее лицо запылало, а кожа покрылась потом. Больше всего ей хотелось пойти в комнату для отдыха и восстановить урон, нанесенный внешности.
— Я уже натанцевалась, Далли, — сказала Франческа.
Он подтолкнул ее по направлению к центру деревянного помоста для танцев:
— Мы еще только разогрелись!
— Мне достаточно жарко, спасибо.
— Да? А мне совсем нет.
Темп музыки ускорился, и Далли еще крепче обхватил Франческу. Она услышала Клоуи, насмехавшуюся над ней. Голос матери твердил, что никто не будет любить Франческу, если она не будет превосходно выглядеть. Франческа почувствовала первые приступы скованности, захватывающей все ее существо.
— Я не хочу больше танцевать, — настаивала она, стараясь оторваться от Далли.
— Что ж, это очень плохо, ведь я-то хочу!
Когда они проходили мимо своего столика, Далли схватил свою бутылку «Перла». Не останавливаясь ни на секунду, глотнул немного, затем прижал бутылку к губам Франчески и наклонил вверх.
— Я не буду.
Но пиво потекло ей в горло, она сделала глоток и закашлялась. Далли приставил бутылку к собственным губам и опустошил ее. На ее щеках выступили капельки пота, а пролитое пиво текло по подбородку.
— Я уйду отсюда. — Она была напугана, голос ее звенел. — Я уйду и отсюда, и навсегда из твоей жизни, если ты немедленно меня не отпустишь!
Он не обратил на ее слова никакого внимания. Взяв за влажные руки, он прижал к себе ее тело.
— Я хочу сесть! — потребовала она.
— А мне наплевать на твои просьбы!
Его руки скользнули к ее подмышкам и дотронулись до пятна пота, просочившегося через блузку.
— Ну пожалуйста, Далли! — воскликнула она в ужасе.
— Да закрой ты рот и двигай ногами!
Франческа продолжала его умолять, но он игнорировал все просьбы. Помада с ее губ стерлась, все видели ее влажные подмышки, и она была уверена, что сейчас разрыдается.
И в тот самый момент, когда они находились в центре площадки, Далли остановился. Он посмотрел на нее сверху вниз, наклонил голову и страстно поцеловал в пахнущий пивом рот.
— Ты чертовски хороша, — прошептал он.
Ей вспомнились эти нежные слова, когда он потянул ее через свисающие с потолка оранжево-черные полоски бумаги по направлению к музыкальному автомату. После трех недель попыток сотворить чудо с помощью грошовой косметики из дешевых магазинов Франческе только однажды удалось добиться от него комплимента — и это тогда, когда выглядела она просто ужасно.
По пути к автомату он столкнулся с двумя парнями и даже не подумал извиниться. Что с ним сегодня? Франческа начала беспокоиться. Почему он ведет себя так грубо? Автомат перестал играть, и Далли полез в карман джинсов за монетой в двадцать пять центов. В зале раздались стоны и свист.
— Не позволяй ему этого, Френси! — крикнул Куртис Моллоу.
Франческа улыбнулась ему через плечо.
— Очень жаль, дорогуша, но он сильнее меня. Кроме того, Далли ужасно бесится, когда я ему противоречу. — Сочетание ее британского акцента с их жаргоном, как она и рассчитывала, вызвало у всех улыбку.
Далли нажал те же две кнопки, что нажимал весь вечер, как только пластинка заканчивалась, затем поставил свою бутылку пива на автомат.
— Да все годы мне еще не приходилось слышать, чтобы Куртис так разговорился, — сказал Далли Франческе. — Ты действительно расшевелила его. Ты начинаешь нравиться даже женщинам — В его голосе слышалась скупая похвала.
Когда раздались первые аккорды танца, Франческа решила не обращать внимания на его плохое настроение.
— А тебе? — с вызовом спросила она. — Тебе я тоже нравлюсь?
Его атлетичное тело начало двигаться в такт мелодии «Рожденного бежать», Далли танцевал под музыку Спрингстина так же элегантно, как и техасский тустеп.
— Конечно, ты мне нравишься. — Он нахмурился. — Я не какой-нибудь бродячий кот, чтобы спать с тобой, если ты не будешь мне нравиться так, как я привык. Черт возьми, люблю эту песню!
Франческа надеялась услышать что-нибудь более романтичное но с Далли она привыкла довольствоваться тем, что есть.
Кроме того, песня, которую он постоянно ставил, Франческе не нравилась. Не разобрав в песне всех слов, она решила, что больше всего Далли нравятся в ней строки о тех, кто рожден для бродячей жизни. Эти чувства не соответствовали ее представлениям о домашних радостях, поэтому Франческа перестала обращать внимание на текст и сконцентрировалась на музыке, стараясь, чтобы движения тела совпадали с движениями Далли, чему она так хорошо научилась в ночных танцах в постели с ним. Он смотрел ей в глаза, она — ему, и их обволакивала музыка. Франческа чувствовала, что их связала некая невидимая цепь. А потом настроение резко изменилось, когда она почувствовала в животе очередное странное состояние.
«Я не беременна», — успокаивала себя Франческа. Этого не может быть. Ее доктор ясно сказал ей, что она не может забеременеть до тех пор, пока менструации не возобновятся. Но в последнее время тошнота беспокоила ее настолько, что вчера тайком от мисс Сибил Франческа просмотрела в брошюре о планировании семьи описание состояния беременности. К ее огорчению, там утверждалось прямо противоположное тому, что сказал доктор, и Франческа начала лихорадочно считать дни, прошедшие с той ночи, когда они с Далли впервые занимались любовью. Это произошло почти месяц назад.
Они опять пошли танцевать, а когда возвращались к своему столику, его ладонь касалась ее спины и ягодиц. Франческе нравились его прикосновения, она испытывала обычное чувство женщины, находящейся под защитой мужчины, которому она не безразлична. «Может, это и к лучшему, если я забеременела, — думала Франческа, садясь за столик. — Далли не тот мужчина, который может сунуть несколько сотен долларов и отправить к местному специалисту по абортам». Не то чтобы она испытывала желание иметь ребенка, просто начала осознавать, что за все приходится платить. Может, беременность привяжет его к ней, и, если он примет решение, все будет прекрасно. Она смогла бы на него повлиять, он перестал бы так много пить и больше следил за собой. Далли начал бы выигрывать турниры, заработал достаточно денег на покупку дома где-нибудь в большом городе. Конечно, это была бы не жизнь на фешенебельных международных курортах, о которой она мечтала, но зато ей не пришлось бы больше мотаться по свету. И она знала, что будет счастлива, пока Далли любит ее. Они будут вместе путешествовать, он станет о ней заботиться, и все будет замечательно.
Но полностью картина в голове все-таки не складывалась, и Франческа отпила немного из своей бутылки «Одинокой звезды».
Ее мысли прервал певучий женский голос, теплый, как бабье лето в Техасе.
— Привет, Далли, — сказал голос мягко, — ну как, провел для меня хоть пару птичек?
Франческа заметила перемену в Далли — появилась отсутствовавшая до того настороженность — и подняла голову.
Возле столика, улыбаясь озорными голубыми глазами, стояла самая красивая из женщин, когда-либо встречавшихся Франческе.
Далли негромко вскрикнул, вскочил и заключил женщину в объятия. Франческе показалось, что время остановилось, когда два ослепительно белокурых создания замерли, прижавшись друг к другу. Это были два прекрасных представителя Америки, одетые в одежду из грубого полотна, поношенные ковбойские башмаки, два суперсущества. Они заставили Франческу почувствовать себя невероятно маленькой и обыденной. Женщина носила стетсон, сдвинутый назад на облаке светлых волос, спадавших на плечи в живописном беспорядке. Три верхние пуговицы на ее простой рубашке были не застегнуты и оставляли грудь открытой чуть больше положенного. Тонкую талию охватывал широкий кожаный пояс, а узкие джинсы, плавно спускаясь вдоль почти бесконечно длинных стройных ног, так плотно облегали бедра, что образовывали в промежности букву "V".
Женщина посмотрела в глаза Далли и сказала так тихо, что услышала только Франческа:
— Не думал же ты, бэби, что я оставлю тебя одного на День Всех Святых, да?
Страх, сдавивший Франческе сердце железными клещами, неожиданно отступил, когда она заметила, что женщина очень похожа на Далли. Конечно… Ей не следовало так волноваться.
Конечно они очень похожи! Эта женщина может быть только сестрой Далли, неуловимой Холли Грейс.
Через мгновение он подтвердил ее догадку. Выпустив белокурую богиню из объятий, Далли повернулся к Франческе.
— Холли Грейс, это Франческа Дей. Френси, позволь представить тебе Холли Грейс Бодин.
— Здравствуйте. — Франческа протянула руку и приветливо улыбнулась. — Я сразу узнала в вас сестру Далли, вы так похожи!
Холли Грейс сдвинула свою шляпу чуть вперед и посмотрела на Франческу ясными голубыми глазами:
— Мне жаль разочаровывать тебя, дорогая, но я не сестра Далли.
В глазах Франчески застыл вопрос.
— Я жена Далли.
— Не пытайтесь с ней связаться; я хочу поговорить с ней лично. Просто еще раз проверьте мою информацию и убедитесь в ее правильности.
Секретарша оторвалась от стенограммы:
— Вы уверены, что она вам не откажет?
— Я думаю, вряд ли. Мы предлагаем слишком большие деньги.
Несмотря на свою уверенность, Наоми по природе была очень осторожна и знала, что не успокоится окончательно, пока не получит нужной подписи в соответствующей графе контракта со всеми жестко оговоренными условиями.
— Я хочу улететь как можно скорее. Дайте мне знать, когда все будет улажено!
После того как секретарша покинула кабинет, Наоми, поколебавшись набрала номер своей квартиры. Телефон звонил снова и снова но она не клала трубку. Он был там; для его чудесного исчезновения ее обычного везения явно недостаточно. Ей не следовало соглашаться, чтобы он остался в ее квартире. Если кто-нибудь из фирмы «Блэкмор, Стерн и Роденбаум» узнает…
— Ответь же, черт возьми!
В трубке щелкнуло.
— Бордель и крематорий Савла! Лайонел у телефона.
— И почему ты не можешь просто сказать «алло» как нормальный человек? — Она вздохнула. Полиция хотела допросить Джерри, но ему намекнули об их намерении посадить его по сфабрикованным обвинениям в занятиях наркобизнесом, и он отказался идти в полицию. Джерри уже даже травкой не баловался и не занимался наркотиками, так что в душе ей не хотелось опять выбрасывать его на улицу. Она слишком хорошо помнила свои прежние стычки с полицией, чтобы подвергать его непредсказуемости правоохранительной системы.
— Разговаривай со мной вежливо, или я повешу трубку, — сказал он.
— Как ты меня напугал, — парировала она. — Означает ли это, что, если я действительно буду груба, ты уедешь из моего дома?
— Ты получила письмо из общества спасения детей с благодарностью за взнос. Пятьдесят выброшенных баксов.
— Черт возьми, ты не имеешь права читать мою почту!
— Пытаешься купить себе местечко в раю, крошка?
Наоми решила не реагировать на эту колкость. Она немного помолчала, а затем извиняющимся тоном произнесла:
— Прости, я так устала, что совсем не владею собой… Ты просмотрел информацию о юридической школе, которую я для тебя оставила? — небрежно, словно мимоходом, спросила она.
— А, черт, не начинай об этом снова!
— Джерри…
— Я не продаюсь!
— Просто обдумай этот вопрос, Джерри. Пойти в юридическую школу не значит продаться. Ты можешь принести больше пользы, если будешь работать внутри системы…
— Оставь это, Наоми, ладно? Вокруг нас целый мир, готовый к саморазрушению. Если в системе прибавится еще один законник, ничего не изменится.
Она чувствовала, что, несмотря на решительный протест, идея о юридической школе была ему не так уж противна. Но Наоми знала, что ему требуется время на обдумывание, и не давила на него.
— Да, Джерри, мне придется уехать из города на несколько дней. Сделай одолжение, постарайся уехать из квартиры к моему возвращению!
— Ты куда собираешься?
Наоми посмотрела на лежавшие на столе заметки и улыбнулась. Через двадцать четыре часа Дерзкая девчонка все подпишет, будет упакована и доставлена.
— Я собираюсь в городок Вайнетт в Техасе, — ответила она.
Одетая в джинсы, босоножки и одну из ярких хлопчатобумажных блузок мисс Сибил, Франческа сидела рядом с Далли в ресторанчике «Роустэбаут». После почти трехнедельного пребывания в Вайнетте она потеряла счет вечерам, проведенным в популярных ночных кабаках города. Определенно, ей нравилось это место, если, конечно, не принимать во внимание хриплого оркестра в стиле кантри, низко нависшего облака дыма и свисающих со стоек приклеивающихся черно-оранжевых лент Дня Всех Святых.
Самого популярного в городке игрока в гольф знали все, поэтому в зале всегда присутствовала как минимум парочка его знакомых и возгласы «привет, Далли!» перекрывали лязг стульев и электрогитар. Но в этот вечер в первый раз она услышала и несколько брошенных ей «привет, Френси», что ее очень обрадовало.
Одна из постоянных посетительниц ресторанчика сбросила со своего лица маску чудовища и запечатлела на щеке Скита горячий поцелуй:
— Скит, старый ты медведь, я по-прежнему собираюсь отвести тебя к алтарю!
Он усмехнулся:
— Ты слишком молода для меня, Юнис. Я с тобой не справлюсь!
— Золотые слова, дорогой!
Юнис засмеялась и удалилась с подругой, неосмотрительно надевшей костюм наложницы из гарема, подчеркивающий ее голую толстую талию.
Франческа улыбнулась. Несмотря на то что Далли весь вечер пребывал в угрюмом настроении, она веселилась.
Большинство из постоянных посетителей ресторана были одеты в обычную одежду — джинсы и стетсоны, но кое-кто облачился в соответствующие Дню Всех Святых костюмы, а все бармены надели очки с резиновыми носами.
— Сюда, Далли! — позвала одна из женщин. — Мы собираемся поиграть в откусывание подвешенных яблочек.
Далли опустил передние ножки своего стула на пол, потянул Франческу за руку и пробормотал:
— Только этого мне не хватало! Кончай болтать, черт возьми!
Я хочу танцевать.
Она вовсе и не болтала, но выражение его лица было таким хмурым что Франческа решила не заострять на этом внимания.
Она просто встала и пошла за ним. Пока Далли тянул ее вдоль столиков к музыкальному автомату, она вспомнила первый вечер, когда он привел ее в этот ресторан. Неужели это было всего лишь три недели назад?
В этот вечер ее воспоминания о «Блю Чокто» были по-прежнему свежи, и она нервничала. Далли затянул ее на площадку для танцев и, не обращая внимания на ее протесты, настойчиво пытался научить танцевать техасский тустеп и танец под названием «Джо с симпатичными глазами». После двенадцати минут танца ее лицо запылало, а кожа покрылась потом. Больше всего ей хотелось пойти в комнату для отдыха и восстановить урон, нанесенный внешности.
— Я уже натанцевалась, Далли, — сказала Франческа.
Он подтолкнул ее по направлению к центру деревянного помоста для танцев:
— Мы еще только разогрелись!
— Мне достаточно жарко, спасибо.
— Да? А мне совсем нет.
Темп музыки ускорился, и Далли еще крепче обхватил Франческу. Она услышала Клоуи, насмехавшуюся над ней. Голос матери твердил, что никто не будет любить Франческу, если она не будет превосходно выглядеть. Франческа почувствовала первые приступы скованности, захватывающей все ее существо.
— Я не хочу больше танцевать, — настаивала она, стараясь оторваться от Далли.
— Что ж, это очень плохо, ведь я-то хочу!
Когда они проходили мимо своего столика, Далли схватил свою бутылку «Перла». Не останавливаясь ни на секунду, глотнул немного, затем прижал бутылку к губам Франчески и наклонил вверх.
— Я не буду.
Но пиво потекло ей в горло, она сделала глоток и закашлялась. Далли приставил бутылку к собственным губам и опустошил ее. На ее щеках выступили капельки пота, а пролитое пиво текло по подбородку.
— Я уйду отсюда. — Она была напугана, голос ее звенел. — Я уйду и отсюда, и навсегда из твоей жизни, если ты немедленно меня не отпустишь!
Он не обратил на ее слова никакого внимания. Взяв за влажные руки, он прижал к себе ее тело.
— Я хочу сесть! — потребовала она.
— А мне наплевать на твои просьбы!
Его руки скользнули к ее подмышкам и дотронулись до пятна пота, просочившегося через блузку.
— Ну пожалуйста, Далли! — воскликнула она в ужасе.
— Да закрой ты рот и двигай ногами!
Франческа продолжала его умолять, но он игнорировал все просьбы. Помада с ее губ стерлась, все видели ее влажные подмышки, и она была уверена, что сейчас разрыдается.
И в тот самый момент, когда они находились в центре площадки, Далли остановился. Он посмотрел на нее сверху вниз, наклонил голову и страстно поцеловал в пахнущий пивом рот.
— Ты чертовски хороша, — прошептал он.
Ей вспомнились эти нежные слова, когда он потянул ее через свисающие с потолка оранжево-черные полоски бумаги по направлению к музыкальному автомату. После трех недель попыток сотворить чудо с помощью грошовой косметики из дешевых магазинов Франческе только однажды удалось добиться от него комплимента — и это тогда, когда выглядела она просто ужасно.
По пути к автомату он столкнулся с двумя парнями и даже не подумал извиниться. Что с ним сегодня? Франческа начала беспокоиться. Почему он ведет себя так грубо? Автомат перестал играть, и Далли полез в карман джинсов за монетой в двадцать пять центов. В зале раздались стоны и свист.
— Не позволяй ему этого, Френси! — крикнул Куртис Моллоу.
Франческа улыбнулась ему через плечо.
— Очень жаль, дорогуша, но он сильнее меня. Кроме того, Далли ужасно бесится, когда я ему противоречу. — Сочетание ее британского акцента с их жаргоном, как она и рассчитывала, вызвало у всех улыбку.
Далли нажал те же две кнопки, что нажимал весь вечер, как только пластинка заканчивалась, затем поставил свою бутылку пива на автомат.
— Да все годы мне еще не приходилось слышать, чтобы Куртис так разговорился, — сказал Далли Франческе. — Ты действительно расшевелила его. Ты начинаешь нравиться даже женщинам — В его голосе слышалась скупая похвала.
Когда раздались первые аккорды танца, Франческа решила не обращать внимания на его плохое настроение.
— А тебе? — с вызовом спросила она. — Тебе я тоже нравлюсь?
Его атлетичное тело начало двигаться в такт мелодии «Рожденного бежать», Далли танцевал под музыку Спрингстина так же элегантно, как и техасский тустеп.
— Конечно, ты мне нравишься. — Он нахмурился. — Я не какой-нибудь бродячий кот, чтобы спать с тобой, если ты не будешь мне нравиться так, как я привык. Черт возьми, люблю эту песню!
Франческа надеялась услышать что-нибудь более романтичное но с Далли она привыкла довольствоваться тем, что есть.
Кроме того, песня, которую он постоянно ставил, Франческе не нравилась. Не разобрав в песне всех слов, она решила, что больше всего Далли нравятся в ней строки о тех, кто рожден для бродячей жизни. Эти чувства не соответствовали ее представлениям о домашних радостях, поэтому Франческа перестала обращать внимание на текст и сконцентрировалась на музыке, стараясь, чтобы движения тела совпадали с движениями Далли, чему она так хорошо научилась в ночных танцах в постели с ним. Он смотрел ей в глаза, она — ему, и их обволакивала музыка. Франческа чувствовала, что их связала некая невидимая цепь. А потом настроение резко изменилось, когда она почувствовала в животе очередное странное состояние.
«Я не беременна», — успокаивала себя Франческа. Этого не может быть. Ее доктор ясно сказал ей, что она не может забеременеть до тех пор, пока менструации не возобновятся. Но в последнее время тошнота беспокоила ее настолько, что вчера тайком от мисс Сибил Франческа просмотрела в брошюре о планировании семьи описание состояния беременности. К ее огорчению, там утверждалось прямо противоположное тому, что сказал доктор, и Франческа начала лихорадочно считать дни, прошедшие с той ночи, когда они с Далли впервые занимались любовью. Это произошло почти месяц назад.
Они опять пошли танцевать, а когда возвращались к своему столику, его ладонь касалась ее спины и ягодиц. Франческе нравились его прикосновения, она испытывала обычное чувство женщины, находящейся под защитой мужчины, которому она не безразлична. «Может, это и к лучшему, если я забеременела, — думала Франческа, садясь за столик. — Далли не тот мужчина, который может сунуть несколько сотен долларов и отправить к местному специалисту по абортам». Не то чтобы она испытывала желание иметь ребенка, просто начала осознавать, что за все приходится платить. Может, беременность привяжет его к ней, и, если он примет решение, все будет прекрасно. Она смогла бы на него повлиять, он перестал бы так много пить и больше следил за собой. Далли начал бы выигрывать турниры, заработал достаточно денег на покупку дома где-нибудь в большом городе. Конечно, это была бы не жизнь на фешенебельных международных курортах, о которой она мечтала, но зато ей не пришлось бы больше мотаться по свету. И она знала, что будет счастлива, пока Далли любит ее. Они будут вместе путешествовать, он станет о ней заботиться, и все будет замечательно.
Но полностью картина в голове все-таки не складывалась, и Франческа отпила немного из своей бутылки «Одинокой звезды».
Ее мысли прервал певучий женский голос, теплый, как бабье лето в Техасе.
— Привет, Далли, — сказал голос мягко, — ну как, провел для меня хоть пару птичек?
Франческа заметила перемену в Далли — появилась отсутствовавшая до того настороженность — и подняла голову.
Возле столика, улыбаясь озорными голубыми глазами, стояла самая красивая из женщин, когда-либо встречавшихся Франческе.
Далли негромко вскрикнул, вскочил и заключил женщину в объятия. Франческе показалось, что время остановилось, когда два ослепительно белокурых создания замерли, прижавшись друг к другу. Это были два прекрасных представителя Америки, одетые в одежду из грубого полотна, поношенные ковбойские башмаки, два суперсущества. Они заставили Франческу почувствовать себя невероятно маленькой и обыденной. Женщина носила стетсон, сдвинутый назад на облаке светлых волос, спадавших на плечи в живописном беспорядке. Три верхние пуговицы на ее простой рубашке были не застегнуты и оставляли грудь открытой чуть больше положенного. Тонкую талию охватывал широкий кожаный пояс, а узкие джинсы, плавно спускаясь вдоль почти бесконечно длинных стройных ног, так плотно облегали бедра, что образовывали в промежности букву "V".
Женщина посмотрела в глаза Далли и сказала так тихо, что услышала только Франческа:
— Не думал же ты, бэби, что я оставлю тебя одного на День Всех Святых, да?
Страх, сдавивший Франческе сердце железными клещами, неожиданно отступил, когда она заметила, что женщина очень похожа на Далли. Конечно… Ей не следовало так волноваться.
Конечно они очень похожи! Эта женщина может быть только сестрой Далли, неуловимой Холли Грейс.
Через мгновение он подтвердил ее догадку. Выпустив белокурую богиню из объятий, Далли повернулся к Франческе.
— Холли Грейс, это Франческа Дей. Френси, позволь представить тебе Холли Грейс Бодин.
— Здравствуйте. — Франческа протянула руку и приветливо улыбнулась. — Я сразу узнала в вас сестру Далли, вы так похожи!
Холли Грейс сдвинула свою шляпу чуть вперед и посмотрела на Франческу ясными голубыми глазами:
— Мне жаль разочаровывать тебя, дорогая, но я не сестра Далли.
В глазах Франчески застыл вопрос.
— Я жена Далли.
Глава 15
Франческа слышала, как Далли выкрикивал ее имя. Она побежала быстрее. Глаза почти ослепли от слез. Подошвы ее босоножек скользили по гравию, когда она бежала через автостоянку к шоссе. Но разве можно сравнить ее короткие ноги с его длинными ногами — он поймал ее раньше, чем она добежала до дороги.
— Ты не объяснишь мне, что происходит? — закричал он, схватив Франческу за плечи и поворачивая к себе. — Почему ты убежала с проклятиями, поставив себя в неловкое положение перед теми, кто начал считать тебя нормальным человеком?
Он кричал на нее так, словно это она во всем виновата, как будто это не он был лжецом, обманщиком и мерзавцем, предавшим любовь. Франческа выдернула руку и изо всей силы дала ему пощечину.
Он отвесил ей пощечину в ответ.
Хотя Далли был достаточно зол, чтобы ударить ее сильнее, он не настолько вышел из себя, чтобы причинить ей боль. Но Франческа была такой хрупкой, что от удара потеряла равновесие и ударилась о крыло машины. Она ухватилась одной рукой за боковое зеркало и прижала вторую к щеке.
— Боже мой, Френси, я едва дотронулся до тебя! — Он бросился к ней и схватил за руку.
— Сукин сын! — Повернувшись, Франческа снова ударила его, на этот раз угодив в подбородок.
Далли схватил девушку за руки и начал трясти:
— Успокойся, слышишь! Успокойся, не то получишь по-настоящему.
Острым носком босоножки Франческа нанесла резкий удар по голени, которую не смогла защитить даже кожа его старых ковбойских сапог.
— Черт побери! — завопил Далли.
Девушка отвела ногу, чтобы нанести повторный удар. Далли удалось сделать подножку и усадить Франческу на гравий.
— Ах ты, подлый сукин сын! — завизжала она, размазывая по щекам слезы и дешевую тушь. — Мерзкий изменщик, ублюдок! Ты за это заплатишь!
Не обращая внимания на острую боль в ладонях и грязные царапины на руках, она стала подниматься на ноги, чтобы начать новую атаку. Ей было наплевать, что он ее покалечит, что он убьет ее. Она даже надеялась, что Далли это сделает. Она даже хотела, чтобы он ее убил. Она все равно умрет от этой страшной боли, разливающейся внутри, словно смертельный яд.
Если он ее убьет, то по крайней мере эта боль кончится.
— Прекрати, Френси! — закричал Далли, увидев, что Франческа, пошатываясь, поднялась на ноги. — Не подходи ко мне, не то я ударю тебя по-настоящему.
— Ты не объяснишь мне, что происходит? — закричал он, схватив Франческу за плечи и поворачивая к себе. — Почему ты убежала с проклятиями, поставив себя в неловкое положение перед теми, кто начал считать тебя нормальным человеком?
Он кричал на нее так, словно это она во всем виновата, как будто это не он был лжецом, обманщиком и мерзавцем, предавшим любовь. Франческа выдернула руку и изо всей силы дала ему пощечину.
Он отвесил ей пощечину в ответ.
Хотя Далли был достаточно зол, чтобы ударить ее сильнее, он не настолько вышел из себя, чтобы причинить ей боль. Но Франческа была такой хрупкой, что от удара потеряла равновесие и ударилась о крыло машины. Она ухватилась одной рукой за боковое зеркало и прижала вторую к щеке.
— Боже мой, Френси, я едва дотронулся до тебя! — Он бросился к ней и схватил за руку.
— Сукин сын! — Повернувшись, Франческа снова ударила его, на этот раз угодив в подбородок.
Далли схватил девушку за руки и начал трясти:
— Успокойся, слышишь! Успокойся, не то получишь по-настоящему.
Острым носком босоножки Франческа нанесла резкий удар по голени, которую не смогла защитить даже кожа его старых ковбойских сапог.
— Черт побери! — завопил Далли.
Девушка отвела ногу, чтобы нанести повторный удар. Далли удалось сделать подножку и усадить Франческу на гравий.
— Ах ты, подлый сукин сын! — завизжала она, размазывая по щекам слезы и дешевую тушь. — Мерзкий изменщик, ублюдок! Ты за это заплатишь!
Не обращая внимания на острую боль в ладонях и грязные царапины на руках, она стала подниматься на ноги, чтобы начать новую атаку. Ей было наплевать, что он ее покалечит, что он убьет ее. Она даже надеялась, что Далли это сделает. Она даже хотела, чтобы он ее убил. Она все равно умрет от этой страшной боли, разливающейся внутри, словно смертельный яд.
Если он ее убьет, то по крайней мере эта боль кончится.
— Прекрати, Френси! — закричал Далли, увидев, что Франческа, пошатываясь, поднялась на ноги. — Не подходи ко мне, не то я ударю тебя по-настоящему.