Страница:
Власти стремились как можно скорее отправить Муромцев на фронт. В середине сентября 1914 г. Илья Муромец-I (ИМ-I) тот же самый, на котором Сикорский летал из Санкт-Петербурга в Киев был преждевременно послан на фронт. Результат этой спешной подготовки самолета и экипажа немедленно стали очевидными. Полет из Петрограда в Белосток на расстояние 912 км занял 23 дня. Когда ИМ-I взлетел с Корпусного аэродрома, ветер был не очень сильным. Позднее скорость ветра резко увеличилась, времени до штормовой силы, вынудив ИМ-I лететь со скоростью 27 км в час относительно земли. Через шесть часов после начала полета у самолета, который покрыл только 193 км кончилось горючее. Наконец, он сделал вынужденную посадку на территории графского имения в Петроградской губернии, сломав шасси.
ИМ-I понадобилось 13 часов 52 минуты чтобы завершить полет из Петрограда в Белосток, примерно столько же, сколько понадобилось Игорю Сикорскому чтобы совершить перелет из Киева в Санкт-Петербург в 1914 г. Как только ИМ-I достиг Белостока, штаб Северо-западного фронта приказал воздушному судну провести серию разведывательных полетов. Отчеты командира ИМ-I ясно показывают, что воздушное судно не выполнило поставленную задачу{1}.
Эти отчеты командира ИМ-I не были похожи на обычные военные рапорты. Напротив, они были составлены в форме правового документа, поданного как будто бы на запрос о степени пригодности самолетов типа Илья Муромец. Эти отчеты предполагали что Илья Муромец был "ненормальным" типом летающей машины и апеллировали к Р-БВЗ и Игорю Сикорскому. Тем не менее, вряд ли можно считать автора этих отчетов объективным судьей. Поскольку он являлся командиром судна, предполагалось, что он несет ответственность за его состояние.
Время, самый лучший и объективный судья показало, что многие из жалоб, сделанных командиром ИМ-I для того, чтобы продемонстрировать недостатки конструкции его воздушного судна по сравнению с "обычными" самолетами, были выражение их собственной склонности к французским самолетам. В то время русская армия использовала Фарман, Ньюпор, Моран Салнье и Вуазен.
Так называемые недостатки в конструкции двигателей не помешали Муромцам вполне адекватно вести себя в последующих боевых вылетах. К апрелю 1917 Муромцы совершили более 100 боевых вылетов глубоко во вражеский тыл. Двигатели ИМ-I были сняты и установлены на борт ИМ-3, который совершал продолжительные (до 6 часов) полеты над вражеской территорией, иногда на расстояние до 210 км за линию фронта.
После того, как ИМ-3 был поврежден, его двигатели были установлены на борту Ильи Муромца "Киевский", который служил до конца войны, с мая 1916 по апрель 1917 г. Оба Муромца оказали существенную помощь штабу Первой и Третьей армий. Штабы выразили свою признательность необычным лестным выражением, сравнив Муромцы с одномоторным самолетом. Те же самые двигатели Аргус, которые использовались Игорем Сикорским во время его перелета в Киев и обратно были установлены на ИМ-Киевский и использовались до 22 апреля 1916 г. В то время двигатели были отремонтированы и установлены на Илье Муромце - XIII (ИМ-13). Наконец, те же самые двигатели в мае 1917 г. были поставлены на хранение, отработав почти два года и имея почти 700 часов полетного времени.
Тот факт, что ИМ-I не мог подняться выше 1350 метров, как это описывается в отчете командира, не может быть приписано конструктивным недостаткам воздушного судна. На самом деле, Игорь Сикорский поднял тот же самый довольно изношенный аэроплан в воздух 17 марта 1915 г. над городом Яблонна в сильный ветер, и легко поднялся на высоту 2100 метров с грузом около 1065 кг на борту. Полет Сикорского на ИМ-I вызвал бурю противоречий в военных авиационных кругах, когда многие подвергали сомнению барограмму из-за их глубоко предвзятого отношения против Муромцев.
Можно спорить, что если командир ИМ-1 относился бы с большей симпатией к самолетам, построенным русскими, чем к так называемым "обычным" типам, - то есть, аэропланам французской конструкции, - те недостатки ИМ-1, на которые он указал в своей телеграмме определенно были бы устранены. Касаясь обвинения в том, что карбюраторы замерзали при температуре -5° следует отметить, что несколько позднее, когда Муромцы совершали полеты большой продолжительности, их карбюраторы не замерзали даже при температуре -30°.Соответственно, первое неудачное испытание ИМ-1 следовало бы объяснить тем, что командир предпочитал легкую авиацию, а не недостатками конструкции. Определенные недостатки конструкции стали очевидными раньше, во время полета Сикорского из Санкт-Петербурга в Киев. Предвзятость командира была совершенно ясна из его отчета, где он постоянно ссылался на небольшие одномоторные самолеты. В одном месте он просил чтобы к его эскадрилье должны быть приписаны два таких самолета.
В то время, как отчеты командира были по своей природе обвинительными, выводы главного полевого инспектора авиации на самом деле звучали как смертный приговор для воздушных рыцарей Сикорского, Муромцев. В результате этих негативных докладов штаб Северо-западного фронта отказался принять ИМ-2, который был им направлен. Ставка издала директиву, что "самолеты, не пригодные для использования в военных целях не должны направляться в армию и ни одного аэроплана не должно быть заказано на Русско-Балтийском заводе, а существующие заказы должны быть аннулированы".
В то время как переписка и бюрократическая путаница продолжалась, Муромцев готовили для отправки в действующею армию. Следуя примеру ИМ-1 , ИМ-2 предприняли попытку добраться до фронта по воздуху. Во время полета к фронту, в районе Режицы наши войска открыли огонь, вынудив ИМ-2 совершить вынужденную посадку. Одним из последствий этого инцидента была серьезная поломка шасси воздушного судна. Команда ИМ-2 решила закончить свое путешествие по железной дороге. Как только искалеченный ИМ-2 прибыл в Брест-Литовск, он очень сильно напоминал своего легендарного тезку, вынужденный оставаться там до перевода в Яблонну, неподалеку от Ново-Георгиевской крепости, в январе 1915 г.
Необходимо подчеркнуть, что ИМ-2, в отличие от ИМ-1 был оснащен французскими двигателями Сальмсон. Внутренние двигатели имели мощность 170 л.с., внешние - 130 л.с., что составило в общей сложности 600 л.с. Как указывалось выше, двигатели Сальмсон оказались неэффективными.
Мало что можно сказать о пяти эскадрилий Муромцев, поскольку они не были еще боеготовыми. Некоторые из эскадрилий не имели командиров, другие не были оснащены воздушными судами, или, если и имели на вооружении самолеты, но те были еще без двигателей. Тем не менее, 25 декабря 1914 г. все эти эскадрильи были размещены в городе Яблонна. Здесь они ожидали дальнейших приказаний. Будущее было малообещающим. В докладах, как процитировано выше, и Ставка и штаб Северо-западного фронта считали Муромцев непригодными для военных операций, и во многих авиационных кругах они рассматривались как "неспособные оторваться от земли".
Создание Эскадры воздушных кораблей
В начале мировой войны военные пилоты на фронте встретили Муромцев острым разочарованием. Это отношение, как указывалось выше, находилось в остром противоречии с довоенным энтузиазмом перелетов Игоря Сикорского и его воздушных кораблей. Негативный отклик военных пилотов имел много причин: неудача двигателей Сальмсон, задержки в создании отдельной эскадрильи Муромцев, плохая организационная работа армии и неудачи ИМ-1.
История Муромцев важнее, чем выяснение того, почему создалось это негативное отношение военных пилотов. В то время как это отношение угрожало всему делу, следует указать, что в то время нашлись и другие люди, которые горячо защищали воздушные суда Сикорского. М. В. Шидловский, председатель Русско-Балтийского вагонного завода был одним из наиболее важных защитников Сикорского. Опираясь на перелет Сикорского из Санкт-Петербурга в Москву, Шидловский доказывал в своем отчете, что Муромец был мощной воздушной машиной и предупреждал, что любой отказ от использования этих воздушных судов был бы преступным.
Ставка согласилась с позицией Шидловского и предложила ему принять лично командование новой эскадрильей Муромцев, которая должна была быть названа Эскадрой воздушных кораблей (ЭВК). Ставка назначила Шидловского командиром ЭВК в декабре 1914 года. Как высокопоставленный чиновник и государственный советник Шидловский был произведен в генерал-майоры российской армии. Для должности своего помощника Шидловский выбрал профессора Николаевской военно-инженерной академии полковника В. Ф. Найденова, который ранее служил в военной авиации и был хорошо известен в кругах аэронавтов.
Было не трудно представить себе реакцию военных кругов, особенно в военно-воздушных частях, на присвоение гражданскому лицу звания генерал-майора. В то время, за исключением генерал-инспектора авиации, прикрепленного к военно-воздушным подразделениям других генералов в военной авиации не было. Некоторые задавали циничные вопросы, касающиеся этого назначения, не сыграла ли здесь свою роль Русско-Балтийская компания, использовавшая подкуп, чтобы получить это назначение.
В то время офицеры, привыкшие к традиционной армейской службе не могли легко примириться с тем фактом, что их новый командующий был "гражданским" генералом. Тот факт, что Шидловский служил во флоте, был мало кому известен. Когда Шидловский прибыл в Яблонну, воздушную базу ЭВК, ему немедленно пришлось столкнуться со слегка замаскированной враждебностью подчиненных офицеров. Более того, офицеры ЭВК с большой неохотой освободили для своего нового командира комнаты в доме графини Потоцкой, в котором они были расквартированы.
При таких трудных обстоятельствах генерал Шидловский должен был начать свою военную карьеру. Его воздушные суда были еще не боеспособными. Эти условия не предвещали ничего хорошего для генерала Шидловского в будущем. Более того, существовала также оппозиция генерал-инспектора авиации, который ранее противился назначению Шидловского. Ставка, если и поддерживала Шидловского, находилась далеко и была перегружена другими военными проблемами.
Несмотря на все эти препятствия, генералу Шидловскому удалось организовать вылеты ЭВК из Яблонны в январе 1915 г., уже вскоре после своего прибытия. Игорь Сикорский в ИМ-3 совершил испытательный полет 24 января. Через два дня совершил полет ИМ-Киевский с 12 пассажирами на борту, пилотируемый капитаном Г. Г. Горшковым. ИМ-Киевский достиг высоты более 2500 метров за 49 минут. Во время этого полета, когда ИМ-Киевский пролетал недалеко от Варшавы, к нему приблизился Моран-Салнье, один из русских самолетов, используемых для специальных заданий. Этот Моран был расквартирован в Варшаве и с юмором был окрещен "Бристольский" в честь знаменитого отеля и ресторана в пригороде Харькова. Пилот Морана сказал позднее, что он принял Илью Муромца за вражеский самолет и был уже готов открыть огонь из револьвера, потому что в эскадрильи единогласно считали, что Муромцы не могут подняться на такую высоту. Этот случай проиллюстрировал, как мало русские военные пилоты знали о воздушных судах Сикорского, несмотря на то, что аэродром ЭВК находился всего в 18 км от Варшавы. В то же самое время эта история показывает нам, чем одномоторные самолеты были в то время вооружены для воздушного боя.
В то же самое время тип ИМ-3 был приспособлен для использования в военных целях. Кабина этой военной версии не имела таких комфортабельных условий, как у пассажирского варианта, но самолет весил на 410 кг меньше. На ИМ-Киевском были установлены те же самые двигатели Аргус, которые использовались для перелета из Санкт-Петербурга в Киев. С полезным грузом 1200-1300 кг воздушное судно достигло высоты 3700 метров. Воздушные суда этого типа строились на фабрике Р-БВЗ за семь недель, начиная со стадии изготовления чертежей. Во время строительства капитан Г. Г. Горшков, будущий командир Муромцев сделал определенные рекомендации, которые ему подсказывал его опыт в военной авиации и многие из них были впоследствии учтены.
Хотя разговоры о неспособности Муромцев летать постепенно затихли, для того, чтобы привести эскадрилью в состояние полной боевой готовности требовалось все еще многое сделать. (За работу, проделанную для того, чтобы поставить ЭВК в строй, генерал-майор Шидловский был награжден Орденом св. Владимира Второй степени). Генерал Шидловский, новичок в авиации, не только исправил ошибки, допущенные при формировании ЭВК, но ему также приходилось бороться против распространившегося недоверия военных пилотов к большим аэропланам. Положение Шидловского было ухудшено тем фактом, что большинство его офицеров симпатизировало легкой авиации. Генерал-инспектор авиации и его штаб, уже относившиеся враждебно к тяжелой авиации из-за испытательных полетов ИМ-1, не скрывали своего негативного отношения к генералу Шидловскому.
Это отношение к ЭВК можно проиллюстрировать инцидентом, который произошел во время инспекции эскадрильи 3 февраля 1915 года. Когда генерал-инспектор авиации, сидящий в новом автомобиле Руссо-Балт, который был прислан специально для Сикорского, громко, в присутствии офицеров эскадрильи сказал саркастически генерал-майору Шидловскому, указывая на автомобиль: "Что это? Подарок Русско-Балтийской компании командиру ЭВК?".
Это недоверие к генералу Шидловскому со временем стало еще более острым и серьезным. Оно вело, в свою очередь, к изоляции тяжелой авиации. Ее воздействие было отрицательным. Такое отношение тормозило нормальное развитие эскадрильи Муромцев и сдерживало широкое применение этой техники в военных операциях.
Это поведение демонстрирует типично российское или, если быть более точным, славянскую особенность, тенденцию считать всех кто с тобой не согласен, пусть даже по ничтожному поводу, - своими наихудшими врагами, а не признавать, что истинные враги находятся за пределами страны.
Хорошо известно, что Россия постоянно страдала от непримиримых различий и конфликтов среди независимых князей, бояр, и, наконец, в наше время, политических партий. История нас ничему не учит. Как говорили в старину о русском народе юродивые: "Нам, русским, не нужен хлеб, чтобы утолить голод, мы сами едим друг друга поедом". Это наблюдение остается истиной и поныне. Нам легко прощать ошибки близких, однако, мы не можем простить их, если они замечают наши собственные ошибки. Итальянская поговорка гласит: "Нет прощения обидчику". Разве это отношение не отдало нашу возлюбленную родину в руки ее врагов, ярмо которых было во много раз тяжелее, чем монгольское"?
Неудивительно, поэтому, что при таком несогласии, или, точнее говоря, открытой враждебности между защитниками легкой и тяжелой авиации, наши воздушные рыцари, Муромцы, не совершенствовались столь же всесторонне, как это могла позволить русская национальная ситуация. В конце концов плодами творческой работы Игоря Сикорского в полной мере воспользовались только иностранцы.
После предварительных экспериментов и тренировочных полетов ИМ-Киевский начал свой первый боевой вылет в восемь часов утра 27 февраля 1915 г. Он имел бензина на три с половиной часа полета и груз бомб 246 кг. Экипаж включал пилота, капитана Г. Г. Горшкова, его заместителя лейтенанта И. С. Башко, артиллерийского офицера штабс-капитана А. А. Наумова и одного авиамеханика. Боевой вылет продолжался 1 час 51 минуту. ИМ-Киевский летел на высоте 2800 метров, достигнув этой крейсерской высоты за 40 минут. Из-за сплошной облачности воздушное судно долетело только до Плоцка и вернулось на свой аэродром.
Крещение огнем для ИМ-Киевского состоялось только на следующий день, 28 февраля 1915 г. Во время второго вылета с тем же экипажем самолет пролетел над вражеской территорией и бомбил траншеи противника. Во время этого полета, который продолжался 2 часа 30 минут было обнаружено, что через Вислу в районе Плоцка не было переброшено ни одного моста.
Вероятно, именно этот полет ИМ-Киевского заставил немцев обратить внимание на аэродром Муромцев. Немецкие самолеты начали появляться над Яблонной регулярно, дважды в день. Они сбросили бомбы на аэродром 28 февраля, через три часа после того, как ИМ-Киевский вернулся из своего первого боевого вылета. В большинстве случаев эти бомбы, сброшенные с вражеских самолетов, не нанесли Муромцам никакого вреда, но в самом городе Яблонна несколько человек было убито и ранено.
Во время одного вражеского рейда, 19 марта 1915 года Игорь Сикорский едва не был ранен. Бомба упала близко к тому месту, где находился он и механик, прикомандированный от фабрики Р-БВЗ. Механик был тяжело ранен осколками разорвавшейся бомбы. Помимо бомб, немцы также бросали флешетты (стрелы с заточенным концом) с надписью "Invention francaise, fabrication allemande" (изобретено во Франции, сделано в Германии). Эти флешетты, которые обладали значительной пробивающей способностью, не принесли большого вреда. Но, говоря по правде, они произведи неприятное впечатление на тех, кто находился на земле.
Первый боевой вылет ИМ-Киевского резко изменил отношение ставки. Этот полет сигнализировал о дальнейшем применении Муромцев в военных целях. Было бы уместно упомянуть командира ИМ-Киевский капитана Горшкова. Георгий Георгиевич Горшков (впоследствии полковник) родился в семье офицера Уральского казачьего войска. Он закончил Оренбургское кадетское училище и Николаевский инженерное училище. Он служил короткое время в инженерном батальоне русской армии. Заинтересовавшись аэронавтикой Горшков позднее поступил в офицерскую школу аэронавтики (под Санкт-Петербургом), которую он закончил и где впоследствии служил инструктором.
Он участвовал во многих довоенных полетах на воздушных шарах, которые простой люд прозвал "пузырями", включая перелет из Санкт-Петербурга в Саратовскую губернию. Несмотря на дефекты этих аэростатов и опасности во время приземления, Горшков вспоминал эти полеты с любовью. В школе аэронавтики капитан Горшков служил командиром дирижабля. Он не любил эту работу. Как только появились аэропланы, он стал подниматься на них в воздух. Впоследствии он был послан во Францию на учебу. Здесь он летал на самолетах всех известных тогда конструкций. Впервые Горшков полетел на Илье Муромце в 1914 году, когда он был заместителем коменданта Гатчинской школы военных летчиков. Позднее он вступил в командование ИМ-Киевским.
Перед прибытием Шидловского в Яблонну Горшков командовал пятью Муромцами, которые здесь размещались. Сделав несколько военных полетов в качестве командира ИМ-Киевский он получил Орден св. Владимира Четвертой степени с Мечами. Кроме того, он был произведен в полковники, назначен командиром группы Муромцев во Львове (ИМ-3 и ИМ-Киевский) и стал позднее командиром Рижского отряда ЭВК.
К несчастью, антагонизм между легкой и тяжелой авиацией, с которой была связана вся жизнь Горшкова, помешал ему отдать всю свою энергию деятельности ЭВК. По природе человеку прямому и резкому, Горшкову было трудно "сидеть на двух стульях". Поэтому в феврале 1916 г. из-за вышеупомянутого антагонизма он покинул ЭВК, в то время, как его энергия и талант имели столь широкое поле для применения. Без сомнения генерал Шидловский и капитан Горшков испытывали друг к другу взаимное уважение. Их сила и энергия помогла развитию Муромцев.
Когда Шидловский оставил свой пост после революции, Горшков принял командование ЭВК, но не смог добиться многого. После распада русской армии и вторжения немцев, Горшков, для того, чтобы сохранить остатки русской авиации, вступил в Украинскую армию, где он был назначен заместителем командующего украинской авиацией Павленко.
Когда большевики захватили власть, Горшков вступил в Добровольческую армию, где он был принят не как выдающийся и опытный представитель русской авиации, а скорее как конкурент. Ему угрожали судом и он был вынужден покинуть Екатеринодар и уехать в Одессу, где впоследствии был схвачен большевиками и казнен.
9 марта 1915 года ИМ-Киевский воспользовался благоприятной погодой и совершил трех с половиной часовой полет над Восточной Пруссией. В то время воздушное судно было приписано к штабу Первой армии под командованием генерала от кавалерии Литвинова. Сделав два круга над Вилленбургом, одном из тех мест, где погибла армия генерала Самсонова, ИМ-Киевский сбросил 17 бомб - от 16 до 32 кг каждая - на железнодорожную станцию, ангары и конные повозки. Он также провел тщательную разведку этого района с целью собрать информацию о передвижении немецких войск в районе Млавы. Наконец, самолет сделал фотографии некоторых вражеских позиций и благополучно вернулся на аэродром.
На следующий день ИМ-Киевский повторил вылет. На этот раз он сбросил 45 бомб на Вилленбург, 10 из которых были 16-ти килограммовыми. В результате железнодорожная станция и подвижной состав были уничтожены. Согласно информации, полученной позднее штабом первой русской армии, рейд вызвал сильную панику. Кроме разрушения железнодорожной станции, поездов и складов, было убито два вражеских офицера и семнадцать нижних чинов. Был ранен также начальник станции. В одной немецкой газете, полученной в Петрограде, сообщалось, что русские имеют специальные аэропланы, которые вызвали большой ущерб и оказались неуязвимыми для артиллерии.
В результате этих успешных вылетов общее отношение к Муромцам резко переменилось. Штаб Северо-западного фронта, например, который ранее отказался использовать ИМ-2, сделал следующий запрос в Ставку: "Настоящим я прошу сообщить нам о возможности предоставить Муромцев типа Киевский в распоряжение Северо-западного фронта.
Ставка затем вывела ЭВК из подчинения генерал-инспектора авиации и поместила ее в свое прямое подчинение. Эта акция была также вызвана успешными полетами Сикорского на ИМ-1 в марте 1915, когда он достиг высоты 2100 метров. То же самое воздушное судно, пилотируемое своим бывшим командиром смогло подняться на высоту лишь 1350 метров. Особенно лестными были отзывы, сделанные штабом Первой армии и комендантом Новогеоргиевской крепости, генералом Бобырем. Начальником штаба крепостного гарнизона был генерал-лейтенант Вельчанинов, бывший профессор военной академии.
Штаб Первой армии послал следующую телеграмму генерал-инспектору авиации:
По приказанию штаба Первой армии ИМ-Киевский совершил шесть вылетов. Цель этих вылетов заключалась не только в разведывательной работе, но также в разрушении железнодорожной станции. Разведывательные сведения были весьма ценными, благодаря удобству наблюдения и фотографирования всех районов с целями. Согласно нашей информации, полученной от секретных агентов, бомбежка железнодорожной станции оказалась очень успешной. Опыт, полученный в результате этого первого вылета показал, что самолеты этого типа могли бы быть эффективными и в разведывательных и в бомбардировочных операциях. Полеты совершались обычно на высоте 3200 метров и занимали четыре с половиной часа. Мы предполагаем, что самолеты этого типа, независимо от их летных характеристик, заслуживают поощрения и их будущие действия целиком зависят от того, в какой степени они будут обеспечены опытными пилотами.
Комендант Новогеоргиевской крепости дал следующее свидетельство относительно Муромцев:
Полеты самолетов Илья Муромец показали большое преимущество этого типа над самолетами других типов. Разведка с борта Ильи Муромца может быть проведена тщательно и с легкостью, благодаря удобству наблюдения и возможности делать фотографии. Эти факторы позволяют собирать отличную разведывательную информацию. Разведка может также проводится со спокойствием и уверенностью, поскольку его потолок - последний полет был сделан на высоте более 3200 метров без особых трудностей и легко выдерживался, - делает Илью Муромца почти неуязвимым к вражескому зенитному огню. Наконец, разведка также может проводиться на большое расстояние, глубоко во вражеском тылу. Ильи Муромцы могут проводить полеты большой продолжительности благодаря их большой грузоподъемности - то есть способности воздушного судна нести большое количество бензина и масла. Илья Муромец также способен сохранять высокую скорость и покрывать большие расстояния.
Илья Муромец может рассматриваться как опасное наступательное оружие с его внушающим ужас вооружением и производящей впечатление бомбовой загрузкой. Кроме того, Илья Муромец - опасное оружие с его маневренностью и точностью бомбометания. Полеты в Яблонне и позднее, боевые разведывательные вылеты дали отличные результаты.
ИМ-I понадобилось 13 часов 52 минуты чтобы завершить полет из Петрограда в Белосток, примерно столько же, сколько понадобилось Игорю Сикорскому чтобы совершить перелет из Киева в Санкт-Петербург в 1914 г. Как только ИМ-I достиг Белостока, штаб Северо-западного фронта приказал воздушному судну провести серию разведывательных полетов. Отчеты командира ИМ-I ясно показывают, что воздушное судно не выполнило поставленную задачу{1}.
Эти отчеты командира ИМ-I не были похожи на обычные военные рапорты. Напротив, они были составлены в форме правового документа, поданного как будто бы на запрос о степени пригодности самолетов типа Илья Муромец. Эти отчеты предполагали что Илья Муромец был "ненормальным" типом летающей машины и апеллировали к Р-БВЗ и Игорю Сикорскому. Тем не менее, вряд ли можно считать автора этих отчетов объективным судьей. Поскольку он являлся командиром судна, предполагалось, что он несет ответственность за его состояние.
Время, самый лучший и объективный судья показало, что многие из жалоб, сделанных командиром ИМ-I для того, чтобы продемонстрировать недостатки конструкции его воздушного судна по сравнению с "обычными" самолетами, были выражение их собственной склонности к французским самолетам. В то время русская армия использовала Фарман, Ньюпор, Моран Салнье и Вуазен.
Так называемые недостатки в конструкции двигателей не помешали Муромцам вполне адекватно вести себя в последующих боевых вылетах. К апрелю 1917 Муромцы совершили более 100 боевых вылетов глубоко во вражеский тыл. Двигатели ИМ-I были сняты и установлены на борт ИМ-3, который совершал продолжительные (до 6 часов) полеты над вражеской территорией, иногда на расстояние до 210 км за линию фронта.
После того, как ИМ-3 был поврежден, его двигатели были установлены на борту Ильи Муромца "Киевский", который служил до конца войны, с мая 1916 по апрель 1917 г. Оба Муромца оказали существенную помощь штабу Первой и Третьей армий. Штабы выразили свою признательность необычным лестным выражением, сравнив Муромцы с одномоторным самолетом. Те же самые двигатели Аргус, которые использовались Игорем Сикорским во время его перелета в Киев и обратно были установлены на ИМ-Киевский и использовались до 22 апреля 1916 г. В то время двигатели были отремонтированы и установлены на Илье Муромце - XIII (ИМ-13). Наконец, те же самые двигатели в мае 1917 г. были поставлены на хранение, отработав почти два года и имея почти 700 часов полетного времени.
Тот факт, что ИМ-I не мог подняться выше 1350 метров, как это описывается в отчете командира, не может быть приписано конструктивным недостаткам воздушного судна. На самом деле, Игорь Сикорский поднял тот же самый довольно изношенный аэроплан в воздух 17 марта 1915 г. над городом Яблонна в сильный ветер, и легко поднялся на высоту 2100 метров с грузом около 1065 кг на борту. Полет Сикорского на ИМ-I вызвал бурю противоречий в военных авиационных кругах, когда многие подвергали сомнению барограмму из-за их глубоко предвзятого отношения против Муромцев.
Можно спорить, что если командир ИМ-1 относился бы с большей симпатией к самолетам, построенным русскими, чем к так называемым "обычным" типам, - то есть, аэропланам французской конструкции, - те недостатки ИМ-1, на которые он указал в своей телеграмме определенно были бы устранены. Касаясь обвинения в том, что карбюраторы замерзали при температуре -5° следует отметить, что несколько позднее, когда Муромцы совершали полеты большой продолжительности, их карбюраторы не замерзали даже при температуре -30°.Соответственно, первое неудачное испытание ИМ-1 следовало бы объяснить тем, что командир предпочитал легкую авиацию, а не недостатками конструкции. Определенные недостатки конструкции стали очевидными раньше, во время полета Сикорского из Санкт-Петербурга в Киев. Предвзятость командира была совершенно ясна из его отчета, где он постоянно ссылался на небольшие одномоторные самолеты. В одном месте он просил чтобы к его эскадрилье должны быть приписаны два таких самолета.
В то время, как отчеты командира были по своей природе обвинительными, выводы главного полевого инспектора авиации на самом деле звучали как смертный приговор для воздушных рыцарей Сикорского, Муромцев. В результате этих негативных докладов штаб Северо-западного фронта отказался принять ИМ-2, который был им направлен. Ставка издала директиву, что "самолеты, не пригодные для использования в военных целях не должны направляться в армию и ни одного аэроплана не должно быть заказано на Русско-Балтийском заводе, а существующие заказы должны быть аннулированы".
В то время как переписка и бюрократическая путаница продолжалась, Муромцев готовили для отправки в действующею армию. Следуя примеру ИМ-1 , ИМ-2 предприняли попытку добраться до фронта по воздуху. Во время полета к фронту, в районе Режицы наши войска открыли огонь, вынудив ИМ-2 совершить вынужденную посадку. Одним из последствий этого инцидента была серьезная поломка шасси воздушного судна. Команда ИМ-2 решила закончить свое путешествие по железной дороге. Как только искалеченный ИМ-2 прибыл в Брест-Литовск, он очень сильно напоминал своего легендарного тезку, вынужденный оставаться там до перевода в Яблонну, неподалеку от Ново-Георгиевской крепости, в январе 1915 г.
Необходимо подчеркнуть, что ИМ-2, в отличие от ИМ-1 был оснащен французскими двигателями Сальмсон. Внутренние двигатели имели мощность 170 л.с., внешние - 130 л.с., что составило в общей сложности 600 л.с. Как указывалось выше, двигатели Сальмсон оказались неэффективными.
Мало что можно сказать о пяти эскадрилий Муромцев, поскольку они не были еще боеготовыми. Некоторые из эскадрилий не имели командиров, другие не были оснащены воздушными судами, или, если и имели на вооружении самолеты, но те были еще без двигателей. Тем не менее, 25 декабря 1914 г. все эти эскадрильи были размещены в городе Яблонна. Здесь они ожидали дальнейших приказаний. Будущее было малообещающим. В докладах, как процитировано выше, и Ставка и штаб Северо-западного фронта считали Муромцев непригодными для военных операций, и во многих авиационных кругах они рассматривались как "неспособные оторваться от земли".
Создание Эскадры воздушных кораблей
В начале мировой войны военные пилоты на фронте встретили Муромцев острым разочарованием. Это отношение, как указывалось выше, находилось в остром противоречии с довоенным энтузиазмом перелетов Игоря Сикорского и его воздушных кораблей. Негативный отклик военных пилотов имел много причин: неудача двигателей Сальмсон, задержки в создании отдельной эскадрильи Муромцев, плохая организационная работа армии и неудачи ИМ-1.
История Муромцев важнее, чем выяснение того, почему создалось это негативное отношение военных пилотов. В то время как это отношение угрожало всему делу, следует указать, что в то время нашлись и другие люди, которые горячо защищали воздушные суда Сикорского. М. В. Шидловский, председатель Русско-Балтийского вагонного завода был одним из наиболее важных защитников Сикорского. Опираясь на перелет Сикорского из Санкт-Петербурга в Москву, Шидловский доказывал в своем отчете, что Муромец был мощной воздушной машиной и предупреждал, что любой отказ от использования этих воздушных судов был бы преступным.
Ставка согласилась с позицией Шидловского и предложила ему принять лично командование новой эскадрильей Муромцев, которая должна была быть названа Эскадрой воздушных кораблей (ЭВК). Ставка назначила Шидловского командиром ЭВК в декабре 1914 года. Как высокопоставленный чиновник и государственный советник Шидловский был произведен в генерал-майоры российской армии. Для должности своего помощника Шидловский выбрал профессора Николаевской военно-инженерной академии полковника В. Ф. Найденова, который ранее служил в военной авиации и был хорошо известен в кругах аэронавтов.
Было не трудно представить себе реакцию военных кругов, особенно в военно-воздушных частях, на присвоение гражданскому лицу звания генерал-майора. В то время, за исключением генерал-инспектора авиации, прикрепленного к военно-воздушным подразделениям других генералов в военной авиации не было. Некоторые задавали циничные вопросы, касающиеся этого назначения, не сыграла ли здесь свою роль Русско-Балтийская компания, использовавшая подкуп, чтобы получить это назначение.
В то время офицеры, привыкшие к традиционной армейской службе не могли легко примириться с тем фактом, что их новый командующий был "гражданским" генералом. Тот факт, что Шидловский служил во флоте, был мало кому известен. Когда Шидловский прибыл в Яблонну, воздушную базу ЭВК, ему немедленно пришлось столкнуться со слегка замаскированной враждебностью подчиненных офицеров. Более того, офицеры ЭВК с большой неохотой освободили для своего нового командира комнаты в доме графини Потоцкой, в котором они были расквартированы.
При таких трудных обстоятельствах генерал Шидловский должен был начать свою военную карьеру. Его воздушные суда были еще не боеспособными. Эти условия не предвещали ничего хорошего для генерала Шидловского в будущем. Более того, существовала также оппозиция генерал-инспектора авиации, который ранее противился назначению Шидловского. Ставка, если и поддерживала Шидловского, находилась далеко и была перегружена другими военными проблемами.
Несмотря на все эти препятствия, генералу Шидловскому удалось организовать вылеты ЭВК из Яблонны в январе 1915 г., уже вскоре после своего прибытия. Игорь Сикорский в ИМ-3 совершил испытательный полет 24 января. Через два дня совершил полет ИМ-Киевский с 12 пассажирами на борту, пилотируемый капитаном Г. Г. Горшковым. ИМ-Киевский достиг высоты более 2500 метров за 49 минут. Во время этого полета, когда ИМ-Киевский пролетал недалеко от Варшавы, к нему приблизился Моран-Салнье, один из русских самолетов, используемых для специальных заданий. Этот Моран был расквартирован в Варшаве и с юмором был окрещен "Бристольский" в честь знаменитого отеля и ресторана в пригороде Харькова. Пилот Морана сказал позднее, что он принял Илью Муромца за вражеский самолет и был уже готов открыть огонь из револьвера, потому что в эскадрильи единогласно считали, что Муромцы не могут подняться на такую высоту. Этот случай проиллюстрировал, как мало русские военные пилоты знали о воздушных судах Сикорского, несмотря на то, что аэродром ЭВК находился всего в 18 км от Варшавы. В то же самое время эта история показывает нам, чем одномоторные самолеты были в то время вооружены для воздушного боя.
В то же самое время тип ИМ-3 был приспособлен для использования в военных целях. Кабина этой военной версии не имела таких комфортабельных условий, как у пассажирского варианта, но самолет весил на 410 кг меньше. На ИМ-Киевском были установлены те же самые двигатели Аргус, которые использовались для перелета из Санкт-Петербурга в Киев. С полезным грузом 1200-1300 кг воздушное судно достигло высоты 3700 метров. Воздушные суда этого типа строились на фабрике Р-БВЗ за семь недель, начиная со стадии изготовления чертежей. Во время строительства капитан Г. Г. Горшков, будущий командир Муромцев сделал определенные рекомендации, которые ему подсказывал его опыт в военной авиации и многие из них были впоследствии учтены.
Хотя разговоры о неспособности Муромцев летать постепенно затихли, для того, чтобы привести эскадрилью в состояние полной боевой готовности требовалось все еще многое сделать. (За работу, проделанную для того, чтобы поставить ЭВК в строй, генерал-майор Шидловский был награжден Орденом св. Владимира Второй степени). Генерал Шидловский, новичок в авиации, не только исправил ошибки, допущенные при формировании ЭВК, но ему также приходилось бороться против распространившегося недоверия военных пилотов к большим аэропланам. Положение Шидловского было ухудшено тем фактом, что большинство его офицеров симпатизировало легкой авиации. Генерал-инспектор авиации и его штаб, уже относившиеся враждебно к тяжелой авиации из-за испытательных полетов ИМ-1, не скрывали своего негативного отношения к генералу Шидловскому.
Это отношение к ЭВК можно проиллюстрировать инцидентом, который произошел во время инспекции эскадрильи 3 февраля 1915 года. Когда генерал-инспектор авиации, сидящий в новом автомобиле Руссо-Балт, который был прислан специально для Сикорского, громко, в присутствии офицеров эскадрильи сказал саркастически генерал-майору Шидловскому, указывая на автомобиль: "Что это? Подарок Русско-Балтийской компании командиру ЭВК?".
Это недоверие к генералу Шидловскому со временем стало еще более острым и серьезным. Оно вело, в свою очередь, к изоляции тяжелой авиации. Ее воздействие было отрицательным. Такое отношение тормозило нормальное развитие эскадрильи Муромцев и сдерживало широкое применение этой техники в военных операциях.
Это поведение демонстрирует типично российское или, если быть более точным, славянскую особенность, тенденцию считать всех кто с тобой не согласен, пусть даже по ничтожному поводу, - своими наихудшими врагами, а не признавать, что истинные враги находятся за пределами страны.
Хорошо известно, что Россия постоянно страдала от непримиримых различий и конфликтов среди независимых князей, бояр, и, наконец, в наше время, политических партий. История нас ничему не учит. Как говорили в старину о русском народе юродивые: "Нам, русским, не нужен хлеб, чтобы утолить голод, мы сами едим друг друга поедом". Это наблюдение остается истиной и поныне. Нам легко прощать ошибки близких, однако, мы не можем простить их, если они замечают наши собственные ошибки. Итальянская поговорка гласит: "Нет прощения обидчику". Разве это отношение не отдало нашу возлюбленную родину в руки ее врагов, ярмо которых было во много раз тяжелее, чем монгольское"?
Неудивительно, поэтому, что при таком несогласии, или, точнее говоря, открытой враждебности между защитниками легкой и тяжелой авиации, наши воздушные рыцари, Муромцы, не совершенствовались столь же всесторонне, как это могла позволить русская национальная ситуация. В конце концов плодами творческой работы Игоря Сикорского в полной мере воспользовались только иностранцы.
После предварительных экспериментов и тренировочных полетов ИМ-Киевский начал свой первый боевой вылет в восемь часов утра 27 февраля 1915 г. Он имел бензина на три с половиной часа полета и груз бомб 246 кг. Экипаж включал пилота, капитана Г. Г. Горшкова, его заместителя лейтенанта И. С. Башко, артиллерийского офицера штабс-капитана А. А. Наумова и одного авиамеханика. Боевой вылет продолжался 1 час 51 минуту. ИМ-Киевский летел на высоте 2800 метров, достигнув этой крейсерской высоты за 40 минут. Из-за сплошной облачности воздушное судно долетело только до Плоцка и вернулось на свой аэродром.
Крещение огнем для ИМ-Киевского состоялось только на следующий день, 28 февраля 1915 г. Во время второго вылета с тем же экипажем самолет пролетел над вражеской территорией и бомбил траншеи противника. Во время этого полета, который продолжался 2 часа 30 минут было обнаружено, что через Вислу в районе Плоцка не было переброшено ни одного моста.
Вероятно, именно этот полет ИМ-Киевского заставил немцев обратить внимание на аэродром Муромцев. Немецкие самолеты начали появляться над Яблонной регулярно, дважды в день. Они сбросили бомбы на аэродром 28 февраля, через три часа после того, как ИМ-Киевский вернулся из своего первого боевого вылета. В большинстве случаев эти бомбы, сброшенные с вражеских самолетов, не нанесли Муромцам никакого вреда, но в самом городе Яблонна несколько человек было убито и ранено.
Во время одного вражеского рейда, 19 марта 1915 года Игорь Сикорский едва не был ранен. Бомба упала близко к тому месту, где находился он и механик, прикомандированный от фабрики Р-БВЗ. Механик был тяжело ранен осколками разорвавшейся бомбы. Помимо бомб, немцы также бросали флешетты (стрелы с заточенным концом) с надписью "Invention francaise, fabrication allemande" (изобретено во Франции, сделано в Германии). Эти флешетты, которые обладали значительной пробивающей способностью, не принесли большого вреда. Но, говоря по правде, они произведи неприятное впечатление на тех, кто находился на земле.
Первый боевой вылет ИМ-Киевского резко изменил отношение ставки. Этот полет сигнализировал о дальнейшем применении Муромцев в военных целях. Было бы уместно упомянуть командира ИМ-Киевский капитана Горшкова. Георгий Георгиевич Горшков (впоследствии полковник) родился в семье офицера Уральского казачьего войска. Он закончил Оренбургское кадетское училище и Николаевский инженерное училище. Он служил короткое время в инженерном батальоне русской армии. Заинтересовавшись аэронавтикой Горшков позднее поступил в офицерскую школу аэронавтики (под Санкт-Петербургом), которую он закончил и где впоследствии служил инструктором.
Он участвовал во многих довоенных полетах на воздушных шарах, которые простой люд прозвал "пузырями", включая перелет из Санкт-Петербурга в Саратовскую губернию. Несмотря на дефекты этих аэростатов и опасности во время приземления, Горшков вспоминал эти полеты с любовью. В школе аэронавтики капитан Горшков служил командиром дирижабля. Он не любил эту работу. Как только появились аэропланы, он стал подниматься на них в воздух. Впоследствии он был послан во Францию на учебу. Здесь он летал на самолетах всех известных тогда конструкций. Впервые Горшков полетел на Илье Муромце в 1914 году, когда он был заместителем коменданта Гатчинской школы военных летчиков. Позднее он вступил в командование ИМ-Киевским.
Перед прибытием Шидловского в Яблонну Горшков командовал пятью Муромцами, которые здесь размещались. Сделав несколько военных полетов в качестве командира ИМ-Киевский он получил Орден св. Владимира Четвертой степени с Мечами. Кроме того, он был произведен в полковники, назначен командиром группы Муромцев во Львове (ИМ-3 и ИМ-Киевский) и стал позднее командиром Рижского отряда ЭВК.
К несчастью, антагонизм между легкой и тяжелой авиацией, с которой была связана вся жизнь Горшкова, помешал ему отдать всю свою энергию деятельности ЭВК. По природе человеку прямому и резкому, Горшкову было трудно "сидеть на двух стульях". Поэтому в феврале 1916 г. из-за вышеупомянутого антагонизма он покинул ЭВК, в то время, как его энергия и талант имели столь широкое поле для применения. Без сомнения генерал Шидловский и капитан Горшков испытывали друг к другу взаимное уважение. Их сила и энергия помогла развитию Муромцев.
Когда Шидловский оставил свой пост после революции, Горшков принял командование ЭВК, но не смог добиться многого. После распада русской армии и вторжения немцев, Горшков, для того, чтобы сохранить остатки русской авиации, вступил в Украинскую армию, где он был назначен заместителем командующего украинской авиацией Павленко.
Когда большевики захватили власть, Горшков вступил в Добровольческую армию, где он был принят не как выдающийся и опытный представитель русской авиации, а скорее как конкурент. Ему угрожали судом и он был вынужден покинуть Екатеринодар и уехать в Одессу, где впоследствии был схвачен большевиками и казнен.
9 марта 1915 года ИМ-Киевский воспользовался благоприятной погодой и совершил трех с половиной часовой полет над Восточной Пруссией. В то время воздушное судно было приписано к штабу Первой армии под командованием генерала от кавалерии Литвинова. Сделав два круга над Вилленбургом, одном из тех мест, где погибла армия генерала Самсонова, ИМ-Киевский сбросил 17 бомб - от 16 до 32 кг каждая - на железнодорожную станцию, ангары и конные повозки. Он также провел тщательную разведку этого района с целью собрать информацию о передвижении немецких войск в районе Млавы. Наконец, самолет сделал фотографии некоторых вражеских позиций и благополучно вернулся на аэродром.
На следующий день ИМ-Киевский повторил вылет. На этот раз он сбросил 45 бомб на Вилленбург, 10 из которых были 16-ти килограммовыми. В результате железнодорожная станция и подвижной состав были уничтожены. Согласно информации, полученной позднее штабом первой русской армии, рейд вызвал сильную панику. Кроме разрушения железнодорожной станции, поездов и складов, было убито два вражеских офицера и семнадцать нижних чинов. Был ранен также начальник станции. В одной немецкой газете, полученной в Петрограде, сообщалось, что русские имеют специальные аэропланы, которые вызвали большой ущерб и оказались неуязвимыми для артиллерии.
В результате этих успешных вылетов общее отношение к Муромцам резко переменилось. Штаб Северо-западного фронта, например, который ранее отказался использовать ИМ-2, сделал следующий запрос в Ставку: "Настоящим я прошу сообщить нам о возможности предоставить Муромцев типа Киевский в распоряжение Северо-западного фронта.
Ставка затем вывела ЭВК из подчинения генерал-инспектора авиации и поместила ее в свое прямое подчинение. Эта акция была также вызвана успешными полетами Сикорского на ИМ-1 в марте 1915, когда он достиг высоты 2100 метров. То же самое воздушное судно, пилотируемое своим бывшим командиром смогло подняться на высоту лишь 1350 метров. Особенно лестными были отзывы, сделанные штабом Первой армии и комендантом Новогеоргиевской крепости, генералом Бобырем. Начальником штаба крепостного гарнизона был генерал-лейтенант Вельчанинов, бывший профессор военной академии.
Штаб Первой армии послал следующую телеграмму генерал-инспектору авиации:
По приказанию штаба Первой армии ИМ-Киевский совершил шесть вылетов. Цель этих вылетов заключалась не только в разведывательной работе, но также в разрушении железнодорожной станции. Разведывательные сведения были весьма ценными, благодаря удобству наблюдения и фотографирования всех районов с целями. Согласно нашей информации, полученной от секретных агентов, бомбежка железнодорожной станции оказалась очень успешной. Опыт, полученный в результате этого первого вылета показал, что самолеты этого типа могли бы быть эффективными и в разведывательных и в бомбардировочных операциях. Полеты совершались обычно на высоте 3200 метров и занимали четыре с половиной часа. Мы предполагаем, что самолеты этого типа, независимо от их летных характеристик, заслуживают поощрения и их будущие действия целиком зависят от того, в какой степени они будут обеспечены опытными пилотами.
Комендант Новогеоргиевской крепости дал следующее свидетельство относительно Муромцев:
Полеты самолетов Илья Муромец показали большое преимущество этого типа над самолетами других типов. Разведка с борта Ильи Муромца может быть проведена тщательно и с легкостью, благодаря удобству наблюдения и возможности делать фотографии. Эти факторы позволяют собирать отличную разведывательную информацию. Разведка может также проводится со спокойствием и уверенностью, поскольку его потолок - последний полет был сделан на высоте более 3200 метров без особых трудностей и легко выдерживался, - делает Илью Муромца почти неуязвимым к вражескому зенитному огню. Наконец, разведка также может проводиться на большое расстояние, глубоко во вражеском тылу. Ильи Муромцы могут проводить полеты большой продолжительности благодаря их большой грузоподъемности - то есть способности воздушного судна нести большое количество бензина и масла. Илья Муромец также способен сохранять высокую скорость и покрывать большие расстояния.
Илья Муромец может рассматриваться как опасное наступательное оружие с его внушающим ужас вооружением и производящей впечатление бомбовой загрузкой. Кроме того, Илья Муромец - опасное оружие с его маневренностью и точностью бомбометания. Полеты в Яблонне и позднее, боевые разведывательные вылеты дали отличные результаты.