Страница:
Да что ж такое!.. Сперва моя рука своевольно изменила направление удара – вместо брюха нео ударила по доске. Теперь усталость эта… То наваливается, то проходит… Странно и очень знакомо…
Догадка пришла мгновением спустя.
– Нео тут не одни! – прохрипел я. – Где-то поблизости шам! Кир, там, в начале проулка, не рыжий мох на нас действовал. Это был шам!
Шамы – еще одна разновидность людей-мутантов, только они пострашнее нео будут. Шамы – псионики, способные воздействовать на разум людей, подавлять волю, внушать страх, боль и слабость.
Ну чтоб мне догадаться раньше! Ведь было у меня предчувствие. Не хотел я ехать в этот переулок. Ох как не хотел. Но шам внушил мне чувство безопасности и усыпил бдительность. Если бы не его гипнотическое воздействие, мы не попали бы в ловушку. Ребята не погибли бы. Гаврила, Мефодий, Федул, Захар, Стоян…
Впрочем, кажется, мы их ненадолго переживем…
– Шам… – Даже под пластырем было видно, как побледнело лицо Кирилла. «С шамом нам не справиться», – отчетливо читалось в его глазах.
Мы находились недалеко от завала, поэтому наши слова услышали и Трефил с Перваком.
– Шам!.. Пресвятая Богородица!.. Ребятушки!.. Кир, Дан, продержитесь еще чуток! – взмолился мастеровой. – Нам совсем немного осталось. Мы почти пробились на Биржевую. Еще два обломка растащить – и путь открыт.
– Продержимся, – пообещал за нас двоих Кирилл.
Я лишь с трудом кивнул, борясь с навязчивым желанием закрыть глаза. Усталость вытягивала из меня все соки, и сопротивляться ей не было никакой возможности.
Зато у Кирилла будто открылось второе дыхание. Или шам перестал воздействовать на него, целиком сосредоточившись на мне.
Возможно, нам сейчас достался не самый могучий псионик – из тех, кто способен сильно давить лишь на кого-то одного, а с двумя ему приходится уже сложнее.
Хотя, может, я ошибаюсь, и шам действует именно так по каким-то другим причинам. Хрен поймешь этих тварей, что у них на уме…
Как бы там ни было, Кирилл явно ощущал сейчас прилив сил. Он закричал:
– За Стояна! – и яростно бросился в бой.
Его меч замелькал с неуловимой быстротой, стальным вихрем обрушиваясь на врагов.
Мысль о погибших товарищах вызвала у меня резкий приток адреналина, который почти погасил воздействие шама. А может, тот и сам устал давить мне на мозги. Наверное, и ему потребовалась передышка.
Мы с Кириллом словно превратились в легендарных берсерков – воинов, не знающих ни страха, ни усталости. Говорят, враги погибали лишь от одного их вида – сердце не выдерживало того невыносимого ужаса, который они внушали.
До настоящих берсерков мы с братом слегка не дотягивали – мутанты не падали замертво при виде нас. Зато наши мечи успокаивали их очень быстро.
– За Захара! – ревел я, разрубая грудную клетку очередного врага.
– За Мефодия! – Вторил мне Кирилл, вонзая клинок в сердце нео.
– За Гаврилу!..
– За Федула-а-а… – внезапно брат подавился криком, ни с того ни с сего согнулся пополам и схватился обеими руками за голову.
– Кир!!! – завопил я во всю силу легких и бросился к нему.
Видно, разрывающая его голову боль была адской, потому что он не слышал меня, не видел приближающегося нео. Кирилл упал на колени, выпустил из руки меч, зажмурился и судорожным движением стиснул голову с такой силой, будто пытался раздавить ее.
Словно в кошмарном сне, я видел, как нео приближается к нему, заносит огромную переделанную из старой рессоры булаву…
– Не-е-ет!!!
Я оказался рядом за несколько мгновений до удара. Мой «Феникс» сделал бросок к брюху нео, словно та самая яростная отважная птица. Мгновенная и очень точная атака, от которой невозможно спастись.
Кишки нео повалились на землю из распоротого брюха, словно выплеснутые из ведра нечистоты. Мутант завопил, выпуская рессору из лап, в тщетной попытке подобрать и запихать обратно свои внутренности.
Рессора упала прямо на Кирилла. Удар получился неслабым, но несмертельным. И все же брат почему-то повалился на землю, не издав ни звука, и остался лежать неподвижно среди битых кирпичей и прочего мусора.
Я хотел наклониться над ним, чтобы пощупать пульс, но не мог – еще два нео со всей дури поперли на меня. Я встал так, чтобы закрывать Кирилла и завопил:
– Треф! На помощь!
– Завал расчищен, – услышал я за спиной запыхавшийся голос дружинника. – Можно уходить.
Товарищ появился рядом со мной, сжимая в левой руке меч. Выходило у него довольно неуклюже. В отличие от Захара, Трефил не умел одинаково свободно пользоваться обеими руками. Впрочем, как и большинство из нас. Нет, он сейчас не боец…
Словно подтверждая это, Трефил попытался рубануть ближайшего нео, но тот дубиной парировал удар, едва не выбив меч из рук лучшего арбалетчика Кремля.
Мой «Феникс» очень вовремя вмешался в конфликт, отрубая врагу руку. Нео был еще жив, но уже не опасен. Наоборот, даже пригодился – сослужил нам роль временной баррикады. Он растопырился посреди проулка, пытаясь зажать оставшейся лапой фонтанирующее кровью плечо и одновременно подобрать утерянную конечность. Уж не знаю зачем. На память что ли. Или надеялся обратно пришить.
Однорукий мутант подхватил отрубленную лапу, поднес к глазам, будто сомневаясь, она ли это. А потом взревел дурниной и заметался из стороны в сторону, мешая сородичам добраться до нас. Этот нео был на загляденье крупный экземпляр. Мутанты помельче, видать, опасались лезть ему под горячую руку… тьфу ты, лапу… и потому предпочли затормозить у него за спиной, угрожающе порыкивая на нас: дескать, ужо мы до вас доберемся.
Пауза в бою пришлась как нельзя кстати. Я поспешно склонился над Кириллом. Жив! Без сознания, но пульс бьется. У меня с души будто камень свалился.
– Обломись, костлявая! Кирюху сегодня не получишь! – Я и не заметил, что выкрикиваю свои мысли вслух. – Он непременно выживет и вернется в Кремль. Ясно тебе, сука с косой?!
– Дан, ты чего? – удивился Трефил. – Что за костлявая сука с косой?
Он осекся, осознав кого или, точнее, что я имел в виду. Костлявой старухой с косой в Кремле изображали Смерть. И я не собирался отдавать ей брата. Ни за что. Решение пришло мгновенно.
– Треф, забирай Кира и уходите.
– Не понял. А ты?
– Всем вместе не уйти, кто-то должен остаться, прикрывать отход.
Расчищенный в завале коридор достаточно узкий. Если встать прямо перед ним, то смогу в одиночку перекрыть путь врагам.
– Останемся вдвоем, – нахмурился Трефил.
– Плохая идея. Ты думаешь, в одиночку Первак сможет увести двоих раненых: Глеба и Кира? Да у Первака у самого сотрясение. И как он только на ногах стоит, не падает?
Лицо Трефила исказилось. Он не хуже меня понимал, что я прав. От Биржевой до Кремля еще топать и топать. А в руинах полно всяких хищников, вроде тех же крысособак. Они наверняка выползут на запах крови. Первак в одиночку нипочем не отобьется.
– Всё, Треф! Времени больше нет! Уходите! – резко сказал я.
Однорукий мутант, наконец, потерял сознание от кровопотери. А может, издох. Как бы там ни было, он рухнул наземь, освобождая дорогу остальным нео.
– Уходите! Быстрее! Ну! Иначе погибнем все! – заорал я, бросаясь навстречу врагам, пытаясь оттянуть их подальше от Кирилла, чтобы Трефил мог без помех унести его.
– Спасибо, Дан… – услышал я за спиной горестный вздох Трефила, но не ответил. Некогда. Нео полезли сразу со всех сторон, а мне надо было не подпускать их к расчищенному в завале коридору.
Я отдавал себе отчет, что в одиночку долго не продержусь. Но каждая лишняя минута увеличит шансы на спасение брата и остальных. Хорошо бы, кстати, после их ухода как-то завалить проход. Тогда нео уж точно не смогут броситься за ними в погоню.
Эх, жаль, такая светлая мысль опять посетила мою буйну голову с опозданием. Чуть-чуть бы раньше – рассказал бы ее Перваку. Теперь уж поздно…
Краем глаза я видел, как товарищи исчезают в проходе среди руин. Первак с Трефилом шли быстрым шагом, ведя за повод фенакодусов, на спинах которых лежали без сознания Кирилл и Глеб и мертвые Гаврила и Стоян. Федул с Мефодием остались погребенными под завалом. До тела Захара также не было никакой возможности добраться. Вечная им память…
Теперь главное, чтобы товарищи благополучно вернулись в Кремль. Не успел я подумать об этом, как у меня за спиной раздался грохот. В воздух взметнулась туча пыли – это рухнули взгроможденные друг на друга обломки, вновь заваливая расчищенный проход. Мое сердце на миг остановилось от страшной мысли: «Их завалило?! Они погибли?!»
– Трефил!!! Первак!!! – завопил я во всю силу легких, почти не надеясь на ответ.
Но он пришел. Не слишком разборчивый и множащийся эхом:
– Мы-ы-ы… ывы-ы-ы… Мы-ы-ы… ыбрали-и-ись…
«Мы живы! Мы выбрались!»
Наверное, это Первак нарочно завалил проход, как только они миновали его. Молодец, мастеровой. Золотые руки, светлая голова. О том, что своим поступком он не оставлял мне ни малейшего шанса на спасение, я как-то не подумал. В голове билась только одна мысль: «Кирюха будет жить! Будет!»
Я засмеялся от радости. Закричал мутантам:
– Ну что, твари? Съели?!
Мне показалось, будто среди могучих силуэтов нео мелькнула какая-то низенькая, плюгавенькая фигурка. Детеныш, что ли? Но разобраться в увиденном я не успел.
«Тебе конец», – пришла вдруг в голову холодная, злая мысль. Это не я подумал. Кто-то снаружи внушил мне ее. Она прозвучала как удар – обжигающий, яростный, взрывая мой череп изнутри. Я застонал, выпуская из ослабевшей руки меч, и попытался сорвать с себя шлем. Мне показалось, будто он сдавливает мою голову с такой силой, что вот-вот полезут наружу мозги.
Я рухнул на колени, ничего не видя и не слыша от боли. Только и успел осознать: «Точь-в-точь как Кирилл…» – а потом сознание растворилось в мучительной болезненной мгле…
Но все это мелочи. Главное – живой. Хотя радоваться рано. Если я в плену у Новых Людей, то скоро горько пожалею, что не погиб.
Да, точно, я у нео. Вон со всех сторон доносятся их хриплые рычащие голоса.
Внезапно невнятное лопотание «неандертальцев» прервалось. В наступившей тишине раздались чьи-то шаги.
По тому, как дружно замолчали мутанты, я понял – появился некто, кого они уважают и боятся. Некоторое время было слышно только потрескивание костра и скрип бетонного крошева под ногами. Затем незнакомый голос властно произнес:
– Покажите мне его. Поднимите и развяжите.
Неизвестный говорил не как нео. Слова звучали отчетливо – по-человечески, и в то же время медленно и негромко. Так может разговаривать лишь тот, кто абсолютно уверен в своей власти. Кто точно знает, что мутанты его внимательно выслушают и выполнят любой приказ.
Резким рывком меня вздернули на ноги. Путы ослабли. Два здоровенных нео, воняющие как амбар, забитый тухлым мясом крысособак, вытащили меня из узкого, плотного мешка, в который я был упакован.
Третий мутант стоял чуть поодаль и наблюдал за нами. У него за поясом висел боевой топор убитого Норрга. Ага, видать, это новый лидер… как там его… Брыхх, кажется. Но приказ развязать меня отдавал не он. Кто-то другой, кого я пока не видел.
Очутившись вне тесноты мешка, я обнаружил, что наполовину раздет – без брони и поддоспешной рубахи. Хорошо хоть штаны и сапоги остались. Значит, нео покамест не собираются разделывать меня на шашлык, иначе раздели бы догола. А так дело ограничилось обнаженным торсом. И на том спасибо…
Два исполняющих роль конвоиров мутанта заломили мне руки за спину и заставили опуститься на колени.
Мы находились внутри каких-то развалин. Наступила ночь. Долго же я провалялся без сознания.
Там и сям горели костры. Вокруг них шныряли старые знакомые «обезьяны». Мне показалось или нео здесь больше, чем было в переулке? Тут их дюжин двадцать, не меньше. Наверное, мы в лагере Новых людей. Здесь кроме воинов полно гражданских – самок, детей и подростков, еще не вошедших в «призывной» возраст.
Меня опекали лишь два мутанта и Брыхх. Остальные нео занимались своими делами. Можно попробовать сбежать. Если резко вырваться из захвата, оттолкнуть одного из охранников, перемахнуть прямо через костер и нырнуть вон в тот пролом, то есть шанс скрыться в темноте.
Я напружинился, готовясь к рывку. Но внезапно резкая головная боль пригвоздила меня к земле. Мозги словно ошпарили кипятком, а потом начали поджаривать на медленном огне. Я закричал и забился в лапах охранников.
– Вот так, понял, мясо? Даже не надейся сбежать, – раздался за спиной знакомый голос. Тот самый, что заставил нео благоговейно замолчать.
Передо мной возникло странное создание. Небольшого росточка плюгавенькое существо с абсолютно лысой головой и тщедушным тельцем. В неверном свете костра это тельце напоминало тонкое полено с четырьмя сучками. Два сучка потолще использовались для ходьбы, а два других играли роль рук.
Лицо, если его вообще можно назвать именно так, тоже выглядело более чем странно. Безгубый рот – словно уродливая щель. Над ним обычный человеческий нос с аристократической горбинкой, как на портретах великих военачальников прошлого из старинной книжки. На месте глазниц шевелились какие-то смешные не то отростки, не то щупальца.
Хотя один-единственный глаз у этого монстра все же был – овальной формы с вертикальным «змеиным» зрачком, он торчал посреди лба и, казалось, смотрел мне прямо в мозг, вызывая жгучую боль.
Сучковатые ручонки странного существа сжимали мой «Феникс».
– Ты кто? Шам? – прохрипел я. Догадаться было несложно.
– Я твой хозяин и повелитель! – отрезал мутант.
– Это вряд ли… – Я постарался сплюнуть ему под ноги, но во рту почти не было слюны, так что плевок вышел чисто символическим.
И все же мой поступок не на шутку разозлил шама. Он приблизился ко мне почти вплотную. Теперь его лицо оказалось на уровне моего лица. Глазные щупальца мутанта почти уткнулись в мои ресницы.
Мне показалось, что в мозг вбивают раскаленный прут, и с каждым ударом он проникает куда-то внутрь моего существа. От боли я почти терял сознание. Но теперь болело не только тело. В душе возникло непонятное чувство. Даже не чувство, а настоящая душевная мука. Мне было невыносимо стыдно за самого себя, за то, что я человек, что меня родила обычная женщина и что я посмел не покориться этому прекраснейшему существу – величайшему из всех, кого мне доводилось встречать…
– Так кто я? – требовательно переспросил шам.
– Хозяин и повелитель…
Неужели это я сказал? Во мне сейчас словно жили два разных человека. Один готов был падать ниц перед шамом и выполнять все его приказы, а второй – настоящий я – пытался сопротивляться изо всех сил. Этот второй хотел крикнуть: «Ты тварь и мутант! Жалкий уродец!» – но слова так и не сорвались с непослушных губ.
Шам несколько мгновений внимательно сканировал мое лицо, а потом удовлетворенно кивнул:
– Хорошо. Будешь знать свое место. Такие ничтожные мутанты, как ты, годятся только на корм этому скоту.
Он указал на моих охранников-нео и Брыхха. Те никак не отреагировали на оскорбительный выпад. Скот так скот. От шама они были готовы вытерпеть что угодно.
Моя головная боль внезапно утихла. Пропало и навеянное шамом наваждение. Им на смену пришла опустошающая усталость – видно, у измученного ментальными атаками организма наступила разрядка.
Но и сам сучковатый уродец тоже явно подустал. Его плечи ссутулились, а глазные отростки обессиленно повисли. Не знаю, как остальные шамы, но этот, похоже, не мог давить на мозги слишком долго – силенок не хватало. Да и на расстоянии, видать, у него плоховато получалось. Мог только усталость внушать. А для серьезного ментального удара ему требовалось подойти очень близко.
Там, в проулке, в самом начале сражения он боялся к нам приближаться – опасался, что свои же союзнички и затопчут в пылу боя. А потом, похоже, осмелел – приблизился и долбанул Кирилла так, что тот сознание потерял. Кстати, Захар тоже, вполне возможно, на его совести…
– Какой умный хомо, – в голосе шама послышалась издевка. Он прочел мои мысли и ответил на них: – Захар – это который с двумя мечами был? Да. Пришлось мне его придержать. А то горяч больно. Он бы всех моих нео в одиночку перебил.
Брыхх попытался что-то протестующе зарычать, но шам заткнул его одним мановением руки и продолжил:
– А про второго, про которого ты думал… Кирилл, да? У него мозги спеклись. Я ему хорошо так вломил. От души. Отныне он, если и очнется, то слабоумным дурачком. Как у вас таких называют? Блаженный… – Глазные отростки шама злорадно встопорщились.
– Врешь, гад! – убежденно откликнулся я. – Это ты точно врешь. У тебя на такое силенок не хватит! Вон мне ты тоже мозг вынес, причем даже дважды, а ничего, соображаю.
– Тебя я лишь слегка долбанул. Пощадил, потому что ты мне нужен живым и здоровым, – пояснил шам. – А братца твоего в полную силу бил.
– Все равно Кирюху в Кремле обязательно вылечат. У нас знаешь какие врачеватели? Уж помощнее тебя будут, – гнул свою линию я.
Шам досадливо поморщился, теряя ко мне интерес, и принялся рассматривать мой меч, заботливо убранный в ножны. Их, видно, сняли с меня вместе с кольчугой. Как и подсумок со всякими полезными мелочами вроде лечебной бересты. Не забыли отобрать и пистоль. А вот засапожный нож, кажется, просмотрели…
Я постарался прогнать мысли об оружии прочь, чтобы шам их не учуял. Поздно…
– Брыхх, у него в обуви что-то есть. Проверь, – рассеянно пробормотал сучковатый уродец.
– Щас, – нео быстренько выполнил приказ.
Я и глазом не успел моргнуть, как лишился последнего оружия.
Шам в нашу сторону не смотрел, продолжая внимательно рассматривать мой «Феникс». Его можно было понять – такое оружие встречается нечасто. Мало того что клинок выкован из превосходного металла, так еще и внешне меч хорош – с витой резной крестовиной и изображением феникса на рукояти. Силуэт птицы выполнен на овальном вкладыше из червленого серебра и смотрится очень солидно. Крылья феникса раскинуты в стороны, будто в полете. Перья сделаны из чистого золота и горят, точно пламя. Оно и правильно – феникс ведь огненная птица и есть. Согласно легендам, она способна возрождаться из пепла.
– Интересно… – тихонько бормотал шам себе под нос. – Похоже на герб… Птица в овале… Золото с серебром… Да, точно, герб. Небось старинный клинок-то… Забавная вещица. Уверен, на Базаре в Чагино за нее много чего дадут. Есть там любители таких вот штук…
– Хог, глянь, – внезапно подал голос Брыхх. – У хомо на руке рисунок. Такой же, как на железяке.
– Где? – Шам, которого назвали Хогом, с интересом уставился на мою татуировку.
Она у меня с шести лет. Отец собственноручно наносил ее тонкой костяной иглой, а потом вводил в проколы черную несмываемую краску. Птица феникс с раскинутыми крыльями в обрамлении овала. Точь-в-точь как на рукояти меча. Такая же наколка была и у отца, и у деда. Есть она и у Кирилла с Егоркой. Наш фамильный герб. У матери его, правда, не было. Батя говорил, что этот знак должен передаваться только по мужской линии, уж не знаю почему.
– Очень интересно… – Глазные щупальца шама почти коснулись моей кожи, вызвав острое чувство брезгливости.
К счастью, глазастый мутант сразу отстранился и велел Брыхху:
– Сдери с него кусок кожи с наколкой. Только осторожно, не повреди. Да без мяса режь. Только кожу. Понял? Я ее вместе с клинком продам. Так больше заплатят.
– Угу… – Брыхх потянулся было к топору, но Хог остановил его:
– Я же сказал, осторожно! А так ты ему руку отрубишь.
– Ну да, – кивнул нео. – Вначале отрублю, а потом кожу сдеру. Так ловчее будет.
– Ну и куда его, безрукого, потом девать? – обозлился Хог.
– Съедим, – предложил Брыхх.
Охранники-нео согласно закивали.
– Еще чего! Не заслужили! – отрезал шам. – Мы с вами как договаривались? Я помогаю устроить засаду на кремлевцев. Один из них достается мне, причем живым. Остальных вам. Живых или мертвых, уж как получится. А вы что наделали? Упустили добычу. Ушли от вас хомо. Дулю вам показали и смотались. Вот теперь крысособак жрите. Или трупы из-под завала вытаскивайте. А этот мой!
Нео загрустили, но связываться с шамом не захотели. Себе дороже. Так по мозгам долбанет, что мало не покажется.
– Ну так чего? Сдирать с него кожу или как? – уточнил Брыхх.
– Сам все сделаю. А ты лезвие ножа на костре как следует прокали и мне подай, – распорядился шам.
Я только зубами скрипнул. Вот садюга! Ему мало просто кожу с меня содрать, он хочет сделать это раскаленным металлом. Что б, значит, больнее…
– Чтобы инфекцию тебе в рану не занести, придурок, – тотчас отозвался на мои мысли шам. Он вроде как обиделся на садюгу. – Живым ты мне нужен. Понятно?
Брыхх взял мой засапожный нож и отвалил в сторонку, к костру, а Хог присел на чурбачок напротив меня и разразился речью:
– Ты думаешь, что вы, хомо, вершина эволюции. На самом деле это величайшее заблуждение. Да, еще несколько столетий назад именно «человек разумный» был доминирующим видом на Земле. Но, после того как вы уничтожили сами себя, ваше время кончилось. Хомо сапиенс превратились в тупиковую ветвь, уступив первенство более жизнеспособному виду – нам, шамам. Теперь вы – прошлое. Ваш удел – вырождение и деградация, тогда как нам в скором будущем станет принадлежать вся Земля!
Я слушал весь этот бред вполуха, а сам украдкой осматривался, прикидывая лучший путь для побега. К несчастью, Хог заметил, что аудитория отвлеклась, и решил вновь привлечь к себе мое внимание – со всей силой ударил по мозгам.
На этот раз досталось не только голове, но и телу – показалось, будто невидимый бесшумный взрыв разнес на куски все внутренности. Удар оказался коротким, но настолько сильным, что я повис на руках охранников-нео, как пустой мешок. Сознание на этот раз, правда, не потерял, но чувствовал себя препаршиво. Волнами накатывала тошнота, по телу градом катился пот, а сердце то и дело давало сбой.
Хог подождал, пока его «слушатель» хоть немного придет в себя, и приказал:
– На меня смотри. Глаз не закрывай. Или еще хочешь получить?
Кое-как я сфокусировал на нем мутный взгляд. Доморощенный «лектор» раздваивался и качался.
Шам удовлетворенно кивнул и продолжил свою коронную речь:
– Мы возродим Землю из пепла. Исправим то, что натворили вы, хомо. Но сперва очистим планету от всякого мыслящего мусора, вроде того, что скопился в Кремле. Мы раздавим ваше гнездо, уничтожим на корню спрятавшихся там жалких людишек, которые не имеют права на существование, после того что натворили их предки. Вы, хомо, обязаны сдохнуть! Все до единого! Ты тоже послужишь нашему делу. Слышишь? Тебя я отправлю в качестве подарка Гррыгу, вождю северо-восточного клана нео. Он просто обожает людей. Особенно воинов, – Хог гнусно усмехнулся. – Сперва Гррыг распарывает им брюхо… Очень аккуратно, так, чтобы они оставались в живых и в полном сознании… Вытягивает из них кишки и поедает прямо на глазах у еще живого «мяса». А потом отрезает по ломтю от тела и жарит на камнях. При этом тщательно следит, чтобы «живые консервы» не загнулись раньше времени. Говорит, что поедать живую плоть намного слаще, чем мертвое мясо…
Мои конвоиры-нео смачно облизнулись и сглотнули слюну. Видно, рассказ шама вызвал у них аппетит, а у меня помимо воли мурашки по телу побежали. Не о такой смерти мечтают кремлевские дружинники. Подобной участи и врагу не пожелаешь.
Хог заметил мое состояние и довольно засмеялся. Он явно наслаждался происходящим.
– Такой крупный экземпляр, как ты, наверняка понравится Гррыгу, – шам пощупал своими сучковатыми пальцами мои мускулы, и я вновь испытал чувство брезгливости. – Тебя можно долго есть, несколько дней. К тому же ты парень молодой, крепкий. Значит, быстро не загнешься… Да, такой подарок определенно понравится Гррыгу. У него сильный, крупный клан. С него мы снова начнем собирать нео в единый кулак. На этот раз ошибки не будет. Мы раздавим ту жалкую горстку людишек, что оскверняют своим присутствием Кремль, и главная крепость Москвы будет принадлежать нам! Так хотят Старшие, и так будет!
Я хотел ответить ему на русском народном языке – объяснить, что таким уродам, как он, место не в Кремле, а на вонючей радиоактивной помойке, но последний ментальный удар выбил из меня остаток сил. В голове витал туман. Было больно даже глазами шевелить, а губы онемели и не слушались.
Тут подоспел Брыхх с моим засапожным ножом в лапах. Лезвие прокалилось аж докрасна.
– На, Хог. Режь, – нео протянул шаму орудие пытки, но тот и не подумал взять. Несколько мгновений молчал, словно о чем-то размышляя, а потом, видно, принял решение.
– Нет. Отправим этого кремлевца Гррыгу целым и невредимым. Так подарок окажется во много раз ценнее. А меч я и без наколки задорого толкну, – последние слова Хог пробормотал еле слышно. Просто размышлял вслух.
Догадка пришла мгновением спустя.
– Нео тут не одни! – прохрипел я. – Где-то поблизости шам! Кир, там, в начале проулка, не рыжий мох на нас действовал. Это был шам!
Шамы – еще одна разновидность людей-мутантов, только они пострашнее нео будут. Шамы – псионики, способные воздействовать на разум людей, подавлять волю, внушать страх, боль и слабость.
Ну чтоб мне догадаться раньше! Ведь было у меня предчувствие. Не хотел я ехать в этот переулок. Ох как не хотел. Но шам внушил мне чувство безопасности и усыпил бдительность. Если бы не его гипнотическое воздействие, мы не попали бы в ловушку. Ребята не погибли бы. Гаврила, Мефодий, Федул, Захар, Стоян…
Впрочем, кажется, мы их ненадолго переживем…
– Шам… – Даже под пластырем было видно, как побледнело лицо Кирилла. «С шамом нам не справиться», – отчетливо читалось в его глазах.
Мы находились недалеко от завала, поэтому наши слова услышали и Трефил с Перваком.
– Шам!.. Пресвятая Богородица!.. Ребятушки!.. Кир, Дан, продержитесь еще чуток! – взмолился мастеровой. – Нам совсем немного осталось. Мы почти пробились на Биржевую. Еще два обломка растащить – и путь открыт.
– Продержимся, – пообещал за нас двоих Кирилл.
Я лишь с трудом кивнул, борясь с навязчивым желанием закрыть глаза. Усталость вытягивала из меня все соки, и сопротивляться ей не было никакой возможности.
Зато у Кирилла будто открылось второе дыхание. Или шам перестал воздействовать на него, целиком сосредоточившись на мне.
Возможно, нам сейчас достался не самый могучий псионик – из тех, кто способен сильно давить лишь на кого-то одного, а с двумя ему приходится уже сложнее.
Хотя, может, я ошибаюсь, и шам действует именно так по каким-то другим причинам. Хрен поймешь этих тварей, что у них на уме…
Как бы там ни было, Кирилл явно ощущал сейчас прилив сил. Он закричал:
– За Стояна! – и яростно бросился в бой.
Его меч замелькал с неуловимой быстротой, стальным вихрем обрушиваясь на врагов.
Мысль о погибших товарищах вызвала у меня резкий приток адреналина, который почти погасил воздействие шама. А может, тот и сам устал давить мне на мозги. Наверное, и ему потребовалась передышка.
Мы с Кириллом словно превратились в легендарных берсерков – воинов, не знающих ни страха, ни усталости. Говорят, враги погибали лишь от одного их вида – сердце не выдерживало того невыносимого ужаса, который они внушали.
До настоящих берсерков мы с братом слегка не дотягивали – мутанты не падали замертво при виде нас. Зато наши мечи успокаивали их очень быстро.
– За Захара! – ревел я, разрубая грудную клетку очередного врага.
– За Мефодия! – Вторил мне Кирилл, вонзая клинок в сердце нео.
– За Гаврилу!..
– За Федула-а-а… – внезапно брат подавился криком, ни с того ни с сего согнулся пополам и схватился обеими руками за голову.
– Кир!!! – завопил я во всю силу легких и бросился к нему.
Видно, разрывающая его голову боль была адской, потому что он не слышал меня, не видел приближающегося нео. Кирилл упал на колени, выпустил из руки меч, зажмурился и судорожным движением стиснул голову с такой силой, будто пытался раздавить ее.
Словно в кошмарном сне, я видел, как нео приближается к нему, заносит огромную переделанную из старой рессоры булаву…
– Не-е-ет!!!
Я оказался рядом за несколько мгновений до удара. Мой «Феникс» сделал бросок к брюху нео, словно та самая яростная отважная птица. Мгновенная и очень точная атака, от которой невозможно спастись.
Кишки нео повалились на землю из распоротого брюха, словно выплеснутые из ведра нечистоты. Мутант завопил, выпуская рессору из лап, в тщетной попытке подобрать и запихать обратно свои внутренности.
Рессора упала прямо на Кирилла. Удар получился неслабым, но несмертельным. И все же брат почему-то повалился на землю, не издав ни звука, и остался лежать неподвижно среди битых кирпичей и прочего мусора.
Я хотел наклониться над ним, чтобы пощупать пульс, но не мог – еще два нео со всей дури поперли на меня. Я встал так, чтобы закрывать Кирилла и завопил:
– Треф! На помощь!
– Завал расчищен, – услышал я за спиной запыхавшийся голос дружинника. – Можно уходить.
Товарищ появился рядом со мной, сжимая в левой руке меч. Выходило у него довольно неуклюже. В отличие от Захара, Трефил не умел одинаково свободно пользоваться обеими руками. Впрочем, как и большинство из нас. Нет, он сейчас не боец…
Словно подтверждая это, Трефил попытался рубануть ближайшего нео, но тот дубиной парировал удар, едва не выбив меч из рук лучшего арбалетчика Кремля.
Мой «Феникс» очень вовремя вмешался в конфликт, отрубая врагу руку. Нео был еще жив, но уже не опасен. Наоборот, даже пригодился – сослужил нам роль временной баррикады. Он растопырился посреди проулка, пытаясь зажать оставшейся лапой фонтанирующее кровью плечо и одновременно подобрать утерянную конечность. Уж не знаю зачем. На память что ли. Или надеялся обратно пришить.
Однорукий мутант подхватил отрубленную лапу, поднес к глазам, будто сомневаясь, она ли это. А потом взревел дурниной и заметался из стороны в сторону, мешая сородичам добраться до нас. Этот нео был на загляденье крупный экземпляр. Мутанты помельче, видать, опасались лезть ему под горячую руку… тьфу ты, лапу… и потому предпочли затормозить у него за спиной, угрожающе порыкивая на нас: дескать, ужо мы до вас доберемся.
Пауза в бою пришлась как нельзя кстати. Я поспешно склонился над Кириллом. Жив! Без сознания, но пульс бьется. У меня с души будто камень свалился.
– Обломись, костлявая! Кирюху сегодня не получишь! – Я и не заметил, что выкрикиваю свои мысли вслух. – Он непременно выживет и вернется в Кремль. Ясно тебе, сука с косой?!
– Дан, ты чего? – удивился Трефил. – Что за костлявая сука с косой?
Он осекся, осознав кого или, точнее, что я имел в виду. Костлявой старухой с косой в Кремле изображали Смерть. И я не собирался отдавать ей брата. Ни за что. Решение пришло мгновенно.
– Треф, забирай Кира и уходите.
– Не понял. А ты?
– Всем вместе не уйти, кто-то должен остаться, прикрывать отход.
Расчищенный в завале коридор достаточно узкий. Если встать прямо перед ним, то смогу в одиночку перекрыть путь врагам.
– Останемся вдвоем, – нахмурился Трефил.
– Плохая идея. Ты думаешь, в одиночку Первак сможет увести двоих раненых: Глеба и Кира? Да у Первака у самого сотрясение. И как он только на ногах стоит, не падает?
Лицо Трефила исказилось. Он не хуже меня понимал, что я прав. От Биржевой до Кремля еще топать и топать. А в руинах полно всяких хищников, вроде тех же крысособак. Они наверняка выползут на запах крови. Первак в одиночку нипочем не отобьется.
– Всё, Треф! Времени больше нет! Уходите! – резко сказал я.
Однорукий мутант, наконец, потерял сознание от кровопотери. А может, издох. Как бы там ни было, он рухнул наземь, освобождая дорогу остальным нео.
– Уходите! Быстрее! Ну! Иначе погибнем все! – заорал я, бросаясь навстречу врагам, пытаясь оттянуть их подальше от Кирилла, чтобы Трефил мог без помех унести его.
– Спасибо, Дан… – услышал я за спиной горестный вздох Трефила, но не ответил. Некогда. Нео полезли сразу со всех сторон, а мне надо было не подпускать их к расчищенному в завале коридору.
Я отдавал себе отчет, что в одиночку долго не продержусь. Но каждая лишняя минута увеличит шансы на спасение брата и остальных. Хорошо бы, кстати, после их ухода как-то завалить проход. Тогда нео уж точно не смогут броситься за ними в погоню.
Эх, жаль, такая светлая мысль опять посетила мою буйну голову с опозданием. Чуть-чуть бы раньше – рассказал бы ее Перваку. Теперь уж поздно…
Краем глаза я видел, как товарищи исчезают в проходе среди руин. Первак с Трефилом шли быстрым шагом, ведя за повод фенакодусов, на спинах которых лежали без сознания Кирилл и Глеб и мертвые Гаврила и Стоян. Федул с Мефодием остались погребенными под завалом. До тела Захара также не было никакой возможности добраться. Вечная им память…
Теперь главное, чтобы товарищи благополучно вернулись в Кремль. Не успел я подумать об этом, как у меня за спиной раздался грохот. В воздух взметнулась туча пыли – это рухнули взгроможденные друг на друга обломки, вновь заваливая расчищенный проход. Мое сердце на миг остановилось от страшной мысли: «Их завалило?! Они погибли?!»
– Трефил!!! Первак!!! – завопил я во всю силу легких, почти не надеясь на ответ.
Но он пришел. Не слишком разборчивый и множащийся эхом:
– Мы-ы-ы… ывы-ы-ы… Мы-ы-ы… ыбрали-и-ись…
«Мы живы! Мы выбрались!»
Наверное, это Первак нарочно завалил проход, как только они миновали его. Молодец, мастеровой. Золотые руки, светлая голова. О том, что своим поступком он не оставлял мне ни малейшего шанса на спасение, я как-то не подумал. В голове билась только одна мысль: «Кирюха будет жить! Будет!»
Я засмеялся от радости. Закричал мутантам:
– Ну что, твари? Съели?!
Мне показалось, будто среди могучих силуэтов нео мелькнула какая-то низенькая, плюгавенькая фигурка. Детеныш, что ли? Но разобраться в увиденном я не успел.
«Тебе конец», – пришла вдруг в голову холодная, злая мысль. Это не я подумал. Кто-то снаружи внушил мне ее. Она прозвучала как удар – обжигающий, яростный, взрывая мой череп изнутри. Я застонал, выпуская из ослабевшей руки меч, и попытался сорвать с себя шлем. Мне показалось, будто он сдавливает мою голову с такой силой, что вот-вот полезут наружу мозги.
Я рухнул на колени, ничего не видя и не слыша от боли. Только и успел осознать: «Точь-в-точь как Кирилл…» – а потом сознание растворилось в мучительной болезненной мгле…
* * *
Когда я открыл глаза, меня окружала темнота. Тело словно стянули плотным коконом из прочной волосяной веревки. Голову укутывала какая-то колючая вонючая тряпка с прорехой на уровне рта – для дыхания, надо полагать. Шевелить я мог только пальцами рук и ног. Ну и головой, конечно. Правда, без особого результата – тряпка полностью закрывала обзор. Удалось понять только, что лежу на спине.Но все это мелочи. Главное – живой. Хотя радоваться рано. Если я в плену у Новых Людей, то скоро горько пожалею, что не погиб.
Да, точно, я у нео. Вон со всех сторон доносятся их хриплые рычащие голоса.
Внезапно невнятное лопотание «неандертальцев» прервалось. В наступившей тишине раздались чьи-то шаги.
По тому, как дружно замолчали мутанты, я понял – появился некто, кого они уважают и боятся. Некоторое время было слышно только потрескивание костра и скрип бетонного крошева под ногами. Затем незнакомый голос властно произнес:
– Покажите мне его. Поднимите и развяжите.
Неизвестный говорил не как нео. Слова звучали отчетливо – по-человечески, и в то же время медленно и негромко. Так может разговаривать лишь тот, кто абсолютно уверен в своей власти. Кто точно знает, что мутанты его внимательно выслушают и выполнят любой приказ.
Резким рывком меня вздернули на ноги. Путы ослабли. Два здоровенных нео, воняющие как амбар, забитый тухлым мясом крысособак, вытащили меня из узкого, плотного мешка, в который я был упакован.
Третий мутант стоял чуть поодаль и наблюдал за нами. У него за поясом висел боевой топор убитого Норрга. Ага, видать, это новый лидер… как там его… Брыхх, кажется. Но приказ развязать меня отдавал не он. Кто-то другой, кого я пока не видел.
Очутившись вне тесноты мешка, я обнаружил, что наполовину раздет – без брони и поддоспешной рубахи. Хорошо хоть штаны и сапоги остались. Значит, нео покамест не собираются разделывать меня на шашлык, иначе раздели бы догола. А так дело ограничилось обнаженным торсом. И на том спасибо…
Два исполняющих роль конвоиров мутанта заломили мне руки за спину и заставили опуститься на колени.
Мы находились внутри каких-то развалин. Наступила ночь. Долго же я провалялся без сознания.
Там и сям горели костры. Вокруг них шныряли старые знакомые «обезьяны». Мне показалось или нео здесь больше, чем было в переулке? Тут их дюжин двадцать, не меньше. Наверное, мы в лагере Новых людей. Здесь кроме воинов полно гражданских – самок, детей и подростков, еще не вошедших в «призывной» возраст.
Меня опекали лишь два мутанта и Брыхх. Остальные нео занимались своими делами. Можно попробовать сбежать. Если резко вырваться из захвата, оттолкнуть одного из охранников, перемахнуть прямо через костер и нырнуть вон в тот пролом, то есть шанс скрыться в темноте.
Я напружинился, готовясь к рывку. Но внезапно резкая головная боль пригвоздила меня к земле. Мозги словно ошпарили кипятком, а потом начали поджаривать на медленном огне. Я закричал и забился в лапах охранников.
– Вот так, понял, мясо? Даже не надейся сбежать, – раздался за спиной знакомый голос. Тот самый, что заставил нео благоговейно замолчать.
Передо мной возникло странное создание. Небольшого росточка плюгавенькое существо с абсолютно лысой головой и тщедушным тельцем. В неверном свете костра это тельце напоминало тонкое полено с четырьмя сучками. Два сучка потолще использовались для ходьбы, а два других играли роль рук.
Лицо, если его вообще можно назвать именно так, тоже выглядело более чем странно. Безгубый рот – словно уродливая щель. Над ним обычный человеческий нос с аристократической горбинкой, как на портретах великих военачальников прошлого из старинной книжки. На месте глазниц шевелились какие-то смешные не то отростки, не то щупальца.
Хотя один-единственный глаз у этого монстра все же был – овальной формы с вертикальным «змеиным» зрачком, он торчал посреди лба и, казалось, смотрел мне прямо в мозг, вызывая жгучую боль.
Сучковатые ручонки странного существа сжимали мой «Феникс».
– Ты кто? Шам? – прохрипел я. Догадаться было несложно.
– Я твой хозяин и повелитель! – отрезал мутант.
– Это вряд ли… – Я постарался сплюнуть ему под ноги, но во рту почти не было слюны, так что плевок вышел чисто символическим.
И все же мой поступок не на шутку разозлил шама. Он приблизился ко мне почти вплотную. Теперь его лицо оказалось на уровне моего лица. Глазные щупальца мутанта почти уткнулись в мои ресницы.
Мне показалось, что в мозг вбивают раскаленный прут, и с каждым ударом он проникает куда-то внутрь моего существа. От боли я почти терял сознание. Но теперь болело не только тело. В душе возникло непонятное чувство. Даже не чувство, а настоящая душевная мука. Мне было невыносимо стыдно за самого себя, за то, что я человек, что меня родила обычная женщина и что я посмел не покориться этому прекраснейшему существу – величайшему из всех, кого мне доводилось встречать…
– Так кто я? – требовательно переспросил шам.
– Хозяин и повелитель…
Неужели это я сказал? Во мне сейчас словно жили два разных человека. Один готов был падать ниц перед шамом и выполнять все его приказы, а второй – настоящий я – пытался сопротивляться изо всех сил. Этот второй хотел крикнуть: «Ты тварь и мутант! Жалкий уродец!» – но слова так и не сорвались с непослушных губ.
Шам несколько мгновений внимательно сканировал мое лицо, а потом удовлетворенно кивнул:
– Хорошо. Будешь знать свое место. Такие ничтожные мутанты, как ты, годятся только на корм этому скоту.
Он указал на моих охранников-нео и Брыхха. Те никак не отреагировали на оскорбительный выпад. Скот так скот. От шама они были готовы вытерпеть что угодно.
Моя головная боль внезапно утихла. Пропало и навеянное шамом наваждение. Им на смену пришла опустошающая усталость – видно, у измученного ментальными атаками организма наступила разрядка.
Но и сам сучковатый уродец тоже явно подустал. Его плечи ссутулились, а глазные отростки обессиленно повисли. Не знаю, как остальные шамы, но этот, похоже, не мог давить на мозги слишком долго – силенок не хватало. Да и на расстоянии, видать, у него плоховато получалось. Мог только усталость внушать. А для серьезного ментального удара ему требовалось подойти очень близко.
Там, в проулке, в самом начале сражения он боялся к нам приближаться – опасался, что свои же союзнички и затопчут в пылу боя. А потом, похоже, осмелел – приблизился и долбанул Кирилла так, что тот сознание потерял. Кстати, Захар тоже, вполне возможно, на его совести…
– Какой умный хомо, – в голосе шама послышалась издевка. Он прочел мои мысли и ответил на них: – Захар – это который с двумя мечами был? Да. Пришлось мне его придержать. А то горяч больно. Он бы всех моих нео в одиночку перебил.
Брыхх попытался что-то протестующе зарычать, но шам заткнул его одним мановением руки и продолжил:
– А про второго, про которого ты думал… Кирилл, да? У него мозги спеклись. Я ему хорошо так вломил. От души. Отныне он, если и очнется, то слабоумным дурачком. Как у вас таких называют? Блаженный… – Глазные отростки шама злорадно встопорщились.
– Врешь, гад! – убежденно откликнулся я. – Это ты точно врешь. У тебя на такое силенок не хватит! Вон мне ты тоже мозг вынес, причем даже дважды, а ничего, соображаю.
– Тебя я лишь слегка долбанул. Пощадил, потому что ты мне нужен живым и здоровым, – пояснил шам. – А братца твоего в полную силу бил.
– Все равно Кирюху в Кремле обязательно вылечат. У нас знаешь какие врачеватели? Уж помощнее тебя будут, – гнул свою линию я.
Шам досадливо поморщился, теряя ко мне интерес, и принялся рассматривать мой меч, заботливо убранный в ножны. Их, видно, сняли с меня вместе с кольчугой. Как и подсумок со всякими полезными мелочами вроде лечебной бересты. Не забыли отобрать и пистоль. А вот засапожный нож, кажется, просмотрели…
Я постарался прогнать мысли об оружии прочь, чтобы шам их не учуял. Поздно…
– Брыхх, у него в обуви что-то есть. Проверь, – рассеянно пробормотал сучковатый уродец.
– Щас, – нео быстренько выполнил приказ.
Я и глазом не успел моргнуть, как лишился последнего оружия.
Шам в нашу сторону не смотрел, продолжая внимательно рассматривать мой «Феникс». Его можно было понять – такое оружие встречается нечасто. Мало того что клинок выкован из превосходного металла, так еще и внешне меч хорош – с витой резной крестовиной и изображением феникса на рукояти. Силуэт птицы выполнен на овальном вкладыше из червленого серебра и смотрится очень солидно. Крылья феникса раскинуты в стороны, будто в полете. Перья сделаны из чистого золота и горят, точно пламя. Оно и правильно – феникс ведь огненная птица и есть. Согласно легендам, она способна возрождаться из пепла.
– Интересно… – тихонько бормотал шам себе под нос. – Похоже на герб… Птица в овале… Золото с серебром… Да, точно, герб. Небось старинный клинок-то… Забавная вещица. Уверен, на Базаре в Чагино за нее много чего дадут. Есть там любители таких вот штук…
– Хог, глянь, – внезапно подал голос Брыхх. – У хомо на руке рисунок. Такой же, как на железяке.
– Где? – Шам, которого назвали Хогом, с интересом уставился на мою татуировку.
Она у меня с шести лет. Отец собственноручно наносил ее тонкой костяной иглой, а потом вводил в проколы черную несмываемую краску. Птица феникс с раскинутыми крыльями в обрамлении овала. Точь-в-точь как на рукояти меча. Такая же наколка была и у отца, и у деда. Есть она и у Кирилла с Егоркой. Наш фамильный герб. У матери его, правда, не было. Батя говорил, что этот знак должен передаваться только по мужской линии, уж не знаю почему.
– Очень интересно… – Глазные щупальца шама почти коснулись моей кожи, вызвав острое чувство брезгливости.
К счастью, глазастый мутант сразу отстранился и велел Брыхху:
– Сдери с него кусок кожи с наколкой. Только осторожно, не повреди. Да без мяса режь. Только кожу. Понял? Я ее вместе с клинком продам. Так больше заплатят.
– Угу… – Брыхх потянулся было к топору, но Хог остановил его:
– Я же сказал, осторожно! А так ты ему руку отрубишь.
– Ну да, – кивнул нео. – Вначале отрублю, а потом кожу сдеру. Так ловчее будет.
– Ну и куда его, безрукого, потом девать? – обозлился Хог.
– Съедим, – предложил Брыхх.
Охранники-нео согласно закивали.
– Еще чего! Не заслужили! – отрезал шам. – Мы с вами как договаривались? Я помогаю устроить засаду на кремлевцев. Один из них достается мне, причем живым. Остальных вам. Живых или мертвых, уж как получится. А вы что наделали? Упустили добычу. Ушли от вас хомо. Дулю вам показали и смотались. Вот теперь крысособак жрите. Или трупы из-под завала вытаскивайте. А этот мой!
Нео загрустили, но связываться с шамом не захотели. Себе дороже. Так по мозгам долбанет, что мало не покажется.
– Ну так чего? Сдирать с него кожу или как? – уточнил Брыхх.
– Сам все сделаю. А ты лезвие ножа на костре как следует прокали и мне подай, – распорядился шам.
Я только зубами скрипнул. Вот садюга! Ему мало просто кожу с меня содрать, он хочет сделать это раскаленным металлом. Что б, значит, больнее…
– Чтобы инфекцию тебе в рану не занести, придурок, – тотчас отозвался на мои мысли шам. Он вроде как обиделся на садюгу. – Живым ты мне нужен. Понятно?
Брыхх взял мой засапожный нож и отвалил в сторонку, к костру, а Хог присел на чурбачок напротив меня и разразился речью:
– Ты думаешь, что вы, хомо, вершина эволюции. На самом деле это величайшее заблуждение. Да, еще несколько столетий назад именно «человек разумный» был доминирующим видом на Земле. Но, после того как вы уничтожили сами себя, ваше время кончилось. Хомо сапиенс превратились в тупиковую ветвь, уступив первенство более жизнеспособному виду – нам, шамам. Теперь вы – прошлое. Ваш удел – вырождение и деградация, тогда как нам в скором будущем станет принадлежать вся Земля!
Я слушал весь этот бред вполуха, а сам украдкой осматривался, прикидывая лучший путь для побега. К несчастью, Хог заметил, что аудитория отвлеклась, и решил вновь привлечь к себе мое внимание – со всей силой ударил по мозгам.
На этот раз досталось не только голове, но и телу – показалось, будто невидимый бесшумный взрыв разнес на куски все внутренности. Удар оказался коротким, но настолько сильным, что я повис на руках охранников-нео, как пустой мешок. Сознание на этот раз, правда, не потерял, но чувствовал себя препаршиво. Волнами накатывала тошнота, по телу градом катился пот, а сердце то и дело давало сбой.
Хог подождал, пока его «слушатель» хоть немного придет в себя, и приказал:
– На меня смотри. Глаз не закрывай. Или еще хочешь получить?
Кое-как я сфокусировал на нем мутный взгляд. Доморощенный «лектор» раздваивался и качался.
Шам удовлетворенно кивнул и продолжил свою коронную речь:
– Мы возродим Землю из пепла. Исправим то, что натворили вы, хомо. Но сперва очистим планету от всякого мыслящего мусора, вроде того, что скопился в Кремле. Мы раздавим ваше гнездо, уничтожим на корню спрятавшихся там жалких людишек, которые не имеют права на существование, после того что натворили их предки. Вы, хомо, обязаны сдохнуть! Все до единого! Ты тоже послужишь нашему делу. Слышишь? Тебя я отправлю в качестве подарка Гррыгу, вождю северо-восточного клана нео. Он просто обожает людей. Особенно воинов, – Хог гнусно усмехнулся. – Сперва Гррыг распарывает им брюхо… Очень аккуратно, так, чтобы они оставались в живых и в полном сознании… Вытягивает из них кишки и поедает прямо на глазах у еще живого «мяса». А потом отрезает по ломтю от тела и жарит на камнях. При этом тщательно следит, чтобы «живые консервы» не загнулись раньше времени. Говорит, что поедать живую плоть намного слаще, чем мертвое мясо…
Мои конвоиры-нео смачно облизнулись и сглотнули слюну. Видно, рассказ шама вызвал у них аппетит, а у меня помимо воли мурашки по телу побежали. Не о такой смерти мечтают кремлевские дружинники. Подобной участи и врагу не пожелаешь.
Хог заметил мое состояние и довольно засмеялся. Он явно наслаждался происходящим.
– Такой крупный экземпляр, как ты, наверняка понравится Гррыгу, – шам пощупал своими сучковатыми пальцами мои мускулы, и я вновь испытал чувство брезгливости. – Тебя можно долго есть, несколько дней. К тому же ты парень молодой, крепкий. Значит, быстро не загнешься… Да, такой подарок определенно понравится Гррыгу. У него сильный, крупный клан. С него мы снова начнем собирать нео в единый кулак. На этот раз ошибки не будет. Мы раздавим ту жалкую горстку людишек, что оскверняют своим присутствием Кремль, и главная крепость Москвы будет принадлежать нам! Так хотят Старшие, и так будет!
Я хотел ответить ему на русском народном языке – объяснить, что таким уродам, как он, место не в Кремле, а на вонючей радиоактивной помойке, но последний ментальный удар выбил из меня остаток сил. В голове витал туман. Было больно даже глазами шевелить, а губы онемели и не слушались.
Тут подоспел Брыхх с моим засапожным ножом в лапах. Лезвие прокалилось аж докрасна.
– На, Хог. Режь, – нео протянул шаму орудие пытки, но тот и не подумал взять. Несколько мгновений молчал, словно о чем-то размышляя, а потом, видно, принял решение.
– Нет. Отправим этого кремлевца Гррыгу целым и невредимым. Так подарок окажется во много раз ценнее. А меч я и без наколки задорого толкну, – последние слова Хог пробормотал еле слышно. Просто размышлял вслух.